Глава 34
На ловца и зверь звереет
Вопреки всему, эффект от возложения двух колец «Малого круга» существовал и для здоровых тел и сказался чуть ли не сразу. Мы одновременно почувствовали прилив бодрости, и сонливость, преследующая нас после практически бессонной ночи, ушла.
Мы с Санькой вскочили на ноги, браво передёрнули плечами и ринулись наперегонки наружу. В дверях я бросил через плечо:
– Черевик! Ты там выздоравливай пока и думай! Потом выделим тебе пайку в дорогу! – и помчался дальше, не слушая недовольное восклицание:
– Меня зовут Чайревик!
Мне уже, честно говоря, было глубоко плевать, как его зовут и что он надумает. С нашими возросшими возможностями можно было ничего не бояться. В меру, конечно, и без фанатизма. Никто не спорит – хорошо иметь в команде такого знатока магии и артефактов, но мы же справлялись раньше и без него? Вот и дальше справимся.
Александр был того же мнения:
– Разонравился мне этот тип, – признался он, когда мы стали на кухне готовить припасы в дорогу. – Мутный какой-то и слишком пафосный… – На моё равнодушное пожатие плеч парень продолжил пояснения: – Решать, конечно, тебе, ты лидер, да ещё и с таким уровнем, что никому не снилось. Но зачем такому тщеславному, как он, доверять спину? Проще самому почаще оглядываться.
– Как скажешь, эксперт, – польстил я ему. – Нам его помощь не нужна, справимся… Вон тот горох тоже берём, на хуторе я такого не видел.
Вот так мы и метались, стараясь, чтобы один из нас постоянно находился во дворе. Лошадки тоже оживились, предчувствуя скорый выезд на луговые просторы, а пузатая Яблонька вообще умудрилась у меня несколько раз на пути возникнуть, словно предупреждая: «Меня взять не забудь!» Даже когда мы стали седлать первых и самых выносливых товарок, Яблонька подошла и встала так, словно требовала и на себя седло.
– Ну и чего тебя на подвиги потянуло? – Я не поленился ее погладить и угостить сухариками. – Тебе своё потомство беречь надо, так что будешь бежать налегке, даже без уздечки. Ты ведь от нас не сбежишь?
Кобыла фыркнула с возмущением, мол, куда я денусь, да и отошла в сторонку, словно успокоившись. Не удивлюсь, если она меня поняла: если не слова, то эмоции точно.
Постепенно на столах под краем навеса скапливались сумы с продуктами, тюки с каким-то барахлом, и я с ужасом осознал, что почти каждая лошадь будет везти почти максимальный груз. А ведь мы планировали чисто символическую поклажу, нисколько не отягощающую наше путешествие. И откуда такое количество только набралось?
Мы собрались возле столов и стали делить реквизированное на прииске добро на количество лошадей. Естественно, не обошлось без шумных споров и пререканий. Мнения о степени важности того или иного продукта разделились. В разгар очередной перепалки к нам нагрянули гости. И хорошо, что к тому моменту рыцарь прошёл полное исцеление, вышел из прохода в казармы и стоял в дверях. Любовался, так сказать, здравым взглядом на суматоху и прислушивался к спорам. Потому первым и заметил опасность, выбросил руку вперёд и скорей промычал, чем выкрикнул:
– Там… там… это!
Оказалось, что таких гулей в своей жизни паладин не видел. В «Центре Вселенной» гули выглядели иначе и мельче. Когда мы в прошлый раз провозили его мимо башни, он уже чувствовал себя отвратительно и был сосредоточен на том, чтобы не упасть с лошади. Поедателя трупов он тоже не рассмотрел. Вот теперь и не смог чётко классифицировать увиденное.
А там было чему удивляться. Два гуля тянули за оглоблю внушительную повозку. На ней восседал третий шестилапый сгусток холодца и держал в руках заготовленное тело ссохшегося лысого гнома. А сзади повозки, величественно, неспешно полз и сам Поедатель. Они двигались тихо, чуть быстрей скорости мерно идущего пешехода, и как только расстояние до повозки сокращалось до четырёх-пяти метров, гуль бросал тело на землю. Сросшееся переплетение змеиных и гномских голов тут же набрасывалось и с мерзким звуком харчило останки, замедляясь на несколько мгновений.
Как мы и опасались, хитрые мысли присущи не только нашим умным головам – холодец на ножках тоже умеет думать. А может, гулям кто-то и подсказать успел. Но в тот момент мы уже мчались к крайней павозке с нашей стороны баррикады, где у нас лежали наготове ёмкости с горючкой.
Много времени ушло на разжигание факела, но мы всё равно успели. Гули резко ускорились, сбрасывая трупы, словно вешки обозначенного пути, а три последних тела зашвырнули под баррикаду и частично на неё. Тут же бросили повозку и метнулись в стороны, пытаясь по самому низу крутого откоса прорваться мимо исполинской туши Поедателя.
В свою очередь это нам позволило освободить руки от оружия. Ведь при худшем развитии событий гули могли броситься на нас, перемахнув преграду из телег, и вступить в бой. Удивляюсь, как они до этого не додумались? Шанс на победу у них был высокий: всего лишь отвлечь нас, чтобы толстый червяк успел сломать баррикаду. Опасаясь именно этого, я держал меч, а Пятница – своё копьё. Но как только враги стали выполнять манёвр отхода, напарник подхватил свой арбалет и мастерским выстрелом подбил одного из гулей. Жаль, что рана была не смертельной, но подранил он его серьёзно… Болт вошёл сзади идеально посредине, на уровне верхней части зубастого рта – между глаз, только с тыла. Именно там, как чисто случайно выяснилось, у гулей находилась их – гулиная… гулёная или как её там? – ахиллесова пята!
Шестилапый уродец рухнул, а потом с какими-то конвульсивными движениями попытался отползти как можно дальше от надвигающегося Поедателя. Скорей всего это у него даже получилось бы, но к сражению присоединился Чайревик. С разгону взбежав на гребень баррикады, он ударил по недобитку каким-то белым, похожим на бильярдный, шаром. И этого зубастику хватило. Раздался оглушительный взрыв – и верхней части корпуса как не бывало. К мёртвому гулю тут же двинулся Поедатель, очевидно, решив, что свежая мертвечинка вкуснее сушеных гномов.
Двухсекундная остановка позволила оставшейся парочке гулей выскочить из опасной зоны и скрыться за многоголовой тушей. Зато после перекуса чудовищная гидра двинулась в нашу сторону даже с некоторым ускорением. Толикой своего оставшегося разума гаулан узнал нас и заревел:
– Воры! Будьте вы прокляты! Отдайте наши кольца!
Стоило отдать должное боевитости рыцаря. Он за это время успел нанести три удара своими взрывающимися белыми шарами. Один даже угодил в раскрытую пасть питона-ревуна, после чего тот больше не смог осыпать нас проклятиями. Только вот движение червя больше не замедлилось ни на миг.
К тому времени я одну за другой бросал в прожорливого гада ёмкости с подожжёнными фитилями. Пылающая, облепившая кожу чудовища смесь стала прожигать целые проплешины и проваливаться внутрь массивной туши. Когда до баррикады оставалось метров двадцать, произошло нечто неожиданное для нас: рты всех без исключения голов раскрылись, издавая душераздирающий крик. В первый момент мне показалось, что нависающая над нами скала грота отвалилась и погребла нас под собой. И только потом, ударившись лицом о землю, я понял, что меня сбило с ног звуковой волной. Я вскочил, готовый подхватить очередную «горючку», но так и замер на месте. Поедатель больше не двигался, крик прекратился, а всё его тело стало странно вздуваться, словно его накачивали воздухом. И тут я сообразил, что сейчас эта туша взорвётся.
В том, что напалм разлетается во все стороны, нет ничего приятного. Тогда и сам метатель имеет все шансы прожариться насквозь. Нужно было срочно уходить, но я заметил на земле два неподвижных тела: Александр рядом со мной, а Чайревик скатился с баррикады вниз гораздо правее. Я ни секунды не раздумывал над выбором, кого спасать. Подхватив своего напарника, я понёсся в сторону навеса, но тут же подкорректировал своё движение в сторону открытого зева тоннеля. И не потому, что там могло быть безопаснее, а из-за сбившихся там лошадей. Они могли и не попасть под разлетающиеся ошмётки, но в любом случае им было бы лучше находиться подальше.
А как их загнать внутрь, если руки заняты ношей? Я догадался громко заорать, пробегая мимо ржущих и фыркающих животных:
– Яблонька! Гнедой! За мной! – и тут же с облегчением услышал у себя за спиной дружный топот копыт.
И я ещё смел ругаться и злиться на этих умнейших животных?! Страшно вспомнить, но я был готов от злости выстрелить в них из арбалета?! Позор! Они оказались не глупее меня, скорей более пугливыми и наивными, но никак не глупее. Лошади бы и сами забежали в укрытие, но побаивались темноты. А когда я промчался мимо, устремились за мной без всяких колебаний.
Парня я уложил в той самой каморке, где хранились шахтёрские лампы и запасы керосина. Ещё на бегу я чувствовал: живой, дышит, никаких серьёзных повреждений, просто без сознания, поэтому не стал над ним зависать, а бросился обратно, укоряя себя, что сразу не додумался до очевидного:
«Можно было бы накрыть тела тем куском ткани, что находился на столе, а после взрыва тут же его снять и отбросить в сторону…»
Правда, тогда могли пострадать лошади…
Ещё не выбежав из тоннеля, я услышал как громко и сочно ухнуло, чавкнуло, и на несколько мгновений стало светло-светло. Поедатель перестал существовать! Зато во все стороны – в нависающую над нами скалу и в небо разлетелись ошметки плоти, требухи, костей, разломанных черепов и кожи. Ну и, чего уж деликатничать, брызги кипящего дерьма и напалма тоже разлетались от эпицентра взрыва.
Мне повезло скорей всего из-за удачно выбранного места. На меня и не капнуло. Зато взгляд на заготовленное нами добро заставил вспомнить сержанта с воинской службы:
– Вротенборген! – половина вещей и кухонных трофеев была испорчена. На стол словно кто-то специально плеснул разной мерзости. Зато повезло с навесом: горящего напалма на нём не оказалось. Однако я стремился всё-таки к рыцарю и к собственному брошенному оружию. Нужно было помнить и о двух гулях, которые могли вернуться в любое мгновение, чтобы добить нас. А человека следовало спасти в любом случае. Не подвёл ведь, бросился в бой, не спрашивая ничего и действуя в полную мощь своих магических умений.
Увы, сразу помочь Черевику я не смог. Горючая смесь на него не попала, но целый комок мерзких кишок лежал на нём, словно спутанные водоросли. Содрогаясь от омерзения, я их отбросил, убедился в нормальном дыхании паладина и поспешил подхватить Шершень. Всё-таки в ближнем бою копьё было гораздо предпочтительнее, чем мой зазубренный меч.
Я спешил осмотреться, а затем попытаться погасить разгорающиеся части баррикады. С этим оказалось сложнее. Часть очагов возгорания погасли сами или просто тлели, но кое-где напалм уже сильно прожёг древесину, и сбивать пламя оказалось бесполезно. Чтобы спасти все, что еще было возможно, оставалось только вырезать повреждённые места…
В это мгновение я вовремя вспомнил о зажатом в руке Шершне. Его удивительное лезвие легко пластало всё что угодно, отрезая горящие куски древесины, а потом и пружинисто отбрасывая их на безопасное расстояние. В течение пяти минут удалось погасить все островки огня, которые могли перерасти в большой пожар.
Оставалось убедиться, что гули ушли. Поэтому мой поступок мог показаться неосторожным и излишне бесшабашным, но я просто сбегал до самого луга, готовый покромсать легендарным копьём хоть два десятка попавшихся мне на пути гулей. Им повезло – они вовремя умчались к своей башне. Так что я, разгорячённый и нервный, просто потряс кулаком в ту сторону и пригрозил:
– Ну, ничего! Мы ещё устроим вам кузькину мать!
И только после этого вновь поспешил к телам. Перелезая баррикаду, я заметил пытающегося усесться рыцаря, который кривился так, как никакой клоун не сумеет.
– Чайревик, ты как? – крикнул я. Но тот мне о самочувствии рассказывать не стал, а спросил сам в своей излюбленной еврейской манере:
– Что за вонь?! Кто это на меня…
Что там и кто на него нагадил, я уточнять не стал, а понесся к тоннелю, проговаривая про себя:
«Ну, раз наш белый и пушистый паладин очухался со своим пустым резервом в кольцах «Малого круга», то Пятница тем более скоро в себя придёт. Его-то колечки в начале боя полнёхоньки оставались, вряд ли избавление нас от бессонницы можно считать чрезмерной тратой энергии…»
Мелкий всё ещё был без сознания, но когда я его подхватил на руки и понёс к выходу, застонал и открыл глаза. Потом зашевелил губами, сделав попытку заговорить:
– Словно вата в ушах…
– Ерунда, скоро пройдёт!
– А змей!..
– Ха! Он – улетел! – постарался я скопировать голос домоправительницы из мультфильма про Карлсона. – И обещал больше никогда не возвращаться! Мм… японский городовой! – чуть не поскользнулся, наступив на что-то осклизлое. – Правда, эта тварь окончательно изгадила своим последним «прощай» весь прииск. Надо отсюда сваливать немедленно! Не то задохнёмся…
Напарник попытался сразу встать на ноги, не желая валяться даже на чистом пространстве под навесом. Это ему удалось, лишь опираясь на столб опоры. Но амулет действовал: прошла бледность, исчезла дрожь.
– Оставь меня, мне уже нормально…
– А может, в кухню довести?
– Сам дойду… Кстати, странное ощущение: жрать хочется, словно мы и не обедали недавно…
К нам как раз дошел, прихрамывая, практически голый Черевик, услыхавший последние слова, и зафыркал смехом:
– Ну, а как ты думал? Кольца – это спасение. Но и личные резервы из тела исцеление сосёт дай боже. Я сам готов сырого волка сожрать… – признался он, уставившись на меня. – А ты?
– Грех остаться без здоровья, коль прожорливость коровья! – продекламировал я и пояснил: – Но это не про меня. Скорей, наоборот, полное отсутствие аппетита.
Рыцарь вновь смешно скривился:
– Из-за вони… Я три ведра воды на себя вылил, и всё равно… – замер, подумал, сам удивляясь внутренним ощущениям, и добавил с уверенностью: – Всё равно жрать хоцца! Чем этот монстр нас огрел? Первый раз встречаюсь с подобным…
– Ладно, топайте на кухню, – разрешил я. – И что-нибудь начинайте готовить. А я поброжу, покараулю.
