Данилка нашелся! Он жив! Настя ощущала невероятную радость и, пожалуй, впервые за время, проведенное в монастыре, – счастье. Плевать ей сейчас было на все голоса, шепоты и крылья вместе взятые. Даже гибель подруги и оборотень, лишь по странной прихоти не лишивший ее, Настю, жизни, казались какими-то далекими и ненастоящими.

Если друг считает, что ей надо оставаться в монастыре, – пусть так и будет. В конце концов, Данилка лучше знает нынешние реалии, хотя и Настя уже успела их хлебнуть…

Она осторожно затворила за собой створку, на цыпочках пробралась в привратницкую, повесила ключ на пояс храпящей сестры Ортензии. Так же, неслышным призраком, пронеслась по галерее, прокралась в дормиторий и улеглась на свое место.

Было так хорошо и спокойно, что она отмахнулась от ночных голосов, закрыла глаза и тут же провалилась в сон без сновидений.

Проснулась от мягкого прикосновения к плечу. Открыла глаза и разглядела в темноте смутную фигуру: кто-то сидел возле нее, ласково поглаживал. Настя дотянулась до свечи, зажгла ее и увидела сестру Мину. Лицо монахини выражало бескрайнюю любовь, на губах играла ласковая улыбка.

– Покорись, будь его невестой, – прошептала она. – Он сидит под древом смерти…

Настя приподнялась, отодвинулась подальше, уже предполагая, что сейчас произойдет. Сестра Мина поползла к ней на четвереньках, продолжая нежно улыбаться:

– Он звонит в колокола боли… Пойдем, я отведу тебя к нему.

Она подбиралась все ближе. Настя оперлась спиной о стену, изо всех сил лягнула ногой прямо в осклабленную морщинистую физиономию. Сестра Мина только дернулась, из носа потекла струйка крови. Монахиня, удивительным образом сохранив сладкую улыбку, протянула руку, схватила Настю за запястье:

– Идем к нему. Тебя ждут.

Настя вывернулась, вскочила на ноги, перепрыгнула через раскоряченную старуху. Та медленно поднялась, двинулась на девушку:

– Ты нужна ему, ты будешь его невестой.

Настя молча ударила в челюсть, сестра Мина даже не пошатнулась, продолжала тянуть руки. Еще удар, на этот раз ногой в живот – никакого результата. Проклиная слабосильное тело крошки Одиллии, Настя упорно отбивалась от бесноватой. В дормитории зажигались свечи, звучали испуганные восклицания проснувшихся монахинь. Кто-то звал на помощь, кто-то выбегал из спальни. Настя наносила удар за ударом.

Наконец ей удалось сбить сестру Мину с ног. Тут подоспела аббатиса с привратницами. Сестра Ортензия и сестра Ванда скрутили бесноватую, поволокли в подвал.

– Спокойно, сестры, – ровным голосом проговорила мать Анна. – Помолитесь и отдыхайте.

Молиться Настя не стала, но и сон к ней не шел. Она глубоко задумалась. Слишком уж часто в последнее время ее прочили в невесты неведомого повелителя, который звонит в колокола боли… и что еще он там делает? Тетушка Гретель, голоса, теперь вот сестра Мина. Выходило, ей действительно грозит опасность, и скрыться от нее нельзя ни в городе, ни в монастыре. Тогда какой смысл здесь отсиживаться?

Воспоминания были сладкими. Сладкими, как тело цыганки. Темный переулок, быстрый бег, растущее возбуждение, треск ткани, распоротой острым когтем, смуглая кожа. Плач, мольба, беспомощный крик. Невыносимое наслаждение.

Эта жертва будет сниться ему всегда. Она – особенная. Его каприз, его прихоть, его любовь. Его свобода.