Глава 7
Укатанный снег поскрипывал под широкими полозьями, навевая дремоту. Мохнатая лошадка медленно тащила сани, изредка шевеля ушами на дежурные окрики возницы. Закутанный в безразмерную медвежью шубу пассажир откровенно спал, похрапывая в такт каждому шагу. Гроза и ужас порождений Тени неумолимо приближался к конечной цели своего путешествия: хутору Вальяжный. Куда его выпроводило безжалостное руководство, подарив корзину мороженой рыбы, ледяными тушками бренчавшую сейчас на каждой кочке.
– Ты у нас Город зачистил? Зачистил. Правда, бургомистра чуть заикой не оставил, но грязь с улиц убрал. Честь и хвала. И заслуженный отдых… Но вот беда, силы восстанавливаешь слишком однобоко, скоро перцовка изо всех дыр польется. Поэтому для спасения ценных кадров департамента, а также, чтобы глаза вышестоящим не мозолил, отправлю тебя в командировку. На две недели. Может, чуть шары продерешь на природе. Заодно посмотришь, как с нежитью народ по деревням справляется.
И вручив рекомендательное письмо, Шольц выпнул измученного похмельем помощника прочь. Не забыв, однако, ехидно попрощаться, высунувшись из окна:
– Обер-акк мой старый знакомый, Густав Рамп. Можно просто – господин Густав. Встретит, на постой определит. Как приветы передашь, так выяснишь, что их беспокоит. Обер-акк старой закалки боец, раз попросил в гости заглянуть, явно с чем-то странным столкнулся. Иначе бы лично позвоночник вырвал и на карачках в поле отправил… Поэтому – не посрами. А я пока Гжелику учебой займу. Пусть букварь штудирует, нечего в тире патроны зря жечь…
Новый год прошел на удивление тихо и празднично. Тихо – с точки зрения полицейского департамента. Пока в небесах гремели фейерверки, а горожане праздновали и веселились, криминальные элементы соблюдали подобие нейтралитета. Ни тебе поножовщины, ни ограблений. Заводы отработали трое суток на неполной занятости, дав возможность рабочим перевести дух, а потом снова впряглись в обычный ритм. Но Город будто подменили после праздников. И серой хмари вроде как поменьше стало. И улыбались друг другу не в пример чаще. И нечаянно наступив на ногу, не махали кулаками, а просили прощения. Обычно. Что не замедлило сказаться на общей статистике происшествий, пьяных безобразий и прочего непотребства. Похоже, Изнанка нашла для себя новый наряд почти добропорядочной дамы. И ей понравилось…
Сани, миновав высокие ворота, вползли во двор, и уставший от долгой дороги палач выбрался на снег. Полюбовался на бесконечную поленницу, на крытые внахлест коровники, на забор, огибавший широколапую вышку, превращенную в оборудованную огневую точку. По крайней мере, крупнокалиберный ствол метателя внушал уважение. Из такой «швейной машинки» соседи в прошлую кампанию умудрились положить половину Имперской конницы. Страшное оружие. Беспощадное и эффективное против групповых целей. Главное, не экономить на обслуживании и считать патроны, которые бездонная утроба поглощала быстрее, чем успеют на заводе снарядить.
Обернувшись на чужие шаги, Клаккер наткнулся на злой встречный взгляд и поежился: хозяин подворья был на полголовы выше и шире в плечах. С таким отношения выяснять – сломает, как тростинку. И навыки бойца с нежитью не помогут – сомнет, не заметит. А уж под плохое настроение…
– От бургомистра? – буркнул здоровяк, не собираясь отвечать рукопожатием на протянутую руку гостя.
– Нет.
– Значит, полицейский департамент проснулся, прислал проверяющего.
Охотник поплотнее запахнул шубу и усмехнулся. Похоже, его приняли за чужака. Хотя – кого еще принесет нелегкая из города?
– Не… Сам терпеть не могу проверяющих.
Хозяин, одетый в старую овечью безрукавку поверх теплого свитера, потрепал бороду и подвел итог дурацкой беседе:
– Траппер… Извини, шкурами не торгую. И не скупаю… Трактира на хуторе нет, поэтому плати вознице – и обратно, в Город. Если поторопитесь, к ночи успеете.
– А…
– У нас не подают. – И господин Густав гордо зашагал домой, забыв о существовании проходимца, посмевшего явиться на его территорию без приглашения.
Молча отсмеявшись, Клаккер добыл из кармана несколько хрустящих купюр и отдал старику, с интересом наблюдавшему за происходящим.
– Ты говорил, рядом живешь?
– Да, господин хороший, моя ферма вон, за пригорком. Могу подвезти.
– Не, я тут обустроюсь.
– Думаете? Господин обер у нас шибко крут. Если не понравились – запросто оставит в поле ночевать.
– Разберусь. Сам-то успеешь до темноты? Чтобы не заполучить кого в непрошеные попутчики.
Возница вмиг погрустнел и засобирался, припрятав деньги во внутренний карман:
– Да, поеду, пожалуй… Засветло до дому – самое то, самое то… Но вдруг надумаете, то стучите громче, у нас запирают рано. И назваться не забудьте, что из Города. А то посторонних тут не жалуют, сами понимаете…
Проводив сани за ворота, палач подошел к дому и вежливо постучал. Подождал пару минут, потом уже забарабанил сильнее, долбя кулаком, укутанным в пушистую варежку.
Распахнулась узкая бойница, и, прежде чем оттуда пробился рык хозяина дома, гость протянул широкий конверт, увитый блестящей тесьмой:
– Господин Шольц просил кланяться… Приветы передает, о здоровье хотел узнать…
Бумажный прямоугольник исчез, оставив после себя лишь звонкий хлопок закрытой бойницы. Клаккер успел сделать круг по двору, разминая ноги, пока двери не распахнулись и местный хранитель закона не выбрался на улицу повторно.
– Я из другого ведомства, господин обер-акк. Служба Сыска Теней. Палач… Ну и заодно мальчик на побегушках у нашего общего знакомого.
Густав Рамп недовольно поморщился, потом еще раз поднес к глазам раскрытое письмо и прогудел:
– Обязательно старика надо было дураком выставлять? Не мог сразу…
– Будто вы слушали… Но – можно начать все сначала, еще раз. Вы – гостя встретили, я – с вами поздоровался. Как будто ничего и не было…
Но обер-акк лишь морщился, будто от зубной боли, не вслушиваясь в слова:
– Вот подсуропил, Шольц, вот удружил… Просил же – самому подъехать или кого посмышленее прислать. Так нет – мальчик на побегушках… Нянькайся теперь…
Клаккеру надоело, и он прервал чужие стенания:
– Слушайте, господин хороший. Вы бы лучше сказали сразу, чего ради я в такую даль приперся. Что время терять. Может, вместо меня унтера прислать, чтобы помог протокол составить, или кого из сезонных рабочих – коровам хвосты накрутить?
Безразмерная ладонь смяла бумагу, но полицейский сдержался. Помолчал, разглядывая нахала, потом криво усмехнулся и зашагал в угол двора к отдельно стоящему низкому сараю.
– Значит, умный у нас, торопыга. Ну, давай, посмотрим, что за подарок мне из Города прислали. Может, в самом деле, пора на пенсию по выслуге лет. Дорогу молодым, так сказать. Прытким и грамотным…
Лязгнул замок, и заходящее солнце высветило золотистый квадрат на засыпанном соломой полу. Хозяин встал рядом с распахнутой дверью, ткнув пальцем в мутное стекло, оплетенное проволочной вязью:
– Фонарь возьми.
Палач подхватил покрытую инеем дужку, поднес тяжелый светильник поближе к глазам:
– О, из штурмовых запасов, знакомая вещь. Отличная машинка, на ветру не гаснет, на морозе не коптит зря…
Встряхнув фонарь, мужчина хлопнул ладонью по выступающей из днища кнопке и дождался, когда внутри взметнется яркий огонек, быстро набравший силу. Подкрутив фитиль, Клаккер шагнул внутрь сарая, пригнувшись под низкой притолокой. Выждав чуть-чуть, следом двинулся и хозяин, пряча кривую улыбку.
Но минута шла за минутой, а гость не кричал от страха, не пытался выбежать наружу. Наоборот, он стоял у вереницы закоченевших мертвых тел, выстроенных в ряд у стены, и разглядывал покойников. Чья-то злая воля ободрала лица с мужчин и женщин, превратив их в жуткие мертвые карикатуры на весь человеческий род.
Помолчав, Рамп расправил бумагу и пробормотал, рассматривая округлые ровные строки:
– А может, и в самом деле лучший помощник. Вроде Шольц раньше глупые шутки себе не позволял. Хорошо бы, если так…
* * *
Клаккер потратил на погибших больше часа. Он детально обследовал раны, прислушался к любым отзвукам отражений. Не поленился прощупать остатки одежды, колом стоявшей на замерзших покойниках. И лишь оторвавшись от последнего тела, вынес вердикт:
– Паршивая история. Одна и та же тварь, судя по запаху – первого привалила месяца два назад. Последний – позавчерашний.
– Каждые выходные. Плюс-минус день. – Хозяин хутора мрачно кивнул, разглядывая хмурого гостя. – Находим в поле, закоченевших. Все – из разных деревень. Но один участок. Мой участок. И никаких следов…
– А какая нечисть по лесам шляется? Вы же далеко от Города, тут что угодно может резвиться.
Рамп помолчал, потом развернулся и пошел к выходу. Дождавшись, пока Клаккер выберется на улицу, закрыл дверь и со злостью защелкнул замок:
– Понимаешь, незадача какая… Мелочь нас года три тому назад достала. Бегали такие, на крыс-переростков похожие. Птицу грызли, на детей скалились. Одну прибили, остальные лишь злее стали. А потом приплелся зверь, даже не знаю, как называть. Помесь собаки и медведя, только морда огромная и клыки – не каждый у меня в ладони поместится. Кто-то его сильно подрал, вот и прибился… Мужики забить хотели, да побоялись. А мне, дураку старому, жалко стало. Я тварь потрохами откормил да потом прогнал прочь… Так и повелось – наш монстр по округе бродит, изредка на глаза показывается. Скот не трогает, на людей не лезет. Мы его не гоняем, он нам не досаждает. Оленей обычно скрадывал в чащобе да свою же мелочь сожрал, кто не удрал сразу… Тихо стало, просто загляденье.
– А потом нашли первого убитого.
– Ага. Перед морозами тварь не видели, думали, что все, с холодами уйдет. Прошлой зимой тоже долго его не было, уже ближе к весне объявился. А тут – увидели его как раз после первого погибшего. И пошло-поехало. Как где мелькнет по лесу, так можно в поле за «подарочком» шагать… Мужики на меня уже волком смотрят, я же зверюгу сразу не прихлопнул. И что тут поделать – ума не приложу…
Клаккер задумчиво погладил бок, проворчав в унисон хозяину:
– Это хорошо, что я с собой барахло прихватил. Конечно, громыхалка у тебя на вышке знатная, но по лесу бегать с моими игрушками куда как сподручнее… Сколько у нас до следующего набега осталось? Дня два-три?
– Где-то так.
– Значит, успеем перехватить… Давай пока сядем, ты подробно все расскажешь. А завтра покажешь на местности, где именно тварь атаковала. Следы посмотрю, с округой познакомлюсь. И можно будет начинать охоту. Чтобы раз и навсегда точку поставить. Картечью. Чтобы без вариантов…
* * *
Наутро палач нацепил широкие лыжи и двинулся следом за хозяином. И хоть навыка в беге по пересеченной местности у него не было, здоровяк пер, подобно товарняку, оставляя после себя широкую колею. Там, где более тяжелый обер-акк умудрялся проскочить мимо ямы или канавы, гость шел напролом, ничуть не смущаясь и почти не отставая. Не успело солнце взобраться на ледяной небосвод, как мужчины уже стояли рядом с местом последнего убийства. Достав нарисованную вечером карту, Клаккер быстро нашел нужные ориентиры и довольно кивнул:
– Так, господин Густав. Церковь и соседние фермы я вижу. Лес и овраг тоже опознал. Вы можете возвращаться домой, а я поброжу вокруг, заметенные дырки поковыряю. Может, что еще накопаю.
– Сам? Точно помощь не нужна?
– Завтра с народом бы пообщаться. Как тут у вас, мужики городских на вилы не поднимают?
Полицейский лишь крякнул в ответ на подобную глупость:
– Что же мы, дикие совсем? Можно будет к нашему преподобию сходить. Отец Якоб человек грамотный, перед службой зачастую желающих у себя на чаепитие собирает. Вот с людьми и познакомишься… Но я бы в одиночку тебя все же не отпустил. Мы теперь даже в гости по двое-трое ходим. И ружья в придачу.
– Ружье у меня есть. – Палач показал рукоять обреза, чуть вытянув его из кармана. – А с кем-то ходить – вы мне остатки чужих следов затопчете. Человеческий запах Тень забивает почти сразу. Тем более, когда несколько дней прошло. Поэтому давай каждый своим делом займется. Ты – по хозяйству, а я – нос везде суну, куда добраться получится. Да и не пойду далеко, так, рядом поброжу, под кустики позаглядываю.
– Как хочешь. – Рамп махнул рукой в сторону хутора и прогудел: – Я на вышку пастуха загоню. Все равно он у меня больше по холодам лишь зубами стучит. Не работник, а одно недоразумение. Так пусть хоть посторожит, хоть какая-то польза… Стреляй, если что. Хоть найду, где голову свернешь.
– Обязательно, – согласился Клаккер, сбрасывая лыжи и приседая на утоптанном пятачке рядом с припорошенными снегом бурыми пятнами. – Как кто в задницу вцепится – так и сигнал подам…
Господин обер-акк успел за несколько часов закончить с домашними делами, вычистил свинарник, помог жене обиходить скот и наколол остатки чурок, сваленных с осени у поленницы. Изредка он поглядывал на мальчишку, маячившего на вышке, но тот лишь крутил головой и украдкой иногда поглаживал метатель. Было видно, что в мечтах пастух давно где-то мчит на лихом коне, поливая свинцом орды монстров, атаковавших родные поля. Но минута тянулась за минутой, а гость все бродил по сугробам, успев исчертить лыжней весь заснеженный треугольник, образованный двумя хуторами и дальними фермами.
Когда солнце уже засобиралось на покой, Рамп окликнул сторожа:
– Что там? Где этот неугомонный?
– В лес зашел, давно его не вижу. Но тихо пока, никого больше нет, – отозвался мальчишка, приплясывая замерзшими ногами.
– Давай вниз, обедать. Я тебя сменю. Потом еще покараулишь и домой. Нечего по темноте шататься, сам понимаешь…
Клаккер стоял рядом с огромной сосной, которую снег укутал безразмерной белой шубой. Мужчина спокойно разглядывал черную тень, застывшую впереди на пригорке. Между охотником и чужаком из Тени было около тридцати метров, но оба лишь изучали друг друга, не пытаясь атаковать. В тишине было слышно, как среди верхушек деревьев бродит легкий ветерок, да изредка поскрипывали лыжи, когда палач переносил тяжесть тела с одной ноги на другую.
Нечисть действительно пугала своими размерами. Высотой метра два в холке, кривые лапы и вытянутая вперед узкая морда, опущенная к земле. Габариты медведя и грация волка. А когда зверь пренебрежительно зевнул, его противник сумел по достоинству оценить пасть, забитую острыми зубами.
Но человек лишь стоял, с интересом наблюдая за хозяином чащобы. Убедившись, что незнакомец не собирается стрелять, тварь недовольно хрюкнула и боком спустилась с холма в кусты. Хрустнул наст, закружились в морозном воздухе снежные хлопья – и Клаккер остался в одиночестве. Подождав для верности пять минут, охотник медленно двинулся вперед, не забывая посматривать по сторонам. Здесь, среди спящих деревьев, любое отражение Тени ощущалось подобно яркому факелу, мелькнувшему в ночи. Монстр ушел, но ему нужно буквально пару секунд, чтобы вернуться назад. Поэтому палач не суетился и был готов стрелять при любой опасной ситуации.
Взобравшись на пригорок, мужчина покрутился рядом со следами зверя, потом поглядел на кусты и задумчиво кивнул собственным мыслям, кружившим в хороводе с утра:
– Ну, логово я видел. Тебя – тоже. Пора и честь знать…
И ощущая спиной чужой взгляд, Клаккер направился назад, на хутор…
* * *
После горячей бани хозяин хутора и гость сидели за накрытым столом и поднимали крохотные стопочки за здоровье общего знакомого. Полицейский интересовался последними событиями в Городе, палач расспрашивал о местном житье-бытье.
– Говоришь, даже ночами теперь гуляете?
– Да. В каждом управлении по два-три обученных унтера, порошки специальные от мелкой дряни. Люди руку набили, отстреляли все, что под ногами путалось. А я хвосты крупным монстрам подкрутил. Тихо теперь.
– Нам бы так.
– Так не проблема. – Охотник налил в стопки и отсалютовал: «Ваше здоровье». – До Города ехать часов пять. Найди время, загляни в гости. Мы и оружием, и припасами поделимся. С людьми пообщаешься, себе на заметку что полезное возьмешь. Ну и можно с Шольцом договориться, он выбьет вам ставку для унтера. Подберешь кого головастого, обучим. Вернется парень домой, будет тебе помогать по возможности.
– Кто же позволит деньгами швыряться? Мне самому жалованье с лета задержали. Считают, что раз в деревне, то прокормишься.
Набив щедрым угощением рот, Клаккер заработал челюстями. Лишь ополовинив глиняную кружку с морсом, смог оторваться от ужина и ответить:
– Так человека к нам в штат запишем. Для Шольца важно, чтобы в первую очередь людей от нечисти прикрыли, а потом уже текучка с бумагами и бытовыми проблемами. Неужели господина старшего обер-крейза не знаешь?
– Надо же, он теперь старший, – усмехнулся Рамп, подперев рукой подбородок. – Еще бы не знать, он у меня службу начинал, когда я старшего унтера получил. Потом я уже семьей обзавелся, уехал из Города, а мой старый товарищ все бобылем по участкам так и мотался.
– Не, он у нас уважаемый человек. Целое здание под себя с властей выцарапал. К бургомистру с докладами ходит, пополнение в хвост и гриву гоняет. Ну и с меня периодически стружку снимает…
– По делу хоть? – расхохотался обер-акк, разглядывая собеседника, способного по ошибке пройти сквозь кирпичную стену, почти без последствий для здоровья.
– Обычно я думаю, что зря. Но жизнь как-то странно устроена. Потому что проходит день-два, и оказывается, что Шольц был прав, а я опять идиотом выгляжу, – вздохнул Клаккер, убирая в сторону стопку. – Ух, червячка заморил, можно и на боковую.
– Можно, хорошо посидели… А по нашим проблемам что думаешь?
Палач посмотрел на пляшущий огонек свечи и протянул, не спеша делиться сокровенным:
– Если мой опыт не врет, то завтра к вечеру мы все хвосты в один узел свяжем. Но торопиться пока не будем, хочется мне среди людей потолкаться, послушать. Есть несколько вещей, которые кажутся простыми, но явно двойное дно где-то спрятано. Вот и попробуем всем миром разобраться…
Уже ближе к полуночи, когда хозяева собирались спать, верная подруга жизни тихо спросила мужа, убирая котелок в печь:
– Густав, как дела? Бабы сегодня мне разве что вслед не плевали. Люди не просто испуганы, люди злы на тебя, что защитить не можешь.
– Люди нашли крайнего, – скривился полицейский, помогая жене прибрать на кухне. – Не я, так другой бы под руку подвернулся. Сама подумай – восемь покойников и зверь в лесу. Кто угодно с катушек съедет. Не сможем в ближайшие выходные проблему решить, запросто огненного петуха пустят. От безысходности.
– А молодой, которого Шольц прислал? Он сдюжит? Странный какой-то. Больше на бандюгана с тракта похож, чем на полицейского.
– Сдюжит… Я с ним в бане парился, на парне живого места нет. Столько раз его нечисть рвала, не сосчитать… Хоть и сам себе на уме, но в Городе на хорошем счету, в письме просто сказано: «Спустить с поводка, любой клубок размотает и глотки за сельчан порвет». Вот завтра и посмотрим, как он горазд за нас грудью встать. Сам говорит, что к вечеру все решится…
* * *
У отца Якова, в пристройке рядом с церковью, было не протолкнуться. Завтра на службу и так приедут стар и млад, но сегодня на публичные чаепития собралось народу ничуть не меньше. Слухи, что из Города по просьбе обер-акка прислали специально обученного охотника на нежить, успели добраться до самых дальних хуторов, и полюбоваться на диковинку съехались семьи со всей округи.
Клаккер с утра успел перезнакомиться со всеми, кто не стеснялся пожать протянутую руку, шутил и балагурил, пускал солнечные зайчики очками шлемофона. Детишкам уже в который раз демонстрировал огромный тесак и крохотную алебарду, подвешенные на широкий пояс. Мужиков поразил познаниями в местных ценах на корма и телят, а женщинам пообещал, что как надумает жениться – так обязательно приедет сюда. Потому что городские красавицы супротив местных – даже рядом не стоят.
Еще на рассвете, когда первые селяне начали стекаться к церкви, палач завербовал в ординарцы худого молодого мужчину, косившего на один глаз, – помощника местного церковного служителя. И теперь, в случае необходимости, лишь спрашивал у того, скользившего тенью следом:
– Сат, мы завтра селян от нежити прикроем? Чтобы служба без проблем прошла? Во, Сат подтверждает – прикроем, все будет хорошо! Сат у вас – боец, с его помощью и божьим благословением – любую проблему решим…
Поболтавшись с утра рядом с толпой, господин Рамп успокоился и подался домой: гостя бить не собирались, наоборот, были рады видеть и пытались затерроризировать вопросами обо всем на свете. Уже перед тем, как слинять, полицейский был остановлен палачом и выслушал необычную просьбу:
– Густав, ты ведь после обеда на чаепитие придешь? Хорошо. Если нетрудно – надень форму. Чтобы при параде. И револьвер возьми, который в простенке висит. Знатный револьвер, можно медведя свалить.
– Револьвер – понятно, зверя будем бить. А форму-то к чему?
– Прошу. Потом объясню…
И уже к четырем часам дня обер-акк думал, что одними объяснениями охотник не отделается. Перешитая несколько раз форма сидела ладно, нигде не давила, но полицейский ощущал себя идиотом, ловя удивленные взгляды односельчан. Правда, потом кто-то «догадался» и озвучил, что это положено по правилам: официально встречать коллег из Города, – но чувство неловкости так и не прошло.
Выбравшись из-за стола, где допивали всем миром уже пятый огромный самовар, Клаккер пробрался к доске, на которой висели крохотные фотографии прихожан. Отец Яков не чурался прогресса и пытался вести собственную историю местных земель. Покосившись на мрачно застывшего рядом Рампа, палач попросил:
– Опиши словами, кто здесь есть из погибших. Только пальцем не тыкай.
– Все тут, все восемь.
– Тогда давай, с первого… Так, справа в пиджаке, вижу… Второй…
Найдя все нужные лица, охотник еще раз пробежал глазами по фотографиям и удовлетворенно хмыкнул:
– Вот и второе дно открылось.
Полицейский обиделся:
– Думаешь, я не разглядывал? Каждого, каждого со всех сторон крутил. Нет между ними общего. Жили в разных местах, общих интересов – только что о погоде потолковать. Три мужика и пять женщин. И хоть бы как-нибудь пересекались.
– Есть общее, – не согласился палач, развернувшись на каблуках. – Просто у тебя глаз замылился, вот и не видишь… Давай, перед морозом еще по чашке выпьем и на улицу. Зверь рядом.
Рука непроизвольно дернулась к револьверу, но Рамп сдержался, краем глаза отметив медленно наползающие сумерки за окном.
– Может, пока воевать будем, двери закроем? А сюда свечей побольше, чтобы из угла какого зверюга не просочилась?
– Нет. Просто будь готов, а я людей выведу. Здесь драку начинать – запросто можно дров наломать. Поверь, в бумагах я полный профан, но никто лучше меня чужака не завалит. Пошли, надо заканчивать представление…
* * *
Став в центре круга, Клаккер весело прощался, размахивая руками:
– Завтра ждем в гости всех, всех и каждого! Друзей зовите, кто не смог сегодня подъехать! Все будет нормально, обещаю!
– Что, тварь-то уж убили, поди? – пробился сквозь гул чей-то тонкий голос.
– Сбежала тварь, как есть сбежала! – рассмеялся палач, поглядывая за спину полицейскому. – Как поняла, что морду свою под пули подставить придется, – так и рванула. Только кривыми лапами и успела снег загрести. Ап – и… Сзади!
Видимо, Шольц не зря давным-давно выбрал Густава Рампа учителем. Обер-акк среагировал автоматически, не задумываясь: присел с разворотом и разрядил револьвер в стоявшую позади фигуру. Толпа отпрянула прочь, а на белый снег медленно повалился Сат, пытаясь зажать дыру в животе.
– Молчать! – проревел громогласно Клаккер, сбивая крики. Шагнув вперед, опустил дробовик, убрав напряженный палец со спускового крючка.
– Ты… Это же…
– Это наш клиент, Густав. На лапы посмотри.
Опустив глаза, полицейский от неожиданности чуть не выстрелил еще раз. Там, где раньше у церковного служки были руки, сейчас из коротких рукавов латаной шубейки торчали маслянисто-черные лапы с огромными когтями. Из распахнутого ворота высовывалась человеческая голова, но то, что скребло сейчас залитый кровью снег вокруг, к роду людскому отношения точно не имело.
– Знаешь, я с нечистью уже сколько вожусь, но ваш клиент – нечто. Впервые такое вижу, чтобы Тень в живого человека вселилась. Поговаривали, что где-то у предгорий иногда свежий труп какая-то дрянь может поднять и бродит потом, не в силах из тела вырваться. Но тут… Слышишь, Сат, скажи напоследок, чем тебе односельчане так не понравились?
– Убью, гадина… – прохрипел в ответ оборотень, пытаясь зажать рану в животе.
– Это точно. Если тебе дать отлежаться, то запросто. Прискачешь ночью и попытаешься в спину ударить… Тогда я за тебя скажу… Мы пока здесь ходили, я все тебя перед людьми показывал, вопросики вскользь задавал и реакцию твою смотрел. Смотрел и слушал… Знатно от тебя под конец чернотой несло, можно было с закрытыми глазами понять, как морду кособочит.
Толпа молчала, в ужасе разглядывая мужчину, с кем жили бок о бок столько лет. Полицейский покрутил в руках револьвер, потом сунул в кобуру. Похоже, он сам до конца не мог осознать – что именно произошло на площади:
– Он же с нами… Детей крестил, отцу Якову помогал. Уважением пользовался, народ не даст соврать.
– Это для вас уважением пользовался. А ему – кривой глаз мир вверх ногами перевернул. Все мерещилось, что презирают за это, в спину плюют, уродом считают… И в конце лета он не выдержал, сорвался в предгорья. Видимо, слухов набрался о тварях, которых там приручить демонологи пытались.
– Когда городок за сутки вырезали?
– Да. Говорят, кавалерия до сих пор сектантов по округе гоняет. Вот и ваш сосед в ту же степь подался. Не знаю, что и где он сумел зацепить, но только от человека теперь осталась лишь оболочка… Как с людьми пообщается, на ваши счастливые лица посмотрит – так его и плющило. И лица с бедолаг он срывал именно поэтому – не мог мертвым простить, что красивы душой и телом… Ты сам потом еще раз у фотографий постой, посмотри. Выбирал ведь, скотина, самых симпатичных. Кто не побоялся в камеру улыбнуться, радостью поделиться…
Убрав дробовик, Клаккер достал однозарядный пистолет и выстрелил в лоб оборотню. Затем повернулся к священнику, безмолвной статуей застывшему рядом, и подвел итог долгому дню:
– Что Тенью рождено в Тень и вернулось… Можете прочитать молитву, святой отец. Через полчаса – тело сжечь, пепел захоронить. Я остатки обработаю, чтобы никакой дряни больше не было… А вашей дикой образине в лесу спасибо скажите. Убийца долго боялся начать, тварь его чуяла и могла порвать. Лишь когда пришли морозы и прикормленная нежить ушла отсюда, только тогда падальщик начал охоту на людей.
– Его же видели рядом с погибшими!
– Оборотня вы видели. Он даже не поленился, в чужое логово залез, травы надрал с запахом, следы замаскировать хотел. Но как только хозяин вернулся вчера под утро – так и затаился. Пришлось представление разыгрывать, чтобы он контроль потерял и проявил себя… Поэтому дело закрыто, погибших можно хоронить, как положено. Следствие закончено…
* * *
Клаккер выволок на дорогу кусок бревна и теперь с комфортом сидел, бросая куски оленины огромной черной Тени, мутным пятном застывшей рядом. Косившийся на палача хозяин хутора выхаживал рядом, стараясь все же держаться подальше от нечисти. Ветер разогнал снежные тучи, и теперь поле и засыпанные по маковку дома залил яркий лунный свет, превративший округу в серебряное отражение реальности.
– И все же, пусть безумцу мы поперек глотки встали. Но зачем ты меня в форму вырядил, потом чаепитие устроил?
– Я с самого начала удивился, когда место преступления осматривал. Запах на убитых был один, а тут – два. Причем – один от убийцы, а второй – чужой. И явно наведенный… Потом уже в лесу логово нашел, там пошарил и сообразил. Настоящий монстр не трогал людей, он вас за своих принимает. А вот кто убивал – было непонятно. Причем явно кто-то из местных, очень уж ловко места для засады выбирались. В обращенном виде Сат не мог долго находиться, чтобы тенью по снегу мелькать. Поэтому выбирал тропку, где-то в стороне обустраивал себе гнездо, там дожидался жертву… Ты с мужиками поле прочесывал, а он на верхушках деревьев себе помосты мастерил. И все – пойди догадайся, откуда смерть пришла.
– Вот черт!
– Именно. Когда селяне собрались, я запах засек. Специально поближе к себе подтянул, чтобы в случае проблем успеть отреагировать. Ну и попутно накачивал его. Как только понял, что общее внимание твари – как нож острый, – так и пихал перед собой при любом удобном случае. «Сат у нас сможет, Сат нас защитит». Вроде бы заболтал, дурачком городским выступил. И его тормоза внутренние ослабил, вот под конец мерзавец контроль и потерял. А форма твоя перед глазами у него мелькала, лишний раз бесила… Все вместе и сработало…
– Да, охотник. Страшное дело ты раскрыл. Я уж думал, что придется в Город возвращаться, иначе местные с новым покойником и меня бы закопали.
– Увы. Лишний раз убеждаюсь, что просто Тень – это мелочи. Зверье агрессивное, но предсказуемое в основном. Можно справиться. А вот когда на гостей мы свою мерзость накладываем, то получается действительно страшный коктейль… Ладно, закрыли проблему. Поутру можно возвращаться домой… На, последний кусок. Покорми зверя, он лишний раз тебя запомнит.
Густав осторожно взял кусок мяса и протянул вперед. Зубастая морда аккуратно вцепилась в оленину и подалась назад, снова превратившись в мутное черное пятно на серебристом сугробе. Палач поднялся, оттер ладони снегом и повторил:
– Запомнит… Берегите его. Вы для него – любимая стая. Как жизнь спасли, так и породнились. Если где-то в сарае место потеплее сделаете, то и уходить на зиму не будет. Территорию для вас защитит от любой дряни, может, еще щенков заведет. Только не хвастайте слишком, чтобы власти не возбудились не по делу.
– Думаешь? – с сомнением потеребил бороду полицейский. – Вроде бы положено таких отстреливать.
– Не думаю. Знаю… Этот – ваш друг, собственной головой клянусь. Хотя и родился на чужой стороне. А вот земляк, с которым детей крестили, оказался врагом… Выверты судьбы, однако. И никуда не денешься…
