Глава 5. Бой

И волхв скомандовал:

– Идем на дружинников! Нас много, и наша вера с нами. Если боги от нас не отвернутся, мы их сомнем.

Толпа побежала на воинов. В ней было много женщин, но у них хватило ума выбраться, отойти в сторону, к домам.

Мужчины размахивали дубинками, крутили на руке кистени – все это оружие ближнего боя.

Дружинники по команде десятника выставили вперед мечи и стали медленно наступать, шаг за шагом. У мужиков хватило ума не кинуться на мечи. Они стали подбирать с земли камни и швырять их в дружинников. Те прикрывались щитами, и камни с грохотом били по щитам, шлемам, не причиняя особого вреда их хозяевам. Однако наступать воины перестали.

Илья не выдержал и повернулся к Первуше, который сам взял на себя старшинство:

– Вперед надо, к дружинникам.

– Обогодим маленько, пусть пар выпустят. В ряды дружинников сумятицу внесут, раненые с обеих сторон будут по-всякому. А для нас каждый выбывший из строя дружинник – благо.

Первуша выглядел спокойным, видно – не одну сечу прошел.

К троице воинов подбежал посыльный от волхва:

– Вы чего как пни стоите? Ваше дело – впереди быть, пример показать.

– Наше время еще не пришло, – спокойно ответил Первуша.

Толпа, накатив на дружинников, как волна на утес, схлынула. Мужики осознали, что превосходство в числе не дает преимущества.

Дружинники медленной и мерной поступью двинулись вперед.

– Вот теперь наш черед, – сказал Первуша.

Толпа пронеслась мимо них и свалила бы, не прижмись воины к забору.

На улице остался лишь волхв с двумя подручными. И волхв, и его служители держали в руках длинные посохи. До этого момента Илья не знал, что посох в умелых руках – тоже оружие.

Троица под командованием Первуши вышла на середину улицы и остановилась.

– Начинай, – скомандовал Первуша лучнику.

Так Илья впервые видел лучника в действии. Не в кино, где лучник пускает стрелы на полкилометра со скоростью автомата и из нескончаемого колчана.

Ослябя встал в стойку, вытащил стрелу из-за плеча, наложил ее на тетиву и приподнял лук. Тетива щелкнула, лучник вытащил из колчана еще одну стрелу, наложил на тетиву…

А Илья смотрел вперед.

Стрела, пущенная первой, с тупым стуком ударила в щит дружинника.

Шеренга встала, воины сомкнулись и прикрылись щитами на манер римской «черепахи».

Ослябя учел перестроение, приспустил лук и выстрелил снова.

Один из дружинников не сдержал крик боли и схватился за ногу, куда глубоко вонзилась стрела с граненым наконечником. Такие стрелы назывались бронебойными и были кованы четырехгранными, узкими. В отличие от стрел с широким наконечником, которые применяли по не защищенным броней воинам, они на близком расстоянии пробивали кольчугу. Такие стрелы наносили обширные раны, и вытащить их назад в отличие от граненых было невозможно, только вырезать.

Лучник не упустил возможности и выстрелил по раненому дружиннику еще раз, угодив ему в плечо. Воин упал, но на его место встал другой, из второй шеренги – все-таки дружинники были хорошо обучены.

Лучник понимал, что в ближнем бою ему делать нечего, шансов нет, поэтому он стрелял максимально быстро и точно, стараясь нанести дружине ощутимый урон.

Илья был удивлен результатами, поскольку дружинники начали нести потери.

Десятник отдал команду, и шеренга снова двинулась вперед.

Лучник успел выстрелить еще с десяток раз и развел руками:

– Колчан пуст! – заявил он.

Первуша скомандовал:

– Уходи, иначе погибнешь без пользы.

Первуша был доволен стрельбой Осляби. Молодой, из охотников, а шестеро дружинников ранены и участие в битве принять уже не смогут. Но оставшиеся четырнадцать – это чересчур много для двоих. Осознавал ли это Первуша? Конечно, не новичок.

Ослябя ушел вслед за толпой. На улице остался волхв с двумя подручными и Первуша с Ильей. Они стояли, плотно прижавшись другу к другу, плечом к плечу, а дружинники подходили к ним.

Первуша спросил волхва:

– Борг, ты будешь биться вместе с нами и своими людьми?

– Для этого я здесь. Или умру за веру, или одержу верх, другого не дано.

– Я понял. Пусть твои люди станут по флангам, попробуют ударить сбоку, когда шеренга подойдет.

– Ты воин, тебе виднее, – ответил волхв. – Совет тебе хочу дать, только не смейся.

Первуша склонил голову.

– Встань позади Ратибора. Он высокий, руки длинные. После его ударов дружинников добивать будешь.

Такой совет Первуша слышал впервые и очень удивился. Но он послушался волхва и встал немного левее и сзади Ильи. Становиться правее нельзя, можно было попасть под замах меча Ратибора.

Волхв, зная об особенностях Ратибора, очень ловко поставил его впереди и при этом не умалил воинских качеств Первуши.

Дружинники были в десятке шагов.

Первуша метнул сулицу, точно попав при этом в голову дружиннику. Илья впервые видел точность и силу коротенького метательного копья и в полной мере оценил оружие.

Последние метры дружинники бежали. По щиту Ильи ударили сразу несколько мечей. Щит выдержал – окантовка железная по краю сыграла свою роль.

Илья, пользуясь своим превосходством в росте, длине рук и большей физической силе, работал мечом, как мельницей. Меч описывал сверкающие полукружья и разил дружинников.

Шеренга стала охватывать Илью, Первушу и волхва, но сбоку по флагам ударили подручные. Илья видел их нападение боковым зрением, буквально краем глаза. Действовали подручные ловко, тычками крепких посохов, напоминавших боевые палки китайцев или японцев, били в головы, подсекали ноги под коленями. Удары были сильные, увечащие, но не смертельные. Тем не менее они не позволяли дружине сомкнуть кольцо.

Илья впал в раж, рубил, рубил и рубил… Лицо и руки его были в чужой крови, щит разлетелся, но он ухитрился подобрать с земли меч убитого дружинника и работал обоими мечами.

Первуша сзади крикнул:

– Молодец! Не знал, что ты обоерукий!

Перед Ильей образовалось свободное пространство, а под ногами лежали трупы. Слева и справа оставалось по нескольку дружинников, но они боялись приближаться – два сверкающих меча не оставляли шансов уцелеть. Этот гигант напомнил десятнику норманнских берсерков: они тоже шли в бой без защиты, обнаженными по пояс, были страшны, рубили всех и даже свои опасались приближаться к ним в бою. Вот только манера боя была вовсе непохожа на норманнскую.

Десятник был воином опытным и решил показать пример. В двух десятках, которыми он сегодня командовал, были большие потери, дружинники из младшей дружины. И десятник понял, что этого берсерка может остановить только он, иначе в живых из его воинов не останется никого.

Десятник перехватил поудобнее щит и вышел перед Ильей.

У любого воина есть свой стиль, манера боя. Надо только понять, найти слабое место и нанести смертельный удар.

Несколько секунд десятник успевал парировать сильные удары, и уже стал опасаться – выдержит ли его меч?

И тут Илья, пытаясь разбить щит и лишить дружинника защиты, нанес обоими мечами одновременно сильный удар по щиту десятника. Щит не выдержал, развалился, но и сам Илья подставился, приоткрылся.

Десятник, не упустив возможности, ударил мечом в живот Илье и с радостью увидел, как меч вошел в тело гиганта на половину длины. Он тут же выдернул меч, ожидая, что Илья рухнет. Но гигант ударил сам, с обеих рук и отрубил десятнику обе руки. Тот упал, обливаясь кровью, и в затухающем мозгу мелькнуло: «Не человек он! Даже берсерк не может устоять после такого удара. Волхв выставил против нас волкодлака или упыря. Жалко, князю сообщить о большой беде некому будет». – И умер от кровопотери и болевого шока.

Первуша, стоявший позади Ильи, тоже видел, как, пробив рубаху на спине Ратибора, высунулся кончик окровавленного меча. Думал – все, из воинов он теперь один останется.

Но Ратибор как будто не заметил смертельного удара и продолжал сражаться. Убив десятника, он взялся за дружинников. Те, потеряв десятника и видя, что гигант просто несокрушим, дрогнули и сначала стали медленно отступать, а потом развернулись и бросились бежать, спотыкаясь о тела своих убитых и раненых товарищей. Из двух десятков осталось четыре человека.

Волхв торжествовал. Уцелевшие принесут весть о поражении в дружину, поколеблют их боевой дух, внесут смятение в их ряды. А к нему, волхву, потянутся люди – ведь всего три воина и сам волхв одержали победу над малой дружиной, без помощи богов тут явно не обошлось. Стало быть, их боги сильнее бога распятого.

Волхв выиграл больше того, на что рассчитывал, но и продолжать наступление на детинец сил уже не было. Толпа в испуге разбежалась, один подручный ранен, оба воина – Первуша и Ратибор – устали. Да и выглядели воины ужасно: одежда, как и открытые участки тела, была залита чужой кровью, и вид у них был действительно, как у упырей.

Но такое сходство волхву не было нужно, и он послал подручных за водой. В ближайшем же доме из колодца достали бадью воды и обмыли воинов.

Первуша успел осмотреть рубаху на спине Ильи и убедился, что прореха от удара меча есть. И вот тут его взял испуг – меч в спине Ратибора ему не привиделся. И волхв советовал ему сзади стать не просто так, видно, знал что-то. У Первуши даже мысль мелькнула: не Перун ли сам сошел на землю или послал кого-то из младших богов?

От такой мысли его кинуло в дрожь. Честь великая рядом с богом сражаться, а он, Первуша, в старшины полез. Теперь он взирал на Илью со страхом, уважением и почтением, но в лоб спросить боялся. Если Ратибор бог, ему такое не понравится.

Волхв понял, что в данный момент штурмовать детинец не получится, силы не те. Да и толпа рассеялась. А без видаков какая же слава? Поклонники древних богов должны воочию видеть победы.

Волхв ошибался. За боем на улице подсматривали жители улицы, из переулка наблюдали наиболее смелые из толпы, и весть о победе трех воинов и волхва над малой дружиной быстро разлетелась по городу.

Воины из дружины вернулись в детинец к воеводе с опущенными головами. Проиграть с таким позором, будучи в большинстве, более чем зазорно.

Вышата со стен детинца за боем наблюдал, исход его видел. Однако помощь послать не успел, слишком быстро завершилось побоище. Да и воинов для маневра не было. Три отряда дружинников по двадцать человек перекрывали улицы, десяток оставался для защиты детинца, еще три десятка уехали сопровождать князя.

Вышата решил послать к князю гонца с известием о бунте. На конюшне было две лошади, и, к его удивлению, бунтовщики, одержав победу, не кинулись на приступ детинца, хотя было самое подходящее время, дружина рассеяна по улицам, а не собрана в кулак.

Воевода стал расспрашивать вернувшихся воинов о бое. А услышав рассказ, крепко задумался. У бунтовщиков три воина при волхве, причем по итогам боя выходило, что лучник и мечник в полном облачении – воины обычные, опытные, но обычные. Гигант же, который был на голову выше остальных, имеет силу необыкновенную и по описаниям похож на берсерка – ведь сражался он в обычной рубашке, без брони. Однако самое удивительное то, что этот гигант не получил ранений. Он был весь в крови, но двигался легко. За берсерка говорило еще и то, что гигант был обоерукий. По словам уцелевших дружинников, именно от гиганта они понесли наибольшие потери.

– Кто видел его вблизи? – спросил воевода.

Видели все.

– Ну-ка, встань передо мной, возьми меч в руку и покажи, как он наносил удары! – приказал Вышата воину.

Тот послушно показал, чем поставил Вышату в недоумение: у норманнов и манера боя, и удары мечом другие. Наемник из далеких краев? Лицом – русич, манера боя непонятная. А для Вышаты важно было понять, в чем слабое место гиганта. Случись новое столкновение – а в том, что оно будет, воевода не сомневался, – и этот воин вновь положит его дружинников.

Вышата, как и князь, знал – трудно воина выучить, снабдить оружием. А потерял он сегодня шестнадцать дружинников и десятника, и потери это серьезные, ощутимые. Еще один такой бой – и князь выгонит воеводу за бездарность. Потому что потеряй он еще два десятка – и кто будет защищать детинец? И чем больше размышлял Вышата, тем навязчивее становилась мысль: где-то он видел этого гиганта или слышал о нем.

Воевода начал расспрашивать воинов: не видел ли кто раньше в городе похожего по описанию человека? Только ведь воины не бродят бесцельно по торгу, они в детинце, в воинской избе спят, рядом поварня. Многие в детинце упражняются на мечах или в кулачном бою.

И воевода решил пройтись по городу – остававшиеся два отряда уже вернулись в крепость. Дымов над городом не видно, лазутчики доносят – все спокойно, скоплений бунтовщиков не видно.

У ворот детинца караульный из дружинников не пускал в детинец человека, по одежде – купца.

– Нет князя, ступай домой.

– А когда будет? – спросил купец.

– Нам неведомо.

– Обидел меня дружинник, обманом у супружницы деньги взял. Дылда здоровая, глаза честные, вот супружница и поверила. Эх! – Купец повернулся, чтобы уйти, но Вышата услышал слова о дылде и догнал купца.

– Я воевода княжеский именем Вышата.

– Слышал о таком.

– Поведай, купец, кто тебя обидел?

И купец рассказал об Илье, умолчав, однако, о том, что деньги, как они с Ильей рядились, он ему не заплатил.

– Ай-яй-яй!

– Нехорошо! А как выглядит твой Ратибор?

Нифонт в подробностях описал.

Вышата едва скрыл радость: это был именно тот человек, которого он искал.

– Ножи, говоришь, мечет ловко?

– О! В темноте двоих татей ранил.

– Что-то не похож он на обманщика. Такие воины на мелочовку размениваться не будут.

Купец потупился.

– А все ли ты правильно сказал мне, муж торговый? Не утаил ли чего? Видаки есть?

И купец вынужден был сознаться, что отдал Ратибору только три ногаты.

– Так чего же ты напраслину на воина возводишь? Порода твоя торгашеская! Где живет твой Ратибор? Сам у него узнать хочу.

– Не знаю, его супружница в наш двор привела.

– Ступай восвояси. А ежели к князю с челобитной придешь по этому делу, батогов за лжу отведаешь. Нанять по уговору и не заплатить – это же надо? И как только совести хватило?

Вышата известию о высоком воине обрадовался, а купец вызвал чувство брезгливости. На месте этого воина Вышата поступил бы именно так.

Он направился на торг, где у него были свои информаторы, поговорил с некоторыми из них. Главное – Вышата знал, кого теперь искать. Ратибора на торгу знали, почти все пересказывали эпизод с вором, укравшим у купеческой жены мошну с деньгами.

Когда Вышата услышал эту историю в третий раз, он поморщился:

– Не надо про жену купца. Ты лучше скажи, где он живет?

Но вот этого сказать ему никто не мог – как и того, откуда этот воин и когда он появился в городе.

Информаторами Вышата остался недоволен. Как же так? В городе объявился опытный и опасный воин, а он, воевода княжеский, ни сном, ни духом? Ладно бы еще, будь этот воин на стороне князя, на стороне христианской веры, а то ведь язычников поддерживает. Вышата почему-то не верил, что воин сам язычник, и укреплялся во мнении о наемнике из северных стран. Тем более информаторы говорили, что речь у Ратибора странная, с акцентом, и иногда воин путается в мерах длины и веса.

Вышата не был бы воеводой, если бы не знал всех методов и способов ведения боя. Вернувшись в детинец, где он занимал избу неподалеку от княжеских хором, он выпил яблочного вина, уселся в кресло и задумался.

Вместе с христианством из Византии в Россию пришли многие знания. Вышата сам бывал в Константинополе и видел, как действуют их пехотинцы, построение «черепахой» он перенял именно там. А еще он там видел парсуны – своеобразные рисунки с подвигами великих воинов. Почему-то вспомнились настенные рисунки с гладиаторами, оставшиеся с дохристианских времен, – схватка ретиария, где ему противостоит боец с сеткой. Хм, а ведь это выход. Если нельзя поранить мечом, почему не применить сеть вроде рыболовной? Во второй шеренге поставить двух дружинников с сетью, потом шеренга расступится по команде – и все, птичка в клетке. А потом навалиться всем скопом и связать. Убивать или калечить нельзя, только в крайнем случае. Хорошего наемника проще перекупить, предложив ему большую сумму, чем волхв. Где бы еще волхв взял этих воинов? Ясно же, нанял за деньги!

Найдя выход, Вышата выпил еще вина, расслабился и стал уже придремывать, как вдруг раздался стук в дверь. Кого там нелегкая несет?

– Войди, кто стучал?

Дверь открылась, и в образовавшуюся щель бочком протиснулся информатор с торга. Вышата, как честный воин, информаторов не любил. Но он был воеводой и о положении дел в городе должен был знать – на эти цели князь выделял деньги.

– Ты интересовался Ратибором, воевода, – я только что его видел.

Дрему как рукой сняло:

– Где?

– Да на торгу. Вы с ним немного разминулись.

– И что он там делал?

– Масла конопляного купил да гребешок женский.

Вышата вперил взгляд в глаза стукача:

– Ты узнал, где он живет?

– Нет, ты же не говорил.

Вышата даже застонал от досады – с такими дураками приходится работать! Хм, воин женский гребешок купил, стало быть – какая-то зазноба у него тут есть, не один он живет. Уже интересно!

Вышата достал из мошны ногату и бросил ее стукачу. Тот поймал монету на лету, как голодный пес обглоданную кость.

– Если увидишь Ратибора в городе или на торгу, бросай все и проследи, где он живет, – получишь вдвое больше.

– Как же, проследи! А товар? Если брошу, убытков много будет…

Вышата взъярился:

– Пошел вон!

Стукач исчез за дверью.

Вышата вышел из избы и прошел к княжескому ключнику.

– Зырян, у тебя найдется крепкая рыболовная сеть?

– Никак белорыбицу ловить собрался? Так на торгу свежая есть.

Вышата нахмурился – он никого не собирался посвящать в свои планы.

Ключник повел воеводу в хозяйственный амбар. Чего там только не было – от железных гвоздей до походных наковален. На деревянных колышках, вбитых в стены, висело несколько сетей.

– Выбирай любую, но с возвратом.

Ключник трясся над каждой ногатой, и за свою рачительность – даже жадность – он получил от князя нынешнюю должность, которой дорожил и гордился.

Вышата сети ощупал, осмотрел и выбрал с крупной ячейкой, плетенную из прочной веревки. Такая не только осетра огромного выдержит, но и человека легко.

– Вот эту возьму.

Ключник хихикнул:

– Поймаешь – принеси кусок.

– Ага, голову.

Вышата думал о своем, но ключник понял его по-своему:

– Не, ушицу не люблю, тогда лучше хвост.

Вышата в разговор вступать не стал, а свернул сеть, повесил ее на плечо и вышел из амбара.

– Вернуть не забудь, – напомнил ему вслед ключник.

Вышата подозвал двух дружинников.

– Держите сеть. Возьмите еще одного, вроде как противника, упражняйтесь.

– Сетью человека ловить? – удивились молодые воины. – А не проще его мечом?

– Будешь много говорить – в бессменный караул на трое суток поставлю! – пригрозил воевода.

Дружинники знали крутой нрав Вышаты. Они нашли еще одного дружинника и вышли на площадку у воинской избы, где обычно отрабатывали фехтование на деревянных мечах. Попробовали набросить сеть раз и другой – не получилось, требовались согласованные действия обоих и сильный бросок.

Стоящие вокруг дружинники потешались, отпускали шутки.

Но через некоторое время, изрядно попотев, бросок сетью был освоен, и разочарованные зрители из дружины разошлись.

Воевода вышел посмотреть сам.

Дружинники сделали две попытки, обе удачные.

Воевода встал перед дружинниками сам:

– Кидайте!

Зрителей сразу сбежалось много – все свободные от службы дружинники.

Двое с сетью размахнулись и накрыли воеводу ловким броском. Тот попытался порвать сеть руками, но веревки были прочные, и он только запутался. Воеводе помогли освободиться. Он построил шеренгу и встал перед ней.

– Вы двое с сетью, встаньте за шеренгой. По моей команде шеренга должна освободить проход. Тогда вы набрасываете сеть на врага, резко дергаете, не позволяете ему удержаться на ногах и тащите назад. Шеренга смыкается, а вы опутываете сетью врага, обезоруживаете его, чтобы он ножом не воспользовался. Мечом-то не сможет, замаха нет. Уяснили?

Дружинники дружно гаркнули:

– Уяснили!

От рева десятка луженых глоток с крыши княжеского терема и амбаров сорвались потревоженные воробьи и вороны.

– Шеренга, разомкнись! – скомандовал воевода.

Команду дружинники исполнили быстро и четко, поскольку практиковались не раз, выпуская вперед лучников.

Дружинники с сетью кинулись вперед, набросили сеть на воеводу, резко дернули, свалили Вышату на пыльную землю и накинулись на него. Один через крупную ячейку дотянулся до боевого ножа, выдернул его из ножен и победно вскинул вверх.

– Получается! – крякнул довольный воевода. – Распутывайте!

Вышату освободили – он остался доволен. Если случится столкновение с бунтовщиками, у него припасен хитрый ход, туз в рукаве.

Илья о подготовке воеводы не знал. Волхв пошел в народ – продолжать свои призывы, а Илья отправился домой.

Его встретила обеспокоенная Марья. Увидев залитую кровью одежду, она побледнела:

– Ранен? Куда? Давай раны обмою и перевяжу…

– Не моя то кровь, я цел. Одежду выкинь. Не отстирать ее уже, засохло все. Лучше на торг сходи, купи новую.

– Схожу. Только ты сядь, поешь, ведь не ел с утра ничего. Раздевайся, я воду тебе солью.

Илья разделся до исподнего. Марья поливала ему с ведерка, тревожно осматривая тело, но ран в самом деле не увидела и потому успокоилась.

Илья обтерся полотенцем и прошел в поварню.

Марья осмотрела одежду. Она была вся посечена, в заскорузлой крови. Вздохнула – убыток ведь, – да и сунула ее в топку печи.

Молча направилась на торг – Илье одежду покупать. Мерить одежду не требовалось: рубахи были длинные, до колен, ширина – на любого, опоясался – и все. Портки такие же, затянул гашник на поясе – и носи. Отличалась одежда только материалом и цветом.

Илья же поел и прилег отдохнуть. День выдался беспокойным, нервным, сил на бой ушло много. Всплывали отрывочные воспоминания о бое, видимо – мозг анализировал действия Ильи и ошибки, которые он совершал. Конечно, есть хорошая пословица, что умный учится на чужих ошибках, а дураки на своих. Только пословица эта неприменима к бою на мечах. Будь Илья человеком этого времени, простым смертным, дружинники одержали бы победу – их десятник оказался бойцом опытным и ловким.

Незаметно Илья уснул, а проснулся от стука двери. Это Марья вернулась с торга, принесла в корзине обновки и развернула перед ним рубаху.

– Нравится?

– Нравится. Только ты обновки в сундук убери, а старую одежду достань.

Марья с испугом посмотрела на него:

– Неуж завтра опять пойдешь?

– Пойду. Доля у меня такая, самой Макоши обещал.

Вечер они провели в разговорах за неспешным ужином при свечах. Илья еще подумал: «С такой бы девушкой – да в приличном ресторане, при свечах посидеть, потанцевать. Только дико для нее все это будет – девушки в мини-платьях, их прически, курение. А поведение и вовсе разнузданное, просто ведьмовской шабаш какой-то – по меркам Марьи, конечно. Другие обычаи, другие нравы».

Вздохнул:

– Давай спать, завтра день тяжелый.

– Я тебе завтра воды в котле подогрею.

– Хлопотунья… – Илья обнял Марью. Где у парней глаза? Почему такую красавицу до сих пор никто замуж не позвал? Из-за приданого?

Утром он успел позавтракать, проверил оба меча. Чужой меч имел зазубрины, видно – сталь некачественная, а на своем клинке Илья даже царапины не обнаружил. Опоясался тяжелым поясом: с каждой стороны по мечу висит, да нож боевой. Плохо, что щит разбили, но Илье даже понравилось обеими руками биться.

Только он вышел за калитку на улицу, как увидел, что из переулка вывернул один из подручных волхва.

– Доброго здоровья, Ратибор!

– И тебе! Борг послал?

– На площади у торга народ собирается, вчера вы наших сторонников от побоища спасли. Сегодня убиенных дружинников в церкви распятого бога отпевают.

– Первуша и Ослябя будут?

– А как же! Тебя ждут!

Они дошли до торга – там уже собрались сотни людей. Волхв влез на чью-то телегу и держал речь, убеждая народ в правоте и силе языческой веры.

– Давеча три наших воина наголову разбили два десятка княжеских дружинников. Кто, как не Макошь и Перун, дали им умение? Получается, не в силе бог, а в правде! Так идем же, братья, и придадим огню последний дом распятого бога в нашем городе!

Толпа радостно и возбужденно возопила. В руках у мужиков были деревянные дубины, вилы, но что это за оружие против хорошо вооруженных, обученных и опытных дружинников?

Волхв с помощниками держался впереди.

После вчерашнего боя Илья стал уважать Борга: не струсил, не убежал старик за спины Ильи или Первуши, а сам довольно ловко отбивал посохом нападки дружинников. Это в его-то возрасте! По прикидкам Ильи, судя по морщинистому лицу и седым волосам волхва, ему должно быть далеко за шестьдесят лет.

Чтобы избежать кровопролития, воины – Илья, Первуша и Ослябя – шли сразу за волхвом.

Вышата уже знал, что толпа с торга, подстрекаемая волхвом, двинется по самой короткой дороге, ведущей к детинцу. На этот раз воевода выставил две шеренги дружинников по десятку в каждой, а между первой и второй шеренгами находились двое дружинников с сетью и он сам – для командования.

Дружинники перегородили улицу от забора до забора. Толпа приблизилась, из нее неслись угрожающие крики, полетели камни.

Воины не реагировали.

Волхв поднял посох, и толпа остановилась. Старик сделал несколько шагов вперед, отделившись от людей.

– Пропустите нас, порождение дьявола, служители распятого бога, и вас никто не тронет!

Дружинники засмеялись – этот волхв явно сумасшедший! Он имеет наглость угрожать княжеским дружинникам! Да стоит им взяться за мечи, как эта толпа трусливо побежит вспять. И кто останется? Волхв с посохом?

Старик повернулся к трем воинам:

– Начинайте, и да помогу вам Матерь земли Макошь и Перун!

Снова, как и вчера, вперед выступил Ослябя. Он успел выпустить две стрелы, когда по команде Вышаты два десятка дружинников, прикрывшись щитами, выстроили «черепаху».

Ослябя стал бить по ногам, ранив несколько воинов: между нижней частью каплевидных щитов были щели, и стрелы находили цель. Но вот колчан опустел.

Дружинники разомкнули «черепаху» и выстроились в шеренги. Раненые ковыляли к детинцу. Смеха у дружинников уже не было, только злость.

Волхв, Первуша и Илья двинулись вперед. С обеих сторон от них были помощники волхва с посохами.

Толпа застыла на месте: слишком неравны силы, и это было очевидно. Она, как единый организм, наблюдала – чья сторона возьмет?

Первый десяток дружинников сделал шаг вперед и обнажил мечи.

Вышата обратился к двоим с сетью:

– Видите того, рядом с волхвом, долговязого? Это ваша цель. На волхва плевать, только воин!

Обе стороны сошлись, раздался звон мечей.

Вышата был уверен в своих дружинниках, хотел сам посмотреть – чем так грозен этот верзила? Почему дружина понесла вчера такие потери?

Сразу бросилось в глаза, что Ратибор – как назвал его стукач – обоерукий. Оба меча так и сверкали в его руках, как крылья мельницы при сильном ветре.

Вышата по достоинству оценил мастерство противника – в его дружине так никто не умел, даже он сам. Вести бой двумя руками сразу могли только немногие, выдающиеся воины. И что удивило Вышату – отсутствие брони. Беден и не смог купить кольчугу или настолько в себе уверен, что даже и мысли не допускает о ранении?

Вышата хотел отдать команду, чтобы шеренга расступилась, но расступаться было некому: четыре воина корчились в пыли, орошая землю своей кровью. Получалось, что перед долговязым оказался сам воевода и двое воинов с сетью. Причем все произошло очень быстро, и Вышата понял: пропусти он секунду – и Ратибор доберется до него самого.

– Кидайте сеть! – вскричал он.

Дружинники метнули сеть, которая накрыла долговязого. Вышата повел взглядом по сторонам – видят ли его воины, как умно он придумал? Но первой шеренги уже не было: двое ратников, бросив мечи, держались за глаза, выбитые посохами, остальные были ранены или убиты. А впереди стоял треск.

Повернув голову на странные звуки, воевода глазам своим не поверил: долговязый воин руками раздирал сеть! Легко, как медведь паутину! Не может такого быть, он ведь сам сеть опробовал и не смог порвать веревку, из которой она сплетена!

Страх обуял воеводу. Только что он бесславно потерял десяток воинов и рискует потерять второй.

– Отходим! – закричал он.

Шеренга попятилась, он бросился за ней и протиснулся сквозь строй, увидев на ходу, как долговязый схватил одного дружинника – из тех, кто бросал сеть, и легко свернул ему шею. Вышата слышал, как захрустели у бедняги кости позвоночника.

Дружинники отступали, а волхв и воины преследовали их, не вступая в схватку.

Толпа, видя победу, радостно заорала, заулюлюкала и двинулась вперед. Как же! Не обманул волхв, говоря о том, что на их стороне боги!

Последние десятки метров перед детинцем дружинники просто бежали.

Только они миновали ворота, как караульные захлопнули створки и заложили дубовый брус на железные крюки. Теперь пробить тяжелые, из дуба, и окованные железом ворота можно было только тараном. Но приспособлений для штурма – подвижных башен, таранов, лестниц – не было.

Детинец был построен серьезно, по всем правилам фортификации, и взять его с налета было невозможно. Толпа била ногами и кулаками в ворота, но все было бесполезно.

Волхв и воины отошли.

– Что дальше делать будем? – спросил Борг. Он полагал, что они успеют ворваться в детинец на плечах отступающих дружинников. Не удалось.

Первуша, Илья и Ослябя осмотрели стены. Высокий, метров восемь-десять тын из крепких бревен.

Первуша почесал затылок:

– Надо опробовать таран.

– Они сверху будут поливать нас кипящей смолой, и толпа разбежится, – сказал Ослябя.

– Облить с нескольких сторон маслом и поджечь, – предложил Илья. – Дружинники не успеют загасить огонь, таская воду ведрами из колодца. Хоть одна стена да прогорит, через нее и ворвемся.

– Умный совет, – кивнул Борг, – только где взять столько масла? Тут не одну бочку надо.

– Я воин, волхв. Мое дело – биться, а не масло искать. Брось клич в толпу, только отведи ее подальше, чтобы дружинники не услышали. Если каждый принесет по горшку масла, вполне получится. А я домой пойду, мне переодеться и обмыться надо, а то я как чучело огородное.

– Ступай, ты свое дело сделал, – кивнул волхв. – Полагаю – к ночи соберем и подпалим, к утру тын прогорит.

Волхв, как и Илья и Первуша, не знал, что из детинца есть тайные ходы под землею, и стукачи быстро принесут воеводе весть о предполагаемом поджоге.

Илья отправился домой, а за ним в отдалении шел вчерашний стукач, которому Вышата пообещал две ногаты. Не почувствовал Илья слежки за собой, не обернулся ни разу. Он зашел во двор, а стукач, сломя голову, помчался в детинец – жажда серебра страх затмила.

Ворота оказались заперты, но стукач сказал тайное слово, с башни сбросили веревку и вытянули его на смотровую площадку, шедшую с тыльной стороны тына. Сам воевода был рядом. Он понял, что стукач принес важные сведения, иначе он не рисковал бы, потому как по сути своей был трусоват. Зато до денег жаден, на чем и сыграл воевода.

– Говори, – без приветствия сказал стукачу Вышата.

– Я узнал, где живет Ратибор, сам за ним шел от самого детинца.

Воевода обрадовался и сразу задумался о том, что предпринять. Ворваться в избу с воинами? Шанс убить долговязого есть, не расхаживает же он по избе с мечом? А вдруг успеет оружие схватить? Тогда воины погибнут бесславно, а за каждого перед князем отвечать придется. И физически Ратибор силен, как медведь – воевода сам видел, как долговязый крепкую сеть порвал, как паутину. А не склонить ли Ратибора на свою сторону? Он знает, где скрывается волхв, а противостоять ему никто из бунтовщиков не сможет. Уж тогда князь простит ему потери среди дружинников. Ратибор один в бою стоит больше, чем три десятка погибших дружинников.

– Плащ мне! – приказал он, и один из воинов отдал ему свой. Воевода набросил его на плечи и выглянул из-за тына. По причине беспокойного времени прохожих не было.

– Спускайте обоих поочередно, – приказал он. – Да не спать, меня потом назад поднимите.

Из-за цейтнота воевода решился на авантюру. Он решил идти к Ратибору домой, чтобы поговорить с ним, склонить его на свою сторону. У него был важный стимул для Ратибора – деньги. По действиям долговязого он решил, что тот наемник, уж слишком не по-русски он сражался. Кроме того, если бы Ратибор был из русских княжеских дружин, он бы о нем слышал. О таких воинах известно, об их подвигах слагают легенды. А коли он наемник, его интересуют деньги. Любому человеку можно предложить большее жалованье и тем самым переманить его к себе, все наемники – сребролюбцы.

В сумерках, проплутав по улицам, они подошли к забору, за которым виднелась простая изба. Это еще больше укрепило воеводу во мнении, что Ратибор – наемник и просто снял для себя на окраине невзрачный домишко. А у себя дома, небось, хоромы имеет.

– Уходи, – сказал воевода стукачу.

– А деньги? – вылупил тот глаза.

Воевода на ощупь вытащил из мошны две монеты и бросил их в подставленную руку. Он был в кольчуге, при мече и ноже, но пользоваться ими не собирался, осознавая, что прямого боя – один на один – ему не сдюжить.

Он вздохнул и постучал в ворота.

Скрипнула дверь, и на крыльце показалась темная фигура.

– Кого на ночь в гости принесло? – спросил мужской голос.

Конечно, воевода явился незваным гостем и в неурочный час – ходить в гости в столь позднее время не было принято. Но голос! Воевода уловил нездешнюю речь, чужой акцент. Он сразу обрадовался – перед ним наемник! Ох, не зря он сам пошел! В голове воеводы уже мелькали мысли о торге – сколько предложить? Он не знал, сколько пообещал заплатить волхв, а может быть, и задаток дал.

– Я, воевода Суздальский, именем Вышата. Пришел один, поговорить.

Илья удивился – после боя ему сказали, что рядом с дружинниками, бросавшими сеть, был воевода. До него было несколько метров, совсем рядом. Знать бы ему тогда, что воевода перед ним, он бы обязательно попытался ранить его или убить, чтобы обезглавить дружину. Но Илья оценил смелость Вышаты: прийти вечером, в одиночку к своему противнику не каждый решится.

Илья открыл запор на калитке и распахнул ее. Перед ним стоял воевода – без охраны и сопровождения.

– Заходи, коли с миром пришел.

Илья запер за гостем калитку. Предосторожность не бывает лишней, кто знает, что у Вышаты на уме? Проводил гостя в дом, в горницу.

– Прости, что угостить нечем, столь высокого гостя не ожидал.

– Я не трапезничать к тебе пришел, а по важному делу.

Из соседней комнаты выглянула Марья:

– Добрый вечер.

Воевода думал, что воин дома один, разговору никто не помешает, и потому нахмурился и дернул щекой.

– У меня мужской разговор, – сказал он.

– Марья, погуляй во дворе, – попросил Илья.

– Как скажешь, Ратибор.

Марья накинула платок и вышла.

– Не буду тянуть кота за хвост, – начал разговор воевода, – мы оба воины, и думаю, поймем друг друга.

Илья пожал плечами – он уже понял, что воевода пришел с каким-то предложением. Вышата же истолковал жест Ильи, как добрый знак.

– Я предлагаю тебе перейти на нашу сторону, – сказал он без обиняков. – Что тебе этот старикашка? Скажи, сколько платит тебе волхв, и я дам вдвое больше.

Илья не ожидал, что воевода явится банально купить его, и решил поиграть с ним.

– Сколько предложишь?

Воевода задумался. Деньги платить придется из княжеской казны, а согласия князя на это нет, посланный гонец до сих пор не вернулся с ответом.

Минуты шли, а Вышата все не мог назвать конкретной суммы.

– Князя в городе нет, а я казной не распоряжаюсь, – наконец выдавил он. Вышате было неудобно: пришел торговаться, а суммы назвать не может. Давать же пустые обещания он не хотел, потому как считал, что слова имеют вес. Если сказал – исполни. Не можешь – не сотрясай воздух. А он воин и должен держать ответ за свои слова.

– За то, что правду сказал, не солгал, – уважаю, – ответил Илья, – но тогда не пойму – зачем пришел? Ведь ты рисковал, не зная меня.

– Э нет! – возразил воевода. – Я видел тебя в бою. Ты опытен, смел, напорист – все это так. Но у тебя есть понятие о чести. Ты не добил ни одного раненого, хотя вполне мог это сделать. А ты вывел противника из строя – и ладно. Стало быть, нет в тебе жестокости, не обнажишь меч попусту. Позволь личный вопрос?

– Валяй!

– Ты из каких земель? Дан?

– Неужели похож? Нет, воевода, ты ошибаешься. Я русич, из земель полуночных, архангельских, из села Холмогоры.

– Да? – немало удивился воевода. – Я о таком селе не слыхал никогда. А как же говор?

– У нас все так говорят.

– А двоеручный бой? Что, скажешь – у вас все так бьются? Ведь для этого учитель особый нужен, не во всякой княжеской дружине такие найдутся.

– Отвечу. Я у норманнов был в плену, потом в Хольмграде, как они называют Новагород. Там лихих людей много обретается. С немцем подружился, он мне много чего показал. Мало того, на деревянных мечах бились, навыки оттачивая.

– Не скрою, как воин воину скажу – великолепно бьешься. Любая княжеская дружина за честь почтет тебя в свои ряды принять.

Илья поднялся с лавки, давая понять, что разговор окончен.

Воевода тяжело вздохнул, поняв, что договориться с Ратибором не получилось. Помедлив секунду, он протянул ему руку. Илья руку воеводе пожал, и воевода, сам человек крепкий, едва не охнул от боли, но вида не подал. Лишь уже за калиткой потряс кистью правой руки и растер ее ладонь – силушкой природа Ратибора не обидела. Теперь он понял, почему этот долговязый воин так легко порвал сеть. А он-то грешным делом думал, что Ратибору на самом деле помогают языческие боги.

Сам воевода ни в каких богов не верил и в церковь или на капище к волхвам не ходил. Он верил только в свою счастливую судьбу и воинское умение. Сколько он помнил погибших дружинников на своем веку! Кто-то стал христианином, другие к волхвам ходили, жертвы приносили – ну и где они теперь? В сырой земле, не помогли им их боги. А он жив и здоров, даже зубы никогда не болели, и ранен был только дважды, да и то легко. Но верующих воевода не осуждал и не насмехался над ними, каждый сам волен выбирать свою дорогу.

Уже подходя к детинцу, воевода вдруг остановился. Простая мысль пришла ему в голову: коли не получилось Ратибора купить, стало быть, надо искать другой путь. Какая у этого воина слабая, болевая точка? А девка эта! Как ее Ратибор назвал? Ага, точно – Марья! Уж не знал Вышата, кто она ему – супружница, сестра, только заметил, как Ратибор на нее смотрел. На сестер так не глядят, даже на любимых. Вот где уязвимость Ратибора! Вышата понял, что нашел выход. Что сеть? Ерунда! Девушка – вот сеть для Ратибора! Убить ее легко и просто, но делать этого нельзя. Сейчас Ратибор воюет за волхва, за язычников, за деньги, не имея личных мотивов. А потеряв Марью, станет мстить. Учитывая его силу и умение, он может уничтожить всю дружину. А в том, что Ратибор это сделает, Вышата, пообщавшись с воином, уже не сомневался. Стало быть, надо выкрасть его девку и надежно спрятать. Ратибору, понятное дело, сообщить. Хочешь, чтобы она к тебе вернулась, – сиди в избе, отшатнись от волхва. Или вообще из города уйди, слово дав, что никогда сюда не вернешься. Девка эта воеводе не нужна, таких вокруг полно. А эта уж больно худа, одни глазищи в пол-лица.

Воевода подошел к воротам детинца и бухнул в них кулаком. Сверху, с башни, раздался голос караульного:

– Кого в полночный час принесло?

– Это я, Вышата.

Воевода отступил на несколько шагов, чтобы караульные смогли его рассмотреть при свете факелов.

– Ты же сам велел ворота никому не открывать!

– Я что, по-твоему, никто? Ну-ка, живо отопри! Где ты врага увидел?

Загремел тяжелый дубовый брус, одна створка ворот приоткрылась, и воевода прошел в арку башни. Ворота тут же заперли.

– Нешто я паук какой, чтобы по веревкам на стены лазать? – в сердцах бросил воевода. Но действиями караульного он был доволен. А главное – настроение у него было отличным.

Времени для выработки плана мало, спать не придется – надо подобрать помощников, но похищение вполне осуществимо. И тогда Ратибор подчинится его, Вышаты, воле, а волхв потеряет опору, поддержку. Воевода еще попляшет на его костях. Тогда к моменту возвращения князя бунт вполне удастся подавить и получить благодарность князя – и не только словесную.

Воевода потер руки, довольный открывающимися перспективами.

Пройдя в свою избу, он вызвал через караульного двух дружинников из особо приближенных – не за лизоблюдство приблизил, а за достоинства воинские. Эти люди неоднократно были проверены в походах и боях, отличались смелостью, смекалкой и воинскими умениями.

– Дело тайное, и если оно не выгорит, не сносить мне головы! – начал воевода разговор. – Поэтому язык держите за зубами и даже лучшим друзьям – ни намека, ни полсловечка.

Дружинники кивнули.

– Речь пойдет о Ратиборе. Надеюсь, вы слышали о нем и видели его в бою. Долговязый такой, с ним рядом волхв завсегда.

– Убить надо? – не удержался один из воинов.

– А сможешь? Боюсь, что твою шкуру он быстрее продырявит, дурья твоя башка. Я его вблизи видел, в бою – силен необычайно, быстр и ловок. Сеть голыми руками порвал, как будто она из гнилых ниток, а не из прочных веревок сплетена. Нет, действовать тоньше будем. Задумка у меня есть. Утром Ратибор к волхву пойдет. Борг сначала народ возмущать примется, вот тут и надо действовать.

– Затесаться в толпу и ножом в спину ударить? – вскочил один из воинов. – Так разорвут нас потом…

– Сядь, наберись терпения. У тебя что, шило в заднице? – осадил его Вышата. – План таков: переодеваемся, как холопы – рубахи поношенные, порты. Из оружия только нож, да и то на крайний случай. Найдите мешок большой и крепкий, да проверьте – не гнилой ли? Кляп из тряпок приготовьте. Нам надо наступить на больную мозоль этого Ратибора. Есть у него то ли невеста, то ли сестра, а вполне может быть, что это супружница с ним проживает. Как Ратибор утром уйдет, мы ее скрадем тайно – и в мешок. В детинец доставим тайным ходом, чтобы видаков не было.

– А где поместим? В воинской избе нельзя, дружинники проболтаются.

– Ее видеть никто не должен! У меня в избе, на поверхе, комнатка есть – без окна, вроде амбара малого. Вот вы двое караульными при ней будете. Поесть принести, по нужде вывести. Но предупреждаю сразу: пальцем тронете – сам на кол посажу! А вы меня знаете, мое слово твердое.

– А потом что?

– Не твоего ума дело, князь на то есть! – отрезал воевода.

Дружинники согласились – они не видели в плане воеводы никакой опасности. Эко дело – девицу выкрасть! Да для троих здоровенных мужиков – плевое дело!

– Подожди, Вышата! Мы же не знаем, где она обитает!

– Сам с вами пойду, дело не терпит. К тому же оно тайное, знаем только мы трое. А теперь подберите себе одежду и мешок. После третьих петухов ждите меня у крыльца избы.

Дружинники вышли. Для чего воеводе какая-то девка, они не поняли. Обменять ее на кого-то собирается? Так вроде в дружине потерь пленными нет. Ох, мутит воевода! Но их дело маленькое – исполнить. Если что не так, воеводе отвечать перед князем.

Одежда подходящая у воинов была. Выходили они в ней иной раз рыбку половить – не пропитания ради, а удовольствия для. С мешком хуже – где его ночью взять? И дружинники, переодевшись и прихватив мелочь, спустились на веревке со стен детинца и отправились на торг – он не пустовал никогда.

Приехав из деревень на подводах с товаром и не успев за день его распродать, крестьяне и ремесленники зачастую ночевали здесь же, поскольку им было жалко денег на постоялый двор. Тут же отирались сомнительные личности – пили брагу, дрались, играли в кости, продажные девки предлагали свои услуги.

На дружинников здесь смотрели косо – наголо обритые головы, стать и выправка выдавали в них воинов. Бродяги и нищие попробовали было изгнать воинов, драку устроили, но были биты и ретировались.

У одного из продавцов деревянных игрушек им удалось купить искомый мешок. Большой, прочный, хотя и не новый. Тут же у торговца тканями купили по бросовой цене обрезков льняных для кляпа.

– Давай еще веревку купим, на всякий случай – вдруг заартачится, дергаться будет? – предложил один из воинов.

Они купили веревку и уже в детинце порезали ее на куски – руки связать, ноги. Успели часок вздремнуть, когда на востоке стал сереть горизонт, захлопали крыльями, закричали петухи.

Утром время определяли по петухам, днем – по положению солнца. Жили не торопясь, плюс-минус час – не время.

Воины похрустели сухарями под соленую рыбу, умылись и подошли к крыльцу избы воеводы. Вскорости и он вышел.

Воины узнали своего военачальника не сразу: в одежде смерда, без брони и оружия воевода выглядел, как приезжий из села в город на заработки. Единственное, что выдавало троицу, – сапоги. Короткие, добротные, из бычьей кожи и с каблуками – селяне такой обувки не имели.

– Идем! – молвил воевода.

Пока еще не рассвело полностью, они спустились со стены на веревке.

Вышата шел к избе Ратибора уверенно, зрительную память он имел отличную.

Вся троица залегла в конце улицы, в овражке. Воевода наблюдал сам, дружинники вздремнули.

Жители улицы постепенно просыпались. Вот подвода со двора выехала, из другой избы коробейник вышел, дед гусей выгнал пастись.

В овраге заросли, сумрачно, сыровато, полно комаров и слепней, пребольно жалящих. Однако терпения воинам было не занимать, и они все-таки дождались, когда Ратибор вышел со своего двора. Ошибиться было невозможно – рост, размах плеча, два меча на поясе. И провожала его, стоя у калитки, девушка.

Воевода проводил Ратибора взглядом и злорадно ухмыльнулся: будет тебе сюрприз, долговязый!

Те из жителей, что имели в городе дела, ушли, и улица опустела.

Воевода толкнул ногой ближнего воина, Ефима:

– Просыпайтесь, лежебоки! Четвертый двор от угла по правую руку. Запоры на калитке и воротах прочные, вышибить тяжело.

– А на фига? Забор невысокий, мы через него перемахнем и девку свяжем. А как выходить будем, изнутри калитку откроем, – предложил Ефим.

– Тогда действуйте, а я отсюда понаблюдаю. Если что не так пойдет, сигнал подам – кукушкой покричу.

– Откель в городе кукушка? – задал вопрос Ефим.

– Не умничай! Филинов в городе тоже нет. А петухом – так они в каждом дворе есть, вдруг настоящий в ответ вскричит?

Воины дружно поднялись. У Ефима топорщилась рубаха от спрятанного под ней сложенного мешка, и воевода, глядя на него, невольно усмехнулся.

Парни отсчитали двор, остановились и осмотрелись. Прохожих не было. Один быстро пригнулся, второй моментом на него забрался, уселся на забор и протянул руку. Первый ухватился за нее, вскарабкался; минута – и они оба уже во дворе.

Воевода порадовался: выучка и тренировка – его заслуга.

От забора до избы – десяток шагов, воины ступали тихо и услышали, как из-за угла раздался плеск воды, тихое пение. Воины сориентировались, прошли мимо открытой двери и выглянули из-за угла: Марья стирала в корыте белье и что-то тихо напевала.

Ефим достал из-под рубахи мешок, второй воин – два куска веревки и кляп. Ефим кивнул, и оба разом они кинулись на девушку.

Обернувшись на топот, Марья и испугаться не успела, как Ефим зажал ей рот сильной рукой. Второй воин связал ноги, потом достал нож и поднес к глазам девушки:

– Веди себя тихо, и тебе не причинят вреда. Поняла? Крикнешь – получишь по башке.

Марья кивнула.

Ефим затолкал ей в рот кляп, второй воин связал руки, сверху надели мешок. Тот, который связывал, подхватил мешок с девушкой на плечо.

– Ха, да в ней весу нет, меньше, чем у барана!

– Тс! Поговори мне!

Ефим прошел вперед, открыл калитку и выглянул. Улица была пустынна, только за кустом на краю оврага мелькала голова воеводы.

– Выходи, я калитку прикрою.

Ефим прикрыл калитку за воином с живым грузом. Открытая, она бросилась бы в глаза случайному прохожему, а им надо было уйти как можно дальше незамеченными.

Из оврага тотчас выбрался воевода. Он шел первым и вел свою группу с добычей по окраинам, кружным путем. Потом по-хозяйски толкнул калитку одного из дворов, и все быстро зашли во двор.

Дружинники переглянулись: изба была старой, на крыше – солома, крыльцо скособочено. Да и сама изба едва ли не по маленькие оконца вросла в землю. Чего тут воеводе делать?

Однако из избы вышел крепкого вида мужик с мощными, как у кожемяки, руками. Волосы длинные, до плеч – прическа явно не воинская. Он приветливо поздоровался с воинами и воеводой.

– Али нужда какая? – спросил он воеводу.

– Без нее не пришли бы. Ход нужен.

Парень остро взглянул на воинов с мешком – достойны ли тайну знать? Но они пришли с воеводой, и он кивнул:

– Идемте.

Зашли в избу – внутри она выглядела значительно лучше.

Парень откинул люк подпола, угольком из печи зажег лучину, а от нее – два масляных светильника. Один светильник вручил воеводе, второй – Ефиму.

– Воевода, дальше ты сам знаешь.

Воевода дал знак воинам – стоять, и сам спустился по лестнице. Раздался какой-то шум, щелчок, и из проема люка сразу потянуло сквозняком.

Показался воевода.

– Ефим, спускайся, поможешь мешок принять.

Воин спустился и принял поданный мешок с живым грузом – девушка задергала ногами. При скудном свете масляных светильников Ефим увидел выложенные бревнами стенки подвала и откинутую в сторону железную дверь, за которой зиял мрак. Ефим повел плечами: жутковато в подземелье лезть, но надо.

– Ты со светильником, потому иди первым, – услышал он голос воеводы. – За тобой – Мироня с мешком, а я дверь затворю.

Едва все вошли под низкие каменные своды, как воевода закрыл дверь и нажал на рычаг сбоку. Раздался металлический щелчок, и воевода удовлетворенно кивнул:

– Пропусти меня вперед. Тут ловушки есть для непрошеных гостей, как бы в беду не попасть.

У воинов по спине пробежал холодок. Слышали они краем уха о подземном ходе, но видеть его своими глазами им не приходилось никогда. Ход этот позволял в случае осады выбраться из детинца гонцу, добраться до Владимира и привести с собой помощь. Да мало ли – князю спастись в случае опасности.

Ход был низкий и узкий, два человека едва ли могли разойтись, да и то бочком. Стены и полукруглый свод были выложены булыжником на извести – прочно, надежно, хотя и влажновато, то и дело со свода срывались капли влаги и падали на воинов.

Через сотню шагов воевода остановился, постучал согнутым пальцем по камням справа, и, обнаружив искомый, вдавил его внутрь.

– Быстро проходим!

Когда они прошли десяток шагов, сзади раздался щелчок, и шедший последним Ефим обернулся. В двух шагах от него зияла длинная и глубокая яма, из нее торчали заостренные дубовые колья. Ефим поежился: упади на такие – вмиг пронзят.

Ход делал несколько поворотов, пол то слегка опускался, то поднимался.

Воевода остановился снова, воины замерли.

– Смотрите вниз, подсвечивайте себе. Тут проволока натянута, так не заденьте, если хотите жить.

С величайшей осторожностью, боясь дышать, воины перешагнули едва видимое препятствие, и Ефим спросил:

– А что было бы, если бы кто-то из нас ее задел?

– Сейчас сам увидишь.

Ход через несколько шагов делал поворот, и здесь находился стреломет. Он был солидный, с железными дугами плеч, а стрела по размеру не уступала сулице – метательному копью. Располагался стреломет на уровне живота, и спастись от огромной стрелы было невозможно даже пригнувшись, а силы его хватило бы даже на то, чтобы пронзить несколько человек.

У воинов волосы дыбом встали. Воистину – подземное царство дьявола, человеку тут делать нечего.

Ход начал подниматься, и ратники оказались перед железной дверью, смазанной от ржавчины маслом.

Воевода нажал рычаг, дверь со щелчком отворилась, и воинам ударил в глаза солнечный свет. Все зажмурились.

– Светильники задуйте, не ровен час – пожар устроите.

Воины задули светильники и осмотрелись. Они оказались в боковом приделе маленькой домовой церкви. В ней было пусто, доступ сюда имели избранные.

– Забудьте дорогу! – посоветовал воевода. – Забыли? А теперь почистите одежду.

Мироня осторожно положил на каменный пол мешок, распрямился, взглянул на своих спутников и вдруг неожиданно принялся хохотать, хлопая себя ладонями по ляжкам. Ефим удивился: с чего бы это смеяться? Но когда увидел воеводу и Мироню, сам залился смехом до колик в животе. На голове и одежде у них – пыль, паутина, и выглядят как черти из преисподней.

– Хватит ржать, яко жеребцы! – остановил воинов воевода.

Кое-как они почистились, прочихались от пыли – не следовало привлекать к себе внимание окружающих неопрятным видом.

Бочком-бочком дружинники прошли до избы воеводы и зашли внутрь.

Воевода шумно выдохнул – затея удалась!

Не снимая с девушки мешка, ее подняли на второй этаж, называемый поверхом, и поместили в комнату. Только здесь с нее сняли мешок, развязали путы на руках и ногах и вытащили изо рта кляп.

Марья вначале зажмурилась от дневного света, но потом открыла глаза, оглядела своих похитителей и узнала воеводу.

– Так-то ты ответил на вчерашнее гостеприимство! – и неожиданно для всех влепила воеводе пощечину.

Воины замерли. Они знали крутой нрав воеводы и думали – не выдержит, взорвется гневом Вышата. Но ничего не произошло.

– Встаньте за дверью. Головой за нее отвечаете! – приказал воевода.

Воины вышли, прикрыли дверь, и девушка осталась одна.

Вышата же спустился в трапезную, налил себе вина из кувшина в большой бронзовый кубок, выпил залпом и уселся в кресло: теперь надо было подумать, что делать дальше.