Глава одиннадцатая
– О-о-о-о! Мой друг! Слышал, слышал… – Толстое лицо кладовщика расплылось в улыбке, потом сменилось озабоченностью. – Ты вызвался против меча и кинжала с копьем? Ох, как неразумно! Я же тебе дал меч, всем мечам меч! Им ты просто нашинкуешь противника! Почему копье?
– Плохо владею мечом, а копьем хорошо, – безмятежно, в двадцатый или тридцатый раз пояснил Нед.
Пока шел к складу, пришлось объяснить ситуацию всем, кто пожелал. Послать доброхотов по известному адресу можно, только вот зачем портить отношения? Они не со зла спрашивали, Нед это знал. Надо просто потерпеть, и они отстанут. Когда-нибудь. А если не отстанут – вот тогда можно и гаркнуть. Впрочем, Нед был близок к тому, чтобы гаркнуть. Достали!
Почему он сам выбрал копье? Почему был так уверен в исходе боя? Вот не был уверен! Но внутри сидело твердое, четкое понимание – только копье! Никаких мечей! И тогда будет победа. Откуда это понимание? Нед не знал. Вернее – догадывался, но… не хотел признать это до конца. Ведь так удобнее. Время от времени Нед вспоминал пророчество предсказательницы – он помнил каждое ее слово. И насчет второй своей сущности, и насчет кинжала… вот насчет сущности было ясно – какая-то штука в него вселилась и дала ему особые способности. Она же, эта пакость, заставляет его бегать от магов и требует не выдавать магические умения. И Нед убедился – до сих пор все, что заставляла делать эта сущность, все было правильно, было верно. Все для дела. Сущность не пробовала взять контроль над телом, не делала ничего такого, что нанесло бы вред ему или тем, кого он уважал, кто был ему дорог. Так почему бы не следовать указаниям, идущим изнутри сознания? Нед и следовал. И вот теперь ему было четко сказано – копье! Только копье!
– Ну что же, пойдем, выберем тебе копье. Нет, нет – ничего не надо! Старина Перналь имеет свое понятие о чести и совести! Ты идешь на бой с негодяем, подлецом, и мой святой долг помочь тебе в этом! Но если ты настаиваешь… ага, вот сюда клади. Ну что ты за умница, сержант! Ну почему вокруг одни идиоты и мало таких молодцов, как ты?! Нынешняя молодежь мельчает – смотри, какие мелкие, и телом, и душой, убогие какие-то! А ты – и телом силен, красив, душа щедрая! И рука… Ага, вот сюда. Нет, не смотри – там жалкие железки. Сюда загляни! Я тебе предложу вот какое – смотри, древко из выдержанного железного дерева, не сразу и перерубишь, длинное, как махнешь – снесет супостата! Тяжеловато, да. Им лучше с коня бить. А вот! Вот смотри какое! Чего ты там смотришь? Да, были несколько таких. Или похожих… Откуда приблудились? Да хрен их знает! Это с южного континента, что ли. Похоже, что захватили в какой из экспедиций. Как трофей. А может, откуда-то отсюда, на складах нашли. Древнее. Оно непригодно для строевого боя и непригодно для боя с коня. Хм-м-м… а так-то да… сталь великолепная. Подписное – видишь, инициалы мастера? И руны тут… слушай, а ведь оно как в пару к тому мечу, что я тебе дал. Интересно. Тут знаешь, сколько барахла набросано? Я тебе медяк против золотого ставлю, что многое давно уже не числится ни в одном реестре. Как, к примеру, вот это копье. Его ни в каких ведомостях нет! Дарю! Забирай! Вижу, что оно тебе запало в сердце. Хм-м… пусть оно западет в сердце придурку Заслеру в буквальном смысле слова. Кстати – такой говнюк! Приходил как-то за обмундированием, так хоть спасибо сказал бы! Надменная тварь… Вряд ли кто-то будет жалеть, если ты его прибьешь. Да не если! Ты его прибьешь, обязательно! Ну, удачи тебе, Нед! Приходи в гости к старине Перналю – посидим, поболтаем о том о сем! Мне тут вообще не с кем поговорить. Приходят одни придурки…
За все время разговора Нед не смог вставить больше трех слов. Кладовщик говорил, говорил, говорил… Нед кивал головой в такт, и к концу «беседы» показалось, что он превратился в игрушку, кивающую головой, в статуэтку на пружинке, как у полковника на столе – та все время кивала головой в такт движениям хозяина кабинета. Полковник имел привычку во время разговора трогать болванчика за нос, и болван кивал, кивал, кивал…
* * *
Копье было великолепно. Нед перебрал несколько десятков копий, но так и не мог найти нужного. Но когда разгреб завалы, покрытые вековой пылью, увидел Его! Оно сиротливо стояло за выщербленной алебардой, между копьем второго ряда и конным копьем с трехгранным бронебойным наконечником.
В голове Неда сразу как щелкнуло – оно! Это оно! Рука потянулась и схватила гладкое древко, чтобы уже никогда его не выпускать.
Длинное лезвие наконечника – именно лезвие, а не просто наконечник. Листовидное, обоюдоострое, напоминающее меч, длиной около семидесяти сантиметров. Острый, как тот меч, который дал Перналь, узкий наконечник слегка расширялся к концу. Знакомый матовый узор, переплетение линий. Насажено на короткое древко из неизвестного черного дерева, гладкого и как будто холодного на ощупь. Длина копья примерно до глаз Неда. Конечно – что делать в строю с таким копьем? Оно чуть не в два раза короче даже копий первого ряда! А это острейшее лезвие? Махнешь – и башки у соседей как не бывало.
Нед еще раз ощупал, осмотрел копье… Трещин на древке нет, зазубрин нет – великолепный образец оружейного творчества. Нигде нет никаких украшений – честное рабочее копье, попившее крови врага. Почему решил, что оно уже было в схватках, что уже попило крови? Небольшие, практически незаметные – если не присматриваться – царапины на древке, вероятно, оставшиеся от зашлифованных следов ударов.
Нед взял копье в руки, закрыл глаза и неожиданно почувствовал, как оно затрепетало, дернулось в его руках, будто это было не древко копья, а отвердевшая огромная змея! Нед едва не выронил странное оружие и поставил вертикально, прислонив к стене в своей комнате, куда зашел переодеться для боя. И сразу все стало как прежде – тускло блестевшее копье, комната, аккуратно прибранная и пока не приобретшая индивидуальности своего владельца, краснеющий закат, видимый между двумя огромными горами, прикрытыми белыми снежными шапками. Снежные ледники, подсвеченные вечерним солнцем, окрасились в розовый цвет, напоминая о цветах и о крови, пролитой множеством людей за всю историю человечества.
Нед задумался… Ему очень хотелось учиться. Узнать – что это за горы. Откуда пошел род человеческий. Что вообще происходит в мире и что будет происходить. Его раздирало желание узнать мир и желание спрятаться, скрыться под корягу, как той рыбке, которая боится щук. Пока ему везло. Пока он выходил победителем из тех ситуаций, в которых любой другой человек давно бы погиб. Но сколько это может продолжаться?
Встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, встал, подошел к оружейному шкафу и достал меч, полученный на складе. Взял в руки – левой рукой за ножны, правой за рукоять, – с шелестом выдвинул и закрыл глаза. Нет, ничего не происходило. Меч как меч. Тогда он полностью достал меч, положил левую руку на лезвие и снова сосредоточился. Нет – ничего. Обычный меч – дорогой, качественный, очень острый. Но… никакой.
Оставил меч на кровати и пошел к копью, поблескивающему в полумраке. Взялся за рукоять… удар! Какие-то картинки, вспышки, запахи, люди в странных мантиях и черных свободных одеяниях с закрытыми лицами – они машут такими же копьями под тягучую, непривычную музыку, попадая в такт ударам барабана с густым, низким звуком. Рядом извиваются практически обнаженные девушки, женщины, стройные и мускулистые, как настоящие бойцы. Впрочем, они такими и являются: в их руках сверкают мечи – длинные, узкие, хищные. Девушки то медленно, томно изгибаются, то мгновенно взрываются серией неуловимых движений, нанося своей партнерше-сопернице удары с такой скоростью, что они сливаются в туманный вихрь.
Внезапно одна из девушек падает. Поперек ее груди, прямо между прекрасными полушариями, возникает красная полоска, края которой расходятся, и оттуда толчками выбрасывается кровь. Глаза девушки стекленеют, а с трона встает человек в черном, в руках он держит… копье! Такое же копье, как то, которое сейчас держит Нед!
Человек обмакивает копье в кровь еще живой, содрогающейся девушки и произносит тяжкие, страшные слова:
– Хесссеранннакарр! Шшшасар! Ищщщусанар! Архххх! Архххх! Архххх!
В помещении темнеет, а руны на лезвии копья начинают светиться. И… Нед это видел ясно, как наяву! – копье начало извиваться, а вместо лезвия возникла страшная личина со светящимися красными глазами!
Нед закричал, бросил копье, загремевшее по полу. Картинка исчезла.
Копье лежало на полу – обычный инструмент для лишения жизни. Комната – простая и убогая после покоев, украшенных золотом и фигурками существ со страшными рожами, похожими на ту, что вылезла из копья. Покоев человека в черном.
Нед схватился за голову, потер лоб, тяжело дыша и пытаясь привести мысли в порядок.
Почему меч не реагировал на прикосновения, а копье отзывалось? Почему никто, кроме него, не почувствовал того, что в оружии сидит демон? То, что это был демон, Нед не сомневался. А еще – что там говорил этот человек? Что за слова? Они напоминали ему те слова, что Нед в запале ненависти выпалил в адрес своих противников в деревне. Похожие – но не совсем.
Нед откуда-то знал, что произнесенные слова суть Призыв и Заключение. Что такое призыв и заключение – не понимал.
Отрывки сведений, отрывки памятных событий мелькали в голове Неда и пытались приобрести стройную структуру, угнездиться в его черепе. Он осознавал это и подсознательно мешал процессу, сам не понимая того. Нед, как из огромного склада с товарами, брал то, что ему нужно, не позволяя воспоминаниям слиться воедино. Чего он боялся – не знал. Но знал, что если позволит себе поддаться, то может быть очень плохо. Опять вспомнилась предсказательница с ее «черным человеком» – может быть, это был Он?
Тихо коснулся копья. Оно молчало. Картинок не было. Руны слабо мерцали в темноте, и если не присматриваться – не увидишь. Поднял копье, взял обеими руками – ничего. Проделал несколько упражнений – нырок! Удар! Места мало – едва не распорол свой новый мундир. Выдохнул, выругался. Ему бы тренировочную площадку, чтобы поработать в полную силу. Но… имеем то, что имеем.
Стук в дверь:
– Господин сержант! Вас ждут на площадке для физических упражнений! Вы готовы? Все собрались!
Встал, надел воинские сандалии, сплетенные из прочных кожаных ремней, топнул ногами – держатся хорошо, удобно. И нога не устает, не преет, как в этих сапожищах, превращающихся на солнце в печные духовки.
– Иду, уже иду! – распахнул двери.
Два лейтенанта и сержант Дранкон. Смотрят ободряюще, Дранкон незаметно подмигнул: мол, держись. Мысли читать не стал, отключил сверхчувствительный слух – пусть не отвлекает, не бьет по мозгам. И так легко догадаться, кто и как к Неду относится и что ему желает. Само собой, весь гарнизон… ну почти весь – был за Неда. Но это ничего не значит. Процедура должна быть соблюдена. Поединок должен состояться.
Вечерняя прохлада еще не опустилась на базу, тихо бурлящую от предвкушения предстоящих событий. Длинная тень Черной горы растворялась в сумерках, разгоняемых огнем факелов, трещавших на вечернем ветерке. По краям площадки стояли десятки масляных фонарей, выпускающих черные столбики копоти от сгоревшего масла и почему-то распространяющие запах жмыха, свежедавленных семечек.
Неду всегда нравился этот запах. Он втянул вечерний воздух раздувшимися ноздрями, глубоко вздохнул и зашагал к группе офицеров, одетых в торжественную парадную форму.
– Заставляете себя ждать! – осуждающе сказал полковник Зайд, сверля Неда недовольным взглядом. – Дело чести не ждет! Вы готовы к смертельному поединку чести?
– Готов, – утвердительно кивнул Нед, опираясь на черное копье.
– Тогда предъявите ваше оружие. Мы должны освидетельствовать его на предмет наличия яда.
Нед шагнул вперед, взял копье в обе руки и, наклонив голову, подал копье Зайду. Тот принял оружие и удивленно вскинул брови:
– Это что – копье? Интересно! Что-то не особо похоже на копье! Вы где такое взяли?
– Это мое копье. – Нед упрямо нахмурил брови. – По условиям поединка, я бьюсь копьем. ЭТО – копье. Если кто-то может опровергнуть, что это оружие является копьем, пусть скажет.
– Да нет… – слегка растерялся Зайд, – само собой – копье. Только какое-то странное, я не видел такого. Посмотрите, господа! Господин полковник, видели когда-нибудь такое?
Хеверад с интересом осмотрел оружие Неда, огладил лезвие жестом военного, искренне любящего оружие, и удовлетворенно произнес:
– Копье! Самое настоящее копье! – И тихо добавил: – Вот на что он рассчитывал! Молодец, мальчик! Это покруче меча будет. Тот же меч, но копье!
– Предъявите оружие вашего бойца! – потребовал Шентель и попытался вцепиться в Недово копье: – Дайте сюда!
– Смотрите у меня в руках, – недовольно произнес Хеверад, – что, не видно? Яда нет. Никакого налета на лезвии нет. Оружие чисто.
– Это – копье?! – возмутился Шентель. – Копье, это то, с чем этот сержант бегает по плацу! А это не копье!
– Копье! – упрямо мотнул головой Хеверад. – Длина древка намного превышает длину лезвия! Кроме того – наконечник насажен на древко, как у копья! Шентель, не устраивайте бабских истерик! Если объект блеет, как баран, выглядит, как баран, – чем он является?
– Вы оскорбляете меня! – выдавил Шентель. – Это противоречит кодексу офицера!
– Вообще-то я говорил о копье, – невозмутимо заметил Хеверад под хохот офицеров, – а вы о чем? Или о ком? Вам не кажется, что пора начинать? Мы и так подзадержались, вместо получаса – полтора часа! Уже темнеет. Пора и в изгнание, Шентель.
– Это мы еще посмотрим, кто пойдет в изгнание! – яростно выдохнул майор, обернулся к Неду, и его лицо исказилось от ненависти. – Щенок! Сдохнешь, тварь!
Нед промолчал. К чему слова? И так все ясно.
– Оружие осмотрено. Противники готовы к бою! Приказываю – сойтись на середине размеченной площадки и ожидать сигнала распорядителя! Бой начнется после того, как на площадку будет выброшен белый платок. Вперед!
Нед перехватил копье и вышел в квадрат, по углам и бокам которого стояли горящие фонари. Освещение было достаточным, чтобы зрителям видеть бой, но не вполне достаточным, чтобы хорошенько следить за особо коварными ударами. Бой есть бой, всегда существует возможность проиграть, даже если ты мастер высшего класса. Боги иногда устраивают странные фокусы.
Заслер об этом знал. А потому – был максимально сосредоточен и собран. В его правой руке виднелся кинжал, левую руку занимал длинный тонкий меч, которым пользовалось большинство офицерского состава королевства. В зависимости от длины рук хозяина меч мог достигать длины до метра, был гибким, упругим и сравнительно легким – до полутора зусанов. В умелых руках он представлял собой страшное оружие. Сильный боец мог одним ударом такого меча перерубить пополам человека без брони, а если тот был в кольчуге – рассечь ее, как бумажную.
Кинжал Заслера представлял собой полуметровый клинок – уменьшенную копию меча, только потолще сталью. Его задача – ловить и отбивать наконечник копья, чтобы мечом обрубить древко, оставив противника со шваброй вместо боевого оружия. Это допускалось правилами, и никто никакой замены не делал. Сломался меч – бейся сломанным. Надо было брать хороший меч или не позволять противнику ударять в плоскую его часть, чтобы не допустить перелома. Прямой, обоюдоострый кинжал был опасен почти так же, как и меч. В руках мастера, конечно. А Заслер был мастером.
Противники сошлись на площадке и встали в метре друг от друга. Было тихо, и только в пруду за оградой громко орали лягушки, выпевая свои развеселые любовные песни. Трещали факелы, отбрасывая неверные тени, в которых Неду мерещились люди в черном, совершающие странные телодвижения, напоминавшие змеиный танец.
Нед не заметил, когда платок Зайда влетел в середину площадки. Белый клочок ткани еще не успел коснуться земли, когда Заслер бросился в атаку.
Он был очень, очень быстр, а его меч – и того быстрее. Лезвие изгибалось под невозможными углами так, что казалось – это не клинок из крепчайшей стали, а гибкая тростинка, которой забавляется шальной ветер.
Нед едва успевал отбивать удары: тыльной стороной копья – кинжал, лезвием – меч. Заслер все время норовил войти в ближний контакт – на дальней дистанции, естественно, у копейщика было явное преимущество.
В первую же секунду Нед получил резаную рану предплечья – неглубокую, но неприятную, обильно кровоточащую. По глупости растерялся и пропустил секущий удар кинжалом. Чуть позже лезвие меча рассекло кожу на боку. Рубашка в этом месте сразу намокла и сделалась красной, как закат.
Нед начал отступать под гробовое молчание зрителей, а Заслер все усиливал и усиливал натиск, хотя казалось – дальше уже некуда. За минуту Нед получил шесть ран – все неглубокие, но противные, кровоточащие и довольно болезненные. И у него в душе медленно, но верно начала зарождаться паника.
Дело в том, что он знал, как надо управляться с экзотическим копьем – но! – он не мог себе позволить расслабиться и полностью отдаться тому черному, что сидело у него в душе. Его мозг подсознательно тормозил движения, недостаточно четко выполнял развороты, удары, финты. Противился командам, отдаваемым подсознанием Неда. И вот результат – медленно, но верно проигрываемый бой. Проигрываемый не какому-то там жалкому Заслеру – что такое этот жалкий мальчишка с его двумя пырялками? Нет – Нед проигрывал сам себе! Потому что не хотел подчиниться. Потому что не желал принять то, что обосновалось у него в голове. И теперь он умрет.
Эта мысль так поразила Неда, что его волосы чуть не встали дыбом – как, он умрет? Почему? Зачем? И это после того, что он прошел? После того, что у него было? Значит, все мучения напрасны? Он, ничего не успевший увидеть, едва обретший друзей, хорошую жизнь, будущее, не познавший женщину – сейчас ляжет вот здесь и умрет, залив истоптанную ногами тысяч солдат землю своей кровью?! Несправедливо! Это же несправедливо! Так нельзя!
И Нед сдался. Он отпустил свою душу – как тогда, когда убил бойца-поединщика, как тогда, когда убил десять односельчан.
Чернота залила его мозг, вырвавшись из глубины души, и захватила тело, полностью контролируя движения, до самой последней частички организма. Нед теперь как будто сидел у окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи, на улице. Он осознавал свою личность, но тело двигалось само по себе, управляемое подсознанием.
Нед остановился у самой границы, очерченной фонарями, за которую заходить по правилам было нельзя. Теперь его тело легко ловило и отбивало удары мечника, не чувствуя боли, впав в боевой транс, превратившись в совершенное боевое оружие.
Движения Неда изменились. Теперь он двигался как змея, оскалившись, шипя сквозь белые зубы, перетекая из позы в позу, и были эти позы такими странными, такими причудливыми, что зрители зашевелились и, гудя, как рой пчел, стали показывать на Неда пальцем.
Заслер тоже заметил перемену. Его лицо покинула торжествующая улыбка, а когда гибкое лезвие копья впервые дотронулось до его кожи, вздрогнул и сделал шаг назад, к тому месту, где ему суждено было встретить последнюю минуту жизни.
Нед шипел, как змея, глядя на Заслера черными скважинами глаз, в которых тому виделся огонь преисподней. И Заслер не был далек от истины…
Первая рана пришлась мечнику в плечо – острейшее лезвие копья распустило щегольскую шелковую рубаху, отороченную кружевами, и вспороло кожу на ширину полутора пядей. Второй удар напрочь отсек ухо Заслера вместе с куском скальпа, оставив на этом месте дыру, из которой толчками выбивалась кровь.
Нед зло улыбнулся в лицо противнику, и Заслер с ужасом понял, что сейчас он умрет. Но нет – его время не пришло. Теперь Нед забавлялся с Заслером, нанося ему раны так, как несколько минут назад делал это лейтенант. Тело Заслера в считаные секунды покрылось длинными болезненными порезами, как будто Нед надрезал кожуру экзотического плода, стараясь добраться до вкусной мякоти. Наконец – пришло время убивать.
Мощнейшим ударом Нед выбил из руки Заслера кинжал, обрубив сразу три пальца, посыпавшиеся на площадку, как бобовые стручки. Заслер вскрикнул, прикрылся мечом, но было поздно – следующий удар отсек левую руку Заслера вместе с куском плеча, а последний, завершающий – сверху вниз – распорол грудь и живот лейтенанта, как рыбак потрошит рыбу, готовя ее для обеденного котла.
Это был жуткий, страшный удар – от переносицы до паха, почти разваливший Заслера пополам. Те, кто видел подробности боя, передавали это так:
– Парень взвился вверх, перехватив свое демоническое копье почти за самый конец, и ударил – как лесоруб, раскалывающий чурбак! Этот малый, Заслер, просто-таки был выпотрошен, как акула! Только кровь брызнула во все стороны да кишки повалились под ноги! Зверь, а не сержант!
Тело Заслера повалилось вперед и упало, содрогнувшись в предсмертных конвульсиях. Нед подошел к упавшему и вонзил в его спину копье, затрепетавшее в его руках. Ему показалось, что из клинка высунулась морда с красными глазами, и Нед явственно услышал радостный вой демона. Копье будто пило свежую, горячую кровь, наслаждаясь ее пряным вкусом.
И тут – случилось невероятное! Тело Неда наполнилось силой, свежестью, усталость ушла, раны перестали болеть, и кровь, сочившаяся из порезов, тут же остановилась. Неда просто распирала энергия – ему хотелось бегать, прыгать, смеяться. Такое ощущение, как будто покурил мазиса – так ему описывали последствия употребления этого легкого наркотика те, кто увлекался этим делом. Среди солдат таких было немало.
Вырвав копье из тела поверженного врага, Нед пошел к офицерам, молча стоявшим за пределами площадки. Никто не кричал, не приветствовала Неда – все были потрясены скоротечностью и жестокостью расправы над Заслером. Впрочем, через некоторое время большинство из офицеров решили, что это было справедливо и красиво – ведь победитель всегда прав? И послышались аплодисменты.
Нед остановился перед Зайдом, выступавшим в роли распорядителя дуэли, поклонившись, сказал хриплым, будто сорванным от крика голосом:
– Исполнено. Противник мертв.
Зайд испытующе посмотрел в лицо парня, испачканное кровью, и громко сказал:
– Поединок чести закончен! Победитель – Нед Черный!
И зрители снова взорвались аплодисментами.
* * *
– Сиди! Сиди прямо, и нечего морщиться! Не баба! Та-ак… чего тут у нас… хм-м… вполне приемлемо. То есть – раны чистые, ничего опасного. Странно…
– Что странно?
– Да они выглядят, как будто нанесены несколько часов назад. И рубцовая ткань начала затягивать… Интересно. У тебя, парень, бешеное восстановление организма! Я с таким еще не сталкивался. Может, расскажешь, откуда ты такой взялся? Хорошо бы тебя показать магам… Ладно, ладно, чего ты?! Сядь! Чего напугался? Да сядь ты! Ни к каким магам не поведу! Я сам их терпеть не могу и обращаюсь только тогда, когда сам не могу справиться. Или времени нет. Они такие напыщенные ослы! Ага… вот эту промоем… терпи, твою мать! Неженка! Тьфу на тебя, ослиная башка! Чего дергаешься! Я эти инструменты кипятил полчаса, а ты поднос на пол!
– Чего ты тут ругаешься? Узнаю старину Жересара! Если у тебя лично кожу можно сшивать нитками наживую и ты даже не поморщишься, так не все же такие бесчувственные? Сиди, парень, не вставай. Как он?
– Нормально, господин полковник. Сейчас на парочку ран швы наложу, и все. Здоровый и шустрый, даже слишком шустрый малец.
– Шустрые нам нужны. Сколько ему надо на восстановление?
– Неделю, не меньше. Этот Заслер хорошо его покромсал.
– Но и он в долгу не остался. Глядеть страшно. Что у тебя в башке творится, парень? То ты добряк, каких мало, просто девочка какая-то, то – зверюга, как цепной пес! Ну на хера ты его кромсал на части? Ткнул бы в сердце, и все. Ведь мог бы!
– Не знаю, господин Жересар. Иногда на меня накатывает. Не могу с собой ничего поделать. Видимо, очень разозлился.
– М-да… ты его выпускай впереди войска, Нул, он разозлится и всех покрошит! – Жересар заухал, как болотная птица, и спохватился: – Извиняюсь, господин полковник! Забылся!
– Да ладно… что он, не видит, что ли? По-моему, в этой шайке даже кошки знают, что мы с тобой давние приятели. В общем, так, даю ему десять дней на восстановление и отдых, это вместе с тремя днями, положенными после получения сержантского звания. Но это не означает, что тебе нужно просто болтаться в казарме, задрав ноги на спинку кровати! Будешь зубрить караульный устав, изучать все, что положено сержанту. Потом Дранкон проэкзаменует. И смотри: не будешь знать – получишь взыскание. Денежный вычет. Кстати сказать, – полковник достал из кожаной командирской сумки тяжелый мешочек, – вот тебе премия, за защиту чести корпуса. И моей чести. Сто пятьдесят золотых. Тяжеленный, зараза, еле донес! Надо было вексель ему дать, да боюсь, парень не умеет с ними обращаться. Знаешь, что такое вексель, парень?
– Нет, господин полковник, не знаю…
– Кто бы сомневался… ну ладно, лечись. Благодарю за службу, сержант!
– Да демоны вас возьми с вашей службой! Ты чего вскакиваешь, зараза! Опять поднос уронил! Я сейчас им по башке тебе дам! Сказали же – не вставай!
* * *
– Поаккуратнее пока, а то швы разойдутся. Никаких занятий, иначе весь мундир кровью зальешь. Даже с девками поосторожнее управляйся – небось сразу бросишься в город, а? Не ходил еще к тем женщинам, о которых я тебе говорил? Нет? Чего краснеешь, как девица? Ух-хо-хо-хо… Парень, неужто ты все еще девственник? О боги! Да из какой же дыры ты сюда приехал? Все, вали отсюда. Уже ночь, и мне домой надо. Моя Элза и так меня пилит за то, что я больше внимания уделяю солдатам, чем семье. Дети растут без отца. Как думаешь, может, хватит мне уже шататься по командировкам и заглядывать в глотки ослоголовым солдатам? Жена считает – хватит. Молчишь? Молчи. Как ты можешь меня понять, когда я сам себя не понимаю? Вот гляжу на тебя и думаю – что из тебя выйдет? Полковник хочет засунуть тебя в офицерскую школу – если выживешь после исфирского противостояния, конечно. Ты сам-то как относишься к этой идее?
– Какой?
– Учиться на офицера. Хочешь посвятить себя воинской службе? Или отбудешь пять лет в корпусе – и айда гулять на волю?
– Я не знаю. Честно сказать – сам пока не знаю, что хочу. Понимаете, господин Жересар… я сирота. И жил до этих пор очень плохо. Очень. И сам этого не понимал. Я не умею даже потратить эти деньги, что дал мне господин полковник. На что они мне? Обмундирование у меня есть, крыша над головой имеется, есть-пить всегда дадут. Что мне еще нужно? Не представляю. Мне тут хорошо. У меня здесь друзья, меня уважают. С вами вот разговариваю, вы меня спрашиваете, как равного, а кто я такой? Ничтожество, мальчишка из захолустной деревни. Что я хочу? Жить! Я хочу жить. И чтобы сказка, в которую я попал, не кончалась.
– Сказка? Служба в корпусе – сказка?! Несчастный мальчишка… туго, видать, тебе пришлось. – Лекарь прошелся по темной лекарской, прибавил огня в фонаре и обернулся к Неду: – Слушай, ты же завтра выходной, приходи к нам в гости, а? А что? Почему бы и нет! Ты никогда не был в гостях у горожан? Вот и приходи. В полдень. Я с утра сюда забегу, отдам распоряжения подчиненным, а потом домой. Посидим, поговорим, я тебя с семьей познакомлю. У меня такая славная жена! Она будет рада. И дети – у меня два парня и дочка. Им тоже будет интересно – с кем их папаша имеет дело. А то все слышат от меня про корпус, но сами никогда тут не бывали. Я стараюсь их не брать с собой – грязь, кровь, ни к чему. У них сейчас летний отдых – занятия в школе начнутся только через два месяца. Шатаются непонятно где, засранцы. Пусть хоть посмотрят, какие военные бывают. А то вечно распущенные, патлатые – сколько раз порол, ничего не понимают. Ну что, придешь?
Нед ответил не сразу. Он посмотрел в лицо Жересара – лекарь выжидающе глядел на сержанта. Глаза, окруженные сеткой морщин, улыбались, и Нед вдруг остро позавидовал детям Жересара – ну почему, почему одним достается красивая, спокойная жизнь, умные и добрые родители, а другие… за что, о боги?! У него защипало глаза, и Нед сглотнул, чтобы прогнать комок, вставший в горле.
– Да… конечно, приду. Куда?
– А я не сказал? Улица Зеленая, пятый дом. Спросишь, где тут военный лекарь Жересар живет, – все тебе скажут. Меня все знают. Сколько я их перелечил – уму непостижимо. И денег не брал. Так что давай, приходи. А теперь – шагай в казарму. Спи спокойно. Ты хорошо поработал. Стой, стой! Мешок свой денежный забыл! Завтра обязательно отнеси в канцелярию, сдай на хранение. Конечно, офицерская казарма не то что солдатская, всякий сброд не болтается, но… не надо искушать людей. Мало ли.
Нед вышел из лекарской, притворив за собой дверь. Раны ныли, зудели, он знал, что скоро они затянутся, почти не оставив следа. Откуда знал? Знал, да и все тут.
Копье оттягивало руки, и Нед совершенно неосознанно погладил его по древку. Страшное оружие удобно устроилось в сгибе локтя, способное в любой момент развернуться и нанести мгновенный удар любому, кто посмеет напасть на его обладателя. Руны тихо мерцали в желобке тусклого клинка, и Нед чувствовал, что Тот, Кто Был в Клинке, заснул, удовлетворенный принесенной ему жертвой. До следующего раза.
Нед понимал, что произошло, – это оружие каким-то образом заключало в себе демона, вызванного древним колдовством. И этот демон, выпив душу противника, передал часть жизненной энергии, часть души Неду. Это было несомненно – в момент смерти Заслера через копье хлынул бурный поток Силы, такой, что Неда захлестнуло, как вздувшейся от дождей горной рекой. То есть, если рассуждать логически, – Нед убил человека для того, чтобы накормить демона, и тот поделился с ним частью жизненной силы убитого? Так и есть. И что теперь делать? Как жить с этим знанием?
Ничего не решив, Нед добрался до казармы, достал ключ от комнаты и ввалился в нее, на ходу сбрасывая с ног сандалии. Копье, однако, на пол не бросил – аккуратно поставил в угол рядом с кроватью. Так, чтобы рука всегда могла дотянуться и… погладить его.
Неда неудержимо тянуло к копью, и если бы не мысль о том, что это неприлично и глупо, он бы и спал с ним, положив рядом в кровать. Так притягивало к себе это, казалось бы, простое оружие. Разумом Нед понимал, что такая тяга довольно странна и что она имеет под собой магическую основу – между ним и демоном установилась прочная связь, – но ничего не мог с собой поделать. Ну вот хотелось ему все время касаться этого копья, и все тут. Гладить, как игрушку. Как… любимую собаку.
Неду взгрустнулось – вспомнил Нарду, единственное существо, кроме старого раба, которое его любило. Сейчас бегала бы, лаяла на коров, весело высунув язык и улыбаясь белозубой улыбкой. А теперь… теперь ее дух носится над холмами, сбивая травинки, свободный и счастливый, под лунным светом, озаряющим древние холмы…
Она умерла как воин, защищая друга, и должна была обязательно попасть в чертоги богов. Нед потер влажные глаза и стал размышлять – а к какому из богов она бы попала? К богу земли Гиною? Иди к богине любви Селере? Нет, скорее всего, к богу войны Куалтуку – ведь умерла она в бою!
В том, что она попадет на небо, Нед не сомневался. Такая славная и смелая собака обязательно должна попасть к богам в их чертоги. А раз она попадет к Куалтуку, то тогда, если Нед будет продолжать служить в армии, они с ней встретятся! Ну, убьют его, к примеру, или умрет на пенсии старым и дряхлым полковником или генералом (во что он не верил и не надеялся дожить) – все равно окажется в чертогах бога войны. А тут – и Нарда! И они снова будут бегать с ней по холмам, как и прежде, деля кусок хлеба.
От этой мысли Неду стало хорошо и спокойно. Он закрыл глаза, улыбнулся и неожиданно услышал собачье дыхание, и горячий язык лизнул его прямо в губы.
– Ф-ф-фу… Нарда! – сказал он возмущенно, открыл глаза…
В комнате было тихо, темно, а в окно заглядывала огромная красная луна, и на ее багровом диске, прикрытом ночными облачками, как будто расплылась улыбка.
Нед вздохнул – ему просто приснилось. Он снова закрыл глаза и теперь уже осознанно провалился в глубокий сон. Больше в эту ночь парню ничего не снилось.
Утром Нед вскочил как угорелый. Спросонок некоторое время не мог понять – где он находится, что делать, потом сообразил и, облегченно вздохнув, присел на кровать. Сегодня выходной! Сегодня он пойдет в гости! Сегодня он свободен и может делать все, что хочет! О боги, спасибо вам!
Нед скользнул на середину комнаты, не одеваясь, как был – голышом, стал выполнять специальные упражнения, которые хранились в его памяти. Конечно, он осознавал, что эти упражнения пришли к нему извне, от той сущности, что сидела в его мозгу. Ну и что? Почему бы и не взять все то, что ему нужно для жизни. А для его жизни, которую он теперь твердо решил посвятить военному делу, нужно здоровое, тренированное тело. Умелое тело. Быстрое тело. Тело-оружие, тело – средоточие силы. И он накачивал в себя силу, как только мог.
Нед ощущал ток крови, чувствовал обновление организма, чувствовал, как Сила струится по невидимым канальцам и обновляет каждый уголок его тела. Изнутри, из подсознания, пришло тихое одобрение – да, да, правильно делаешь! Так, так! Поворот… растяжка… движение… так… так…
С полчаса Нед выполнял всевозможные странные фигуры, не задумываясь о том, что делает, зачем делает, и когда закончил – тело горело, покраснев от переполняющей его энергии, и пот, покрывший кожу, блестел в лучах утреннего солнца, как утренняя роса.
Нед подошел к шкафу с одеждой, взял полотенце и обмотал его вокруг бедер. Так-то можно было пройти в душ и голышом, тут это было в порядке вещей, но… Нед стеснялся. Ему и в общем солдатском душе было как-то не по себе. Наверное, потому, что чаще в своей жизни был один. Не привык к таким откровенным массовым мероприятиям.
Взял с собой штаны, надел сандалии и тут досадливо поморщился – бинты! Бинты забыл снять! Он же весь в бинтах!
Достал из шкафа армейский кинжал, аккуратно поддел узел на предплечье и, перерезав, стал разматывать тугую повязку. Здесь, в этом месте, меч Заслера дошел до самых мышц, едва не отрубив ему руку.
Повязка резко пахла заживляющей мазью, и Нед поморщился от неприятного запаха. Свернув вонючую повязку в клубок, бросил его к порогу. Огладил место, где была рана. Именно была, потому что теперь вместо раны виднелась лишь тонкая полоска шрама – за ночь, пока Нед спал, рана начисто затянулась. То-то, когда он выворачивал себе суставы в странных телодвижениях, раны его не беспокоили! Нед как-то и забыл, что всего несколько часов назад он был изрезан, как какой-нибудь фрукт. Или овощ.
Через несколько минут все повязки были сдернуты, срезаны, сорваны, и Нед с удовлетворением осмотрел тело – шрамы, тонкие, почти незаметные. И больше ничего!
Ну что же, отметил Нед с мрачным удовлетворением, демоны тоже иногда приносят пользу! Теперь помыться, и… интересно, сколько сейчас времени?
Нед схватил приготовленную одежду, мыло, губку, чтобы тереть тело (все добросовестно выдал ему Перналь – по списку, от вязаных носков и портянок до нательного белья), вышел, закрыл дверь и зашагал к душевой – благо она находилась всего в трех комнатах отсюда. Когда выходил, зацепился взглядом за копье, и ему показалось, что оно вздрогнуло, будто живое, подавшись за ним следом.
В коридоре тихо, не было даже дневального. Видимо, вышел наружу или зашел в туалет. Нед прошел в помещение душевой. Каменная комната с настилом из деревянных решеток была пуста. Немудрено – кто-то на службе, кто-то в городе или сидит в своей комнате. Время утреннего умывания давно прошло – солнце уже стоит довольно высоко.
Нед открыл кран, пускающий воду в трубу, и ступил под струю ледяной освежающей воды. Его обожгло таким холодом, что он чуть не завопил от неожиданности – видимо, слишком велик был контраст между температурой разгоряченной упражнениями кожи и температурой воды, стекающей с гор по длинному виадуку. Город обеспечивался водой по системе виадуков, и горная ледниковая вода была настолько холодна, что даже по такой жаре не успевала нагреться до приемлемой купальщику температуры. Солдаты всегда ругались, с визгом и хохотом прыгая под струями ледяной воды, обвиняя начальство в нежелании создать своим подчиненным хотя бы минимальный комфорт. Мол, о скоте и то лучше заботятся, чем о солдатах корпуса морской пехоты. Использованная вода затем стекала по системе канализации в городскую канализацию, а потом – в море. Давно уже звучали голоса, что, мол, пора прекратить сливать всякую пакость в море – рыбы стало меньше, море грязнее, и если сброс будет продолжаться с той же интенсивностью, то лет через сто у этого побережья не останется ничего, кроме дерьма. Впрочем, предсказателям никто не верил. Стоял тут городишко сотни лет и еще столько же простоит. А очистные сооружения стоят денег. Где их взять, эти деньги?
Нед, конечно, об этих сложностях городской жизни не знал, он наслаждался свежестью воды, чистотой струй, обтекающих его тело, здоровьем и молодостью, которые были единственным богатством, данным ему судьбой. Вода шумела, заглушая звуки, а сверхчувствительное восприятие Нед отключил еще вчера – чтобы оно не мешало ему отдыхать. Потому он не услышал легкую поступь ног, обутых в мягкие офицерские шаги.
Спасло его странное событие. Когда он мылся, вдруг почувствовал, как в бедро его будто кто-то толкнул, как будто чья-то мохнатая голова требовала внимания и ласки. Нед обернулся, нагнувшись, чтобы посмотреть… и меч просвистел прямо рядом с его головой, едва не сняв кусок скальпа.
Затем удары посыпались один за другим, высекая искры, тут же гаснущие в струе ледяной воды.
