Обратим внимание на ещё одну весьма значимую деталь. Момент смерти Казарского поразительным образом совпал с назначением Михаила Петровича Лазарева главным командиром Черноморского флота и портов Чёрного моря. И то, и другое событие произошло практически одновременно — в июле 1833 года. Учитывая тогдашнюю обстановку на Черноморском флоте, деятельность капитана 1-го ранга Казарского и вице-адмирала Лазарева, яростное противостояние им со стороны адмирала Грейга, его жены, контр-адмирала Критского, целой своры местных чиновников и купцов-миллионеров, в совпадение этих двух событий совершенно не верится.

Именно трагическая смерть Казарского стала последней каплей, которая переполнила чашу терпения Николая I. Именно тогда, в июле 1833 года, получив известие о таинственной смерти своего любимого флигель-адъютанта, он принимает окончательное решение убрать адмирала Грейга и навести порядок на Чёрном море, именно тогда он окончательно определился и с тем, кто возглавит сражение с местной мафией. Выбор императора пал на произведённого в генерал-адъютанты Лазарева. В этом случае и звание генерал-адъютанта было дадено Лазареву не случайно. Генерал-адъютанты его императорского величества имели право обращаться напрямую к императору, не отчитываясь за свои действия перед другим начальством, а это, как мы понимаем, значительно упрощало действия Лазарева в предстоящем сражении с черноморским «спрутом».

История трагической смерти флигель-адъютанта Казарского служит наглядным доказательством того, насколько тяжёлой даже для императора-самодержца была борьба с коррупцией в 30-х годах позапрошлого века.

Николай I, казалось бы, обладавший почти абсолютной властью, на самом деле оказался бессильным не только защитить своего собственного адъютанта, но и до конца разобраться в истинных причинах его таинственной смерти, не говоря уже о том, чтобы найти и покарать виновников его смерти! На полное наведение порядка на Черноморском флоте и в черноморских портах у Николая I и адмирала Лазарева ушли долгие годы.

19 декабря 1834 года Лазарев был окончательно утверждён в должности командующего Черноморским флотом. Новый командующий прежде всего доложил министерству о необходимости срочно восполнить убыль в стареющих судах и в связи с этим ходатайствовал о развитии подрядной постройки или вольнонаёмного труда при сооружении кораблей на казённых верфях. В ответ Николай I потребовал строить за счёт штатных ассигнований ежегодно по линкору и в два года по фрегату, а по дополнительным суммам — в течение четырёх лет ещё по линкору. Так началось возрождение Черноморского флота из грейговского небытия.

Из высказываний П.С. Нахимова: «За год пребывания Лазарева в Черноморском флоте команды кораблей научились выполнять сложные операции с парусами менее, чем за 3 минуты вместе прежних 17-ти минут. Матрос есть главный двигатель на корабле, а мы только пружины, которые на него действуют, — говорил он».

Из воспоминаний адмирала И.А. Шестакова:

«Лазарев, назначенный главным начальником флота, застал его (Черноморский флот. — В.Ш.) отдыхавшим на лаврах последней турецкой кампании. Насколько отдых этот был основателен, известно уже из истории; что он был положительно вреден, как всякий продолжительный отдых, доказала Босфорская экспедиция 1833 года. Её значение и цель наших морских сил на юге выказались осязательно, но вместе с тем уяснилась необходимость всегдашней готовности, вечного бодрствования, на которые тогдашний личный состав и состояние материальной части никак не дозволяли рассчитывать. Опыт в подчинённом положении, где недостатки усматриваются легче и удобнее, в особенности знакомство с личностями не в тумане канцелярской атмосферы, а на доступном безошибочной оценке поле живой действительности, приобретённые адмиралом во время командования Босфорской экспедицией, утвердили его взгляд и укрепили решимость изменить совершенно существовавший порядок. Он провёл эту решимость до конца, не останавливаясь с препятствиями, не колеблясь в мерах и стоически вынося оскорбления из Петербурга, на которые не скупились в начале предпринятой им реформы. Когда дело наладилось, когда убедились, что перемены не были безотчётным взмётом новой метлы, а указывались насущной необходимостью, положение деятеля изменилось, и ему протягивали дружескую руку помощи; но вначале тьма препятствий остановила бы человека иного закала.

Усовершенствование материальной части не представляло затруднений. Познания и ревность при данных правительством средствах скоро подвинули дело, в котором адмирал находил истинное наслаждение и отдохновение душе, болевшей от интендантских и канцелярских уязвлений. Не в кораблях и адмиралтействах было главное и труднейшее дело. В величественные массы, в затейливые механизмы нужно было вдунуть дыхание жизни, провести в них электрический ток, одарить их силой мысли, духом ревности. Предстояло создать людей.

Прискорбны гонения вообще, в особенности поднимаемые на целые сословия, общества или расы. Но, если крепко сплотившаяся ассоциация упорно держится привычек, вредящих общей пользе, если слепая к новым требованиям, она отвергает прогресс только потому, что им изменяется существующее, если, вдобавок, за упорство и недвижимость закоснелых староверов может в будущем пострадать государство, общественному деятелю, крепкому убеждением и преданностью родине, никто не может вменить в преступление ожесточённой борьбы с подобными элементами. Он не должен поступать иначе; грустная доля жертвовать многими в его положении осветляется уверенностью, что обеспечивается польза и спокойствие всех. Наряду с усилиями по возрождению флота, вместе с приглашениями прежних сослуживцев прийти помочь ему в многотрудном деле, Лазарев начал преследовать греческий элемент тем с большей ревностью, что нестрогие принципы местного греческого общества возмущали его как человека».

Журнал «Русский архив» № 2 за 1881 год писал: «Считая необходимостью здоровому духу дать здоровое тело, Лазарев безотлагательно приступил к улучшенному кораблестроению. Тяжела была борьба его с установившимися подрядными порядками. Евреи и инженеры, как свидетельствует переписка, возбуждали в нём неодолимую энергию для борьбы, и в скором времени Лазаревское адмиралтейство стало образцовым. Из недр этого адмиралтейства за восемнадцатилетнее управление Черноморским флотом вышел определённый комплект линейных судов, в том числе 14 кораблей и 6 фрегатов. Суда эти, отличаясь прочностью и изяществом отделки, обращали на себя внимание не только соотечественников, но и чужеземцев. Быстрый рост морской силы на юге России уже возбуждал ревнивые опасения всемирных мореплавателей; велика должна была быть их затаённая радость в сознании, что недостаток денежных средств лишит Лазарева возможности довести дело не до конца, определённого положенными штатами, а до конца, намеченного его государственным умом. Замечательный хозяин, Лазарев, высчитывая ограниченные средства, отпускаемые на кораблестроение, считает грехом рисковать хотя бы ничтожною суммою; прислушиваясь к мнениям иностранных знатоков и приглядываясь к их опытам, Лазарев боится ещё не вполне определившихся достоинств винтового двигателя и стоит за колёсные пароходы. Страх ошибки и непроизводительной затраты сдерживает его порывы; холодный расчёт и знание ответственности пред государем и родиной в расходовании народных денег заставляют его принимать только то, что уже не подлежит сомнению. Но и колёсные пароходы большого ранга не даются Лазареву. Недостаток средств кладёт преграду его деятельности! Для постройки судов сооружены адмиралтейства в Николаеве и Новороссийске, и вырабатывается план и приготовляется место для такового же в Севастополе. Этому последнему не суждено, однако, было возникнуть при жизни Михаила Петровича; но по смерти его, по высочайшему повелению, оно названо Лазаревским. По свидетельству лиц, составлявших лазаревский некролог, Гидрографическое депо, почти не существовавшее в 1833 году, приведено в состояние, согласное требованиям времени; в нём выгравировано много прекрасных карт, напечатано много правил, положений, руководств, лоций и других книг, относящихся до морского искусства; из них издание атласа Чёрного моря можно назвать трудом совершенным и изящным. Параллельно со специальными работами по флоту идут классические постройки в Севастополе, и ни одна мелочь не ускользает от внимания главного руководителя. Дважды воздвигается библиотека для морских офицеров — сначала в 1844 году, а потом, по истреблении пожаром, в 1849-м. Приводится к окончанию капитальная постройка севастопольских доков; строится в античном, греческом, стиле церковь Петра и Павла, дом Морского собрания, девичье училище и т.п. Укреплённый Севастополь растёт год от году и служит предметом общего удивления. Адмирал всё недоволен, и шире, шире растут его замыслы, уже подтачиваемые в корне смертельною болезнью».

Дальнейшая эпоха в истории Черноморского флота, включая Севастопольскую оборону 1854–1855 годов, по справедливости называется Лазаревской. Черноморский флот в 30–40-е годы нёс крейсерскую службу у берегов Кавказа, срывал контрабандные перевозки англичан и турок для горцев, перебрасывал свои войска, доставлял им различные грузы, поддерживал огнём корабельной артиллерии, высаживал морские десанты. Постепенное занятие Кавказской береговой линии дало Черноморскому флоту богатый опыт в производстве совместных действий с армией.

В период командования Лазаревым Черноморский флот, как в технике судостроения, так и в организации службы шёл впереди Балтийского, лишённого единой власти. Все штаты, положения, судовые расписания, всякое новое слово в подготовке и обучении флота шло из Севастополя.

За 18 лет, в течение которых Лазарев командовал Черноморским флотом, было построено 16 линейных кораблей и свыше 150 других судов, в том числе первые пароходофрегаты и корабли с железным корпусом, часть судов вооружена бомбическими орудиями. В Севастополе в возведённых мощных фортах он установил береговые батареи, доки и мастерские, учредил адмиралтейство, построил казармы для флотских экипажей, Морскую библиотеку. Именно при нём Севастополь стал настоящим городом, поражавшим современников своей красотой.

А потому лучшей характеристикой, данной адмиралу, я считаю публикацию его биографа А. Хрипкова в журнале «Русский архив» в 1877 году: «Главной чертой его характера была резкая самостоятельность. Его рыцарская, без страха и упрёка душа стояла так крепко за правду, что не существовало, буквально сказать, никакой власти на земле, которая могла бы поколебать его убеждения и заставить отказаться от цели, им раз для себя определённой. Эти-то душевные качества, любовь к службе и высокое понятие о её значении доставили Лазареву исключительное доверие всех подчинённых…»

В 1851 году адмирал Лазарев умирал от рака желудка. Когда перед отъездом на лечение ему выдали пенсию на год вперёд, то он наотрез отказался её брать:

— Отсчитайте на несколько месяцев, более мне уже не понадобится, так зачем же разорять государство!

До последнего дыхания Лазарев остался предельно бескорыстным и честным человеком. Это ещё раз подтверждает правильность выбора Николая I именно его на пост руководителя Черноморского флота. Достойными учителя оказались и ученики адмирала: П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, В.И. Истомин и другие. Именно им принадлежит честь Синопской победы и 11-месячной героической обороны Севастополя.

С конца 50-х годов XIX века исподволь началась кампания по «реабилитации» адмирала Грейга в глазах общественности. Инициаторами и финансистами её выступила вдова и сыновья покойного. Последние к этому времени уже достигли вершин финансовой власти в империи, и потому вполне могли позволить себе лоббировать семейные интересы на государственном уровне.

Дело в том, что к концу 50-х уже ушло из жизни большинство людей, знавших о сокрытой для посторонних нелицеприятной деятельности адмирала Грейга и его окружения на Черноморском флоте. Кроме этого, кровавая и неудачная Крымская война 1853–1856 годов, завершившаяся захватом Севастополя и уничтожением всего Черноморского флота, также давала защитникам интересов грейговского клана шанс на возрождение «доброго имени» своего кумира (мол, при нашем отце такого бы никогда не случилось!).

Пиар-кампания была обставлена по всем правилам этой непростой науки. Вначале в печати появились статьи о пагубности победы вице-адмирала Нахимова при Синопе, которой он накликал всеевропейское выступление против России, на гордыню и карьеризм вице-адмирала Корнилова, на странности адмирала Лазарева и т.д.

Одновременно на фоне этого появилась статья врача Закревского, который превозносил добродетели адмирала Грейга, доводя их почти до обожествления. И статья Закревского, и материалы, порочащие адмирала Лазарева и его учеников (написанные под псевдонимами), вызвали законное возмущение флотской общественности и в особенности ветеранов Черноморского флота. Чтобы угодить и тем и другим, на страницах журнала «Морской сборник» (№ 4 за 1864 год) выступил с пространной примирительной статьёй адмирал И. Шестаков. В своей статье Шестаков обозначил и Грейга, и Лазарева как выдающихся флотоводцев, а в конце призвал их приверженцев к примирению.

Воззвание адмирала Шестакова, впрочем, особого успеха не имело, и грейговская партия продолжила создание мифа о великом радетеле за Россию Алексее Самуиловиче. В том же 1864 году в «Морском сборнике» № 10 была помещена статья об адмирале Грейге, как об устроителе города Николаева, в которой он опять сравнивался с Лазаревым, причём не в пользу последнего. Затем на страницах «Морского сборника» последовал целый цикл статей о командовании Грейгом отрядом кораблей на Средиземном море в 1805–1807 годах. Апофеозом же всей пиар-кампании, стало создание памятника адмиралу Грейгу и установка его в Николаеве, а также присвоение имени Грейга одному из новейших балтийских мониторов.

Как это ни может показаться странным, но отзвуки давно минувшей истории деятельности и разоблачения черноморской мафии 30-х годов XIX века звучат и в наши дни! Волей некоторых авторов противопоставление адмирала Грейга адмиралу Лазареву и его ученикам адмиралам Нахимову и Корнилову продолжается и ныне. Примером тому является вышедшая на Украине книга Ю.С. Крючкова «Адмирал Алексей Грейг», в которой в лучших традициях «прогрейговской партии» адмирал Лазарев поливается помоями на фоне безудержного восхваления авторского кумира Грейга.

И всё же история всё поставила на свои места. Ныне имя адмирала Грейга знают разве что историки, тогда как имя адмирала Лазарева сегодня известно каждому, как одного из великих российских мореплавателей, флотоводцев, реформаторов флота и истинного патриота России. В честь адмирала Лазарева вот уже более полутора веков называют мощнейшие корабли отечественного флота. Меккой для россиян стало и место последнего упокоения адмирала Лазарева и его учеников во Владимирском соборе в Севастополе.