Глава 14

Огонь трепетал крохотными языками на факелах, почти невидимый в ярких солнечных лучах. Смрадные хлопья сажи пачкали одежду, вплетались в тонкие ленты дыма, пытаясь царапать черными когтями далекое чистое небо. Молчаливая толпа окружила помост, на котором на двух столбах крест-накрест был распят обнаженный высокий мужчина. Левый бок был заляпан давно запекшейся кровью, ожоги испятнали тело. Но растянутый на цепях Клаккер лишь насмешливо скалился, глядя вокруг. Даже в шаге от могилы палач смеялся над окружающим его миром. Миром, вывернутым наизнанку…

– И что вам не сидится дома? – Возница ворчал больше для проформы. Да и какой смысл жаловаться, если богатый господин из Города не только оплатил два дня разъездов по местному захолустью, но вчера неожиданно щедро отблагодарил серебряным талером за работу? Видимо, деньги карман жгут, вот и шикует.

– Дома скучно, – насмешливо ответил пассажир, кутаясь в безразмерную медвежью шубу. – Нечисть разогнали, жулье к ногтю прижали, можно в ночь-полночь пройти из конца в конец Города и даже кошелька не лишишься. А мне взбодриться хочется, покуролесить.

– Какая тут бодрость за три дня до Нового года? – не согласился одетый в драный полушубок абориген, аккуратно пристраивая сани вплотную к выскобленным ступеням ратуши. – Надо за удачу помолиться, налоги отдать. Потом с семьей в церковь сходить, свечку на будущий год поставить. Ну и законный день отдыха на ярмарке провести. Там и развлечься можно.

– К Тьме вашу ярмарку и скоморохов! – огрызнулся богатый гость, выпрыгнув на утоптанный снег. – Сподобился же снять номер в центре, каждое утро сволочи будят своими дудками, хоть ружье расчехляй и начинай отстрел прямо из окна!.. Нет, свечку ты за меня поставишь, а я охоту хочу. О-хо-ту! Настоящую, с монстрами! Чтобы мясо в разные стороны и волосы дыбом от воплей! И чтобы потом голову на стену, с клыками… Вот это – Новый год!

Взбежав по ступеням, Клаккер ввалился в жарко натопленное нутро чиновничьей обители. Подарив пару улыбок деловито спешащим мимо клеркам, охотник добрался до кабинета бургомистра крохотного городка, стиснутого со всех сторон высокими горами. Добыв из безразмерных карманов затейливо перевязанную коробку конфет, мужчина проскользнул в двери, отдал подарок и оставил за спиной притворно-возмущенный крик секретаря.

– Здравствуйте, господа! Вот и я, как вчера обещал! Можно сказать – с первым боем курантов…

Заседавшие за вытянутым столом седовласые джентльмены позволили себе лишь крохотную вежливую улыбку в ответ. Вчерашнее общение еще не выветрилось из памяти, оставив привкус скандала вперемешку с несостоявшимся мордобоем. Поморщившись, словно от зубной боли, бургомистр решил все же исполнить обязанности радушного хозяина:

– Добрый день, господин палач. Я уж понадеялся, что вы нашли искомое и без нашей помощи.

– Зачем этот официоз? – удивленно вскинул брови Клаккер. – Я здесь не-о-фи-ци-аль-но! Как говорил уже, кстати… И как человек, желающий отлично провести отпуск, просто настаиваю на вашей помощи. Да-да, господа, вашей. Поскольку здесь без вашего одобрения даже комар не пропищит.

– Я вынужден повторить, что…

– Что у вас нет нечисти! Именно! Именно об этом прискорбном факте я и должен вас уведомить!

Гость просто излучал безразмерный оптимизм, помноженный на напористое обаяние, заправленное изрядной долей наглости, почти вежливого хамства и отсутствие зачатков приличных манер. Взгромоздив огромные сапоги на край стола, охотник стащил громадную пушистую шапку, погладил блестящую бритую голову и усмехнулся погрустневшим казенным рожам присутствующих.

– Так вот, хоть я лицо неофициальное, но все же счел должным вчера нанести визит. Наверное, это было не очень хорошей идеей, заглянуть в гости после размещения в гостинице. Но, прошу меня простить, дорога была дальняя, на улице сейчас прохладно, пришлось принять чуть-чуть для согрева… Так, самую малость…

– Я бы сказал, что ваше вчерашнее выступление оставило неизгладимое впечатление… Конечно, хоть вы и отдыхаете, но все равно – главный палач Города и окрестностей врывается на официальное заседание и требует выдать ему на расправу монстра-другого… Можно подумать, вернулись времена эскадронных судов, когда из этого окна открывался страшный вид на ряды виселиц на площади.

– Было, не спорю, – перебил бургомистра развалившийся в кресле гость. – Читал отчеты о проведенных зачистках Имперскими войсками. А также о количестве истребленной дряни в ближайших лесах.

– Истребленной! – тут же зацепился за слово похожий на постаревшего хомяка хозяин города. – А вы требуете немедленно найти какую-то гадость, о которой мы уже сколько лет не слыхивали!.. Помилуйте, Барди-таун давным-давно избавился от нечисти. Мы гордимся, что после вывода войск на улицах не было ни одного инцидента с Тенями. Ни одного! Наоборот, благодаря работе официальных властей под эгидой Имперского Университета, эта самая нечисть убралась к вам, в Город… Где вы наверняка сможете найти более интересные и опасные приключения, чем здесь, среди этих тихих и спокойных улиц…

Монолог бургомистра прервали громкие аплодисменты. Клаккер с удовольствием отхлопывал ладоши, с показным восторгом разглядывая покрасневшего от злости «докладчика».

– Блестяще, господин Храпп, блестяще! Я вам не просто поверил! О, я даже прослезился… Вот, видите, у меня тут платочек завалялся, сейчас глаза промокну…

Убрав ноги со стола, палач с видом фокусника добыл из кармана сверток, замотанный в кусок белоснежной простыни. Появившаяся из материи толстая книга громко хлопнула по столу, а назойливый гость стал вытирать лоб и шею, переводя тяжелый взгляд с одного из присутствующих на другого.

– Так вот, я бы поверил в тихие улицы. Тем более, что успел уже обойти ваш чертов-таун несколько раз. И не учуял ни следа дряни, ни запашка, ни какой-либо завалящей тени нечисти… Сплошное благолепие…

Неожиданно вскочив, Клаккер оперся сжатыми кулаками о зеленое сукно столешницы и прошипел, брызгая слюной:

– Но поверить мне не позволяет покойный Конструктор. Который успел описать множество разнообразных монстров из местных полей и лесов. И описывал он их с натуры буквально позапрошлым летом, согласно записям вот этого дневника… Поэтому я считаю, что при помощи амулетов или еще какой магии вы городишко и защитили, а вот оставленные войсками без присмотра окрестности наверняка забиты нужным мне материалом. Нужным для охоты…

Загремели по начищенному паркету сапоги, и полы шубы стали сопровождать хозяина в курсировании мимо стола туда и обратно. Съежившиеся уважаемые люди Барди-тауна с плохо скрытой ненавистью провожали взглядами это мельтешение.

– Я почти заработал на пенсию, на прекрасную пенсию на Солнечной Стороне. Вы слышите меня, господа? Весной наместник уходит на повышение, самое будет время и мне отбыть на покой. В свой дом, с накопленным золотишком. Подальше от вашей проклятой Изнанки, где даже летом вместо неба какая-то серая гадость… И вот, когда я уже в шаге от честно выстраданного отдыха, вся эта нечисть подкладывает мне свинью! – Острый палец обличительно уткнулся сначала в грудь бургомистру, потом пробежался по остальным чиновникам, не забыв ни одного. – Нечисть просто сдохла, чтоб ее! В Городе не осталось ни одной дряни, шкуру которой можно продемонстрировать в качестве финального аккорда успешной работы. Вы представляете? Ни одной твари, на которую стоит потратить картечь… Как вы себе представляете мою заявку на пенсию без зубастой морды пострашнее? Меня же просто засмеют!

Посчитав, что представление подходит к финалу, Клаккер быстро закутал фолиант и сунул сверток обратно в карман. Затем скривил губы и процедил:

– Вы знаете, что я знаю, что вы… Одним словом, господа, не будем терять время. Мне, честно говоря, плевать на вас и на вашу дыру. Мне, если быть абсолютно честным, и на Изнанку плевать по большому счету… Мне нужно продемонстрировать руководству, что я еще держу руку на пульсе и способен искоренить последнюю опасную нечисть не только в Городе, но и у дальних границ. В самом бывшем рассаднике зла, который с виселицами в обнимку зачищали войска… Поэтому, я не знаю, как вы это организуете, но какого-нибудь большого монстра мне предоставьте. Хоть у демонологов покупайте, хоть Университет на уши ставьте… Но к Новому году я желаю сделать аккуратный выстрел, упаковать в лед тушу и отбыть на праздники домой… Или я вам устрою такую ярмарку, что икать будете до лета, если не дольше…

Уже распахнув тяжелые двери, палач развернулся и широко оскалился, гася надежду на возможность как-либо договориться:

– Готов пожертвовать десять золотых талеров! Де-ся-ть!.. Хоть в казну города, хоть загонщикам, как вам больше понравится. И, повторю еще раз, сроки поджимают, поджима-а-а-ают… Два дня у вас есть, не считая сегодняшнего вечера. А потом – мне домой, с добычей, а вам праздновать… Надеюсь, не подведете. А то ведь действительно, вместо ярмарки получите полицейскую проверку и второе Имперское пришествие…

Осторожно прочистив звенящее от дверного грохота ухо, худой джентльмен в дорогом сюртуке желчно поинтересовался у бургомистра:

– Может, дать ему, что просит? Он же больной на всю голову, вполне может устроить показательную проверку с обысками и прочей дрянью.

– Подождем пару часов, не будем торопиться. Человек из Города утром приехал, привез новости. Надо все аккуратно взвесить и лишь потом принимать решение. Не удивлюсь, если, получив своего монстра, господин палач вцепится нам в глотку с криками о засилии нечисти в Барди-тауне. Возможно, ему нужен именно такой повод… Поэтому предлагаю подождать.

– Я не против ждать. Просто часы тикают… Думаете, он ведет какую-то хитрую игру? По виду – полный идиот.

– Идиоты на его должности долго не живут, смею вам заметить, – раздраженно дернул кадыком господин Храпп. – Меня больше беспокоит, что он действительно примчался один. И это означает, что мы кого-то в гостиницах прошляпили из новых постояльцев или слухи об его ближайшей отставке вполне правдивы. Тогда господину палачу, действительно, нужно красиво достать магического кролика из шапки, подарить руководству клыки пострашнее и с почетом убраться на пенсию. Свой дом на Солнечной Стороне куда как лучше обвинения в превышении полномочий и каторги на местных болотах.

Постояв рядом с окном, бургомистр вздрогнул, прогоняя видение рядов виселиц, и повернулся к единомышленникам:

– Но ошибаться нельзя. Время до ночи пока есть, как раз закончим поиски возможных подельников нашего любимого гостя. Выясним все детали, тогда и будем принимать решение…

До полуночи Клаккер успел намозолить глаза большей части жителей города. Его высокая фигура отметилась в каждом переулке, а громкий голос разносился от одного края крохотного городишки до другого. Возница успел тысячу раз проклясть собственную жадность, но сопровождал неугомонного туриста до позднего вечера. Здесь Клаккер скупил все жареные орехи и роздал местным мальчишкам. Там успел с торговками обсудить цены на молоко и сыры, согласившись, что в Городе привозную сметану безбожно разбавляют. В каком-то кривом переулке закопался в сугробе, пытаясь понять, что за скрюченные пальцы цепляются за шубы прохожих. Оказалось – просто занесенные снегом ветки. И так без перерыва на обед или ужин.

Под конец гость остановился у памятника, торчавшего посреди центральной площади. Придирчиво проинспектировав облупившуюся краску, поинтересовался:

– А что же вы так Имперских гренадеров не любите? Скульптор старался, в деталях униформу изображал. А вы даже покрасить не хотите лишний раз.

– Чего его красить, – сипло ответил извозчик, добывая откуда-то из глубин полушубка крохотную фляжку. – Может, быстрее проржавеет, да уберут с глаз долой.

– Это что же, в честь последнего похода поставили, на память? Тогда понятно… Чтобы не забывали, как власти могут железной рукой порядок наводить… Хотя, черт с ним, гренадером. Может, и заслужил, чтобы сгнил тут на холоде и ветрах. Но лошадь-то жалко. Она чем провинилась?

– Так ведь Имперская, – рассудительно заметил задубевший до деревянного состояния мужичок. Выцедив последние капли из фляжки, с грустью спрятал тару и с робкой надеждой поинтересовался: – Не пора ли в гостиницу? Ночь ведь на дворе уже.

Клаккер перестал мусолить толстый карандаш, дорисовал точку в хвосте фразы «…был тут…» и согласился:

– Да, пора. Бадья с горячей водой, плотный ужин, и можно отдыхать… Вот тебе за день, а если домчишь до места, не петляя по закоулкам, как делаешь обычно, то еще талер сверху. Пошли!

Часы на городской ратуше звонко отсчитали час ночи, когда трое мужчин в черных плащах подошли к гостинице. Щуря глаза от света яркого фонаря, старший боевой тройки отряхнул нанесенный на плечи снег и еще раз переспросил:

– Точно, без сопровождающих? От мерзавца чего угодно можно ждать.

– Точно, несколько раз перепроверили. В этот раз господин палач сам себя перехитрил. А может, возгордился без меры, привык у себя по улицам бешеной собакой метаться, думал, и здесь каждый на брюхо упадет и поползет подошвы лизать.

– Значит, за приключениями приехал. И дурочку тут уже второй день валяет.

– У него настолько плохо с головой, что даже с лечения удрал. Власти и его начальство считают, что подраненный душегуб на серных водах сейчас, в госпитале. Поэтому можно ублюдка на куски порвать, никто даже не сообразит, где остатки искать.

Скрипнув дверью, демонологи вошли внутрь. Кивнув дремавшему за стойкой портье, старший уточнил:

– Где он?

– Только что купаться залез. Я сам полотенца ему в номер отнес. Перед этим две бутылки крепленого вина высосал.

– Оружие?

– У окна, на стуле свалено. Ни пистолета, ни обреза рядом нет. Дверь открыта. Лестницу наверх еще с утра проверил, ничего не скрипит.

– Хорошо. Подожди пока здесь, я позову.

Клаккер дремал, окутанный клубами пара от горячей воды. Почувствовав слабое дуновение воздуха, приоткрыл один глаз и посмотрел на бесшумно вошедших в комнату. Одна из черных фигур встала рядом с окном, демонстративно поигрывая короткоствольным револьвером. Две другие застыли прямо перед безразмерной дубовой бочкой, в которой отмокал постоялец.

– Здравствуй, палач. Рад тебя видеть.

– Мы разве знакомы? – приоткрыл второй глаз охотник. Зачерпнул ладонью воду и плеснул себе на распаренное лицо. – Что-то не помню твою рожу.

– Вряд ли, я с погонниками дружбу не вожу. А вот отец-настоятель с тобой пообщаться не прочь. Узнать, какими ветрами к нам занесло столь выдающегося героя. Можно сказать – опору правопорядка самой большой клоаки на Изнанке.

Фыркнув, любитель водных процедур погрузился так, чтобы из парящего жидкого «зеркала» торчала лишь часть головы, и проговорил-пробулькал, сонно растягивая слова:

– Похоже, из образованных. Так складно болтаешь, аж завидно… Хотя, если ножиком поколупать, нутро у тебя все равно – гнилое. Как бывает у всех, кто с Тьмой по доброй воле спутался… А папеньке своему можешь передать, что у меня приемные часы завтра с десяти утра. Если так хочет пообщаться, пусть приходит, пока не занято… Придумали же имечко: «отец-настоятель»… И будете выметаться, дверь прикройте, а то сквозит в этом клоповнике немилосердно.

С удивлением посмотрев на нахала, знаток изящной словесности повернулся к подручным и вздохнул:

– Действительно, где-то ему мозги отшибло. Совсем в окружающем мире потерялся, бедолага… Слышишь, болван-переросток? Мне сказали тебя доставить живым. Но вот про то, чтобы шкуру не подпортить, – речи не было. Поэтому или ты идешь с нами тихо и спокойно, или я прострелю тебе колени и буду волочь на веревке за санями. Дури в тебе много, до места доедешь живым… Ты меня понял?

Клаккер открыл глаза, зло посмотрел на раскомандовавшегося нахала и переспросил:

– Значит, с тобой идти? Вылезать и ножками-ножками на улицу? Так хочешь?

– Именно так. И без задержек, до утра времени не так много осталось. А очень хочется с тобой поближе познакомиться.

Палач вздохнул и согласился:

– Ну, раз ты так настаиваешь…

Высунув из воды руки, охотник вывалил на пол два больших чугунных шара, замотанных в тряпки. Потом вдохнул побольше воздуха и нырнул, не успев увидеть, как гранаты взорвались, разметав по комнате гостей и изрешетив осколками мебель. Бок бочки хрустнул, разойдясь по швам, и на залитые кровью доски обрушился водопад горячей воды. Следом за обломками дерева вывалился мокрый мужчина, мотая головой:

– Черт, вот по ушам досталось! Звенит, будто башкой стены проламывал… Ладно, как меня попросили – собираться надо быстро. Думаю, вряд ли у меня больше минуты свободной. Поэтому… Черт, все равно – кто же думал, что так голове достанется… Донырялся…

Но на самом деле «донырялись» набежавшие на шум демонологи. Подогнав стоявшие за углом сани, увешанные оружием бойцы в черных одеждах попытались было сунуться в гостиницу, забыв, куда именно выходят окна дымящегося номера. И получили вторую порцию подарков. А затем палач выбрался на улицу, походя снеся портье, который вздумал играть в героя с безразмерным ружьем в руках.

Пробившись в ночь, охотник перемахнул через забор, который стал первой линией обороны. Затем двинулся дальше по переулкам, карта которых отпечаталась в памяти за время дневных поездок по городку. Петляя по запутанному лабиринту, Клаккер стрелял, кидал чугунные бомбы, иногда успевал воспользоваться тесаком, если какой-нибудь идиот вываливался из проулка на расстоянии удара. Под конец к преследованию чужака подключились уже горожане, активно помогая поредевшим демонологам отловить проклятого возмутителя спокойствия. Именно местные жители сумели в одном из переулков набросить сверху рыбацкую сеть, а затем завалили телами, пригвоздив врага к промороженной земле. И лишь хорошенько отпинав добычу, поволокли связанного пленника на площадь.

– Как думаешь, сколько ты проживешь, прежде чем отправишься в ад?

Обрюзгший толстяк с выпирающим пузом с усмешкой разглядывал раскаленный прут в руках. Раздетый Клаккер попытался в какой раз пошевелить привязанными к столбам конечностями и сплюнул кровью на снег перед собой:

– Надеюсь, еще спляшу на твоей могиле, урод. По крайней мере, очень хочется на это надеяться.

– Да? Интересно, почему ты в это веришь?.. Дружков твоих в городе нет, армейские части стоят у реки, в дне пути. Да и не поднимет войска наместник, ему это незачем. Ведь Барди-таун приличное место, без какого-либо криминала. Вовремя платит налоги и поддерживает за свой счет Имперский Университет, который открыл здесь филиал… Наоборот, я готов даже побиться об заклад, что никто в городе не расскажет чужакам, как именно ты сдох. Никто…

Палач сипло закашлялся, еще раз сплюнул кровь и поморщился – отбитый бок, обожженный раскаленным железом, немилосердно болел. Но все же отдышался и ответил, насмешливо выделяя звание собеседника:

– Кто же спорит с отцом-настоятелем?.. Я ведь знаю, что вам даже прятаться не надо. Это вы так, для приличия, в Университете бродите в студенческой одежде, а черное барахло лишь ночью напялить способны. Да и воняет Тенью в каждом закоулке страшнее, чем на наших помойках.

– Что ты несешь! – возмутился демонолог, ткнув прутом в грудь палача. – Нет у нас запахов, специально проверяли!

– А-а-а! – взревел охотник за нечистью, выгибаясь под дымящимся железом. – Чтоб ты сдох, скотина!..

И лишь через несколько минут Клаккер смог приподнять голову и продолжил, делая короткие перерывы после каждого слова:

– Воняет от вас… Во-ня-ет… И пусть вы настоящую Тьму спрятали, амулетами замаскировали, а слова, взгляды, отношение к другим людям никакими мазями и присыпками не спрятать… Вас же коробит от моего присутствия. От того, что я сюда приехал, в ваш обустроенный городишко… Что я вопросы свои задаю, у вас под носом хожу, разнюхиваю что-то… У вас ведь теперь деление на демонологов и прочих горожан совсем условно… Вы все теперь в одной куче дерьма испачкались… Одни пленников в подвалах пытают, другие их обслуживают… Знаешь, во что детишки на улицах играют? В то, как хорошо погоннику кишки размотать. Или как слабого в жертву принести… Ни одной кошки в черт-те-тауне не осталось, всех перебили…

– Игры – не доказательство.

– А кто сказал, что я приехал собирать доказательства?.. Я приехал вам в морды взглянуть. Думал, может, действительно, оборотни живут на задворках, света белого боятся, лишний раз на улицу не выходят… А вы тут, уважаемые члены городского совета, вы здесь давно уже одно целое. Один кусок грязи, украшенный сверху позолотой… Смердящий труп…

Истязатель рассмеялся, сунув прут в жаровню:

– В отличие от тебя, мы вполне живы и здоровы. А ты – лишь видимость человека… Мало того, я даже пачкаться об тебя не стану, горожане сами разберутся. Очень просили… Сначала каждый желающий оставит метку на твоем теле. А потом принесут хвороста побольше, каждый – по веточке-другой. И сожгут, чтобы очистить нас от подлинной скверны… Поэтому я тебя прошу: ты хотя бы из вредности протяни подольше. Все же очень хочется слышать, как ты кричишь. Это будет самый лучший подарок нам на Новый год. Попробуешь?

Клаккер болезненно скривился и прошипел, капая розовой слюной на исполосованную грудь:

– Я же обещал, что прикончу тебя. Поэтому подожди чуть-чуть. Я тут поразвлекаюсь, а потом мы пообщаемся лично… Подожди, не уходи… Урод…

Старший демонолог заметил краем глаза резкое движение и повернулся: сквозь толпу к нему пробирался один из помощников. С трудом переводя дыхание, молодой мужчина быстро прошептал:

– Дозор с тракта гонца не прислал вовремя. С утра дважды отмечались, а теперь – тихо, нет никого.

– Как часто отмечаются?

– Каждый час. Один подъезжает, другой на смену туда отправляется. И так же на дороге к предгорьям и за Университет.

Отец-настоятель задумался на секунду, потом быстро оглядел толпу и уточнил:

– Где все братья? Кто на факультете остался?

– Три дозора, смена на въезде в город… Остальные – здесь. Ночью на ублюдка охотились, сейчас за казнью смотрят.

– То есть мы вместе с горожанами почти все собрались тут, на площади… – зашипел демонолог, с ненавистью глядя на распятую фигуру. – Вот же…

С края площади донесся всхрап лошади, а затем, вслед за обернувшимися горожанами, над головами поплыла страшная тишина: звенящая, пугающая. Казалось, что сверху кто-то невидимой губкой стер все звуки, заодно выморозив остатки тепла из хрупких человеческих тел…

На площадь рядами по четверо выезжали Имперские драгуны. И пусть у многих форма явно пролежала перед этим не один год в сундуках, попав на зуб моли. Пусть лица тронуло время, оставив свои безжалостные отметки. Но оружие в руках солдат было настоящим, а легкие флажки над торчащими вверх редкими пиками наотмашь били яркими красками по глазам: «Смотрите! Вспоминайте! Это пятый сводный полк Его Величества, который тридцать лет назад сколачивал виселицы на этих же улицах. Пятый проклятый полк, каким-то чудом вернувшийся из забытого прошлого…»

Людское море отхлынуло в стороны, подавшись к домам, ограждавшим площадь. Горожане старались держаться как можно дальше от пришельцев, прячась за черными спинами редких демонологов, которых в итоге вытолкнули в первые ряды толпы.

Драгуны выдвинулись вперед, уткнувшись головой колонны в наспех сколоченный помост с еле живым палачом на цепях. Последними выкатились несколько телег с уже подготовленными к стрельбе метателями. Один из всадников легко соскочил с коня и взбежал по ступенькам:

– Извини, Клаккер, чуть-чуть задержались. Пришлось повозиться с дозором на дороге. Зато город в кольце, ни одна зараза удрать не успела… Сейчас раскуем.

– Все, Штоф… Они – все…

– Что ты говоришь? Не пойму… Сейчас санитары тобой займутся, потерпи чуть-чуть…

– Я говорю – здесь все продались, Штоф. Нет больше нормальных. Ни одного не осталось…

Мужчина со шрамом через все лицо вздрогнул. Посмотрел на толпу и тихо переспросил:

– И дети?

– Нет здесь детей, друг. Можешь на меня посмотреть, многие из них отметились… Каждый так или иначе замазан. Или напрямую служит, или приспешников Тьмы содержит… Недодавили мы дрянь в прошлый раз, глупое милосердие проявить решили…

Командир драгун выпрямился и резко ответил, будто опустил шашку на чужую голову:

– Значит – исправим… Хватит грязь в доме держать. Пора навести порядок…

Штоф шагнул в сторону, уступая дорогу санитарам, затем повернулся к солдатам и вздернул сжатую в кулак ладонь. Слитно звякнули ружья, взятые на изготовку драгунами, начали крутиться стволы метателей. Развернув оттопыренный большой палец к земле, мужчина резко опустил руку вниз, вынося приговор. И холодный морозный воздух разорвала свинцовая смерть…

Солдаты уходили от Барди-тауна уже поздним вечером, оставив после себя пылающие руины. Напоследок, по приказу Клаккера, рассыпали по улицам города порошок из двух мешков, которые лежали в багаже палача. С трудом держась в седле, охотник за нечистью ехал рядом с командиром драгун и шипел сквозь зубы от боли: подготовленные сани ждали ближе к горам, на крохотной дороге, куда еще надо было добраться.

– Я думал, не сработает, – мрачно затянулся трубкой Штоф, оглядываясь на оранжевое зарево за спиной. – Или тебя бы раньше прибили, или, наоборот, забились по щелям и нос бы не показали. Все же идея ловить на живца была крайне рискованной.

– Они в последнее время стали слишком шаблонно мыслить. Атаковали почти всегда одинаково, привыкли платить властям и считать себя неприкасаемыми… А когда я начал бегать у них по головам, рассердились. Как же так – на их делянку пожаловал чужой медведь и пытается отобрать мед. Непорядок… Самое страшное, что за эти годы все население переметнулось на другую сторону… Деньги и власть ломают многих. А при попустительстве Императорской канцелярии, а то и с ее подачи – тем более… Ведь не зря именно здесь филиал Университета поставили. Явно пытались приручить Тьму на пользу чиновникам с Солнечной Стороны… – Конь резко переступил ногами, и Клаккер чертыхнулся, унимая резкую боль. Затем поудобнее пристроился в седле и спросил: – У нас как, многих зацепило?

– Нет, четверо легкораненых. Слишком неожиданно для них все произошло. А после первого залпа и сопротивляться не стали, побежали… Что за дрянь ты в мешках привез?

– Приманка. К полуночи сюда сбежится вся нечисть от пепелища до Города. Заодно разберутся с теми, кто мог спрятаться в подвалах или еще каких тайных местах. Чтобы уже с гарантией сожрать рассадник оборотней.

– А на нас потом не полезут?

– Нет. Я даже думаю, что регулярные части их дочистят через неделю-другую. Потому что получат анонимное письмо от неизвестного фермера на бесчинства Теней в любимом городе.

– Получат?

– Получат. – Клаккер осторожно повернулся к Штофу и повторил: – Дойдет письмо, никуда не денется. А то армейцы уже жалуются, что у них опыта войны с дрянью меньше, чем у толстопузых полицейских. И потом разобраться, кто, когда и куда стрелял, будет невозможно. Если только у кого язык не развяжется не по делу.

Но командир отряда лишь усмехнулся:

– За это не волнуйся. С нами только добровольцы, у кого личные счеты к нечисти. Многие потеряли друзей еще во времена прошлого похода. Так что – был Барди-таун, потом его сожрала Тьма, а Тьму доблестно искоренили Имперские войска. Жаль только, что Университет не успел изучить демонологов. Может, заново где профессоров посадят студиозусам мозги пудрить.

– Может, – согласился Клаккер, застыв в седле, словно проглотил лом. – Но мы присмотрим. Если и там какая гадость заведется, то еще письмо напишем. Чтобы отбить охоту раз и навсегда на наших костях плясать. Хватит с нас, нажрались… Золото, правда, я все потратил на этот рейд. Но для хорошего дела деньги найдем. Для себя стараемся, не для других…

– Интересные вещи пишут в газетах, – пробормотал Шольц, разглядывая мелкий текст через большое увеличительное стекло. – Говорят, господин наместник прибудет награждать доблестных защитников Изнанки, грудью вставших на защиту мирного населения. Двенадцатый и двадцатый мобильные полки пехоты и кавалерии зачистили местность рядом с Барди-тауном после локального прорыва нечисти. И хотя город погиб, отбивая бесконечные атаки разнообразных гадов, солдаты не дрогнули и сначала локализовали очаг заразы, а затем и ликвидировали. Шестнадцать погибших и с полсотни раненых. Ну и множество героев, с доблестью сражавшихся в первых рядах… Город и жителей спасти не удалось, к сожалению.

Замотанный в бинты наподобие мумии, палач удовлетворенно кивнул. Действительно – блестящая военная операция, минимальные потери и отличный результат. Самое время награждать отличившихся.

Сыщик свернул газету и положил на крохотный столик, заваленный сладостями. К сожалению, вырваться из круговерти дел удалось только сейчас, после Новогодних праздников. Это подчиненные наведывались регулярно проведать друга, а ему приходилось тратить кучу времени на бесконечных совещаниях. Покосившись через распахнутую дверь на пустой коридор, начальник департамента тихо спросил:

– Значит, тебя неудачно прооперировали, и ты заполучил осложнение… Бывает… А то из ратуши уже особо ретивые интересовали, где ты и что с тобой?

– Лечусь. Пусть приедут, навестят с подарками.

– Дождешься от них… Ладно, выздоравливай. Врачи говорят, тебя не раньше конца января на свободу выпустят.

Клаккер беззаботно отмахнулся:

– На мне все заживает, как на собаке. Так что еще недельку поваляюсь – и домой. Похожу с тросточкой, Гжелика за мной присмотрит. А потом снова по закоулкам бегать.

– Надеюсь, обойдемся без беготни. Унтеры Город контролируют, за весь месяц пара мелких инцидентов. Если я правильно понимаю, к весне мы окончательно участки подготовим и возьмем на себя уже действительно сложные дела. Пусть с мелкотней сами справляются… И еще – пока ты… оперировался… Действительно нужно было столь радикальное хирургическое вмешательство?

Посмотрев в помертвевшие глаза подчиненного, Шольц вздохнул и направился к дверям. Уже выбравшись в коридор, развернулся и помахал на прощание:

– Поправляйся. Нам тебя в самом деле очень не хватало. И постарайся хоть здесь обойтись без приключений…