Глава 12
Зачем? Зачем он это делал? Я долго думал после над случившимся, и пришёл к выводу: испытание силы было лишь поводом. Нас ломали. Они пробовали – насколько нас хватит, насколько мы управляемы и безопасны. Государство не может допустить в своём теле настолько неконтролируемых и опасных существ. Мутантов. Да, омоложение выгодно, да, мутанты для армии – это хорошо. Но насколько они могут подчиняться? Будут ли они безопасны, притом, что у них нет сдерживающих факторов в виде идеологической составляющей. Ну, наплевать нам было на всю эту идеологию и на всё то, что годами, десятилетиями вбивали в головы людей в этой стране! А это опасно. А если мы захотим изменить существующую власть? Физически устранив руководство страны?
Тут и начинает пониматься эта фраза полковника о том, что мы ходим по ниточке. Он честно предупредил меня о существующем порядке вещей. То, что говорят мне в лицо – о сотрудничестве – это ничего не значит. Спецслужбы – они могут сказать что хотят, сделать что хотят, прикрываясь лозунгом о государственной необходимости. Читай – по желанию высших руководителей, управляющих этой службой. Верить им нельзя ни в коем случае. Шла 'разведка боем'. Убедившись, что добиться чего-нибудь обычными средствами невозможно, они пошли другим путём.
Полковник? Зачем он приоткрылся? Не знаю. Может ему стало нас жалко, а может, скорее всего, он привнёс фактор неопределённости, чтобы посмотреть – что будет. Или – не хотел потерять ценные кадры из-за нашей неуправляемости. Одно было ясно – мы должны были постоянно показывать, что смирились с нашей участью подопытных кроликов и лекарей, и не помышляем ни о каких самостоятельных действиях. Иначе…что должно было быть иначе – я не хотел думать. Много крови, много смертей и непредсказуемый результат. Верно сказал полковник – я не всесилен. А бросить своих женщин и своих подчинённых я бы не смог – умер бы рядом с ними. 'Русские своих на войне не бросают' – сказал один персонаж старого фильма.
Василиса слегка улыбалась, глядя на идущего к ней здоровенного парня, бицепсы которого рвали футболку. Я знал, что сейчас будет и не завидовал парню. Если Василиса закончила трансформацию – она сейчас его порвёт. Если не закончила, и ей достанется на орехи – порву его я. За то, что навредил моей женщине. И будь что будет! А порву ли? Почему я так уверен? Он же настоящий боец, подготовленный, а я кто? Вася Кольцов? Парень с окраины? Почему-то был уверен, что я сильнее – в глубине души знал, что так и будет. Давно уже не задумываюсь – откуда чего всплывает в моей голове, где память грифона, а где моя. Может неправильно? Надо попробовать разделить две сущности? Но это было бы всё равно, как разделить человека на две половинки. Будут эти половинки жить? Нет, конечно. Так и моя личность теперь неотделима от личности грифона. Я – грифон!
– Ну, чего застыл! Атакуй! – сердито прикрикнул полковник, глядя на на застывшего в нерешительности бойца. Тот нанёс быстрый удар, целясь в плечо Василисы, и несомненно удивился, встретив лишь воздух.
Если вспомнить волка, который ловит в воздухе муху, легко и непринуждённо, становится понятно, почему спецназовец никак не мог попасть в девушку, вроде мы не прилагающую никаких усилий для уклонения от ударов. А оборотень обычно был гораздо быстрее и сильнее волка. Помню, как нас однажды вызвали к дебоширу, погонявшему свою семью – оборотню. Так вот – совершенно официальное требование в таких случаях не подходить к хулигану-оборотню. Взять его всё равно невозможно. Средство только два – или валить его сонным заклинанием, химикатами, или же убивать. Расстреливать издалека. Тогда мы проникли через балкон, и Семёныч завалил его сонным заклятием. Иначе бы…и то он успел поставить фингал Коле, будучи при этом пьяным вдребезину.
Это представление с Василисой продолжалось минуты две, и напоминало 'ката', танец-бой в восточных единоборствах. Спецназовцы уже начали посмеиваться, глядя на этот 'танец', боец, пытавшийся достать Василису покраснел от злости, и покрылся испариной от беспрерывных попыток достать 'мишень' – когда партнёрша сама прекратила этот фарс.
Удар рукой в скулу (ладонью!)был таким незаметным и таким оглушительным, что все замерли с открытыми ртами. Голова бойца мотнулась, глаза закатились и он с грохотом рухнул на пол, пустив тонкую струйку слюны их уголка рта.
Полковник озабоченно проверил пульс упавшего, и коротко кивнул головой:
– Нормально. Жить будет. Достаточно. Теперь – Иван. Ограничений никаких. Правил никаких. Вы должны уронить его. А ты должен уронить их. По возможности – не убивая. Но если кто-то кого-то убьёт – никаких репрессий по этому поводу не будет. Это ясно? Если ясно – начали. Все, разом!
На меня двинулись оставшиеся на ногах здоровые парни – их было пять человек, среди них и те, кого потрепал Пётр. Они уже полностью оклемались и встали на ноги, горя желанием отомстить за своё поражение.
Меня начала захлёстывать тёмная волна. Боевой грифон, сидевший глубоко внутри, требовал выхода, требовал, чтобы я позволил ему убить всех этих людей, опрометчиво решивших посостязаться с ним в силе и ловкости. Я находился на грани потери своей воли, и лишь громадным напряжением воли удерживал себя от того, чтобы не превратиться в четырёхногую боевую машину, более всего приспособленную для боя. Раньше со мной такого не было. Обычно– накрыло – очнулся – вокруг трупы. Аминь! Что там происходило, как я их рвал – да кто знает? Кроме покойников. Но сейчас…сейчас я решил держать себя под контролем. Не показывать своё истинное лицо. Или, скорее – клюв. Для них я мутант с паранормальными способностями, чудовищно ловкий и сильный, обладающий магическими способностями. Вот таким я и останусь в их памяти. По крайней мере – на ближайшие месяцы. Или годы. Вот только надо побить этих пятерых, и…
Кулак, прилетавший в лицо, я встретил открытой ладонью – не знаю, почему. Наверное – так было надо. Вероятно, этому человеку показалось, что он ударил в бетонную стену. Хруст, вскрик, сломанное запястье. Один готов.
Второго , одним молниеносным движением, ухватил за предплечье и шваркнул, как щенка о стену, находившуюся в пяти метрах от меня. Он пролетел по воздуху это расстояние и ударился о стену со звуком, будто кто-то взял автомобильную покрышку и со всего маха врезал ей о пол. И этот готов.
Трое оставшихся почему-то медлили, и летели на меня со всех сторон вытаращив глаза, как ненормальные. Их рты застыли в яростном крике, но движения были очень, очень медленными. Понадобилось всего лишь чуть-чуть отшатнуться в сторону, схватить двух за шеи и воткнуть лоб-в-лоб. Надеюсь, что их черепа выдержали.
Не успели они упасть на пол, как я перегнулся через их падающие тела, и резко ударил кулаком в сердце последнего, оставшегося на ногах, с неудовольствием заметив, что грудная клетка этого человека прогнулась, и неприятно хрустнула. Всё закончилось.
Странно. Очень странно. Мои спутники, полковник – всё застыло, как будто я смотрел остановившийся ролик в интернете – застывшие фигуры, застывшие лица, с выражениями удивления, страха и торжества – в зависимости от того, на чём лице это было написано.
Интересно – пришло мне в голову – я что, умею управлять временем? То есть – я могу остановить время? Или ускорять процессы в своём теле настолько, что весь окружающий мир кажется мне стоящим на месте? Ну-ка!
Я представил, что весь мир застыл – вообще застыл – и действительно, всё окружающее превратилось в застывшую декорацию. Статуи падающих людей, удивлённо смотрящий на происходящее полковник, Василиса, с радостным восторгом взирающая на бойню, Маша, довольно улыбающаяся, Сергей, иронично ухмылявшийся, как будто знал, чем это кончится. Пётр, с лёгким страхом и удивлением наблюдающий за происходящим.
Все стояли – муляжи людей, декорации к огромной пьесе, под названием жизнь.
Я сделал быстрый шаг вперёд – шагать было почему-то трудно, мышцы ног протестовали, кости как будто скрипели на каждом шагу, но так-то было вполне комфортно передвигаться – если не особенно стараться ускорить движения.
Подошёл к полковнику, и не удержавшись, выдал ему великолепный щелбан в лоб. Ощущение – будто я врезал в стальную балку. Палец заболел. Интересно – что потом будет со лбом гэбэшника. Чертыхнулся про себя – забыл, ведь меня точно снимают! А потом посмотрят в замедленной съёмке…тьфу, чёрт! Не надо было этих экспериментов! И уж тем более щелбана…как пацан. Да ладно – поезд ушёл. Теперь они знают, что я могу ускоряться в десятки, а может в сотни раз. Ну и чёрт с ними. Больше ценить будут. Посмотрел на парней, падающих на пол – они так и висели в воздухе, как подвешенные на нитках. Прикинул – по моим ощущениям я находился в состоянии ускорения уже минут пять. Сколько ещё смогу тут удержаться?
Ответ получил тут же, секунд через тридцать: началось с того, что заболели мышцы ног и рук. Просто их заломило, до судорог. Затем навалилась усталость, такая, будто я весь день таскал железо в тренажёрном зале, а потом всю ночь кувыркался с подружкой. Слабость, испарина, даже небольшая трясучка. Заболела голова, а перед глазами заплясали золотистые искорки, и тут же мысль: 'Болван! Больше минуты в 'Ускорении Фаральфа' никто не может находиться! Ты сдохнешь, если не отпустишь время!'
И я отпустил. Пошатнулся, но удержался на ногах, облегчённо услышав удар тел бойцов о пол, радостные крики моих спутников, чертыхание полковника, прижавшего ко лбу правую руку и с недоверием смотревшего на меня. (Потом у него сиял великолепный синячина, но он так никогда ни слова не сказал мне по поводу этого инцидента)
Мышцы у меня дрожали от напряжения, в голову билась кровь, и её толчки я ощущал где-то в затылке, руки слегка дрожали, а ещё – я страшно хотел есть. Просто до визга. С детства не испытывал такого голода.
Полковник задумчиво кивнул головой, потерев лоб, потом шагнул к лежащему на полу парню, которого я ударил в грудь. Тот не шевелился, и похоже, что он был мёртв. Серов пощупал пульс, потом обернулся ко мне:
– Можешь что-то сделать?
Я подошёл к лежащему, незаметно утихомиривая трясущиеся руки, и громко сказал:
– Все отошли! Все!
Потом устроил парня поудобнее рядом с двумя другими, лежащими рядом и начал читать заклинание, больше не отвлекаясь ни на что. Заклинание оздоровления – то, что подталкивало организм высвобождать свои внутренние ресурсы и восстанавливаться.
Через пять минут парень начал дышать, синее лицо порозовело, а те, что лежали рядом, уже стали подниматься – сели, и недоумённо обвели взглядами окружающих:
– Что…тут случилось? – спросил один из них, недоумённо поглядывая на стоящих рядом людей, и на меня, стряхивающего со штанов пылинки.
– Чего-чего…вырубил он тебя. И меня – ворчливо сказал второй боец, поднимаясь с пола – такого я никогда не видал. Интересно – как называется эта борьба? Скорость – нечеловеческая!
Я не ответил и прошёл к тому парню, которого в самом начале метнул о стену. Тот так и лежал недвижимый, как труп. Увы – каковым, собственно и являлся. Я ничего не мог для него сделать. При ударе о стену он свернул себе шею. Печально…
Впрочем, полковник, в отличие от меня, был абсолютно доволен происшедшим. Он чуть не мурлыкал, глядя на нас, и что-то прикидывал себе в голове. Затем, отдав распоряжение убрать труп и приказав бойцам разойтись, он повёл нас в свой кабинет, где и усадил перед собой, внимательно разглядывая, как необычные объекты кунсткамеры.
– Ну что же, я увидел то, что хотел. Я удовлетворён.
– А я нет – перебил я этого живодёра – в результате ваших действий погиб человек! Вас совесть не гложет?
– Ни в малейшей степени. Кроме того, стоит заметить, что не в результате моих действий он погиб – твоих действий. Можно было с ним и понежнее. Но не расстраивайся – они знали, на что идут. И знали, что могут погибнуть на службе. Так что…хватит рефлексий.
– Не хватит! – упрямо сказал я, глядя в упор на полковника – в дальнейшем, я отказываюсь выполнять такие распоряжения. Сегодняшний экзамен был совершенно не нужным! Мы не собираемся выступать в качестве убийц, боевиков или чего-то подобного! Какого чёрта вы устроили это представление?!
– Вы будете выполнять те приказы, которые вам дадут. Я тебе ясно пояснил по этому поводу. Что касается сегодняшних исследований – я очень доволен тем, что вы сегодня продемонстрировали. Вы, трое. Надеюсь, что те мутанты, которых мы произведён с помощью вашей крови будут обладать не менее замечательными способностями, чем у вас. Всё! Закрыли этот вопрос! Вы сработали так как надо, и я доволен. Я доложу руководству, что вы делаете то, что положено. Кстати сказать – сегодня вы продемонстрировали и свои врачебные способности. Это замечательно. Завтра будет предоставлен первый пациент из числа тех, кого нужно омолодить. Итак, задача такова: вы должны омолодить человека, а потом сделать ему лицо, похожее на лицо самого себя, только в том возрасте, с которого вы начали омоложение. Коряво сказал, да? Но этот вопрос уже поднимался ранее, относительно Брежнева. Вы прекрасно помните, уверен. Омолаживаете, и делаете лицо. Всё.
– А магические ингредиенты? Без них ничего не выйдет.
– А всё уже готово. Списки этих предметов у нас есть, сотрудники уже добывают нужное. Под жёстким контролем. Так что не сомневайтесь – ошибок не будет. Сейчас вы отправляетесь домой, отдыхать. Ваш автомобиль стоит у подъезда, ключи от него лежат на столе в квартире. Как и сберегательная книжка с вашими деньгами. Вам, парни – предоставляются квартиры, двухкомнатные, как вы и желали. Вот ключи и ордера – полковник открыл стол и достал синие бумажки, в которых были вписаны фамилии Сергея и Петра – вот паспорта на ваши имена, где стоит ваша прописка. А это трудовые книжки, где указано место вашей работы и должность. Вот ведомость – распишитесь. Вам полагается по триста рублей подъёмных. Видите – государство умеет ценить тех, кто на него работает. Расписывайтесь, и я выдам вам деньги.
Домой ехали молча. Ребят – Серёгу и Петра отвезли на их квартиры в другом автомобиле, так что ехали втроём (Не считая охранника и водителя). Молчали. Говорить не хотелось. Меня всё ещё слегка потрясывало, как от долгого голодания, хотя нас и накормили в столовой воинской части, так что есть пока я вроде не хотел. Девчонки сидели притихшие, думали о чём-то о своём.
Уже когда подъезжали к дому, Василиса подняла глаза и тихо шепнула:
– А ты уверен, что всё будет хорошо?
Смешной вопрос. Если бы мне и в самом деле было смешно. Что я мог ответить?
– Конечно. Всё идёт нормально! – как будто сам я был уверен в этом хоть на микрон.
– Вань, так хорошо с тобой… – Маша прижалась к моему боку и сопела тёплым воздухом в плечо. Я поёжился – мурашки пробежали по телу, щекотно – и она слегка отодвинулась.
– Я так переживала вчера, когда ты с Василисой…а потом подумала, и решила – хоть как, хоть с кем – лишь бы оставался со мной. Делай что хочешь, только будь со мной.
– Ты как себя чувствуешь? Не тошнит по утрам? Слабость, головокружение?
– Ты знаешь – как ни странно – ничего подобного. Видимо, это связано с тем, что я мутантка, да? Многие на этом сроке просто помирают от тошноты. А я и мясо ем, и кофе пью – никаких проблем! Странно… Я помню, как вынашивала ребёнка – меня полоскало, как из лейки. Даже посмотреть на мясо не могла. Ела только кашки и кисели.
– Ничего странного. Твой организм более вынослив, чем организм обычного человека. У нас об этом каждый ребёнок знает. Ты менее подвержена болезням, ты легче выздоравливаешь, если заболеешь, раны быстрее заживают. Так что всё в порядке.
– А я не уродливая стала? Я тебя привлекаю, как женщина?
– Хммм…а разве я двадцать минут назад этого не доказал?
– Доказать-то доказал…но… как-то без страсти…как будто не хочешь меня.
– Глупенькая – я тебя берегу! И не дай бог – выкидыш будет, осторожнее надо. А ты меня привлекаешь, и даже очень. К сведению – как-то делали опрос среди мужчин, так вот беременные женщины вызывают у большинства мужиков очень сильный сексуальный позыв. Кажутся очень привлекательными. Вероятно это связано с тем, что в такой женщине мужчина подсознательно видит тут самку, с которой хотел бы произвести потомство. Которая может это сделать. То есть качественную, привлекательную самку. Мы же все по сути своей животные, только начавшие немного думать. И кроме того – ты – нимфа. Нимфа, даже если не включает свой Зов – подсознательно воздействует на окружающих и кажется всем очень привлекательной и обаятельной. Тебе очень повезло – нимф не так уж и много в нашем мире. Это нечастая мутация. Впрочем – как и оборотни.
– А ты – нечастая мутация? У вас в мире много таких магов как ты? Или нет?
– Нет. Таких больше нет. Не забывай – я ведь грифон…
Мы полежали, помолчали, я рассеянно гладил выпуклый животик Маши – он был ещё небольшим и вправду очень привлекательным. Потом она, неожиданно, сказала:
– А я плакала вчера ночью. Я слышала, как вы с Василисой тут любились. Я встала, подкралась к двери, и всё подслушала. И в щелку поглядела. А потом плакала. И она сейчас наверное плачет…
– И не плачу! – неожиданно раздался голос Василисы – просто мне стало тоскливо, и я решила посидеть с вами. Можно?
Дверь скрипнула, и стройная фигурка моей второй половинки обрисовалась в дверном проёме.
– Подслушивала? – прыснула со смеху Маша
– Ну не так чтобы подслушивала…но слушала! – хихикнула Василиса – тоскливо одной, правда! Возьмите в компанию, а?
– Иди к нам. Ложись справа. Ага, вот так. Ваня не против, правда?
– Вообще-то – нет – растерянно ответил я – как вижу, вы за спиной у меня спелись?
– Да куда деваться – пожала плечами Василиса и облегчённо вздохнула, прижимаясь к моему плечу, и зажимая мою руку у себя между ног, как дети зажимают плюшевого мишку или куклу, чтобы не расставаться с любимой игрушкой – есть ситуация: один мужчина, и две женщины. Каждая любит его, и не очень любит конкурентку. Если они начнут свару – ничем хорошим это не кончится. Решение: договориться и принять всё так, как оно есть. Так что…вот так.
– Да, Вань…куда деваться? Да и Василиса мне уже как сестра. Мы сейчас как на фронте, в тылу врага – нам нельзя ругаться. Мы с ней поговорили, и договорились, что будем всё решать мирно. А тебя на всех нас хватит – не сотрёшься. Вот только других баб мы не допустим! Всех поубиваем!
– Ага! – радостно вторила Василиса с другого бока и ещё крепче зажала мою руку. Было такое впечатление, как если бы моя рука попала в тиски. Крепка моя жена.
– А чего это вдруг вы про других баб? – удивился я – вроде бы я никогда не давал повода усомниться в моей верности…
– Хе хе хе… – ехидно рассмеялись обе жены и затихли на кровати.
– Чего хехе-то? – рассердился я – что, таскался по бабам? Заглядывался на всех встречных-поперечных?
– Ну…таскаться не таскался, а на медсестру сегодня заглядывался! На сисьски её! Видела, Маш, как он в разрез халата ей заглядывал, когда она у него кровь брала?! Бесстыдный! А та-то, сучка, так в вертит возле него задом, так и вертит!
– Ага, видела, я чуть не воткнула ей шприц в задницу! Сучка крашенная! У неё волосы крашеные, а ты ей в сиськи заглядываешь!
– Во-первых не вижу связи между крашенными волосами и невозможностью глядеть на чьи-то там сисьскки, во-вторых мне тогда было ни до чего – терпеть не могу уколов, взятий крови и всякого такого медицинского действа, а в-третьих – вы что хотели, чтобы я не на баб, а на мужиков заглядывался? У меня была нормальная мужская реакция на хорошенькую женщину. А правда, медсестра была миленькая?
– Шшшшш…– зашипели мои женщины, как две змеи, и стали тормошить, щипать и пихать меня в бока, наказывая за распутность и дурные помыслы – каковых, впрочем, у меня и не было. Зачем мне какие-то бабы, при двух красотках-жёнах, каких во всём мире-то не найдётся – такие они красивые!
Мои 'красотки', услышав это, сменили гнев на милость, и стали меня целовать, чем привели в смятение:
– Эй, перестаньте! Я же не железный! Прекратите безобразие! Я не удержусь, сейчас кое-кого…
И я не удержался. Впрочем – всё прошло просто замечательно. По-семейному, так сказать. Не знаю, как там всяким султанам живётся в их гаремах. Но мне было очень хорошо. Очень. Впрочем – моим жёнам тоже.
Потом они спали, они спали, раскинувшись на кровати, как две обнажённые грации, а я лежал без сна, раздумывая о том, как жить дальше.
Завтрашний день покажет – могу ли я обмануть этих людей. У меня были очень большие сомнения. Эти люди – второе имя им – лицемерие, ложь, обман, интрига. Куда мне, против спецслужб, погрязших в интригах и лжи? Смогу ли я противостоять целому аппарату КГБ? Смогу ли обмануть лжецов? А ведь придётся.
А что дальше? Ведь я собираюсь на себя взвалить управление страной. Смогу ли? Кстати – а с чего я взял, что буду управлять страной? Зачем мне это? Не буду. Я всего лишь подскажу, как правильно сделать. Как правильно управлять этой страной. Нет – опять не так. Я покажу им путь, по которому надо идти. Мессия? Тихо захихикал про себя – мессия – Вася! Ну кто бы мог подумать? И тут же остановился : а что смешного? Ну что смешного в том, что судьба, или бог, дали мне возможность сделать мир чуть-чуть совершеннее. Ну кто сможет отказаться от такой возможности? Кто сможет отказаться от роли Мессии? Я не смогу. Просто потому, что вижу – могу реально помочь людям. Конечно, я нормальный циник, как и все молодые люди моего возраста и моего времени, но…есть что-то такое у меня в душе, что не позволяет остаться в стороне, если реально могу помочь людям и спасти миллионы жизней. А ещё – любопытство! Что будет – если…? Зуд демиурга, строителя миров.
А будет нелегко. Сегодня смотрели телевизор – ничего понять не могли, что происходит в стране. Опять 'Лебединое озеро', опять какая-то классическая музыка и хороводы. Что делается – понять невозможно. Нам никто не докладывает о настоящем положении дел, а из газет и телевизионных передач это понять нельзя. Надо будет попробовать расспросить о положении в стране у Серова – если он захочет нам рассказать. А почему нет? Мы всё равно дали подписку о неразглашении государственной тайны, за нами следят, с иностранцами мы контактов не имеем – не замазаны общением с буржуазными наймитами и шпионами. Завтра расспрошу как следует. А сейчас – спать. Спать! Сегодня много потрудился…хммм…и не только в постели.
– Давай я тебе чаю подолью? Бутербродик? Рубашка у тебя что-то плохо выглажена. Василька, это ты гладила! Смотри, Ванечка мятый! Тебя чего, не учили гладить?
– Не учили! У нас прислуга была! И вообще – какого чёрта мы сами готовим и сами всё убираем?! Что, у нас денег нет, что ли? – Василиса раскраснелась от злости и чуть не шипела. Маша наоборот была благостной и весёлой.
Сегодняшним утром они были слегка усталыми, довольными – пока Маша не заставила Василису гладить рубаху. Та долго и матерно выражалась (было слыхать даже через две комнаты), потом принесла что-то мятое, местами глаженное.
– Так-то да – зачем вам руки портить? – согласно кивнул я, набивая рот бутербродом с колбасой – прифлуфу фсять и фсё!
– Васенька, не говори с набитым ртом – подавишься! – невозмутимо ответила Маша, а я закашлялся, покраснев и выпустив слёзы из глаз.
– Вот видишь?! А если бы не крошка, а целый кусок? И откачивай тебя!
Я прокашлялся, вытер слёзы и со смехом заметил:
– Это из-за тебя подавился. Смешно стало. Ты как моя мама – она мне всегда запрещала говорить с набитым ртом. Только она не врач, а учительница.
– Хорошая профессия. Хочу познакомиться с твоей мамой. Умная женщина, сразу видно.
Я опять раскашлялся, и откашлявшись, сказал:
– Представляю: 'Мама, познакомься – это мои жёны. Они беременны твоими внуками. Скоро ты станешь дважды бабушкой!' Представляю её лицо… Одна жена нимфа, другая оборотень. Сын – грифон.
– Мда…интересно – захихикала Василиса – я представляю, если бы моя мама увидела нашу компанию! И это при её болезненном отношении к статусности, к месту в обществе. Так-то в нашем мире уже давно свобода нравов, даже слишком уж свобода, но наша семейка это нечто такое…
– Да ничего такого! – махнула рукой Маша – мне лично плевать на то, что говорят за спиной. Мы любим нашего мужа, у нас будут дети, будущее обеспечено – да плюй ты на это дело. Не переживай.
– Вообще-то я и плюю – немного раздосадовано ответила Василиса – я что, сказала, что переживаю по этому поводу? Да пошли они все к чёрту. Кстати, Вась, как тебе понравилось наше вчерашнее представление?
– Ты про какое? – невозмутимо ответил я, прихлёбывая чай.
– Уж не про постель – это точно – хихикнула Василиса – про наше испытание. Или как там его назвать.
– Отлично. Что ещё сказать? Прекрасно. Когда мне спину прикрывают две такие боевитые жены – я могу не опасаться, что кто-нибудь воткнёт нож в спину. Кроме этих самых жён.
– Тебе не стыдно? – укоризненно сказала Маша – говорить такие слова! Обижать нас!
– Вась, ты правда, чего-то не по делу понёс – надула губы Василиса – это как мы тебе нож в спину воткнём? Почему? Зачем?
– Ну мало ли…увидите красивого, бравого военного в аксельбантах, якорях и влюбитесь в него. А Ваську пошлёте нахрен. А чтобы не мешал – горло ему перерезать.
– Тьфу! Он стебается, Маш! Вась, ну как не стыдно?! Мы взаправду, а ты стебаешься над нами!
– Издевается, да? – нахмурилась Маша – а давай его защекочем? До смерти?! И потом пойдём искать военного с якорем и аксельбантом!
– Давай. Ну, Васька, держись! – эти две мегеры подступили ко мне с обоих сторон, опрокинули меня на пол и уселись сверху:
– Попался! Болтун! Подлец! На медсестёр зенки пялишь, а мы – нож в спину?! Негодник! Дай я укушу его за одно место! Снимай с него штаны!
– Эй, эй, только не это! Некогда! Перестаньте! Не дамся! Бесстыдницы!
– Эй, прекратите свой свальный грех! – послышался знакомый смеющийся голос и в гостиную вошёл Сергей, из-за плеча которого выглядывал Пётр – а впрочем – может возьмёте в компанию? Я люблю всякие извращения, особенно групповые!
– Я и не сомневалась в том, что ты изврат! – заявила Василиса, вставая с меня и приглаживая волосы – откуда у тебя ключ, как вы вошли?
– Ну как откуда, не смеши – Вася дал, запасной ключ. Мало ли что тут случится – чтобы мы могли к вам войти. И вообще – вроде не чужие. Кто вам спину-то прикроет, если что?
Девушки стали хохотать. Сергей непонимающе переводил глаза с одной на другую, потом недоумённо спросил:
– А я чего такого смешного сказал?
– Не обращай внимания –ответил я, натягивая штаны прямо на полу – это у нас разговор тут был. За жизнь. Вот его отголоски.
– Вижу, какие отголоски – с интересом сказал Сергей, косясь на поправляющую мини-юбку Василису – и когда у меня отголоски начнутся? На танцульки сходить, что ли? Шеф, ты должен выделить нам бабла для поддержания здоровья – мы пойдём девок снимать. Ты же не хочешь, чтобы мы от воздержания стали импотентами? И хуже того – заболели простатитом?
– Болтун! – фыркнула Маша – Вась, ты где его подобрал? В лечебнице для маньяков?
– Что значит – подобрал?! Даже обидно! Я был захвачен этим злым магом в результате его нападения на сотрудников правоохранительных органов. И теперь служу этому Чёрному Властелину!
– Тьфу, как гадко сказал – фыркнул я – садитесь завтракать. Только быстро. Нам сегодня ехать омоложивать какую-то мумию фараона. Так что – когда будем обедать – неясно.
– Завтракать? Это всегда пожалуйста. Завтракать – это правильно. Вся сила от завтрака! – запричитал Сергей, усаживаясь за сто и тут же отхреначивая здоровенный шмат копчёной грудинки и пристраивая его на кусок батона.
– Судя по тебе – ты вообще никогда не завтракаешь – ехидно заметила Василиса
– Это ещё почему? – Сергей перестал жевать и подозрительно покосился на мою благоверную.
– А потому, что сил у тебя нет никаких! Вообще! Если бы Вася тебя не вылечил, сейчас бы ты ходил с великолепным фингалом в пол-лица. Задохлик!
– Я – задохлик?! Да по сравнению…
– С кем? С кем – по сравнению?! – ехидно переспросила Василиса – может с тобой на руках потягаемся? Узнаем, кто из нас задохлик?
– Да ну тебя… – отмахнулся Сергей – я головой работаю, а не кулаками – с Петькой вон тягайся. Петь, не соглашайся – она тебя уложит! Я знаю что такое оборотни. Кстати, Вась, а нельзя и меня как-то мутировать? А чего – вы все такие крутые, а я как лох педальный !
– Серёг – вкратчиво сказала Василиса – заразить магией можно двумя способами. Через половой акт – через передачу спермы, и вливанием крови…
– На первый способ не согласен! Даже не упрашивайте! Нет вам моего согласия! – невозмутимо ответил Сергей, прожёвывая кусок торта – а кровью можно как-то?
– Хмм…ты знаешь, а наверное – можно – после раздумья сказал я, роясь в памяти – да, можно! Нужно сделать надрез на твоей коже, до мяса, и мясо слегка подрезать, чтобы вирусы как следует вошли вовнутрь, прижилась колония. Или бактерии – чёрт его знает. Так и не определили – как это и что. В общем – делается ямка, и туда заливается немного крови. Вот ты и заражён. Что-то вроде мегапрививки. Кстати, между нам говоря – ни черта у них с заражением добровольцев не выйдет – я вспомнил. Нужна живая кровь, не более минуты срока, как она покинула тело. Обломались они с мутантами.
– Скажешь им? – задумчиво спросила Маша, катая хлебный шарик в руке.
– Хмм…скажу…попозже. Когда сами убедятся, что не получается. Нечего им так сразу всё вываливать – пусть помучаются, осознают нашу ценность.
– Молодец, шеф! – одобрительно заметил Сергей – жёсткий барыга! Конкретный! Мы с тобой в портянках от Версаче будем ходить!
– А что такое 'версаче' – не поняла Маша – это что, организация, которая портянки делает?
– Нет – ухмыльнулась Василиса – это…хммм..в общем будет такой дом мод. Очень известный и дорогой. Все женщины будут пищать от него. А 'портянки от Версаче' – это уже Серёгино изобретение. Он известный болтун.
– Ничего подобного! – парировал Сергей – кино такое есть, старое. Комедия. Вот это оттуда. Как-нибудь, когда вернёмся, я вам покажу это кино. Ухохочетесь!
– Вернёмся…когда это мы вернёмся – с грустью протянула Василиса – может и никогда.
– А мне здесь нравится! – жизнерадостно сказал Сергей, и потянулся, с хрустом суставов в плечах – жрачки – море! Бабло есть. Баб – найдём. Уважение, почёт, машины. Все вокруг лохи – мы же знаем будущее, так что всегда можем обстряпать так, что будем на коне. Кстати, шеф – всё-таки, как насчёт заражения магией? Ну чего тебе стоит?
– Хммм…да так-то ничего – пожал я плечами – а Пётр тоже хочет?
– Хочу – кивнул головой боец, аккуратно намазывая маслом булочку (ОН отличался невероятной, просто патологической аккуратностью, это даже мои женщины заметили и сообщили мне, как бы укоряя за разбросанные носки и штаны)
– Хорошо. Готовьте нож, готовьте предплечье. Девчонки – принесите тазик – сейчас тут будет грязно. Боли не боитесь?
– Боюсь, конечно! Что я, маньяк? Я не наслаждаюсь болью! А куда деваться – Сергей закатал рукав и с тоской поглядел на руку – а потом вылечишь?
– Нет. Сразу нельзя. Придётся походить с повязкой дня три. Маш, найди там бинты– есть у нас? Ага. Тащи. И вату – тампон сделаем.
– Вась, а времени хватит? – с тревогой осведомилась Василиса – ты не забыл – нам к одиннадцати часам, заниматься омоложением?
– Помню. Это недолго. Сейчас ребят почикаем, и поедем. Ну что, готовы к страданиям? А что – любите кататься, любите и саночки возить! Кто первый?
– Пусть Петька. Я пока погляжу – малодушно заявил Сергей и уселся верхом на стул, лицом к спинке.
Петр коротко кивнул головой, я взял бутылку водки, плеснул ему на предплечье, потёр, затем протёр 'Столичной экспортной' тёмное лезвие ножа – Маша уже прокалила его на огне – и решительно взял бойца за руку, воткнул лезвие в мышцу, поведя вниз, к запястью. Кровь брызнула ручьём – распахал я ему не слабо. Резко запахло железом, а Василиса издала какой-то булькающий звук и отвернулась:
– Не могу смотреть на это! Никогда бы не стала врачом!
– Маш, держи его руку, возьми тампон – будешь промакивать, пока я не скажу – хватит. Ага, вот так. Ну, теперь моя очередь.
Я скривился и резанул себе по запястью. Обожгло резкой болью, закапала кровь, быстро прекращая своё истечение. Я резанул ещё и подставил руку над развёрстой раной Петра. Несколько капель кровь упали на обнажённую, порезанную мышцу, и я решил, что этого хватит:
– Завязывай, всё! Бинтами! Серёга, давай – ты!
– А я вроде как и передумал…да ладно, ладно, иду! Ой! Больно как! Ой, зараза, как болит…капай, капай скорее! Истеку кровью у вас на руках, вот тогда узнаете, каким я был хорошим человеком, а поздно будет! Не так туго – рука отсохнет! Оххх…каакие муки…
– Ну что ты причитаешь, как баба? – рассердилась Василиса – терпи! Ты же мужик! Боец!
– Тебе хорошо…у вас, оборотней, болевой порог выше раза в три! А у нас, людей нежной душевной организации…
– Тьфу! Это ты-то человек нежной душевной организации?! – расхохоталась Василиса – ментяра! Да ты дубовый, как бревно!
– Вот видите? – страдальчески обратился к нам Сергей – это результат плохой работы агитационного отдела министерства внутренних дел! Нет бы внедрять в головы обывателей образ хорошего полицейского, защитники, охранителя, друга семьи – а они не работают! Телевидение показывает только плохих полицейских – этот взятку взял, это напоролся и пострелял банкиров – туда им и дорога! Ненавижу ростовщиков! А мы ведь другие…в основной массе. Мы хорошие!
– Это ты-то 'друг семьи' – если только соседской. Когда муж в плавании. – захохотала Василиса – знаем, как вы работаете.
– Странно – зачем милиционеров назвали полицейскими? – недоумённо спросила Маша – такое нехорошее слово – 'полицейский'. Сразу вспоминаются жандармы… 'Чипполино' опять же. А во время войны – полицаи, которые расстреливали наших партизан, убивали жителей! Ужасно! Зачем надо было переименовывать?
– Ты не понимаешь, Машуль – усмехнувшись ответила Василиса – сразу видно – ты не из нашего времени. Во-первых распил денег, которые пойдут на переименование – таблички всякие, надписи на машинах, форма опять же – представляешь, сколько тут денег крутится? Сколько хапнули при этом? У нас – чего не коснёшься, какая проблема возникла – сразу ищи – кто деньги попёр. Обязательно попёрли. У вас бы уже расстреляли половину, а у нас…
– Да и у нас прут – что ты думаешь, тут все такие честные? – махнула рукой Маша – спроси Васю, как мы обслуживали областное руководства города. Они как сыр в масле катаются, живут во дворцах. Думаешь – на зарплату?
– А ещё – продолжила Василиса – загадили имя 'милиционер', и решили, что надо теперь начать с ноля. Выковывать образ правильного мента-полицейского. Только ещё хуже вышло. Такой же мент, только теперь называется полицейским. Да плевать. Что есть, то есть.
– Да ладно…совсем уж меня вывозили в грязи – сморщился Сергей – Вася вон тоже полицейский, так чего его не полощете?
– Васечка наш умница, молодец! Не трогай грязными лапами наше чудо! – Василиса и Маша обняли меня с дуух сторон, и в глубине души у меня разлилось тёплое чувство – это ли не счастье? 'Тихое счастье! Спите, усталые воины!' Откуда это? А! – сказка древняя. Садко, по-моему. Птица счастья там такая была. Усыпляла. А нам спать некогда, нам бежать нужно.
– Везёт же людям! – завистливо вздохнул Сергей – на кого-то красотки пачками вешаются, а кто-то по помойкам пропитание добывает…
– Ты-то – по помойкам? Всю грудинку сожрал! И куда влезает-то?!
– У меня мозг интенсивно работает – парировал Сергей – он сжигает топливо. И вообще – мой мозг говорит мне – нас давно дожидается внизу автомобиль. И если мы опоздаем…
– Да, да, ребята! Побежали! – я вскочил с места и пошёл к двери, поправляя на ходу мятую рубашку. Мы так и не успели её как следует отгладить. И правда – надо прислугу нанять. Денег у нас море – чего жаться? Кухарку и домработницу. Надо Серову сказать – пусть найдёт кого-нибудь. Само собой – пришлют агентов, подслушивать и подглядывать. Особенно после того, как я каждый вечер регулярно уничтожаю установленные ими жучки. Но что сделаешь? Даже если бы мы сами нашли прислугу, они бы их завербовали. Так чего время зря тратить на поиски?
– Вы все – останьтесь здесь! – Серов внимательно осмотрел нашу пёструю компанию, задержавшись взглядом на рубашке Сергея, на которой угадывалась повязка. Я мысленно сплюнул – ну зараза! Сказал же – опусти рукава как следует! Какого чёрта он их поддёрнул вверх?! Сергей поймал мой злой взгляд и виновато потупил глаза. Потом с ним поговорю.
– Иван – со мной.
Полковник вышел из комнаты и быстро пошёл по коридору, как шарик ртути, катящийся по тропинке. Я успевал за ним лишь благодаря длинным ногам. Шустрый, дедок, однако. Впрочем – дедком назвать его язык бы не повернулся. Странная личность. Нечеловеческая какая-то. Мне ли это говорить? – усмехнулся про себя.
Кабинет, с кушеткой, столом посредине, окон нет – освещение от ламп наверху. Что-то вроде осмотровой. Только покомфортнее.
– Сиди тут, жди. Сейчас я приду с человеком. Он очень важная персона, учти это. Язык свой придерживай.
– Я тоже важная персона. Ему тоже язык придерживать? – невинно осведомился я.
– Вот об этом я говорю. Когда-нибудь твой язык доведёт тебя до беды…
Полковник снова вышел, и наступила тишина, не прерываемая ничем. Стены были такие толстые, что с улицы, или из соседних комнат не доносилось ни звука. Полная звукоизоляция. В таких комнатах хорошо расстреливать – почему-то подумалось мне, и невольный холодок прошёл по спине. Потом в ушах начало звенеть. Ну это понятно – я читал о подобном. Мозг, которому не хватает внешних раздражителей, поступающей информации, начинает восполнять это сам. И тогда слышатся звон, жужжание, голоса. И тогда люди говорят, что слышат потусторонний мир.
Сколько продолжалось моё ожидание – не знаю. Наверное, недолго – минут семь, может десять. Наконец, дверь распахнулась, в и неё вошёл человек лет под семьдесят, или постарше. Высоколобый, седой, с глубоко запавшими глазами. Под глазами мешки – похоже, что его здоровье оставляет желать лучшего.
Он внимательно осмотрел меня сверху донизу – я даже не попытался встать – чего ради? Это для них он супервип, а для меня просто пациент, старый человек, задавленный болезнями и проблемами. Помню, что жить ему осталось не так уж и долго. Судя по тому, что я знал о руководителях государства, жизнь у них была бурная во всех отношениях. И довольно-таки нездоровая.
– Это ты? – спросил он с лёгким сарказмом.
– Это я – ответил я ему в тон.
– Понятно. Серов меня уже предупредил, что ты штучка ещё та – человек усмехнулся, стал похож на простого пенсионера. Но я знал, что это один из могущественнейших людей страны. Не стоило обольщаться – человек, сорок лет пробывший во власти – что у него должно было остаться человеческого? Но при том при всём – он мне как-то понравился. Вот с первого взгляда понравился, и всё. Он не надувал щёк, не стал вопить что-то вроде: 'Встать, когда с тобой разговаривает подпоруч-чик!'
Мужчина уселся передо мной на стул, оглянулся на Серова, и мягко сказал:
– Оставь нас одних. Я хочу с ним просто поговорить.
Полковник кивнул, и тут же выскользнул за дверь. Мы остались вдвоём.
– Ты вправду колдун? – серьёзно спросил мужчина – и можешь вернуть молодость?
– Могу. Колдун. Вернее – маг.
– А тебе сколько лет? Ты молод, или стар?
– Мне двадцать с небольшим. Я маг с детства. Мутант.
– Говорят, ты прибыл из другого мира? Из паралелльного? Это правда?
– Правда. Чистая правда. У нас магия обычное дело. И у нас на сто лет больше, чем у вас. Примерно на сто.
– И что там? Как живут люди? Что делается? – интерес мужчины был таким неподдельным, даже жгучим, что я удивился – старик-то молод душой!
– Живут люди. Советского Союза давно нет. Развалился. Растащили на части – негодяи, которые влезли в руководство республик. Германия объединилась, стала единой. Наши оттуда ушли. Партий у нас не одна – десятки. Во главе России президент, выбираемый народом. Мы живы. Россия жива.
– Хоть Россия жива, и то хорошо – грустно усмехнулся мужчина и поднял на меня глаза – а ты не помнишь, сколько я прожил? Просто интересно.
– Не помню. Я плохо учил историю, да никому и не интересны деятели прошлого, руководители правительства страны, которой нет…уж простите за откровенность. У нас дети уже не знают, кто такой Ленин. И Сталин. Что там говорить…
– Обо мне – усмехнулся человек – ты никому не говори про то, что Советского Союза не будет. Может плохо кончится.
Он помолчал, и добавил:
– Интересно будет с тобой поговорить. Жаль, что ты так мало запомнил обо мне.
– Жаль. Помню только, что вам осталось лет пять – вроде как. Где-то читал. И ещё – что вы делали реформы, но вам не давали их делать. А ещё – что вы единственный были против введения войск в Афганистан. Вот, в общем-то, и всё, что помню о вас.
– А что там с Афганистаном? – живо заинтересовался человек – с ним случилось, почему войска?
В семьдесят девятом году Советский Союз должен был ввести войска в Афганистан. В помощь афганскому народу. Вернее – его правительству. Наши оставили там десятки тысяч погибших солдат, советских солдат, кучу денег, и ушли с позором. Всё политбюро поддержало введение войск, в том числе и Брежнев, а вы были против. Единственный.
– Брежнев…да, Брежнев. Жаль его. Но он тормозил реформы, не давал двигаться вперёд! Задушили, всё задушили! – мужчина так разволновался, что стукнул сухим кулаком по колену. Нам пришлось так поступить. Говорят, ты в тот момент был рядом и каким-то образом спасся.
– Да, было такое дело – пожал я плечами – ну, так что – будем омолаживаться?
– Приказ президента – омолодиться. Я ему слишком нужен и он боится меня потерять – пожал плечами человек (А ещё проверяет – что с тобой будет, и не превратишься ли ты в овощ – усмехнулся я про себя)
Мужчина заметил мою тонкую улыбку, и усмехнулся – похоже, он понял, что я понял.
– Будем, да. Итак – как это будет выглядеть? Ну – операция эта магическая? Ты будешь плясать с бубном, завывать? Или ещё как-то?
– Всё будет делаться в три этапа. Буду и завывать. Бубна только не обещаю. Хотя могу после окончания сплясать с бубном – за отдельную плату. И мне придётся взять у вас с поллитра крови. Это совершенно необходимо. В конце процедур, вы будете с телом двадцатилетнего парня, но с лицом, чуть помоложе нынешнего. Только без мешков и брылей. То же самое я хотел сделать с Брежневым, но не успел.
– Слышал. Потому его и убрали. Ты в этом виноват – косвенно, конечно. Не дай боже он, и его политбюро укрепились бы ещё не несколько десятков лет! Смерть реформам, смерть стране. Ну ладно, сейчас не о том. Ты мне понравился, и я тебе верю. Не требую от тебя всяких магических штучек в подтверждение умения колдовать – мне уже показывали некое, очень интересное кино. Так что, когда начнём?
– Как будете готовы. Я-то готов. Кровь надо будет взять перед третьим этапом, она не может храниться дольше получаса, теряет свойства, нужные для колдовства. А первый этап я могу проделать прямо сейчас – мне нужна лишь ваша капелька крови. Готовы начать?
– А что за первый этап? – настороженно спросил мужчина.
– Это подготовка вашего тела к магическому превращению. Без этого никак – организм изношенный, может не выдержать. Если готовы – давайте, пригласим медсестру, и она вас уколет в палец. Или я могу это сделать, сам. Дело нехитрое. Инструменты – вон они, руки – вот они, приступаем?
– Приступаем – усмехнулся человек, и протянул мне левую руку.
Я взял с блестящего подноса острую иглу, предназначенную для втыкания в палец, спирт, протёр палец мужчины и коротко, резко ткнул. Мужчина поморщился – понимаю, сам ненавижу эту процедуру. Тут, в медцентре, мне уже навтыкали в палец. И в вену. По самое не хочу. В наше время отбор делается вакуумным пистолетом. Что, впрочем, не делает процедуру приятной.
Следом ткнул в палец себе, тоже поморщившись. Иглу менять не стал – мой организм легко справлялся с любой заразой, если таковая была.
– Прилягте на кушетку. Ботинки можете не снимать. Откройте рот и капните в него каплю крови. И после не пугайтесь – я капну вам моей крови тоже.
Мужчина слизнул кровь со своего пальца, молча принял каплю моей, и слегка недовольно спросил:
– Что, всё?
– Нет. Теперь лежите и не двигайтесь. И не беспокойтесь – я сейчас кое-что сделаю, чтобы нам не помешали…
На зачистку помещения ушли пять минут. За эти пять минут молнии вычистили все жучки и телекамеры, что стояли в кабинете. Теперь нужно было поторапливаться – оставалось двадцать минут, в течении которых действует смешение крови. Впрочем – можно было и возобновить кровопускание, только зачем? Не люблю эту процедуру. И лишнюю работу.
Заклинание подчинения. Да, если оно попадает в нехорошие руки – это просто кошмар. Если только представить – весь мир, подчинённый Гитлеру. Но ведь я не Гитлер? Мировое господство…забыть эту хрень! Сейчас только я, и этот старый, усталый человек, лежащий передо мной на кушетке.
Слова заклинания тяжело падали в пространство. Я видел, как приоткрывалась дверь и в неё заглядывали чьи-то глаза – видимо Серов интересовался, чего это я уничтожил все системы слежения. Есть, есть объяснение – я не могу сосредоточиться, когда на меня смотрят. А ещё…ещё – это моя коммерческая тайна. Не пропрёт? Да и хрен с ними! Пусть я останусь у них в памяти как стяжатель, заботящейся о секретах своей работы. Нельзя, чтобы заклинание подчинения вышло в мир. В этот мир. Конечно, пользоваться им сможет не каждый. Совсем не каждый. Только грифон. Или другой великий маг, такой же, как я. Ну а вдруг? Вдруг родится такой же маг, как я? И он узнает это заклинание, и попытается поработить мир?
Наконец – закончил. Теперь этот человек, один из самых дельных и нужных стране людей, был моим. До последней капли крови.
Не переводя дыхания, без паузы, я взялся творить заклинание омоложения.
Знак Огня, Знак Воды, Знак воздуха – Знаки загорались и гасли в нужной последовательности. Они висели в воздухе, сияя, как неоновые знаки к революционному празднику на улицах Москвы, выглядело это красиво, и страшно. Даже мне. Я вызывал к жизни силы, которыми распоряжался, но которых не понимал. Но разве мы всё понимаем, что делаем в этой жизни? Например – разжигаем костёр – мы понимаем, что такое огонь? Откуда он берётся? А уж такой сакраментальный вопрос – откуда взялись мы все – над ним ломают головы поколения мудрецов. И никто так и не смог прийти ни к какому выводу.
Процесс пошёл. Лицо мужчины задёргалось, пошло волнами, он застонал и вцепился руками в простыню, покрывающую кушетку. Его буквально били судороги, кости трещали, скрипели, всё тело дёргалось, как в параличе. Слова заклинания падали, Знаки шли чередой, как солдаты в строю.
Краем глаза я видел, как кто-то опять приоткрыл входную дверь и заглянул внутрь. Не прерывая процесса (осталось уже немного), не отвлекаясь от пассов, я изловчился, подцепил ногой табурет, стоявший рядом со мной и со всей силы метнул его в дверь. Стул вылетел через приоткрытый проём и похоже, кого-то слегка подбил.
Так ему и надо! Сучара! Он смеет мешать такому важному, серьёзному колдовству! Одна ошибка – и вместо молодого мужчины, тут может оказаться зародыш человека. Или вообще…но это уже смешно, хотя тоже может быть.
Наконец, завершающее Слово произнесено. Я замолк вытер обратной стороной руки лоб, покрытый испариной и сел на стул.
Парень на кушетке недоумённо огляделся, поднёс к глазам руку, и попытался сесть – чуть не упал. Его как пружиной подбросило на лежанке. Ну, это понятно – раньше он был стариком, с ослабленными мышцами, со скрипом в суставах и замедленной реакцией. Теперь – он был цветущим парнем. Розоволицым, худощавым, некрасивым, но обаятельным. Парень улыбнулся, и смущённо сказал:
– Я до конца не верил. Во мне всё протестует против этого. Всё. Весь мой жизненный опыт. Всё, чему меня учили. Этого просто не может быть!
– А вас не тому учили – заметил я, протирая лоб ваткой, смоченной в спирте – вас учили что чудес не бывает. Но – смотря что называть чудесами. Ведь нашим предкам полёт в космос был бы чудом, А поди ж ты – летаем! Так и магия. Просто надо привыкнуть, что есть что-то непостижимое, даже если мы и привыкли этим непостижимым управлять.
– Да. Вы правы. Вы правы – улыбнулся Косыгин – никак не могу привыкнуть к тому, что я не старик. Честно говоря, я принял вас за мошенника, ловко вытягивающего средства из наших спецслужб. Для меня это было развлечением. Но, как вижу – всё получилось. Я так вам благодарен! Я знаю про ваши требования – всё будет выполнено. Сегодня вам перечислят на книжку шестьдесят тысяч рублей. И я вам очень благодарен.
– Мы ещё не закончили. Нам нужно сделать вам прежнее лицо. Вернее – почти прежнее. Остановимся на варианте примерно сорока пяти лет. Мне нужно ваше фото в этом возрасте. Можно доставить его сюда?
– Да. Я сейчас распоряжусь – Председатель совета министров СССР встал с кушетки и слегка подпрыгивая при ходьбе, пошёл к двери. Приоткрыл, негромко сказал:
– Серов, войди.
В двери показался полковник – мрачнее тучи, со ссадиной на многострадальном лбу (А нехрена подглядывать! Изврат проклятый!). Он внимательно осмотрел кабинет, потом с ног до головы осмотрел Косыгина, и сказал:
– Какие будут распоряжения…товарищ Косыгин. Я слушаю.
– Доставьте сюда из моего дома мои фотографии. Все, какие найдёте. Вот записка – он быстро написал что-то на листке, который достал из внутреннего кармана – и поскорее. А нам принесите обед – приличное что-нибудь. Борщ, второе, компот, сок. Вы что будете, Иван?
– Всё равно. И побольше! – усмехнулся я. После колдовства на меня всегда находил аппетит.
– Давай, Серов, побольше чего-нибудь. И больше не подглядывай – усмехнулся он – видишь, как оно плохо кончается.
– Мне нельзя мешать – спокойно пояснил я – жучки и камеры в кабинете уничтожены именно поэтому. Пока я думаю, что за мной подглядывают – существует вероятность допустить ошибку. И тогда вам же тоже не поздоровится. Так что я буду проделывать процедуру уничтожения жучков каждый раз перед началом процедуры.
Серов неопределённо посмотрел на меня, и исчез, прикрыв дверь, а я остался вместе с молодым Косыгиным.
Времени у нас было ещё много, до тех пор, пока не привезут фотографии пациента, так что теперь можно был расспросить – что же происходит в стране – на самом деле. Что произошло после переворота, и кто его сделал. И зачем. Председатель не мог отказать мне в рассказе – достаточно прямого приказа, и он выложит всё, что знает. Вот – заодно и проверю, как сработало заклинание…
