Глава десятая

В камере было прохладно. Надо отдать должное гарнизонной тюрьме – чисто, подметено, ни тебе крыс или насекомых. Впрочем, может быть, так только в офицерской камере? Само собой, Неда не засунули в общую, к нарушителям порядка солдатам. Какой-никакой, а офицер.

Нед не боялся суда. Единственное, что было горько и обидно, – так все хорошо шло и так вот плохо заканчивается. Убить себя он не даст – это Нед знал наверняка. Что сделает? Да кто знает, что он сделает! Но не даст себя убить, и все тут. Напустит демонов, например. И тут же возник вопрос – а если на него натравят друзей? Тех же Ойдара и Арнота? Ну, к примеру, прикажут им напасть на него и скрутить! Или просто убить! Что он будет делать? На них тоже напустит демонов, чтобы те выедали их изнутри? Как ему поступить? С одной стороны, они ведь будут стараться убить Неда, а с другой – ведь друзья! Но дать им убить себя? Как так?

Запутавшись в рассуждениях, Нед не пришел ни к какому выводу. Улегшись на нары, стал думать, мечтать, глядя на маленькое оконце под крышей, с трудом пропускающее дневной свет.

Если бы не было этого случая в столовой – он бы сейчас шел по городу. Весь такой нарядный, красивый, в новой одежде… Может, познакомился бы с какой-нибудь девушкой… она бы влюбилась в него и пригласила домой, знакомиться с родителями. Ведь все девушки, которые имеют серьезные намерения, знакомят с родителями.

Нед слышал о таком еще в деревне. Только не мог понять – чего это знакомить, когда они прожили рядом всю свою жизнь. Впрочем, в городе же по-другому, тут небось люди не знают имен тех, кто живет на соседней улице. Верится с трудом, конечно, но всякое может быть. И вот – приводит она Неда домой и говорит: «Это мой любимый, я хочу за него замуж!» А отец – он обязательно такой высокий, седой, как полковник Хеверад, наподобие, важно говорит: «Мать, дочка привела будущего мужа! Хороший парень! Он мне нравится!» Мать: «Ой, как я рада! Проходите, пожалуйста! Мы как раз собирались ужинать (или обедать – разницы никакой)».

И вот, проходит Нед в комнату, большую такую – гостиную. А та-а-ам… на столе – суп с куриными потрошками… каша с мясом… фрукты засахаренные (пробовал один раз на праздник, пьяненькая баба угостила), копчености всякие. Ракушки – много ракушек с острой травкой. И Нед ест, ест, ест! Пока живот не начинает раздуваться от съеденного!

Живот Неда дико забурчал, бурно реагируя на гастрономически любовные мечты, и парень невольно засмеялся – о чем бы ни начал мечтать, всегда все его мечты сходят на обед или ужин! Просто проклятие какое-то! Пообедать-то не успел, а жировой прослойки никакой. Как терпеть? Может, хоть какой-нибудь ужин арестанту принесут? Не будут же они его судить голодного? А почему не будут? Очень даже будут. Чтобы неповадно было поганить в столовой!

Да, со столовой промахнулся, конечно. Почему-то посчитал, что имеет право врезать лейтенанту. Конвоиры все разъяснили ему в доступной форме: да, он офицер. Но если его оскорбили, он должен подать рапорт по инстанции командиру того подразделения, в котором служит. Тот рассмотрит жалобу и передаст рапорт дальше. Или же накажет обидчика своими силами – если прегрешение мелкое. Крупные прегрешения рассматривает сам командир корпуса. Он – главный судья. Но и он подчиняется кодексу офицерской чести. И если сочтет нужным – назначит суд офицерской чести, где и рассмотрят вину нарушителя. Вот так и следовало сделать, а не кидаться с кулаками на вышестоящего офицера. Если бы он бросился на сержанта – такого шума не было бы. Подрались два сержанта, и все. Кстати сказать, дуэли запрещены приказом полковника Хеверада, как, впрочем и драки. Но с сержантом дело ограничилось бы денежным вычетом, это максимум, что получил бы Нед. Но теперь… теперь все было довольно плохо.

Мысли Неда прервал грохот за дверью, и знакомый бас заревел:

– Вы что, болваны, не видите печати и подписи полковника?! Скоты! Да я вас самих упеку за невыполнение приказа командования! Открыть немедленно! Идиоты! Много власти забрали со своим Шентелем! На шею сели, дармоеды! Ну, суки, в первый ряд копейщиков бы вас, чтобы вам в атаке кишки выпустили, ослоголовые!

Голос Жересара был таким мощным, что пробивал даже сквозь дубовые двери, окованные железом, и казалось, что лекарь стоит где-то рядом, в камере.

Загромыхал засов, и в темницу ввалился красный, встрепанный лекарь. Он оглянулся на охранника, шагнул назад и с такой силой дернул дверь, что она чуть не прищемила голову любопытного безопасника. Тот едва успел отпрянуть назад, иначе вместо головы мог получиться блин.

– Пошел вон, сучонок! – крикнул в дверь Жересар и, довольно ухнув, с удовлетворением заметил: – Хорошо тут у тебя! Прохладно! Пивка бы еще и залечь поспать часа на три. Как в погребе холодно! А на улице жарища! Так что во всяком положении есть свои преимущества. По крайней мере так надо думать, чтобы не расстраиваться. Правда, сынок? Ну и чего ты натворил? Зачем ты этому козлу в морду дал? За дело небось?

– За дело, – улыбнувшись, кивнул Нед. – Я в столовую пришел, он там сидел. Увидел меня, стал говорить гадости про меня и полковника. Я подошел и потребовал, чтобы он извинился. Тогда он повторил свои мерзости. Я и ударил. Вернее, не ударил, а всего лишь дал пощечину. Я не думал, что он такой хилый и слетит на пол. Прямо-таки как бумажный… а ведь такой здоровила. Ну и тут этот самый безопасник появился. Меня закрутили и увели. Лейтенант сразу стал врать, что…

– Знаю, знаю, что он начал врать! – нетерпеливо перебил лекарь. – Мне это неинтересно. Мне интересно то, что он говорил про полковника! Хеверад настоящий вояка, но обиды не прощает, как какой-нибудь придворный интриган. Так что… Понимаешь, какая штука… Ты случайно попал в центр интриги… не знаю, можно ли тебе рассказать… в общем – только для тебя, и никому! Не болтай! Идет борьба за должность командира корпуса. Шентель давно метит на это место, копает под полковника. Но у того все схвачено в министерстве (подробности тебе не нужны). В общем, никак у него не получается. А тут – ты с преступлением, за которое солдата порют насмерть. А могут запороть и офицера, но скорее всего – разжалуют и поставят на самое опасное место – в копейщики, в первый ряд. На погибель. То есть туда, откуда ты благополучно ушел. Более того – полковник хотел отправить тебя в офицерскую школу. А с воинскими преступлениями в офицерскую школу тебя не возьмут – безродного, не имеющего денег. То есть карьеру тебе сломают точно. И это если ты выживешь за пять лет службы в первом ряду. О чем я начал-то… о полковнике. Так вот. Полковника скинуть им не удастся, но ему придется сильно постараться, чтобы удержаться на месте. И еще – капля камень точит, и в следующий раз он может уже не устоять. Понял? Ни черта ничего не понял. Дитя ты, дитя. По телу взрослее всякого взрослого, а в интригах – дитя малое. Но может, оно и к лучшему? Зачем тебе эта грязь… Теперь рассказывай – что там болтал этот козленок.

Нед в нескольких слова изложил речь лейтенанта, лекарь замер, напряженно раздумывая, потом выдохнул:

– Это тянет на преступление. Если мы докажем, что тот так и сделал, – у нас есть шанс отбиться от обвинения и дать пендаля Шентелю. Унизить его так, что он долго не поднимется, а может – не поднимется никогда. Заслер ведь его протеже, он к себе под крыло его взял, в Безопасность. Давай-ка подумаем – свидетели были?

– Были, – кивнул головой Нед.

– КАК БЫЛИ? – вскочил с места лекарь. – Откуда?! Заслер утверждает, что не было. И Шентель тоже – мол, когда пришел, никого не было, кроме тебя и Заслера! Ну и поваров на раздаче, но они не в счет. Хотя… их тоже надо бы допросить. Так кто там был?

– Заслер сидел за столом с лейтенантом из его роты, как я понял, а не так далеко был сержант из арбалетчиков – не помню его имени, – худой такой, лицо как топор. («Дерт!» – прокомментировал лекарь.) Заслер так громко говорил, что они должны были слышать. Вы знаете, такое впечатление было, что он нарочно меня провоцировал. И этот самый Шентель появился, будто игрушечный демон из коробочки – видели такую игрушку? Открываешь – щелк! А он и выскакивает. Я тогда не подумал об этом, а после и пришло в голову! (Соврал! Он тут же после происшедшего обнаружил, что все было подстроено, и второй лейтенант тоже был в курсе. Все заранее продумано. Они его ждали. Знали, что он придет. А если бы не пришел – тот же вариант, только где-нибудь в другом месте. И все направлено на полковника. Это он тоже знал. Только как сказать лекарю? Впрочем, теперь неважно – тот и так все раскусил.)

– А как думаешь, Дерт был в курсе дел? – напряженно спросил лекарь.

– Уверен – нет. Он случайно там оказался.

– Так, так… это хорошо… значит, говоришь, был и второй лейтенант, и Шентель сказал, что ищет свидетелей… а на суде они внезапно появятся. Почему внезапно? А чтобы не обработали как надо. Потому и к тебе не допускали. Мол – до суда никого, даже командира корпуса! Ослы! Есть уложение, по которому, прежде чем предстать перед судом, ты должен быть освидетельствован на предмет того, можешь ли ты перед этим самым судом находиться! Что толку судить бессмысленное бревно или труп?! Это старое уложение, но у полковника великолепная память! Зря они с ним связались. Эх, и зря. Жаль, что ты попал в такой переплет, но надо было думать, прежде чем руки распускать! Хотя я тебя понимаю. Сам бы прибил козла. А теперь… теперь расклад совсем другой! Имя лейтенанта узнаем от Дерта – он не будет скрывать. Вишь как… А ведь вот какой вариант возможен: мы находим этого лейтенанта, приглашаем его на суд, он обещает рассказать все как было, а потом – р-раз! И принимает сторону Шентеля, как положено. Вот это был бы номер! Ну, все, я к полковнику – доложить, что ты жив и здоров, не спятил и можешь принимать участие в суде. С чем тебя и поздравляю!

Лекарь соскочил с нар и шагнул к дверям, но Нед его остановил:

– Погодите! Когда суд-то?

– Скоро. Сегодня. Не переживай – придумаем чего-нибудь. Они у нас попляшут… Кстати, ты как, смог бы повторить тот поединок? Ну – где башку оторвал?

– Ну-у-у… смог бы, – нерешительно ответил Нед, – только не хотелось бы.

– Не хотелось бы ему! – рявкнул лекарь. – А на скамью для наказаний тебе охота? Болван, делай то, что я тебе скажу. Что скажут тебе умные друзья! Скажем – прыгай вверх, что ты должен спросить?

– На какую высоту, да? – улыбнулся Нед.

– Вот! Начинаешь умнеть! – ухмыльнулся лекарь и тут же согнал с лица улыбку. – Все, убегаю. Нужно успеть до шести часов. Отдыхай, набирайся сил.

– Пожрать бы! – жалобно крикнул Нед.

– Ох! Демоны! Забыл! Н-на! – Лекарь кинул в Неда здоровенным пакетом, который каким-то чудом пронес под халатом. – Питайся!

Нед подхватил пакет и под скрип закрывающейся двери его раскрыл. С урчанием впившись в круг копченой колбасы, протолкнул первые куски ароматного сочного мяса в истосковавшуюся по еде глотку, откусил от лепешки, запил водой из бутылки… и все показалось не так уж и плохо!

Через полчаса сытый и благостный Нед уже дремал на нарах, подложив под голову сложенные руки. Когда за ним пришли конвоиры, он был свеж, как цветок после дождя, – много ли времени надо молодому, сильному организму, чтобы восстановиться?

– Сержант Нед Черный обвиняется… уложения… параграф… несмотря на то что… вопреки всему… посмел… офицерская честь… честь корпуса… и это в преддверии похода… – Голос майора Шентеля зудел, зудел, зудел… Он напоминал муху, носящуюся над ведром с помоями… жжжж… жжжж… Нед поочередно закрывал и открывал глаза – то левый, то правый, рассматривая присутствующих, и Жересар строго нахмурил брови, мол, прекрати! Серьезное дело! Тогда Нед стал смотреть в окно. Но там ничего нового – по плацу топают копейщики, между рядами перебегают мечники, меняясь местами с арбалетчиками. Все как всегда, все как обычно. И только тут – жжжж… жжжж… навевающее сон…

– Нед Черный! Да что он, уснул, что ли? – полковник Зайд даже приподнялся с места. – Эй, копейщик! Толкните его, что ли!

– Нед! – взревел лекарь. Парень, виновато захлопав глазами, отошел от забытья и осмотрел зал, как будто только что его увидал. Он сам не понял, что произошло – как будто куда-то провалился и видел сны: проплывали белопарусные корабли, шумело море, пахло какими-то благовониями, как если бы Нед там был – трогал, ощущал, нюхал.

– Нед Черный, что вы можете сказать в свое оправдание? Так все было или нет?

– Это про то, что рассказал майор Шентель? – невинно переспросил Нед.

– Нет! Демоны тебя забери! Это про девку из портового притона! – рявкнул Зайд. – Боги, кого мы судим?! Жересар, он нормальный? Мне кажется, у него мозги свернуло в этой тюрьме!

– Нормальный, нормальный! – прогудел Жересар. – Сынок, расскажи нам, как все было на самом деле. Все расскажи, не скрывай! Ничего не утаивай. А мы уже решим – верить тебе или нет.

– Хорошо. Только пусть меня не перебивают, ладно? – усмехнулся Нед.

– Не будем перебивать, – усмехнулся полковник Хеверад. – Давай, вываливай правду… какая бы она ни была.

– Хорошо. Итак, я отправился в столовую, чтобы успеть поесть до окончания обеденного отдыха. В столовой сидели два лейтенанта, один из них Заслер, это потом я узнал его имя, и второй лейтенант – его имени я не знаю, вон он сидит на скамье, третий с краю. А еще чуть подальше сидел сержант, вон тот, на третьей скамье, второй с краю. Войдя в столовую, я направился к раздаче, чтобы получить свой обед. Когда проходил мимо Заслера…

Нед минут десять обстоятельно рассказывал события того часа под гробовую тишину зала. И когда он передал слова Заслера, обращенные к Неду, зал охнул, а Заслер с места завопил, что это ложь и этот негодяй нарочно хочет его оболгать.

Хеверад остановил лейтенанта размашистым жестом, будто отгонял назойливую муху. Тот заткнулся, и Нед продолжил, остановившись на моменте, когда его арестовали и отвели в тюрьму.

Несколько секунд продолжалось молчание, потом Хеверад заговорил, и его тяжелые слова падали в зал, как гранитные надгробия на свежие могилы:

– Скажите, сержант, ваше мнение – почему все это произошло? Как вы объясните происшедшее? Что вы думаете по этому поводу?

– Протестую! – завопил Шентель. – Все это ложь, попытки уйти от ответственности! Ни к чему выслушивать его бредни!

– Молчать! – рявкнул полковник и ударил кулаком по столу. – Забылись, майор Шентель?! Кто вам разрешал кричать с места?! Кто давал вам слово! Выговор в личное дело! За нарушение дисциплины во время важного расследования! Если еще кто-то помешает мне в расследовании – будет наказан! Говори, сержант! «Ну, мальчик, чего ты глаза вытаращил?! Не подведи! Давай, врежь козлам! Не бойся!» – подумал Хеверад. И Нед «врезал»!

– Я считаю, что это был глубоко и тонко задуманный заговор против командира корпуса морской пехоты с целью опорочить его, бросить тень на его авторитет как командира, – невозмутимо и четко сказал Нед.

Зал зашумел, офицеры привстали с мест, но полковник, удовлетворенно кивнув, приказал:

– Продолжай! Не бойся, говори все как есть, как было!

– Этот заговор организовал майор Шентель с помощью своих людей – Заслера и вот этого лейтенанта. Они оба были в курсе. Один оскорбил меня и полковника Хеверада, второй его прикрывал, чтобы создать видимость того, что он ни при чем, но сам должен был служить лжесвидетелем. По моему мнению, сержант, что был в зале, отношения к провокации не имеет. Да, я признаю, что не выдержал и ударил Заслера. Он оскорбил моего командира, оскорбил меня, а значит – оскорбил весь корпус морской пехоты. Я догадался о заговоре, обдумывая все стороны этого дела. Например – Заслер упал на пол от моего легкого удара, даже не удара, а пощечины, как если бы он был не взрослым мужчиной, а маленьким ребенком. Второй лейтенант сыграл свою роль неубедительно, очень слабо, без души. Он явно врал – это я тоже понял уже после окончания скандала. Майор Шентель со своими людьми появился ровно в тот момент, когда я вошел в столовую и врезал Заслеру – как будто догадался, что сейчас произойдет. Сидя в тюрьме, я мысленно представил расположение окон в кабинете Службы Безопасности и понял – майор следил за проходом к столовой из окна. Он видел меня. И тут же собрал людей и побежал следом. Почему он сделал все через меня? Потому что меня возвысил полковник Хеверад, и Шентелю нужно было по какой-то причине бросить на него тень. Подумав, я понял эту причину. Вот, в общем-то, и все. Больше сказать ничего не могу.

– Спасибо, сержант, – кивнул Хеверад, – и спасибо за то, что ты защитил мою честь! Честь корпуса! Честь офицера. Можешь присесть. Майор Шентель, что можете сказать в свое оправдание?

– Ложь! Все – ложь! – холодно сказал Шентель, и полковник его перебил:

– Согласен, все, что вы говорили, – ложь. Может, поясните, почему вы лгали? С какой целью?

– Нет! Я не лгал! Лжет ваш ставленник, ваш…

– Ну продолжайте же… очень интересно, – невозмутимо кивнул Хеверад. – Что мой?

– Я предлагаю допросить перечисленных свидетелей, – торжествующе сказал Шентель, – это сразу внесет ясность!

– Вы уверены? – с легкой насмешкой спросил Хеверад и подумал: «А хер ты не хотел?! Сука! Так уверен, козлина! Рано ты взялся со мной тягаться, силу не набрал, а туда же!»

– Лейтенант Брок, доложите суду офицерской чести, что происходило в столовой? – спросил Хеверад и уткнулся в лицо офицера тяжелым буравящим взглядом.

– Прошу простить меня, господин полковник! – хрипло, с трудом выталкивая слова из пересохшей глотки, ответил Брок. – Все было так, как говорил этот сержант!

– А-а-а-а-а! Обман! Они его подговорили! – Шентель вскочил с места и, выбрасывая вместе со словами слюнявые брызги, продолжил вопить: – Это подлог! Они его запугали, вот он и сказал то, что им нужно! Я найду управу! Я сегодня же обращусь в министерство и…

– Сядь, тварь. – Лекарь уцепил майора за мундир и так дернул назад, что тот плюхнулся на стул, вскинув ноги вверх. – Умел заговоры затевать, умей отвечать по-мужски! Молчи и слушай, а то я сейчас заткну тебе пасть кулаком! – И Жересар продемонстрировал эту конструкцию из сжатых пальцев размером с голову пятилетнего ребенка.

– Продолжайте, Брок, – ободряюще кивнул полковник и снова уткнулся в лейтенанта жестким взглядом.

– Я допустил служебное прегрешение по службе, и майор Шентель завербовал меня в свои агенты. Сказал, что, если я выполню его поручение, он от меня отстанет. Нужно было всего лишь поставить на место выскочку-сержанта, сбить с него спесь. Так было сказано. Большего мне не сказали. Я не знал, что удар направлен против полковника Хеверада. Я его очень уважаю и никогда бы не пошел против него. Когда выяснилось, что подкапывали именно под него, я решил не молчать, даже если понесу заслуженное наказание. Все так, как рассказал сержант, и я приношу свои извинения господину полковнику Хевераду и сержанту Неду Черному за то, что участвовал в этом фарсе и не сразу набрался духа, чтобы раскрыть заговор Шентеля. Простите, господа!

– Хорошо, лейтенант Брок. Мы рассмотрим вашу судьбу после окончания расследования. Сержант Дерт – вы что поясните?

– А что я могу пояснить? Все точно парень рассказал – Нед, я имею в виду. Я и сам собирался прийти и рассказать, как все было. Я хоть сидел в столовой и далеко, но все слышал – у меня исключительно острый слух, я зверя на шорох бью! Это все знают. Кстати сказать, эти вот! – Он кивнул на Заслера и майора Шентеля. – Подкатывались ко мне с предложением заплатить за молчание, а еще – с угрозами, что, если я расскажу кому-либо, как было дело, меня сживут со свету. Я взял их деньги и пообещал сказать так, как они требовали. Вот их проклятые деньги, господин полковник, они мне не нужны! – Брок достал мешочек с чем-то тяжелым и ловко, точно, через весь зал залепил им в ухо Заслера. Тот вскрикнул и свалился со стула, не ожидая такого удара. А когда поднялся, его ухо было красным, как закатное солнце.

– Что, Заслер, снова упали? Вы, видимо, больны. Падаете все время, – усмехнулся Хеверад. – Отдохнуть вам надо от трудов неправедных.

– Это оговор, полковник! – хрипло дыша, выпалил Шентель. – Я требую удовлетворения! Я не верю вашим свидетелям! И не верю вашему ставленнику! Это заговор против меня, потому что я писал депеши в министерство, в которых разоблачал вашу преступную деятельность и стиль руководства корпусом! Вы заставили сказать этих людей то, что они сказали! Ложь! Все ложь!

– Значит, вы считаете, что я лгу, – скучно произнес полковник, демонстративно прикрывая ладонью зевок. – Тогда я предлагаю вот что – суд чести. Вы знаете, что такое суд чести?

– Что?! Вы не можете! Вы сами запретили дуэли! На территории базы запрещены дуэли! – крикнул Шентель и осекся.

– Да. На территории базы запрещены. Но тот, кто запретил, может на время и отменить запрет. Или же перенести дуэль за территорию базы. Что проще? Наверное, все-таки отменить запрет до исполнения суда чести. Итак, майор Шентель, извещаю вас, что на неопределенное время я снял запрет на дуэли в связи с выяснением вопросов чести. Вы утверждаете, что я заставил моих подчиненных солгать, а я утверждаю, что вы и ваш человек лжете. Наши голоса примерно равны… ну – почти равны, если забыть о сержанте, так ловко запустившем мешок с проклятыми деньгами в вашего человека.

Кстати, сержант Брок, вам стоит подумать о профессиональной игре в мяч! Уверен, вы добились бы больших успехов! Великолепный бросок! Потом покажете мне технику вашего броска, – ухмыльнулся полковник, и весь зал захохотал, радуясь возможности сбросить напряжение. – Итак, Шентель, я вызываю вас на суд чести, на поединок. Тот, кто победит, – прав. А тот, кто проиграл, – нет. Чего проще, правда? Если вы победите, я удаляюсь с поста командира корпуса морской пехоты. А если проиграете вы – то с позором будете уволены с воинской службы по решению офицерского собрания. Каждый может выбрать себе замену – любого бойца. Право выбора оружия за вами, как за вызванной стороной. Согласны? Впрочем, что вам остается, в противном случае я просто прикажу погнать вас палками – за трусость. За отказ принять вызов.

– Нечестно играете, полковник? – зло ощерился Шентель. – Хорошо. Я принимаю вызов. Заслер, бой на мечах.

– А можно я копье возьму? – негромко спросил Нед, и взгляды присутствующих обратились к нему.

– А с чего ты решил, что будешь представлять меня? – усмехнулся Хеверад.

– А кто еще-то? – пожал плечами Нед. – Я в центре этого скандала, замазан в нем по уши, мне и защищать честь корпуса.

– Действительно – кто еще-то?! – рассмеялся полковник, придя в очень хорошее настроение. Все складывалось как надо, и при любом раскладе он будет в выигрыше. – А почему с копьем? – поинтересовался Хеверад. – Не дуэльное оружие. Мечом-то лучше, удобнее.

– Меня учили идти в атаку на врага с копьем, так что мне удобнее с ним.

– Шентель, вы согласны, что копейщик пойдет на дуэль с копьем? – подняв брови, поинтересовался Хеверад и заметил, как Заслер утвердительно кивнул головой и что-то шепнул майору. (Хорошо! Я этого дебила с его палкой изрублю на полоски, не сомневайтесь! Мечник против копейщика-деревенщины, что может быть смешнее? Все выйдет так, как вы и хотели.)

– Согласны. Только никакой брони и больше никакого оружия. У нас будет длинный меч и кинжал – это законно, меч всегда в паре с кинжалом!

– Как, Нед, устраивает тебя такой расклад? – с сомнением спросил полковник. – Смотри, бой до смерти…

– Все устраивает, господин полковник, – ответил Нед, и лицо его расцвело улыбкой, сделавшей парня совсем юным и свежим.

Полковник вздохнул про себя: «Ну что мне боги не дали такого сына, а? Мой – манерный, томный, рыхлый… иэх-х-х… может, пусть Тира родит мне сына? Может, хоть от любовницы что-то приличное заведется? Не такой пентюх, как от моей стервы?

– Ну что же – оружие выбрано. Место дуэли – площадка для упражнений. Бой до смерти – противники обязаны добить проигравшего, если он будет еще жив. Через полчаса на площадке. Офицерам распустить солдат, пусть сидят в казарме. Нечего им смотреть на дуэль командиров.

– А со мной что? – с места поднялся Брок и, закусив губу, посмотрел на полковника.

– С вами? А ничего. Служите. Искупайте вину перед корпусом. Впереди военные действия, постарайтесь там отличиться. – «А лучше сдохнуть, сучонок! Потому что я тебя все равно со свету сживу!» – про себя добавил Хеверад. – Разошлись, господа! Через полчаса у площади. Да! Чуть не забыл! Закройте выход с базы – ДЛЯ ВСЕХ. Так, на всякий случай.

– Парень, ты что, спятил? – полковник Зайд, грузный, но быстрый в движениях мужчина лет сорока пяти, внимательно смотрел на Неда, стоявшего перед ним навытяжку. – Расслабься, не тянись, все равно никто не видит. Ты хоть понимаешь, что у тебя нет никаких шансов с этой оглоблей против мастера-мечника? Этот Заслер известный дуэлянт! Только тех дуэлей, о которых доложили, было шесть! И все шесть он выиграл! Его отец был победителем имперского турнира «Меч Замара»! Уж он постарался подготовить сынка как следует! А если добавить к этому силу и скорость – эта тварь настоящая убойная машина! И тут ты – мальчишка с оглоблей!

Полковник обернулся к Хевераду и возмущенно сказал:

– Нулан, готовь документы на передачу корпуса кому-то из нас – Эвору или мне. Лучше Эвору. Ты же знаешь, я в этом году собирался уйти на покой. Хватит мне командировок, хватит палаток и плохой воды! А тем более с этим негодяем Шентелем! Я сегодня же подам в отставку.

– А я чего, глупее вас, что ли? – фыркнул Эвор. – Он меня сожрет через полгода! Вы свалите, а мне потом расхлебывать? Умники! Вы всегда такие были, и в офицерском училище тоже! Как окна бить – все вместе, а как от стражи отбиваться – так вас и нет! Хитрожопые!

– Бегать надо было учиться. Вечно застрянешь со своим брюхом и вопишь! Жрать надо меньше было!

– На себя-то посмотри – брюхо как у беременной на нос лезет! И вообще…

– Тихо! – перебил Хеверад. – Не при мальчишке! Развоспоминались, мать вашу! Что будет, то и будет! Не все так просто, правда, Нед? Ну что, победишь этого придурка или нет?

– Должен победить, господин полковник! – глядя перед собой и вверх, четко ответил Нед.

– Ну видите, господа, а вы говорили! – усмехнулся полковник. – Парень уверен в победе. Все в порядке. Слушайте, какого демона вы собачитесь?! Что будет, то и будет! Ну, подадите в отставку – и пусть расхлебывает Шентель! Он останется старшим офицером, автоматически примет корпус. Экспедицию он провалит, это точно. Ему дадут по шапке, а нас позовут назад – тем более что я постараюсь это устроить. Ну а не позовут – что, денег нет, что ли? У каждого столько, что и не прожить! Какого демона вы тут несете? И я следом за вами… Парень, все, что мы тут сказали, не должно выйти из стен этого кабинета. Иначе я тебя просто растопчу! Понял, сержант?

– Понял, господин полковник! – отсалютовал Нед.

– Видите – он понял. Кстати, ты не расскажешь трем старым воякам, какого хрена ты спятил и взял в качестве дуэльного оружия копье? Идиоту ведь ясно, что копейщик против мечника – ничто! Ну-ка, объясни нам!

– И действительно – интересно, – усмехнулся Эвор. – Я кое-что понимаю в мечном бое, как вы знаете. И у меня просто глаза на лоб полезли, когда я услышал то, что услышал.

– И у меня, – покачал головой Зайд. – С мечом есть шансы даже у новичка. Мало ли что случится – меч у противника сломается. Камешек под ногу попадет. Солнце глаза ослепит. Оса в зад ужалит. Куча случайностей влияют на поединок. Но с неповоротливой трехметровой оглоблей?! Я сразу решил, что ты спятил. Ну-ка, просвети ветеранов!

– У меня нет шансов победить с мечом. Я плохо им владею.

– Как плохо? Вас же учили! Хоть вы и копейщики, но мечом владеет каждый из вас, – пожал плечами Зайд. – Не понимаю!

– А я понимаю, – вмешался Эвор. – Их почти не учат работать в индивидуальной схватке, ты сам подумай. В строю, из-под прикрытия щитов, притом движения не рубящие, а колющие. Он никогда не бился длинным мечом, и никто не учил его это делать. Ты забываешь – он сержантом-то стал несколько часов назад! А вот копьем их учат владеть профессионально – он же копейщик. Дранкон их выдрессировал, как хороших лошадей!

– Хм-м… возможно. Но все равно не понимаю! Если я выйду против любого из копейщиков с мечом, а тем более с мечом и кинжалом – результат известен! Обрубаешь наконечник и стругаешь копейщика, как мясо для вяления. Копейщики сильны в строю, когда враг не может подойти близко, арбалетчики расстреливают издалека, а если противник подходит – мечники вскрывают им брюхо! Если все-таки столкновение на малой дистанции произошло – копья на землю, мечи в руки – и понеслось!

– Ты кому это рассказываешь – ему? – ухмыльнулся Хеверад, показывая на застывшего Неда. – Или нас учишь азам боя? Не трать время. Будет то, что будет. Все, иди, выбирай себе копье. Время.

– Разрешите вопрос, господин полковник? – неожиданно спросил Нед.

– Ну… давай. – Хеверад вскинул брови и с любопытством посмотрел на парня. Ему впервые за долгое время было интересно, и, если забыть о важности происходящего, он забавлялся. Поединки, суета вокруг интриги, непредсказуемый результат – все это щекотало нервы и заставляло больше ценить жизнь. После таких встрясок жизнь кажется более сочной, вкусной, полной! Великолепно! Вот если бы только не корпус… его жаль.

– Почему дуэль до смерти? Обязательно ли убивать противника? Разве все дуэли заканчиваются убийством?

– Видели, господа, какой у нас добрый поединщик? – усмехнулся Хеверад и посерьезнел: – Нет, парень. Не все дуэли заканчиваются убийством. Но ЭТА – да. Почему? Эта дуэль касается чести офицера. Честь восстанавливается только кровью и смертью того, кто нанес тяжкое оскорбление. Если просто дуэль – так и говорят: дуэль. Если дуэль чести – это до смерти. Допустима замена на поединщика – что сегодня и было. В каких случаях? Это строго оговаривается: если вызвавший или вызванный больны, если они находятся при исполнении служебных обязанностей на службе государства. Понимаешь? Мы высшие офицеры, которые служат королю. Если мы сейчас начнем тыкать друг друга железками до смерти – что будет? Плохо будет. Поэтому – замена на поединщика. Ну а чтобы другой раз думали, прежде чем вызываться поединщиком – бой до смерти. Только до смерти. Проигравший может покончить с собой – по его желанию – или удалиться в изгнание и больше никогда не показываться в обществе. У него есть еще путь – отказаться от поединка вообще. И тогда он тоже удалится в изгнание, как проигравший, лишаясь всех привилегий, званий и льгот. Эти правила касаются только военных. Гражданские могут вести себя как хотят. Хотя замечу, что исстари эти правила перенесены и на гражданских. Попробуй-ка повести себя иначе – с тобой перестанут здороваться, и будешь ходить как оплеванный. Волей-неволей сбежишь к себе в поместье и будешь там сидеть безвылазно до конца жизни. Ни один сосед к тебе не приедет и не спросит, как ты живешь. Вопросы чести очень важны и очень тонки. Мало того – тень бесчестья падет и на твоих детей. Они никогда не сделают карьеру, их не примут ко двору, не возьмут в военное училище. Шентель сейчас поставил на карту все, что у него есть, – карьеру, саму жизнь. Если он покончит с собой после проигрыша – все будут знать, что он поступил как человек чести, искупил, даже если до того и оступился. И жизнь его детей не будет испорчена поступками отца. Но сомневаюсь, чтобы он поступил таким образом. Он слаб.

– А вы? Разве в случае проигрыша вы не потеряете честь?

– Нет, совсем нет, – рассмеялся Хеверад, – все прекрасно поняли, что произошло. И если я проиграю – ты проиграешь, – я удаляюсь со своего поста с высоко поднятой головой и чистой совестью. Этот проигрыш твой, а не мой. И вполне возможно, что король снова призовет меня, когда наступит время – ну, например, когда Шентель вконец разрушит корпус, утопив его где-нибудь в Харадских болотах. Все. Шагай. Тебе чего-нибудь нужно для боя? Попить, поесть? Кстати, не советую есть. Тяжесть в желудке помешает в бою. Кроме того, при ране в живот, если ты не ел, есть шанс выжить. Содержимое желудка и кишок не вывалится в брюшную полость. И много не пей – будешь сильно потеть. Прополоскай рот да пару глотков кислого сока, больше не надо. Сходи в сортир, обязательно облегчись. Надень сандалии вместо боевых сапог – легче передвигаться. Мундир сними – он сковывает движения, а рубаху распусти – пусть она скрывает очертания тела, путает противника. Волосы покрепче завяжи в хвост – опустятся на глаза, пока будешь откидывать, тебя уже нашинкуют, как оленью отбивную. Никакой кольчуги, никакого оружия – кроме этого самого копья. Иначе будет признано поражение. А тебя все равно убьют. Напиши, кому передать твое жалованье и деньги, хранимые в казне корпуса, оставь завещание – на всякий случай. Ну-у… вроде все.

– Слушай его, он плохого не скажет, знает, что говорит, полковник Хеверад по молодости вечно влипал в дуэли, – усмехнулся Зайд. – Человек семь точно убил в поединках.

– Восемь, – усмехнулся Хеверад, – но не надо об этом. Иди, парень. Да пребудет с тобой покровительство Куалтука!

– Славься! – Все присутствующие сделали жест рукой, осеняя лицо религиозным приветствием. Нед, долю секунды помедлив, сделал то же самое, затем, сделав поворот через плечо, вышел из кабинета, печатая шаг.

Дверь за парнем закрылась, и Эвор, вздохнув, спросил:

– Нул, ты думаешь у него есть шансы? Зеленый ведь совсем, незрелый…

– Все мы были когда-то незрелыми, пока вдруг р-р-раз! – и не перезрели. Рядом с этим мальчишкой я чувствую себя таким старым, таким немощным… Может, мне и правда пора на отдых? – Хеверад вздохнул и неожиданно заявил: – Ставлю на него тысячу золотых! Кто участвует?

– Ты в своем репертуаре! – рассмеялся Эвор. – Хорошо! Тысячу на поганца Заслера! Зайд, ты?

– Хм-м-м… пошли к собранию, пусть кто-то принимает ставки. А почему нет? Здесь так мало развлечений. Хоть какую-то пользу поимеем от этого безобразия. Жаль парня. Но такова жизнь!