Глава 13
Страх неизбежного финиша

Во сне я летел над джунглями и саваннами огромной долины Леты.

Нужно было что-то записывать в блокнот, а я не мог.

Просторы, раскинувшиеся вдоль огромной тропической реки, превосходящей даже Амазонку, невозможно описать так, как образно описывают джунгли путешественники, привычно употребляя слова «непроходимые», «дикие» и «полынь». Здесь уже что-то другое, переход количества в качество. Человек может сравнивать эти бесконечные волны колышущегося изумруда разве что с избитым – «лёгкие планеты». Потому что ландшафтный аналог найти невозможно. Приходится использовать морфологию. Или вспоминать Океан, ибо только он способен вместить столько же сущего.

Река потрясает размерами. Допустим, где-то наверху в единое русло сливаются два мощных потока. Учтём колоссальную площадь водосбора. И всё равно этого мало. Очевидно, что на севере стоят высоченные горы, где с голубых ледников непокорённых Джомолунгм вниз стекают потоки чистейшей воды, формируя начало этого вселенского чуда.

Не могу ясно представить, масштаб огромный, пугающий и восхищающий одновременно!

В этих джунглях есть лемовское, из «Соляриса».

На первый взгляд можно найти что-то общее между дождевыми лесами и сибирской тайгой, отмечая метафизическое в их древней нетронутой природе. Мешает эта потрясающая зелень, нереально ровная, практически однотонная, без разрывов даже в руслах небольших речек, где деревья упрямо смыкаются над потоком, и цепляющих взгляд неровностей рельефа. Здесь живёт и умирает колоссальное количество биомассы, занимающей, пожалуй, целый континент Кристы.

Вертолёт простенький, проверенный, надёжный – Robinson R44 RAVEN I.

Новенький, белый. Откуда-то знаю, что на хвостовой балке наиболее бестолковых предупреждает надпись на русском в контурной стрелке: «Осторожно, винт!» Пилота почему-то разглядеть не мог. Сидит себе мужик, спокойно, уверенно – в белой рубашке с короткими рукавами, в больших чёрных очках, абстрактный, типичный лётчик гражданской авиации.

Долго летим. Меня уже подмывало задать острый вопрос о точке невозврата. А откуда мы взлетели, где площадка? Понятия не имею.

Очень комфортный полёт! Плавный.

Виды панорамные, кресла удобные, большое несимметричное хвостовое оперение и доработанные лопасти винтов снижают вибрацию и шум в кабине, конструкторы постарались на славу. Не сравнить с «Ми-2», где без наушников голова через час взрывается…

Деревья внизу стоят настолько плотно, что иногда кажется, будто мы летим над каким-то вселенским болотом, а не лесом. Масштаб на глаз не ловится. Редкие и потому какие-то нереальные, настораживающие наблюдателя холмики выглядят чужеродными опухолями. Характерно, что именно с ними у местных охотников связано много мистических легенд и мифов. То старинный амулет найдут, то «прикосновение к таинственному» почувствуют.

Тайн, несомненно, хватает. Закрытое пространство.

На Амазонке хоть местные племена издревле живут, здесь же нет людских поселений в диком лесу, только у Реки. Река – это всё. По огромной артерии можно плыть на узкой длинной лодке, похожей на таёжные «ветки», буквально припеваючи, музыкально озвучивая всё замеченное – для фиксирования в памяти. Опасностей на воде мало.

По сельве пешком особо не попутешествуешь, в пути не до песен будет. И скорость движения очень низка. Часто подстилающая поверхность покрыта переплетениями корней, предательскими мягкими кочками, рытвинами, и всё это богато сдобрено колючками, гниющей водой и ядовитыми тварями. Километр, пройденный по джунглям, справедливо приравнивается к пяти в саванне. Всё честно – ты хочешь пройти, сельва хочет тебя затормозить. Пока она побеждает. В этом и есть её прелесть. В неповторимой жизнестойкости.

Джунгли очень разнообразны. Мы этого зачастую не видим, а вот в индейских языках есть три десятка слов для обозначения оттенков зеленого. Вот так вот. У наших северных народов – особый словарный запас для снега, у индейцев – для зелени.

Чего тут только нет! Досковые деревья, у них огромные корни в виде стоящих на ребре досок, диковинные шагающие деревья с висячими корнями, местные из их древесины делают луки. Из стволов розовых деревьев выдалбливают каноэ – эти скорлупки, даже стоя на воде без просушки, служат десяток лет. Бразильский орех, большие плоды которого похожи на кокос. Оболочка, будто у кокоса, а внутри большие зерна. Говорят, крупней земных. Я пробовал, вкусные, понравилось.

Девственная красота. Орхидеи, папоротники, экзотические фрукты, у которых не всегда есть земной аналог. Удивительны огненные деревья, дважды в год сбрасывающие ярко-рыжую кору вместе со всеми наросшими и налипшими паразитами. А тяжёлые круглые плоды дерева пушечных ядер канониры «Темзы» всерьёз хотят опробовать в практической стрельбе….

Речки и ручьи и сверху малозаметны, а внизу их вообще не видно, пока лбом не упрёшься. Если плыть на лодке, то русла речушек похожи на длинные извилистые пещеры с зелёными стенами, прогрызенные каким-то чудовищем проходы в стене джунглей. Свод высоко – вытягиваешь весло и не достаешь до влажных мшистых веток, с которых на тебя глядят, а иногда стараются и прыгнуть. Речек достаточно много.

Карты, навигаторы… Забудьте, на Кристе ещё ничего этого нет! Вы идёте зигзагами и восьмерками, потряхивая полупарализованной от беспрерывной работы мачете рукой. Материтесь, со злостью глядите вверх, стараясь точно определить, где там солнце, совершаете ошибки, натыкаетесь на водные преграды или болотца, возвращаетесь, чтобы вновь и вновь впахиваться в многокилометровый обход, если только сразу не поступили умно, встав на звериную тропу, которые есть всегда и везде. Их видно? Значит, путь проторен, куда-то выведет, и не к болоту. По каким-то причинам звери перестали ходить этим маршрутом? Тогда тропы моментально зарастают, покрываются гниющими листьями.

Тропинки всё время петляют, обходя упавшее дерево или болотце, где вас ждут дополнительные опасности… Чужие здесь не ходят. А вы – свой? Уверены?

У реки встречаются свободные от деревьев участки, широкие поляны, полосы более редкой растительности – почти все они заняты людскими поселениями.

Нужны новые места.

Нужна экспансия.

Пилот неожиданно накренил лёгкую машину, панорама быстро поехала влево, и мне открылась полоса саванны, простирающаяся за зелёным морем! Равнина вплотную, почти без подошвы, подходила к горной цепи, прямо к разрыву между хребтами, к перевалу с широкой и низкой седловиной. Справа от неё заблестело серебро огромного водопада, узкой лентой низвергающегося в невидимую мне каменную чашу в обрамлении облаков водяной пыли. Схватив маленький бинокль, я пригляделся. Нижняя ступень каскада очень высокая, так что под холодные струи не влезешь, махом голову в плечи вобьет! Вот это мощь!

Каким образом попасть в этот рай?!

Взгляд безуспешно искал прямую линию просеки автострады. Вот бы по ней, да на личном паромобиле… Покажите мне хоть какой-то признак упорядоченности! Сотовую вышку, отблеск спутниковой антенны! Нет ничего.

Нет цивилизации. Никто не снижает уровень энтропии.

Где и как прорезать нитку грунтовки, позволяющей пройти к степи и горам? Сколько же там может быть интересного!

Всё впереди.

Я совершенно искренне хочу, чтобы Манаус стал центром освоения этих диких территорий неведомой страны, форейтором прогресса, однозначно признанным в этой роли всеми на Великой Лете. Я хочу, чтобы он развивался и богател, превращался в столицу и перекресток трасс, базу экспедиций геологов и транспортников, нефтяников, газовиков и металлургов. Чтобы он притягивал интересы, капиталы и кадры, веяния и последовательные достижения всей человеческой цивилизации Кристы. И всё потому, что не прочь попробовать свои силы именно здесь.

Я даже готов не торопиться со своими требованиями к уровню цивилизации. Пусть пока будет малое – возможность спокойно жить в городе или посёлке после долгих и трудных экспедиций…

Солнце садится, судно подходит.

На причалы после дневной суеты накатывает тишина.

Дела сделаны, попутные пассажиры высажены, грузы сданы и оприходованы – можно отправиться в рыбацкий бар «Потеряшка», чтобы традиционно отметить там удачное возвращение и послушать новости за стаканчиком любимого коктейля «Pisko Sawer»: джин, лимон и взбитое яйцо. Гармонично. Способствует и благоприятствует.

В меню много рыбных блюд, и это настоящая чистая еда из Реки, а не морфированные чудовища, что задорого подают в ресторанах Юго-Восточной Азии, гротескные монстры, выращиваемые в грязной воде китайских и вьетнамских садков и набравшие вес на свином навозе.

Новости разные: много хороших, но есть и плохие – кто-то опять пропал, кто-то утонул. Рано или поздно это случается, ничего не поделаешь, профессиональные риски. Рыбаки прислушиваются к рассказчикам с профессиональным интересом, без особых эмоций, циничность жизни на фронтире никто не отменял. Может, и хорошо, что это ещё не притворство, не лживое соучастие обывателя постиндустриальной эпохи.

Уже никаких велорикш, на улицах и пригородных грунтовках только мото. Кругом снуют тук-туки, мотоциклетки на трёх колёсах, где под навесом позади водителя размещаются два пассажира, они есть уже у многих… Это основной сухопутный транспорт для всех речных городов Леты, привычный колорит местной логистики. Не в диковинку и паромобили, прежде всего грузовые. Появились и первые квадроциклы, небольшие, экономичные. Громко тарахтит железная свора! Однако не избалованным техногенкой местным жителям это ничуть не отравляет романтику прогулок по вечерним улочкам, а дым газогенераторов, сизый выхлоп и слабый аромат бензола никого пока не смущает. Даже радует. Добились. Достигли!

Прохожие доброжелательны и вежливы, пьяные не крикливы и не назойливы.

Тут и там стоят каменные памятники героям-первопроходцам, вождям и Независимости. Возле мэрии наиболее красиво, возле магазинов наиболее людно, возле молодых банков – наиболее чисто.

Никаких утопий, просто сон.

Что-то далековато мы залетели, останется ли топливо на обратный путь?

Пилот молчит.

– Не пора ли нам возвращаться на базу? – спросил я, стараясь быть небрежным в голосе. – Слышите меня, мистер…

Проклятье, да как его зовут? Забыл. Напрочь из головы вылетело.

Лётчик повернулся ко мне и молча снял большие солнцезащитные очки.

Господи, да это же Салман! Как он тут оказа…

– Возвращаться пора бы, – глупо повторил я.

– Зачем возвращаться, амиго? – нехорошо усмехнулся пилот, вновь надевая очки. – Мы с тобой и здесь разберёмся.

И тут вертолёт тряхнуло! Да ещё как!

Салман повернулся ко мне и цепко схватил за руку. Я резко дёрнул плечом и тут же отмахнулся другой рукой, но не попал, больно ударившись о какую-то железку.

Машину опять тряхнуло, натужно взвыл двигатель, тревожно и громко запищала штатная сигнализация, что-то орал компьютерный женский голос, яркая картина панорамы закрутилась, как в калейдоскопе. В животе всё болезненно сжалось – падаем!

– Вертолёт держи, урод!

Бандит и не думал вновь брать управление – свирепый индус, похоже, решил умереть вместе со мной! Я ударил ещё раз и на этот раз попал.

Получи!

В ответ меня дёрнули за ногу.

– Не, зашибись, колёсный трактор! Ты что руками машешь, как ветряк?! – заорал Салман, легко переходя с пиджина на отменный русский. – Вставай!

Я открыл глаза и сразу сел, опираясь правой рукой на постель.

Сдуреть!

Передо мной стоял Сашка, весёлый и немного злой. Куда попал? Берег бухты, видимый в окне, заливало утреннее солнце, внизу тихо плескалась речная вода.

– Альфия послала, говорит, опять дольше всех спишь, там всё остынет. Подъём!

– Салман где? – хрипло выдохнул я.

– Выкрала иностранная разведка! – печально констатировал матрос. – В трюме сидит, где ему ещё быть! Что за вопросы?

В трюме… А вертолёт?

– Забудь…

– Всё? Встал?

– Ага… Скоро спущусь. Спасибо, Саш.

Приснится же! Дикое кино.

А пейзажи были шикарные, хоть это успел посмотреть. Интересно, откуда в паропанке взялся современный вертолёт?

Большое окно каюты открыто настежь. Во я дрых! Оказывается, смех, крики и далёкий стук топора совершенно не мешают спать беспробудно и видеть удивительные по силе воздействия триллерные сны. Наскоро сполоснув физиономию в душе, я оделся полегче и спустился в ресторан. Купаться буду в гавани.

Панику поднял матрос, зачем было дёргать? Не я один к столу запаздываю, чета Мазиных тоже завтракает неурочно. Дочки с ними не было. А Ярик тут, уже на финише, журнал читает.

– Что-то, Герман Константинович, глаза у вас какие-то шалые, – заметил профессор. – Приснилось что-то яркое?

– Не то слово, Владимир Викторович, просто ослепительное! Вместе с тем и жутковатое, ошалеешь, – честно признался я, подсаживаясь к ним. – Компотику можно? Холодный?

Марина передала ему графин, он чуть подлил себе и протянул руку, наполнив и мой высокий стакан до краёв. Я торопливо выпил. Ох, хорошо!

– Так вот, Маша, специфический профессиональный лаконизм, скажем так, неизбежен, – продолжил какой-то рассказ Владимир. – Ты можешь себе представить, чтобы капитан сказал нашему боцману: «Михаил Петрович, не будете ли вы так любезны снять носовой швартов с кнехта и передать аккуратненько Виктору Алексеевичу, который стоит на причале у второго пала?» Нет уж…

– Материнскими словами он скажет! Коротко и ясно. – Ярослав, который, закончив завтракать, уже сидел на мягком диване у двери, подхватил фразу, подмигнул Мазиным и тут же подсказал мне: – Советую взять окрошку, замечательная!

Верное решение. Никаких каш не хочу, жарко сегодня не по-осеннему. Передав пожелание Ольге, я наполнил ещё один стакан.

– Вот именно! – обрадовался профессор. – Без крепкого словца флотская команда рассыпается в песок. Это уже не непреложная истина, а чёрт знает что!

– Хулиганство на рабочем месте, – не согласилась жена.

Окрошка с первой ложки оказалась отменной. Огурцы тут растут, а докторскую колбасу, обязательную в советской традиции, Альфия заменяет мясом, происходит возвращение к истокам. Перчик, сметанка…

– А горчица есть? И хлеб ржаной, если можно. Ржаной под окрошку лучше.

Удовлетворённо кивнув, словно порадовавшись такому своевременному интересу, Ольга принесла мне белую розетку. За десять минут я слопал две полные тарелки и взялся за омлет с помидорами.

Кофе спокойно допить не успел.

– Ярославу срочно подняться на мостик! Пулей! – загремел над палубой сердитый голос капитана.

Ярик подскочил, как на пружине, кинул на диван старый глянцевый журнал и помчался наверх. Чашка в моей руке дрогнула, несколько коричневых пятен расползлись по скатерти. Зачем так людей пугать, можно и поменьше громкость сделать!

– Видишь, Марина, как это действует?! – радостно спросил Володя, в мелодике голоса воссоздавая радость экспериментатора после удачного опыта. – Без сбоев… Герман, я сейчас тоже на палубу подойду!

Что профессор хочет мне сообщить? Ладно, подожду.

На берегу всё хорошо. С палубы – так и вовсе красиво.

Мне нравится наблюдать за меняющимися красками нового дня. В своем вечном пути к зениту солнце всё меньше подкрашивает облака розовыми тонами, всё больше ровного цвета, всё больше силы, энергетики. Ночью шёл дождь зарядами, но к утру и следа не осталось от пролившейся с небес воды. Чуть парит. Участки голубого неба раздвигают остатки туч, и это красиво, есть контраст. Чистое небо не завораживает. Жаль, что сейчас больше никто из экипажа не щелкает камерой, привыкли, присмотрелись.

В бухте Каймана уже стоит солидный крепкий причал с поручнями по краю и небольшой будкой на углу, где хранится инструмент. Матросам теперь нет необходимости вбивать в землю ломы или швартоваться длинным концом к деревьям. «Темза» плотно прижалась к причалу, широкие синие сходни лежат почти горизонтально.

Группа построек на острове постепенно растёт.

Кроме двух низких складских амбаров и квадратного штабного здания, среди высоких деревьев видны три жилых бунгало с пристройками и широкими верандами. Есть генераторная, рядом с ней склад ГСМ, на отшибе притаилась просторная баня. Справа от домов – небольшая открытая столовая под односкатным навесом. Слева стоит массивная двенадцатиметровая вышка с внутренней лестницей и наблюдательной площадкой наверху. На остроконечном коньке закреплён длинный штырь антенны, связь с Манаусом устойчивая. В будку наверху вышки просится часовой с «калашниковым». В белом тулупе.

Как-то у нас… что ни построим, обязательно гулаговское проглядывает.

Два прожектора с вершины сооружения смотрят вниз, целя на поляну перед бухтой. Один, помощнее, развёрнут на выход из гавани, и ещё один ксенон пробивает южную темноту ночи аж до ближнего берега, к которому прижался этот островок в форме плывущего по Лете крокодила.

Гордость колонистов – волейбольная площадка. Сетка не фабричная, а сделанная местными умельцами, рыбацкая, из грубой плетёной лесы. Мяч… кошмар, а не мяч, что-то из Древней Греции. Есть турник, скамьи. Волейболистов хватает, но сейчас все заняты, завершают текущие дела – скоро мы отправляемся в путь, к Манаусу.

– Ну, как вам Бриндизи по-славянски? – спросил Владимир, встав рядом.

– Солидно, основательно, – ответил я. – В Бриндизи не был, но подозреваю, что тут чуточку не хватает камня.

– Между прочим, Михаил уже договорился с Бу Арвидсоном, что наберёт осыпавшихся камней на развалинах возле Веннеса, там стены сильно повреждены, – сообщил профессор без следа усмешки. – Уже и круглых плашек из стволов напилили, будут тропинки выкладывать, чтобы грязи не было.

– Оперативно! – похвалил я.

Две прошедшие декады выдались очень богатыми на производственные новости. За суматохой и мутными проблемами последних реактивных дней я вообще упустил событийную картинку и теперь удивлялся: оказывается, не всё вокруг крутится-вертится ради спецопераций, захватов и слежки за объектами. Люди простыми нужными делами занимаются, житейскими. Вот и возник ещё один русский посёлок на реке. Бриндизи… Зашибательское русское название.

Сделать ничего нельзя.

Боцман, Сашка и Федя Липпо остаются жить тут, и они фактически становятся первыми постоянными жителями поселения. Теперь в Манаусе их будут называть «северянами», жителями тревожной окраины анклава, отобравшими это звание у соседей из Веннеса, кои этому только рады. И у ребят по всем местным понятиям есть право законодательной инициативы. Захотели назвать Бриндизи, значит, так тому и быть.

Старосту посёлка, Мишку Чубко, мяли так и этак – не сдаётся.

– Ну можно же было что-нибудь русское приспособить, Михаил? – пытался урезонить его Самарин.

– Пырловкой назвать? Колдыбаем?

– А что, красивых названий мало? И, кстати, чем тебе Кайман не угодил?

– Это же остров!

– Так и посёлок уместился бы! Посёлок Кайман, нормально.

– И чем это иноземный крокодил лучше благородного Бриндизи? – хитро вывернулся боцман, покачивая пальцем перед картофельным носом. – Не хотим мы в крокодилячьем посёлке жить!

– Но почему именно так? Вот в Манаусе Покровка есть, – вспомнил Самарин район проживания русской общины.

– Так и здесь поставим напротив Каймана какой-нибудь Троицк, лиха беда начало! – широко улыбнулся боцман.

Не исключаю, место отличное, в таких только форты и ставить.

Капитан безнадёжно махнул рукой.

– Знаете, мужики… – мечтательно вспомнил Мишка. – Всю жизнь я мечтал увидеть огни Бриндизи. Прочитал где-то в детстве, как моряки их ждали, выглядывали в ночи, и запал. Там ещё колонны есть, что были маяками во времена Древнего Рима. Гавань с двумя морскими рукавами, обнимающими город, там спокойно даже в сильный шторм! Прикиньте, усталые моряки ждали, прилипнув красными от выпитого портвейна рожами к иллюминаторам. Вглядывались… Оставались считаные минуты! Глаза застилал пот… и вот они, загорелись в ночи, огни Бриндизи! Как-то так было описано в книжке. Уже не увижу, поди. Так пусть хоть здесь будет! Мужики не против.

– Ты хоть итальянца найди завалящего, что ли, для ауры, – тихо посоветовал шкипер.

– Один из строителей из Бари уже просится с семьёй. Родом не из Бриндизи, конечно, но от Бари километров сто, может, чуть больше. И вообще, сколько там той Италии… – ничуть не смутился боцман, демонстрируя отличное знание карты.

Я слушал спор со стороны и представлял себе боцмана не со свайкой, а с мольбертом. Сейчас отставит заляпанную фанерку в сторону, положит на стол кисть, вытрет платком руки и поправит бархатистый шарф и малиновый берет. Впрочем, может, и это увидим.

Здесь все становятся романтиками. Даже я.

В общем, имеем русский Бриндизи. Вот он, напротив. Колонн, правда, пока нет.

Кто там в «Баджере» сидит? Семён. Поехал за левый мыс бухты снимать сети, утренний клёв прошёл. Возле большой жаровни рядом с кухней стоят блестящие алюминиевые чаны с чистой водой, рядом копошится Альфия. Запаха ухи не слышу, но он там бродит, крепкий, густой! Повариха варит уху из петуха. На слабом огне долго томит в огромном котле жилистую птицу – до выхода в жирный насыщенный бульон последней вкусной молекулы, с кореньями да травками, потом птицу изымает вон. В полученном бульоне повариха заряжает собственно уху. Большие рыбьи головы варятся и откидываются на тарелку, это для любителей разбирать по косточкам на холодную, есть в экипаже такие извращенцы. В оконцовке в котел ненадолго попадают порционные куски филе, огромные, белые, чистые. Душистый перчик, лавр, чарочка водки… Мелко нарубленный лук подаётся отдельно, для присыпки в тарелку. Это так называемая «газпромовская» уха, отменная, очень плотная по вкусу, насыщенная ароматом, пожалуй, самая вкусная из тех, что я ел. Жаль только, что северной рыбы нет. И не притащишь, не будет она жить в такой тёплой воде…

Альфия работает спокойно, основательно. Вернётся ли она на Кристу? Думаю, восточная женщина поступит так же, как султан Самарин. Для неё он и дворец «Темза» – дом родной. Родню проведает, мужа-плотника уговорит и вернётся. А она уговорит. Или Самарин прикажет.

Вроде почувствовал! Чертовщина, ведь только что поел!

– Чуете, коллега? Экие соблазны…

– Ага. Эссенциально!

– Ну, вам, Герман Константинович, как я понял, беготня предстоит, а я пошёл, загляну под крышку, если Аля разрешит. Что-то опять аппетит проснулся! – решительно заявил профессор и направился к сходням.

Мне точно не разрешит, я ещё не физкультурничал.

Тяжко вздохнув, я оглядел берег и поредевший лес подковой.

Гавань просторная, тут четыре «Темзы» запросто встанут, и ещё место останется.

Ко второму причалу, небольшому и низкому, пришвартован металлический катер в цветах джунглей, найденный чуть северней Аракары в предпоследнем рейде. Судовые спецы до сих пор спорят, самострой это или продукция какой-либо фабрики. Пока сошлись во мнении, что нам досталась разновидность каспийской байды малого размера из числа тех, что осетровые браконьеры клепают по иранским чертежам. На транце стоит лодочный мотор Mercury-40. Получилась скоростная глиссирующая машина. Уже поставлен флайбридж, светотехника, рация. Катер здесь останется и надувной «Баджер» тоже, так что колонисты водным транспортом будут обеспечены. Боцману скоро предстоит везти металлические котлы, топоры и мотыги – это следующая акция предприятия «Зорготорг». Капнет золотишко, не пропадут мужики!

Двигатели – это хорошо, однако на низких стапелях у кустов стоит недавно купленная парусная джонка, мужики намерены осваивать новую практику. Имеется и небольшая пирога для плавания к левому берегу, я так и не смог освоиться в ней, два раза переворачивался. Могли бы и побольше размерчик присмотреть.

Вчера вечером Сашка, не знаю, в шутку или серьёзно, предложил со временем поставить на Каймане гостевой прибрежный трактир, где путникам, идущим вверх или вниз, можно будет перекусить и обогреться в непогоду. Торный водный путь непременно протянется дальше по мере освоения территорий. Пока это только яркие мечты, а всё равно заводит. Хочется посидеть вечером на берегу в матерчатых шезлонгах с охлажденным кокосовым орехом и трубочками для питья.

– Герман Константинович, не заводите тему за угол, доктор торопит! – раздался из динамиков громкий голос капитана.

Меня? Вот зараза, не удастся пошланговать! Наврать, что ли, будто сухожилие на ноге потянул? Или классически – голова болит! Где она там, мучительница, не вижу? Мужики за одним из домов возятся, что-то ставят… судя по используемой лексике, всё идёт не очень гладко. А доктор?

– Герман Константинович, доктор говорит, что нога с головой в прошлый раз были! – жестяным голосом захохотал шкипер.

Заставляет бегать по утрам трусцой, и всё тут. Всех под одну гребёнку. Опытных спецназеров заставляет! Уставших, вернувшихся после очередной сложнейшей операции. Ни грамма жалости. Чёрствые люди эти медики.

В прошлый раз нам целую выволочку устроила.

– Мало ходите, господа, ещё меньше бегаете! Судно маленькое, вся жизнь проходит на воде, отсюда нехватка здоровой физической нагрузки и развивающаяся гиподинамия. Поэтому вводим обязательный утренний моцион с зарядкой и пробежкой.

Я попытался сопротивляться:

– Ничего себе, маленькая нагрузка! Огневой контакт, захваты, засады!

– Это когда вы возле толчка спрятались от страха в сарае? – ехидно усмехнулась врач. – Сколько там сидели, ноги не устали? Не спорь с доктором, Герман, ты установленный порядок знаешь. Оздоровительные процедуры и занятия на свежем воздухе не обсуждаются просто потому, что они должны быть.

Впрочем, кроссовки я надел заранее. Белые. И трусы с полосками по бокам.

Уже в самом начале вялой пробежки за мной увязался Брашпиль, настоящий хозяин Каймана. После того, как парни вывели всех змей, пёс приспособился смело гавкать на всякую оставшуюся живность, за исключением семьи больших варанов, которых собака… уважает. Ядовитых тварей не осталось, поверхность острова практически стерильна, хотя из птиц выжили лишь имеющие гнёзда на деревьях.

Протоптанная бегунами на длинные и не очень дистанции жёлто-красная тропинка проклятого «маршрута здоровья» поначалу идёт вдоль западного берега острова, потом резко переходит на восточную сторону и змеится дальше, к северной оконечности. Ближний левый берег реки в этом месте почти свободен от деревьев и кустов, с тропинки на него открывается прекрасный вид. Ровная низкая терраса, можно высаживаться уверенно – для охоты, например. На огромную поляну выходят антилопы и здоровущие свиньи, на границе леса обитают стайки пернатой боровой дичи, я один раз уже охотился, когда была пауза в приключениях. Почти прямо напротив бухты с берега сбегает ручей, источник чистой питьевой воды, очень удобно.

Дальний противоположный берег, который без оптики почти не видно, зарос так, что и думать о высадке не стоит, непроходимо. Да не очень-то и надо, пусть в этих буреломах зорги шастают.

Сгоряча взяв слишком быстрый темп, я запыхался уже через три минуты, а псу хоть бы хрен, трусит впереди и обидно оглядывается. Скучно ему, льнёт к людям. На днях мальчику привезут невесту, и собачья семья окончательно оккупирует этот клочок земли. Боцман собирается заняться селекцией и вывести особую охранную породу. Вскоре пёс притормозил, сошёл с тропы и, забирая левей, уважительно обогнул по дуге высокие густые кусты, где живут вараны. На людей земноводные внимания не обращают, а на собаку реагируют нервно. При первом знакомстве Брашпиль поднял жуткий хай-лай, пытался напугать папашу клыками, тот отвечал тем же, а в итоге вараниха тихо подошла сбоку и так шибанула собаку тяжёлым хвостом, что мальчик больше не претендует.

Вот и шнурок развязался, как вовремя! Я с наслаждением упал на мягкую траву, потом с неохотой сел и неспешно перешнуровал обувь. Ну что, дальше? Погнали без фанатизма.

– Брашпиль, не гони!

Пёс тявкнул и послушно сел, поджидая более слабого.

– Сама бы ты чаще бегала! – сказал я уже без злости. Сам понимаю, что надо нагружаться: бегом, турником, тяжестями. Да и полегчало уже, размялся, вошёл во вкус. Объективно – хорошее дело затеяла Котова.

Она вернётся. После первого общего собрания по теме Нина вообще не хотела никуда уезжать, однако необходимость профессионального заказа медикаментов и медтехники, с учетом оперативной корректировки, поменяла планы доктора. Сама будет смотреть и отбирать. На обратном пути трюмы «Темзы», кроме прочего нужного, должны быть набиты необходимым оборудованием и лекарствами. Кто этим заниматься будет? Кроме того, Нина собирается уговорить свою лучшую подругу, хирурга. Котова, по её утверждению, и сама аппендикс удалит, но квалифицированный полостной хирург резко поменяет уровень здравоохранения в Манаусе.

Судовой механик Заремба если и сомневается, то самую малость. Ярика капитан не отпускает, тот психует. Надо помогать шкиперу после Прореза, судно обслуживать в пути и на стоянках. Этот вернётся, молодым проще. Парню, по большому счёту, надо лишь заглянуть в Подтёсово к родне, правдоподобно наврать про выгодный контракт, и можно назад.

Заболели наши люди Кристой. Все заболели.

А поступят по своему разумению, окончательно всё взвесив на родине.

Семён не вернётся. И Ольга вряд ли променяет Землю на Кристу.

Мазины думают. Точнее, больше думает Марина, профессор готов на сто процентов. Много ли учёных на Лете? Первый академик, первая лаборатория, первая обсерватория – есть от чего закружиться голове. Однако Мазины из бывших пассажиров наиболее обеспечены, не считая меня, конечно, и на родной Земле имеют всю нужную для благополучной жизни базу: большой дом, машины, достаток, почёт и уважение… Инерция спокойного бытия держит деталями удобства и предсказуемого завтра. Хотя я думаю, что никуда они не денутся, поздно. Уже не сдержать мощного потока романтических воспоминаний. Не загнать в прочный сейф демона-соблазнителя, который будит воображение, вытаскивая из памяти и расставляя перед глазами самые интересные моменты приключений на Кристе. Откажешься – весь остаток жизни придётся провести в компании этого назойливого гостя. Устанешь бороться, и тут же воспоминания о встречах, ожиданиях и упущенных возможностях навалятся с новой силой, оглушая яркими, контрастными кадрами, запахами и звуками.

На северном мысу в траве стояла притащенная добрыми физкультурными людьми уютная скамеечка, рядом, возле куста – большая пластиковая бутыль с водой, можно отдохнуть, попить, успокоиться. Что я и сделал с превеликим удовольствием, поглаживая притихшего Брашпиля по шишковатой башке и поглядывая на панораму северной окраины Каймана. Поляна, о подножие которой разбиваются мелкие волны осенней Леты, вытянутая, просторная, покрыта короткой и ровной травой, будто подстриженная машинным способом. Кругом растут кусты самшита, уже высокие, дающие спасительную тень. И ветер через них не пробивает. Чистенько так, по-европейски, мусорить не хочется, боишься испортить слайд. Неподалёку от скамейки стоит большая собачья будка, матросы периодически приносят сюда еду, Брашпиль бегает, порой тут же и спит. Пусть привыкает, ему с подругой и предстоит караулить подходы с севера.

Как я понял, мужики хотят камнями укрепить северную оконечность, чтобы Лета не подмывала берег. Жмоты, площадь берегут… Хотя, может, это и правильно. И остров, и река – живые организмы. Они постоянно борются, кто-то побеждает, кто-то проигрывает, и этот бесконечный процесс всегда отражен в речном русле, форме берегов и островов. В данном случае люди просто помогают наиболее важному союзнику.

Только вот Реку бы не обидеть.

В двух километрах северней виден острый выступающий мыс. Сразу за ним – ещё один безымянный приток, достаточно широкий, «Темза» зайдёт. Мы там не были. Притоков очень много, во все не сунешься. Жители Веннеса его уже давно обследовали, так же, как все ближние речки и ручьи, что нашли ценного, выгребли до болтика, подчистили.

За этим притоком вдоль берега густой лес полосой метров триста глубины, скрывающий большое озеро длиной в пару десятков километров. Вот туда было бы интересно попасть! Пример затона на Аракаре показывает, что и в озерах можно найти ресурс, вряд ли случай с «Аннушкой» уникален, всё-таки уже столетие работают переходы между мирами… Как всегда, ближние подступы оставлены на потом, пусть разведкой колонисты занимаются, и лодки, и время у них для этого будут.

Тявкнул Брашпиль – пора домой.

Котёл у Альфии большой, но любителей суперухи много, и желудки у них… ёмкие.

– Побежали?

Мне показалось, что пёс кивнул.

– Побежали…

…Хорошо знакомым путём «Темза» шла быстро, без остановок. По расчётам, к причалу Карлоса Сантаны шкипер должен подойти в пять вечера, чтобы к семи группе гарантированно быть у ратуши. Настал ключевой момент драмы. Всё готово, действия спланированы, тщательно продуманы, люди подготовлены.

В Дугласе уже шесть домов. Название посёлка новые жители менять не стали, как не стал он вьетнамским анклавом, здесь опять привычный для Леты микс, наиболее стойкая к выживанию структура. Жили негры обособленно, да вот, затужили. Наособицу развиваться – это вам не район или квартал в готовом городе занимать, тут общественная ошибка может дорого стоить. Отделишься моноэтнически – не жди помощи, когда зорги нагрянут.

С берега приглашающе замахали руками, шкипер включил ревун, потом вышел на крыло и тоже отмахнулся: некогда, торопимся, на обратном пути зайдём.

– Ты что по оружию думаешь? – неожиданно спросил он, вернувшись в рубку.

Не скажу, что врасплох. Думал.

– Ничего особенного не думаю, теперь как-то вяло. Отдумался, чуть голову не сломал. Своё, конечно, всё заберу, на ребят оформим, сколько успеем. А вот что-то серьёзное, армейское… Тут сложно.

– Вот жа! – сокрушённо подхватил Илья Александрович. – Пулемётов бы крупнокалиберных добыть парочку, класса ДШК, было бы дело!

Действительно не представляю. Тема такая, что сунуться не успеешь, как окажешься под плотным колпаком спецслужб. Одно дело найти несколько левых стволов из раскопов, другое – добыть нормальное армейское оружие, хотя прихваты среди солидных служивых у меня имеются. Вот с патронами проблем не вижу, этого добра сколько хочешь. Приятель у меня есть, владеющий сетью охотничьих магазинов, вместе и собирались поохотиться на Алтае. Поможет. И вояки помогут с «семёрками» и «мосинскими».

Со стволами не помогут. Или… Рискованно.

Мужики почему-то думают: раз у Ростоцкого есть деньги, то он что угодно купит, легко и просто. Им хочется всего, сразу и побольше – обычная человеческая черта. То есть я поеду на оружейную выставку и там все куплю. Или в огромный оружейный супермаркет при профильном заводе, куда пускают только миллионеров.

По Интернету! Прайс скачаю!

Но проблема есть. Связываться с криминалом? Это почти всегда означает связь с террористами. Подстава.

– Жаль, прапорщиков отменили, – отчего-то вспомнил я.

– Уже вроде собрались возвращать, – возразил Сёма со своего места. – На технические должности.

– На склады? – оживился Самарин, задумался и замер в прострации, словно повернув глаза зрачками внутрь.

Вот старый контрабандист… Водоплавающие всегда такими были, традиция, вольные люди. Чувствую, понервничаю я при комплектации.

Почти всё добытое оружие остаётся в Бриндизи. Забираем лишь те стволы, с чем приплыли, лишние неприятности на Земле не нужны. Казалось бы, очевидное решение. А если не на Земле? Если вынесет Прорез чёрт знает куда? Может такое быть? Может. С долей вероятности, но может. Поэтому шкипер оставляет на судне пулемёт – вот на такой, маловероятный, но страшный случай. Да и на обратном пути лишним не будет, Аракара речка весёлая. Я беру верный «кольт».

Заказчиков оружейных больше чем достаточно. ДШК – дайте пять! Хорошо бы пару пушечек, аналогичных кормовому орудию. «АКМ», СКС, СВД… Только подавай новые листы писчей бумаги! Порох бочками, капсюля контейнерами… Патроны, гильзы, пыжи. Бронежилетов сколько утащишь. А как на Лете без гранат? Тяжело на Лете без гранат. Впрочем, и мины сгодятся – сухопутные прыгающие и рогатые морские. Пластид не знаешь, где лежит? Увидишь – бери!

Я скажу, как будет на самом деле: что смогу добыть, то и сгодится. И не больше. Жилы рвать не буду, под статью подсовываться тоже, и без того проблем выше крыши.

Тяжело мужикам разъяснить, что не оружием единым… Вроде и опыт у всех появился, а ясного виденья простой истины пока нет. Парни, всё определяет удачный бизнес! Мне нужны товары для бизнеса. Гарантированного спроса. Так что, кроме оружейки, добывать предстоит многое.

Прежде всего – альтернативная энергетика: погружные турбины и солнечные панели. Нужно как можно быстрей уходить от тарахтящих генераторов на жидком топливе, сжигающих бесценный ресурс. Ветряки неактуальны, не тот рельеф местности. А вот гидроэнергетика очень перспективна! Энергия определяет всё. Чем больше потребление энергии на одного жителя, тем выше уровень цивилизации общины. Электричество – это электроинструмент, другие скорости и качество работы. Электричество удлинит рабочий… или просто активный день. Кто-то займётся ремёслами или преображением жилища, совершенствованием быта, кто-то образованием детей. Люди захотят послушать вечерком радио, почитать книгу. А это всё – спрос и сбыт.

Хорошо бы найти компактные универсальные двигатели, уверенно работающие на масле, зарождающийся паропанк должен перерасти в дизельпанк… Нет, в маслопанк! Очень нужны радиостанции, самых разных типов, как носимые, так и мощные стационарные трансиверы. Часто вспоминают квадроциклы, которых Криста ещё не видела! Джип бы втащить, хоть маленький… Расшибусь, но вернусь с личной машиной, хоть вместо шлюпки подвешу, а привезу!

Перечислять можно бесконечно.

Между прочим, нам ещё и бензин с соляркой тащить. А «Темза» не сухогруз. Самарин предложил буксировать небольшую баржу. Идея хорошая, но тут есть вопрос: есть ли у Прореза счётчик с отсечкой? Обрежет, и поплывёт ценный груз по Енисею на радость местным рыбакам.

И всё-таки чаще всего мужики вспоминают про оружие.

– Пневматиков тебе накуплю, точно! – как-то пообещал я Михаилу, в очередной раз устав выслушивать пустые мечтания.

Так он буквально позеленел.

Давление на анероиде начало падать, но дождика всё нет. Ветер попутный. Прямо по курсу в звенящей высоте красочно стелются кучевые облака, временами прячущие знойное солнце в своих объятьях. И тревожная тишина вокруг. Тишина ожидания.

А почему бы благородному дону не вздремнуть часок-другой?

Так я и сделал.

Самарин график выдержал чётко, в назначенное время и прибыли.

…Красив Манаус вечером. Больше ничего не скажу, не до красок, мандраж начался.

Оставив за кормой многие километры торопливого бега по реке, «Темза» сбавила ход, перешла на дизель и на малых оборотах осторожно привалилась к причалу. Мы с профессором вышли на палубу, разглядывая берег: нет ли каких тревожных признаков? Сантана по рации успокоил, и всё же…

– Герман, так и не успели поговорить за подготовкой к операции, то одно, то другое, ты всё время занят был, – не к месту завёл разговор Володя, отрывая взгляд от рядов пакгаузов. – Что посоветуешь?

Я понял.

– Сам думай, Владимир Викторович. Только не промахнись.

К зданию новой ратуши мы с Костей Кетоевым подошли позже всех, неспешно, как, впрочем, и планировалось.

Чуть подальше главного здания Манауса на площади стоит большая крытая повозка. Возница в широкополой шляпе сидит к нам спиной и, судя по всему, никуда не торопится, покуривая трубочку. Огромная артиллерийская лошадь, годная для буксировки орудия или пулемётной тачанки с целой бандой махновцев, тем более не парилась простоем – оно ей надо? Когда разгрузят, тогда и разгрузят.

Вокруг круглого бассейна, громко переговариваясь, бегают босоногие дети с сотовыми телефонами, «выходили в сеть», «слали эсэмэски». Такова специфика технического прогресса на Кристе: в нём очень много непрерывно появляющихся с дислокантами экзогенных факторов. Попавшие сюда раньше ничего не знают про сотовую связь, которая появилась позже их убытия с Земли. Однако неработающие сотовые телефоны всё ещё живут своей жизнью, превращаясь в атрибут детских игр и четко указывая взрослым да умным вектор развития. В механических мастерских не умеют чинить инжекторные автомобили, однако знают, что это такое. Интереснейший феномен, как бы даже не философский, и он непременно скажется в будущем.

Наши пока сидят в таверне «Адмирал Бенбоу», у счастливчика Билли сегодня внеплановый День русской кухни, коммерческий праздник, всё оплачено.

Тёмно-синий тропический вечер быстро наполнялся сиреневыми сумерками, скоро замерцают звёзды, фонарщики зажгут уличные фонари. После бандитского нападения освещения на улицах стало больше.

Вот и полиция! Из Северной улицы вышел высокий плотный мужчина в форме, подошёл к вознице, строго глянул, что-то спросил. Полицейский – наш соотечественник, Руслан Кетоев, отец Кости. Возница что-то ответил, Руслан хлопнул рукой по борту и отошёл, чтобы встать поодаль. Не хочет уходить, бдит. Оглядевшись, строгий полицейский привычно рявкнул на ребятню: район здесь фешенебельный, народ живёт респектабельный, не стоит мешать отдыху уважаемых людей.

Хлопнули массивные двери новой ратуши, и на площадь вышли две женщины в годах. Продолжая болтать, встали у входа. А как же, за день-то не наговорились.

– Бухгалтерия, позже всех уходят, – подсказал Костя.

– Подождём.

Надолго их не хватило, домашние ждут, а лавки уже закрываются.

Пш-шш…

– Начали, – сказал я в обрезиненную коробочку радиостанции.

Почти сразу из дверей таверны вышли боцман и Сашка, тащивший большой портфель. В таких носят особо важные документы. Так оно и есть. У Константина тоже портфельчик есть, мы не с пустыми руками явились. Не обращая внимания на полицейского, парни быстрым шагом пошли в нашу сторону.

– Вперёд.

Охранник внизу пропустил нас легко и просто, у господина Ростоцкого мультипропуск, в ратуше все знают о его особых отношениях с губернатором. Подошли парни.

– Костя и Михаил со мной, Александр остаётся внизу.

Через толстое стекло дверей я увидел, что полицейский тоже двинулся к ратуше.

Время выбрано специально, мне нужно было, чтобы в здании было как можно меньше народу, в идеале – вообще никого. Сложные предстоят разговоры.

Секретарша оказалась на месте, иначе и быть не могло.

– Дорогая фрау Марта, моё почтение!

Обязательный цветок из рук в руки.

– И ещё сюрприз…

С куревом на Лете, слава богу, ещё никто не борется, ибо невозможно бороться со страшным дефицитом. Поэтому подаренный фрау Марте Зальцведель блок «Филипп Моррис» растрогал её до слез. Я – хороший! «Милый Герман», русский comme il faut, и никак иначе. Боцман тоже прогнулся, выставил на столик пакет с копчёной рыбкой. Вот бес!

– Господин Папке у себя? – спросил я почти беззаботно.

Она значительно пожала плечиком и красиво приподняла левую руку: а как же, командование в штабе, работает не покладая рук. Глаза у Марты усталые, но виду не подаёт, держится.

– У него Лойтхард, – любезно предупредила идеальная деловая женщина. – Сейчас я уточню.

Ага, главный гестаповец тоже там, всё предсказуемо, каждый вечер стратеги сидят допоздна, ломают голову после дневных итогов безуспешной пахоты.

Папке не стал тянуть ни минуты.

– Входите, господа, вас ждут! – Марта сама открыла дверь. Умница! Скоро ты мне понадобишься.

– Спасибо, ребята останутся здесь.

Вот это я понимаю! Новый кабинет главы анклава оказался гораздо круче прежнего, хотя и старый впечатлял на все сто. Широкие окна углового кабинета выходят на две стороны здания, посетителя впечатляют громадный Т-образный стол для совещаний, большая настольная лампа с лимонным абажуром, застеклённые книжные стеллажи. Нельзя не оценить и огромную карту региона, нарисованную мастерски, с деталировкой. Старая, исправно выполняя своё предназначение, смотрелась всё-таки неважно. На светлых стенах висит много картин, кое-где в промежутках – старинные гнутые подсвечники. Электрическая люстра шикарна, на пять рожков, это роскошь. Окна приоткрыты, но уже только для притока свежего воздуха, на улице стемнело, люстра горит во всю силу. Скоро их затянут мелкой сеткой, в сезон дождей москитов хватает и в городе.

Кондиционера нет. Кстати! А что, если… Нет, не вариант, это только для избранных. Не будет энергии для массового использования кондеев, не то ещё время.

Папке сидел в тёмной хлопчатой паре, значит, на улицу днём губернатор вообще не выходил. Безопасник сегодня в камуфляже раскраски цветов германской полевой формы.

– Приветствую, господа! Всё работаете? – бросил я чуточку небрежно.

Губернатор поднялся из-за стола, с ожиданием посмотрел на меня.

– Есть новости, Герман?

– И немало! – сразу обнадёжил я. – Можно водички?

Папке смотрел на меня с надеждой, Макс Лойтхард – настороженно, не доверяет мне таки безопасник. А ведь воевали вместе.

– Разрешите поинтересоваться, как здоровье супруги, герр Клаус?

– Всё ещё лежит в постели, сегодня говорил с ней по радиосвязи. Надеюсь, горный воздух в ближайшее время поставит мою дорогую Эвелин на ноги, – погрустнел губернатор. – Такой стресс! И меня прихватило на днях, спасибо врачам, прежде всего уважаемой Нине Петровне. Высококлассный специалист.

Знаем, знаем…

– Дата встречи назначена?

– Через неделю, – хмуро сказал Макс и начал рассказ. – Продумываем операцию.

Я так и думал. Всё продумываете. Даже догадываюсь, что уже продумано.

День для них начинался нерадостно. В одиннадцать часов утра из погранзаставы на Южном Мысе сообщили, что некий рыбак из Панизо передал патрулю специальный пакет, который надлежит срочно передать губернатору. Тут же отправили фельдъегеря, документ доставили, вскрыли. Вот и узнали.

– Герман, мне кажется, что пауза затянулась, – не выдержал Папке, всё время рассказа безопасника нервно постукивающий по столешнице. Три серии четырьмя пальцами и двоечка указательным в конце каждого такта, австрийская маршевая традиция. Достаточно нервно стучал.

– У меня к вам просьба, господин губернатор, – сказал я вместо ответа. – Не могли бы вы пригласить сюда Марту Зальцведель?

– Зачем это? – удивился хозяин кабинета.

– Просто поверьте.

Папке вопросительно посмотрел на безопасника, но тот тоже не понял.

– Хорошо, раз вы так настаиваете… – и он потянулся к кнопке вызова секретарши.

Я встал, приоткрыл окно пошире и посмотрел на площадь. Всё-таки вид из старой ратуши получше был, вот что мне кажется.

Карлос Сантана снял широкополую шляпу и посмотрел наверх. Я кивнул. Возница поднял радиостанцию ко рту и отдал команду. Вот и хорошо.

Марта зашла, ничего не поняла, однако по скупому жесту хозяина села на стул у стены.

– Константин!

Кетоев осторожно прикрыл за собой дверь, поздоровался и протянул мне портфель.

– Господа, вам стоит ознакомиться с некоторыми документами, – предложил я, пробираясь вдоль длинного стола поближе к губернатору. – Прежде всего, вот эта карта… Секундочку, я положу её на стол. Вот так вот. Перед вами обширный участок реки Оранжевой, на северо-западной окраине которого и произошёл инцидент с погромом и заложниками. Макс, подходите ближе!

Чуть отодвинувшись, я пропустил его к карте.

– Вот эта точка.

Указав пальцем на место, я выпрямился.

Безопасник согнулся, внимательно рассматривая карту… Неудобно ему, замызганная рукотворная карта развёрнута к губернатору.

А мне очень удобно.

Быстро достав из бокового кармана лёгкой куртки электрошокер, я плотно приложил противно затрещавший разрядник к спине Лойтхарда. Хорошо получилось, уже эксперт по применению! Ещё немного, и Герман Ростоцкий станет официальным консультантом фирм-производителей.

Макс упал, как подкошенный.

Оказавшись у тела через секунду, Кетоев профессионально закрутил ему руки за спину и надел наручники. Вбежавший боцман тем временем приспособил блестящие кандалы ещё и на ноги безопасника.

– Нормалёк! – выкрикнул Михаил.

Это важно. Лойтхард – это вам не Салман, который, конечно, бандит опытный и дерзкий, но никакой особой спецподготовки не имеет. Если штабс-гауптман вырвется, то порвёт нас всех и сразу, в Kommando Spezialkräfte готовят настоящих убийц, без показухи.

Как я и ожидал, первой в зале отреагировала Марта Зальцведель, она действительно идеальная секретарша, ангел-хранитель. Надо будет поинтересоваться, нет ли у неё дочери? Взял бы себе в секретарши. И вообще отныне только из немок набирать буду.

Опрокинув стул, секретарша, пока её шеф безвольно оседал в кресло, чёрной молнией метнулась к правому верхнему ящику стола, где у шефа наверняка лежит небольшой блестящий пистолет. Свой-то в предбаннике остался… Для того я её и затащил, иначе бы она обязательно кого-нибудь из наших застрелила.

Восхищаюсь!

– Марта, стоп! Это предатель! Организатор и исполнитель, смотри! – надо торопиться, не стрелять же в хорошую женщину.

С этими словами я швырнул ей по столу пачку цветных фотографий, отпечатанных на судовом струйном принтере.

Когда женщина начинает защищать своё кровное, то есть семью, она действует фантастически быстро и правильно. Мгновенно выделяя из череды фактов и событий самое важное, она так же быстро принимает единственно верное решение. Мужики так не могут. Ей хватило одного мимолетного взгляда, брошенного на россыпь ярких картинок, и она тут же бросилась к шефу, расстёгивая ему пуговицы на рубашке.

В дверях кабинета появилась Нина, которая до поры сидела с нашими в таверне.

При подготовке операции и проработке нюансов именно она спрогнозировала ситуацию и настояла на включении её в группу. Не зря, как выясняется.

– Герман, окна настежь, быстро! – скомандовала она.

Конечно, конечно, родная, и сам бы мог догадаться…

Тем временем Лойтхард очухался, быстро всё понял и попробовал освободиться.

Крепкие у тебя ручки, как я посмотрю! Цепочка наручников натянулась.

– Не шали! – оскалился Мишка и что есть силы воткнул башмак в бок пленному.

Тот зашипел, между сжатыми зубами запузырилась слюна. Смотри-ка, никак не уймётся!

– Макс, мне ещё раз тебя стукнуть высоковольтным разрядом? Сдохнешь ведь… Хотя нет, откачаем. И так будет много-много раз. Ты меня понял, узник Гуантанамо?

Свирепые глаза хищника чуть притухли, он кивнул.

– Морду замотать? – поинтересовался Кетоев.

– Не стоит, пусть хоть оборётся, – ответил я.

Для того мы полицию и привлекли. Кроме Руслана Кетоева, никто не смог бы корректно решить проблему с охранником внизу. Остальные трое работников службы безопасности, включая водителя Гюнтера, сидят по домам, сосиски жрут с капустой.

Женщины возились вокруг губернатора, Сашка тоже рядом, как-то помогает. Запахло нашатырём и спиртом. Котова аккуратно отложила на стеклянный поднос хрустального графина использованный шприц.

– Уф! – выдохнул я, присаживаясь на удобный стул.

Реакция пошла, тряска, надо успокоиться.

– Фрау Марта, а нельзя ли кофейку? Честно скажу, мне надо успокоиться, предстоят, как вы понимаете, объяснения и пояснения. Очень прошу.

На пути к двери она остановилась, ещё раз посмотрела на фотографии, после чего подошла к Лойтхарду и плюнула ему в лицо. И ни единого слова!

Кетоев-младший почему-то вздохнул.

Сидя на корточках, Сашка спокойно обыскивал добычу.

– Ну вот, любуйся, боцман… – невесело усмехнулся я. – Помнишь, что я тебе говорил? Не надо воякам лезть в политику, это получается лишь у исторически известных единиц. Остальным – категорически не надо. Да и в бизнес идти не стоит. Или накосячат, или отожмут у них все наработки более хитрые и приспособленные. Воякам надо готовиться к войне и качественно воевать. Тогда городу не придётся по тревоге поднимать заспанных добропорядочных бюргеров с поджигами в руках и удалых русских ремесленников с вострыми булатными саблями. Нет ведь, полез, диверсант… И что? Помогла тебе твоя контора GSG9, фриц? Во-во… Политика, геноссе Михаил, не переворотами делается, а пахотой партийного строительства, агитацией, пиаром и работой с избирателями. Политика, на самом деле, вещь достаточно честная. Не без говна, конечно, но халявы в ней не бывает. В бизнесе бывает, хоть и редко. А вот в политике не бывает в принципе! Даже если такая халява сопровождается профессиональным диверсионным обеспечением. Вот так вот.

Секретарша вернулась через десять минут с большим подносом в руках, на котором позвякивали чашечки с крепким кофе.

– Скоро будут бутерброды.

– Марта, можно я вас поцелую! – воскликнул я и тут же нарвался на ревнивый взгляд докторессы.

– Нинуль, тебе – два!

…Мягко горел свет настольной лампы, верхний свет выключили.

Мужики ушли вниз, надо контролировать ситуацию. Лойтхарда в позе орла Кетоевы отвели в зиндан службы безопасности, который классически находится в подвале Лубянки… то есть ратуши. Туда же переправлен и Салман, намучившийся в крытой повозке Сантаны до затёкших конечностей и заклинившего позвоночника. Изначально я планировал несколько другое, собираясь закрыть обоих в полицейском участке, но мудрый ментяра Руслан меня вовремя поправил:

– Герман, во избежание преждевременных разговоров и дурных слухов светить их пока не стоит. Нужно выработать стратегию и порядок действий, в том числе формы и сроки оповещения городского собрания и населения. Пусть губернатор определится, а пока в ратуше посидят, подальше от посторонних глаз. Мы последим.

Всё равно сейчас Папке общаться с ними не будет. Сейчас он только пристрелить их может сгоряча. Впрочем, я недооценивал этого государственного мужа.

– Итак, моя дочь… – спросил он, едва придя в себя.

– Никакого похищения не было, – быстро сказал я.

– Но где она?

– Где и была всё это время, на вашей ферме. Сидят вместе с фрау Эвелин.

Как он теперь будет со всем этим разбираться, что решит? Даже на секунду страшно представить себя на его месте. Миф о крепкой семье политического деятеля разваливается на глазах… В былые времена высокопоставленных штрафников из числа домочадцев разъярённые правители навечно отправляли в монастырь. Или в сибирскую ссылку. «Подушками душить не станет, он Сибирь найдёт», – понял я.

– Герман… – строго предупредила Котова, считая пульс пациента.

– Всё нормально, фрау Нина, – успокоил доктора Клаус, прикоснувшись к её руке. – Я уже почти всё понял. Её сразу привезли туда?

– Так точно! – по-армейски подтвердил я. – Вообще-то никто из заговорщиков не ожидал такого поворота событий. Им нужно было устранить Генриха и Эриха, и только. Макс Лойтхард сам поехал вместе с Салманом, справедливо подозревая, что в Дугласе опытные бойцы бандитов к себе и объекту охраны близко не подпустят, навалят гору трупов. Ну, вот так и вышло, они и Лойтхарду не поверили, есть такие детали в рассказах выживших ребятишек… На беду, бандиты Салмана дисциплиной не отличались и начали стрелять в ближайшее окружение Теофила Нзимбы, после чего оставлять свидетелей уже было нельзя.

– А Симонетта?

– Думаю, её сразу же увели на судно, – постарался я хоть как-то утешить отца.

– Не врите, Герман, не врите, – тихо попросил Папке. – Сколько человек из службы безопасности замешано в заговоре?

– Только сам Лойтхард и водитель, Гюнтер. Приехавший на остров Рупрехт был не в курсе дел, это было видно по его реакции, такое не скроешь.

Пауза.

– Он любовник Эвелин?

Я промолчал. Подозревал что-то Клаус, ох, подозревал, пусть и подсознательно.

– Scheisse! Герман! – зло выкрикнул Папке, и я обрадовался. Битый жизнью опытный немец окончательно пришёл в себя и уже расчерчивал в голове план сопротивления злодейке Судьбе. Хрен вы угадали, так просто его не сломить!

– У него была отличная машина, – вспомнил я красавец паромобиль. – На таком очень легко и просто ездить в предгорьях. Мои ребята несколько раз сидели в засаде, сделали массу интереснейших снимков.

Сложный был разговор.

Клаус Папке должен был либо сам умереть от полученных потрясений, либо уйти в отставку с последующим устранением путём самоубийства. Вряд ли его стали бы мочить в джунглях, мученик в схеме не нужен. Срок рандеву начали бы переносить, а тут – как не вовремя, а! – случилось бы ещё одно ЧП… Скорее всего, в ближайшее время. Опять скандал на весь город! Не только русский народ считает до трёх, все так делают. Раз – и Дугласа нет! Два – бандиты напали на целый город, развитой и сильный. Третий случай, и начнётся бурная реакция населения, городского собрания и партии-конкурента. «Нами правят безвольные люди! В отставку!» И тут, как чёртик из табакерки, возникает Симонетта, вся в белой репутации и фиалковых бантах. Счастливо спасённая верным семье и государству Лойтхардом. Дальше всё понятно: община получает свою принцессу Диану, беспорочную Мученицу, которая справилась с невзгодами и выровняла ситуацию. Вскоре последуют уверенные обещания модернизировать власть и очистить партию, под чьим руководством жители Манауса и потопают к новым свершениям.

Только вот не для спецназовцев такие игры. Слишком много силовых акций, слишком много крови.

– Герман, кто всё же сыграл первую партию в раскрытии интриги? Если вы, то я должен отметить вашу потрясающую универсальность! Успешный коммерсант, политик да ещё и детектив…

– Не стоит мне приписывать лишнего, уважаемый Клаус, – невесело улыбнулся я. – Правильную версию предложил другой человек, не по годам мудрый и опытный Константин Кетоев. Он угадал, кто является главной движущей силой путчистов. Генератор идеи, так сказать. Для бандита – слишком размашисто, он же не Чингисхан, замахнувшийся на покорение Вселенной… Для начальника службы безопасности – слишком самонадеянно, кто будет за него голосовать в вольном городе? А вот дамы… Именно здесь ваш опыт в области политических игр дал сбой, сложно предположить такое любящему мужу и отцу.

Немец на пару секунд прикрыл глаза.

– В чём был конкретный интерес Салмана? Я подозреваю, и всё же?

Он уже что-то записывает! Да, Папке на ноги быстро встанет. И начнёт раздавать пинки.

– Манаус единственный город на Лете, где нет профессиональной преступности, здесь крутятся большие деньги и кроются огромные возможности. В Панизо ему делать нечего, там он уже проиграл. Кроме того, он, по примеру Макса, наивно решил, что сможет очаровать Симону и перейти на другой уровень. На самом деле я такого альянса не допускаю. Этот индус забыл о кастах и должен был умереть… Плохо то, что заговорщики пропустили через Южный перевал нанятую Салманом банду, напавшую на город.

Нас было четверо в комнате. Все свои, все в курсе.

– Герман, на сегодня хватит, – решила Нина. – Господин Клаус, я сделала вам укол снотворного, придётся лечь, это необходимо.

– Мы будем дежурить до утра, – поспешил заявить я. – Вам предстоит назначить нового главу службы. Со своей стороны скромно посоветую назначить на эту должность молодого Кетоева, про которого я уже говорил. Он не спецназовец, он детектив из криминальной полиции, человек с территориальной практикой, и это как раз то, что нужно. Кстати, именно он первым предположил и существование базы заговорщиков на ферме возле Солерудника, организовал наблюдение. Пусть спецназовцы служат в пограничниках, они там нужнее… Я бы на этом этапе вообще не разделял внутренних силовиков. Лучше иметь одну мощную и надёжную структуру, чем кучу беспомощных.

– Предлагаете уйти под защиту русских? – через силу улыбнулся губернатор.

Я ответил без улыбки:

– Видите ли, Клаус, русским не нужна власть в Манаусе. Это европейский город, никаких предпосылок для поддержки немногочисленной русской общины всем населением нет. Кроме того, нам нравится, как этим чистым и уютным городом управляют немцы. Нравится порядок и спокойствие в анклаве. Поочередное пребывание предсказуемых лидеров в должности главы города и спикера парламента даёт стабильность. В жизни и бизнесе. Что же касается меня, то интересы Германа Ростоцкого в скором времени, надеюсь, будут направлены не столько на Манаус, сколько на верховья Леты. Я намерен серьёзно разведать новые территории и даже поставить на севере колонию манаусского анклава.

– Да… Русские и немцы – народы, которые исторически произвели друг на друга неизгладимое впечатление, – задумчиво молвил губернатор. – Кетоев… У него ведь отец в полиции служит, не так ли? Не могли бы вы с утра пригласить Константина ко мне?

Через минуту стало ясно, что губернатора начинает потихоньку валить.

Но просто так он не ушёл.

– Настал час расплаты, господин Ростоцкий, не так ли?

Я растерялся. Ждал, ждал, и вот, настало время. Что, прямо сейчас? Посмотрел на Марту и понял, что она в теме.

– Если вы, конечно…

– Перестаньте. Договор есть договор, а я могу свалиться надолго.

– У меня не сваливаются, – прервала его Котова, собирая сумку.

– Спасибо, дорогая моя. И всё-таки.

Вот что значит в деловом мире репутация. Даже сейчас про это думает, не хочет терять лицо. А хочет он отблагодарить союзника, зная, что тот ещё вернётся.

– Как вы понимаете, место дислокации обратного Креста должно быть под присмотром надёжного человека. Такие люди у меня есть, пусть их и немного. Поэтому вам в ближайшее время покажут конкретное место, я напишу записку с паролем.

– Кто? – только и смог спросить я.

– Это Бу Арвидсон, староста Веннеса.

Пароход проходил траверз северной оконечности Каймана.

На берегу возле груды каменных плит стоял Брашпиль, гавкал и вилял хвостом. Людей рядом с псом не было, уже попрощались. Новые жители Бриндизи не переживали.

– Продержитесь… Что тут держаться-то, Илья Александрович, сколь от той Аракары шлёпать? – весело заявил боцман после последних объятий. – Через день-другой и вернётесь, с большим прицепом за кормой. Только про пиво родное не забудьте, соскучились!

Да, вот этого я никак не ожидал! Выходит, мы постоянно болтались возле Прореза? Это, я понимаю, сюрприз! Бу Арвидсон не удивился. Тем более что с некоторых пор в Веннесе стоит радиостанция.

– Бу, а сами-то в Прорез ходили? – не совсем осторожно зашёл шкипер после обсуждения главного.

Тот лишь усмехнулся и строго покачал пальцем.

– Не комментируется и не обсуждается, извините, господа. Одно скажу, всё работает. И напоследок – я почему-то предчувствовал такой поворот, Илья… Наши договорённости по солнечным панелям остаются в силе?

Ровный участок, на котором когда-нибудь встанет амазонский Троицк, закончился, мимо проплывал подступающий вплотную к берегу тропический лес, чуть склонившийся кронами к вечному потоку.

Мысли переключались на грядущие проблемы. Меня очень заинтересовал собственный эксперимент в странном утреннем сне: виртуальная прогрессорская деятельность как модель оценки возможности собственно прогрессорства – таким вот высокотехнологичным способом.

В истории сибирского Севера неоднократно предпринимались попытки торопливого прогрессорства с помощью разового вброса самого современного ништяка, и все они упирались ровно в те же проблемы, кои встали предо мной во сне. Я говорю о вертолёте.

Знаете, с некоторых пор я окончательно осознал, что все люди, независимо от степени своей цивилизованности, практически одинаково устроены головой. На бытовом уровне, что называется, по-житейски – все умные. И случайно-лишнего в надёжную систему жизнеобеспечения включать не собираются. Это опасно.

Поставка на Кристу одного современного вертолета или попадание через Прорез шикарного парохода со своеобразной гуманитарной помощью на борту ничего местным общинам не даёт. Это может быть предвыборный пиар-ход или широкий жест богача. Не более. И в любом случае, разовая акция, на ней новое не выстроишь и на ступень выше не поднимешься. Люди, находящиеся фактически на гораздо более низкой ступеньке развития, нежели полученные предметы из культуры более высокого уровня, по-житейски правильно понимают, что туалетная бумага и жидкое мыло в красивых флаконах скоро кончатся, а новую партию взять будет неоткуда. Что аккумуляторы сотовых телефонов скоро сядут, а солярка для генераторов закончится или вырастет в цене до неприемлемой для семьи. Подвезет ли кто-то им оперативно новую солярку? Чёрт его знает. Нет надёжности системы.

– Напоминаю, в момент прохода всем находиться в помещениях, сидеть или лежать! – разнеслось по громкой связи. – Механик, дизель к запуску!

Натащить сюда управляющих блоков для инжекторных машин и новеньких сотовых с базовой станцией – ничего сложного, были бы деньги на закуп. Только вот система с подачками станет ненадёжной. Люди это понимают.

А потому туалетную бумагу лучше сразу же приберечь для самокруток или бинтов, из полотенец нашить детских пеленок, сотовые отдать детям, а генераторы продать богатым или выменять на более жизненные вещи… Современные блага не живут отдельно, сами по себе, под них нужна база в виде инфраструктуры обслуживания развитого бизнеса, способного создавать товарный и финансовый оборот на территории, чистые денежные отношения, не допускающие мены, а значит, высокопроизводительные рабочие места. Вот тогда, и только тогда возникнет постоянное производство туалетной бумаги, простор для специалистов связи и недорогое топливо.

В противном случае отношение к красивым и удобным вещам и практикам, чуждым злой реальности места, у получателей прагматичное – это случай, удачная халява, сувенир. Не больше. В лучшем случае, как некий маяк, в направлении которого хорошо бы шагать всей общиной.

Таким образом, дело тут не в оценочных суждениях «Так сложилось у этого несчастного народа», а в целевом воплощении идеи «Давайте двигаться по ступенькам и без прыжков». Начинать надо с простейшей микроэкономики места. Чистая социалка тут не поможет, даже помешает, на дотациях цивилизованного человека не взрастишь…

Вот чем должен определяться перечень товаров. Гражданских, замечу.

На мостик торопливо поднялся капитан, заглянул в рубку, что-то тихо сказал Семёну и сразу подошёл ко мне.

– Давай на крыло выйдем.

Мыс, за которым скрывается русло притока, так и не обследованного нами, почти сразу за поворотом. Похоже, выходим на финишную прямую. Понятно, как «обследовали» речку бывшие северяне и почему там «ничего интересного нет». По данным Арвидсона, Крест загорается через двадцать минут и будет работать целых два часа. Выбросит же нас на Аракаре. Пока закреплённый за экипажем «Темзы» прямой Прорез находится именно там, но со временем он передислоцируется в другое место, подальше. Предугадать невозможно, может, за Затоном, может, выше по Лете. Неведомые силы словно заманивают дислокантов, стремясь расселить их по всему течению реки, ведут к неведомым Эверестам истоков.

Например, входной Крест губернатора и многих других ныне находится настолько севернее, что путешествия туда-обратно для редких избранных исполнителей стали просто опасны. Особенно если у тебя нет «Темзы».

У нас она есть.

– К тебе Галина Ивановна подходила?

Ещё как! Краеведша ни секунды не сомневается в правильности своего выбора и твёрдо намерена вернуться на Кристу. У неё тут, видите ли, «вал исследовательской работы», начать которую Галина Ивановна готова хоть завтра. Собственно, с тем и подходила: просила разрешить ей остаться в Манаусе, а детей, мол, и мы можем по домам растащить… Как это будет выглядеть на Земле и что мы будем рассказывать родителям, краеведша не думает, всё-таки не от мира сего человек.

Рассказал о разговоре капитану, после чего спросил:

– А ты что ответил?

– Да ни за что! Пусть сама финиширует, училка хренова, ишь, удумала! Нам и без того фантазировать придётся без меры.

Не просто фантазировать, ещё и ставить грамотные заслоны.

Обязательно кто-то из детей проболтается, потребуется информационный белый шум, кретинистические статьи в жёлтой прессе про НЛО южнее Туруханска, обнаруженные неподалёку от Ярцева следы снежного человека, про летающих над енисейской тайгой ведьм и случайно найденное «одним из местных промысловиков, пожелавшим остаться неизвестным» зловещее предсказание тунгусов конца земного календаря через квартал. А ещё письма от «завербовавшихся» на прииски…

С Галиной Ивановной просто: рявкнешь – прозревает на время. Гораздо сложней с Инной и Лёхой. Остальные подростки воспринимают период своей жизни в Манаусе как приключение, обещанное краеведшей в самом начале необычной эпопеи, экзотический отпуск с привкусом тайны. А вот ребята, бывшие полноправными членами экипажа, переживают до истерики, особенно Лёха. Обсудили и это.

– Опять вчера выдал: «Что мне, с бабкой прикажете сидеть, на иконы молиться и в церковь ходить?» – капитан искренне переживал за него. – Конечно, после артиллерийской практики да к бабке под юбку! Канонир ить пацан, прирождённый, пороха понюхал, смерть повидал… «Или с чуваками спайс курить по переулкам?» Не выдержит он в Подтёсово.

– Сбежит, – согласился я.

Что делать, не знаю. Взять Алексея с собой – похищение несовершеннолетнего, чистая уголовщина. Предложить парню подрасти? Не выдержит он такого испытания, проколет всю молодость с горя.

– Ладно, на Земле будем думать. Ты ему что-то обещал?

– Ничего, – опять наврал я.

Тяжело что-то мне стало врать. Привык уже к честному миру.

– Капитана к штурвалу! – объявил Сёмка.

«Темза» плавно обогнула мыс и, снизив скорость, осторожно пошла по неведомой речке.

– Вперёдсмотрящий, внимание!

Сашка первым и увидел Крест. РЛС на них не реагирует, так же как на скандальные земные НЛО.

Пш-шш…

– Есть объект, четыреста за поворотом! Мерцает!

Судно, доворачивая влево, шло на двух движителях, шкипер не хочет рисковать, а ну вдруг один откажет, и мы застрянем на полпути? Перестраховка, конечно. Ничего удивительного, заёрзаешь тут.

– По местам стоять, не высовываться. Вперёдсмотрящий, в рубку!

Триста метров. Двести. Сто…

Твою мать, страшно-то как! И жарко, Нина всех заставила надеть тёплую одежду.

Впереди слабо светился сиреневый Прорез между мирами. Плохо видно, солнце мешает. Умом тронуться можно!

– Решение?

– Вход!

Вперёд! Косой Крест стремительно пролетел по судну, пространство вокруг задрожало и заискрилось, на мгновенье исказившись. По всей палубе и застывшим в оцепенении людям вновь прокатилось эфемерное туманное зеркало.

Ну!!!

– Прошли! Малый ход! Дизель – стоп!

В открытую дверь ходовой рубки ворвался холодный енисейский воздух с запахом дождя. Свинцовая вода налетела на плицы рабочего колеса, и суровая река бережно приняла «Темзу», выставляя её против течения.

Ну, здравствуй, Енисей-батюшка!

Извини уж беглецов. Ты не обиделся? Ничего, мы осторожненько, мы тихо.

Мы ненадолго…