Глава 12
Спираль раскручивается
Вспоминая это весёлое время, могу охарактеризовать его одной фразой – всё покатилось разноцветным колесом. Память выделяет два наиболее ярких эпизода.
Оба, что характерно, ночные.
Перед этим два дня я крутился юлой, разрываясь между Панизо и Манаусом.
«Темза» после планового рейса с последующим заходом в селенье зоргов ушла на Кайман, отдыхать. Особой выгоды от пробега севернее Аракары пока нет, но я налаживаю контакт, узнаю важное. Община Глока считается развитой, её жители с пренебрежением относятся к бродячим гоблинам, которые мешают людям плавать по реке. Это перспективный союзник, что важно для моих планов. Кстати, интересный заказ образовался! Опять за золото! Сколько же его у Глока? Завидовать не могу, люди пока не имеют возможности исследовать джунгли так, как зорги. От этих зелёных чертей, как шутят в экипаже, вся местная живность шарахается…
Мы с Костей остались в городе: мне с кем-то надо расплатиться, с кем-то пообщаться. Финализировал договорённости. Тех, кто думает, что я только и делал, что непрерывно занимался коррупцией, спешу разочаровать: это не так. С помощью денег можно получить доступ к чему-либо. Или Большой Доступ. Только вот репутацию деньгами не купишь. Войти в круг, стать своим человеком, нужным и при этом симпатичным, таким образом нельзя. Здесь нужны знакомства, услуги, настоящая бескорыстная помощь, постоянные плодотворные контакты, умение правильно слушать да говорить и, конечно же, неизбежные посиделки в кабаках и саунах… О чём это я? Классических саун на Лете пока не замечено, что-то неохота народу париться в таком климате. А вот у русских баня есть!
Жарко. Мы находимся в тропиках. Если говорить о земном аналоге, то это переходная зона между североафриканскими саваннами, некогда располагавшимися на месте нынешней безжизненной Сахары, и экваториальными джунглями. В полосе, проходящей по территориям нынешнего Сенегала – Гамбии – Гвинеи-Бисау – Мали – югу Нигера – северным территориям Ганы – Того – Бенина – Нигерии – южной части Чада – южным провинциям центральной части Судана. Если совсем просто, то города Леты лежат примерно между восьмой и пятнадцатой параллелями.
У меня почти всё получается так, как я и задумал, ловушка вот-вот сработает. Плохо то, что не могу работать с русской общиной Панизо. Во-первых, она маленькая. Во-вторых – криминальная. Причём по-мелочному, в пристёжечку, с этим нам ещё предстоит разбираться. Пока же довериться им не могу.
После суматошного дня я спал, словно убитый. Почивал, как большой важный начальник, и проснулся, как большой босс. Мало кто на Кристе вот так просыпается: от резкой тревожной трели старинного телефонного звонка. Круто, не правда ли?
С недавних пор проводная телефонная линия протянута и в офис Нельсона Сантаны, кубинца, нашего человека в Манаусе, начальника топливно-заправочного комплекса коммерческого общества «Темза». Офис хороший – просторный, удобный, с двумя гостевыми комнатами, находится рядом с берегом, причалом «Темзы» и собственно комплексом, в танки которого каждый раз сливается добытое в дальних рейдах горючее. Тут у нас береговой штаб.
Программа телефонизации Манауса назревала и задумывалась властями давно, однако именно последние события подстегнули исполнителей важнейшей задачи, несколько скорректировав дислокацию точек доступа. У кого есть аппараты? Три – в администрации Папке. Один у него дома, а как же. По одному аппарату стоит в полицейском управлении, пожарной охране, службе безопасности, в больнице и управлении погранохраны. Телефоны ставятся главам крупных по местным меркам национальных общин, вскоре он появится и у Бориса Кравцова. А вот то, что после разговора с губернатором заветный аппарат будет закреплён и за нашим офисом, стало приятной неожиданностью! Папке заново расставляет приоритеты. И правильно делает.
На осознании обладания таким ништяком все радости побудки и закончились.
Торопливо посмотрел на часы – два ночи, самый отруб! Что там стряслось?!
Ох ты… Голова кружилась: глубоко провалился, никаких снов не видел. В спине предательски кольнуло. Вот зараза, слишком резко вскочил, отвык от подобных трелей, на пароходе, в случае шухера, экипаж будят пусть и грубей, но зато привычней: матерными словами шкипера, ревущими над палубой по громкой связи.
Здесь от телефонного общения отвыкаешь быстро. И это очень хорошо, не общаясь с людьми постоянно и лично, вы постепенно теряете биологическую способность это делать. Даже самый цивилизованный город Леты находится в той самой эпохе, когда на Земле появились только первые аппараты, и люди не знали, что вообще говорить, поднимая трубку. Александр Грэхэм Белл вводил в обиход «Ахой», как кричали моряки, приветствуя суда, но победивший Томас Эдисон предложил легендарное «Алло». Я же и про это слово забыл.
– Герман, ты?!
Схватил с рычага увесистую трубку. И тупо замолчал. Не сразу смог узнать искажённый примитивной радиотехникой голос собеседника, промычав в ответ что-то нечленораздельное.
– Это Макс Лойтхард! Спишь?
– Нет, в хоккей играю. И тебе привет, геноссе, – проворчал я наконец, натягивая штаны. Ясно, что поспать не удастся, безопасник просто так ночью звонить не будет.
– «Темза» когда приходит? – голос у гестаповца был встревоженный.
– Завтра ожидаем.
– Вас сколько на берегу? Нарезное оружие есть?
Так, бляха. Похоже, меня пригласят повоевать.
– Макс, не темни, говори сразу… Нас двое, нарезное есть – мой «Зауэр» с оптикой и «кольт».
– Вы там не слышите, что ли?
– А что я должен слышать? На реке ветер, всё тут плещется. Похоже… – изогнувшись, я постарался выглянуть в приоткрытое окно, – и дождик капает.
– Бандиты атакуют западную сторону города, – коротко изложил он суть.
Слово «какие-то» безопасник не применил. Нельзя ему такое говорить, он точно знать обязан. Однако по тону я понял, что не знает.
– Собирайтесь, я сейчас подъеду.
– Что, сильно жмут? – вот и я встревожился.
– Троих наших убили. Готовься, жди.
Костя Кетоев уже выглядывал из соседней комнаты. Ни следа промятых морщин на бодрой гладкой роже. Молодой, энергичный…
– Что там, Гера?
– Да что… Лойтхард говорит, вроде кто-то на город напал, – пожал я плечами. – Будь другом, налей кофе, сил нет. Термос в офисе. И собираемся пулей, хватая стволы. Как-то так.
Так, Нельсона сдергивать не буду, ситуация более чем непонятна. А вот и он, тут как тут! И тоже бодрый! Я коротко изложил обстановку.
– Собираюсь?
– Нет уж, амиго, здесь будь, наблюдай. Кто знает, вдруг бандосы ещё и с реки попрут. Надо полагать, кого надо, уже привлекли.
– Здесь по тревоге спецов и ремесленников не трогают, – пояснил кубинец – только в крайнем случае. Берегут. Раз он тебя про нарезное оружие спрашивал, значит, и толку от простых ополченцев не будет.
Серьёзно взволнован безопасник. Учитывая его опыт… У меня ведь на нужных людей свои пухлые папки с досье копятся. Макс Лойтхард – выходец из известной конторы GSG9. Проходил стажировку в Kommando Spezialkräfte (KSK) бундесвера, это суровый армейский спецназ наподобие британских SAS. В юности участвовал в захвате террористов, не раз принимал участие в операциях по освобождению заложников, работал в охране посольства в Багдаде, так что к исламистам у Макса личные счёты, – в конвое из Аммана его друзья пострадали, тоже сотрудники GSG9. Навыки соответствующие.
Только, как мне представляется, при таких раскладах больше не крутой спецназовец нужен, а Шерлок Холмс с большой старинной лупой. Сыскарь муровский. Безопасник в Манаусе по-своему умён, умеет видеть нужное, быстро принимать решения. И всё-таки… Макс сделает всё, что может, но выше головы не прыгнешь. Да что я ворчу! Кто на что учился. Салмана хоть и не поймали, но его банду покрошили крепко.
К тому моменту, когда мы с Кетоевым, одетые и экипированные, стояли в дверях, Сантана уже оказался тут как тут – при своём облезлом старинном револьвере и с длинным гладкоствольным ружьём в руках.
– Теперь спокойней будет! Детей с женой в общину только что отправил, сейчас брат сюда придёт, а чуть позже ещё мужики подтянутся, – сказал он. – Наблюдателей расставлю по берегу.
Вот и хорошо. Ещё светомаскировка нужна бы, чтобы никаких огней с воды не видно. Сказать? Сам сообразит, мужик не промах. Пусть караулят. В Манаусе нет защищённой бухты на манер военно-морской базы, обыкновенные открытые пирсы.
Интересно, на чём Лойтхард подъедет, неужели у него конная повозка имеется? Не на ишаке же мы двинем на войну. Воевать, кстати, мне совершенно не хотелось. Хотелось попить кофе и спокойно покурить. А потом поспать, мне кофе в этом славном деле никогда не мешал.
Не успел. Испугаться, правда, тоже не успел. Зараза, что-то происходит вокруг…
На улице шелестел мелкий тёплый дождь. Только мы вышли под узкий навес, с ожиданием вглядываясь в темноту проезда, как тут же услышали вдалеке выстрелы. Хлёсткие, резкие из нарезного и более глухие из гладких стволов. А вот и очередь! Ого, из «калаша» лупят! Если учесть, что у горожан «калашниковых» нет, то сам собой напрашивается вывод: хорошо вооружены нападавшие! Какая же это, к дьяволу, банда, там целая армия!
В переулке что-то застучало, заурчало, по дощатым стенам кособоких пакгаузов мазнул неяркий свет автомобильных фар, и на липкий грунт перед причалом выкатился автомобильчик с чуть провисшей брезентовой крышей. Ёлки-палки, настоящее чудо техники!
Во время Второй мировой войны в Европе большой процент транспортных средств хозяева переоборудовали под использование дров в качестве топлива. Газогенераторные автомобили, работающие на древесном газу, существенно проигрывали канонам во внешнем виде – от былой элегантности не оставалось и следа, но были достаточно эффективны в сравнении со своими бензиновыми собратьями, стоящими на приколе без жидкого топлива.
Это был небольшой раритетный джип. Армейский «Виллис», что ли? Позади на специальном креплении стояла уродливого вида бочка генератора с накрепко закрывающейся крышкой. От неё по обоим бортам вперёд тянулись не менее страшные трубы, у капота входящие в горизонтальную бочку поменьше. Глазам поверить не могу, неужели оно ездит?! А что, не видишь? Ещё как!
В голове мгновенно вспыхнуло желание срочно купить аналог.
Это вам не банальный земной «Бентли» или «Роллс-Ройс», на Кристе автомобиль, пусть даже такой – верх статуса, самые крутые понты! На дровишках. Хочу! За любые деньги! Пусть здесь фактически нет дорог, пусть пока и ездить особо некуда – лиха беда начало, всё появится! Автомобильный транспорт – мощнейший двигатель прогресса и стимул к его ускорению. Протянутся просеки, ведущие вдоль берега к дальним посёлкам, возникнет поначалу небольшая сеть примитивных грунтовых дорог.
Сухопутная логистика!
Нет, господа, я должен оседлать тему автомобильных грузовых перевозок первым! Рыбное хозяйство в прудах, аллигаторные фермы, примитивную агрономию поселений – всё связать и всё возить! Необходимо срочно начать картировать местность, непрерывно вести топографическую съёмку, поначалу силами охотников и пограничников. Можно будет использовать и старые транспортные схемы, ведь наверняка все каменные мегалиты были соединены дорогами, ныне скрытыми разросшимися джунглями, на каких-то участках даже с брусчаткой.
С повышением качества жизни, а также с учётом исправно действующих Прорезов численность анклавов Кристы будет только расти. За время нашего пребывания на новой планете в Манаусе появились всё ещё не пришедшие в себя пожилые немецкие туристы на парусной арабской лодочке с Нила, голландские рыбаки-любители с Мааса и даже трое молодых любителей рафтинга из Турции.
С ума сойти, уже замышляю магистральные тягачи! Во всяком случае, теперь у меня появился дополнительный смысл искать ресурсы и золото, тут есть куда вложиться.
Хочу! Заверните без скидок, даже о цене спрашивать не буду! У меня и права с собой!
Чуть вздрагивая, рокотал двигатель необычного автомобиля, было слышно, как гудит в котле пламя, превращая растительную органику в горючий газ. Вот уж, действительно, адская машина!
– Прыгайте быстро! – заорал Лойтхард, показывая себе за спину. – Гюнтер, поехали!
– Дрова? – не удержался я, усаживаясь на жёсткое заднее сиденье.
– Древесный уголь, Герман, хотя и дрова хороши, особенно, если правильно напилены и высушены, – сразу и с огромным воодушевлением ответил водитель. – Работа на таком угле приводит к потере до пятидесяти процентов энергии, содержащейся в оригинальной биомассе. С другой стороны, уголь содержит больше энергии за счет более высокой калорийности, так что спектр топлива велик. В принципе, любую органику можно использовать. Во время Второй мировой войны в Германии и уголь использовался, и торф, но дрова всё же были основным видом топлива…
– Убей тебя молния, не отвлекайся! – рявкнул Макс. – Вперёд!
Водитель сразу надулся, но всё равно выглядел довольным, словно владелец личного «дримлайнера». Грядущая война, похоже, его совершенно не беспокоила, парень глаз не может оторвать от врученной техники. Понять его не сложно.
Автомобильчик помчался по тёмным улицам Манауса.
Правда, во многих домах уже загорались масляные светильники – встревоженные обыватели тоже хотели разобраться с ситуацией. «Надо бы им поставить средства массового оповещения, – подумал я, – что-то типа жестяных репродукторов для экстренных объявлений». Вслух советовать не стал, не та обстановка. Сейчас не советчики нужны, а деятели.
Гюнтер не мог молчать. Оказывается, это первый газогенераторный автомобиль анклава, да и вообще на всей известной людям Лете, выпущенный всего три дня назад механическими мастерскими Манауса. На очереди ещё три штуки, уже бортовые грузовички. «Виллис» силовики взяли для испытаний и обкатки, а вышло так, что машина сразу пошла в бой. Молодцы местные, не спят! Выходит, я застал на Кристе самое начало действительно настоящей научно-технической революции.
Интересное время.
– Прям настоящий стимпанк! – хмыкнул Кетоев.
– Сами не нарадуемся! – охотно подхватил Гюнтер, с превеликим удовольствием крутя баранку. – Удачно у них вышло, даже двигатель переделывать не пришлось. Знаете, всего один раз автомобили сюда занесло на моей памяти, давно. Небольшую баржу с «короллами» затянуло. Ну и что? Все машины инжекторные, сплошная электроника, сломались очень быстро, а починить не смогли. Двигатели растащили кто куда, мастерских ещё не было…
– Scheisse! Гюнтер! На дорогу смотри, врежемся в дом!
Увешанный бочками и трубами военный джип ехал на прямых участках со скоростью тридцать километров в час от силы, а мне казалось, что я лечу на спортивном «Астон-Мартин». Вот когда познаёшь все прелести колёсной техники!
Слева неожиданно приоткрылась входная дверь, в тёмной щели мелькнули тусклый огонёк свечи и испуганное лицо заспанного человека с выпученными глазами. Гюнтер резко крутанул руль. Точно, чисто Scheisse! Снесём что-нибудь! Или кого-нибудь.
– Пограничники все в рейде. Отвлекли их ложным выпадом с последующим отходом, хитрецы, а те и рады побегать, – скрипел зубами Лойтхард, описывая оперативно-тактическую обстановку. – Полицию и пожарных, конечно же, мы первыми подняли, вот у них сразу двух человек и выбили, не ожидали, что у бандитов имеется столько нарезного оружия…
– А посёлки?
– Солерудник и Мурцкий заперлись по тревоге в круговой обороне, как, впрочем, и все фермы. Но бандиты туда не сунулись, сразу направились к городу.
– Зачем им это надо?
– А вот это и есть главный вопрос.
Ну сколько их может быть, с десяток бойцов? Двадцать? Они что, реально собираются захватить Манаус?
Я вспомнил – в Доминикане мне рассказывали историю о том, как на город напали пираты. Там, в Санто-Доминго, есть крепость Озама, самое мощное укрепление испанцев начала XVI века во всём Новом Свете. Цитадель построили с учётом новейших достижений фортификации того времени. На Санто-Доминго много кто зарился, через порт шли все золотые караваны испанцев, но с появлением мощной цитадели взятие города стало очень и очень непростой задачей. Однако английский пират Френсис Дрейк захватил Санто-Доминго на раз плюнуть, почти полностью разрушив город. Дело в том, что легендарного корсара островитяне боялись настолько, что не оказали ему никакого сопротивления. Все героические мужчины во главе с самим губернатором не собирались защищать Санто-Доминго и удрали в горы, оставив в городе женщин и стариков. Поэтому Дрейк вел переговоры с бабами. Женщины сами установили весы для взвешивания золота и приносили туда выкуп пирату, складывая на чашу все свои украшения. А мужики квасили в горах.
Вот так вот. Говорят, что в тот период решения о судьбе испанских колоний принимались не в губернаторских резиденциях, а в портовых тавернах.
После ратуши мы для чего-то пару раз свернули в переулки, потом Гюнтер опять поехал прямо, уже выключив фары. Выстрелы звучали всё громче и громче.
– Может, их с двух сторон жать надо? Выдвинуть сводный отряд с гор, а тут и мы, – предположил я.
– Ни в коем случае! – сразу ответил безопасник. – Потеря любого специалиста из механической мастерской или с горно-перерабатывающих предприятий непозволительна для городской общины! Пусть там и сидят, сами разберёмся.
Вот и западная часть города. Окраина. Между длинными дощатыми строениями показалось отдельно стоящее здание. Это же «ЛабаZ»! Далее стоят лишь дорожные указатели, отсюда начинается дорога в огромную долину, к фермам и в горы.
– За сарай спрячься, машину ставь к стене, – приказал водителю Макс. – Готовимся!
У германцев в руках появились какие-то современные короткие автоматы, ребристые, чёрные, угловатые, точнее не скажу. На вид несерьёзные. Костя, естественно, захватил свой верный арбалет, но сейчас основным оружием Кетоева стала моя «винча». Подойдёт, она пулей бьёт не многим хуже карабина.
Заслышав шум подходящей машины, со стороны позиций обороняющихся в нашу сторону, пригнувшись, побежал человек.
– А мы тут воюем, парни! – радостно прошипел Чарли, владелец оружейной лавки «Фантом-Хилл». Ну, а как же тут без него. – Я уже одного негодяя пристрелил, как бешеного пса!
Гордый такой. Неуловимо похожий на фанерного героя с вывески над магазином, манаусский Texas Ranger в то же время разительно отличался от прототипа, лихого ковбойского человека в стетсоне, с волосатым лассо и двумя револьверами на поясе, в сторону современных подходов и технологий. На голове глубоко сидела бейсболка с какой-то воинственной надписью на лбу, сам – в разгрузочном чёрном жилете со множеством карманов, в которых, чувствовалось, нет ни единого свободного места. В руках винтовка. На поясе с правой стороны висел обязательный для ковбоя огромный револьвер, с левой – огромный тесачный штык с деревянной рукоятью, больше похожий на небольшой меч.
Это что, штатный такой делали? Звери были, а не люди. Один только вид такого чудовища способен вызвать у неподготовленного человека обморок.
Психологическое воздействие холодного оружия колоссально. Помните, таскатели так называемого хозбыта: в любом холодном оружии, если это настоящее, реальное, всё ещё проживающее в своей эпохе и среди своих, реальных задач, любые детали: изгиб, завитушечка, шишечка-пампушечка, роспись-надпись всегда служат ещё и конкретной психологической цели. Надавить на мозг, показать статус, уровень будущей кровной мести за порез, готовность человека зарезать вас, не моргнув. Сейчас нам всё это чаще кажется вкусовщиной, посконью и сиропом, но… мы давно не готовы воспринять Эпоху Массовых Смертей от заточенной стали как страшную реальность.
Мы не готовы туда попасть. Мы готовы звать полицию.
Впрочем, моя шпага ничем не дружелюбней. Может, ошибку я сделал, не взяв с собой серьёзный холодняк. Да ну, какие штыковые… «А такие! – услужливо подсказала память. – Как в старину, когда сапёрных лопаток ещё не было. Одни тесаки и палаши!» Проклятье!
– Фонарями не светить, сигары не курить, – предупредил встречающий.
Сразу видно, человек дорвался до любимого дела. Готовился мужик, тренировался, много и охотно стрелял, втайне мечтая о подобном происшествии, и вот оно – сбылось! Говорят, что Чарли создаёт что-то вроде «Ассоциации Собственников Оружия Республики Манаус» или «Стрелковой Ассоциации». А вот в полицию служить никогда не пойдёт, это минитмен, вольный стрелок, он всегда сам по себе. Интересный тип.
Что-то притихли все… Почему? Машину подъехавшую услышали и теперь напряжённо думают, не броневик ли к полю боя подкатил? Кстати, конструкторам и мастерам из механических мастерских неплохо бы сконструировать для города ещё и бронированную модель, гранатомётов на Кристе, надеюсь, пока нет.
Будет настоящая стимпанковская вундервафля.
Затишье продолжалось недолго. Совсем рядом просвистела пуля, почти сразу – ещё одна. Твою ты мать, так ведь и убить могут!
– Пока остановили, теперь с флангов пытаются зайти, особенно справа.
Гюнтер кивнул.
– Герман, оставайтесь тут, держите позицию. Гарнитура есть?
– Не понял…
– Тогда громкость потише сделай. Будь на связи.
Немцы тут же отправились на правый фланг, а нам с Костей место для войны показал азартный Чарли, притащив свежее пополнение к большой опрокинутой бочке, лежащей среди кустов.
– Карлос уже подготовил место, всё по правилам. Для твоей винтовки, русский, здесь самая удобная позиция, не заскучаешь! Модель отличная и прицел хороший. У меня, сам видишь, старенький «Ли Энфильд» образца 1904 года, без оптики. Английский, конечно… Но ничего, бьёт достаточно точно! Работай, давай, Герман, коси команчей, как бешеных псов! А ты, Костя, по сторонам смотри, чтобы не подошли, прикрывай, – повелел нам оружейник. – Я теперь влево перемещусь, поддержу парней. Доброе дело, теперь зажмём! Вперёд сами не суйтесь, только по красной ракете! Джеронимо!
И тоже удрал.
– Красная ракета, прямо классика, – пробормотал я.
На позиции кто-то тихо копошился. Невысокий спокойный человек представился как Карлос Херардо Крус Чавес, уроженец Коста-Рики, местный охотник-промысловик.
– Можно просто Карлос. Я тут уже укрытие подготовил, вам с такой винтовкой только и стрелять, – с завистью глядя на мой ствол, повторил он мысль оружейника.
– Далеко до них?
– Чуть больше трёхсот метров. Мне стрелять бесполезно, – Карлос кивнул на длинное ружьё местного производства и с искренним сожалением добавил: – Немного не хватило денег, чтобы вовремя заказать у Чарли нарезной ствол, жаль. Сейчас бы они себя так вольготно не чувствовали.
Вот холера, хорошие люди себе винт купить не могут, а всякая мразь с родными сердцу «калашниковыми» бегает, на мирно спящие города нападает. Я бы на месте руководителей анклава скупал бы весь нарезняк на Лете и вооружал своих граждан по льготным ценам, окупится.
– Закончим воевать, помогу, амиго, – коротко пообещал я. – Давай наблюдателем, охотник. Темень, конечно… да ладно, работаем.
Пули засвистели чаще.
Мысли о смерти не душили, уже не первая серьёзная драка у меня. Когда такое начинается, остаётся лишь спасительный инстинктивный страх, постоянный, плотный, но без конкретики и соплей. Никаких мыслей о Боге, точно знаешь, в такие минуты нет поблизости никакого бога, ты просто сдохнешь, если получишь точную пулю. Значит, не получай. Свою пошли точно в цель.
У кого бы узнать, людей из ближайших домов эвакуировать догадались? Народ на западной окраине живёт небогатый, тонкие стенки лачуг пули будут прошивать на раз, не замечая препятствия. Надеюсь, подумали. Должен же тут кто-то думать!
Больше всего достаётся несчастному «ЛабаZу». Одинокое здание с двумя пристройками выдвинуто чуть дальше линии городской застройки, и теперь обе воюющие стороны считают своим долгом лишний раз пальнуть по кабачку, так, на всякий случай, дабы никто не засел. Если несчастный хозяин таверны находится в цепи обороняющихся, то матерится непрерывно. А что делают ближние соседи? Ни черта не видно. Есть вообще кто-то рядом с нами? Спросил об этом у Карлоса.
– Справа никого нет, там же дорога, простреливается хорошо. А кто за дорогой, не знаю, раций нет. Слева в пятнадцати метрах лежат два малайца, рыбаки. Их трое было, да месяц назад одного кайман на реке сожрал. Помощники плохие, хоть и стараются. Ножики у парней длинные, извилистые, страшные, а вот стволы – дерьмовые поджиги. За ними двое русских, из вашей общины. У них помповый «Ремингтон» и кремнёвка, стреляют хорошо и вовремя.
А-а! Знаю, кто такие! Ребята с лесопилки, тоже охотники.
Перед нами по фронту всё затихло. Бандиты короткими очередями продолжали постреливать из автоматов на правом фланге, слева с их стороны сухо и опасно щёлкала винтовка. Сейчас перегруппируются, наверное. Словно в подтверждение моим мыслям, справа раздались резкие очереди из скорострельных автоматов немцев, заговорили гладкие стволы ополченцев, на наших позициях кто-то истошно закричал. Чёрт, попали!
Пш-шш…
– Герман, сейчас мы их поднимем, бей по вспышкам.
– ROGER.
Развернувшись вправо, я уставился в прицел. Оптика с отличной светосилой, но и темень приличная. Опять проревели короткие очереди, и в нашу сторону кто-то побежал. Вроде вижу гада! Бандит, добравшись до куста, развернулся и с ходу три раза лупанул по нашим позициям. Получи!
Ба-бах! Мимо… Падла ты живучая!
Пш-шш…
– Ничего-ничего, – не расстроился Лойтхард. – Теперь в вашу сторону не сунутся. Сам работай.
– Что, нарвались, суки, на фашистский спецназ! – довольно пробурчал Кетоев, не вкладывая в обидное прилагательное никаких конкретных смыслов. Такое хрен сотрёшь, память народная.
Легко сказать, работай! Мой шикарный французский тепловизор-бинокуляр остался на борту «Темзы», казалось бы, там он по-всякому нужней… а вон как вышло. И дальномера нет. Ошибку я сделал: всё пригодное к боевым действиям техоснащение собрано на «Темзе», как-то привык уже, что вся операционная деятельность проходит на водах, а про береговую базу забыл.
Достав из футляра бинокль, я примерился. Вот бы чуть побольше света! Уходите, тучи!
– Сколько человек перед нами?
– Пять или шесть, – неуверенно заявил Карлос. – Точно два автомата. Ещё три-четыре автомата по флангам, есть и винтовки, это серьёзная сила.
– Ещё бы…
Мокро вокруг, липко, дождик этот… Неопрятно, весь перемажусь.
Сбоку от окопчика из земли торчали какие-то слабо фосфоресцирующие грибы. Некоторые из местных прилично в них разбираются, имеют практику сбора и обработки, едят всей семьёй. Я же и в родных грибах не смыслю ни черта, куда тут с местными разбираться… У Жюля Верна в романе «Двадцать тысяч лье под водой» колоритный гарпунёр, как известно, делил всю потенциальную еду просто: «Как классифицируют рыб? На съедобных и несъедобных!» Вот я точно так же.
Опять грохнули выстрелы, свистнули пули. Вроде есть силуэт, шевелится кто-то за кустом! Отложив бинокль, я взял карабин. Опыт появился, теперь будем по вспышкам стрелять. Чёрт, как же это не похоже на охоту! Готов! Однако тут стрельба со стороны противника опять стихла, все попрятались. Вообще-то прицельно стрелять на три сотни из старого «калаша», да ещё в темноте – дело малоперспективное.
– В атаку готовятся? – предположил Костя, поднимая лежащий рядом арбалет. – Знаешь, Герман, пойду-ка я к дороге, вдоль неё канава проходит, как бы враги не полезли под шумок. Карлос, бинокль возьми.
Кетоев уполз, какое-то время тянулась тревожная тишина, а потом с той стороны грянули два выстрела из «винчи»! Проклятье, неужели действительно полезли?
Опять не стреляют. Странная история. Кажется, это и называется «позиционная война». В такой войне вдоль передовой и по тылам противников ползают зловещие разведгруппы, которые совершают внезапные диверсии и ловят в окопах зазевавшихся «языков». А рации у Кетоева нет.
Но Костя вскоре приполз обратно, злой, грязный, но живой и невредимый.
– Я бы там не пошёл, – тихо сообщил он. – Воды полно, и змеи ядовитые плавают, три штуки заметил, на фиг, на фиг! На всякий случай пальнул вдоль канавы, пусть думают, что там заслон стоит.
Наконец-то природа Леты решила помочь хорошим парням – низкие тучи немного разошлись, и участок чистого неба заблистал звёздами. Другое дело! Поймав в прицел силуэт противника, я потянул спуск, «Зауэр» вновь сказал своё веское слово, компанейски толкнув в плечо. Нырнул вниз. Свистнуло ответно.
– Есть! Минус один! – заорал Кетоев сбоку и для острастки тоже выстрелил пару раз в темноту. А я чего жду?
Третьим выстрелом снял ещё одного противника.
Бах! Бах! А вот это зря… Добивать не надо, после такого патрона не встают.
Пш-шш…
– Хорошо воюешь, русский!
– Служу Манаусскому Союзу!
Лойтхард озадаченно хмыкнул, вспомнив, чему учили в молодости, и отключился.
Остальные бандиты старательно прятались за кустами, и я не стал мудрить, начав сажать пули с ровным промежутком прямо по низкой растительности. На этот раз прятаться не стал, хоть и страшно было до изумления, через силу ноги не подгибал. Один из автоматчиков начал было огрызаться, но тем лишь обнаружил себя с головой, в которую и получил увесистую пулю. Странно, адресной злости не ощущал. Был какой-то нездоровый азарт убийства, древний, непривычный и непонятный.
Вскоре ещё кто-то заорал после удачного попадания. Есть, я армейский снайпер!
– Так вам, сволочи, – прошептал Карлос, лишённый возможности присоединиться к поединку.
С обоих флангов простучали одинаковые по звучанию автоматные очереди, похоже, наши немцы разделились! Германцев вновь поддержали гладкие стволы, криков вдоль позиции горожан стало больше, и тут над полем в чёрное небо взвился слепящий шарик красной ракеты! Атака! По полю кто-то уже бежал, отступая в сторону дальнего леса, а черные фигурки боевитых защитников Манауса шли следом, стреляя из всех стволов.
– Ура-а!!! Пошли за трофеями! – заорал Кетоев, поднимаясь.
Карлос тоже выскочил наверх, вытаскивая из ножен здоровенный охотничий тесак.
А я не пошёл.
– Давайте сами, не хочу смотреть на своих битых, и так мутит, – честно признался я. – Костя, ты там автоматики прихвати, пока хитрожопые не набежали.
– Сделаем!
Теперь-то можно подымить? Присев на скользкий от дождя край окопчика, я стал торопливо набивать трубку – вот и брось тут курить! Скольких убил? Мужики ушли, а я приходил в себя на краю окопчика, разглядывая освещённое звёздным светом поле, уходящую вдаль извилистую дорогу и какие-то мистические фигурки людей, медленно переходящие с места на место и периодически нагибающиеся к земле. Иногда кто-то отчаянно вскрикивал. Добивают. Отчего-то в этот момент всё происходящее представилось дурным перформансом. Чисто модный «Винзавод»!
Наши мародёры грабили контрпозицию минут двадцать. До сих пор потряхивает. Вдалеке всё ещё кто-то кричал, а я всё сидел, смотрел на звёзды, прислушиваясь, как внутри медленно перегорает бьющий в виски адреналин.
Наконец обвешанные трофеями парни вернулись.
– Там одни китайцы лежат, представляешь! – с ещё не растаявшим удивлением крикнул издалека Костя. – Или корейцы, хрен их отличишь!
– Отличишь, китайцы это, насмотрелся я на них, – уверенно возразил ему Карлос, присаживаясь рядом.
Мне известна всего одна мощная организованная структура внутри многочисленной китайской общины – «Зеленая банда» под руководством Хуана Цзиньжуна, китайского мафиозо, «хорошего человека» из Панизо. Только сомнительно, что нападение организовал он, по мнению сведущих людей, человек очень и очень неглупый. Я с ним общался всего один раз и с такой оценкой согласен. Так ведь много их, китайцев, одних только деревень… А в Омахе китайский квартал размером ещё больше, чем в Панизо. И других банд хватает, пусть и более мелких. При чьей-либо разумной злой воле поднять их на авантюру вполне можно.
Два автомата и три револьвера «наган». Оружие грязное, мокрое. Нет, этот таинственный склад должен был достаться нам, по праву наследования! Русское оружие! У китайских бандитов! «Это какая-то баржа, – охотно помечтал я. – Там всего много и жирно. Армейский склад вывозили из ликвидированной части. Уникальный случай… Может, не всё сгрузили?».
Патронов мародёры собрали немного, но для этого мира и это солидно. Ремни какие-то забрали, обувь, ножики, рюкзачки…
– Хорошо пограбили, – Костя остался доволен.
– Винтовки нет! – горестно вздохнул Карлос, не разделяя оптимизм напарника.
– Извини, автомат не отдам, – сразу предупредил я.
– Да на что он мне в охоте? Игрушка прожорливая. А вот револьвер взял бы.
– Забирай.
– Я тоже заберу! Боцман просил добыть! – вспомнил Кетоев.
«Калаши» в приличном состоянии, выглядят гораздо лучше, чем автомат, найденный в самолёте. Один ствол уйдёт на «Темзу», второй отдам Сантане. Хорошо русская община оружием обживается, скоро станем самой вооружённой на реке.
– Амиго, тебе сколько не хватает для заказа ствола?
Карлос смутился. Хороший мужик, простой и честный. Наконец он выдавил сумму в серебре. Да, не много же ты скопил честным охотничьим трудом… Я не стал вникать, просто достал кошель и при свете фонарика отсчитал серебряных флоринов с запасом.
– Знаешь, что тебе посоветую? Прямо сейчас ищи на поле Чарли и сразу покупай. Этот ковбой уже наверняка добыл нарезной ствол.
Разгоряченные дракой отважные воины Манауса не торопились возвращаться на исходные рубежи, а мне отчаянно хотелось оказаться в уютном офисе. Ещё есть шанс успеть вздремнуть, да и жрать хочется.
– Ну что, двинули домой? – предложил Костя.
– Вот ещё! – возмутился я. – Такие полководцы, как мы с тобой, пешком ноги бить не должны. У машины ждать будем.
Недолго думая, мы залезли в джип, с наслаждением плюхнувшись на жёсткие сидушки.
– Жаль, что мне нет особого смысла идти с вами через Прорез, – неожиданно заявил напарник.
Я закашлялся, да так, что Косте пришлось похлопать меня по спине.
– Господи, с чего ты вдруг вспомнил? Ещё ничего не решено, – прохрипел я.
– Да ничего вы другого не решите! – засмеялся Кетоев и показал рукой вокруг. – Разве такое бросишь… Кого-то тут оставите, кто-то на Земле сойдёт. Детей сплавите. Потом набьешь пароход полезным барахлом, и обратно! Чартеры-мартеры… Ещё за деньги начнёшь сюда людей возить, я тебя уже знаю.
Чёрт, да он прямо мои мысли читает! Вроде и не решил окончательно…
Ему действительно нет резона возвращаться группой, разве что чисто поностальгировать. Дело в том, что странная схема перемещения, выстроенная неведомыми Создателями, полностью нацелена на Кристу, буквально заточена для того, чтобы нужные планете люди оставались здесь, причём добровольно. Те из властей предержащих, кому положено это знать, уже всё знают, слухи народные оказались вполне правдивой информацией. Уходя в любой из найденных на Кристе обратных Крестов, ты всегда оказываешься в той точке, откуда сюда и попал, каждый дислокант жёстко привязан к своему земному месту. И к своему времени! Так что Костя попадёт не с нами на Енисей, а на Обь двухлетней давности, и мы с ним никак не пересечёмся, участвовать в дальнейшей подготовке операции он не сможет. Правда, зная место расположения прямого, то есть входного Креста возле Старой Курьи, он запросто вылетит на Аракару в актуальное на планете время, в тот же день, в который и покинул Кристу.
«Кстати, неплохо бы на Аракаре возле Прореза небольшую базу соорудить, – подумал я. – Депо. Продукты спрятать, лекарства, оружие какое-нибудь. Обязательно лодку надувную или пирогу, специально приобретённую для такого дела. Хотя на надувной лодочке, тем более в одиночку плавать по Аракаре не комильфо. Ещё нарвёшься на зоргов…»
Вот так вот. Уже начал планировать, добрый знак.
Пш-шш…
– Вы уже ушли? – поинтересовался Макс.
– Не дождёшься, бундесвер! Как привёз на войну, так и увози, победителей положено на спецэшелонах отправлять, наши так из Берлина возвращались. В машине сидим, вас ждём. Подумываем, не угнать ли транспортное средство?
– Стоп-стоп! Не надо угонять, товарищ Ростоцкий, сейчас подойдём!
– ROGER.
Однако минут двадцать пришлось всё-таки подождать.
Силовики уставшими не выглядели, словно и не бегали по мокрому полю в погонях. Водитель сразу же начал топить свою шайтан-машину, Лойтхард тем временем достал термос с кофе.
– Ты не еврей? Не мог по рации сказать?
Офицер рассмеялся.
– Чтобы вы всё выпили? Там ром в кофе добавлен в хорошем объёме, а я русских знаю…
Гюнтер, поставив в крепление своё спецназовское оружие, передал на заднее сиденье добытый в бою трофей – отечественную СВД со штатным прицелом, что вновь заставило меня подумать о таинственном плавучем амбаре, набитом советским стрелковым добром. Хорошо, что Карлос этого не видит. В целом же нормально община нарезняком разжилась, боевой уровень Манауса резко повысился. Вот только с патронами непросто будет. Ну да на это ковбой есть, пусть работает, иначе высушит его народ.
– Меняться будем, камрады? – деловито спросил я. – Для «калашникова» патроны вы найдёте, а для этой игрушки – нет. Наверняка ведь мало ухватили.
– Маловато, – признался Макс, озадаченно переглядываясь с водителем.
– «АКМ» советский, оригинал, век служить будет, – напомнил я. – Не Китай, и не погремушки ваши.
Автоматы тоже хороши, спору нет, но против чупакабры лучше уж СВД. Да и дальность эффективного огня у винтовки другая. Такую машину нашему Ярику вручить – вся Лета содрогнётся от страха.
– Держи! – решился Лойтхард.
Костя отдал один из автоматов, честно приложив запасной магазин. Лойтхард принял, осмотрел и больше не выпускал сокровище из рук.
– Макс, боеприпас-то отдай, ты же не коллекционер, – ехидно напомнил я хитрецу.
Безопасник со вздохом передал Кетоеву холщовый мешочек, в котором позвякивало штук двадцать патронов.
Мимо, громко переговариваясь, с воодушевлением победителей прошла парочка мужиков, у обоих увесистые мешки на правом плече. Дай бог пострадавшему «лабаZнику» тройку таких поклаж, с кого теперь спрашивать, страховых контор в Манаусе нет.
Чего стоим, кого ждём?
– Гюнтер, везём русских коллег на причал, – скомандовал шеф службы безопасности, и машина медленно покатила по проснувшимся раньше срока улочкам Манауса.
Люди стояли у дверей своих домов, выспрашивали проходящих мимо бойцов. Кто-то выносил воду. Или не воду? Наверное, не воду. Сбоку что-то быстро крикнули по-немецки – интересуются люди, чем сердце успокоилось? Гюнтер остановился, и Макс коротко пролаял что-то информационное, я не прислушивался, думая о своём.
Тронулись дальше.
– Парни, я всё понять не могу, откуда они появились? Есть мысли? – закинул я пробный камень.
Всё-таки место для города не дураки выбирали. С южной стороны Манаус защищают болота, широкая полоса которых тянется до самых гор. Затевать в такой местности диверсионный рейд могут только самоубийцы: болота кишат кайманами, анакондами и ядовитыми змеями, да и сами по себе непроходимы в принципе, если у тебя нет лодки-глиссера с воздушным винтом или судна на воздушной подушке. На западе подступы к городу надежно перекрывает горный хребет, на ключевом перевале которого с одной стороны стоят две фермы, а с другой, повыше, Солерудник. Значит, зайти можно только с севера, со стороны леса, вроде так всё и вышло. Только ведь на север ещё надо попасть, проскользнув мимо городского причала с приличным водным движением в окрестностях!
Зорги Глока так и сделают, когда захотят свалить на родину. Боцман говорит, что его новый дружок Годо скоро повезёт к Прорезу первую партию зелёных разведчиков-испытателей. Михаил у нас теперь вообще гоблиновед, начинает вполне уверенно общаться, в курсе дел и настроений.
Ночью, учитывая огромную ширину реки, пробраться, конечно, можно, если осторожно… А если у причала стоит «Темза» с работающим радаром или губернаторский катер, у которого тоже имеется РЛС? Да и тащить диверсионную или даже группу вторжения с такой численностью и вооружением… Это не пирога гоблинов.
Нет, что-то тут не так.
– Могли высадиться сразу после болот, пройти краем, а потом пересечь трассу и спрятаться в лесу. Лесом и подходили к городу, – предположил Гюнтер.
– Там же фермы кругом, владельцы обязательно заметят, рации у них есть, люди богатые, – возразил Костя. – А Оранжевая, случаем, не из большого озера вытекает? Вышли по другому притоку в озеро, а потом по Оранжевой на Лету, северней Манауса.
– Оранжевая с гор течёт, никакого озера нет, мы её всю прошли, – категорически заявил Лойтхард.
– Твои предположения? – подтолкнул я безопасника.
– Нет пока предположений, думать надо. Есть одни последствия… Недавно по рации узнал: губернатор с гипертоническим кризом лежит, ещё и сердце прихватило. Врач у него.
Вот так вот! Ты думай, безопасник, думай.
– Сведут в могилу твоего шефа все эти происшествия…
Он хмыкнул.
Дальше мы ехали молча. Попрощавшись с немцами возле причала, я с завистью хлопнул рукой по капоту машины. Гюнтер тут же погрозил пальцем, жалеет технику. Эх…
Сантана уже ждал у дверей.
– Ну, как? – нетерпеливо спросил он.
– Отбой тревоги, враг разбит наголову! Так ведь, Герман? – Костя повернулся ко мне и широко улыбнулся без всякой причины.
Согласен. Пусть мы грязные, мокрые, вонючие и покусаны какими-то кровососущими… Я небрит, толком не умыт и не поен кофе, страшно хочу курить, а язык и губы пересохли от волнения. Плевать! Я ощущал себя частичкой этого огромного мира под названием Криста. А бандиты не ощущали. Они вообще ничего не ощущали.
И нам было очень хорошо от этого.
Потому что мы живы, а они нет.
…Другой эпизод под кодовым названием «Операция «Золотой след» тоже происходил ночью, и был он в чём-то даже подинамичней, чем вошедший в городские легенды бой на окраинах, память о котором впоследствии превратилась в государственный праздник Манаусской Республики.
«Темза», на этот раз в образе диверсионного судна, подошла ночью, встав у почти пустынного берега, примерно за полтора километра до первых хозяйственных построек рыбацких артелей Панизо. Чтобы не шлёпать на всю округу гребными колёсами, Самарин на подходе задействовал дизель, и всё прошло тихо. После чего рейдовая группа высадилась и двинулась вдоль берега к тёмному массиву городских построек. Дороги тут нет, но берег весь истоптан наиболее ленивыми рыбаками. Со мной в рейд отправились двое: Кетоев и боцман. Сашка ждал нас на берегу. Максимально возможный ударный вариант.
Оставшиеся мужики с борта парохода должны прикрывать отход группы, заранее спрогнозированный, как непростой, уже по привычке: сама подготовка операции шла не совсем гладко.
После одного запоздалого и двух ложных сообщений я наконец-то получил прямой и точный сигнал, что Салман, не так давно неосмотрительно засветившийся на сдаче коммерсанту советской золотой монеты, сейчас находится в Панизо. Откуда ему знать, что монета настолько раритетна, золотой и золотой, скорее всего, он и надпись прочитать не смог. Бандит отдыхает в объятиях любимой жены, турчанки по национальности, которая, как выяснилось после трудов тяжких, проживает себе спокойненько у Себастьяна Гомеса. Супруга устроилась в гостевых комнатах таверны «Чистый Двор», в отдельном двухкомнатном номере с чёрным ходом, ведущим к подсобкам. Так что песню про вечную любовь пирата к юной белой женщине оставим для дураков.
Именно эту зацепку я и искал. Бандит ты не бандит, а в цивилизацию потянет даже самого убеждённого партизана-ортодокса. Что уж говорить о женщинах, мало кто из робингудских подруг выдержит тяготы и лишения беспросветного бытования в мокрых шалашах да землянках.
Несколько дней мы просто не успели совершить скоростной бросок по реке, поздно получив нужные сведения. Тогда я решил проблему кардинально – оставил в городе Александра, который должен был полученную от аборигенов информацию перепроверить и в случае подтверждения перебросить её по рации кубинцу. Сам он болтаться возле вражьего логова с поднятым воротником не мог – потенциальные наблюдатели и обыватели невеликого малайско-тайско-индусского квартала сразу отметят проявленный белым человеком странный интерес. В этом сложном деле нам помогли местные добрые люди, и прежде всего душевная хозяйка «Сайгона», давно освоившаяся в мире местных интриг.
Таким образом, Сашка агентурно сидел в Панизо, умирал от тоски и помаленьку спускал командировочное серебро в ближайших кабаках у реки, из врождённой деревенской экономичности, если не сказать скупости, поедая дешёвую джамбалайю и попивая поганое вино для бедняков. Как этот символ каджунской кухни вообще можно нахваливать, я никогда не понимал, на местную же ещё и смотреть страшно. Мало того, что колбасок с ветчиной в ней не содержится, так ещё и сельдерей какой-то ненормальный применяют… В общем, паэлью и джамбалайю любят те, кто не пробовал нормальный узбекский плов.
– Шеф, усё готово! – по-шпионски заявил показушно серьёзный Александр, встретив нас возле первого полуразваленного сарая. – Можешь докладывать на базу!
Перегарчиком-то от Саши неслабым веет, застоялся Буцефал в стойле.
– На какую базу? – не понял я.
– Самарину! Типа: «Гнездо, Гнездо, я Орёл, встретил Кондора!»
– Иди ты, юморист. Кондор, мля…
На этот раз информация прошла вовремя.
Осталась самая малость – выкрасть негодяя и без шума и пыли доставить на борт «Темзы» и тихо отчалить домой.
В основной фазе операции сложностей оказалось навалом.
Опытная госпожа Квай, прикинув расклады, прозорливо познакомила меня с Хуаном Цзиньжуном. Что сказать, многогранный человек. Хитрый, умный и очень опасный. Два часа длилась наша сложная беседа, на излёте которой была достигнута договорённость, что… мешать мне китайский мафиозо не будет! Но и помогать на активной стадии тоже.
Китайцы, как всегда, предпочитают как можно дольше стоять в стороне, из-за угла наблюдая, как исступлённо дерутся другие, а потом подбирать шмотки, выгодные заказы и освободившиеся поляны. Вместе с тем узкоглазый крёстный отец крайне заинтересован в устранении любых равновеликих конкурентов и очень хорошо понимает, что Салман уже обречён: невозможно бесконечно тягаться с государственной машиной, пусть даже и столь несовершенной, как в молодых общинах Кристы.
«Пусть русские свернут голову Салману, мне будет больше места». Так он думал.
Поэтому Цзиньжун помог нам в важнейшем вопросе: китайский главбандит на пальцах разъяснил положение дел неправильно сориентировавшемуся в обстановке хозяину «Чистого Двора». Мол, крыша твоя всё равно обречена, самое время искать новую. На этот раз Себастьян сориентировался правильно, чему удивиться сложно. Ибо древняя поговорка гласит: «Лошадь сдохла – слезь!»
Короче, не хочу я жить в Панизо. И вам не советую.
Собак я не боялся. Мало собак на Кристе. Редкие городские псы, попадая вместе с хозяевами на новую планету, радостно бегут в джунгли и с ходу ловят там все заготовленные сельвой неприятности. Держать собаку в Панизо нет смысла, её сторожить надо, иначе сожрут. А стоит пёсик столько, что, продав его в зажиточную деревню, станешь богачом. Наш Брашпиль, так и стерегущий на стоянках ночную палубу, стоил очень дорого.
Александр уверенно тащил нас узкими проходами между хлипкими плетёными постройками, старыми лодками на стапелях и горами хлама.
– Повозки заказал?
– Три штуки, ждут рядом, – ответил Сашка и махнул в темноту рукой.
– Куда столько? Багажное место планируется одно.
– Так в них и поедем! Точнее, повезут – в виде кулей. Самим по ночным улочкам незаметно на северную окраину пройти нереально. Умные люди посоветовали.
Смотри-ка, у него тут уже своя агентура подбирается, не зря квасит вечерами!
Возницами велоколясок были наняты проверенные люди из китайской общины. Молчаливые и нелюбопытные.
С китайцами работается предсказуемо – сплошная общественная omerta, если у тебя нет пропуска-пайцзы от Самого Главного. Тогда работать легко и просто. Нет, вы не поняли… Пайцза самая настоящая! Металлическая продолговатая пластина с круглым отверстием для подвеса, впервые тускло блеснувшая передо мной в дальнем углу затемнённого к вечеру «Сайгона». Взяв в руки знаковый предмет, появившийся ещё при династии Тан, я испытал настоящий исторический трепет. В школьных учебниках, помню, читал…
Как везде и всюду, китайская община Панизо чрезвычайно медленно ассимилируется. Это замкнутое и неплохо организованное сообщество людей Кристы, как и большинство прочих, занято примитивным мелким бизнесом в стадии первичного накопления капитала. Они стараются изо всех сил, в глазах обывателя выглядят энергичными, порой весьма циничными и почти всегда непонятными людьми, не вызывающими чувства симпатии. В глазах других людей самоизолированная община всегда опасна. Местная власть, кстати, тоже так считает и будет считать, сколько взяток ни давай.
У них другая трудовая и предпринимательская культура, часто мешающая соседям. Кроме того, сама репутация китайцев тянет за собой шлейф некой иррациональной угрозы. Поэтому их никто не слушает, не советуется, принимая решения. Они категорически не контактируют с властями – лишь привычно подчиняются патрульным-гвардейцам, живут в тени, тесно связаны с собственным криминалом, действующим чаще всего в границах самой общины. Они сами не хотят сближаться с остальным населением Панизо. Однако мифологема, что все китайцы являются тесно сплоченным сообществом, неверна. Всё там есть, в том числе и жёсткая внутренняя конкуренция с криминальным душком.
Криминал главенствует. Оттого так силён закон общественной тишины – без круговой поруки китайская мафия существовать не может. Для китайцев неукоснительное соблюдение государственных законов всегда является предательством как интересов общины, так и личных. Тема настолько глубоко укоренилась, что даже на новой планете изжить её будет очень непросто. Говорят, правда, король Луис придумал способ! Объявил, что, как только тихушничество и скрытое неподчинение ему окончательно надоедят, он вывезет всю общину на дикие берега и бросит на выживание. А что, правозащитников тут немного. Хотя, думаю, старый алкоголик лукавит – именно китайцы выполняют массу копеечной, грязной и нудной работы, бесконечно совершая традиционный китайский подвиг.
Некоторые считают, что в законе молчания имеется не только негативный, но и позитивный, не связанный с предательством смысл, относя эту составляющую к категориям «чести», «правильных понятий» и даже «военной хитрости». Хитрить и рассчитать-разложить складывающуюся ситуацию в свою пользу китайцы действительно умеют очень хорошо. Антицивилизационный аспект таких людей не парит вообще. На самом же деле это один из пережитков обыкновенного варварства, которым на разных стадиях своего развития переболели абсолютно все цивилизации.
И всё-таки главное предназначение общественного молчания – защита от посторонних, к которым относятся и представители государства…
…Между двумя низкими пакгаузами диверсантов-самоучек ждали извозчики.
Они должным образом проинструктированы, однако, узрев предъявленную согласно инструкции заветную пайцзу, китайцы прониклись ещё качественней, тут же начав поспешно кланяться.
Хоть глаз выколи! Усаживались долго, особенно я, – неудобно! Кое-как собрав ноги в узел и постаравшись помягче примостить согнутую спину, я обречённо притих, после чего был накрыт пыльной рогожей. На голову надели пустую картонную коробку, а на ноги поставили мешок, набитый сеном. Ну, типа доставка продуктов, груз всякий. Хорошо, что автомата у меня нет, оба у матросов. Кетоев уже традиционно с «винчей» и арбалетом, последнему в операции отведена особая роль.
Вот холера! Закрыт грязной тряпкой, без обзора, везут неизвестно куда… Внезапно мне стало страшно до одури! И до этого сердце колотилось, как бешеное, а тут что-то буквально накатило. Как холодной волной обдало, руки немеют.
Дорога была безобразной, в центре города они гораздо лучше. Кочки и бугры постоянно колотили в задницу: велорикши старались соблюдать привычный для перевозки лёгкого груза бодрый ритм. Спецназ ехал с интервалом, дабы не вызвать подозрение массированным завозом.
До места добрались быстро. А нервное напряжение всё нарастало. Господи, да побыстрей бы уже!
Две опасности впереди.
Салман – выходец из конфликтного индийского штата Джамму и Кашмир, мусульманин, боевик, всю молодость воевавший с индийской армией. Папаша держал небольшую фабрику по производству широко известных узким специалистам кашмирских ивовых бит. Лучше бы он шафран выращивал, честное слово. Наглядевшись на биты, сынуля обнаружил в себе мощный энергетический заряд и принялся шалить в долине, обстреливая индийские патрули.
Неуёмный революционный задор, обретённый в земной реинкарнации, не покинул его и на Кристе. Кого назначить главным врагом в мире новом, молодой человек не определился и потому конфликтовал с кем попало. Со всеми, в общем. Банду он набрал из отморозков азиатских национальностей, с бору по сосенке. Все люди уже проверены в кровавом деле, надёжные. В квартале вокруг таверны «Чистый Двор» в съёмных клетушках живут двое его наблюдателей, в обязанности которых входит постоянный пригляд за лёжкой. Одного Сашка вычислил, второго не смог. Ещё одного «работника» в штате таверны вынужденно держал Гомес. Если эта группа заподозрит что-то неладное, просто так уйти нам не удастся, придётся воевать, чего мне категорически не хотелось.
Вторая опасность, по моему твёрдому убеждению, не менее серьёзна: это гвардейцы короля Луиса, патрулирующие ночью улицы Панизо. В зиндан королевской крепости нам попадать никак нельзя, при остром конфликте придётся стрелять. Представляете масштаб возможного международного скандала?
Потому и «Темза» стоит чёрт знает где.
Патрульные, как известно местным, ясным днём в рвении своём очень разные, от степени порядочности. А тёмной ночью все одинаковы: соваться в омут не спешат. Имея необходимый жизненный опыт, гвардейцы на слух определяют, что там происходит: пьяная разборка, недопустимый по дерзости грабёж или же крепкая заваруха серьёзных людей. Первые два варианта подлежат только дневному разбору, ночью им лень. А вот в последнем случае гвардейцы, как ни удивительно, сунутся – король, справедливо числя всех чрезмерно наглых и слишком серьёзных прямыми конкурентами, за такие истории головы поотрывает… Оттого гвардейцы тут не столько полицейские, сколько каратели.
Вывод: дружная стрельба очень и очень нежелательна.
Вот повозка замедлила ход, ага… Остановка, поворот налево, чуть скрипнули вновь закрывающиеся ворота: мой рикша втащил поклажу в хозяйственный двор таверны, где сразу, как было оговорено, принялся на средней громкости, чтобы не будить постояльцев, лопотать по-китайски, подзывая хозяина требованием срочно принять утварь и продукты питания. Устал доставщик, страшно спать хочет.
– Можно выходить! – на чудовищном пиджине произнёс таксист, один из всей троицы остающийся с нами. За отдельную и особую плату.
– Сразу в сарай, – тихо предупредил Сашка откуда-то сбоку.
Мы резво прыгнули в темноту.
– Двери не трогай, скрипят страшно!
– Сигнала не было?
– Не, рановато, – ответил мне Сашка.
Ждём. Рядом нервно пыхтел боцман, обычно невозмутимый Кетоев тоже нервничал.
Окна апартаментов гангстера выходят на пустырь, с улицы подсмотреть невозможно, а на пустыре не подефилируешь. Неплохой путь экстренной эвакуации, которую я допустить не могу.
Велорикши не видно, куда-то юркнул. Заранее проверяли: из дверей сарая отлично просматривался забор и почти вся улица за ним. Забор у хозяина дерьмовый, низкий и дырявый, через примитивный плетень видно всё. Света на улице практически нет, лишь горит масляный светильник над входом в таверну и чуть дальше – огонёк ещё какого-то заведения. Однако отсвет ближнего фонаря и слабый свет звёзд позволяли во всей красе разглядеть мистический восточный нуар этой, не самой посещаемой, улочки Панизо… Особенно впечатляют кособокие дома, словно склонившиеся над узкой проезжей частью. Бесконечно надстраиваемые как попало, без всяких расчётов и согласований, строения грозили обвалиться в любой момент. Окон нам не видно, зато видно косые стены. Как люди живут… И не боятся ведь!
Александр посмотрел на слабо светящийся циферблат наручных часов.
– Сейчас выйдет.
Только он это произнёс, как в пятнадцати метрах от нас открылась дверь дома, и на улицу осторожно вышла женщина.
– Что за параша… Баба! А мужик-то где? – удивился Сашка. – Каждый час выходит, проверяет.
– Может, это и есть второй наблюдатель? – предположил боцман. – Разумно, поселили семью разведчиков, никто не заподозрит.
– Хотелось бы думать, – вздохнул я.
Женщина демонстративно опрокинула почти пустое ведро в канаву, успев за это время раза три мельком оглядеть «Чистый Двор», явно привычно вглядываясь в окна, затем внимательно оглядела подходы к таверне и так же тихо удалилась.
– Точно, она это! Мужа подменяет, – решил Кетоев. – Жалеет, поспать даёт.
Сигнала всё нет.
Есть два варианта развития событий: простой и сложный.
Сложный таков – мы тупо врываемся в комнату с криком «Лежать мордой в пол, работает ОМОН!» и вяжем всех. Очень плохой вариант. Влетать с такими предложениями к натренированному, обстрелянному и настороженному убийце, готовому на всё… Знаете, тут и настоящий ОМОН не обрадуется. Огонёк свечи в крайнем левом окне первого этажа обрекал нас именно на этот вариант.
Свет же, появившийся в крайнем правом окне, предлагал вариант иной.
Дело в том, что даже для таких VIP-клиентов внутренних туалетов в домах и комнатах Панизо не имеется. Да что там, даже в Манаусе только начали делать первые примитивные септики, а унитазы появляются только после русских подарков! Сортир находится во дворе – это так называемый туалет азиатского типа, то есть толчок с дыркой в полу. Вот теперь знайте, как официально называется это чудо санитарной техники, с детства знакомое вам по вонючим провинциальным автовокзалам.
Трактирщик вина и пива не жалеет. Мне только и остаётся надеяться, что Салману наконец-то приспичит, и он выйдет во двор. Остальное, как сказано в знаменитом кинофильме, дело техники. Вариант горшка с крышкой под кроватью не рассматривался. При такой жаре и духоте, которые накатывают на город к полудню, соответствующее амбре жизни в квартире не даст. Не, не вариант. Да и вынос не замечен.
– А внутренний охранник? – спросил я.
Матрос вновь посмотрел на часы.
– Уже с полчаса, как должен двинуть кони. Под предлогом неожиданного опьянения. Местные яды хорошо действуют.
Ничего не дрогнуло внутри. Собаке собачья смерть.
– Давайте-ка по местам, господа спецназеры, – внезапно решил я. – Лучше перебдеть, стрёмно в последние секунды по двору бегать.
Костя направился к двери первого этажа, выходящей во двор, через неё шастают работники кухни и прочие служки. Дверь находится почти под лестницей чёрного хода, по которой при правильном сигнале и будет спускаться объект охоты. Возле самого толчка прятаться не стоит, уж это место он будет держать на прицеле в первую очередь, инстинктивно. Да и не спрячешься там, даже кустов нет. Боцман осторожно подошёл к воротам, прислушался и решился. Быстро перешёл улицу и скрылся у большого сарая напротив, сразу же спрятавшись в зарослях высокого местного сорняка.
Как его брать, резкого такого? Измучились, планируя. Консультанта-спецназовца у нас нет, нормального государственного диверсанта из ГРУ.
Сначала решили бить в голову «болтом специального назначения» с блантом – тупым наконечником из кости, обклеенным войлоком. В затылок, что сразу уложит его на землю. Красота! «Не бей по голове, бей по затылку!» – так приговаривал старший брат, когда скользящим ударом тяжёлой ладони приводил меня в чувство после очередного проступка. В лоб нельзя и в висок нельзя. По затылку!
Однако весь мой охотничий опыт учит – выстрел в голову или шею есть верный результат. Помрёт. А Салман должен жить и говорить.
Подключили к обсуждению судового врача, Нина хороший опыт имеет. Во время учёбы в институте посещала студенческий кружок при кафедре судебной медицины, а потом решила стать клиницистом.
– Сомнительная затея, – сразу заявила она. – Дело в том, что удар тупого наконечника арбалетной стрелы, даже обёрнутого войлоком, может быть сопоставим по эффекту с ударом тупым твёрдым предметом с ограниченной травмирующей поверхностью, например, бойком молотка либо обухом топора. Высок риск тяжёлой черепно-мозговой травмы с проламыванием костей черепа, ушибом или разрушением мозга. В затылочной области располагаются жизненно важные центры, такие, как дыхательный и сосудодвигательный – на дне ромбовидной ямки, образованной верхними поверхностями моста головного мозга и продолговатого…
Меня аж передёрнуло от этой анатомии.
– При их повреждении, даже опосредованном, в результате сильного сотрясения наступает остановка дыхания и сердцебиения, то есть смерть на месте. В другие места? Ничуть не лучше. Например, толщина чешуи височной кости может колебаться в среднем от одного до трёх-четырёх миллиметров… Мужчины, а арбалетная стрела может сбить с ног?
Все посмотрели на Костю.
– Не замечал, – хмуро ответил тот.
– Я почему спросила… Может быть, тупым наконечником с войлоком лучше выстрелить в верхнюю часть спины на уровне лопаток и сбить с ног? Гарантированно выживет. В принципе, даже с переломом пары рёбер или лопатки будет пригоден для всяческих с ним действий.
– Заорёт на всю округу, гад, рефлекторно, – сразу воспротивился я. – Да и ладно бы, мало ли кто орёт… Там всегда орут. Страшней, что может успеть шмальнуть, мужик он наверняка стойкий. Что, если в шею тупым вмазать?
– Давайте рассмотрим и такой вариант, – хладнокровно согласилась Котова. – Порассуждаем, что может быть… В результате тупой травмы опасны для жизни повреждения гортани и трахеи с переломами хрящей. Может наступить смерть от механической асфиксии, то есть кровотечения в просвет гортани и трахеи, и гематом, суживающих просвет гортани или трахеи. Это о воздействиях в переднюю поверхность шеи.
– С тыла будем бить или сбоку, – подсказал Кетоев.
– Хм… Воздействия в переднебоковые поверхности шеи опасны травмированием синокаротидного узла, это в области разделения общей сонной артерии на наружную и внутреннюю. Возможна рефлекторная остановка сердца. Воздействия в боковые поверхности шеи, в область шейных нервных сплетений, могут вызвать сильную боль вплоть до потери сознания. В зависимости от степени повреждения шейного нервного сплетения функция соответствующей верхней конечности может быть под вопросом… Воздействие в заднюю поверхность шеи, при достаточной силе, может привести к перелому шейного отдела позвоночника, а это чревато параличом или смертью, всё зависит от энергии и площади воздействия.
И что делать?
С другой стороны – практика была, тунгусы так брали пленных. Правда, тунгусы работали луком. Так ведь там усилие можно выбрать! Имелись у них и стрелы специальные, зверя так живаком брали. У нас же есть лишь обыкновенный арбалет, усилие не регулируется. Туфта, не выгорит такой фокус на арбалете. С большой площадью наконечник не поставишь, перетяжелённая на морду стрела или болт не летает… Лучником Костя стать не успеет. Да и динамики не будет, так же, как скрытности в изготовке после выхода из двери. Снова туфта.
Влепить в бедро тупым с внутренней стороны? Болевой шок будет адский, свалится точно. Однако, если шибко тренирован, зол на боль и дух есть, то развернуться со стволом успеет, опять не слава богу.
После долгих обсуждений решил отсушить тупым болтом правое рабочее плечо. Ствол, если в руке, улетит, левой обязательно схватится за рану, скорее всего уже присев от боли, так что можно успеть добежать, до сарая – считаные метры. Лучшего придумать не смогли.
Силовой захват с криками, летающими дубинами и криками «Руки вверх!» исключили по очевидным причинам.
– Есть! – азартно прошептал Сашка. – Толчковый вариант!
Я коротко мигнул из глубины сарая фонариком, и все замерли. Ну!
Щёлкнула дверь второго этажа, скрипнули тонкие доски хлипкой на вид лестницы, и тёмный силуэт начал спускаться во двор. На полпути Салман остановился, словно что-то заподозрив, посмотрел на приоткрытую дверь хозвыхода, качнул головой, и я почувствовал – ещё немного, и получу первый в своей жизни инфаркт! Бандит выждал несколько секунд, что-то поправил на поясе, а потом вновь двинулся в сторону западни.
Я не видел точно, в какой момент в проёме появился арбалет Кетоева.
Выстрел мы услышали. Щёлк! Бегом! Объект замычал и начал заваливаться на бок.
Вылетая из двери, я уже вытаскивал из правого кармана ещё одно спецсредство. Лучше перестраховаться, чтобы не нарваться на урок какого-нибудь кун-фу. Сашка подскочил первым, накинул на голову Салмана толстое одеяло и, схватив его за здоровую руку, потащил бандита в тень здания, подальше от места падения пистолета. Салман попытался сгруппироваться.
Ну так и я ждать не буду! Электрошокер, купленный на базаре Манауса, сработал штатно. Обмякшее тело было спрятано за углом, и Кетоев опытно начал крепить добычу наручниками по рукам и ногам. Тут индус очнулся и решил замычать погромче – силён бандюган! Сашка, не растерявшись, быстро вбил его мордой в грязную землю двора, но шум эта сволота всё-таки создала.
Из двери опасливо выглянуло бледное лицо Себастьяна Гомеса.
– Как дела? – идиотски поинтересовался он дрожащим голосом.
Не позавидуешь хозяину.
– Брысь! – коротко рявкнул я по-русски.
Александр торопливо запихивал в рот бандиту тряпку, вытащенную из кармана.
– Отведай-ка свежего носочка, олень!
Созданный нашей беготнёй, возней и стараниями Салмана кипеш не прошёл даром. На улице вновь скрипнула дверь, и теперь уже мужчина решительно вышел на улицу, держа в руках короткий увесистый ствол. Вот это совсем плохо! Бандит тем временем начал рычать, стучать ногами и извиваться, словно иллюзионист, стремящийся выбраться из пут. А вдруг сумеет, как знаменитый Гудини?!
Костя с Сашкой упали на него.
– Электрошок! – заорал матрос. – Чего ждёшь?!
Да сколько же тебе надо?! Высоковольтный разряд протрещал ещё раз, и пленник опять затих. Костя поднялся, но перезарядить арбалет уже не успевал. Наблюдатель, что-то заметив, пошёл быстрей, вскидывая ствол. Я тоже поднял «кольт», ловя стволом цель.
Приплыли, тишина закончилась!
Выстрел из трофейного «нагана», к стволу которого изобретательный боцман прикрутил пустую пластиковую бутылку, прозвучал хоть и достаточно громко, но как-то неестественно… Не бей по голове – бей по затылку! Наблюдатель рухнул в дорожную пыль, Мишка торопливо подошёл к нему, держа в руке абордажную саблю. Вроде конец первой серии.
– Валить надо, ребята! Гвардейцы… – предупредил Костя.
– Знаю! Тяни сюда рикшу, грузим и драпаем! – приказал я.
Сам не заметил, как рядом оказался хозяин с двумя слугами.
– Спасибо, Себастьян, теперь ты на хорошем счету, не забуду, – сомнительно приободрил я несчастного коммерсанта, который сейчас больше всего хотел, чтобы про его существование позабыли все люди на Кристе. – Мы уходим, остальное сделай сам. Дочищай, испаряй тела, жену Салмана вывози, как договорились. Держи!
Тяжёлый мешочек перешёл из рук в руки, существенно поправив настроение владельца «Чистого Двора».
Наверху заверещал женский голос, забурчали мужские. Вяжут супругу! Поначалу я хотел забрать и жену бандита, позже решил оставить её до поры в надёжном убежище. Вряд ли она знает что-либо лучше, чем сам Салман, а мобильность снизится существенно. Шума действительно уже много: любопытные обыватели начали просыпаться, где-то заскрипели окна. Кроме того, пусть Салман ощущает, что жена где-то далеко да в чужих волосатых лапах, это отрезвит на допросах.
Время, время! Готовы?
– Всё, миссия выполнена. Оружие собрали? Скачем в порт!
Стоп! Где тут моя картонная коробочка? Самолично водрузив её поверх заштопанного мешка с добычей, я дал команду на отход. Рикша, находясь в полуобморочном состоянии от факта сопричастности к столь страшным делам, тащил повозку по самым тесным и мрачным закоулкам, не чувствуя веса поклажи. Мы втроём еле поспевали, постоянно оглядываясь в ожидании свистка или властного гортанного окрика.
Вот это жизнь!
События идут одно за другим, и все словно окрашены в разные цвета.
Неизвестность постепенно отступает, и разноцветный мир вокруг меняется.
Шаги к переменам даются непросто – приходится бегать и воевать, платить и добывать, уговаривать и запугивать. Но ты делаешь шаг, другой, затем жалеешь о содеянном, переживаешь и зарекаешься, напиваясь в уютной таверне «Адмирал Бенбоу»… А потом всё повторяется, всё идет по кругу. Что-то останется в глубинах памяти, что-то сотрется, заменится новыми впечатлениями и эмоциями, словно океанская волна стирает узор на песке, который ещё мгновение назад казался самодостаточным. Но есть такие вещи, которые не стираются из памяти. Это память о пролитой крови.
«Никогда больше не буду спецназером!»
Сколько раз я уже это говорил, а?
