Глава 4
Люди большой воды и маленькой суши
Шёл второй час Великого Сиденья за полным столом.
Рыба копчёная, фрукты-овощи, варёная курица, лепешки, но не из пшеничной муки, а из каких-то местных плодов. Даже местное пиво в глиняных кувшинах. Русская делегация, в нормах и понятиях национальной щедрости, в грязь лицом не ударила, притащив на брифинг самого разного, включая Vodka и Bulka.
Да вот не покатило что-то с поеданием. Относительное обилие закуски особого аппетита ни у кого из наших так и не вызвало – слишком много интереснейшей информации вывалил на слушателей Бу Арвидсон, староста небольшого посёлка, стоящего на берегу речного залива. Диковинное рассказывал этот высокий, с короткой бородой, солидный седой мужчина лет пятидесяти, капитан исчезнувшего в Прорезе судна. Классический скандинав – типаж, канонический образ! Даже загар толком не прилип за всё время, красноватый какой-то.
Поселение называется Веннес, по родине первопоселенцев, заброшенных сюда с небольшой реки Уме-Эльв вместе с частной самоходной баржей. Понимая, что сразу не запомню, я записывал всё в блокнот, загодя взятый у Галины Ивановны, там запас хороший, надолго хватит.
Мы, конечно, волновались, но быстро остыли, поняв, что пальбы не будет.
Староста лишь недавно успокоился, а в первые минуты визита он переживал конкретно. Больше скажу – был напуган.
– Единственный работающий большой пароход на реке, что я видел за эти годы! Даже слухов не было! Как это может быть! И на нём русские! Раньше бы ваше появление назвали сенсацией, а теперь и рассказать некому, газетчиков нет… Теперь-то уж точно что-то изменится в этом мире.
– Да не изменять собираемся, а адаптироваться, – успокоил я старосту, сам, впрочем, не будучи полностью в том уверен. Посмотрим ещё, глядишь, и подкорректируем, если хватит сил и позволит обстановка.
– Люди подумали, что вы собираетесь напасть! – признался староста.
Все трясутся, не только мы. Ожидаемо. Люди разных народов и народностей, дети разных исторических времен, представители самых необычных специальностей пытались зацепиться на новых землях, каждый со своими ожиданиями, но все с одной целью – выжить.
В многонациональном поселке Веннес, по местным меркам, среднем, проживали девятнадцать человек: четверо мужчин-скандинавов, их жёны из числа аборигенок Южной Америки и дети, чаще младших возрастов. Женщины круглолицы, с узкими бедрами, очень подвижны. Дети – прелесть! Маленькие метисы, унаследовав столь разную кровь, являли собой образец выживания – ко всему годны. Загорелые, необычно высокие для стран джунглей, у некоторых синие глаза. Я успел угостить их конфетами, пока беседа не позвала в дом.
На территории разместились четыре больших дома, три подсобных строения поменьше и два длинных сарая. Собственно, в одном из таких «сараев» мы и сидим, тут у них общественная столовая. Очень уютная, кстати.
Все строения стоят на сваях, причину использования которых в строительстве я пока не понял – селение на взгорке, выше обреза воды метров на пять, затапливать не должно. Или заливает под уклон в дождливый сезон? Под домами висят лодки, какие-то мешки, инвентарь, деревяшки. Характерно, что все дома, несмотря на очевидные тропические особенности, несли несмываемую печать северной архитектуры, будучи сделаны из хороших бревен, капитально, – такие и для более сурового климата сгодятся. По периметру – веранда, укрытая от дождей и палящего солнца свисающими скатами высокой треугольной крыши. Жилища просторные, светлые. Кстати, Веннес считается поселением зажиточным.
Жизнь посёлку даёт Река.
Я предполагал, что название будет осторожно-общее – Река, например, или Большая Река, без персонификации. Она слишком колоссальна, чтобы кто-то осмелился дать ей имя. Оказывается, имя существует, и придумали его ещё первопоселенцы.
Северяне. Именно так называют жителей Веннеса. Пять лет прошло, как занесло их сюда.
– Выше по течению посёлков нет, во всяком случае, никто про них не знает. Это край мира, граница с Дикими Землями. Фронтир, как говорят в Манаусе.
– А потерявшиеся с верховий приплывали? – тут же полюбопытствовал профессор.
– Всего несколько раз на моей памяти, – после раздумий ответил Бу, шевеля губами для оживления памяти. – Шесть… Нет. Семь? Точно, семь раз! И то… Господь не всегда шлёт нам доброе… Обычно это лодки или маленькие катера, Портал вообще узок, крупное судно не проходит.
Я машинально отметил оговорку главы поселения про ошибку Господа, но уточнить не успел, был задан уже другой насущный вопрос. Они вообще, словно из ведра сыпались, а скандинав тормозил.
Поляна, на которой стоит посёлок, не очень велика, в форме вытянутого треугольника. С южной стороны её ограничивает речка Уме-Эльв – кто бы сомневался! – с уже непривычно чистой водой, лодка или катер вполне проходит. Внутри, кроме прочего, собственная банановая плантация. На ту сторону речки ведёт мост, там, как говорят аборигены, есть большое озеро, рядом с ним поле. С севера подступающие джунгли останавливают регулярная вырубка и своеобразный тын из рукотворного частокола и колючего кустарника. Внутри жилого периметра разбиты огороды, есть небольшой сад, из домашних животных – лишь пара собак и куры.
Особая гордость Веннеса – крошечный речной порт. Ко вставшей на вечную стоянку самоходке длиной метров тридцать примыкает грамотно собранный деревянный пирс, целый комплекс. Староста говорит, что такое роскошество мало кто имеет. Ленятся люди Реки… Шведы же явно не ленивы. Если понять и принять условия игры, то первое впечатление таково: всё аккуратно, как для открытки, фотошоп не требуется. Капитан даже как-то завистливо усмехнулся: обжились!
Беседа до сих пор идёт тягуче, с вязкими паузами и раздумьями. Ну и ладно, быстро им всё равно не управиться.
Кажется, я понимаю, в чём тут дело.
Для того, чтобы человек отряхнулся от однообразной монотонности жизни и работы в крошечном замкнутом коллективе, где в силу бесконечных событийных повторений ненужным становится уже и обширный словарный запас, требуется какое-то экзогенное воздействие, внешнее потрясение. А после него необходимо время – для входа в новый каркас. Конечно, это тяжело! Человек попал в замкнутое пространство с весьма ограниченным кругом общения, где с трудом, но притёрся, приспособился… Да и привык! Потому и обратный процесс «выхода в общество» ничуть не легче. Недаром ходит байка, что в военном флоте США моряк три недели после похода не привлекается к суду – он считается почти сумасшедшим.
Капитан, чтобы не терять времени – вопросов бездна, – через толмача, роль которого исполняла краеведша, выяснял у другого мужчины, невысокого худощавого судового механика Ульфа, особенности местной геологии, с упором на уголь. Самая насущная тема, иначе не напастись нам кочегаров… Профессор завёл разговор с Гунаром, третьим шведом, пытая его об особенностях погоды и климата.
Скандинавов за длинным столом трое. Четвёртый член экипажа болен и лежит в избе, у него какое-то нагноение на ноге, Нина Котова в данный момент осматривает пациента. Рядом с докторшей телохраничит Александр с «муркой», так, на всякий случай. Когда он удрал, чтобы вызвать судового врача с парохода, шкипер, радужно улыбаясь, вежливо прошипел мне по-русски:
– Этак весь медзапас растренькается в два счёта…
Я, сотворив «чиз» в полкруга, не менее радостно ответствовал:
– Не волнуйтесь, всё окупится. Нам, Илья Александрович, сейчас прежде всего нужен союзник… Люди с положительной комплиментарностью к экипажу «Темзы». Помните о базе номер один.
Самарин не сразу отреагировал, будучи не в силах перебороть запасливые привычки таёжного собственника, но смолчал, от греха, а потом, решив, несколько раз как-то по-китайски кивнул в согласии.
А местечко для базы имеется! Отменная островная бухта, которую я приметил ещё по пути сюда, лучше всего подходит для этой цели. Одинокий сухой остров посреди реки, куда просто так не доберёшься, да ещё с удобной гаванью – то что надо! Если добьёмся в Веннесе союзничества, то будет кому присмотреть. И не упрут ничего. Важная тема. Потому что впереди у нас простого не предвидится… Я даже уговорил шкипера остановиться, вернуться ненадолго и под светом прожекторов заглянуть в гавань.
Все остальные остались на борту, им пока выходить не разрешено, пусть спят. Боцман со вторым матросом несут вахту в рубке, стюарды дежурят на палубе. Механик на корме, у орудия. Кочегара к пушке не поставишь, у него непротивление злу насилием. Спит уже, наверное.
Бу Арвидсон вышел на кухню, чтобы отдать какие-то распоряжения женщинам, а я недолго понаблюдал, как Владимир Викторович успевает, задавая уточняющие вопросы, фиксировать в своём блокноте большой объём информации. Значительно больший, чем у меня! Я по привычке набрасывал коротко, как на совещании или форуме, порой обозначая моменты и нюансы, требующие уточнения, а также ассоциации и полезные для последующего анализа мелочи, вроде эмоций по ходу пьесы ключевых фигур: премьера, министра, губернатора. Что-то обводил жирным.
Получалось тезисно, сумбурно. Впрочем, всё основное схвачено.
Планета: Криста (ассоциативно! кто и когда назвал – неизвестно). Иногда употребляется – «Мир Креста».
Астрономия: земного типа, аналог в пределах звёздной системы. Светило – Солнце, спутник – Луна.
Река: Лета (мифологическое, узнать подробности – училка?). На всём протяжении не исследована. Исток неясен, выше Веннеса поднимались кэмэ на сто пятьдесят (кто ходил? когда?). Куда впадает – неизвестно, самые отчаянные разведчики не возвращались (почему?). На изученном участке река по ширине одинакова. Попадаются холмы по берегам, там есть перекаты. Судоходна.
Площадь водосбора: офигенная. Никто толком не знает. Притоков очень много, есть крупные.
Первопоселенцы: с начала прошлого века.
Расселение: около 900 км ниже по течению, дальше опять Дикие Земли.
Летоисчисление: поздно начали, восстанавливали, пришли к единому: условно 112 год.
Время года: соответствует прошлому, август, 20-е.
Климат: почти стабильный. Жара летом (самый самарканд прошёл). Сезон дождей с ноября по февраль. Умеренный, ежедневные, небольшой длительности. Снега не бывает, реки не замерзают.
Государства, края, области: нет.
Этнообразования: нет.
Города: есть. Независимые (названия?)
Ближайший – Манаус, 72 километра вниз. Жителей чуть больше 1000. Губернатор. Выборы (есть ли партии? какие?). Вроде есть и русские (!!!).
Следующие за ним ниже по течению – Панизо, Омаха.
Посёлки: есть. Много, все стоят южней. Есть те, что в адм. подчинении у городов, есть вольные.
Ближайший: Дуглас (какой? где? что там за река?).
Деревни: навалом.
Ближайшая: нет, только за Дугласом.
Транспорт сухопутный: не развит.
Дороги: магистральных нет. Есть небольшие ветки возле городов.
Транспорт речной: в основном лодки, вёсельные и парусные. Лодочные моторы – редкость, мало топлива. Встречаются самодельные маленькие пароходики до десяти метров и парусники побольше. Несколько моторных катеров у богатых (каких? где они живут, сколько их? состояние? на чём сделали? династии?)
Авиация: нет.
Радиосвязь: бытовая отсутствует. Станции в городах для связи губернаторов (сеансы с.в. редко, надо сканировать, вечером? спят допоздна?)
Ареалы расселения: только у реки. В джунглях поселений нет.
Производство: промышленное фабричное и мануфактурное отсутствует. Кустарное, ремесла. В основном в городах, реже в посёлках.
Рынок: в зачаточном. В городах базары. Магазинчики (какие? – зачёркнуто. узнаем…)
Дефициты: фабричное оружие, патроны, топливо, лекарства, генераторы, подвесные моторы, солнечные батареи (всего не вспомнит – мечты).
Ходовой: обувь, одежда, растительное масло, инструмент, крепкое спиртное, самодельные лодки – долблёные, шитые, клееные, рыбацкие сети.
Оружие: фабричного очень мало, и оно очень дорого. Луки. У белых чаще стальные арбалеты, самодельные. Встречаются кустарные пищали.
Денежная система: общая отсутствует, в зачатке до сих пор. Золотой флорин чеканят в Манаусе, у остальных городов свои золотые монеты. Медь и никель не прижились, бумаги нет – не верят (отсутствие гособразований, союзов, стабильных статусов обеспечения?). Золото для крупных сделок, встречается редко. Система чеканки № 2 – дикая: каждый сам приходит к ювелиру при губернаторе. Тот проверяет, устанавливает массовую долю и чеканит по образцам какого угодно достоинства, размером от ноготка миз. до тарелки! Монета одной стоимости может быть разных размеров и веса! Стихийное формирование денежной системы, подумать не мог! Ад! Золотым украшениям не верят, много подделок навезли арабы и африканцы (у наших женщин?). С серебром всё точно так же.
Ещё – бутылки с топливом, спиртом. Патроны. Широко – меновая или контрактная, мелкий товарный кредит.
Банки: отсутствуют.
Почтовое сообщение: регулярное отсутствует. Казуальная доставка (кто доставляет? примерная частота?).
Медицина: в городах, мало, частная. Изредка встречаются спецы в поселениях.
Образование: общего нет. В Манаусе маленькая частная школа. Дорогая.
Культура: менестрельная. Единичные забавники.
Верования: хоть отбавляй. Маленькие храмы в городах, реже в посёлках. Охвата после переноса нет.
Природные месторождения: единичны. Есть при городах. Недалеко от Манауса – соль в горах, уголь. Всё дорого.
Политика, войны:… (уточнить!).
ВАЖНО!
Прорезы: односторонние, невидимые. Стоят на постоянных местах. Креста не наблюдаешь, но Прорез там стоит. Кроме того, Прорез на Енисее не будет виден, если идёшь по течению, проходишь, только если идёшь против течения, других случаев не зафиксировано! Выбрасывает же всегда по течению! Обратных Прорезов не знает. Ищут… Слухи есть, регулярно вбрасываются – такой-то де удрал! Враньё, возвращается либо его находят. Или не враньё. Люди верят.
Дислокация Прорезов: по всему миру, только на судоходных реках, никаких озёр и морей (сплавщикам по горным не грозит). Всегда в каких-то левых местах (типа сусанинско-нашего…)
Вот и как тут ужинать?
Моего собеседника всё не было, со стороны кухни сразу на двух незнакомых языках доносилась тихая и не очень ругань: женщины у скандинавов горячие, в парандже не ходят. Похоже, староста просто разгоняет банду зевак по насестам, что сделать не так уж просто – всем хочется поглазеть на чужестранцев, а в идеале посидеть и потрогать.
Предупредив остальных, я вышел на улицу. Над крыльцом столовой горела одинокая электрическая лампа – по случаю встречи староста распорядился запустить генератор, это честь и большая уважуха, топлива в посёлке мало. Ещё три масляных светильника горели неподалёку – ярко, без дыма и чада, интересно, что они туда заливают?
Местный народ явно не спал. Да и как тут уснёшь, когда перед посёлком стоит на воде красавец корабль! Матери безуспешно заметали детей в койку, те подчинялись, но уже через некоторое время то один, то другой малыш появлялся и застывал в дверях, с восхищением глядя на символ былой цивилизации.
Поляна вокруг строений давно и плотно утоптана, травы мало, в основном под домами. Я обратил внимание на тропинки, выложенные из вбитых в грунт широких деревянных дисков, – наверное, это актуально в сезон дождей, не стоит вблизи жилища месить ногами грязь. Цивилизованное место, если так можно сказать о вынужденной культуре «назад в деревню». Тут вообще всё построено со знанием дела, хорошо себя проявил симбиоз скандинавского с индейским.
Совсем рядом по-восточному мистически серебрилось огромное дрожащее зеркало текущей воды. К ночи Лета как-то замерла, если не вымерла, над поверхностью стихли все звуки, спрятались в лесу птицы, и даже деревья не шелестели листвой, хотя еще пару часов назад поднимался быстро набирающий силу северный ветерок, обещая нагнать волну… Устал он или передумал – опять штиль в заливе, лишь пятна небольших водоворотов загадочно мерцают под звёздами. Любой слабый звук заставляет вздрагивать. Хруст сломанной под мягкой лапой или шелест случайно упавшей ветки звучит неожиданно громко и тревожно, настолько тихо вокруг. Звуки редки, джунгли спят. Иногда взвизгивают в хижинах так и не успокоившиеся дети, и еле слышно работает генератор в пристройке.
Пока я тянул свою бездушную «электронку», старательно насыщая кровь остатками полезного никотина, ветер поднялся снова. Вода в заливе начинала волноваться, покрываясь разводами мелкой ряби, с другого берега на поселок наползала огромная грозовая туча, на горизонте справа уже обстреливавшая ночное небо короткими грозовыми молниями, вспышки которых словно стробоскопом рисовали контуры мрачных кучевых облаков. Ого! Надо бы капитану сказать: если поднимется крепкий шторм, какие здесь, как выяснилось, бывают, стихия закроет акваторию намертво.
Молния вспыхнула снова, уже ближе. И тут раздались звуки. Они, оказывается, просто притихли перед непогодой! Лес по соседству заполнило шуршание муравьёв и огромных жуков, которыми ещё предстоит полюбоваться, набирал громкость шорох и треск пробегающих по веткам обезьян и диковатый смех ночных птиц. Или мне всё это лишь чудится?
Вышел капитан, присел рядом, набивая трубочку.
– Лета… Надо же… Канули в Лету!
– Надо будет какой-нибудь приток нашей родной Смородиной обозвать, пусть знают, – буркнул он.
– Может, уже кто и назвал из наших… Предшественников. Шторма не будет?
– Не похоже, ветер поперёк идёт, сильную волну не разгонит.
– Что-то ты угрюм, шкипер, – вот в такие моменты на «ты» и переходится.
– Ох… Да голова пухнет. Ты вот скажи, Герман, как мы завтра пойдём не выспавшись, а? С такой башкой только за пульт вставать.
– Проблемка… Никак не пойдём, в себя надо прийти. Предлагаю сразу после брифинга уйти на остров и там постоять денёк. Разведаем, осмотримся, развеемся. Люди по земле походят, дети набегаются. Пора, кстати, остатки почты распотрошить, всё пересчитать и учесть, хватит уже выжидать, бег закончен, картина прорисовалась. Илья Александрович, ну что ты морщишься! Не доставить эту почту получателю, забрили почтальона Печкина! А здесь многое из содержимого тех промысловых ящиков пригодиться может, что тут думать! Да и чего ты боишься? Аптеку реквизировали, так не стоит останавливаться, процесс это захватывающий, и он должен быть завершён в кратчайший срок. Вот на берегу спокойно всё и сделаем, ломанём копилку. И подальше от чужих глаз, чтобы не провоцировать.
– Пожалуй, прав ты, буржуй… А потом на Манаус сходим, – определился Самарин.
– Тем более! Надо всё обдумать, прикинуть, что можем предложить, и что нужно нам. В идеале родить сервис.
– Ты сейчас котяру напоминаешь, подобравшегося для прыжка. За жирной мышью… Какой такой сервис? – удивился шкипер, вынимая трубку изо рта. – Пыхнешь?
– А давай! – решил я.
Моя «электронка» уже опустела, нужно брать новую, а пачка в каюте. Хотел было выкинуть коричневую металлическую палочку в кусты под дом, да вовремя передумал, сунул её в карман – механику отдам. Похоже, пора бездумного наполнения мусорных корзин закончилась, теперь нам всё пригодится. Вот как выглядит, оказывается, эпоха всеобщей вторичной переработки…
– Так что ты там про сервис говорил? Пассажиров возить по посёлкам? Могём, дело привычное.
Крепкая табачная смесь обожгла гортань, вызвав в горле такой приятный каждому курильщику спазм. Эстеты говорят, что курительной трубкой затягиваться нельзя. Дурь! Тогда надо просто жевать никотиновые пластинки, клеить на лоб пластырь и не морочить людям голову. Табак надо курить, жирное надо есть, спирт надо пить, вот так вот… А не пихать в носки или натираться. Либо уж бросать насовсем. Травиться стоит честно, качественно, в том правда. Как, впрочем, и оздоровляться. Суррогатно нормальную жизнь не проживёшь – суррогат к финишу и выйдет.
– Не та маржа… Ух, хор-рошо-о! – выдохнул я сизую струю. – Крепка смесь капитанская! Фосген! Перевозки? Мелочовка… Так вот, «пассажир» – это, конечно, статус, но недостаточный, забиваться надо на более крутое, нам бы чего покрепче ухватить, поперспективней, понимаешь? Поэтому я хочу заключить контракты с торгашами Манауса, для начала, либо же самим уйти в опт и организовать нормальный плавучий магазин. Плюс скупка ништяка, так самим меньше искать придётся – самое ценное и нужное вовремя замечается и отметается к себе. И по рекам-притокам… Это же совсем другое дело, белые люди, карго-культ! Самим, что ли, по джунглям шариться? Значимость огромная, пассажиров – попутно и за отдельные деньги. Да их много не будет… Маневр совсем другой, возможностей по добыче информации гораздо больше. Ну и товарооборот на ритейле покруче, на местных Мальдивах отдыхать будем… Дети у нас, зачем им жить впроголодь.
– Ну ты даёшь! – восхитился Илья Александрович. – А я-то, грешным делом, думал, что ты тут банк организовывать будешь!
– Раз миллионер, значит, сразу банк? – невесело усмехнулся я в темноту. – Не буду, неясностей много. Пока не буду. Кстати, я уже не миллионер, мне теперь заново им становиться надо.
– Серьёзное дело, – осторожно заметил шкипер.
– Серьёзней, чем ты думаешь. Реклама нужна, фирма, бренд, репутация. Девизы-слоганы, причём не столько для покупателей, сколько для партнёров – поставщиков и заказчиков. Например: «Темза» – выбор успешных людей!». Или: «Темза» – широкая номенклатура товаров, функциональность, надёжность, охрана, лучшее судно на Лете!»
Капитан, довольно кхекнув, хлопнул себя по коленкам и встал.
– Удивляюсь я на тебя! И тут предпринимательское прёт, надо же… Что ж, хорошо, когда планы стройные появляются, не хочется метаться… Ветерок-то спадает, похоже, гроза мимо пройдёт. Ладно, пошли в дом, скоро надо будет уходить, а то свалимся на хрен прямо тут, силы-то уже не те, что раньше… Давай-ка пожрём, а, Герман? Камбуз и буфет закрыты, Альфия уже третий сон видит. И трубочку верни.
Я тоже поднялся, есть действительно захотелось. Ясность появляется.
За столом продолжалась краеведческая беседа.
– …а летучая мышь ещё и кровь сосёт. Вонзится маленькими острыми зубками и тянет, – без особых эмоций сообщил староста в конце какой-то фразы.
Профессор кивал и торопливо записывал.
– Птиц и зверей Кристы люди стараются называть по-земному, так привычней, – продолжал староста. – Да и растения… В каждой местности есть свои особенности. У нас тут много кучучей и лягушек, а змей почти нет. Это даже не джунгли низин, а тропический лес, почти сухой. Мартышки по лесу бегают, мелкие такие, осторожные, людей они уже боятся. Женщины их ловят, жарят и едят, а мы как-то так и не привыкли. Если хотите, принесут, попробуете! Много видов пауков, за озером живут дикие свиньи. Растёт какао, ваниль, корица, инжир, авокадо, папайя.
– Спасибо, обезьян и пауков пока не надо, – я с ходу отверг заманчивое предложение. – Лучше папайю.
Эта самая папайя стояла на столе. Поэтому мы с капитаном вместо прослушивания очередной вялотекущей лекции принялись азартно уничтожать съестное. Курица варёная? Сюда! Вкусные лепёшки, сделанные, оказывается, из кукурузной муки – дайте две! Разные виды непривычных соусов тоже пошли в дело.
– …местные пираньи для человека неопасны, наши дети спокойно купаются у причала. Это среднего размера рыба с острыми зубками, три вида. Конечно, лучше бы сразу вылавливать всю стаю, чтобы не уходила другая рыба… И эти разноцветные создания довольно вкусны, скажу я вам. Женщины их коптят, вялят, отличное дополнение к пиву. Ловить их несложно. Под воду опускается крючок с мясом, потом нужно постучать хлыстом по воде, чтобы привлечь поближе. Никаких хитростей.
А где эта вяленая рыбка, кстати? Под пиво пойдёт.
– …место лучше обследовать заранее, особенно в притоках, там вся нечисть и живёт, на Лете их практически нет. Иной раз кайман спрячется так, что не заметишь даже пузырьков на воде. Зазеваешься – одни косточки останутся лежать на дне, не успеешь и на помощь позвать. В стоячей воде встречаются гимноты, речные электрические угри, способные ударом тока парализовать крупное животное. Попадается речной скат, укол тоже ядовит.
Пиво оказалось вполне сносным. Непривычно, но вкусно. И в голову садит! Или это от накопившейся усталости?
– Простите, господин Арвидсон, хочу спросить, – вспомнил я, подставляя кружку для долива, – а что за зверь такой, способный помять корпус судна? Хищник, когти, будто у кадьякского медведя. Очень сильный. Следов вот не видели…
– На каком берегу? – тут же встревожился скандинав, приподнимаясь. Видно было, что новость пришлась ему не по вкусу.
– На противоположном, выше по течению.
– Вот как… Это чупакабра, так её называют, – отчего-то шёпотом произнёс староста, быстро глянув в окно. Сел, глянул ещё раз.
– Они же небольшие! – невозмутимо уточнил профессор и повернулся к нам. – Чупакабра – «сосущая коз», мистическое животное из пуэрториканской легендарики. Кто, интересно, назвал? Обычный перенос слухов, мифология распространилась на весь мир, уже и на Украине якобы бесчинствует…
– Те, кто видел и тех, и других, те и назвали! – прервал его Бу. – Страшный зверь, размером действительно с кадьякского медведя, огромные клыки, глаза навыкате. Шерсть очень короткая, гладкая, почти не видно. Чудовище похоже на уродливую собаку, а вот лапы у него, словно у обезьяны, с длинными крючковатыми пальцами. Очень хорошо прыгает… Живут в основном на том берегу, вблизи посёлка пока не видели.
– А вообще видели?
Он отрицательно качнул головой и перекрестился.
– Ещё один миф! – попытался развеселиться Владимир Викторович.
Я его не поддержал. Тот, кто видел разодранный в клочья катер, над чупакабрами не смеётся. Капитан тоже был серьёзен.
Не эту ли тварь я видел в зарослях и угостил пулей? Видел – громко сказано, скорее ощущал. Но размерчик у тамошней твари явно поменьше. Ладно, торопиться не будем, сразу во всё не вникнешь. Пока ясно одно: с таким зверьём в чащобах ставить в джунглях жильё не хочется, у реки спокойней. Имеет ли смысл рисковать, ежели при встрече с такими монстрами вас ожидает неминучая и ужасная гибель? Тут потребуется серьёзное оружие. И собачку хорошо бы добыть.
Пришла Нина Котова, села за стол. Хорошо, что она всего этого не слышала.
– Мальчики, вы ещё не всё съели?
Мы молча замотали головами, мысли были заняты другим.
– Доктор, как там наш товарищ? – поинтересовался Бу Арвидсон.
Судовой врач села, по-хозяйски оглядывая тарелки и блюда.
– Самого неприятного не произошло. Герман, будьте любезны, отстаньте от курицы, подвиньте сюда, ешьте свою подозрительную рыбу… Я промыла рану, зашивать сейчас уже нельзя, пусть заживает. Завтра больному станет лучше. Постельный режим, куриный бульон, таблетки оставила.
Я рассказал старосте о планируемой однодневной стоянке на острове, а потом – на Манаус. И тут он возбудился снова.
– А обратно вы собираетесь, господа?
Шкипер кивнул, глава посёлка обрадовался.
– Я был бы очень признателен, если бы вы взяли меня на борт! Накопилось очень много готового кукурузного масла, и это только первого отжима, Ульф сконструировал отличный пресс… У меня уже просто нет сосудов для хранения, а реализовать масло возможно только в городе! Кроме того, накопился целый список необходимых покупок. Не знаю, в чём вы нуждаетесь, однако, думаю, мы могли бы договориться ко взаимной выгоде!
– Так у вас же четыре лодки стоят у причала, – удивился профессор. – Что мешает?
– Не что, а кто, – скис староста. – Мешают.
– Кто же это? – уточнил Владимир.
– Зорги. Эти проклятые гоблины, – спокойно ответствовал староста. – Месяца два назад племя этих тварей неожиданно для всех вышло из джунглей на левый берег Леты, километров двадцать ниже по течению… Перехватывают лодки! А если сюда заявятся? Манаус проблему решать не торопится, для них это вообще не проблема. Что властям отсутствие людей из одного посёлка… Так что не получается, гоблины сразу идут на перехват, на нескольких лодках. Далеко они не ходят, поскольку парусов не знают, только на вёслах. Но заблокировать реку зорги вполне способны. У нас же имеется всего два простых бокфлинта и шесть патронов к ним, которые я приберегаю на случай нападений на посёлок. Арбалеты же слишком медлительны в перезарядке для таких стычек. Ну так как?
Гоблины!
Я поперхнулся пивом почти сразу и потому уж никак не мог ответить.
Капитан с профессором, одинаково открыв рты, смотрели на Арвидсона во все глаза. Одна только Нина старательно поедала крупную куриную ногу, не особо-то и вслушиваясь в мужские разговоры.
Не ослышались? Или это местные жаргонизмы?
– Подождите, господин Бу, – проф ожил первым и на этот раз уже несколько неуверенно спросил: – Опять? Это что за гоблины такие? Как были у Толкиена, что ли? Или вы это образно сказали?
– Толкиена? – в свою очередь нахмурился староста.
– «Властелин Колец», – подсказал наконец я.
Да ну. Нет. Просто прозвище. Или… Мы что, в сказку попали? Твою биржу, тут аватары не водятся, для полноты картины?
– А-а! Вот вы о чём! Да-да! Я смотрел этот замечательный фильм! Точно! – вник Арвидсон. – Действительно, они чем-то похожи… Нет-нет, что вы! Никаких сказочных персонажей! Хотя прозвище впервые применили люди, помнящие и понимающие толк в этих фантастических тварях. Так вы ещё не сталкивались с ними? Господа, тут никакой фантастики! Эти зелёные бестии с луками обыкновенные инопланетяне!
И он замолк, глядя на нас как ни в чём не бывало.
Зелёные?
Выскользнув из ослабевшей руки, глухо стукнула и покатилась по столу моя кружка, пиво потекло на пол.
Капитан закашлялся и, согнувшись, замахал рукой, мол, без меня продолжайте, я пока в грогги.
Нина оторвалась от проклятой курноги и тоже, в свою очередь, распахнула глаза.
Твою мать… Вот только инопланетян и не хватало. Ну что за стерва-судьба?!
Да быть такого не может, мы же не в книжке фантастической!
– А ты говорил, что там гуроны лазили! – прохрипел дед, глухо покашлял и вновь поднял голову, выпрямляясь. – Хреноны! Кхе-кхе! Гоблины, понял!
– Вы хотите сказать, что на Кристе, кроме людей, есть ещё и инопланетяне?!
Вот скажите, как наш естествоиспытатель-профессор во время каждого вопроса успевает ещё и записывать всё в книжку? Что вообще можно там писать, услышав такое!
– Так оно и есть, чтоб я лопнул! – легко подтвердил староста. – Все знают.
Все знают. Вот так вот.
– Герман, а давай-ка ещё по пиву, насухую в такое не вонзишься, – задумчиво предложил Илья Александрович.
Хороший капитан «Темзе» достался, большой мудрости человек.
Испив должного, русское представительство кое-как очухалось – через минуту мы обрели возможность спрашивать, и вопросы вновь посыпались один за другим.
Вот что выяснилось.
Неведомые владельцы планеты Земля-дубль не поскупились, проявив наивысшую степень вселенской толерантности, которая пришлась бы по душе многим нашим демократам: крестообразные двери нового обиталища распахнуты не только для автохтонов, так сказать, но и для представителей какой-то другой планеты. Зелёные гоблинозорги валятся сюда так же, как люди, через многочисленные речные Прорезы. Народ от них прибывает всё больше дикий, первобытный, цивилизация на нуле. Приходят исключительно на длинных лодках, что-то типа пирог. За пять лет два раза напуганные случившимся новенькие-зелёненькие проплывали мимо, не рискнув пристать к ощетинившемуся посёлку.
– Сразу мочить надо было, – буркнул Самарин, – пока не освоились.
Внешне гоблины вполне гуманоидны, антропоморфны, вполне их можно принять за каких-то земных дикарей, если бы не ярко-зелёный цвет кожи. Вблизи староста гоблинов не видел, чему очень рад, зато много слышал о них. Все тут слышали. Племена или роды численностью по сорок-пятьдесят особей. Из вооружения: луки, копья и топоры, кустарные. Живут гоблины в джунглях, к людям выходят редко.
– Чупакабру, поди, не боятся, – отметил учёный скептик Мазин.
– Или мрут, – дополнил шкипер.
Арвидсон продолжал. Язык гоблинов, насколько он знает, не понятен совершенно, да никто, похоже, и не пробовал его изучать – не до того людям, мало у аборигенов праздного любопытства, не развита традиционная наука. Редкие пленённые, кроме бормотания «зорги-зорги», ничего внятного не произносят. Общаться с ними категорически невозможно, очень агрессивны. Можно предположить, что статистически картина по частоте попадания и численности примерно одинакова.
Их чаще воспринимают как досадную помеху, и не более, ареалы разграничены. Надо будет ему стрелу показать, они?
– Простите, Бу, а других инопланетян тут не имеется? – осторожно спросил я. – Тех, что поцивилизованней. С лазерными пушками?
Капитан как бы незаметно пнул меня под столом по ноге.
– Нет, таких никто не видел, хвала Господу, только гоблины. Правды ради, ходят слухи, что представители других планет могут жить выше по течению Леты… Вот потому-то туда никто и не плавает.
Капитан традиционно выматерился, причём на этот раз даже Нина не поморщилась – оправдания очевидны. Да и ситуация… Сложная, падла, ситуация.
Внутри меня настырный голос бубнил: есть, есть… А я этому голосу с разворота да по полной: «Брысь! Все мы тут заряжены. Не плоди лишних сущностей, не буди лихо». Странно, но чувство страха пропало: ощущение ответственности за себя и за других людей всегда хорошо отрезвляет, а переизбыток информации гасит эмоции… Держись давай, не истери в душе! Нас не выбросило из жизни в небытие, нас перебросило вместе с жизнью – ну так и живи, начинай заново! Какая разница в возможной природе феномена, что ты голову ломаешь? Заметь, мы об этом и между собой не особо говорим. Кому-то просто стало скучно называть белое белым, и он решил поэкспериментировать. В чисто природную сущность происходящего отчего-то не верится.
Отвлекись.
Верховья… И туда никто не ходит.
«Значит, там самые жирные ништяки и накопились, – подумалось неожиданно. – Раз никто не ездит, значит, никто и не находит. Вот и стоят по притокам баржи с флотским мазутом и прочим бензином… Внизу всё выгребли под ноль, поделили и учли до болтика, это и ежу понятно, разве что по притокам что-то осталось. Наверняка ещё и караулят возле Прорезов. А вот верхнее течение… Интересная перспектива, на этом хороший бизнес можно замутить! С пароходом да таким лихим экипажем… Конечно, нужно бы по оружию пробить тот Манаус, а может, и в экипаж кого из мужиков добавить, из родных да бодрых. Есть деловая перспектива, есть вектор! Ты же не собрался тут свиные шкурки грызть? Встанем на реке крепко, авторитет поднимем».
Неожиданные перспективы породили в моей душе небывалый азарт, которого я не испытывал лет уже как десять.
Мир с нуля! Да тут горы свернуть можно!
– Так возьмёте?
– Я не готов сразу ответить, – заявил капитан. – Слишком важная информация, надо всё хорошенько обдумать и обсудить. Сейчас уходим на остров, где планируем разбить временную базу, а днём всё решится. На всякий случай, будьте наготове. Платы не потребуется, свозим вас, как хорошие люди хорошего человека… Владимир Викторович, переведите, будьте любезны… Успеем ещё наговориться во время плавания. От же зар-раза, гоблины! Что-то поесть осталось?
Профессор перевёл, староста понятливо кивнул.
Минут через сорок засобирались. Светало.
– Был такой коммерсант, золотопромышленник Михаил Сидоров… Отец-основатель Северного морского пути. Он первым из русских обратил внимание на благоприятное изменение климатических условий в Арктике и в Карском море, произошедшее в 50-60-е годы девятнадцатого века, и открывающиеся возможности ходить в Енисей Севморпутём. Ну, оценил перспективы и начал разрабатывать нижний Енисей и Таймыр. Бился, как об стенку, даже императору Александру II написал докладную, в которой указал пути промышленного освоения Крайнего Севера. В ответ получил резолюцию генерала Зиновьева: «…такие идеи могут проповедовать только помешанные».
– Почему-то я не удивляюсь! – отметил я, глядя в бинокль на приближающийся остров.
До левого берега метров восемьсот. А вот правый километрах в трёх, если не четырёх, учитывая изгиб реки и бухту, в которой стоял посёлок. Левый «рог» бухты короче, правый длинней, порос лесом. Если идти посередине Леты, то судно, стоящее в островной гавани, и не заметишь.
– Немногое изменилось с тех пор.
– Во-во. Не получив господдержки, он в 1859 году обратился в Русское географическое общество. Однако, по мнению бывалого полярного мореплавателя академика Бэра, выходило, что Карское море – «ледяной погреб». И даже полярник Фёдор Литке, так и не сумевший сам решить задачу, заявил Сидорову, что морской путь к устьям сибирских рек из-за льдов категорически невозможен. А ведь просьба у купца была более чем скромна: принять от него четырнадцать тысяч рублей для премирования того из русских моряков, кто достигнет морем устья Енисея!
Я опустил бинокль.
– Знаете, Илья Александрович, вы как по живому. Вспомнил, и опять трясёт. Года два назад я попросил поддержки по перевозке охлажденного мяса северного оленя в столицы…
– Я понял, – кивнул шкипер, – можете не продолжать… Так вот. Значится, возможность таких плаваний отрицалась в правительственных и географических кругах России, как сейчас сказали бы, официальная точка зрения. Литке, уверенный в том, что пройти в Енисей через Карское море и проложить трассу вдоль берегов Сибири невозможно из-за льдов, поставил непробиваемый барьер – у знаменитого адмирала сложились дружеские отношения с возглавлявшим Географическое общество великим князем Константином. Зарубили всё, а геройский Литке заявил так: «У нас, у русских, ещё нет такого моряка, который осмелился бы плыть морем к устью Енисея». Представляете? Ну, Сидоров решил, что раз такое дело, то открытием торговли с богатейшим краем могут заинтересоваться иностранные капитаны, и учредил в Англии поощрительную премию в две тыщи фунтов стерлингов для первого открывшего морское сообщение с Сибирью. Тому же, кто обогнёт северную оконечность Новой Земли, был обещан целый пуд золота!
Тут уж я заинтересовался конкретно.
– Пуд? И что?
– Призом заинтересовался англичанин Джозеф Виггинс. Мужик он оказался опытный и мыслил так же, как золотопромышленник: громадная масса воды, сбрасываемая в Карское море Обью и Енисеем, в совокупности с Гольфстримом способна отжать льды в северную часть Карского моря, делая южную его часть судоходной. Спелись, в общем.
– И тут «Темза»…
– Нет. В 1874 году Виггинс на собственном пароходе «Диана» совершил первое плавание в Карском море. Это было первое паровое судно в Карском море! Не наше, английское! Козлы… Потом он одиннадцать раз со всеми рисками повторял рейсы к устьям Оби и Енисея, положив начало регулярному торговому мореплаванию севера Сибири, в 1876-м его судами впервые из Европы в Енисейскую губернию были доставлены коммерческие грузы. А наши всё спали… Литке не велит! Потом Виггинс провел уже пароход «Темза» с образцами европейских товаров в устье Курейки, считай, с этого момента Енисей был освоен, стало возможным возить грузы по всему течению! «Темза» плавала не раз, английский мореплаватель даже сделал доклад в Петербургском отделении Общества содействия русскому торговому мореходству – «О своем плавании на паровой яхте «Темза» по Карскому морю в реку Енисей в 1876 году», и за большой вклад в географическое исследование был принят в Императорское Географическое общество. Так остро не любимые многими англичане помогли России откупорить кладовочку.
– Подождите, но… Это же сколько испытаний! – засомневался я. – Неужели «Темза» после всех этих нагрузок настолько сохранилась?!
– Ну что вы, Герман, конечно же, нет! – откликнулся капитан, переходя на ненавистное мне противно-вежливое «вы». – Вы невнимательны. Я уже говорил вам, что судно названо «в честь»… Это бывший «Байкал». В годы Советской власти он стал «Красноярским партизаном», а после того, как я выкупил и восстановил корабль, решил назвать его «Темзой». В память о тех, кто не струсил.
Не струсил. Это ключевое.
В гавань нижней части острова «Темза» вплывала уже при полном свете. Положенные команды прозвучали, палубники отработали штатно, и вскоре усталый пароход замер в стоячей воде бухты, приткнувшись к десятиметровому пляжу соблазнительного жёлтого песка. Упали сходни. Боцман с Сашкой выскочили на берег, пугая деревья и всё спрятавшееся за ними ружьями наперевес. Сразу за песчаной полосой начиналась серпообразная травяная поляна, и почти тут же – лес. Высокие пинии с причудливо изогнутыми кронами у жёлтого песка более напоминали Испанию, нежели Амазонку. Господи, как же мне хотелось именно этого!
Пш-шш…
– Спокойно всё, шеф. Проблем не вижу, лес прозрачный, открытый, – образно доложил Михаил, но шкипер понял правильно.
Через пять минут уже почти весь экипаж «Темзы» бродил между деревьями, наслаждаясь блаженным спокойствием. Хорошая тут будет база.
Ну, вот теперь можно и поспать.
…Разбудил меня стюард. Нет бы за плечо вежливо тряхнуть или возопить погромче, если что серьёзное, – парень тупо дёрнул за ногу, кою я в неге и жаре высунул из-под простыни. Снились мне, похоже, гоблины-зорги, с диким присвистом вылетающие из прибрежных кустов, потому что взвился я, как подорванный, шаря под подушкой в поисках «кольта».
– Где?!
– Кто?!
С сонным изумлением и полным непониманием глядя в квадратные глаза Ярика, я не сразу смог прийти в себя, но наконец-то сел на кровати. Голова кружилась.
– Илья Александрович велел разбудить, – извинился парень, переминаясь с ноги на ногу. – Сейчас на берегу ящики будут вскрывать, под опись, уже выгрузили. Сказал, что вы должны присутствовать.
– В задницу. У тебя сигареты не найдётся? Нормальной.
Как хорошо жить в курящей стране! Нашлось.
– Что там?
Пых-пых…
– Капитан приказал вас разбудить, – упрямо повторил Ярик. – На берегу ящики вскрывать будут.
И где пепельница? Куда сунул? Пить хочется. Какие такие ящики? На хрена разбудить? А-а! Ништяк громим!
– Спасибо. Ярик, будь другом, дай стакан воды, трясётся всё…
Парень метнулся к графину.
Если когда-нибудь я вырвусь отсюда, то весь экипаж «Темзы» заживёт багамно, золотым «Георгием» клянусь, расшибусь, но обеспечу! Святые люди, всё понимают… Родня, такое не забывается, это свято. Да плевать, что не верите.
– Начинают уже.
– Понял, Ярик, понял… Скажи, сейчас приду. Извини.
В душевой я машинально вздёрнул рукоять крана, слишком поздно вспомнив, что магистраль давно пуста. Однако выплеснувшаяся из крана струя прохладной воды рывком подняла тонус и настроение – боцман тему держит, ситуация под контролем. Мне бы такую команду в главный офис! Выгнать метлой поганой весь прокисший планктон да посадить… Эй! Ты о чём, Герман?! Потому и не планктон, что это люди реальные, тёртые, битые, комарами хоть и погрызенные, но якоря на мелях не потерявшие. Вот уж, век живи, век учись.
Что? Ага! В сравнении познаётся, кто бы спорил.
На палубе стояла Инна, та самая эмообразная девица старшего класса, из-за образа коей вполне может заунывать любой здравый родитель, которому предстоит. В руке чёрная коробочка «Моторолы», ишь, деловая какая!
– А чё они на берег-то ящики скинули? – машинально спросил я в пространство.
– Под три тонны и упаковка! Странно, что вы не понимаете, – фыркнуло в мою сторону строгое создание. – Илья Александрович так решил, трюм надо освободить, что-то здесь оставить, тару вообще убрать. У нас теперь, между прочим, новый стартап, будем передвижной магазин возить, что тут непонятного! Да и удобней. Поняли? Я там стояла, но они матерятся, как матросы.
– А-а… – Стартап. Груз. Матерятся. – Да всё мне понятно. Ох… А где профессор?!
– На вахте стоит. Сашка с Зарембой змей ищут, представляете, в жутких болотных сапогах!
В принципе, правильно сделали. Если открыть створки грузового трюма, то места на тесной палубе просто не остаётся, тяжело тут разбирать. А быстро управились мужики, чувствуется большая практика сброса груза в речных посёлках! Кран поставили, доски…
Вот бы кофейку глоток! Солнышко, тишина, бухта фильдеперсовая… Здесь можно ставить дом отдыха, а лучше мини-отель с ресторанчиком на пляже. Высокие деревья с густыми кронами. Трава короткая, словно стриженая. Опасных зверей точно нет, нечего им на острове делать. Змеи могут быть, так их не клубки – имеющихся выбить, а новые появятся не скоро. Вот птицы наверняка в изобилии, отличное место для спокойного гнездования.
Горячая рука легла мне на плечо. Вздрогнул – сон всё ещё давал о себе знать ожиданием засады.
– Гера, кофейку вот… Осторожно, горячий, руку! Полотешко держите, в левой.
Альфия, страсть мужская! Я – Лермонтов! Печорин! «Вы странный человек! – сказала она потом, подняв на меня свои бархатные глаза и принужденно засмеявшись». Эх… Бэла, Мери, любовь дикарки…
Восточная женщина лучше всех понимает непутёвого мужика! Пробило. Мозги резко прочистились слезливой радостью и умилением – проклятье, расшибусь, но сделаю так, чтобы жили вы вдоволь и вернулись обратно целиком.
– Звезда моя, можно я тебя поцелую?
У меня с утра всегда лирика, тем более в такую райскую погоду.
Есть в восточных женщинах что-то первобытно-притягательное. То, что льстит любому мужчине. Сочно чмокнул в смуглую щёку и честно умилился. Родная ты моя…
– Товарищ Ростоцкий, вы как дикарь!
Вот так вот! Умеют они подстегнуть, аж в штанах зашевелилось.
Кряк! Остальные мужики при деле, топором на берегу орудуют, там шуткам нет места. Вдалеке грохнул выстрел из гладкоствольного ружья, но никто не всполошился, вот уже и змеиная проблема решается.
Пш-шш…
– Гера, вы там уже ожили с поварихой? – прошипел в рации женский голос. Это Нина, что ли? Контролирует. Что-то я влипаю…
Вид никуда, побриться бы. Для самоуспокоения я строго посмотрел на юную Инну. Подвёрнутые джинсики ниже пояса, блузка по пуп, не я один, как охламон, всё полегче. В пупу и рядом золотые серьги. «Выдрать и отчеканить флорин». Нет, Альфия куда как слаще. Когда мужчина выспался, всё мягкое-женское выглядит довольно просто, а резоны оцениваются быстро – стоит или не стоит. Думайте, как хотите.
Приняв из рук девчонки чёрную коробочку, ответил:
– Пишем. Сейчас уйду, на реку посмотрю. А потом спущусь на берег.
– Может, сразу по накладным сверять? – раздался голос капитана.
– Господи, и так всё слышно, зачем эти игры с рацией? – с тихим придыханием проворчала юная учётчица рядом со мной. – А мы, между прочим, уже искупались…
Я испуганно поглядел на эмо-нимфетку. Что-то глаз у тебя какой-то нехороший, девочка-пионерочка… Взгляд волчицы! И язык ещё тот. Язва подрастает, никак скорпион по зодиаку.
– Проще по документам, капитан! Скоро спущусь! – повторил я и торопливо смылся, чтобы не прослыть ещё и педофилом.
С правой палубы открывался вид на Лету.
Туманное марево рассеивалось по мере того, как всё более поднимавшееся к зениту солнце прогревало влажный воздух. Без ночных огней посёлок практически не виден. Там уже завтракают: кукурузной кашей с копчёным мясом. Я машинально втянул воздух – не пахнет, но трескают, точно знаю. Вот сегодня аппетит отменный, надо бы в ресторан спуститься. Только вот остальные мужики работают, и такой маневр мне не с руки, неудобно. В каюте переоделся – на улице пока не жарит, можно и длинные штаны надеть.
На берегу рядом с кораблём было живо, шумно и матерно.
– Инна, прыгай сюда! – не выдержал Самарин, одетый по-трудовому: серая футболка, шорты, с помощью ножниц сделанные из каких-то спецушных штанов. – Надоело орать! Подумаешь, солёное словцо услышала! Сами-то… Не буду больше! Спускайся.
Куча трофейного имущества быстро подрастала.
– Давай следующий! – скомандовал шкипер и пояснил для меня: – Почти всё уже разобрали.
Нимфетка опять встала рядом, я заглянул в список – что возят по заказу отстрельным и рыболовецким бригадам?
1. Электростанции Yamaha 8,5 кВт – 4 шт.
2. Лодочные моторы Mercury-40 EO – 2 шт.
3. Масло моторное и трансмиссионное для подвесных моторов «Меркурий» – 140 и 40 литров.
4. Винты лодочные стальные (полированные) и алюминиевые, грузовые и скоростные – 16 и 8 шт.
5. Сварочные агрегаты Hammer с ДВС – 2 шт.
6. Бензопилы Husqvarna – 2 шт.
7. Электропилы той же фирмы – 2 шт.
8. Топоры плотницкие, ножовки по дереву – по 8 шт.
9. Ломы и лопаты совковые – по 6 шт.
10. Лампы накаливания 12В – 52 шт.
11. Провод электрический – 100 п.м.
12. Уголок алюминиевый 50х50x2 – 40 шт.
13. Электроды в ассортименте – 80 кг.
14. Трос стальной оцинк. 5 мм. – бухта 100 м.
15. Сети ставные «пятидесятки», Китай – 12 шт.
16. Накомарники – 20 шт.
17. Ботинки кожаные чёрные модели «говнодав», СССР – 18 пар.
18. Бельё солдатское, белое, СССР – 24 компл.
19. Репеллент «Репудин» 10 л – 1 бут.
20. Ткань вафельная полотенечная белая 0,85–20 п.м.
21. Марля отрез 10 м – 10 шт.
22. Очки защитные 3М «Премиум» дымчатые – 24 шт.
Пока вопросов почти не возникало, всё нужное, всё по делу. Бельё-то им зачем старинное, неужели до сих пор носят? Да… накрылся промысел большой мексиканской шляпой. Последний ящик оказался поинтересней.
23. Баллоны 20-литровые с углекислотой – 2 штуки.
– Это ещё зачем понадобилось? – спросил я у Самарина, когда мы с боцманом и Семёном отодрали стенку.
– Мода пошла на промысловых точках такая, газировку делают, – невозмутимо пояснил тот.
Во где дурь! С другой стороны – как бы качество полевой жизни…
– Варианты появились? – деловито поинтересовался я.
– Механик думает.
– Можно газировку и делать. В баре, под коктейли. VIP-сектор.
По реакции Ильи Александровича было видно, что пока идея прошла мимо ушей, Заремба ему уже что-то напел.
24. Унитаз Rоса, Испания, белый – 1 штука.
Мне уже стало интересно. Тоже мода? Капитан кивнул.
– А что такого? Надоедает людям на досках корячиться. Нормальный ход. Вот только что с ним делать… Здесь оставим.
Под «здесь» матросы уже собирались колотить вдали меж деревьев временную будку-склад, туда и сносили пустую тару.
– Да ничего подобного! – возразил я. – Сразу везём в Манаус, это же элитный товар, губернатору впарим.
25. Бельтинг «БФ-БД» 1400 мм – 16 п.м.
26. Шарикоподшипники – 40 шт.
– Для конвейера, – не дожидаясь вопросов, пояснил капитан. – Оленей на берег тащить к разделочным столам и вешалам. По транспортёрной ленте. Слышь, Герман, а по банкомату уже есть идеи?
Я помотал головой, тут сразу не придумаешь. Бизнес только вызревает, он у меня пока на стадии УЗИ.
Я выдрал наружу сноп амортизирующей стружки, сунул руку поглубже.
– Мужики, тут бутыли с прозрачной жидкостью.
– Вы там осторожней, вдруг кислота какая! – заорал Илья Александрович.
– Ну-ка, Герман, подвинься чутка, – предложил Михаил и осторожно откантовал на песок две объёмистые бутыли с завинчивающимися пластиковыми пробками.
Естествоиспытатели-мародёры сгрудились у горловины.
– Спирт! – громко доложил боцман, наливаясь весёлым энтузиазмом.
– От суки! – всплеснул руками шкипер. – Гуцериев, значится, втихушку контрабанду ко мне сунул. Ну я тебе по приезде вклею!
– Питьевой? – наивно спросил я.
Экипаж посмотрел на меня, как на больного.
– А какой же ещё на промысел повезут?! Под финиш и на обмен, у аборигенов лучшая валюта. Строжайше запрещено!
– Выливать, надеюсь, не будем?
Матросы визуально уточнили диагноз, на этот раз, похоже, окончательно.
– Пиши, Инна! – скомандовал кэп. – Трофей.
27. Спирт медицинский 10 л – 2 бут.
Следом на свет божий появилась небольшая коробка, замотанная плёнкой, в которой оказались специи.
– Да уж, специи рядом с унитазом, оригинально! – заметила невовремя подошедшая Нина.
На что эмо-нимфетка, показав шариковой ручкой в нашу сторону, театрально вздохнула:
– Мужчины же собирали.
28. Табак курительный в пачках, лавровый лист, перец чёрный, душистый, красный, чеснок сушёный… (всё зачёркнуто) Специи и пр. в ассортименте – 1 кор.
Тем временем Ярик пролез глубже и вылез с весьма смущённым выражением лица.
– Товарищ капитан, там это… патроны!
Тут уж мат понёсся над рекой во всю русскую мощь! Инна закрыла уши. Врач же лишь поморщилась, делано прикрыв одно ухо.
Я присел и прочитал надпись на ящиках. Ага, ясно. Охотничий барнаульский патрон 7,62х39 HP, «дырявые». Четыре ящика, две тысячи штук. Ничего так запасик себе создают промысловые люди!
– Гуцериев, падла! Под статью решил меня закатать! Чтобы лицензию отобрали? Я ж тебе верил, скот! Я ж к тебе, как к человеку! Да я… Да когда вернусь! Ты у меня шариком с северов скатишься!
Ждать, когда Самарин отбеснуется, пришлось минут пять, за это время на берег сбежались все, кроме вахтенных.
– Инна, ты пиши, родная, – предложил я. – Диктую.
Да, эта позиция в товарно-транспортных накладных точно не значится.
29. Патроны спортивно-охотничьи 7,62х39 HP, 25 пачек в ящике, итого 500 штук в каждом, всего – 2000 шт.
– Калибр неподходящий, – гениально решил боцман.
– Ещё бы, у них там у всех СКСы, – сплюнул капитан. – Падла ты сухопутная, чтоб у тебя хрен на лбу вырос!
СКСа на судне нет. Значит…
– Значит, надо купить «АКМ» или хотя бы дешёвый китайский «АК», – по-моему, вполне очевидное решение. – Вот патроны и пригодятся. Ещё спасибо этому падле-Гуцериеву скажем, когда чупакабру встретим. Оружие популярное, а дальше вопрос цены. Всё в этом мире продаётся.
– Не всё! – взвился так и не остывший шкипер.
Надо бы ему успокоительного дать. Нина уже полезла в карман.
– Хорошо, не всё, – легко согласился я. – Но автоматы всегда продаются. Всегда.
В путь отправились только после обеда.
