Глава 12. Прощай, «Эйлер»
Май, 2622 г.
Остров Среда, архипелаг Буровского
Планета Грозный, система Секунда
– Ну как, дозвонилась? – Полюбопытствовал Григорий, вырастая за спиной у Афины. В руках он сжимал автоматический охотничий карабин «Сайга–2600».
– Какие–то помехи мешают… Только бы с Сашей всё в порядке было… Только бы ничего не случилось!
– Дай–ка послушать, – потребовал Григорий. И, спустя полминуты, сделал заключение:
– Для помех слишком упорядоченная модуляция… Скорее похоже на речь… У тебя «Сигурд» есть?
– Ну есть где–то, – Афина порылась в карманах своего походного рюкзачка и извлекла на свет популярный среди серьезных людей универсальный переводчик.
Григорий, само собой, попробовал пустить шипение через «Сигурд». Но к немалому своему удивлению, результата не получил!
«Неопознанный язык внеземного происхождения. Пожалуйста, обновите свои лингвистические базы», – извинительно бормотал «Сигурд».
– У тебя базы давно не обновлялись? – Спросил Григорий.
– Ну… Года три, наверное, уже… Собственно, со дня покупки, – пожала плечами Афина.
Григорий уже был готов пуститься в пространные рассуждения человека сверхаккуратного и сверхметодичного о том, что регулярные обновления баз данных очень–очень важны, что их отсутствие фактически девальвирует пользу устройства, а также о том, что за три года земляне могли открыть не менее десятка новых языков, и так, оно, конечно, и случилось бы через несколько секунд, если бы оглушительный треск ломающихся мангровых деревьев не приковал его внимание к вещам более насущным, нежели чтение моралей.
Афина громко завизжала – так пронзительно умела визжать только она.
Покачиваясь на трех удивительно тонких для своей длины конечностях, над мангровой рощей возвышался элегантный синий гигант.
Его туловище (или, может, было бы правильнее сказать «центральная гондола»?) сразу же вызвало у Афины послеобеденные гастрономические ассоциации с лангустом. Тот же почерк природы, та же бугорчатая кираса, те же усы–удилища!
Гигант был многорук словно индийский бог Шива. Но его конечности крепились к туловищу не как человеческие руки к плечевому поясу, а скорее как спицы гигантского колеса к ступице…
Афина присмотрелась… Синий гигант представлялся неописуемо странным даже ее видавшим разное глазам биолога!
Синий ходячий лангуст–шива был высотой с дачную водонапорную башню.
Три его конечности держали огромный дымящийся обломок, напоминающий по форме индейскую пирогу. (Четыре таких «пироги», составленные вместе, и задавали основу геометрии того летательного аппарата, который Афина назвала для себя «ёлочной игрушкой».)
А четвертая конечность, увенчанная черной блестящей сферой, ползла вдоль дымящегося обломка, будто бы сканируя его.
Из этого Григорий с Афиной сделали ошибочный вывод, что инопланетный пилот полностью поглощен изучением обломка своего флуггера. Они не приняли во внимание, что еще две конечности с такими же точно черными шарами, прошуршав в кронах манговых деревьев, сориентировались прямо на «Эйлер».
В следующий миг инопланетянин прыгнул.
Он определенно воспользовался для этого не только мускульной силой пружинящих конечностей, но и импульсом какого–то двигателя – впрочем, бесшумного и не выдающего себя ни огнем, ни дымом.
Инопланетянин разом преодолел расстояние до берега и оказался… совсем близко!
Афина вновь закричала от страха и зажмурила глаза.
А Григорий, которому кричать не позволяли пол и военный билет, вскинул «Сайгу» к плечу и нажал на спусковой крючок.
Верным было это решение или ошибочным – как знать…
Ударившись о синий панцирь инопланетянина, пули с жужжанием ушли на рикошет.
«Сайга» выстрелила вновь – Григорием двигала присущая его характеру методичность. Есть ли толк, нет ли, если уж начал – продолжай.
Гигант помедлил, словно бы о чем–то интимном размышляя, а затем взмахнул гибкой как змея конечностью и… выбил из рук Григория оружие!
Ученые супруги в отчаянии переглянулись.
Лица обоих были перекошены гримасами ужаса.
– Бежим! – Скомандовал Григорий.
Не оглядываясь, они взлетели вверх по трапу.
Едва переступив комингс гермодвери, Григорий рывком втянул Афину внутрь шлюзовой камеры и ударил кулаком по оранжевому рычагу экстренной блокировки.
Хлопнули пиропатроны.
Питоном зашипел воздух высокого давления.
Двухтонная плита гильотиной рухнула вниз.
– Он хотел нас убить! Ты видел?!! – Всхлипнула Афина.
– Если бы он хотел нас убить, радость моя, он бы нас определенно уже убил, – рассудительно возразил Григорий.
– Я замужем за занудой, – нашла в себе силы улыбнуться Афина.
– За реалистом! И как реалист я тебе говорю: сейчас мы должны разделиться.
– Что–о?!! – Красивые глаза Афины округлились.
– Разделиться, – твердо повторил Григорий. – Ты идешь в грузовой отсек, там находишь ящик с гранатометом, этот ящик открываешь, достаешь гранатомет и внимательно читаешь инструкцию. А я в это время постараюсь взлететь.
– Постой… Но в том случае, если ты благополучно взлетишь, гранатомет нам не понадобится. Ведь так?
– Так–то так… Зато если не взлечу – станет последней надеждой.
– Как–то всё мрачно.
– Мрачно будет, если ты гранатомет не найдешь.
Они разошлись – каждый в свою сторону.
Афина со всех ног неслась по гулкому осевому коридору.
Григорий, которому бежать было ближе, с маху плюхнулся в кресло первого пилота и сразу включил всё, до чего мог дотянуться – даже кофеварку и освещение бардачка второго пилота.
Бодро затарахтели вентиляторы, топливные насосы втолкнули в тракт ДТ–фабрикатора первые четыре ведра дейтерия и трития.
«Эйлер» готовился к взлету по экстренному протоколу.
Это означало, что уже через две минуты на нижнюю группу дюз будет подано зажигание.
Но и синий инопланетянин не медлил.
Как показали Григорию камеры бокового обзора, шива в синем панцире, вооружившись парой страховидных серебристых бластеров, четырьмя свободными конечностями ввинчивал в их казенные части черные шланги. Вид этой амуниции не предвещал ровным счетом ничего вегетарианского…
Предусмотрительно отойдя на два своих гигантских шага назад, инопланетянин выстрелил. Карминно–красная вспышка облизнула борт «Эйлера». Заверещал парсер.
– Аварийная тревога! Потеря герметичности четвертого отсека! Целостность обшивки нарушена, оценочная площадь повреждений два квадратных метра!
Не обращая внимание на это печальное сообщение, Григорий закричал в рацию:
– Афина! Любимая! Если ты меня слышишь, постарайся где–нибудь спрятаться! Сейчас я приду за тобой!
Григорий отменил взлет – всё равно парсер не допустил бы запуска двигателей при негерметичном корпусе – и, отстегнув фиксирующие ремни пилота, со всех ног бросился в корму.
«Эх, надо было сматываться отсюда вместе со всеми», – промелькнуло у него в голове.
Инопланетянин выстрелил еще трижды.
Григорий уже не видел этого. Но знал, что означает это адское шипение.
Григорий Болотов не считал себя храбрецом. И когда его отец–генерал после возвращения Григория со срочной службы предложил ему всерьез вступить на военную стезю, он с негодованием отверг это предложение как нелепое. «Я настоящий трус, папа! Тут не о чем говорить!» – кричал Григорий отцу, глухо ворчащему про семейные традиции.
Никаким особенным трусом он, конечно, не был. Просто очень уж любил математику и тишину кабинета. Но вот когда синий инопланетянин начал жечь обшивку его драгоценного «Эйлера», Григорий вдруг почувствовал, что питает к чужаку настоящую ненависть полноценного бойца–десантника и готов голыми руками оторвать нахалу его синюю башку. Надо же, какая скотина! Да знает ли он, этот синий, сколько «Эйлер» стоит? И вообще, в каких это инопланетных законах написано, что можно ломиться в чужой звездолет?! Пугать чужих жен?!
В общем, кровь Григория бурлила от адреналина. И если бы отец–генерал увидел в эти минуты своего сына, он бы не сдержал улыбки законной гордости…
На крыльях новообретенной воинственности Григорий влетел в грузовой отсек, озаренный тревожным мерцанием аварийных ламп.
Он сразу же приметил Афину.
Та вжалась в противоположный Григорию угол просторного ангара, плотно заставленный контейнерами и кварцитовыми аквариумами с аридотевтидами (Григорию не верилось, что они ловили их всего–навсего перед этим рассветом. Казалось – трое суток назад!)
В руках у Афины был красный топор с пожарного стенда.
Лицо ее, мокрое от пота, было одновременно и свирепым, и прекрасным особой неолитической красотой.
– Если тебя такую сфотографировать, получится неплохая проба для плаката «Не зовите Русь к топору», – пошутил Григорий.
Однако Афине было не до шуток.
– Тише! – Отрывисто бросила она. – Он уже ломится сюда!
Григорий кивнул, лихорадочно озираясь: где же этот чертов гранатомет?!
Оказалось, оружие находилось в одном шаге от него. Григорий – как будто полжизни только тем и занимался – с легкостью отбросил защелки, открыл крышку и вытащил тяжеленную трубу на свет божий.
– Сим победиши! – Провозгласил он, потрясая добытым.
При виде гранатомета Афина приободрилась. Она отставила топор и принялась приглаживать взъерошенные волосы – пряди–синусоиды летели в разные стороны, словно змеи на голове мифологической Медузы Горгоны…
Стоило Афине закончить с прической, как легкая дюралевая переборка, служащая правой стеной транспортного отсека, была пробита кирасой инопланетянина.
Вслед за тараном в отсек проникли три конечности.
Они взмыли к потолку и обвили балки поперечного набора.
Вжжж–ик – и инопланетянин, ловко подтянувшись, влетел внутрь, а еще через мгновение он с неожиданной грацией приземлился на палубу в центре транспортного отсека.
– Твою ж мать! – Впечатлился Григорий.
Гранатомет в его руках сейчас был не опаснее дубины. Потому что миролюбивый математик совершенно не представлял себе как заставить эту запечатанную с двух сторон трубу изрыгнуть смерть в непрошеного гостя.
Увы, времени учиться не было.
Ягну вскинул оба своих бластера.
Жерло одного нацелилось на Афину. Другого – на Григория.
– Гришенька, прощай, – вздохнула Афина. – Хотя за мною много ухаживали, в моей жизни был только один мужчина. И это ты.
Григорий как раз думал, что бы ей такого, с оттенком высшей нежности и надежды ответить, когда во внезапно наступившей мертвенной тишине прозвучали… русские слова!
– Это… Мои… Отцы… Мои… Отцы… Здесь…
Слова были произнесены невероятным для человека тембром, с недоумочными интонациями синтезирующей голос кибернетической системы.
– Парсер, что ли, с ума сошел? – Пробормотал Григорий.
– Это он, – Афина глазами указала на синего инопланетянина. – Он говорит.
Григорий тотчас принял на себя роль переговорщика.
– Какие отцы? Какие отцы, друг? – Громко и отчетливо спросил он.
– Вот… Мои… Отцы… – сказал инопланетянин.
С этими словами он протянул две конечности и обвил ими аквариумы с аридотевтидами.
– Они… Уходить… С… Я… – прокомментировал он свои дальнейшие действия.
А действия были эксцентричными.
Он спрятал оба бластера в ниши, открывшиеся в панцире под его синим брюхом.
Затем всеми четырьмя свободными конечностями инопланетянин принялся, демонстрируя изумительную ловкость и сноровку, освобождать аквариумы с аридотевтидами от креплений «Эйлера» и собирать их в два просторных поддона из–под аэротранспортабельных контейнеров.
В итоге он стал похож на повара с двумя подносами.
Однако ноша оказалась непосильна даже для такого молодчика.
Ему пришлось плавно опустить брюхо на палубу и продолжить перемещаться ползком, отталкиваясь от пола тремя ходильными конечностями.
– Кажется, я начинаю понимать смысл простонародного выражения «пердячим паром», – вполголоса сказал Григорий.
– Неужели он вот так возьмет и уйдет? – Растерянно спросила Афина. – И ничего нам больше не скажет?
– Я, откровенно признаюсь, не заплачу, если он возьмет – и так вот уйдет, – сказал Григорий, с тревогой наблюдая за пятящимся к пролому гостем.
Чтобы не злить ползуна, а то вдруг передумает, Григорий застыл истуканом. Вышло настолько естественно, что ему на макушку села бабочка, расцветкой похожая на вечернюю газету.
Григорий не знал, что это и был тот самый перевязанный парусник, которого Афина якобы собиралась ловить для коллекции профессора Христианского…
Тем временем инопланетный пилот зацепился болтающимися черными шлангами бластеров за разорванные двутавровые балки и… забуксовал!
Чтобы освободиться, ему пришлось выставить поддоны с аквариумами в проход и развернуться на сто восемьдесят градусов. Впервые за всё время инопланетянин показал им спину!
Григорий, имевший возможность наконец краем глаза прочесть инструкцию на казеннике гранатомета, медленно и нерешительно поднял оружие к груди.
«Стрелять или не стрелять? – Читалось на его лице. – Вот в чем вопрос!»
Когда Афина осознала его намерение, лицо ее побледнело, а губы искривились возмущенной скобкой.
– Ни в коем случае! Даже не думай об этом! Немедленно прекрати! Человек нам поверил! – Возмущенно шипела она. – Доверился нашей порядочности!
– Да какой же он «человек»? – Возразил Григорий, хотя в его голосе и слышались виноватые нотки – вероломство было чуждо его характеру. – И не человек вовсе! Он… кстати, милая, а как называется вид, к которому принадлежит инопланетянин? Ты ведь должна знать!
Апелляция к субличности «ученый» мгновенно отвлекла Афину от проблем прикладной этики.
– Я так думаю, перед нами те самые секретные существа ягну, о которых упоминала Александра.
– Ягну? – Пробормотал Григорий. – Ты мне не говорила. Название какое–то странное… Интересно, детенышей ягнятами зовут? – Он нервно подмигнул Афине.
В этот миг инопланетянин, который наконец–то высвободился из ловушки, вновь обернулся к ним своим «лицом», точнее, передом кирасы с шипами, и громко сказал:
– Человек… Ягну… Вместе… Они… Мир.
– Дружба–мир, гони сувенир! – С дураковатой приветливостью помахал ему Григорий.
– Давай, до свиданья! – Афина тоже взмахнула рукой, но эдак прощально.
Ни Григорий, ни Афина еще не успели задуматься, на каком же летательном аппарате покинет архипелаг Буровского сбитый паладин ягну (а это был, конечно, он – к слову, его этот вопрос тоже должен был бы волновать), как обстоятельства вновь изменились.
Вращаясь палым осенним листом, на «Эйлер» падал из поднебесья давешний «гриф» – верткая и агрессивная машина смерти.
Через несколько мгновений воинственный инопланетянин обрушил на корабль землян всю ярость своих скорострельных рентгеновских лазеров.
Лопнула от взрывного перегрева носовая посадочная опора.
Брызнули бронестекла пилотской кабины.
Вязанкой хвороста полыхнула итальянская мебель кают–компании.
Надсадно застонала, запричитала пожарная сигнализация. Зашипели насосы хладагента и нагнетатели пирофорной пены. Но, увы, почти сразу умолкли – следующий лазерный залп разрушил пожарные магистрали.
Спасаясь от клубов дыма, Афина с Григорием выбежали на коралловый песок пляжа.
Хотя это было чертовски некстати, Афина неожиданно умиротворенным голосом сказала:
– Это как в том анекдоте. У Рабиновича спросили, верит ли он в конец света. «Нет, не верю, но таки наблюдаю!»
Григорий вымученно улыбнулся.
– Мы с тобой сейчас как два Рабиновича…
Тяжело дыша, они огляделись.
Афина была вооружена полюбившимся ей пожарным топором, Григорий – гранатометом.
А вот пилот ягну, в отличие от них, решил освободить конечности. Когда Афине хватило любознательности заинтересоваться его судьбой, он как раз обстоятельно расставлял аквариумы с аридотевтидами полукружием позади себя.
Воздушный пират, только что беспощадно расстрелявший «Эйлер», вышел из своего безумного штопора над самой землей.
Он причесал крылом языки рвущегося из «Эйлера» пламени и…
…Несомненно, имей джипс–гребешок дело с любым образцом земной техники, пусть даже сверхбыстрой зениткой «Кистень», он отпраздновал бы победу. Однако ему противостоял четырехсотлетний паладин расы ягну, любимец патриархов–навигаторов, несравненный Гексахлоран Второй!
Отследив перемещение проклятого отступника по микроколебаниям воздуха, паладин экстраполировал его траекторию, выхватил свои позитронные бластеры и прицелился в упрежденную точку.
Мириады частичек антиматерии, прянувших навстречу врагу, вскрыли роговой экзоскелет отступника за микросекунду до того, как тот обрушил свою рентгеновскую рапиру на Гексахлорана Второго.
Напоенная злобой двадцатиметровая костяная расческа, разбрызгивая фонтаны кирпично–охряной крови, рухнула прямо на паладина.
Но синяя кираса выдержала! Все аквариумы с аридотевтидами тоже уцелели, что было даже удивительней. Несколько из них кеглями разлетелись в стороны, но песок пляжа не дал им разбиться!
Однако со стороны Афине показалось, что ягну убит. Она даже испытала нечто, похожее на жалость.
О том, что упавший на него противник тоже является огромным живым существом, заключенным в летающий биоэкзоскелет, она, конечно, не подозревала. Афина полагала, что ягну удалось сбить флуггер каких–то нехороших ВКС, клонских, что ли, а пилот этого флуггера ну, само собой, погиб… Правда, и ягну погиб… Короче, все умерли.
Поэтому когда джипс, обнажив свою устрашающую плоть (точно огромный кусок гнилого мяса, перевитый зелеными нитями тины), вылез из дымящихся обломков экзоскелета, Афина онемела от ужаса.
Новый инопланетянин был похож на огромного голожаберного моллюска, чья бабушка в девичестве согрешила с кальмаром.
Как и подобает хищным голожаберным моллюскам, инопланетянин мускулистой лентой обвил поверженного паладина. С навевающим ужас скрежетом его внешний желудок натянулся на синюю кирасу и, введя в действие полосы роговой ткани, принялся распиливать ее.
– Он его сейчас живьем сожрет! – Воскликнул Афина.
– Ну и что? Ты предлагаешь мне заплакать? – Сардонически осведомился Григорий.
– Милый, я тебя уверяю, что когда этот голожаберный схарчит нашего синего, он примется за нас!
– С чего ты взяла? Может, мы ему тоже понравимся, как и синему? Установим второй за день инопланетный контакт, войдем в историю…
– Да как бы не посмертно! Не забывай, этот летучий хищник поджег наш «Эйлер». А вот синий нам, считай, ничего плохого не сделал… Ну почти.
И тут до Григория дошло. Эта. Тварь. Спалила. Его. Звездолет.
Эту страшную правду подсознанию удавалось прятать от него все предыдущие пятьдесят секунд!
Но теперь, когда Афина произнесла ее вслух…
Глаза Григория налились кровью, в мышцах вскипел креатин.
Он выхватил у Афины топор и с ревом обиженного мамонта бросился к дерущимся чужакам.
Подбежав к голожаберному кошмару, Григорий изо всех сил рубанул его по спине, расчерченной пунктиром нервных узлов.
Хлынула кирпичного цвета кровь, имеющая неописуемо отвратительный запах.
Раненый инопланетянин оставил в покое поверженного ягну и, неожиданно быстро сгруппировавшись, изготовился к броску вслед за предусмотрительно убегающим Григорием.
Однако впиться в плоть теплокровного землянина ему было не суждено.
Воспользовавшись секундной передышкой, паладин подтянул к себе за шланг оброненный бластер и выстрелил. Половина восьмиметрового туловища чужака осыпалась обугленными клочьями.
Еще выстрел! И еще!
Паладин ягну так ненавидел проклятого отступника–джипса, что не успокоился, пока от того на песке не осталась куча пепла.
Смердело так, будто взорвался гальюн круизного лайнера «Россия».
