Еще в сентябре 1962 года американская разведка выявила на Кубе семь позиций зенитных ракет, присутствие тяжелых танков и МиГ-21. Разведсводка же, положенная на стол Президента США 1 октября, содержала уже сведения о семнадцати позициях зенитных ракет. Тогда же в Вашингтон просочились и первые сведения от кубинских эмигрантов о возможности установки на Кубе советских баллистических ракет. Кеннеди незамедлительно оповестил Латинскую Америку:

— В ближайшее время в Карибском бассейне произойдут самые серьезные события, если только правительство Кастро не образумится!

Может показаться удивительным, но Президент США не торопился публично заявлять о наличии советских войск на Кубе. Опытный и хитрый политик, он выжидал подходящего момента для этой ошеломляющей новости. Дело в том, что в Америке разворачивалась предвыборная кампания, и президент хотел использовать имеющуюся информацию в нужный ему момент. Однако карты Кеннеди внезапно спутал республиканский сенатор К. Китинг. Взобравшись на трибуну, республиканец во всеуслышание заявил:

— Джентльмены! У меня есть неоспоримые доказательства, что Советы перевозят на Кубу свои войска и даже ракетные установки! Хотелось бы узнать, что думает по этому поводу наш президент?

На что взбешенный Кеннеди ответил немногословно:

— Мы не располагаем данными о нахождении на Кубе русских военных баз.

— Это не делает чести нашему правительству, — тотчас парировал дотошный сенатор. — Мои же сведения получены не только от эмигрантов, но и от разведывательных служб. Странно, что об этом неизвестно президенту.

Теперь Джону Кеннеди скрывать было уже особенно нечего и он решил действовать. Прежде всего с его подачи сенаторы Диркенс и Халлек заявили в прессе о необходимости предоставления президенту права использовать вооруженные силы США по своему усмотрению. Пресса заволновалась. Одновременно Кеннеди обратился в конгресс с запросом о необходимости мобилизации ста пятидесяти тысяч резервистов.

— Для чего? — наивно удивились конгрессмены.

— Для безопасности Западного Берлина, — невозмутимо ответил президент.

Не удовлетворясь этим, Кеннеди связался с руководителями Англии, Греции, ФРГ, Италии и Норвегии, прося их предоставлять свои суда для морских перевозок на Кубу. Те, разумеется, ответили полным согласием. Затем Президент США встретился с прессой.

— Я думаю, будет справедливо, если я скажу, что США и весь мир переживают сейчас один из самых критических периодов! — объявил он обступившим его репортерам.

Обвинив Москву и Гавану в провокационных действиях, Кеннеди завершил свое выступление стихами:

Под «всезнающим» американский президент, конечно же, подразумевал себя.

Тем временем Пентагон усилил наблюдение за идущими к Кубе судами. Без внимания ВМС не был теперь ни один из транспортов. 19 сентября американский крейсер настиг у Гаити «Ангарлес» и под стволами своих башенных орудий сопровождал его в течение суток. Через день безмолвной атаке эсминца (941) подвергся теплоход «Ангарск». Затем уже сразу три эсминца настигли и конвоировали у Кубы судно «Физик Вавилов», а за рыболовецкой базой «Советская Латвия» в течение нескольких дней гонялся даже ударный авианосец «Франклин Рузвельт». До стрельбы дело не доходило, но и психические атаки тоже стоили советским морякам немало нервов.

19 сентября адмирал флота Горшков прибыл на доклад к министру обороны и сообщил ему информацию разведуправления ВМФ об экстренной подготовке вооруженных сил НАТО к крупномасштабным морским маневрам под кодовым названием «Фолекс-62».

Столь особое внимание к маневрам вызывалось тем, что американцы объявили районом их проведения сразу все европейские театры военных действий, Атлантику и Средиземное море. Как выяснила военно-морская разведка, целью «Фолекса» была практическая отработка действий НАТО в условиях обмена массированными ядерными ударами между ними и блоком Варшавского договора. По существу, речь шла о частичном переводе войск НАТО с мирного положения на военное.

Доклад главкома ВМФ был воспринят Малиновским со всей серьезностью. Старый маршал, выслушав Горшкова, долго листал доклад, затем задумчиво, как бы сам себе произнес:

— Ну что ж! Нам остается лишь достойно ответить!

Ответные меры были приняты незамедлительно. Уже в первой декаде октября в Польше и ГДР прошли мощные учения сил стран Варшавского договора под руководством министра обороны Польши генерала М. Спыхальского. Курировал учения главком ОВД маршал Гречко. Аналогичные учения прошли чуть позже и в Чехословакии. А 7 октября «Красная звезда» опубликовала передовицу, рассказывающую о высокой боевой готовности Советских Ракетных войск «Стратегические начеку». Ну а буквально на следующий день, чтобы окончательно вывести из спокойствия «заокеанских друзей», ТАСС во всеуслышание объявил об успешном запуске в космос ракетоносителя нового проекта.

Тем временем Кеннеди доложили результат последней аэрофоторазведки Кубы. Результат ее был ошеломляющ! По всему острову уже полным ходом достраивались базы советских баллистических ракет. Выслушав сообщение, американский президент буквально схватился за голову:

— Хрущев не мог подложить мне такую свинью!

На что министр обороны Макнамара резонно заметил:

— Раньше, может, и не мог, а теперь еще как смог!

Справившись с минутной слабостью, Кеннеди тут же объявил о создании специальной группы — исполнительного комитета по кубинскому вопросу, куда вошли первые лица Америки. Уже через пару дней исполком доложил президенту, что одной из самых действенных мер против действий Москвы следует считать вторжение на остров.

16 октября к Хрущеву попросился на прием американский посол. Выслушав сетования американцев на действия СССР, Никита Сергеевич хладнокровно заметил:

— Наше военное присутствие на Кубе носит чисто оборонительный характер!

Спустя полчаса посол уже передавал содержание разговора лично президенту. Выслушав доклад, Кеннеди молча повесил трубку, он торопился, военные должны были сейчас представить ему план «Мангуста» — план вторжения на Кубу. Среди обсуждаемых на этом совещании вопросов были: требования для организации воздушной атаки на ракетные установки, ядерные склады и ракетные катера, начало морской блокады острова.

На следующий день, 17 октября, в США начался перевод вооруженных сил в повышенную боевую готовность. При этом в узком кругу своих единомышленников Кеннеди вынужден был признать, что после размещения ядерных ракет на Кубе ядерная мощь СССР сразу же возросла на пятьдесят процентов.

Небезынтересно, что разработанная Пентагоном операция вторжения на остров предусматривала и серьезные потери для американской стороны. Всего американцы планировали потерять в ходе борьбы за Кубу 18 484 человека. Из них 8710 человек должны были бы составить потери ВМС, то есть, говоря языком доходчивым, в Пентагоне понимали, что советский флот даст у кубинских берегов генеральный бой. Вспомним здесь, что общие потери при страшном поражении России в Цусимском сражении не превышали пяти тысяч человек!

Однако единого мнения в руководстве США о вторжении на Кубу все же еще не было. Группа влиятельных политиков во главе с самим министром обороны Макнамарой и братом президента Робертом Кеннеди высказывалась лишь за жесткую блокаду острова. Президент колебался. Наконец 24 октября он объявил о начале морской блокады острова. А двумя днями ранее с американских аэродромов поднялись в воздух эскадрильи стратегических бомбардировщиков В-52 для посменного круглосуточного дежурства в воздухе. В готовность были приведены все баллистические ракеты «Титан» и «Атлас». В Северную Атлантику одна за другой вышли атомные подводные ракетоносцы с «Поларисами» на борту. На Гуантанамо высадилась дополнительная бригада морской пехоты. В готовность привели даже новую, еще не прошедшую испытания систему противолодочной обороны США СОСУС. Посланцы ВМС в срочном порядке вылетели в столицы латиноамериканских государств для привлечения их флотов к кубинской блокаде. Аргентина, Колумбия, Доминиканская Республика, Гватемала и Гондурас немедленно согласились предоставить США свои военно-морские флоты.

Поздним вечером 24 октября госсекретарь США Д. Раск пригласил к себе посла СССР А. Добрынина и передал личное письмо Кеннеди к Хрущеву, а также текст предстоящего обращения американского президента к народу. На вопрос Добрынина, что это все означает, Раск ответил так:

— Я имею инструкцию не отвечать на вопросы и не комментировать предоставленные вам документы.

— Но ведь, по существу, год назад вы уклонились от обсуждения вопросов, которые теперь сами и поднимаете! — резонно заметил Добрынин, намекая на отказ США в свое время обсуждать проблему размещения американских ракет в Турции.

Не найдя ответа, Раск лишь неопределенно пожал плечами. А спустя час Кеннеди уже выступал по американскому телевидению и радио. Президент призвал народ к предстоящей борьбе за Кубу и к готовности к жертвам.

В эти минуты кубинские вооруженные силы заканчивали переход к полной боеготовности, а пятьдесят четыре отмобилизованные дивизии занимали свои боевые позиции. В ответ на воинственную речь Кеннеди Кастро не без гордости объявил:

— Мы будем безжалостно подавлять контрреволюцию и расстреливать любого, кто выступает против правительства. Нам не страшна любая локальная война. Мы ее наверняка выиграем!

На следующий день на речь Кеннеди отозвалась и Москва. Советское правительство заявило резкий протест против организуемой морской блокады вокруг Кубы, назвав эту акцию «беспрецедентным агрессивным действием». В тот же день Хрущев и Кеннеди обменялись письмами, где взаимно обвинили друг друга в агрессии.

Тем временем двадцать пять судов, транспортировавших второй эшелон войск, продолжали свое движение к Кубе. Разведка ВМС США доложила, что два передовых судна этого отряда сопровождает подводная лодка. Информация вызвала у руководства Америки самую негативную реакцию. Еще бы! Ведь впервые со времен Второй мировой войны подводная лодка недружественного государства направлялась прямиком в американские прибрежные воды!

Вечером 25 октября на официальном приеме в госдепартаменте США военный атташе СССР генерал Дубовик на вопрос, понимают ли в Москве, что направление к берегам Кубы столь большого количества судов с техникой может иметь самые тяжелые последствия, ответил однозначно:

— Судам дан приказ продолжать движение через рубеж блокады независимо от последствий.

Естественно, что, видя столь очевидную решимость Кремля, Пентагон тоже не бездействовал. Руководство организацией кубинской блокады было возложено на командование Атлантическим (2-м оперативным) флотом. Непосредственно для выполнения задач блокады было выделено 136-е оперативное соединение кораблей — несколько десятков крейсеров, эсминцев и фрегатов. Позицию южнее Кубы заняло 135-е оперативное соединение — гордость ВМС США, состоящее из новейших кораблей во главе с атомным ударным авианосцем «Энтерпрайз». В непосредственный резерв был определен ударный авианосец «Индепенденс».

Как определят позднее историки, в составе этих соединений насчитывалось без малого сорок шесть крупных боевых кораблей, включая восемь авианосцев, двести сорок самолетов, более тридцати тысяч офицеров и матросов. Главная задача всей этой армады заключалась в оказании противодействия идущим к Кубе транспортам.

Отдельно от основной группировки военно-морских сил развертывались не менее мощные противолодочные силы. В южной части Карибского моря начинало патрулирование только что сформированное 137-е оперативное соединение, образованное из кораблей латиноамериканских государств: двух аргентинских эсминцев и двух венесуэльских фрегатов. На поддержку им полным ходом спешили еще два фрегата доминиканских ВМС.

На аэродромах Флориды было сосредоточено 750 самолетов с обыкновенными и напалмовыми бомбами, ждавшие приказа по нанесению удара по городам и военным объектам Кубы. Рядом с ними у взлетных дорожек, более 600 транспортных самолетов с семнадцатитысячным десантом на борту. К зоне предполагаемого конфликта непрерывно стягивались американские войска.

Едва руководители двух противоборствующих супердержав обменялись письмами, как американское посольство в Москве передало еще одно послание американского президента, где объявлялось окончательное время установления карантина вокруг Кубы — 14.00 24 октября 1962 года. Ответ Хрущева был незамедлительным и жестким:

— США бросили нам вызов. По какому праву? Ведь наши связи с Кубой касаются лишь двух наших стран. Это не карантин — это ультиматум и прямая угроза нам. Согласиться с подобными требованиями — значит потакать произволу. Мы говорим «нет» всем попыткам нас запугать!

Тем временем до Кеннеди довели свежую разведсводку по Кубе, составленную на основании аэрофотосъемки. В ней указывалось, что русские начали усиленно маскировать свои ракетные позиции по всему острову. Количество ядерных ракет на Кубе американская разведка оценивала в три десятка единиц. Количество самолетов Ил-28 — в двадцать машин. И снова неожиданность. Американцы узнают, к своему ужасу, что на Кубе давно развернута кадровая советская мотострелковая дивизия с танками и артиллерией!

И снова пошли политические игры. Ознакомившись со всеми разведданными, Кеннеди решает попытаться еще оттянуть время столкновения с советскими судами и отодвигает линию блокады еще на несколько сот миль ближе к острову, но так, чтобы базирующиеся на Кубе МиГи не могли ее достигнуть и попытаться прикрыть с воздуха свои транспорты.

По указанию президента Макнамара срочно отправляется на ЦКП ВМС США, где доводит до флотского руководства особенности блокадной операции, которая серьезно отличается от классической блокады, которую намеревались осуществлять американские адмиралы. Там министр обороны распорядился направить дополнительную авианосную группу во главе с авианосцем «Эссекс» против приближающихся к острову советских подводных лодок. По данным разведки ВМС США, Москва направила к Кубе шесть своих лодок. Не было лишь ясно, являются ли эти субмарины дизельными или атомными.

Макнамара еще не успел покинуть ЦКП ВМС, как туда поступило сообщение, что идущие к Кубе советские транспорты внезапно изменили курс и снизили ход. Мнения относительно причин происшедшего сразу же разошлись. И если Макнамара склонялся к выводу, что Москва, так же как и Вашингтон, начала тянуть время, надеясь на политическое решение вопроса, то американские адмиралы рассуждали более определенно:

— Советы выслали в море шесть субмарин, и транспорты просто поджидают их подхода, чтобы затем прорываться к Кубе под их прикрытием.

А советские суда неумолимо приближались и приближались к красной черте блокады на оперативных картах американских штабов. Что делать, когда они пересекут эту роковую черту, не знал никто. Страшно было представить, что с этого момента могла начать отсчет третья мировая война! Вот до блокадного предела остается всего сорок миль, двадцать, десять… И наконец неотвратимый миг наступил. В восемь часов утра по московскому времени линию карантина, не снижая хода, пересек советский танкер «Бухарест», за ним судно ГДР. Немедленно над нарушителями заповедной зоны появились самолеты патрульной авиации, затем примчался американский фрегат. Расчехленные орудия и боевые расчеты подле них говорили о его готовности к самым решительным действиям. Но остановить суда американец все же не решился, ограничившись лишь запросом о характере перевозимого груза и визуальным наблюдением.

Теперь ответный ход был уже за Москвой. В середине дня совершенно внезапно для американцев двенадцать из двадцати пяти советских транспортов вдруг повернули обратно. Первой реакцией в Вашингтоне было: мы одерживаем верх! Однако радость была недолгой. Кто из американских руководителей мог сказать, какой груз находился в трюмах судов, возвращающихся в Европу, и что оставалось в трюмах тех, что продолжали свой путь к Кубе?

А комитет начальников штабов уже начал сбор в портах восточного побережья США транспортов для десантной операции на Кубу. Кроме имеющихся у ВМС десантных кораблей, было более сотни коммерческих судов и десяток быстроходных танкеров.

Одновременно продолжалось и давление на советскую сторону. 25 октября на официальном завтраке в Вашингтоне военно-воздушного атташе СССР с начальником отдела внешних сношений ВВС США Далламом последний, поднимая бокал с французским крепленым вином, заявил:

— Мы не допустим вашего проникновения в Западное полушарие и пойдем ради этого на все, без каких-либо компромиссов. Если ваши суда не подчинятся досмотру, они немедленно будут уничтожены. Ваше здоровье!

Молча выпив вино, военно-воздушный атташе поспешил в свое посольство.

Вечером того же дня на заседании ООН американский представитель Стивенсон тряс с трибуны фотографиями аэрофотосъемки, требуя от советского представителя публичного признания факта размещения на Кубе ядерных ракет. Зорин, отключив динамик, сосредоточенно перебирал свои бумаги…