Книга: Путь Найденыша
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая

Глава тринадцатая

Храмы стояли рядом, как торговые лавки на базаре. Хочешь – выбирай, у какого бога попросить покровительства. Тут тебе и богиня любви, тут тебе и бог войны, тут тебе и… в общем, выбирай богов на любой вкус.
В центре – храм бога-создателя, самый большой, самый красивый, с позолоченным куполом и статуей у входа. Она изображала здоровенного мужичину, похожего на Жересара, с такой же бородой и широким лицом. Нед усмехнулся – до чего же этот главный бог был похож на лекаря – просто удивительно.
Нед поколебался – к какому богу сходить на поклон? Решил – все-таки у Куалтука. Бог войны для него самый лучший покровитель, если новоиспеченный сержант собрался продолжать армейскую карьеру.
Храм бога войны был красно-коричневым, как запекшаяся кровь. На стенах рисунки, изображающие различные стадии нахождения воинов в этом и загробном мирах – вот они идут в атаку, а тут уже посланцы бога войны, воинственные девы, относят их на небеса. И лица у этих дев такие довольные, как будто из павших воинов сейчас соорудят похлебку или кашу с мясом. Воины как один прекрасные, одухотворенные и лежат в руках дев так, будто собираются с ними в постель.
Впрочем, неотъемлемой частью загробной жизни настоящих воинов являются прекрасные девицы. Должен же кто-то радовать павшего солдата и на том свете? Пир, прекрасные девы, сражения, песни – вот награда воина за поклонение богу войны и героическую гибель в бою.
Нед как-то не был особо религиозным – ему не пришлось стоять у алтарей и молить богов об удаче и процветании. Его просто не пускали в молельни, которые были в деревне. Вернее, молельню – она была одна для всех богов пантеона.
Кстати сказать, наибольшим «спросом» в деревенской молельне пользовались бог воды и богиня любви. Вся жизнь рыбаков и ловцов жемчуга проходила на море, ну а любовь… любовь – она вечна. Где бы ни жили люди. Куалтука вот в Черном Овраге не особенно как-то жаловали.
Что касается Неда, ну да, он молился богам попеременке – одному, другому, – сидя где-нибудь под дубом и доедая кусок хлеба. Только вот проку от этих молитв не было никакого. Как была жизнь дерьмовой, так и оставалась, хотя молил он в детстве истово и часто. А потом остыл к религии и начал задумываться – а может, богов вообще нет? Почему они его не слышат? Он ведь совсем не плохой мальчишка, ну почему они откликаются тому же Бранку или старосте, а ему нет? Наконец пришел к выводу – место не то. Видимо, молитвы лучше доходят до богов в специально для этого отведенных местах. Например, в городских храмах, где им дают денег. Как лавочникам.
Нед прошел мимо служителя храма, меланхолично натиравшего блестящие медные двери к статуе бога войны, стоящей возле алтаря и окуриваемой струйками благовонного дыма, достал заранее приготовленные три серебреника и положил их в чашу для подношений. Потом поклонился статуе Куалтука и тихо сказал:
– Спасибо тебе, великий Куалтук, что прислал ко мне дух Нарды! Если бы не она – я был бы сейчас мертв! Благодарю тебя! Помогай мне и дальше на моем воинском пути!
Нед моргнул, и ему показалось, будто статуя Куалтука посмотрела на него и слегка улыбнулась. Но скорее всего это был просто обман зрения – воздух искажался, нагреваемый курильницами с углями, на которые выкладывались ароматные смолы. Но Неду очень хотелось, чтобы бог войны его заметил и подал знак, а потому через минуту он уже убедил себя, что статуя и вправду улыбалась.
Поклонившись Куалтуку, Нед пошел к храму богини любви. Кто, как не она, должен был помочь Неду в его будущих любовных приключениях? Расскажи кому – засмеют: человек, убивший более десятка противников, до сих пор девственник и без румянца на щеках не может общаться с женщиной! Пусть богиня любви придаст ему мужественности и поможет найти… хм-м-м… чего найти?
Вот тут Нед испытывал затруднения. Любовь? Зачем ему любовь? Он пока не собирается связывать себя семейными узами. Да и какой из него семьянин – это в семнадцать или восемнадцать лет?
Честно сказать, Нед сам не знал, сколько ему лет. Семнадцать или восемнадцать – так будет точнее. Сколько ему было, когда его нашли? Около года? А может, меньше? А может, больше? И семнадцать лет он прожил в деревне. Вот и получается этот возраст. Да какая разница? Телом Нед был взрослее многих взрослых, а вот сознанием… когда как. В отношении любовных страстей – на уровне ребенка.
Богиня любви была одета довольно фривольно – неизвестный скульптор изобразил ее в виде молоденькой девушки, облаченной в распахнутые при ходьбе одежды, обнажающие стройные ноги. Ее рубашка не доходила до пупка, и каждый, кто поклонялся, мог видеть соблазнительный животик божества, наводящий на мысль о материнстве и о супружеской постели.
Девушки и женщины, желающие завести ребенка, гладили живот статуи во время молитвы, и от того каменное изваяние в этом месте блестело, отполированное тысячами, десятками тысяч женских рук за все время существования этой статуи. Кто придумал обычай гладить живот богини любви, когда он появился – никто не знал. Но обычай существовал не только в этом заштатном городишке, но и в других городах, и даже в столице.
Нед об этом не знал, он лишь оставил подношение – один серебреник. (Хватит! Он же не рассчитывает на особо большую любовь!)
Удовлетворенный и обнадеженный, вышел из храма Селеры, огляделся… и решил посетить еще и Динаса. Кто знает, что там впереди – зачем упускать возможность достучаться и бога-создателя? Тем более что тот похож на Жересара. А лекарь – хороший человек. Значит, и бог-создатель скорее всего приличный, добрый бог.
Еще два серебреника. «Эдак тут все жалованье оставишь!» – подумал Нед и поспешил поскорее ретироваться с площади богов, пока ему не пришла мысль сделать еще какое-нибудь подношение.
Нед нашел храм бога воды, сориентировался на местности, взяв за отправную точку статую Прайона, и зашагал туда, куда ему когда-то указал Жересар. И точно – через несколько минут Нед стоял перед домиком с зелеными ставнями, на котором висела вывеска с нарисованной на ней иглой и рулоном ткани.
Надпись гласила: «Вышивка и пошив женского нижнего белья».
Нед растерянно замер – при чем тут вышивка? И вообще – как это он возьмет и зайдет в лавку, где заказывают нижнее женское белье? А если кто-то подумает, что он мужелюбец? Что это самое белье предназначается ему?
От такой мысли у него перехватило дыхание – этого только не хватало! Потом успокоился и стал размышлять более здраво: во-первых, кто сказал, что он заходит в лавку, чтобы заказать белье для себя? Может, у него любовница, которая любит красивые вышитые трусики! А во-вторых… да пошли они все!
Нед стиснул зубы и решительно шагнул к двери. Потянул за полированную ручку с медными щечками и оказался в большой комнате, увешанной кружевами. В ней, возле окна, у большого стола, заваленного кусочками ткани и нитками, сидели две женщины – одна постарше, другая совсем молоденькая.
Миловидные – не красавицы, как Элза, или ее дочка, или как продавщица в кондитерской лавке, но вполне миленькие – в деревне, где вырос Нед, точно сошедшие бы за красавиц.
Они без удивления взглянули на Неда, оценив его сверху донизу, и старшая приветливо спросила:
– Что хочет молодой человек? Заказать белье своей подружке? У нас самое лучшее белье в округе!
Нед замер – как сказать? «Я хочу женщину?!» А вдруг лекарь ошибся и это обычные белошвейки? Впрочем, ну даже если и ошибся, что они ему сделают? Убьют, что ли?
– Я… я… от Жересара, – наконец выдавил он и выжидающе уставился на женщин. Они переглянулись, затем старшая глубоким грудным голосом уточнила:
– Ты хочешь побыть с женщиной?
Честно сказать – Нед всегда этого хотел. Молодой, здоровый организм требовал свое, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот только сказать это вслух, да еще так спокойно, как эта женщина…
– Э-э-э-э… хм-м… д-да! – выпалил Нед и густо покраснел.
«Забавный мальчишка. Я бы с большим удовольствием с ним покувыркалась. В кои веки симпатичный клиент пришел, а то все какие-то старые уроды. Жаль, что не смогу с ним забраться в постель. Интересно, Жересар сказал ему про цену? Деньги-то у него есть?»
– А сколько стоят ваши услуги? – выдавил Нед.
– Золотой за три часа, – мягко пояснила женщина. – Ты в силах отдать такую сумму?
«Может, скидку ему сделать? Кое-кто и бесплатно бы… да еще и приплатил, лишь бы заполучить в постель такого парня! С некоторых вообще двойную цену брать нужно… Жаль, что я не смогу с ним…»
– Да, могу, – судорожно сглотнув, кивнул Нед и, достав из кармана приготовленный золотой, выложил его на стол. Женщина тут же смахнула монету так, что Нед даже не заметил, куда она делась.
– Осара, иди с молодым человеком. – Женщина кивнула головой девушке, с интересом наблюдавшей за переговорами, и та с готовностью встала, подойдя к проходу внутрь дома, занавешенному плотной портьерой. – Вообще-то у нас принято заранее договариваться о встрече, мы могли быть и заняты, но вам повезло. Моя дочь обслужит вас как надо, по высшему разряду. Может быть, вы хотели сразу с нами двумя? Извините, я пока не могу…
– Ничего, ничего… – пролепетал Нед, багровый, как вареный краб. – Мне одной х-хватит.
– Ну вот и иди за ней, – кивнула женщина и вдруг подмигнула: – Тут все свои, не стесняйся, все когда-то в первый раз!
«Похоже, что девственник! Редкий гость в наше время!»
Нед прошел по коридору следом за девушкой и оказался в большой комнате, в углу которой стояла медная ванна, посреди комнаты – большой толстый ковер, в углу – кровать, превышающая по размеру его холостяцкое ложе раз в пять. На окнах, выходящих в закрытый двор, висели полупрозрачные занавеси, так что в комнате было довольно сумрачно. Девушка отдернула занавеси, и стало гораздо светлее.
Повернувшись к Неду, она начала расстегивать платье:
– Раздевайся, чего ты ждешь? Время идет. Сейчас примешь ванну, я тебя искупаю, а потом займемся любовью. Давай, снимай мундир!
Девушка выскользнула из платья, быстро сбросила кружевные трусики, оставшись совсем нагой, и, не смущаясь, подошла к Неду, поправляя волосы на голове, от чего ее небольшие груди вскинулись вверх. Нед замер, не в силах сделать ни шагу и вцепившись в пуговицу мундира так, как будто боялся, что она сейчас отвалится и упадет на пол.
Девушка подошла совсем близко, улыбнулась ему в лицо и стала бесцеремонно расстегивать мундир, буквально отдирая руки парня от лацканов, вертя его, как куклу. Сняв мундир и рубаху, подтолкнула Неда к постели, завалила навзничь и ловко, со знанием дела, стянула сапоги, носки, распустила завязки на брюках и одним движением сдернула их с парня. Он было попытался вцепиться в свои новые, почти не ношенные армейские трусы, но те мгновенно последовали следом за штанами.
Девушка оценивающе посмотрела на Неда, пытающегося прикрыться руками, и, удовлетворенно кивнув головой, сказала:
– А что, вполне прилично. Я что-то подобное и ожидала. Девственник, да? Я чувствую, когда вы приходите в первый раз. Такие смущенные, такие все лапочки! – Она засмеялась, необидно и весело, и Неда стало немножко отпускать. Он сел на постели, рефлекторно прикрыв свое «хозяйство», но девушка шаловливо хлопнула его по руке, сказав:
– Не сметь прикрывать! Тебе есть чем гордиться, так что давай без этих глупостей! У женщины в гостях находишься, так что должен учитывать ее желание. Я желаю смотреть на тебя. Мне так лучше, я так настраиваюсь. Ты же хочешь получить как можно больше от сеанса любви? Так вот, на будущее учти – если женщине хорошо, то и тебе будет слаще. Пойдем сюда. Полезай в ванну. Ага… стой вот так – сейчас я тебя искупаю! – Девушка подошла к стене и открыла кран на трубе. Из нее потекла теплая вода, резко контрастирующая с ледяной, которой Нед привык мыться на базе. Он подставил голову под струю, а девушка принялась намыливать его тело, что-то воркуя при этом, не умолкая ни на секунду:
– Вот так… тут помоем и тут… во-от… теплая? Ага… у нас большой бак стоит на крыше, у нас всегда теплая вода. Мы же не может мыться ледяной водой! Это же ужас – мыться ледяной водой! Потрем тебя… будешь блестеть, как твои сапоги! Главное, чтобы птички не унесли – такой ты будешь блестящий!
«Та-ак… тут чист… признаков болезни нет… тут посмотрим… ага… тоже чист. Пахнет хорошо, парень чистоплотный. А раз с женщинами не был – значит, ничего не подцепил. Все равно надо будет ввести внутрь мазь – на всякий случай. Хуже-то не будет. Да и не рожать же мне от него! Хотя… я бы согласилась. Только зачем ему шлюха? Впрочем – Зарсад давно предлагал пойти за него замуж. А что? Он приличный мужчина… староват только, еле-еле поднимается его хозяйство, и то – после мазей, лекарств и усиленной работы язычком. Так на что вот такие солдатики? Жить можно с Зарсадом, а время от времени развлекаться с солдатом. Они и рады будут. И всем хорошо. А забавно все-таки – такой мужественный, красивый, взрослый и такой невинный. Ну сущий ребенок! Мне уже семнадцать лет… сколько я занимаюсь этим делом? Четыре… нет – пять лет. Хватит уже. Если мать хочет – пусть сама продолжает. Да, все-таки соглашусь на предложение Зарсада».
– Давай я тебя хорошенько вытру. – Девушка досуха растерла Неда махровым полотенцем, пахнущим травами и благовониями, и потянула на постель…
* * *
– Не смущайся. Сейчас отдохнешь и повторим. Тебе понравилось? Небось не успел и понять, да? Отдыхай. Давай я пока тебя поласкаю, сделаю массаж… какие у тебя сильные мышцы! Прямо-таки стальные! Ты так меня сжал – я думала, ребра треснут. Ты поосторожнее сжимай – мы, женщины, существа нежные, хрупкие… вдруг раздавишь? Кто тогда тебя любить будет? Надо нежнее… потрогать вот тут… и тут… ага… еще… еще… так, так. Смотри, как нужно… я тебя научу – все женщины будут вспоминать тебя до конца жизни!
* * *
Нед вышел от женщин, когда вечер уже начал опускаться на затихающий город. Солнце заползало за гору, и тени выросли черными дорожками, накрывая дома, улицы, предупреждая о том, что скоро настанет их время.
Парень шел по мостовой и думал – что изменилось? Теперь он знает, что такое плотские утехи. И что? Разве он стал мужественнее? Или сильнее? Впрочем, он приобрел знания. Вероятно, они стоили золотого. А может, не стоили? Да ладно! По крайней мере, теперь он может сказать, что был с женщиной и знает, как ОНО выглядит.
Осара была с ним нежна, очень умела, но… Нед постоянно слушал ее мысли. И девушка не забывалась ни на миг. Внешне она изображала страсть, иногда и вправду получала наслаждение, Нед чувствовал это, мысленно она даже хвалила его за энтузиазм и неутомимость, но… страсти-то не было! Чем это все отличалось от самоудовлетворения?
Нет, в общем-то отличалось – заняло много времени и поглотило золотую монету. И все?
Нед чувствовал себя слегка обманутым. Ну да – ЭТО следовало сделать. Это ему было нужно, он не мог чувствовать себя полноценным мужчиной без того, чтобы попробовать женщину. Но… Нед ожидал от самого процесса чего-то более впечатляющего, чего-то яркого, потрясающего, чтобы искры из глаз! Однако – все размеренно, все определенно, предсказуемо: «Ваше время вышло! Заканчивайте!»
Нет, он не жалел о потерянном времени и о потраченном золоте. Деньги? Да куда их девать? Он и этих-то денег потратить не может – просто не умеет. Даже не помнит, сколько у него осталось на счету в казне корпуса. Время? А куда его девать? Вот он сходил в гости, побыл с женщиной – теперь куда? В постылую казарму? Друзья сейчас или на маневрах, или же моются, готовясь в ужину и сну, а он… он как будто выпал из стручка и никак не может найти себе новое место в этой жизни. Уже не солдат, но еще не офицер.
Было ли ему хорошо с Осарой? Да… было. Вначале просто великолепно, потом – спокойно и сладко. Под конец Осара намекнула: «Если ты заплатил за три часа, то это не означает, что должен пользовать ее все три часа беспрерывно! Надо и передохнуть, а то ослабеешь». А про себя подумала: «Заездил! О Серена! Я теперь сутки буду чувствовать, как у меня все внутри саднит! Силен парень! Только хватит, а? Жаль, матери нет, сейчас бы на двоих полегче было. Я бы передохнула, а она бы отдувалась – мамаша любит молоденьких жеребцов».
Нед не отключал сверхчувствительное восприятие – он учился. Он впитывал все, как губка. Весь этот мир, все ощущения, все мысли, что он слышал от окружающих. Как у Жересара – когда он видел и слышал все, о чем думали дети лекаря, и не удержался, высказал. Только вот зачем? Это не остановит парней, и, похоже, теперь Нед нажил себе врагов. Ему это надо? Вот чего-чего, а наживать врагов он совершенно не желал.
Впрочем, процесс наживания врагов происходил у него легко и непринужденно. Почему так получалось? Нед об этом не задумывался. На то воля богов, и все тут! Видимо, такова его судьба…
– Эй, постой! Как там тебя?! Нед! Стой, тебе говорю! – Нед обернулся и увидел, как его догоняет группа парней, в первых рядах которой он узнал обоих сыновей Жересара. И у него скулы свело от тоски – что, неужто решили поквитаться за скандал, в котором Нед принял участие? Вот дернул же его демон за язык, заставил взять и выложить все, что он подсмотрел в мыслях парней! Только вспомнил о них – и вот! И что делать? Он же не будет убивать парней или калечить? Но если они на него нападут – что ему останется делать?
– Ну вот и встретились… герой! – ухмыльнулся старший, нависая над Недом всей своей массой. – Говоришь, против меча с голыми руками ходил? Всех побивал-побеждал? А слабо меня побить?
– Я не буду с тобой драться, – спокойно ответил Нед, окруженный парнями со всех сторон.
– Почему? Ты трусишь? Жалкий трус! – захохотал Хаген. – Парни, видели? Вот из кого состоит армия! И папаша не хочет меня учить на офицера! Уж я бы эту шваль повымел, я бы научил их, как стоять в бою! Пришел к нам в дом и начал хвастаться, какой он великий боец! Унизил нас! А если я заставлю тебя драться, будешь это делать? Если я тебе в морду плюну?
– Хаг, может, не надо, а? – попросил Наскар. – Он отцу нажалуется, тот будет орать. Нам это надо? Зачем нам портить настроение из-за какого-то там приблудного щенка? А если побьешь его, будет такой скандал, такой – я и представить себе не могу! Отец из дому выгонит!
– Я и так из-за этого урода пострадал! Мать со мной теперь не разговаривает! Вот же гад! Парни, а давайте его слегка отлупим, и все? Ну так, для порядка, чтобы знал, кто тут хозяин! Слышишь, щенок, сейчас я тебе…
– Что здесь происходит? Хаген! Наскар! Эфор! Хольц! Вы чего тут устроили?! – Невысокий человек в темной свободной одежде строго смотрел на парней, и они сразу стушевались под его взглядом. – Все на одного? Разве я вас этому учил? Разве я говорил вам, что нападение толпой на безоружного неподготовленного человека это есть высшая доблесть? Вы меня разочаровываете. Я уже начинаю жалеть, что принял вас в школу. Чего вы пристали к сержанту? Что вам от него надо?
– Простите, мастер! – стушевался Хаген. – Этот парень был сегодня у нас в гостях и унизил меня перед моими родителями. Он вмешался в семейное дело, высмеял нас и хвалился, что бился сегодня голыми руками против меча! И убил противника, мастера мечного боя! Вот как это? Мы разозлились и слегка попугали его. Но не трогали! Но ведь нужно наказывать за ложь, за хвастовство?
– Хм-м… в общем-то врать нехорошо, да. Но он молодой парень и, возможно, не понимает, что ложь приводит иногда к очень плохому результату. Наказывать нужно плохих людей, а он не плохой, просто заблудший! Верно, сержант? Ты ведь не хотел своей ложью кого-то обидеть, а всего лишь хотел поднять престиж корпуса, в котором служишь, так?
– Нет. Ничего я не хотел поднять, – пожал плечами Нед, – меня спросили, я ответил. Вот и все. Я не хочу драться с этими парнями. Я их не уважаю за пустозвонство, но очень уважаю их отца. И мать. Они лучшие люди их тех, кого я видел в жизни. И очень жаль, что парни не выросли такими, как они.
– Опять?! Ах ты тварь!.. – Хаген занес руку для удара, но мужчина резким окриком остановил:
– Стоять! Прекратить немедленно! Еще движение без моего разрешения, и ты больше никогда не появишься в стенах школы «Андуг»!
– Простите, мастер, – Хаген побледнел и поклонился мужчине, – я больше не буду!
Мужчина внимательно и строго посмотрел в лицо незнакомого сержанта. Он думал: «Вот что делается в жизни?! На вид вполне приличный парень – чистый, наглаженный, правильный! И ложь! Ложь пронизала все существо этого человека! И что с ним будет дальше? Как он будет жить? Первая крупная ложь – и тут же она привела к такому результату! Если бы не я – они бы его точно избили. Хаген становится плохо управляемым, а брат идет у него на поводу. И это при том, что они лидеры и самые лучшие ученики моей школы! Печально, очень печально. И что лучше – такие буйные, но честные, или вот такой тихоня, лживый, тусклый и спокойный, как вьючная лошадь?»
Но вслух он сказал:
– Стыдно лгать, сержант! Вы позорите свою форму, форму славного корпуса морской пехоты королевства Замар! Позор вам! Пропустите его, пусть идет. И чтобы никто не шел по его следу. – Мужчина нахмурился и с отвращением посмотрел на высокого широкоплечего парня, неподвижным взглядом глядящего на него.
Парни расступились, давая Неду дорогу, он сделал два шага по мостовой и вдруг обернулся и холодно спросил:
– А с чего вы взяли, что я лгу? Вообще почему вы посмели делать неверные предположения исходя из лживых слов этих людей?
Мужчина замер и даже слегка онемел от такого поворота событий. Он секунду смотрел на парня, потом уничижительно помотал головой:
– Как же ты погряз во лжи! Уходи! Сию минуту уходи! Иначе я сам тебя ударю! Я ненавижу ложь! Ненавижу лжецов! Вон отсюда!
– Это улица для общего пользования, – заметил Нед, – и вы не можете меня отсюда прогнать. А если ударите – получите в ответ. И мало вам не покажется, предупреждаю.
Внезапно парни начали смеяться – громко, истово, переходя на истеричное ржание. Хаген хлопал по ляжкам и приговаривал:
– Он! Ответит! Мастеру! Я не могу! Держите меня, умру со смеху! Ох, я просто умру! Слушайте, чего, правда, мы на него напали-то? Он же ненормальный!
Мастер слегка улыбнулся и поднял руку вверх, требуя тишины:
– Значит, ты дашь мне ответ? Забавно. Извини, сынок, но… мне кажется, ты преувеличиваешь свои силы. «Чудак! Я всю жизнь посвятил боевым искусствам! С колыбели! И ты мне говоришь такие слова? Может, ты и правда сумасшедший?» Иди, пока и правда не попал в беду. Все, разговор закончен.
– Нет, не закончен! – Нед упрямо наклонил голову, как бычок, который желает поднять на рога своего неприятеля. – Вы оскорбили меня, оскорбили мою форму, оскорбили корпус, в котором я служу! Извинитесь! Вы повели себя как неразумное дитя, обвинив меня в том, чего я не делал, послушавшись молодых неразумных ослов. («Эй, выбирай выражения!» – крикнул кто-то сзади.) Требую извинений!
Нед сам не знал, что его так задело. Эти парни были ему безразличны. Мало ли он в своей жизни встречал таких недорослей, желающих самоутвердиться за счет других, более слабых, с их точки зрения, людей? Да плевать на них – ушел, и все. Но мастер… как Нед понял, это был их учитель боевых искусств. А прочитав его мысли, узнал – мастер был хорошим человеком. Прямым, твердым, как стальной клинок. И Неду было ужасно жаль, что такой человек будет считать его лгуном, ничтожным и не стоящим внимания.
А еще – Нед удивился тому, как легко стал изъясняться с людьми. Его словарный запас, ограниченный некогда теми словами, которые нужны в деревне, невероятно расширился, и Нед говорил так, будто это был не он, а тот, другой – образованный, опытный, умеющий говорить и совершать поступки, за которые ответит. Всегда ответит. Так ответит, что никому не будет повадно его задевать.
Изнутри Неда поднялась черная, холодная ярость – он уже знал ее, – так он чувствовал себя тогда, когда готовился убить своего очередного недруга. Эти два чувства – уважение и ненависть – мешались в душе Неда, сливаясь в противоречивый клубок, раздирающий его сознание на части. И он дал волю своей ярости, высказав мастеру все, что думает, – несмотря на последствия.
– Ты требуешь извинений?! – холодно, с расстановкой спросил мастер и внимательно посмотрел в лицо странного парня. – А ты готов ответить за свои слова? Ты утверждаешь, что смог победить мастера меча голыми руками? Ты готов это доказать?
– Готов. – Нед скривил уголки рта и тяжелым взглядом посмотрел в лицо мастера. – Вы извинитесь, если я это докажу?
– Да. Извинюсь. И заставлю извиниться всех моих учеников, – презрительно усмехнулся мастер. – Предлагаю проследовать в мою школу, она находится в одном квартале отсюда. Мы с тобой выйдем на тренировочную площадку… Нет! Кто-нибудь из моих учеников выйдет на тренировочную площадку, и ты попробуешь устоять хотя бы минуту против мечника. Если сможешь – я попрошу у тебя прощения. Если нет – я отхлещу тебя плеткой, как тупого осла! Согласен?
– Нет, – усмехнулся Нед, – не согласен.
Сзади начали шуметь и смеяться парни, мастер отвернулся с брезгливой гримасой, а Нед продолжил:
– Я выйду только против вас. И если вы проиграете – извинитесь, а я трижды ударю вас плетью за то, что вы вели себя, как неразумный ребенок! Вы согласны на такие условия? Если я проиграю – вы сделаете, что хотели. Ну что – слабо?
– Ты как разговариваешь с мастером?! – крикнул Хаген. – Заткни свою пасть, шелудивая собака!
– Тихо! Хорошо, да будет так! – холодно ответил мастер. – Идем за мной. И вы все – если хотите. Кстати, будете свидетелями, что этот человек сам вызвался идти на бой. Чтобы потом не было разговоров, что на него набросились коварные горожане.
Через квартал вся честная компания оказалась у длинного одноэтажного здания из красного кирпича. Ни вывески, ни каких-то примет, указывающих на принадлежность здания к какому-либо виду деятельности, не было.
Дверь, отпираемая большим медным ключом, и дверные ручки, отполированные множеством рук. Внутри – большой зал. В полутьме сумерек не видно, что висит на стенах, угадываются очертания оружия различных видов, белеют картинки, изображающие бойцов в различных боевых позах, стоят скамейки и лежат боевые шесты для тренировок.
– Хаген, фонари. Все, что есть. Во двор. Один фонарь – сюда!
Речь мастера была отрывистой, жесткой, как у человека, привыкшего отдавать команды. Нед подумал о том, что тот очень похож на сержанта Дранкона – такой же умудренный годами, жесткий, будто вырезанный из старого корня дерева, такого твердого, что отскакивают топоры.
Мастер подошел к стене, теряющейся в сумраке вечерних теней, снял со стены один меч без ножен, кивнул головой:
– Пошли!
Нед шел следом и прощупывал мысли мастера. Тот думал:
«Странный парень. Или он сумасшедший, или… Нет, не может быть! Для паренька в его возрасте обладать таким умением – это невозможно! А если правда? А если я проиграю? Тираз, не смеши сам себя! Кому ты проиграешь? Этому щенку? Это невозможно, это смешно! Ну а если? Если?! Тогда я выполню то, о чем договорились. Вариантов нет. А зачем ты устроил все это? Зачем тебе это все нужно? Затем, что это правильно. Если он врет – он будет наказан. А ученикам будет урок – ложь наказуема. Если парень ТАКОЙ мастер – в чем я совсем не уверен, – все получат урок. И он, и мои ученики. И я. Только вот не покалечить бы его… тупой меч, конечно. Это же не смертельный бой. Но и тупым можно убить. А еще – не стоит особенно сильно унижать парня. Мне кажется, в нем есть стержень. Вон как он взвился за честь мундира – это хорошо, это правильно. А еще – что-то не так. Он полностью уверен в своих силах. Странно. И очень, очень интересно!»
Широкий внутренний двор, огражденный стенами здания, был залит светом из больших фонарей. Видимо, парни стащили сюда все, что было в школе. Нед усмехнулся – почему-то ему постоянно приходится биться при свете фонарей. Как будто для таких дел требуется покров ночи.
– Тебя устраивает освещение? Тебе что-то нужно для боя? Сходить в туалет, попить, раздеться?
– Раздеться и разуться, – немедленно ответил Нед, – и предварительно размяться. Мне нужно некоторое время для подготовки.
– Хорошо. Можешь переодеться в раздевалке или же положить вещи вот сюда, на скамью. – Мастер указал на одну из широких скамей вдоль стены здания. – Не беспокойся, здесь никто ничего не тронет. Всем молчать! Ни звука! А я тоже тем временем разомнусь…
Нед спокойно расстегнул мундир, снял его и, аккуратно сложив, положил на скамью. Из карманов штанов выложил содержимое – деньги, ключ от комнаты, положил рядом. С пояса снял кошелек с монетами – он взял с собой двадцать золотых, так, на всякий случай. Ну, сколько влезло – столько и взял. Остальное оставил в комнате, бросив на кровать. Хотя уже осталось меньше чем двадцать золотых – один золотой он оставил у женщин, часть второго истратил на подарки.
Парни, сидящие на скамьях, с интересом наблюдали за его действиями и думали: «Вот скотина! Смотри-ка, сколько денег! А неплохо зарабатывают сержанты! Если уж такой придурок столько получает – я-то, со своими способностями, далеко продвинусь! Нет, точно надо идти в армию!»
Нед усмехнулся под нос этим мальчишеским думкам, затем отключил восприятие мыслей. Оно будет отвлекать от боя и от подготовки к бою. А он точно знал, что от этой «разминки» зависит успешность его поединка. Мастер Тираз – это тебе не обкуренный Шентель! Этот – страшное оружие. Нед это знал наверняка. Но при том при всем он знал, что может и должен с ним состязаться. Зачем – пока не знал. Но должен.
Нед сбросил сапоги, немного подумал и стянул с себя форменные штаны – чтобы не было ни малейшего сковывания движений. Парни удивленно зашелестели, обсуждая происшедшее, затем кто-то хохотнул, но сразу затих, придавленный тяжелым взглядом мастера. Тот одобрительно смотрел за приготовлениями, отметив, что пока парень делает все, что нужно. Если хочешь победить – мелочей быть не должно!
Нед снял и рубаху, оставшись в одних полотняных трусах, довольно широких и не мешающих двигаться. Затем вышел на площадку, служащую для занятий в те дни, когда не шел дождь.
Это была ровная каменная поверхность, вымощенная плитами, сквозь которые местами проросла тонкая трава, нещадно искореняемая учениками, но все равно лезущая к солнцу и свободе.
Нед встал на площадку и, забыв обо всех, кто был вокруг, начал ритуальный танец.
Он наклонялся низко к земле, переливался, как ртуть, подпрыгивал и застывал в немыслимых позах, отключив свое сознание и отдавшись тому, что хранилось у него в мозгу. Нед чувствовал, как в него через множество невидимых пор и канальцев вливается энергия, именуемая «цу», энергия Вселенной, энергия силы и радости. Он наполнялся ею, как сосуд, давно не видевший этого пьянящего напитка, сила вливалась в Неда, как горный поток, как морской прилив, наполняя мышцы могуществом.
Ученики наблюдали за Недом, раскрыв рот, – его тело блестело в свете фонарей, покрытое капельками пота, выступившими из пор, а шрамы, до той поры невидимые, проявились и стали видны, как сетка, нарисованная на Неде безумным художником.
Мастер Тираз смотрел на Неда, широко раскрыв глаза. Он даже оставил свою разминку, чтобы понаблюдать за незнакомцем, и не пожалел об этом. Происходило что-то странное: мастер, который знал, как он думал, все на свете о боевых искусствах, НЕ ЗНАЛ того, что делал Нед! Нет, он понимал, что тот принимает в себя силу цу, накачиваемую специальными упражнениями, но этот его стиль соединения с цу был совершенно незнаком Тиразу, и он, потрясенный, следил за парнем, уже раскаиваясь, что так грубо с ним обошелся.
По всему было видно – это Мастер. Никто иной не мог бы с такой отточенностью, с таким умением совершать все эти переходы, нырки, удары руками и ногами. Все движения были выверены до совершенства – ничего лишнего, никакой размашистости, свойственной молодым ученикам – даже перспективным, но занимающимся не очень давно, – нет, каждое движение выверено до мельчайшей его стадии, до самой точки, в которой тело в очередной раз застывало в немыслимой позе.
Наконец Нед закончил свои упражнения и встал перед мастером, опустив руки по швам:
– Я готов!
Мастер кивнул головой, не подходя к Неду, встал в боевую стойку и сказал:
– Бой будет закончен, если один из противников или оба не смогут его продолжать. Или если один из противников заявит о том, что он сдается. Начали!
Мастер короткими приставными шагами пошел вперед на спокойно стоявшего парня, и вдруг тот издал громкое шипение, от которого вздрогнули несколько парней на скамейке, и, низко наклонившись к земле, принял странную позу, которую обычный человек не смог бы повторить. Его руки извивались, напоминая клубок змей, носились в воздухе, будто нанося удары ядовитыми зубами, а тело перемещалось, перетекая из позы в позу.
«О боги! Откуда?! Как? Стиль Змеи? Утерянный и забытый! – мгновенно понял мастер. – Парень, ты кто?»
Но на раздумья времени не было – если, конечно, он не хотел получить плеткой по спине.
Тираз вошел в боевой режим, и его меч замелькал, как ласточка, пытаясь ужалить эту «змею», извивающуюся и мгновенно перемещающуюся в пространстве. Меч скользил между «голов» «змей», пытаясь их отсечь, но каждый раз они мягко отводили лезвие в сторону, и оно то клацало по плитам площадки, то утыкалось в пустоту, находя вместо живого тела, крови которого мечтало напиться, лишь разочарование и досаду.
Мастер максимально ускорил скорость движения. Его меч слился в сверкающую веерную полосу и вдруг – р-раз! – вылетел из руки мужчины, застывшего неподвижно, как статуя.
Никто, и даже он сам, не успел заметить мгновенного удара в точку на предплечье и другого удара, в область шеи. Это были даже не удары, это были точечные касания двумя пальцами.
«Укус змеи» – так назывались эти касания, через которые сила цу хлынула в противника с невероятной скоростью и силой, воздействуя на организм и парализуя его мышцы. Если бы Нед хотел – он мог убить мастера Тираза. Или сделать его калекой. Или… в общем, сделать все, что ему нужно. И тот не смог бы противопоставить ничего. Тот, кто был когда-то Недом, был настолько выше мастера Тираза по мастерству, насколько мастер Тираз возвышался над своими учениками.
Меч, вылетевший из руки мастера, мелькнул в воздухе и с такой силой ударил в скамью рядом с оцепеневшими от увиденного парнями, что, несмотря на закругленность клинка, вонзился в деревяшку и отколол от нее большую щепку.
Нед подошел к Хагену, посмотрел в его лицо черными запавшими глазами и тихо спросил:
– Ты доволен? Или хочешь еще каких-то доказательств?
– Извини… те, – хрипло сказал парень, закашлявшись, будто в глотку ему набился кулек пыли, – простите нас! Честное слово – я сожалею!
Нед еще раз испытующе посмотрел в глаза парня, потом удовлетворенно кивнул головой и, подойдя к неподвижно застывшему мастеру, провел серию точечных касаний в разных частях тела. Последнее – в область виска.
Тираз осел на подставленные руки Неда, тот аккуратно подхватил его и отнес к скамье. Мастер судорожно хватал ртом воздух и кашлял, отходя от паралича – все то время, пока он стоял парализованным, дыхательная система не работала. Он задыхался, понимая, что сейчас умрет. Сведенные судорогой мышцы не подчинялись, еще немного, и Тираз скончался бы от удушья.
Мастер отошел минут через пять. Его лицо из бледного стало красным, руки перестали дрожать, и все мышцы пришли в норму.
Тираз поднялся на ноги и посмотрел на Неда, собирающего свои вещи и прикидывающего, как бы ему сполоснуться – не хотелось надевать чистую новую форму на потное тело. Потом зашел в здание, через несколько секунд появился и, твердым шагом подойдя к Неду, упал на колени, уткнувшись лбом в камни площадки. Затем, под гробовое молчание учеников, сказал:
– Мастер! Простите меня за мою самонадеянность! Простите, что я был недостойно груб с вами и не поверил вашим словам! Вы вправе отхлестать меня плеткой! Я заслужил это! Возьмите!
На протянутых руках Тираза лежала кожаная черная плеть, сплетенная из тонких нитей, длиной около метра. Ею он иногда гонял нерадивых учеников, а теперь сам должен был подвергнуться наказанию.
Нед принял плетку, повертел ее в руках, затем с усмешкой отбросил в сторону:
– Да перестаньте. Встаньте, пожалуйста. Лучше скажите, где я могу помыться, а то пахнет от меня, как от козла. Тут есть душевые?
Тираз встал с коленей, незаметно вздохнул – все-таки неприятно, когда тебя бьют плеткой, даже если и за дело, затем сказал:
– Пойдемте, я вас провожу. Дам полотенце, мыло. А вы, поганцы, стерегите одежду и деньги! И никуда не уходите – я с вами поговорю.
Отведя Неда в душевую, мастер вернулся, встал перед учениками, молча посмотрел на Хагена, затем спросил, тяжело выталкивая слова:
– Видели?
– Видели! – нестройно ответили ученики.
– А что видели?
– Ну-у-у… он странно как-то бился. Такого стиля я никогда не видел. И не слышал о таком, – пожал плечами Хаген. – Это было странно… и красиво. Он был… как змея!
– Это стиль Змеи, – сухо пояснил мастер, – древний, забытый стиль. Я не о том спрашиваю. Что вы видели? Наскар?
– Мы видели, как была наказана самонадеянность. И узнали, что, как бы человек ни был уверен в своих силах, всегда найдется что-то, что может его победить. И что нельзя обижать незнакомого человека. Он может оказаться великим мастером. Так, мастер Тираз?
– Так. Молодец, Наскар. А тебе – вот! – Тираз несколько раз сильно хлестнул плетью по спине и плечам Хагена. – Это тебе за грубость! Это тебе за хамство! Это тебе за самонадеянность и глупость! А вот это, – он хлестнул ему крест-накрест так, что Хагена повело от боли, – за меня! За то, что втравил меня в историю, и я едва не погиб! Ты понимаешь, что я был на волоске от смерти? Если бы мастер не снял с меня паралич, я задохнулся бы и умер на ваших глазах! И поделом. Я заслужил это. Ты молодой болван, а я… я мастер. Я должен был почувствовать, предугадать. Но я не смог увидеть в простом парнишке великого мастера! И вот – унижение, стыд, позор! Запомните этот день навсегда, забейте его к себе в голову – так будет со всяким, кто совершит подобную ошибку. И она может закончиться не так, как сегодня! Он мог еще на улице вас убить за секунды, мгновенно вынув из вас души! Знаете, почему он этого не сделал? Скажи спасибо своим отцу и матери, болван! Ради них он вас не тронул и сносил ваше издевательство. И он отказался меня бить плеткой из уважения ко мне, которого я не заслуживаю, и я сам себя побью! – Тираз несколько раз сильно хлестнул себе по спине. Потом начал хлестать всех подряд – направо, налево!
– Все, все заслужили! Вы – потому что не остановили этих болванов, я – потому что упустил воспитание своих учеников. Все виноваты! И понесли наказание. И теперь запомните это навсегда. Запомнишь, Хаген?
– Еще бы не запомнить, когда вся спина чешется, учитель! – обиженно прогудел тот. – Небось весь теперь в рубцах!
– Это хорошо, это правильно, – усмехнулся Тираз, глядя на то, как Нед выходит из душевой. – Встаньте и поприветствуйте Мастера! Пришла пора просить прощения, охламоны!
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая