Книга: Обезьяна с гранатой
Назад: 15
Дальше: 17

16

Последующие дни прошли спокойно. Отряд пересекал луга и реки, взбирался на холмы и спускался в долины, пробирался лесом, но нигде не столкнулся с хищниками. Звери на пути беглецов попадались, но это были обычные волки и рыси, которые, завидев отряд, поспешно скрывались в зарослях. Дичи тоже хватало. На стоянках путники охотились или ловили рыбу.
– Видимо, осы в ущелье не пустили сюда чудовищ, – сказал Рей, заинтригованный таким обстоятельством. – Осам все равно, кого жрать: косулю или варга. Поэтому так спокойно. Повезло!
Алэйне думала так же. Теперь, когда не требовалось кого-то опасаться, она наслаждалась путешествием. Погода, несмотря на осень, стояла ясная. Днем было тепло, и только к вечеру на лес опускалась прохлада. Листья на деревьях начинали желтеть, но и зеленых хватало. Тополя и клены стояли нарядные, будто прихорошившись к празднику. В сочетании с голубым небом и изумрудной травой они образовывали чарующие картины, которые так мастерски воспевал в стихах Ансельм. Алэйне не расставалась с его томиком даже в седле. Рей косился, но от замечаний воздерживался.
В один из вечеров они устроили банный день. Барон с Люком установили палатку, за которой девушкам предстояло прятаться от нескромных взоров, принесли в кожаных ведрах воды и набросали в них нагретых в костре камней.
– Мойтесь, леди! – предложил Рей. – А мы с Люком прогуляемся.
Как только барон с оруженосцем скрылись из виду, девушки разделись и стали поливать друг друга горячей водой из котелка. После чего намылились. Воды хватало, и они не спешили, затягивая приятную процедуру. Мыло, которое барон прихватил из корабля, оказалось душистым и пахло цветами. Девушки ополоснулись и, одевшись, ощутили себя похорошевшими.
– Теперь вы погуляйте! – предложил вернувшийся Рей. – Нам тоже нужно.
– Я возьму бинокль! – сказала Алэйне. – Осмотреть окрестности.
Барон только плечами пожал. Алэйне достала из сумки бинокль и зашагала к зарослям. Войдя в них, она присела за кустом и навела бинокль на палатку.
– Вы чего? – захихикала Флор.
– Молчи! – приказала Алэйне.
Ей было неловко. Она не знала, зачем это делает – мысль пришла к ней в голову в последний момент. «Подумаешь! – успокоила она себя. – Они ведь видели меня голой». Некоторое время она наблюдала за мужчинами. Бинокль сокращал расстояние настолько, что Рея, казалось, можно было коснуться. «Он хорошо сложен, – отметила Алэйне. – Широкие плечи, узкая талия, стройные ноги. Никакого животика или жира на боках. Есть шрамы на груди и плечах, но они его не портят. Красивый мужчина, к тому же умный и благородный. Мачеха – дура. Променять такого на старика! Подумаешь, незнатен! При ее честолюбии она бы вывела Рея в вельможи. Но пусть даже вышла за отца… По смерти мужа ей следовало вызвать Рея в Бар. Немедленно. Он к ней неравнодушен и не устоял бы. Тем более его жена не возражала против другой. У мачехи появился бы сильный защитник. Но эта тварь предпочла конюхов!»
Алэйне сморщилась.
– Миледи! – заканючила Флор. – Дайте и мне посмотреть!
Алэйне сунула ей бинокль и отвернулась. «О чем это я? – удивилась она своим мыслям. – Что сделано, то сделано. Интересно, поступи мачеха так, как я предположила, Рей согласился бы меня убить? Нет! – решила Алэйне, поразмыслив. – Он человек чести. Грязь не уживается с чистотой».
– Люк такой красивый! – вздохнула Флор, возвращая бинокль. – Хоть и мерриец. Как думаете, миледи, он любит меня?
«Полюбит, если будут деньги!» – хотела сказать Алэйне, но благоразумно промолчала. Приглашая Флор во дворец, она обещала ей приданое. Собственно, поэтому девушка согласилась. С Флор станется попросить денег сейчас, а их не так много. Рею причитается половина, оставшихся может не хватить. Расположение императора придется покупать, кто знает, сколько в Киенне запросят. «Флор подождет! – решила Алэйне. – Если все сложится, я вернусь в Бар и расплачусь с ней баронством Люка. Намекну меррийцу, на ком следует жениться, он не откажет».
Выждав, когда мужчины оденутся, девушки вернулись к костру.
– Хищников нет! – сказала Алэйне, возвращая бинокль.
– Вот и славно! – сказал Рей. – Садитесь ужинать!
В этот раз угощали печеной козлятиной: Люк подстрелил косулю. Рей достал флягу с вином, вздохнув при этом: «Последняя!» – они пили, ели и весело болтали. После ужина Люк увел Флор гулять, Рей с Алэйне остались.
– Будете читать Ансельма? – спросил Рей.
– Нет! – ответила Алэйне. – Хватит! Наизусть выучила.
– Не ждал от вас такой любви к поэзии.
– Почему? – удивилась Алэйне.
– Вы строгая и практичная. И вдруг стишки.
– Это для души, – сказала Алэйне. – Иногда хочется помечтать. Я ведь женщина.
Он кивнул, соглашаясь с этим неоспоримым фактом.
– Я думаю, что вы не правы в отношении Ансельма, – продолжила Алэйне. – Верю, что он не ценил своих стихов. Но это потому, что стеснялся.
– Хм! – сказал Рей.
– Ансельм скрывал свое подлинное имя. Дворянину неприлично учиться, значит, и стихи сочинять. А ему хотелось. Он был искренен, когда писал, но после делал вид, что это для забавы.
– Вы пугаете меня, миледи! Такая проницательность!
В голосе Рея звучала ирония, но Алэйне не стушевалась:
– А вы сочиняли стихи?
– Да! – подтвердил Рей. – Симплициус заставлял.
– Прочтите!
Рей покачал головой.
– Почему?
– Забыл. Честное слово!
– Зря! – сказала Алэйне.
– Последние пять лет у меня были другие заботы.
– Какие?
– Хозяйственные. Да! – подтвердил он, заметив взгляд девушки. – На прощание Симплициус подарил мне книги по домоводству. Он был хорошим человеком, миледи. Учил нас думать, тянуться к новому, не бояться отринуть старое. В ту пору я этого не понимал, и подарок едва не выбросил: лень было везти в Бар. После возвращения из Проклятого леса книги пригодились. Вечерами в провинции скучно, я начал читать и увлекся. Оказалось, профессор сделал мне королевский подарок. В этих книгах было все: от земледелия до медицины. Бюи – горное баронство, миледи, пашни мало, к тому же половину ее занимал пар. Земли не удобряли, урожай вызревал бедный. К весне хлеб кончался, вилланы голодали. Книга утверждала: в нашем климате сеять можно два раза в год, надо только удобрить землю. Я решил проверить. Заказал семена, нанял вилланов и проследил, чтоб они сделали правильно. Надо мной смеялись. Где видано, чтоб барон копался в навозе? И зачем зарывать дерьмо в землю? Но я платил, и вилланы выполнили. Пшеница взошла дружно – стеной. Вилланы шептали: колосьев не будет, все в стебель уйдет. Колосья появились: тяжелые и налитые. Урожай на моих землях собрали вдвое больше обычного. Скосив пшеницу, я перепахал поле и посеял картофель. В Бюи не слыхали о нем и сочли меня сумасшедшим. Какой-то непонятный корнеплод. Зачем? Есть ведь свекла, редька. Когда картофель вызрел, я приказал выкопать и поджарить часть клубней. После чего дал попробовать вилланам. Дескать, смеялись, а теперь завидуйте! В следующую ночь картофель на моих полях исчез – выкопали. Весь. – Рей ухмыльнулся.
– Вы это позволили? – удивилась Алэйне.
– Разумеется. Более того, специально убрал охрану. Книга советовала: если хотите внедрить культуру, посейте ее на своих полях и сделайте вид, что она только для вас. Вилланы обязательно украдут – у них это в крови. Так и вышло. Книги, которые мне подарили, писали умные люди. Картофель – замечательный продукт, миледи, он вкусен и питателен, но самое главное – не дает умереть с голоду, поскольку в отличие от пшеницы родит всегда. На следующий год вилланы внесли в землю навоз, а после пшеницы посеяли картофель. В баронстве забыли о голоде, теперь мы продаем зерно.
– Никогда не пробовала картофель! – вздохнула Алэйне.
– Угощу вас в Киенне. Там он в каждой таверне. Его жарят, варят, тушат, запекают. Очень вкусен с мясом, но и без него годится. Много мяса есть вредно, от этого возникают болезни, например подагра.
– Отец страдал от нее, – согласилась Алэйне.
– Я многое узнал из книг. Мне нравилось заниматься хозяйством, видеть, как богатеет баронство, как становятся зажиточными люди. Мы с Теей ходили к вилланам на свадьбы, нас охотно звали, потому что было чем угостить. Все шло замечательно, пока не пришли норги…
Рей помолчал.
– Им удалось вырезать пограничный пост, поэтому нападение застало баронство врасплох. Они разграбили и сожгли ближние к замку деревни, захватили скот, рабов и пошли обратно. Мы двигались следом, выжидая благоприятный момент. Нас было сорок шесть против тысячи, прямое столкновение грозило самоубийством. Отягченные добычей норги шли медленно. На их стоянках мы находили трупы, главным образом женские. Попадались совсем девочки. Норги насиловали их до смерти. Мои воины зверели с каждым днем. Они были местные; и каждый день кто-то узнавал среди замученных свою сестру, племянницу или невесту. Наконец, момент представился. Норги разбили стан в ущелье. День был ненастным, ветер задувал костры, а в ущелье тихо. Лошадей норги оставили снаружи, снарядив небольшую стражу. Они знали, что мы идем по их следам, но не боялись. Нас было совсем мало. Мне не составило труда перебить сторожей, причем бесшумно. Лучемет бьет далеко, а короткий импульс почти незаметен. Стража не успела поднять тревогу…
Рей снова замолчал.
– Продолжайте! – попросила Алэйне.
– У нас были гранатометы, действие их вы видели. В замкнутом пространстве они убивают все живое. Гранатометов было всего два. Уходя из леса, мы не могли взять больше. Коней не было, на себе тащить тяжело. Я не стал применять гранатометы в поле. Мы убили бы часть норгов, но остальные бы ушли. Ни я, ни мои воины не хотели этого. Ущелье давало возможность убить всех, но вместе с норгами погибали пленники. Взрыв не отделяет своих от чужих. Я объяснил это воинам, и они одобрили мой замысел. Их родные были обречены. Их ждала мучительная смерть – норги жестоки с рабами. «Пусть наши близкие умрут быстро!» – сказали воины. Мы подъехали к входу в ущелье, и я выстрелил…
Взрывы убили не всех, но уцелевшие норги сопротивлялись вяло. Взрывы оглушили их. Мы ворвались в ущелье и помчались, как меч Господень, разя врага…
Алэйне вдруг, как наяву, увидела ущелье, заваленное трупами, погасшие костры и немногих уцелевших кочевников, ошеломленно встающих на ноги. Внезапно раздался топот, и внутрь влетел отряд латников с мечами наголо. Клинки в их руках сверкали хищно и безжалостно. Впереди на вороном коне в блестящих доспехах мчался Рей. Его рука с мечом была отведена в сторону. Вот он поравнялся с одним из уцелевших норгов и сделал почти неуловимый взмах. Лицо норга залила кровь, он пошатнулся и рухнул на камни. А Рей уже скакал к следующему. Взмах – кровь, еще взмах…
Алэйне затрясла головой, прогоняя наваждение, и вновь услышала голос барона:
– …Часть норгов бросила оружие, надеясь спастись, но позже они пожалели об этом. Мы пощадили одного, и лишь затем, чтобы он рассказал о случившемся сородичам. Пленнику отрубили пальцы – дабы не мог держать оружие, посадили на коня и отправили к своим. Но прежде он увидел смерть соплеменников. Сдавшихся в плен норгов раздели и связали. Для начала их оскопили. Затем вспороли им животы, выпустив наружу кишки. Кому-то переломали руки и ноги. Норги вопили, умоляя добить их, но не получили такой милости. Вы скажете, что мне, человеку цивилизованному, учившемуся в университете, не следовало допускать это зверство, и будете правы. Но так хотели мои воины, и я не стал вмешиваться. Стоял и смотрел, думая лишь о том, что среди тех, кого убивают, есть тот, кто выстрелил в Тею.
– Вдруг именно его вы пощадили?
– Нет, миледи. Прежде чем выбрать счастливца, мы осмотрели руки норгов. Тетива оставляет на пальцах характерные мозоли. У того, которого пощадили, их не было. Он дрожал и все повторял: «Гнев Бога! Гнев Бога!..» Один из моих воинов знал язык норгов. Он спросил пленника: о чем он? Норг ответил, что видел, как Бог бледнолицых явил свой гнев. Гром и пламя убили его соплеменников. Я подтвердил его слова и велел передать норгам, что точно так же убью и остальных. Норг ускакал, и спустя неделю дошла весть, что орда откочевала. Я соврал, выдав себя за орудие Бога. Вы осуждаете меня, миледи?
– Нет! – сказала Алэйне. – А как вилланы? Они погибли?
– Мужчины выжили. Их держали в дальнем конце ущелья, взрыв только оглушил их. А вот женщины умерли: норги увели их к кострам, где пленницы попали под взрывы.
– А дальше?
– Воины поклялись, что сохранят случившееся в тайне. Тоже сделали освобожденные вилланы. Они благословляли меня, считая своим спасителем. На самом деле меня вела не забота о пленниках. Месть… Это страшное чувство, миледи. Оно выжигает душу, оставляя ее пустой. Расправа с норгами не принесла мне радости. Я не хотел жить. Меня спасла Тея. Ее «ами» говорил со мной каждую ночь. А вы говорите: стихи! Ансельм о таком не писал.
– Думаю, он смог бы, – сказала Алэйне.
Рей покачал головой. Алэйне не стала спорить. Подчиняясь неожиданному порыву, положила ладошку на руку спутника. Тот осторожно взял ее, и они сидели так, пока не вернулись Люк с Флор.
* * *
Беда случилась на следующий день. Отряд вышел к реке и остановился на высоком берегу. Люк с Флор отправились на рыбалку, Рей и Алэйне хлопотали у костра. В этот момент и налетели горгульи.
Рей почувствовал их поздно. Схватив лучемет, он закричал, призывая Люка. Мерриец схватил Флор за руку и побежал, но горгульи успели раньше. Вылетев из-за леса, они устремились к беглецам. Тень от их крыльев покрыла луг. Барона с наследницей хищники или не заметили, или оставили на потом.
– Ложитесь! – закричал Рей, вскидывая лучемет. – Люк! Падай!
Но мерриец или не услышал, или не захотел подчиниться. Поняв, что убежать не удастся, он затолкал Флор за спину и выхватил меч.
– Пропадут! – застонал Рей и рванулся на выручку. Алэйне мгновение колебалась, но, схватив автомат, устремилась следом. Они неслись вниз по склону, и Алэйне видела: не успевают. Горгульи летели быстрее. Они скользили над лугом, вытянувшись клином, а Люк с Флор не давали возможности стрелять, перекрывая направление огня.
Первая горгулья, вытянув шею, метнулась к Люку. Тот скользнул в сторону и взмахнул мечом. Голова хищника отделилась от туловища, тело упало за спины людей и забилось, пятная траву кровью. В следующий миг стая окружила беглецов, закрыв их телами и крыльями. Рей упал на колено и полоснул из лучемета. Срезанные крылья, головы, ноги, посыпались на траву. Рей держал прицел высоко, стараясь не зацепить меррийца и фрейлину, поэтому луч доставал только верхних хищников. Те, что оказались ниже, опасности не замечали и продолжали нападать.
Алэйне, догадавшись, шлепнулась на живот и глянула вперед.
– Они легли! – закричала барону. – Цельтесь ниже!
Рей сместил луч. Алэйне, вскинув оружие, выпустила длинную очередь. Горгульи бесформенными тряпками полетели на землю. Многие, утратив ногу или крыло, ковыляли и подпрыгивали, не понимая, что произошло. А Рей с наследницей стреляли и стреляли. Алэйне выпустила рожок, затем другой и опомнилась, когда стрелять стало в некого. Небо над лугом очистилось. Зато на земле копошилась, вопила и щелкала клювами мерзкая куча черного цвета.
Рей вскочил и побежал вперед, Алэйне поспешила следом. Искалеченные, но еще живые горгульи при виде людей шипели и вытягивали шеи. Рей перерезал их лучом, хищники падали и замирали. Алэйне присоединилась к расправе. Переведя сектор автомата в положение одиночного огня, она била в упор, целясь так, чтоб не зацепить беглецов. Их не было видно под кучей из трупов хищников. Когда подранки кончились, Рей бросил лучемет за спину и стал расшвыривать мертвых горгулий, пробираясь в центр. Алэйне, водя по сторонам стволом автомата, двигалась следом. Наконец из-под тел хищников показалась спина Люка. Одежда его была залита кровью: то ли своей, то ли чужой. Барон перевалил шевалье на спину и горестно застонал.
– Миледи!
Алэйне подбежала.
– Займитесь Флор!
Вскинув меррийца на плечо, Рей побежал вверх по склону. С земли поднялась испуганная фрейлина. Лоб ее пересекала резаная рана. Из нее на глаз и щеку плыла кровь.
Алэйне, вспомнив уроки барона, вытащила из кармана индивидуальный пакет, разорвала и приложила подушечку ко лбу фрейлины. Концом бинта аккуратно промокнула ей глаз. К счастью, тот не пострадал.
– Прижми! – велела Алэйне, после чего забинтовала фрейлине голову.
– Люк закрыл меня собой, – заговорила Флор, когда Алэйне кончила перевязку. – Эти твари прыгали по нему. Я слышала, как они вопили. Я… – Она всхлипнула. Слеза выбежала из глаза и прочертила на окровавленной щеке извилистый след.
– Молчи! – велела Алэйне и взяла Флор за руку. – Идем!
Они поднялись к стоянке. Там Алэйне умыла фрейлину, велела ей сесть и запрокинуть голову. Размотав повязку, она увидела, что коготь горгульи, располосовав Флор лоб, зацепил ей бровь и только чудом не задел глаз. «Останется шрам, заметный, – подумала Алэйне. – Он обезобразит Флор». Достав новый пакет, она заново перевязала девушку и побежала к барону. Тот возился с пребывавшим без сознания Люком. Стащив с него одежду, Рей омывал меррийцу спину. При виде ее Алэйне ужаснулась. Раны покрывали тело Люка сплошь.
– Помогайте! – прохрипел барон, беря в руки знакомый цилиндрик.
Алэйне опустилась на колени. Барон брызгал на рану клеем, Алэйне сжимала ее края и, подержав немного, отпускала. Рана переставала кровоточить, и они принимались за следующую. Так продолжалось долго. Алэйне устала, ее мутило от запаха крови, но встать и уйти было нельзя. Покончив со спиной, они перешли к ногам – тем тоже досталось. В этот момент подошла Флор. Увидев Люка, она ахнула и зарыдала. Рей цыкнул на нее, Алэйне добавила; Флор, разом присмирев, бросилась помогать. Рей показал ей, как заклеивать раны пластырем, фрейлина занялась этим. Когда все трое выпрямились, спина, ноги и ягодицы Люка представляли собой лоскутный ковер.
Рей извлек из коробки с крестом какие-то палочки с иголочками, укрытыми прозрачными колпачками. Срывая колпачки, он втыкал иголочки в тело Люка и выдавливал из палочек жидкость.
– Лекарство пришельцев, – пояснил он Алэйне. – Не знаю, поможет ли. Столько лет прошло…
Барон бережно завернул Люка в одеяло, после чего принялся яростно кромсать ножом палатку. Алэйне на всякий случай отошла. Подобрав почти пустой цилиндрик, она заклеила фрейлине рану, вновь забинтовав той голову. Тыкать иголками не стала. Во-первых, не знала как; во-вторых, не решилась. А Рей, вырезав из палатки днище, сбегал в лес и притащил две жерди. Привязав к ним ткань обрезками шнура, стал ладить носилки к седлам. «Люка везти», – догадалась Алэйне.
– В десяти лье – селение, – сказал барон, погрузив на носилки оруженосца. – Там наверняка есть таверна и комнаты, где можно оставить раненого. Мы покидаем лес, миледи!
– Это опасно? – спросила Алэйне.
– Опасно всюду! – отрезал Рей. – Люку нужен покой и уход, иначе не выживет. Он самый близкий мне человек…
Голос барона дрогнул.
– Вы не виноваты, – сказала Алэйне.
– Виноват! – не согласился Рей. – Успокоился и забыл про горгулий. Через ущелье необязательно проходить, его можно перелетать…
Дальнейший путь Алэйне запомнила плохо. Сначала они пробирались к границе леса. Там Рей заставил девушек спешиться и стал перегонять через полосу страха коней. Те упирались и не хотели идти. Для верховых барон использовал шпоры, но пара, тащившая носилки, такому приему не поддалась. Тогда барон выломал в лесу прут и исхлестал им лошадей до крови. Обезумев от боли, те рванулись – и проскочили. Путешественники забрались в седла и поскакали к селению. В него они въехали затемно. Содержателя таверны пришлось будить, колотя в дверь, тот не хотел открывать, подозревая в беглецах разбойников, и уступил, когда Рей пригрозил таверну сжечь. Барон на руках отнес Люка в комнату, уложил на постель и оставил Флор присматривать. Затем они таскали вещи, распределяя их по комнатам. Алэйне измучилась так, что отказалась от ужина и рухнула на кровать, едва раздевшись.
Назад: 15
Дальше: 17