Глава десятая
Выход из себя, или Пятнистая смерть
Ногти глубоко впивались в ладони, но она не чувствовала ни малейшей боли.
Разрешающая способность пласт-монитора позволяла видеть кольца, опоясывающие древко стрелы, в реальных оттенках. Выглядели они багровыми с чёрной каймой по краям— и оттого казались зловещими. Напоминали запёкшуюся кровь.
Она с детства не любила агрессивные цветовые смеси. Более того, она не любила насилие и смерть. Это было прискорбно — всё ещё не любить то, во что постоянно играешь, — но… болезнью разума было бы, полюби она ощущения, которые тщательно избегали люди её миролюбивой расы на протяжении многих веков.
Ей пришлось очутиться здесь и сейчас, чтобы обрести шанс заразиться…
Стрела застыла на оттянутой тетиве. И секунды слились в одно мгновение.
Не сегодня она преступила Главный Запрет. Достаточно давно, вопреки законам, установленным для «Вечной Войны», вопреки всем предостерегающим инструкциям, вопреки здравому смыслу, наконец… нарушив базовое правило Игры, она была ПРИСТРАСТНОЙ.
Сначала мысленно, потом и на деле, в поступках. Ожидания оправдались, и она от НЕГО заразилась странной, почти невозможной для её соплеменников болезнью — «перманентным* выходом из-под контроля». Точно она не заметила, на какой стадии инфицирования это состояние души начало возникать у неё, но — уже давно.
ЕГО же — самое ужасное, прямо на её глазах! — болезнь эта просто доедала. В перечне активных объектов, с некоторых пор, рядом с его именем появился символ финишного режима «Послесловие». В эту группу зачисляли потенциальных смертников, которым давался последний шанс: им позволялось выживать, находясь вне законов Войны. Страшнее был только приговорный символ «Ликвидация».
Последней каплей, переполнившей чашу терпения координаторов, явилась попытка строптивого, почти неподконтрольного «НольСтоДвадцатьВосьмого» убить одного из «Безусловно Своих». И хотя «Своему» эта попытка практически ничем не угрожала — сработала система «защита от пули-дуры», — налицо было серьёзнейшее происшествие, ведь объект «Постскриптум-0128» был убеждён в собственном успехе, действовал осознанно и применил все свои боевые навыки. И потому — с момента нападения на Своего был зачислен в категорию «неуправляемые и смертельно опасные».
«САМОЕ ТО, ЧТО НАДО».
В древности женщины её народа сами выбирали своих мужчин и неразлучно следовали за ними по жизни, до самого конца. Правда, сейчас немногие её соплеменницы следовали этому древнему обычаю, однолюбы являлись скорее исключением, нежели правилом. Но что ей за дело до других… Ей, девушке одного из самых знатных родов, вознёсшего свои ветви столь высоко, что традиции стали напоминать законы внутреннего употребления.
Она сделала свой Выбор. И знала, что не изменит бесповоротного решения, принятого ею. Потому что — в этом смысле она, как выяснилось, безнадёжно СТАРОМОДНА.
Ждала, ждала, ждала… дождалась.
Избранником, совершенно неожиданно даже для неё, остро предощущавшей — действительно стал мужчина расы, чуждой её расе. Родом из совершенно иных места и времени. В самом что ни на есть буквальном смысле — нездешний.
ЧУЖОЙ.
Если бы не начавшаяся Война и жизненно важная необходимость — учиться воевать, — она бы никогда не увидела и не узнала ЕГО. Непреодолимые Бездны пространства и времени пролегали меж ними…
Скорее всего, она так никогда и не разыскала бы себе подходящую пару. И обречена была бы на одиночество. Всю жизнь поднимала бы по ночам измученные ожиданием глаза к небу и смотрела в непроглядную темень, усеянную искорками, искала взглядом своего суженого среди звёзд… Ещё девочкой начала она высматривать его ТАМ. Знала, что ТАКОЙ во Вселенной один-единственный, и почему-то искала, упорно направляя взгляд не по сторонам, а ВВЕРХ.
Предчувствовала?..
И, видимо, не только она. Взгляд папы тоже устремлялся вверх…
ЗДЕСЬ она узнала Единственного тотчас же, стоило только раз его увидеть.
Хотя… благодаря его «примерному» поведению, она обречена на безответную любовь.
Ведь он — потенциальный смертник. Объект «Послесловие-0128». Да, да, вот этот рослый мускулистый мужчина с лицом, перемазанным боевым гримом, облачённый в пятнистый зелёно-серый комбинезон. Он, конечно, знать не знал, что является чьим-то Избранником.
Он просто готовился УМЕРЕТЬ.
Выжить в его положении было крайне трудно. Более того, даже — она не хотела думать об этом, но горькое осознание властно заполоняло мысли! — практически НЕВОЗМОЖНО. Самое обидное, что она при всём желании ничем не могла ему помочь.
Его должны, должны были убить, причём дважды. Он ведь видел только угрозу спереди и, судя по безнадёжности ситуации, ничего уже не мог сделать — оружие брошено на землю, руки разведены в стороны, а враг в серебристом комбинезоне вот-вот выстрелит. Кроме этого, ещё один враг, сзади, готовился коварно пронзить Её Избранника стрелой в спину.
Её «играющим сослуживцам» удалось вывести прямо на Него ненавистного лысого типа в серебристом «комби», значившегося в общем реестре участников под кодом «А-0679». И она не знала, как им это удалось осуществить. Она упустила момент и в эту минуту уже ничего не могла изменить.
Деревянное и оперённое орудие убийства вот-вот уже должно было отправиться в полёт… Она не выдержала и закричала:
— Прыгай! Прыгай в сторону! Падай на землю! Пусть убьют друг друга! Не торчи как мишень!!!
Он не слышал… конечно же, НЕ. Этого просто не могло быть, ведь каналы наблюдения односторонние.
Пластор* донёс до неё горькую улыбку Избранника и его последние слова: «…у гнид нет ни первого, ни второго… только инстинкты».
«Падай!!!» — беззвучно просила она.
Когда стрела сорвалась с тетивы — глаза мгновенно закрылись. И долго, целую вечность, не могла она заставить себя разомкнуть слипшиеся от горькой влаги веки. Было невыносимо ЖУТКО увидеть воочию то, что уже в деталях представила мысленно… струйку крови, вытекшую из уголка любимого, так никогда ею и не поцелованного, рта… и застывшую улыбку, сквозь которую проступает предсмертная боль.
Веки разлепились сами собой, не выдержав пытки темнотой и неизвестностью. Первое, что бросилось в растерянно мечущиеся глаза — стрела, вонзившаяся в грудь.
«Почему в грудь, если он стоял к стрелку спиной?! Почему упавшее тело облачено не в пятнистый, а в серебристый комбинезон?.. Неужели ОН услышал ЕЁ отчаянный вопль и успел упасть, где стоял, а враги расстреляли друг друга?!! Неужели ей удалось реализовать своё нестерпимое желание быть этакой „деус-экс-машиной“* и напрямую вторгнуться в ход событий…»
Иногда ей казалось, что по каким-то мистическим каналам он И РАНЬШЕ слышал, видел её. Ощущал незримое наблюдающее присутствие, безошибочно чуял, невзирая на космическое расстояние между ними. Но, скорее всего, она выдавала желаемое за действительное — любящему сердцу так хочется верить, что сердце любимое связано с ним неразрывной нитью.
Но сегодня… неужели наконец-то ей удалось силой желания преодолеть ненавистную чёрную пустоту и впрямую воздействовать на события?..
Но нет, Избранник стоял в той же позе, там же…
Не веря собственным глазам и одновременно больше всего на свете желая поверить им, она прикусила губу, чтобы не закричать ещё громче. Вдруг её действенный крик спугнёт то невероятное, что предстало плывущему в слезах взору, и…
«Что же происходит?! Получается, убит „А-0679“… Но откуда у столь ненавистного „НольШестьсотСемьдесятДевятого“ взялся такой сильный враг, способный самостоятельно выйти на него и так легко расправится? Неужели опять сбой программы?!»
О, как страстно ОНА жаждала по собственному желанию творить подобные сбои, но свершение Чуда было абсолютно не в её возможностях…
Но тем не менее ЧУДО СВЕРШИЛОСЬ.
Так или иначе, её ЖЕЛАНИЕ вмешалось в ход событий. Из пассивной наблюдательницы она превратилась в непосредственную участницу.
В Соучастницу…
Ни больше ни меньше.
Как же ей хотелось выйти из тени, «просочиться» против течения сквозь односторонний канал связи и оказаться наконец-то ТАМ… В каком-то смысле ЭТО и произошло.
Теперь она, по сути преступница, пожирая горящим надеждой взглядом полосатую стрелу, пробившую сердце «А-0679», лихорадочно пыталась нащупать хоть одно звено и проследить всю логическую цепочку. Но мысли не слушались, они снова и снова возвращались к Избраннику…
Он уже о чём-то разговаривал со своим спасителем — воином в кавалерийских доспехах. Она лихорадочно пыталась прорваться сквозь замкнутый мыслекруг и вспомнить, вспомнить что-то очень важное… Что-то забыла, что-то упустила… И вдруг её пронзило!
«Предупредить ЕГО!!!»
«НольШестьсотСемьдесятДевятый» пребывал сейчас в первой «обойме», «ФАВОРИТ», и каждый его шаг усиленно контролировался всевозможными каналами наблюдения. А главное — этот лысый-серебристый не числился среди ЕЁ субъектов наблюдения! А значит — на этот раз ей не удастся скрыть происшествие, подчистить результаты контрольных просмотров… Наблюдательный комплекс, который обслуживается неизвестным ей коллегой, таким же оператором — даже после смерти «НольШестьсотСемьдесятДевятого» будет исправно фиксировать всё, что происходит.
И неизбежно появятся вопросы. «Язык мой — враг мой!» — подметили сородичи Избранника. Верно подмечено… Она не могла объяснить почему, но каким-то шестнадцатым чувством интуитивно знала: разговор «НольСтоДвадцатьВосьмого» с лучником-спасителем ни в коем случае не должен попасть НЕ В ТЕ уши. Иначе ей будет почти невозможно скрывать правдивую информацию о результатах наблюдения за этим одиночным рейдером.
За своим Избранником…
До сих пор ей удавалось купировать, «обрезать» наиболее компрометирующие его эпизоды. Прятать истинные перемещения, искажать факты, редактировать рапорты… «Цензура» успешно работала ДО сегодняшней встречи с бывшим подчинённым, который люто ненавидел своего командира.
Но как же, как дать ему понять, что необходимо срочно покинуть эту «чересчур внимательную» опушку?! Сломя голову бежать прочь, прочь от мёртвого, но по-прежнему смертельно опасного бывшего ученика, ставшего предателем… И тут её осенило: «Ведь можно пожертвовать частью оборудования. Умный поймёт!!!»
Наверное, никогда в жизни она не работала с панелью управления так быстро. Задать автономному контрольному комплексу команду, которую выполнить было вовсе не так уж легко. Далеко не… При этом она одновременно отключила все обеспечивающие и защитные подсистемы. Пластор показывал, как там — на поляне! — одна из частиц окружающей среды неожиданно задёргалась и рухнула вниз… Упасть она должна шагах в десяти от Единственного, Неповторимого.
«Удалось!!!»
Пока что она сделала всё, подвластное её возможностям. Теперь ей осталось только одно — ЖДАТЬ.
Невыносимее состояния для души человеческой не существует, во всей Вселенной не сыскать человеку занятия гаже.
Особенно тяжело переносят ожидание любящие души.
Мысли мои неожиданно материализовались. Видение ожило — и этот факт попросту не помещался в голове! Распирал черепушку, норовил разорвать…
В нескольких шагах за моей спиной из лесу возник он.
ТОТ САМЫЙ.
Воин, постоянно снившийся мне все эти дни и ночи. Был он практически таким, каким я его представлял. Рост выше среднего — около ста восьмидесяти сантиметров. Широкие плечи. Крепкие ноги, искривлённые постоянной ездой в седле. Знакомо было всё — от пластинчатого доспеха, мерцавшего воронёными чешуйками, до невысокого куполовидного шлема с бармицей,* увенчанного красным султаном. В левой руке он сжимал свой номо. На груди, поверх доспехов, покоился подарок Великого Хана — массивный золотой амулет в виде сидящего кречета, держащего в клюве пучок стрел.
Сколько раз я наблюдал всё это как бы изнутри! На себе.
Сколько раз я побывал ИМ…
Но сейчас, со стороны, я видел главное. То, что раньше, глядя «изнутри», никак не мог себе представить.
Его лицо. Раскосые тёмные глаза. Заметные высокие скулы. Выбивающиеся из-под шлема чёрные влажные волосы. Шрам, молнией перечёркивающий левую щеку. Нос с широкой спинкой и крупными, хищно раздувающимися ноздрями. Плотно сжатый, очерченный глубокими морщинами рот. Крупный волевой подбородок. И короткая мощная шея.
Его глаза буквально пожирали меня, но злобы в них не было — скорее настороженное любопытство. Он оказался по-своему красив, этот степной полководец легендарной армии. За ним сгрудились его непобедимые воины, они нацелились в меня из своих не знающих промаха луков.
Но всего лишь один властный взмах руки предводителя — и вскинутые луки опустились.
Мой «вампир» по прежнему лежал метрах в трёх от меня. Достаточно одного прыжка, и можно было бы разговаривать со степняками на равных. Однако желания прыгать за оружием не возникало… Останавливал взгляд монгольского князя, в котором не было угрозы, только удивление и уверенность в собственных силах. Продолжать стоять спиною к древним кочевникам, с выкрученной до отказа шеей, было просто невыносимо — и я медленно развернулся всем корпусом.
Теперь мы стояли лицом к лицу. Наконец-то. Встретились.
— Приветствую тебя, отважный Хасанбек! — я почтительно склонил голову, не отрывая взгляда.
Он, уже ступивший навстречу мне, от этих слов замер. Глаза недоумённо вспыхнули. Должно быть, я нешуточно озадачил его своим приветствием.
…Темник с интересом разглядывал Пятнистую Смерть — так он мысленно окрестил неведомого Воина, кочевавшего из одного сна в другой.
Уж больно исправно этот муж в тех снах отправлял к праотцам своих врагов. Ну что ж, Смерть могла являться в любых одеяниях, даже в пятнистых. Почему бы и нет? И лицо у неё также могло быть пятнистым. Разве сумел бы, кто ни попадя, запросто выйти из его снов? Никогда! Во всяком случае, простому смертному это не под силу. Невозможно выбраться из Спящей Страны — вброд перейти бездонную реку Сон и выбраться на берег, где обитают обычные люди!
Ещё никогда в жизни не испытывал Хасанбек таких противоречивых чувств. В нём клубился целый ворох непонятных ощущений. Его сны ожили! Ещё бы — Воин-Пятнистая Смерть во плоти стоял перед ним! И вместе с тем, хотя Воин и ожил, ощущение, что темник каким-то образом, как и ранее во снах, причастен к нему, к его образу жизни, к его личности — не уходило. Напротив, сейчас нойону ещё больше, чем во сне, казалось, — их связывает что-то незримое, необъяснимое, но тем не менее настоящее. Темнику даже показалось, что он чувствует боль мышц повёрнутой шеи Воина!
Внутри Хасанбека что-то шевельнулось и вновь ушло — словно белый зверь по имени Душа забежал на мгновение, напомнил о себе и вновь умчался к Пятнистой Смерти, безоговорочно признав за своего. Эта светлая волна без конца металась туда и обратно. И, поддавшись расслабляющему взаимопроникновению, темник сделал первый шаг к неизвестному Воину…
— Приветствую тебя, отважный Хасанбек! — дрогнули губы на бело-зелёно-чёрном лице Воина.
Эти слова, почтительно произнесённые Пятнистой Смертью, вывели нойона из равновесия: «Откуда?! Откуда он знает имя? ЕГО ИМЯ?! Не хватало только наткнуться ещё на какого-нибудь „посланника“!
Разве может так вести себя обычный воин: обитать в чужих снах, ведать чужие имена? Нет, покуда не поздно, нужно оставить его на этой траве бездыханным… если получится… Чтобы не жалеть потом, как в случае с Кусмэ Есугом…
Кто ты, нежданный Воин — человек иль демон?»
Хасанбек колебался не больше мгновения, но тут же понял — Пятнистая Смерть заметил это. Потому, не определившись, как ему поступить, он после некоторой заминки произнёс:
— Кто бы ты ни был, я приветствую тебя, доблестный воин. Назови своё имя. И поведай, откуда тебе известно моё?
Темник хотел добавить ещё что-то жёсткое, подобающее своему сану и величию, но… белый зверь вновь запрыгнул и впервые не поместился внутри. Он неизмеримо вырос за это ничтожно малое время, словно слился воедино со своим собратом, обитавшим в Пятнистой Смерти, и теперь пригласил того в гости. Наверное, сейчас он больше напоминал незримое облако, что укутывало их обоих.
— Мой белый зверь признал тебя… Такого ещё не было ни разу. Даже чёрный зверь прикрыл свои глаза-угольки. Он не видит в тебе врага… Кто ты, воин?! Откуда пришёл и с какой целью?
И Пятнистая Смерть заговорил:
— Я и вправду не враг тебе, нойон. Зовут меня Аль Эксей… Откуда пришёл? Из России. Я русский… Ты наверняка слыхал о моём народе.
— Урус?! — с искренним недоумением воскликнул Хасанбек. — Не может быть, чтобы урусы были такими великими воинами! Ежели это правда… как Субудэй-багатур и Джебэ-нойон сумели одержать над вами победу?!
— Да, я урус… Только не из тех, кто пал под вашими стрелами. Я их далёкий потомок. Даже не знаю, как объяснить тебе, Хасанбек… Я попробую. Река, по которой испокон веков текло Время, изменила своему руслу. Должно быть, какие-то могущественные боги, отвечающие за её течение, перессорились друг с другом, и — случилось непоправимое. Река Времени разлилась и затопила всю округу. И в этом половодье всё смешалось — эпохи, народы, воины и полководцы. Здесь, в этих краях, боги над временем более не властны… Кто-то спасается от наводнения, кто-то бродит по колено или по шею в безвременье… Я вышел из этой реки на берег моей жизни за много-много крутых поворотов от твоей жизни, доблестный Хасан. Если бы не ссора богов — нас бы разделяло почти восемь сотен лет! Но сегодня все эти столетия смешались воедино… Именно поэтому я стою пред тобою.
Потрясённый нойон слушал, не зная, что сказать. Только неосознанно приложил руку к золотому кречету на груди, словно прося совета или же помощи.
— С какой целью я здесь? Думаю, с той же, что и любой из тысяч тысяч воинов, которыми кишат окрестности. Я иду по своей тропе войны. По бесконечной и опасной тропе иду, словно сдуру выступил в вечный поход, намереваясь сразиться с целой Вселенной.
— Откуда тебе известно о Вечном Походе? — насторожился Хасанбек.
— Да были у меня двое… бледнолицых наставников. Все уши прожужжали этим вечным движением по заданному маршруту…
— Люди с бледными лицами?! И тоже двое? Как их звали? Кусмэ Есуг и Дэггу Тасх? — забросал его вопросами заволновавшийся темник.
— Нет, Хасан… — покачал головой назвавшийся Аль Эксеем. — У них другие имена, хотя и звучат похоже. Фэсх Оэн и Тэфт Оллу.
«Ахтунг! Ахтунг! Воздушная тревога!»
Ох уж этот сверхбдительный Антилексей!
В вышине, где-то над головой, раздались какие-то судорожные хлопающие звуки. Я резко, до боли в затылке, задрал голову и метнул «на звук» свой ищущий взгляд. Тщетно — ветви деревьев мешали рассмотреть источник шума. Однако, через несколько секунд, он сам явил себя взору — сверху, трепыхаясь и с шелестом рассекая листву, на наши головы что-то падало, рывками, словно пытаясь судорожно удержаться, если не за воздух, то хотя бы за ветки. Воины Хасанбека мгновенно растянули тетивы луков, выцеливая возможную угрозу.
Он десантировался метрах в двенадцати правее нас. С громким глухим ударом, несмотря на травяной ковёр, смягчивший падение. Мне сначала показалось, что это сверзился какой-то карлик-аэропехотинец в коричневом одеянии, почему-то оказавшийся в небе без парашюта. Я тут же, пользуясь моментом, подобрал свой пистолет-пулемёт и жестом предложил Хасанбеку подойти к неизвестному объекту.
Темник подал гортанную команду своим воинам. Они споро распределили между собой зоны наблюдения. Половина по-прежнему целилась вверх, ожидая возможного нападения. Другая половина двинулась в обход поляны, прочёсывая кусты. Дисциплинка у «татаро-монгольских оккупантов» выше всяких похвал. Вот это солдаты!
Мы с темником, соблюдая все меры предосторожности, подошли к упавшему телу. И недоумённо застыли. У наших ног, подломив под себя крыло, бездыханно лежал… огромный орёл.
Может быть, я повидал не всех орлов на свете, врать не буду. Но то, что настолько громадных птичек мне ещё видать не доводилось — честное командирское! Его длина от клюва до хвоста достигала не менее полутора метров.
Я осторожно приблизился к неподвижной птице и тронул её ногой… Никакой реакции. Видимо, исполинский орёл таки отлетал своё. Внимательно осмотрев его со стороны, я несколько удивился. Никаких зримых повреждений не наблюдалось — ни огнестрельных ранений, ни торчащих стрел. Ну не орёл-самоубийца же, в самом деле, рухнул нам под ноги?! Нет, тут что-то не так… В этом лесу, проклятом всей божественной фамилией, ничего просто так с неба не падает. А уж орлы тем более!
Нагнувшись, я положил руку ему на шею и замер… тут точно было что-то не то. Его оперение, равно как и кожа под ним — были ХОЛОДНЫМИ! Это у теплокровной-то птицы, только что энергично летавшей в небесах?! А когда мой взгляд упал на его глаза, я чуть не выругался от избытка чувств — это было что угодно, но НЕ ГЛАЗА!
Бликуя от солнечных лучей, на месте глаз посвёркивали равнодушные и неподвижные стекляшки… Это чертовски напоминало чучело птицы где-нибудь в зоологическом музее или, на крайний случай, в богатом охотничьем магазине. С тою лишь разницей, что чучела набитые не пикируют с небес. Да и вряд ли сыщутся маньяки-юннаты, готовые рассаживать подобное на макушках деревьев…
Я взял его двумя руками за шею. И все вопросы на тему: птица ли это? — отпали сами собой. Зато появился вопрос: а тогда что же это такое?
Под кожей прощупывались твёрдые компоненты, составляющие начинку лжеорла. При ближайшем рассмотрении глаза и вовсе оказались не банальными стекляшками, а очень даже качественными линзами. Под которыми просматривались другие линзы. Одним словом, «орёл» был «оперён» по последнему слову техники и взирал на мир сквозь самые настоящие микрообъективы. Вернее, помогал взирать кому-то!
Далее я действовал как таксидермист-самоучка. Пара глубоких надрезов ножом, и кожа странной птицы раздалась в стороны, обнажая шокирующую начинку. Невероятно — внутри весь «орёл» представлял собой смесь мельчайших деталей и сложнейших схем, вмонтированных в органические связки, на беглый взгляд напоминавшие мышечную ткань. Нечто среднее между летательным аппаратом, компьютером и живым существом.
«БИОРОБОТ?! Одно из возлюбленных детищ изощрённой фантазии писателей-фантастов?»
Я точно помнил, к сороковым годам двадцать первого века ни одна из стран мира пока что не хвасталась, не трубила на весь свет о создании подобного. Ни в открытых источниках, ни в закрытых — никакой информации. Боевые роботы — да, кое-где кое-кем уже применяются, но не БИО.
«Та-ак-с, герр оберст! Не знаю, кто заказал эту музыку, но танцевать под неё точно не стоит! Если за этой опушкой так добросовестно наблюдают — здесь можно только молчать… И то недолго — перед тем как исчезнуть! Дёргаем отсюда, пока при памяти!»
«Прав как никогда, дружище Ант, такие птички нам ничего хорошего не нащебечут… Надо уходить!»
«Орёл» из будущего?
Вообще-то, успел я отметить любопытное обстоятельство. Встреченные мной воины и оружие были родом из разных эпох, вон, даже неандертальцы с дубинами в комплекте имеются, но — из далёкого будущего не было никого и ничего. Я, похоже, чуть ли не самый «последний», со своими огнестрельными «пушками» четвёртого поколения. Продвинутыми и убойными, но всего лишь пулевыми. Будто в середине двадцать первого столетия — барьер поставлен… Вероятно, эти орлы-наблюдатели сюда как раз оттуда прилетели, из времени ВЫШЕ барьера.
Я быстро показал Хасанбеку на внутренности орла-контролёра.
— Видишь, Хасан, какие диковинные мёртвые птицы водятся в этой стране. На самом деле на нас свалилось тайное оружие… это соглядатай нашего общего врага! Я не знаю пока, кто нам противостоит… Ссучившиеся ангелы или скурвившиеся демоны. Чужаки из дальнего далёка, или… э-э, близкие родственники из далёкого завтра. Прочим между, печальный исторический опыт гласит, что с родственничками вдвойне опаснее связываться — подгадят на полный вперёд, мало не покажется. Короче, нам нужно срочно уходить из этих мест. Иначе всё, о чём мы говорим, угодит в чужие внимательные уши. Пока что они за нами наблюдают исподтишка. Не будем им помогать.
Темник остолбенело глядел на то, что никак не мог объяснить. Из всего сказанного мной, он, должно быть, понял лишь то, что нужно срочно уйти с этого места. Но, как только он понял, чего я от него ожидаю — опять слетели с губ несколько негромких, отрывистых команд, и поляна опустела — вышколенные монголы исполняли команды предводителя безупречно.
Мы скользили рядом с темником, с каждым шагом углубляясь в лесную чащу. При этом степняки образовали охранный эскорт — пара воинов следовала параллельно нам на расстоянии десятка шагов. Остальные замыкали шествие. Ещё один, должно быть следопыт, шёл далеко впереди, отыскивая одному ему ведомые ориентиры.
Притормозив ненадолго на маленькой прогалине, следопыт издал условный крик неведомой мне птицы, показал жестом куда-то вверх, и тут же отправился дальше. Дойдя до того места, где он только что стоял, мы с Хасанбеком всмотрелись в голубой клочок небес, проступавший между разомкнувшихся ветвей, и поняли, что воин хотел сказать.
Там, на малой высоте, не более сотни метров, над нашими головами хаотично кружили три крупные бурые птицы. Их суетливые движения уже не были привычными, величаво-неспешными.
Они явно «отрабатывали» срочное задание: узнать, что стряслось с их собратом по шпионизации всей земли.
Глава одиннадцатая
Стоять! Бояться!
Проводил я их до той точки, где они оставили лошадей.
— Мне будет очень тяжело объяснить всё это Великому Хану, — мрачное лицо Хасанбека разительно напоминало каменное изваяние.
— У тебя нет выхода, Хасан. Ты просто не сможешь молчать, после того, что узнал. Но, прежде всего, постарайся избавиться от ваших «посланников». Чего бы это тебе ни стоило. И приложи все силы, чтобы твой тумен не уходил из этих мест. Чует моё сердце — скоро здесь начнётся ТАКОЕ! Настоящее… Твоим гвардейцам сыщется более достойное занятие, чем воевать с себе подобными, ничего не понимающими в общей диспозиции отрядами. — Я грустно улыбнулся и поднял руку, раскрытой ладонью приветствуя соратника. — Если мне будет туго — твой белый зверь почувствует это… Всегда буду рад твоей помощи.
Хасанбек ответил таким же приветственным жестом. Его взгляд смягчился.
— Да хранит тебя Вечное Синее Небо, Аль Эксей.
— Будем надеяться, Хасан… Только пусть Синее Небо хранит НАС!
В нашем распоряжении было не так уж и много времени для общения, но я успел расспросить его кое о чём, а после — рассказать ему о многом. Хасанбек слушал меня молча, всё больше и больше мрачнея. Хотя казалось бы — куда дальше…
Я поведал монгольскому темнику о своих злоключениях. Отнюдь не для того, чтобы «плакаться в бронежилетку», хотя и чувствовал к нему братское расположение, словно мы съели вместе не один пуд соли в военных лагерях. Казалось, он понимает меня с полуслова. Это было тем более странно, ведь многие понятия, недоступные его средневековому интеллекту, мне приходилось буквально разъяснять «на пальцах». И тем не менее — он усваивал практически всё, что я ему втолковывал! Вернее — схватывал суть. Насколько я понял, больше всего Хасанбека зацепила тема моих непростых, мягко говоря, взаимоотношений с «бледнолицыми». Тут его глаза сузились ещё больше и ноздри стали заметно раздуваться при дыхании. Под кожей задвигались желваки. Пришлось мне остановиться на этом подробнее.
Не выдержал он лишь, когда я дошёл до своей неудачной попытки убить Тэфт Оллу.
— Вот кого я видел во сне! — его глаза сверкнули так выразительно, что мне даже показалось на миг — вместо зрачков ощетинились два крохотных чёрных зверя. — Это был ты, Аль Эксей… Точно! Я видел, как ты ударил Кусмэ Есуга и он исчез… лопнул, как пузырь во время ливня!
— Ты видел это, Хасан?! Может быть… Я действительно пытался прикончить эту мразь, но… ведь это был мой «бледнолицый». Мой… Его звали Тэфт Оллу, — поправил я темника. — А этот Кусмэ Есуг на твою долю остался… Да и второй тоже. Если они из той же компании — держи ухо востро. И запомни — с этого дня не показывай им своего истинного настроения, веди себя так, чтобы они успокоились. И ради бо… ради всего святого, не реагируй, если они попытаются поссориться с тобой! Тем более при Великом Хане… А когда бледные перестанут на тебя коситься, когда расслабятся — убей обоих. Только не повтори мою ошибку. Я так думаю, всё дело в том амулете со спиралью. Спираль — это та серебряная змея, скрученная в клубок. Обязательно сделай так, чтобы перед смертельным ударом лжепосланники лишились своих амулетов. Иначе они исчезнут невредимыми. Вся их сила — в этих штуковинах!
Я чувствовал в нём настоящего боевого побратима. Воистину, что-то необъяснимое вошло в меня и теперь изнутри управляло моим поведением, и без устали твердило — это свой! Тем не менее — простились мы скупо. Без дружеских объятий, как подобало бы побратимам. Только крепче сжались челюсти да невольно защипало в уголках глаз.
— Держись, Аль Эксей! — голос Хасанбека вновь колыхнул внутри меня тёплую волну. — Если раньше срока столкнёшься с моими воинами — скажешь, что ты мой анда.*
В считанные мгновения они взлетели в сёдла и, настёгивая лошадей, рванули прочь от лесополосы. Я смотрел, как завороженный, на гарцующие удаляющиеся фигуры, пока они не уменьшились до прыгающих точечек, напоминая стайку комаров, вьющихся над одним местом.
Я всё стоял и смотрел им вслед. И опять защемило грудь слева — точно какой-то зверь, напоминая о себе или же играя, провёл по сердцу лапой. Просто коснулся, не выпуская когтей.
Мне ещё предстояло обуздать свои эмоции и найти в себе силы продолжить рейд к лесной избушке. ПРОДОЛЖИТЬ, а не бросить всё и срочно вернуться к Упырю, хотя обстоятельства требовали именно этого.
Но я смог! Для этого мне достаточно было периодически вспоминать умоляющие глаза Митрича. Я отыскал в лесной чаще и избушку, и её обитателя. И даже более того — без приключений доставил Митрича в расположение интербригады.
То-то он таращился по сторонам! А я просто одним широким жестом обвёл всё Упырёво хозяйство и сказал ему:
— Вот тебе, батя, и партизаны! Хотя, по виду, вылитые разбойники. Но ты не пужайся, я тебя в обиду не дам.
И хитро усмехнулся. И облегчённо увидел, как он усмехнулся в ответ.
…А спустя двое суток началось то, что я в разговоре с Хасанбеком упомянул как «ТАКОЕ»! Спустя полсотни часов я наконец-то созрел для того, чтобы попытаться захватить обнаруженный мною терминал бледноликих, не то космических пришельцев, не то гостей из будущего… По сути — никакой особой подготовки к штурму и не было. План действий возник в моей голове ещё во время безуспешного рейда на пустырь-Забродье. И с того момента кардинально не корректировался.
Гораздо больше времени я потратил, чтобы решить — кого взять с собой, «на дело». А после — беседовал с каждым кандидатом и объяснял задачу. Их было трое, не считая меня. И они по-разному отнеслись к предстоящей операции.
Первым и главным кандидатом, естественно, был Серая Звезда. Невозмутимый, уверенный в себе и непостижимый. Он даже не дослушал моё объяснение.
— Не растрачивай слова, Дым. Я видел твои глаза. Я пойду с тобой. Факт, что такой Воин, как ты, не ведает, каким образом мы свершим ЭТО — свидетельствует о серьёзности задания лучше слов. На месте разберёмся. Лучше скажи, сколько в моём распоряжении времени, и оставь меня. Я буду готовиться к бою… так, как меня учили предки.
— Хорошо, Тень. У тебя целая ночь. Выступаем до первого луча солнца.
Второй кандидат был гораздо обстоятельнее. Его звали Юджин. Я приметил этого парня сразу, когда во время того памятного обхода Упырёва воинства у одного из костров поднялся рослый воин в серо-зелёном камуфляже и доложил:
— Юджин Кэмпбелл, сержант-инструктор Второго корпуса морской пехоты США. Со мной четыре «зелёных берета»…
Я уже тогда решил, что этот некогда «наиболее вероятный противник» моей Родины и затем «гроза исламских террористов» сейчас для меня — наиболее вероятный СОЮЗНИК. Как бы я ни относился к генетически наглым гражданам спесивой звёздно-полосатой империи… Спецов своих в двадцатом веке «америкосы» натаскивали первоклассно. (Хотя наши «морпехи» и «десантура», ясное дело, покруче будут!)
Беседа с ним немного утомила. Но не дотошностью, а больше чрезмерным потоком уставных обращений: «Да, сэр!.. Так точно, сэр! Не могу знать, сэр!» Через минут пять я взмолился.
— Юджин, да ну тебя на хрен! У тебя как в недопонятой пословице: «Ночью все кошки — СЭРЫ»! Лучше уж вставляй после каждой фразы «бля!» — доходчивей будет…
— Что есть «бля»? — тут же уточнил «зелёный берет».
— Не «что», а «бля», ясно? Она ЕСТЬ и БУДЕТ ЕСТЬ! Вот. Примерно так… Слово такое, почти волшебное… средство для связности речи. Понимаешь? Ты главное начни, потом почувствуешь эффект. И какой я тебе, мать твою за ногу, «сэр»? Зови меня как все — Дымыч. Лады? Слова «товарищ» тебе всё едино не выговорить.
— Бля, Димич! — согласно кивнул головой Юджин.
— Вот ты не покрашенный… и под беретом — зелень… Ладно, чего я от тебя требую?.. Чтобы главные человеческие слова знать — надо русским родиться. Как говорится, богу — богово, берету — беретово! Вставляй где хочешь. Считай, что это заклинание русского спецназа. «Отведи, спаси и сохрани! Раздай каждому по слону, а фашисту — по гранате!» Одним словом, «бля». Только «сэрами» больше не ругайся.
Юджин подумал и улыбнулся. Похоже, до него что-то дошло. Хотя — я не был в том уверен. Американец, что возьмёшь… Что касалось его вопросов по существу — тут он меня порадовал. Минимум слов — максимум совпадений с моими замыслами. Мы обсудили наше вооружение и пришли к неутешительному выводу — могло быть и лучше. У меня, после утраты главного тайника, оставались лишь два пистолета-пулемёта, десяток гранаток да пистолет. Холодное оружие и специальные средства — не в счёт. У запасливых янки, правда, дела обстояли несколько солиднее. У них, кроме банальных автоматических винтовок М-16, в «хозяйстве» завалялись два гранатомёта, ручной пулемёт и снайперская винтовка, также имелись противопехотные мины. Для маленькой локальной войны вполне хватит.
Третьего кандидата мне предложил Упырь. Бесшабашного военного разведчика Кузьму Волченкова, попавшего в его штрафной батальон за страшное преступление: умудрился набить морду старшему политруку, пристававшему к радистке разведчиков.
— Проблем с ним иметь не будешь, Дымыч. Бери на дело — не пожалеешь, — только то и сказал Данила.
Кузьма был поджарый и жилистый. Неутомимый, как волк. Идеально «совпадал с фамилией». И юркий, как ящерица. А если нужно — незаметный, как лист в лесу. Родом он был из таёжной деревушки, где-то под Бийском. Земляк гениального русского мужика Василия Макарыча Шукшина, значит. С малолетства в алтайской тайге, приучен к походной жизни отцом-егерем. От гранатомёта он отказался — что ещё за хреновина?! Выбрал снайперскую винтовку, забросил на плечо, присовокупив к уже имеювшемуся у него «ППШ», и доложил о готовности.
— Ну ты и резвый, Кузьма! Остынь… Выступаем за чуток до рассвета, — улыбнулся я.
Мы говорили долго. Узнав о странных особенностях объекта, который следовало захватить, Кузьма высказал несколько интересных мыслей, которые очень даже пригодились потом.
Ещё с полчаса я потратил на тщательное обследование экипировки и самих участников будущего штурма. Я как бабуин в прямом смысле искал «блох» на своих соратниках. Долой «кровососущих» — никаких «насекомых»! Не хватало ещё засветиться на самых первых минутах приближения к объекту, по вине всех этих «жучков-паучков-маячков»… Тщательный шмон принёс результаты, подтвердившие мои давние мысли.
«Маячки» имелись только на тех воинах, которые по чьему-то «высшему» замыслу должны были идти тропой Вечного Похода в одиночку, либо командовали подразделениями; и напрочь отсутствовали у тех, которые сюда попали, ведомые командирами.
Так, у Кузьмы всё было чисто. А вот Юджину, который изначально возглавлял свой взвод морской пехоты, как и мне недавно — пришлось отслаивать фальшивый ноготь на мизинце. Опять пластина-«маяк»! Двух «бледнолицых», шествовавших с его подразделением, звали Битш Лау и Суфт Вулл, и методы контроля у них были в точности такие, как у моих «резидентов», а стало быть — ребята сии поставлены на поток!
Что касалось Серой Звезды — с ним также работали бледнокожие, но по другой методе. В самом начале рейда ему в открытую был вручён охранный амулет, якобы большой магической силы. Эту штуковину он благополучно «потерял», как только начались непонятные события. Он сумел увязать амулет и возникшие неприятности в единое целое и тут же избавился от такой «магической помощи». У него было поистине нечеловеческое чутьё на опасность!
…На рассвете, перед самым выходом на объект, я, чтобы не нарушать «теоретические указания о работе с личным составом», побеседовал и с последним участником будущего штурма — с собой.
«Волнуешься, херр оберст?!» — Антил был на удивление немногословным.
«Не волнуются только те герои, которые хотят совершить единственный подвиг, дружище. А я, видишь, замахнулся на несколько. Вот и надо думать, как умудриться и победить, и выжить».
«Да уж, знамо дело, не помешало бы…»
«Ты-то что сник? Может, чего съел?» — что-то не нравился мне вялый тон внутреннего голоса, определённо не нравился.
«Э-э… как-то неуютно… Интернациональная операция со славянским акцентом. „На авось!“ Ох, не верю я, что по зубам нам этот объект. Не верю. Вот разубеди меня, если можешь… Хотя бы — разъясни, как ты думаешь преодолеть силовое поле?! С разбегу? Или же с бревном-тараном ломиться, как в крепостные ворота?»
«Погоди ты ныть! Не интересно с тобой. Ты как гадюка подколодная — знаешь, когда и куда именно ужалить! Выкормил змеёныша на свою голову».
«А кто ж тебе, родимый, твои слабые места укажет? Кто ж лечебный укус нанесёт? Вот живу с тобой, мучаюсь!.. А всё-таки — как с силовым полем-то быть?»
«Вот зануда… Я так думаю, если в теремочке кто-то живёт, то нефиг туда буром ломиться. Просто надо подождать, пока оттуда какая-нибудь харя выглянет. А может, в гости кто пожалует. Ну, тут уже и мы… Шмыг-шмыг-шмыг!»
«Мысль понятная и занятная. Не ясно только одно — сколько ждать-то…»
«Ну-у-у, парень. Эко хватил! Ты что, забыл? Поход-то у нас какой? Пра-авильно, ВЕЧНЫЙ… Куда нам спешить?»
…Когда небо посветлело и принялось избавляться от побледневших звёзд — мы покинули лагерь. Выскользнули серыми тенями и растворились в лесу.
После двухчасового марша, на первом же привале, я изложил своей штурмовой группе план действий.
— Ну что, други мои… Работа нам предстоит необычная. Объясняю ещё раз с самого начала, может, кто упустил какие детали. Значит, так… Есть объект, который надо взять без шума и потерь. Как он выглядит — никто не знает. Что ожидать от его обитателей — тем более. Если судить по зримым ориентирам — занимает наш объект целиком всю площадь странной большой пустоши посередь леса. Так вот — эта пустошь никоим образом не напоминает полянку. Слишком огромная — метров пятьдесят в диаметре! Производит впечатление безжизненной местности. Её окружают плотные низкие кусты, расположенные слишком правильно… по окружности. Всё, что находится внутри, просматривается визуально и со стороны выглядит, как нагромождение камней и зелени, больше похожее на убежище, чем на деталь ландшафта… А самое главное — весь этот «балаган» окружен невидимой стеной. Каким-то непонятным мощным… э-э, я бы сказал, силовым полем. Сразу вязнешь, как в киселе, хорошо хоть без болевых ощущений. Но, поди знай — чего там ещё при надобности включить могут? Конечно, можно было бы оставить это логово в покое. Но… именно туда периодически уходят члены Партии Бледнолицых! И если мы хотим понять, что здесь вообще творится, и что с нами вытворяют в частности — ответы на наши вопросы именно там. Думаю, никто не ставит под сомнение… м-м, настоятельную потребность узнать, зачем нас всех сюда приволокли, с какой целью, и кто это сделал. Такие дела, э-э… товарищи бойцы. — Я обвёл взглядом по очереди напряжённые лица «товарищей», дал с полминуты на полное усвоение информации, и продолжил: — Очень интересная деталь: те двое, за которыми я следил, сразу же исчезли, как только прошли сквозь это поле. Я так думаю, что на самом деле преграда не только силовая, но и… как бы голографическая… или как там ещё могут называться эти трюки, вызывающие фальшивое изображение реальных предметов. Скорее всего, изображение пустоши заведомо задано, для маскировки объекта… А отсюда два очень интересных пункта, от реализации которых напрямую зависит наш успех. Первый: как преодолеть невидимый колпак, окружающий объект? Неведомо… Второй: с чем мы столкнёмся, если, даст бог, прорвёмся сквозь силовое поле? Как в реальности выглядит этот терминал? Кто его защитники? Каково их вооружение?.. Я думаю — ситуация в целом вам ясна. Обдумывать её будете на ходу. А сейчас — подъём! Цепочкой за мной… бегом марш!!
И опять — мелькание веток, размеренное дыхание и груз за плечами. Ещё пару часов напряжённого бега. Наша короткая цепочка стремительной ожившей лентой извивалась между деревьями, но ни разу не выскочила на открытое пространство, включая лесные прогалины. Главное, чего я добивался — ни единая душа не должна была проведать о нашем дерзком рейде. Тем более после того, как выявилось наличие «маячка» у Юджина. От этого датчика мы, с подачи Кузьмы, избавились довольно оригинально — закрепили при помощи органического клея на ухо зайцу, попавшему в охотничьи силки. Убедились, что взялось намертво, выпустили серого и ухнули вслед насмерть перепуганному зайчишке: «Давай, Юджин! Уноси ноги подальше от лагеря!» Ох, как он их уносил — вскидывая задние лапы вверх, петляя и прыгая по сторонам…
Мы с каждой минутой приближались к Логову. И хотя за пульсацию своих передвижений на чужих экранах мы уже могли не переживать — оставался ещё взгляд с небес. «Орлы»! Даже сквозь редко встречавшиеся пробелы в хитросплетениях веток я пару раз видел крупных птиц, парящих над лесом. Контроль сверху был по-настоящему плотным. И я старательно уводил свою группу подальше от подобных прорех в зелёной крыше — поди знай, какова разрешающая способность оптических «очей» этих птиц-оборотней…
А ещё остаётся тешить себя иллюзией, что взгляд их не просвечивает насквозь икс-лучами каким-нибудь.
На последнем привале я попросил соратников ещё раз проверить своё оружие. Сам же — занялся сверкой условных координат. До объекта, по моим прикидкам, оставалось не более получаса бега, но нам эту дистанцию предстояло преодолеть крадучись — медленным шагом или же ползком, в зависимости от ситуации. Хотя время обеда давно минуло, мы извлекли на свет божий свой сухой паёк, благо в запасниках Юджина его было вволю. Мне и раньше доводилось смаковать да нахваливать изощрённый натовский рацион, а нынче он и вовсе показался мне роскошной коллекцией деликатесов.
«Мда-а, Дымыч… Это тебе не ёжиков с голодухи жрать!» — разулыбался Антил.
«Кто бы говорил! Помнится… если бы не колючки, ты бы их вместе со мной, в тот раз целиком глотал…»
Когда наши желудки умиротворённо заурчали, я вернулся к обсуждению боевой задачи. При этом, сначала каждый получил возможность высказаться.
— А чего тут придумаешь? — мнение Кузьмы было непосредственно и практично. — Коль неизвестно, видны ли мы изнутри, нужно скрытно подползти к началу этого самого поля и затаиться. Радиообмен исключить как таковой вообще. Вместо него использовать природные звуки. Я, например, буду кричать иволгой. А дальше — ничего нового, только ждать. Коль товарищ Дымыч говорит, что ближе к сумеркам туда подтягиваются наши условные враги, значит… дожидаемся, пока они начнут проходить силовой заслон, и одним махом за ними. Ворвёмся в крепость, как говорится, на плечах отступающей пехоты.
Серая Звезда был ещё более краток:
— Кузьма прав. Но никто не знает, где именно нужно затаиться. Круг слишком большой… если ошибёмся с расстановкой, будет невозможно скрытно перемещаться к месту их вхождения в крепость.
— В тот раз объекты вошли в защитное поле, двигаясь строго на север. Значит, это соответствует южной точке силового круга… — я понял его мысль и закончил её: — А стало быть, с большой долей вероятности, можно предположить, что входные точки терминала ориентированы точно по геомагнитным направлениям. Может статься, их и больше, но пока предполагаем четвёрку основных: север, юг, восток и запад. Распределяем по человеку на направление…
— Как только на чьём-нибудь направлении появятся объекты, сидящий в засаде подаёт свой условный сигнал, и его соседи смещаются ему на помощь, — добавил Юджин.
— Стоп! Никакой групповухи. Отставить военно-полевую порнографию… Массовая соседская помощь не годится — не на мамонтов охотимся, други мои. Всё гораздо серьёзнее. Значит, так, мне уже всё понятно… Слушайте окончательную расстановку сил и план действий. Максимум через час мы упрёмся носами в терминал. Дальше каждый выдвигается на своё место самостоятельно. Запоминаем. Я беру под контроль южный условный вход. Тень — западный. Кузьма — самый дальний, северный. Юджин — восточный. Теперь о взаимопомощи. Страхуем друг друга парами… Я — Тень; Кузьма — Юджин. Если кто видит приближение объекта на своём направлении, подаёт условный сигнал для всех, но на помощь к нему смещается только напарник! Главный довод — мы не имеем понятия, сколько врагов может объявиться. На прорыв, в точке входа объекта, также идут оба напарника. Может так статься, что пауза между отключением силового поля и его активизацией — ничтожно мала. Но, как подсказывает опыт и шепчет надежда — не может статься так, чтобы совсем не было её, этой паузы. Значит, «первый номер», закреплённый за направлением, должен не мешкать и — кровь из носу! — ворваться внутрь, даже если придётся протоптаться по спине входящего врага… И ещё, он должен быть настроен воевать в одиночку, за всех нас, если остальным не повезёт попасть внутрь. В случае неудачи с попыткой вторжения, оставшийся вне поля должен продублировать свой условный сигнал… чтобы остальные знали, что ворваться не получилось.
Наверное, я изложил диспозицию вполне доступно, или же мне повезло с исполнителями, но вопросов не последовало.
Когда мы, наконец-то, приблизились к приметной просеке, вдоль которой мне совсем недавно доводилось красться за «резидентами», я наскоро набросал на земле условный план расположения терминала и ещё раз пояснил каждому его задачу и координаты точек ожидания. А потом взмахнул рукой: с богом!
Просеку мы переползали в разных местах, предварительно убедившись в отсутствии небесных наблюдателей. Десяток-второй секунд, четвёрка «спецов» растворилась в лесной зелени…
И потянулись томительные минуты ожидания первого доклада.
Я, естественно, был на своей точке раньше всех — благо имелась возможность выбрать ближайшую, южную. Как я и предполагал, первым пропел дрозд: Серая Звезда обосновался на западном условном входе. Ему понадобилось для этого на девять минут больше, чем мне. На двенадцатой минуте заволновалась кукушка: Юджин! А спустя ещё пять минут отозвалась иволга: Волк взял под контроль самую дальнюю точку, северную.
Минуты ползли невыносимо долго, словно так же, как и мы, выдвигались по-пластунски на какую-то свою позицию. До сумерек ещё оставалось не менее часа.
Крик иволги. Шум листвы, которую перебирал благодушно настроенный ветерок.
КРИК ИВОЛГИ! Я чуть было не спутал его с настоящей песнью больших и вёртких черно-жёлтых птиц. Кузьма! Не было никакого сомнения — на него шёл объект. И, судя по тому, что крик не повторился — шёл один…
Теперь минуты бросились в дерзкую атаку! Они спешили туда, где только что разрывалась иволга. Первая… Вторая… Третья… Должно быть, сейчас Юджин ползёт ему на помощь. Сколько же нужно этих самых взбесившихся минут, бьющихся в голове, как пульс, чтобы доползти от восточной точки до северной?!
«Та-а-ак… а теперь, оберст, не забудь проверить, будут ли отключать защиту на всём периметре, или ограничатся рабочим сегментом входа? А может, случилось чудо и силовое поле вообще не включено!»
«Антил, не доводи красного командира до белого каления! Сам знаю!» — я пополз к «правильным» кустам, растущим точно по дуге, вписывающейся в окружность терминала.
Увы — чудес не завезли! Силовое поле было, и оно преградило мне дорогу. Опять я упёрся головой в неимоверно густой воздух. От моих потуг усилить натиск — он мгновенно сгущался ещё больше, пресекая любую попытку продвинутся вперёд.
Там, в северной стороне, ожила птица.
«Кукушка! Значит, Юджин добрался…»
И тут же — иволга! Подтвердили свою готовность к штурму и, собственно, доложили о самом начале этого рывка в неизвестность…
«Давайте, парни! С богом!»
Минуты вернулись и принялись вытягивать из меня жилы. Методично и неспешно… Когда от меня почти ничего не осталось — я снова услышал далёкое «ку-ку».
«Чёрт, ну что за невезуха!» — Я закусил губу, приводя себя в чувство.
«Спокойно, оберст. Мы не вольны. Юджин, судя по всему, не смог проскочить вслед. Значит, пауза слишком мала. Теперь вся надежда на Кузьму».
«Ладно, будем ждать. Может, будет ещё приход и на наших ставках. За меня, Ант, не волнуйся, я в порядке».
…Я уже не обращал внимания на возню уплывавших минут — весь превратился в слух. Взглядом же уставился в вожделенную цель — нагромождение камней по центру пустоши. Птицы не пели, ни свои, ни чужие. Глаза начали уставать. К тому же небо принялось постепенно сереть, готовясь незаметно опуститься на землю и сползти в плотную зону сумерек.
Поэтому я и не заметил начала.
Мне просто померещилось, что воздух внутри поляны, как раз напротив меня, помутнел. Потом сбился в веретенообразный сгусток, повисший шагах в пяти. А далее началась какая-то чертовщина!
Я, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, успел подать условный сигнал — и по окрестностям разнеслась трескотня сойки. Я звал Серую Звезду на помощь!
Мне показалось, что я смотрю не на поляну, а в глубину моря, сквозь идеально чистую воду, и оттуда всплывает серо-голубоватая огромная медуза. Внутри сгустка воздуха возникла женская фигура. С каждым мгновением проявляясь всё чётче, как изображение на фотобумаге.
Женщина!!! Да ещё какая…
Хрупкий профиль. Изящные пропорции. Маленькая голова и ореол пышных волос. Глаза. Манящие губы. Мольба, застывшая на лице. Тонкая рука шевельнулась, поднялась над головой и совершила несколько зовущих жестов…
Она кого-то звала! Я оглянулся — сзади никого не было, лишь слева чуть слышно приближался Серая Звезда, спеша на мой призывный сигнал.
Она… звала меня?!!
Чем иным, нежели дьявольским наваждением, можно было это объяснить?! Ангельски миловидная, вытягивающая остатки Меня из моей собственной кожи, Женщина, манящая к себе… Бесплотной, бледной проекцией висела она в воздухе, буквально в нескольких шагах от нас!
«ЗНАКОМОЕ ЛИЦО…»
Серая Звезда, наконец-то добравшийся ко мне, моментально оценил обстановку. Он, пробормотав невнятные слова — не иначе, как древнее заклятье! — поднял свой лук. Но я тут же положил руку ему на плечо и отрицательно покачал головой. Потом показал жестами: «следи за мной, делай как я».
Женщина как две капли воды была похожа на ту, что измучила меня, периодически являясь в сновидениях. Я уже мог описать её по памяти и порою думал о ней даже днём. И вот — нате вам! — мои глюки пришли в гости. Может быть, это силовое поле обладало каким-то искусственным интеллектом? Может быть, оно способно моделировать излучаемые в биоволнах образы и превращать их в мыслеформы?!
«КАК?! Как иначе объяснить эту фантасмагорию?..»
Женщина улыбалась! И я был стопроцентно уверен — она улыбалась именно мне.
Наверное, это был первый шаг в пропасть, но я поддался гипнотическому воздействию этой ожившей «принцессы из снов» и помахал ей рукой. Просто бездумно — до того реально и сильно подействовала на меня эта донельзя живая картинка…
Женщина отреагировала тут же! Она улыбнулась и помахала в ответ.
Серая Звезда крепко сжал меня за предплечье, приводя в чувство:
— Дым… Это демоны завлекают тебя в свои силки. Не поддавайся!
— Погоди, Тень… Тут, похоже, иное… Во всяком случае, моё сердце подсказывает, надо идти!
Женщина принялась жестикулировать энергичнее, пытаясь убедить меня сдвинуться с места. Но я, опомнившись, отрицательно покачал головой и попытался ей показать: ПОЛЕ! СИЛОВОЕ ПОЛЕ!
Нет пути к тебе, кем бы ты ни была!
Но она разулыбалась пуще прежнего, и принялась жестикулировать, пытаясь втолковать мне, чтобы я не обращал внимания ни на что, чтобы шагал прямо к ней.
У меня, наверное, был откровенно глупый вид, но все мои навыки в пантомиме иссякли. Чтобы наглядно, красноречивее жестов, объяснить ей ситуацию, я шагнул вперёд — на силовое поле. Я жаждал упереться в эту незримую преграду! Я хотел, чтобы моя беспомощная, буксующая поза показала ей, ЧТО именно мешает мне идти к ней. Мои ноги почему-то продолжили движение и я, как в дурном сне — делал шаг за шагом и всё не мог и не мог упереться в преграду, всё не мог совершить желаемое. И вдруг…
До меня дошло! Воистину, лучше поздно, чем никогда.
— Тень! — хрипло крикнул я, обернувшись к нему. — За мно-ой…
Поле отсутствовало! Именно это она и пыталась мне втолковать. Мы с Тенью не стали долго размышлять — что да как. Молниеносно рванули вперёд, пока коварная защита не опомнилась…
Когда я, преодолев разделявшее нас расстояние, поднял глаза на свою нежданную помощницу… Её уже не было. И в воздухе больше не наблюдалось никаких визуальных сгущений, зато на поляне…
На поляне, вместо осточертевшего напластования камней вперемешку с растительностью, как в сказке — возникло необычное сооружение.
ТЕРМИНАЛ.
Мгновенно. Просто, как в кино, когда на экране происходит смена плана.
Какой-то незримый и коварный эстет показывал нам свои «слайды». Снизошёл, упиваясь значимостью паузы, и включил следующий вид…
Это было до того неожиданно и величественно, что я почти завис. Мне хотелось запомнить основные очертания комплекса. И было на что посмотреть, было на что отвлечься. Потому-то я и не сразу обратил внимание на человеческое тело, лежавшее на полпути между мной и восточной точкой. А тем более не сразу понял, кто это лежал…
Опытный фронтовой разведчик Кузьма Волченков.
Он лежал на спине и смотрел в небо.
Когда мы подбежали к нему — отшатнулись!
Искажённое смертельным ужасом лицо застыло, спеклось в страшную маску, а остекленевшие глаза, казалось, вылезли с орбит. Я опешил! Мне не верилось, что существовало хоть что-нибудь на этом свете, способное даже просто испугать этого бесшабашного разведчика. А уж довести до безотчётного животного ужаса?! И тем не менее…
Его правая рука сжимала ворот гимнастёрки, две верхних пуговицы отлетели прочь от судорожного рывка. Скрюченная левая застыла на полудвижении — четыре растопыренных пальца, как грабли, процарапали в жестком дёрне заметный след. Верный ППШ валялся поодаль, словно наш боевой товарищ его сам отбросил, как мешавшую вещь.
«Что за напасть?! Эх, Кузьма-Кузьма… Жаль, что ты нам уже не скажешь, какие монстры водятся в этом Логове! На какое Чудовище ты напоролся?!» Тем не менее, никаких ранений или следов воздействия на его теле не оказалось — только неописуемый ужас, прикончивший отважного воина получше пули!
Иволга замолчала навеки.
Я теперь не смогу спокойно слышать этих жизнерадостных птиц! Ещё один камень на моё сердце. Ещё один «сынок», которого Я, назвавшийся «батьком», осознанно послал вместо себя в неведомое пекло. Ещё один…
Всё это я выхватил взглядом и осмыслил за пяток секунд, не больше. Нас ждала война и месть за погибшего в страшных муках Кузьму.
«Вот тебе, Дымыч, и праздник Херроуин! Американские ужастики с нашими матюками. Меньше гадай — сейчас сам на это чудовище напорешься!»
Антил вернул меня к действительности.
«Ладно, приятель. Устроим мы сейчас этим „Горынычам“ бой на Калиновом мосту!»
Я спуртовал и к мрачному сооружению посередине поляны домчался враз. Взял под прицел один из входов и жестом показал Серой Звезде: обойди вокруг! Сам же, не мешкая, закрепил на предполагаемой входной двери пластиковую мину и отскочил за непривычно «тупой» угол.
Правильный восьмигранник — вот на что было похоже это Логово!
Узкие проёмы, напоминавшие оконные, скруглённые сверху, смахивали на окна храма. Интересно, какую религию исповедовали здесь?
Взрыв!!!
Исковерканная дверь ввалилась внутрь.
«Ну, не поминайте лихом. Если не запомните нас молодыми — фотографии в семейном альбоме!» — Я швырнул внутрь наступательную гранату и как только там, в этой огромной восьмигранной консервной банке, ахнуло — ринулся в клубы дыма и гари, стреляя наобум короткими очередями. Что я при этом кричал — не взялся бы воссоздать. Наверное, если выкинуть боевой русский мат, осталась бы только пара слов: «СТОЯТЬ!! БОЯТЬСЯ!!!»
Перед первым же поворотом я обернулся и успел увидеть Тень в открытом входном проёме. Серая Звезда, блеснув обнажённым клинком катаны, двигался вслед за мной. В дальнейшем я видел его лишь эпизодически. У меня больше не было ни секунды, чтобы оглядываться.
Небольшое округлое помещение у входа, напоминавшее сени, без переходов вытянулось в широкий, метра три, коридор. Его верхняя часть была полусферической. На стенах, равномерно распределённые по обеим сторонам, мерцали бледным искусственным светом каплевидные светильники. Где-то шагов через двадцать коридор обрывался, упирался в стену с закрытой дверью.
Я сбавил прыть и двинулся дальше осторожно, крадучись. Это и позволило мне вовремя услышать приближение защитника терминала.
Из-за первого же поворота, уводящего в боковой коридор, выскочила человеческая фигура, облачённая в шлем и плотный комбинезон с толстыми накладками, смахивавшими на бронепласты.
Я без раздумий дал короткую прицельную очередь. Должно быть, пули увязли в нагрудной защите — тело врага ударной силой отбросило на метр назад и шваркнуло спиной о металлическую опору. В те несколько секунд, пока упавший приходил в себя, я успел рассмотреть его получше. Чёрный блестящий шлем из неведомого пластика с прозрачной дымчатой пластиной, полностью закрывающей лицо. От шлема тянулись толстые провода к прямоугольному блоку, напоминавшему маленький плоский ранец. Этот блок крепился за плечами с помощью двух лямок. От блока провода вели дальше — к самому оружию, больше всего напоминавшему карабин, но без приклада. Кроме того, дульный срез был снабжён насадкой в виде этакого бутафорского пиратского раструба.
Я потом долго клял себя за это любопытство, смешанное с педантичностью осмотра! Я не произвёл контрольную добивающую очередь.
Как только в глазах поверженного врага забрезжила жизнь — он не стал меня рассматривать. Он резко направил на меня свой «пиратский карабин» и…
Сначала я ничего не понял.
По-моему, был резкий тотальный толчок — будто бы меня одновременно ударили во всё тело, не пропустив ни единого клочка кожи. Я почувствовал боль сразу везде — и спереди, и сзади, и внутри. Всё это длилось какие-то доли секунды, но я впервые ощутил на себе — ДО ЧЕГО ЖЕ ЭТО ДОЛГО! Боль сменила слабость во всех членах, потом их полное онемение, потом… Сразу же в меня влилась раскалённым свинцом, заливаемым в глотку, ПАНИКА! И тут же — БЕЗОТЧЁТНЫЙ УЖАС!
Я видел то, от одного вида чего сходят с ума!
Это было невероятно, но оказалось — выбежавший враг лишь с виду напоминал человека. Из него полезло что-то необъяснимо пугающее. Это «что-то» без остановки меняло свои формы, трансформируясь в настолько дикие, леденящие сознание лики, что крик застыл в моей глотке. Крик стал чем-то твёрдым и осязаемым. Он заткнул мне рот, словно кляп. Он мешал дышать. Удушье вместе с животным ужасом! Передо мной стояло жуткое чудище и готовилось к последнему броску. Я не мог ничего поделать с собственной паникой и она, подобно сорвавшейся лавине, погребла под собой всю мою способность сопротивляться. Вместо этого во мне забурлила какая-то рабская обречённость, отнимающая последние частицы сил…
Мне хотелось орать до разрыва голосовых связок! До взрыва в барабанных перепонках! А монстр уже распахнул жуткую пасть…
Спас меня Серая Звезда. Ниндзя, выскочив из бокового коридора, нанёс удар катаной, и чудовищная голова рухнула на пол, заливая его кровью, фонтанирующей из обрубка шеи…
Когда я немного пришёл в себя, никакой головы монстра на полу не валялось. Как не валялась и его туша. Вместо этого обнаружилась на полу неподвижная человеческая фигура в чёрном комбинезоне с толстыми накладками. Половина головы была срезана, как бритвой. Эта часть головы вместе с половинкой шлема лежала рядом. Враг не успел вторично нажать на спуск. Упавшая половинка головы в оболочке шлема — напоминала часть гигантского грецкого ореха, и видневшиеся мозги ещё больше усиливали это сходство.
…Потом, рассматривая детально его оружие, я запечатлел в памяти положение рычага, напоминавшего переключатель режима огня, — он находился напротив метки, обозначенной одной звездой. Были ещё метки с двумя и тремя звездами — отсюда я сделал вывод, что получил минимальный заряд. Должно быть, стрелок выполнял команду — стрелять в щадящем режиме, чтобы из строя выводить только временно.
Нас явно пытались взять живьём!
«Языки? КОМУ же мы должны были сообщить информацию и о чём рассказать, собственно?..»
…Сколько длилось это дьявольское воздействие неведомого оружия?! Мне показалось — я был отстранён от боя на несколько часов. Хотя на самом деле, как оказалось — не более пяти минут. Преодолевая вялость мышц, терпя страшные боли в суставах, я двинулся на шум выстрелов.
Там, по курсу, спереди и сбоку доносились крики и яростные голоса, напоминавшие команды. В моей голове шумело не меньше.
Под сводами, откуда-то справа, гулко запульсировала, загрохотала автоматная очередь. Раздались глухие стоны и тут же — взрыв!
«Юджин! Точно… звук эм-шестнадцатой… Молодец америкос, значит, всё же ворвался внутрь!»
Судя по всему — главное помещение было впереди, а пока на нашем пути тянулись лишь многочисленные коридоры — широкие, ведущие вглубь, и узкие, уходящие в стороны. Можно было предположить, что все они образовывали рисунок, близкий к структуре паутины. Ну что ж, тем более необходимо прорываться в середину. Где ещё быть «пауку», как не там?!
Я рванулся вперёд по широкому коридору. Вглубь, в самую гущу! После первого «боевого крещения» дьявольским оружием я уже не разбирался, кто с чем на меня выскочит, и стрелял первым. Как только первый импульс подсказывал мне — враг! — следовала очередь. Таким образом упокоились два охранника терминала, выбежавшие мне навстречу. Пущенные мной пули разнесли сферические чёрные шлемы вместе с головами. Излучатели врагов так и не успели выплюнуть в меня свои страшные невидимые заряды…
«Вперёд!»
М-16 уже грохотала где-то совсем близко. Я поспешил в ближайший боковой коридор, чтобы выйти на магистраль, по которой наступал Юджин. Но, увы, не успел…
Ощутимый шорох — шершавой ладошкой по моим обострённым чувствам!
Из распахнувшейся малозаметной дверцы, расположенной слева по ходу, за несколько шагов от меня, в коридор вынырнул невооружённый человек. Невысокий. Чуть выше моего плеча. И растерянно замер, уткнувшись взглядом в направленный на него ствол.
Я едва успел остановить свой указательный палец! Он только коснулся спускового крючка, но не успел сдвинуть его с места.
Спуск ничего не передал курку, и… курок промолчал. И пули остались в цепких объятиях гильз. Я успел!
Успел разобрать, что передо мной возникла ЖЕНЩИНА…
ОНА.
Глава двенадцатая
Взгляд женщины
Будни — самая что ни на есть летаргическая явь.
Трудновато в будни по-настоящему разглядеть человека. В военные будни — практически невозможно…
Я очнулся от этой летаргической яви. Проснулся. И глядел в глаза существа напротив. Я глядел на Неё. На эту женщину-ребёнка. На эту хрупкую подростковую грацию, в которой угадывалась та принцесса из дальних, запылённых от осевшего времени стран, измучившая меня во снах. На этот бутон рта с распустившимися сочными лепестками губ.
Я мысленно приглаживал её взъерошенные, подавшиеся по сторонам ресницы. Она замерла, её глаза расширились, не в силах скрыть вырывающийся во взгляде восторг, смешанный с испугом.
Принцесса из дальних стран. Ну конечно же, разве я мог найти её в густонаселённых областях земного шара? Нет, конечно. Только в этой странной, ирреальной, неведомо где расположенной местности…
Если, конечно, этот край света расположен НА шаре земном, а не за его пределами…
Её темные волосы едва доходили до плеч, оттеняя изящную шейку. Её глаза, переливая цвета от серого до голубого и обратно, растеклись по лицу весенней водицей, и внутри моего мира запахло свежестью. Её губы полураскрылись, и…
Нет, слово не родилось! Наоборот — зримей и рельефней стало молчание, опасающееся спугнуть хрупкое ощущение долгожданной встречи. Ну и что ж с того, что я… что…
«Да не молчи ты! Мнёшься тут, как очкарик-отличник на вечеринке — ни спросить, ни дотронуться! — Антил, как всегда, занервничал первым. — Отомри! Не то решит сейчас, что ты уценённый и обезжиренный!»
«Заглохни, придурок! Тут совершенно иной случай… Глаза разуй, память включи. Это не женщина… Это же Мечта… каждый мужчина мечтает встретить свой идеал из снов, но… скольким из нас посчастливилось отыскать хотя бы отдалённо похожую?..»
Её глаза плыли над моим миром. Восходили на небосвод каким-то невозможным, двойным, серо-голубым солнцем, дарили не жар, а прохладу, и уплывали за горизонт. Снова восходили-дарили-заходили. Снова и снова. Эти благостные циклы перемежались чёрными неощутимыми вспышками — я моргал! И опять, и опять восходило двойное солнце. Сколько вечностей прошло?! Пару вечностей — за поцелуй! Я был щедр… Я жаждал!
«Не, ну я прям балдею с этих русских! Девка от него ждёт первого слова, потом, небось, сама на шею кинется. А он, как телёнок-младенец — даже промычать чего-нибудь нечленораздельного не могёт. Не научилс-си…»
Антил выдал всё это с таким презрением, словно в сердцах плюнул на затоптанный пол моей души.
«Ант, ты же знаешь — убить я тебя не смогу… Но покалечу изрядно — будешь внутри меня на кресле-каталке передвигаться. Потому предупреждаю — убери свои потные ручонки, не трогай мою мечту!»
Она с опаской и надеждой смотрела в мои глаза и — мне почудилось или воистину? — распознавала всё-всё, что творится внутри меня, включая перепалку с Антилексеем.
Я уже не контролировал свои эмоции и, воспользовавшись случаем, мои губы расползлись в дурацкой улыбке… Нежнейшие лепестки её рта тут же дрогнули и повторили это движение.
Руки, сжимавшие оружие, расслабленно опустились, как только до меня дошло! Верх мизантропии и солдафонства — держать под прицелом девушку своей мечты!!!
«Ну что ещё человеку в жизни нужно, окромя войны и любви?» — сказал как-то один мой боевой товарищ; тогда мы лежали на скале и смотрели вниз, на чёрных как графит девушек, что явились к берегу реки Замбези совершить омовение… В глобальном философском смысле он был совершенно ПРАВ. История нашего человечества, вся целиком — множественное подтверждение вывода моего незабвенного сослуживца… Через полчаса нижнюю половину его тела превратила в кровавое месиво противопехотная мина. Один из «подарочков», что оставались в тех краях ещё с прошлого, двадцатого века. Выполнять боевую задачу мне довелось в одиночку… не привыкать мне, но… ох, не до любви тогда мне было… и не только тогда.
Война вечно оттирает любовь от человека… Ревнует, ТОЧНО.
Настораживающий шум из левого рукава-коридора, и — бесконечности опять сгустились в мгновенья! В глазах Мечты отразился рваный лоскут чужой тени. Волна холодной злобы окатила моё восприятие. Со страшной силой к нам приближался сгусток чьей-то ярости — и я опять превратился в одно упругое движение с очертаниями человеческого тела.
Прыжок!!!
Я сбил её с ног. Сначала укрыл — заслонил собой в воздухе. Потом, перевернувшись на лету, упал на бок и смягчил собой падение её тела. В следующую секунду воздух перечеркнул еле различимый блик-траектория. Именно в том месте, где только что восходило над моим миром серо-голубое двойное солнце. Смачный шлепок… сюрикен почти на треть своего диаметра вонзился в стену.
Женщина сжалась, инстинктивно втянула шею в худенькие плечи, закрыв глаза. Должно быть, испугалась моего прыжка. А может — падения. А может — чужой ярости…
Мои глаза встретились с холодными льдинками, плавающими в прорезях капюшона, и остановили их хозяина — Серая Звезда замер в двух шагах от нас.
— Прости, сёгун! Ты сам говорил, что здесь все враги. — И, прочитав моё молчание до последней паузы, добавил: — Чувства на войне — первая горсть земли на твою могилу. Но ты — великий воин. Тебе виднее. Я позабочусь, чтобы вам не мешали.
И он исчез впереди за поворотом, миновав дверь, откуда немного раньше выбежала моя «принцесса».
Я продолжал лежать, удерживая её, хотя опасность уже миновала. Её тело было в моих объятиях!
Помнится — однажды один из моих учителей, объясняя грань между силой и нежностью, сказал: «Если повезёт тебе встретить своё счастье, то держи его как маленькую испуганную птичку в кулаке. Держи сильно, чтобы не улетела. Но держи нежно, чтобы не задушить». Я только сейчас по-настоящему осознал, как это…
Я держал её правильно, как надлежит удерживать своё маленькое перепуганное счастье — крепко и нежно.
…Когда грохот взрывов и треск выстрелов ворвался в служебные переходы и помещения, она моментально перевела главный пульт в режим автономного контроля. Потом перешла в монитор-комплекс, переключилась на внутренние каналы наблюдения…
И растерялась. Война в самом неприглядном обличье стремительно ворвалась внутрь её мира. Не в виде какого-нибудь немыслимого страшилища, о нет. Гораздо страшнее — в облике незнакомых людей со злобой в глазах… перемазанных кровью её соплеменников.
И вёл их ОН — её Избранник…
И самое страшное и странное свершилось. Она сама позвала Его сюда! Невероятно! Это всё же произошло. Не думала она, что сумеет, однако…
Ей сейчас даже не верилось, что она сумела, сумела совершить это. Своими руками впустить ВОЙНУ сквозь неприступные заслоны!..
С этого мгновения Война перестала быть объектом наблюдения, военной игрой, за ходом которой отстранённо следишь со стороны…
Война очутилась ПО ЭТУ сторону экранов.
«Спрашиваешь саму себя, как это произошло?» — память тут же услужливо подсунула ей сочное воспоминание. И она как бы увидела себя со стороны — вот женщина в чёрном комбинезоне, застывшим напряжённым взглядом всматривается в узловой пласт-монитор, контролирующий южную точку входа…
Она смотрела на него, не мигая. Старательно впитывала происходящее на её глазах. Мышцы лица напряглись, губы поджались. Казалось, она проживала, как собственное, каждое следующее движение этого рослого и уверенного в себе мужчины. Хотя всё в ней кричало: «Откуда?! Откуда ты взялся здесь, объект „НольСтоДвадцатьВосемь“?! Что забыл ты, Алексей Алексеевич Дымов, именно здесь, возле самого опасного для твоей жизни места?!»
Взять этот комплекс штурмом, не обладая абсолютно никакими данными о его защите — НЕВОЗМОЖНО.
Он её не видел.
Он даже не подозревал о реальности её существования в этой Вселенной.
Тем более, что ему было вовсе не до неё. Его практически «загнали в угол». Вернее, этот воин-одиночка загнал себя сам. Во-первых, когда сказал, соглашаясь: «Да!». Во-вторых, сейчас, решив организовать наступление на объект, который практически невозможно захватить. Не дано вторженцам вынести тяжесть припасённого, накопленного для защиты СТРАХА. Неизбывный ужас просто расплющит разум нападающих.
«Неужели всё закончится именно сегодня?..»
Она закусила губу. В уголках глаз проступила влага. Нет, как она ни гнала прочь эти мысли, но ОН был ей БОЛЕЕ ЧЕМ небезразличен. Пора было себе в этом признаться.
Это ОН. Единственный возможный.
Пути отступления у неё больше не было.
«Неужели сегодня?!»
Она снова ощутила в себе внутреннее тепло, смешанное с горечью. Тепло принёс он, извне, горечью делилось ощущение, что она совершает фатальную ошибку, которая, возможно, в самом скором будущем перечеркнёт её судьбу и поставит вне закона. Как СОУЧАСТНИЦУ… Её разрывали, тянули в диаметрально противоположные стороны — всеобъемлющая симпатия к иноплеменнику, которую она боялась называть любовью с первого взгляда, и не менее всеобъемлющее чувство долга перед своей Родиной.
Предательская мысль возникла где-то в глубинах сознания. Прокралась и выскочила на первый план, чтобы уже не исчезнуть: «Вдруг сама Судьба двигала им, как пешкой по игровому полю? А что если ОН ПРИШЁЛ ЗА МНОЙ?!!»
Её захлестнуло, затопило горячее чувство, потоком хлынувшее из-под горы всяческих запретов.
«Помочь!!! Предупредить!!! — Эти мысли возникали и раньше, но никогда ещё с такой необоримой силой… — Увидеть, почувствовать на себе его взгляд! Прикоснуться к его лицу! Обнять! Поцело… Как же мы всё-таки с НИМИ похожи… С фактом не поспоришь, сотворены были в разных мастерских, на космическое расстояние удалённых друг от дружки… но словно бы — по сходным версиям одного и того же проекта. Мы — как они, они — как…»
В голове царил двуумвират хаоса и вакуума… В груди расширялось что-то обжигающее… словно родилась новая Вселенная…
Но её пальцы уже порхали в сенсорной сфере управления. Словно жили отдельной жизнью и никоим образом не подчинялись рассудку. Задав последовательность команд, они вызвали к жизни «аватару» — спроецированного объёмного двойника, — и посредством телодвижений и жестов проекции постарались передать Избраннику её желание.
«Иди ко мне! Не медли! Я жду только тебя!»
Это подействовало! Он смотрел как завороженный, на её тело, на её жесты. Но самое главное — он поверил в её существование и сделал первый шаг. Шаг ОТ СЕБЯ К НЕЙ. Хотя попутно — неуверенностью этого шага и перекрёстными отрицающими жестами рук — он пытался втолковать ей, что не может пройти дальше. СИЛОВОЕ ПОЛЕ.
И тогда она сделала то, что мог на её месте сделать только сумасшедший. Или решивший свести счёты с жизнью.
Или же ВЛЮБЛЁННЫЙ.
Или человек, способный прорваться к цели сквозь любые преграды.
Она отключила силовую защиту! Причём по всему периметру…
«Иди-и-и-и! Пусть же Судьба примет решение… Война или Любовь…»
Её Избранник сделал несколько неуверенных шагов, пока сумел ПОНЯТЬ. И тогда он что-то крикнул напарнику и ринулся к ней.
Он бежал к ней!
Он рвался к ней неудержимо, стремительно… словно ШЁЛ В АТАКУ.
…Когда мы поднялись с пола, где-то далеко, за поворотами коридоров, глухо простучала последняя очередь. И всё стихло!
«Терминал пал???»
Она была смущена дальше некуда. Я же чувствовал себя пацаном-восьмиклассником — даже не мог представить, неужели это мне только что посчастливилось лежать с нею, сжимая в объятиях её тело?..
— Как зовут тебя, прекрасная незнакомка? — мой голос, казалось, отслаивался от губ кусочками и падал на пол.
«Боже ж ты мой, какой жуткий штамп! — заохал Антил. — Ты бы ещё реверанс…»
«Ант! Сдохни!»
Мне было абсолютно наплевать на глупое книжное обращение, на дважды глупый деревянный язык, на более чем глупый вид, на…
— Амрина… — её глаза укололи меня и отпрыгнули подальше. — Амрина Ула.
— Красивое имя… Никогда не слышал такого… — на самом деле я не слышал даже своего голоса. — А меня… Алексей зову…
— Я знаю…
— Знаешь? Откуда?!
— Оттуда… — она печально улыбнулась. — Не спрашивай пока, хорошо? Я так много о тебе знаю — в двух словах не расскажешь. Идём. Сначала тебе лучше… кое-что увидеть самому.
Мы шли по задымленным коридорам. Перешагивали через обвалившиеся опаленные фрагменты перекрытий — последствия взрывов. В нескольких местах лежали бездыханные тела защитников терминала. Оглянувшись, я убедился, что Серая Звезда следует за нами, держась поодаль.
Уже теперь, спустя ворох безумных минут, потраченных нами на захват объекта — я мог спокойно рассматривать внутреннее устройство этого фантастического комплекса. И сразу же про себя отметил — нам чертовски повезло, что мы с Серой Звездой от самого входа рванули в правильную сторону! Как оказалось, радиально расходящиеся от центра коридоры были очень даже разной длины. И на разных же расстояниях соединялись перемычками. Это был своеобразный лабиринт нулевой степени сложности, так сказать, «для детей пьющих родителей».
Кроме дуговых соединительных коридоров, некоторые пути вели наверх, представляя из себя металлические лестницы, оканчивающиеся закрытыми люками. Подобные массивные люки в некоторых местах встречались и на полу — должно быть там, внизу, был ещё один уровень, скорее всего технический. Основные радиальные коридоры были достаточно просторными — метра по три в ширину.
В местонахождении дверей, на первый взгляд, не было никакой системы — располагались они как угодно. Наверное, условия диктовало внутреннее размещение оборудования. Каплевидные светильники на стенах были наполнены каким-то особым загустевшим бледным светом. И казалось, только по случайности свет из них не капал на пол, а рассеивался вдоль полусферических потолков.
Дальнейшее изучение терминала я отложил на потом; мы дошли до конца коридора и упёрлись в дверь. Судя по отметинам на ее обшивке — полудюжине рваных вмятин-пробоин от очереди, перечеркнувшей её по диагонали, — здесь побывал наш сотоварищ Юджин.
«Кстати, где он сейчас?!»
Я поднёс хитро сплетённые пальцы к губам. В мёртвой тишине коридоров терминала раздался совершенно невозможный звук — во всеуслышанье тревожно затрещала сойка. Это я звал Юджина. И он не замедлил ответить — слева из дугового коридора прилетел ответ:
— Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку.
«М-да, негусто отмерил… Надеюсь — это не тебе?»
Судя по всему, несдыхающий Антил очухался и повысил свой коэффициент язвительности до нормы.
«Нет, конечно. Не дождётесь!» — я был краток.
Наверное, для обычного уха — он крался бесшумно. Но мы (я посмотрел на Серую Звезду, и он на краткий миг утвердительно прикрыл веки) прекрасно слышали!
Для нас он — оглушительно шлёпал своими рифлёными подошвами, как дикий кабан, обутый в горнопехотные ботинки. И всё же — это был поистине желанный звук. ЖИВ! Сначала из-за поворота выглянул длинный клюв его автоматической винтовки «М-16», потом показалась и вся птица — «кукушонок». Огромный и неожиданно «уклюжий», сумевший повыкидывать всех своих врагов из гнезда этой жизни.
— Юджин! Греби сюда! Жив, чертяка?! — рванулся навстречу мой голос, успокаивая его.
— Так точно… бля! — донеслось до нас, в полном соответствии с «Дымовским уставом 2042 года».
— Ты теперь всех своих «сэров» на «бля» изведёшь! — засмеялся я, давая выход накопившемуся напряжению. — Молодец!
Он шёл пружинистым шагом, но на полпути замер — наткнулся взглядом на Амрину. Его глаза недоумённо вспыхнули. Разве не было приказа «пленных не брать»? Потом зрачки расширились и застыли — Юджин понял, что рядом со мною стоит женщина. Чертовски обворожительная белая женщина, по какому-то нелепому недоразумению одетая во вражескую униформу.
— Ладно, расслабься. Не делай стойку, как пойнтер. Это не обсуждается… пока не обсуждается. — Мой взгляд, наверное, способен был в этот миг вскрывать вены и даже консервные банки.
Взгляд кричал: «Никогда больше не смотри так на неё, Юджин! Не выпускай из бутылки „Дымов“ страшного джинна! Эта девочка ни для кого больше!!! Она МОЯ!!!»
Я тут же укротил вырвавшийся взгляд прикрытыми веками, покачал головой.
— Только ты не сильно расслабляйся, Юджин. Будешь охранять этот вход… Ну, и наши спины, соответственно, с головами вместе. Остальной фарш — мы как-нибудь сами… Бля! — на последнем слове я улыбнулся ему так добродушно, как не улыбался родному куму.
Я кивнул Амрине, и она потянула на себя истерзанную пулями дверь. Сделала шаг внутрь, осмотрелась по сторонам.
— Заходите… Только пока ни о чём не спрашивайте.
Это напоминание было донельзя своевременным! Мысленные вопросы безудержно полезли изо всех извилин. Но доминировал один: «ЧТО ЭТО?!»
Ещё бы! Сделав шаг через символический порог — мы окончательно попали в фантастический мир. Отовсюду на нас равнодушно взирала многоликая жизнь, отражённая в бесчисленных экранах.
«Мониторинговый комплекс»!
Вот что из себя представляло это чудо техники.
Я остолбенел от открывшейся панорамы-мозаики! Вдоль трёх стен в несколько рядов были установлены дисплеи различных размеров. Были и огромные, похожие на соты, мультиэкраны, усеянные двигающимися картинками. И крохотные «панельки»… Мониторы притягивали взгляд. Не отпускали. Обступали со всех сторон. И отовсюду — из них на нас — всматривалась ЖИЗНЬ. За течением которой ОТСЮДА кто-то подглядывал…
Мониторы мерцали стройными рядами, словно карты, разложенные в каком-то огромном дьявольском пасьянсе. Сколько же их тут было! Только карты эти были — краплёные… В этом «гнезде», должно быть, располагалась целая шайка шулеров, и они ИГРАЛИ ПО-КРУПНОМУ!
Я был смят, растерян, раздавлен…
С каждого монитора, с разной степенью приближения, на нас взирали незнакомые лица доселе невиданных воинов. Мне даже показалось, что Бог услышал мои детские просьбы, ещё ничуть не напоминавшие молитвы. Я просил его покатать меня на машине времени. Когда-то… Когда деревья ещё царапали по краешку неба. Впрочем — я тогда обращался к дедушке Морозу, но поди разбери, какую ступеньку в иерархии «Исполнителей просьб» занимал этот «примороженный Дед М.». До него, как видимо, дошло только сейчас. Я смотрел неотрывно на свою детскую мечту…
Кого тут только не было! Даже во время инспекторского обхода Упырёва воинства, натыкаясь у каждого костра на представителей самых неожиданных армий, моё сознание не подняло, сдаваясь, лапки вверх. Тут же — оно просто умоляло взять его в плен и не требовать осознать хоть половину увиденного. Сейчас, воочию рассмотрев не представителей, а сами армии, я понял — по какой немыслимо враждебной местности передвигался до сих пор. Какой ничтожной пешкой я был в этой смертельной игре!
Во многих местах одновременно шли сражения. Кое-где армии находились на марше, местами — отдыхали в полевых лагерях. Какие-то одиночки, подобно мне, пробирались сквозь леса, пустоши, плоскогорья.
«КРАПЛЁНЫЕ КАРТЫ!!!»
Во мне всё кричало… Меченые карты театра военных действий. В Театре Дьявольских Замыслов…
Между тем, Амрина, пользуясь нашим ступором, принялась мастерски управляться с многочисленными устройствами. Выполнив какой-то, ведомый только ей объём переключений и цепочек движений рук и пальцев, она подошла к небольшому, на вид массивному, ящику. Он напоминал собою сейф, но открылся неожиданно легко — после секундной манипуляции чёрной пластиной, которую она вытащила из-за пахухи расстёгнутого комбинезона. Я тут же отметил: у неё на груди висела точно такая же штуковина, как у моих «резидентов» — с серебряной спиралью. Не знаю почему, но эта деталь неприятно кольнула меня.
Открыв «сейф», Амрина сорвала блестящую фольгу с тактильной сенсорной клавиатуры и уверенно нажала красную клавишу. Где-то под нами чуть слышно заурчало. Мне даже показалось, что предметы на краткий миг потеряли свои резкие очертания, стали размытыми. Но только на миг… Скорее всего — только что моя идеальная женщина включила неведомый мощный механизм, о назначении которого можно было только догадываться.
Она пояснила свои действия.
— Когда проектировалась система терминалов «Невидимая паутина», допускались самые различные режимы их использования. В том числе, самые непредвиденные. Например, когда часть терминалов захвачена врагами. Для этой цели каждое звено паутины оборудовалось автономной защитой от внутреннего проникновения сквозь сеть терминалов. Чтобы, захватив один терминал, враги не начали перемещаться внутри паутины. Эти блоки внутренней защиты напрочь отсекают какой-либо приём «гостей»… Коротко говоря, «никого нет дома!».
— Кто из персонала на терминале знает… знал об этих блоках? — тут же уточнил я.
— Только координатор узлового терминала… Амрина Ула. — Её улыбка напоминала улыбку ангела.
— Ты?! — я ещё не просчитывал никакие варианты, у меня на душе просто потеплело.
— Я… И поэтому у нас есть небольшой запас времени. Пока Офх Путс… когда придёт в себя, сможет внятно объяснить в Узловом Портале — при каких обстоятельствах сработала защита «Пуля-дура»… Пока штаб проанализирует его показания и передаст в Главный Портал… Пока сообщат на Локос… Пока… Пока… Пока… У нас в распоряжении — двое суток. На выработку стратегии и… вообще НА ВСЁ.
Она говорила и говорила. Я слушал. С чем-то соглашался. О чём-то молчал. Я смотрел, как шевелятся её спелые губы. Я замечал, как подрагивает при этом изящное ушко. Её жесты были верхом грации. Вот только — слова её внутри меня слушал кто-то другой. Может быть, даже и Антилексей.
А я смотрел на неё, как голодный влюблённый кот. И видел поочерёдно — то обворожительные глазки, то миску сметаны.
Глава тринадцатая
Улыбка посланника небес
Второй день не шли из головы Хасанбека воспоминания о встрече с Аль Эксеем. Больше всего угнетало сожаление, что не успел он расспросить у анды о чём-то очень важном. Где теперь искать Пятнистую Смерть?! Разве что, ждать, пока он снова приснится? Опять, до срока, растворился Воин-одиночка в лесной чаще — когда ещё свидеться доведётся? И доведётся ли вообще?
Тем не менее, все наказы и просьбы побратима он помнил чётко и даже, казалось, слышал внутри его голос.
«…постарайся избавиться от ваших „посланников“… чего бы это тебе ни стоило…»
«…приложи все силы, чтобы твой тумен не уходил из этих мест…»
«Эх! — скрипнул зубами Хасанбек. — Выберешь одного, придётся от другого отвернуться…»
Ещё ни разу верный Повелителю темник не затевал своей игры. Что если Великий Хан не прислушается к его рассказу? Если попросту не поверит в те поистине чудовищные вещи, что поведал Аль Эксей? Будет тогда у Хасанбека два пути.
Или с Повелителем, или с побратимом.
И единственный выбор.
Ведь выбирать — значит отказываться.
Если бы ещё вчера кто-нибудь сказал такое — не стал бы темник даже поддерживать беседу с подобным сумасшедшим. Мыслимое ли дело — усомниться в пути, избранном Великим Ханом?! И даже больше того — избрать свой личный путь! Пускай это не было предательством, пускай не двигала темником жажда власти или же корысти… Но разве из-за какого-то смутного душевного недовольства рискуют всем?! Разве верят пятнистым чужакам-одиночкам, как самому себе?! Отчего же в таком случае не верит Хасанбек «посланникам Синего Неба»?
Вопросы, вопросы, одни безответные вопросы…
Раздражался Хасанбек. Срывал своё недовольство на подчинённых, кричал на тысячников. И избегал, покуда избегал каких-либо разговоров с «посланниками».
Самое странное, они тоже волновались, хотя это и не было так очевидно. Тем не менее, чаще обычного наведывался Кусмэ Есуг в шатёр Чингисхана. Зачастил с визитами, несмотря на то, что никакой внешней угрозы пока не было. Тумен три дня назад расположился лагерем на большой равнине, неподалёку от лесного массива. И, судя по настроению хана, в ближайшее время никуда не собирался двигаться. Тем не менее — обеспокоенность всё чаще проскакивала во внешне безразличном взгляде старшего самозванца. И даже младший, Дэггу Тасх, обычно державший язык за зубами, начал подавать голос.
А вчера Хасанбек, проверявший посты, даже слыхал собственными ушами: ссорились «посланники» в своём шатре, забыв о предосторожностях. Много непонятных слов долетало сквозь полог. Темник даже запомнил некоторые, чтобы при случае спросить у Аль Эксея. «Бонус», «хранящая сфера», «координаторы», «манипуляторы», «локос»…
Из тех слов, что уразумел нойон, было ясно — лжепосланники сцепились именно из-за длительной стоянки Чёрного тумена. Причём, Дэггу Тасх настаивал, чтобы всеми мыслимыми методами повлиять на Великого Хана — свернуть лагерь и продолжить движение на закат солнца. И чем скорее, тем лучше — хотя бы даже и сейчас, в сумерках… Судя по его резким словам, тумен давно ждали за два дня пути отсюда, ждали новые неведомые враги. Он даже как-то называл их, но ржание встревоженной лошади, раздавшееся неподалёку, помешало темнику разобрать слова…
Кусмэ Есуг, напротив, на этот раз был более сдержан, пытался увещевать своего молодого спутника. Он доказывал, что сейчас гораздо важнее понять, что творится с ханом и почему Великий не отдаёт долгожданную команду «Хуррагкх!». Судя по словам старшего «посланника», враги, преградившие им походный Путь где-то там впереди, никуда не денутся. Напротив, через некоторое время они сами двинутся навстречу монголам. Гораздо важнее, повторил Кусмэ Есуг несколько раз, разобраться с думами Повелителя и донести до него Волю Небес…
Потому рано утром, как водится, не дожидаясь первых лучей солнца, — Кусмэ Есуг уже был у Чингисхана. Присутствующий здесь же, Хасанбек безмолвной тенью взирал на «посланника», внешне оставаясь бесстрастным.
— Не гневайся, Потрясатель Вселенной, на столь ранний визит… Выслушай… — лицо старшего «посланника» приобрело землистый оттенок. — Тревожно было мне в эту ночь… Не спалось… А в краткие минуты забытья… нисколько не похожего на сон… были мне видения…
Он умолк, ожидая расспросов, но хан молча глядел куда-то мимо него, на колышущийся огонь факела. Пауза невыносимо затянулась, и «посланнику» пришлось продолжить.
— Виделись мне поля… сплошь усеянные павшими воинами… вот только не разобрал я — своими или же вражескими… и такая страшная тишина стояла над полем… не было даже стервятников… А с запада накатывала сплошная чёрная пелена… укутывала небо мгла чёрная… И был голос… он кричал: «Торопитесь!.. Покуда тропа не залита кровью… Не время сидеть у костров!». — Глаза самозванца стали безумными. — И ещё виделось мне — держу я Белое знамя… и семь хвостов из девяти на нём перемазаны… красно-чёрной дымящейся кровью… Но я продолжал стоять… не решаясь сдвинуться с места… и пала на меня чёрная ночь… и длилась она нескончаемо… а когда всё же пришёл белый день… стало ещё хуже… От тишины звенело в ушах… павшие воины начали разлагаться… Смрад стоял такой, что уже невозможно было дышать… Я поглядел на знамя и ужаснулся!.. Ещё один хвост, восьмой… покрылся кровью! И только единственный, девятый… оставался белым… Он трепетал на ветру… а остальные поникли, как мёртвые… И опять возник голос… Он уже кричал, срываясь на визг… «Спешите! Остался последний шанс!»
Тягостное молчание повисло в юрте после того, как увязло в тишине последнее слово, которое произнёс Кусмэ Есуг. Как маска, застыло жёлтое лицо Великого Хана, только перекатывавшиеся под кожей желваки говорили о том, что он жив.
— Что означает твоё видение? — негромкие слова хана вспороли завесу тишины, как остро отточенный нож.
— Это значит… что Небу не нравится такая долгая стоянка воинов… которых Оно готовится призвать в ряды Облачной Орды… Что от силы один день оставила нам судьба на отдых… что завтра утром истекает этот срок… Свидетельствует ли такая затянувшаяся стоянка о колебаниях Повелителя?.. Не усомнился ли Великий в волеизъявлении Небес?.. Не устрашился ли он будущих испытаний?.. Сегодня ночью я буду общаться с Вечным Небом… Что отвечать мне на все эти вопросы?..
И опять невыносимое молчание. Наконец разомкнулись тонкие губы хана.
— Скажи, что Чингисхан не изменяет своим обещаниям. Завтра с первым лучом солнца Белое Девятиножное Знамя вновь двинется на запад.
Кусмэ Есуг опустил голову в почтительном поклоне. Темнику же померещилось, что он просто не смог сдержать довольную улыбку. Хан вопросительно поглядел на верного нойона. Тот до конца выдержал взгляд, ничего не ответив.
…Ближе к вечеру Хасанбек наконец-то решился.
Он сам явился в шатёр, где обитал Кусмэ Есуг. Выждал, пока Дэггу Тасх надолго отлучится; тот ускакал вместе с передовым чамбулом. Должно быть, что-то очень сильно интересовало молодого «посланника» там, куда Чёрному тумену ещё только предстояло двинуть своих лошадей. Может, хотел проверить очередное предсказание Синего Неба. А может, ещё какие, более тайные дела увлекли его туда. На всякий случай распорядился темник, чтобы Хутуг-анда глаз не спускал с младшего самозванца.
Войдя в шатёр, Хасанбек отметил, что старший «посланник» что-то искал среди разложенных войлочных подстилок. Услышав шорох откидываемого полога, Кусмэ Есуг выпрямился и обернулся. Его глаза сначала удивлённо вспыхнули, но тут же настороженно уставились на темника.
Хасанбек не стал тратить время на приветствия. Медленно, не отводя взгляда, подошёл к лжепосланнику…
— Ты говорил, что нас ждут не дождутся новые грозные враги. Если так, то… возможно, ты ещё и подскажешь, к чему нам готовиться? Какое оружие у неведомого врага и как он ведёт себя в бою?
— Сегодня ближе к ночи я буду общаться с Вечным Небом… Я спрошу и об этом тоже… — Кусмэ Есуг не сводил взгляда с губ темника, ожидая каких-то других слов, не веря, что тот зашёл сюда только за этим.
— Буду очень обязан… Если твои слова помогут нам в будущей битве… — Нойон сделал вид, что собирается уходить.
— Подожди, доблестный Хасанбек! — даже более поспешно, чем ему хотелось, остановил его «посланник». — Может быть, ещё какие-то вопросы… волнуют тебя?.. Я же вижу постоянную тревогу в твоих глазах…
— Извини, Кусмэ Есуг… Свои тревоги и сомнения я буду обсуждать не с тобой, а с Великим Ханом.
— Постой… Не спеши так… Ты не веришь нам, нойон… Я постоянно чувствую… на себе твой тяжёлый взгляд… Ты не веришь…
— Верить вам?! Не смеши меня! Лучше скажи, Кусмэ Есуг, разве может человек, полностью отвечающий за жизнь Повелителя, кому-нибудь верить? Его удел — недоверие и подозрительность. Даже самым испытанным своим воинам я могу только доверять, но не верить безоговорочно… Что уж говорить о вас?
— Ты прав по-своему… Но ты же не можешь… отрицать, что… мы уже во многом помогли вам… Мы избавили вас… от ненужного риска… не раз предупреждали о близости врагов…
Чёрный зверь вскинулся на пружинистых лапах, готовый огрызнуться. На его клыках мерещилась пена затаённой ненависти. Но сильная мягкая лапа сбила чёрную тушу, придавила собой поверженного. Не иначе, как белый зверь предупреждал темника. И Хасанбек вспомнил слова Пятнистой Смерти: «Усыпи их настороженность».
— Нет. Не могу. Вы действительно очень помогли нам. И с халанкхой. И с «черепахами». И… Древняя мудрость гласит: предупреждён, значит уже вооружён. — Хасанбек покачал головой и неожиданно улыбнулся.
Улыбка непривычно растянула в стороны нижнюю часть лица. При этом глубокий шрам на щеке дёрнулся и ещё больше стал похож на молнию, вонзившуюся в краешек улыбки.
— Ты мудрый человек, Кусмэ Есуг. И смелый. Я это понял ещё во время нашей первой встречи. Потому, думаю, ты понимаешь, что пришлые, не свои люди во время военного похода, в лучшем случае, могут быть только временными союзниками и никогда — друзьями. Я — воин, и говорю тебе прямо — была бы моя воля, вы умерли бы ещё тогда… Чтобы не ломать голову, с какой целью вы встретились на нашем пути и сможете ли причинить вред. Великий Хан — совсем другое дело… Он волен выбирать себе многое — цели, пути, друзей и врагов. Скажу одно: я его телохранитель и пока вы ему нужны — с ваших голов не упадёт ни один волосок… Вот тебе моя рука.
Кусмэ Есуг, чуть помедлив, с недоверием пожал руку темника. Его узкая кисть оказалась цепкой и сильной. Он задержал руку Хасанбека в своей, пытливо всматриваясь в глаза. И в этот момент на его губы змейкой выползла ненавистная улыбка… Тронула уголки и растянула их в стороны и вниз.
Чёрный зверь вырвался! Распахнул пасть! И тут же рухнул, вновь подмятый белым зверем. Ничего не успело измениться — только дрогнули глаза Хасанбека. И он второй раз улыбнулся:
— Ты хочешь доказать мне, что нам от вас одна польза? И даже скажешь, что Путь, ведущий к Вечной славе, нам указали также вы?
— Путь Вечного Похода… вам указало Синее Небо! — с вызовом перебил его Кусмэ Есуг. Ненавистная улыбочка плясала на его шевелящихся губах.
«Ой, Небо ли…», — чуть не вырвалось у Хасанбека. Но бдительный белый зверь встряхнул темника изнутри.
— Мы лишь его посланцы… и тебе, доблестный нойон, это известно…
Темник склонил голову, соглашаясь.
— Я только хотел заметить, что польза любого похода становится видна лишь после его завершения. А что можно сказать о целях Похода, когда он вечен? Вы сейчас вольны говорить разное… Но чего ждать от похода, который никогда не закончится? Какова от него польза? И кто её успеет заметить?
— В эту пользу надо верить!.. Как веришь ты во всемогущество и покровительство Синего Неба!.. Как веришь в Мэнкэ-Тенгри!.. Разве не польза для всех… и для вас, и для Облачной Орды… если, пройдя все испытания, ваш Чёрный тумен… вольётся в ряды Небесного воинства?.. На тот момент в нём останутся только самые достойные… Но, когда именно наступит этот момент… определит Синее Небо…
Он сжал правой ладонью свой плоский амулет с серебряной спиралью. Провёл большим пальцем по этой скрученной в клубок «змее». Хасанбек тут же воспользовался моментом и задал интересующий его вопрос.
— Что за диковинные амулеты хранят вас, посланник? Какие силы стоят за ними? И что означает этот серебряный знак?
— Ты, оказывается, любознательный… доблестный Хасанбек… От наших друзей у нас почти нет тайн… Это действительно амулет… и в нём заключена огромная сила… Тот, кто захочет завладеть им, навлечёт на свою голову гнев небес!.. Эта спираль — знак Вселенной, которую немыслимая мощь… Мэнкэ-Тэнгри смогла скрутить в маленький клубок… Моли всех богов, каких знаешь, темник, чтобы тебе никогда не довелось на себе испытать эту ЧЁРНУЮ силу!.. Моли их — чтобы никогда не видеть… как распрямляет свои кольца эта змея!..
На лице Хасанбека застыли потрясённые, расширившиеся глаза. Темник сглотнул ком и спросил:
— Не подобные ли амулеты носят воины Облачной Орды?
— Нет… Небесным воинам нет нужды носить амулеты… Они носят Знак Серебряной Змеи в сердце… Ты, быть может, думаешь, что я и Дэггу Тасх принадлежим к числу воинов Облачной Орды?.. Нет, Хасанбек… Я же говорил, мы только посланники… Наша задача… только направлять избранных на тропу Вечного Похода… чтобы они могли сами доказать Небу… достойны ли влиться в ряды Небесного воинства… Но Небо очень редко останавливает на ком-то свой взгляд… За последнюю сотню лет вы первые… Я верю, что вы справитесь с испытанием… Ты ещё увидишь Небесных всадников, Хасанбек… ты ещё поскачешь вместе с ними по Небу…
Хасанбек, слушая эти слова, как завороженный глядел на толстую чёрную пластину. Казалось, он находился в каком-то трансе и бесконечно скользил взглядом по плавным изгибам «змейки». Снова и снова. Скручивая и раскручивая взгляд. Наверное, мысленно он был уже там — среди мчавшейся в Вечность лавы грозных огромных всадников, похожих на грозовые облака.
— Можно ли мне пока… — вдруг хрипло произнёс он, — хотя бы прикоснуться к такому могущественному амулету и попросить Мэнкэ-Тэнгри о великой милости…
— Мэнкэ-Тэнгри и без того чрезмерно милостив к тебе, темник… — похоже, Кусмэ Есугу не понравились его слова, но в глазах Хасанбека стояла только просьба — ни капли враждебности.
— …поскорее послать мне самые суровые испытания… Чтобы я не тратил время попусту… чтобы, если достоин… поскорее стать Небесным всадником… — Хасанбек, как в бреду, говорил и говорил, понизив голос до свистящего шёпота, и тянул, тянул левую руку к заветному амулету. — …я хочу проникнуться… прикоснуться к священному источнику веры и терпения… чтобы хватило мне сил дойти… — темник уже не слышал и не замечал ничего и никого.
Кусмэ Есуг замер в недоумении. Происходящее перед глазами настолько не вязалось с его представлениями о личности Хасанбека, о характере полководца, что впору было подумать: а не сошёл ли с ума недоверчивый темник? Потому Кусмэ Есуг на всякий случай стоял недвижимо — как себя вести с сумасшедшим, чего от него ждать?
А между тем рука Хасанбека, дрожа от нетерпения, медленно дотянулась до чёрного амулета. С опаской коснулась пальцем серебряной «змейки» и тут же отдёрнулась, словно обожглась. Но, ничего не в силах поделать, не в силах совладать с магическим притяжением небесной спирали — потянулась к ней снова…
На этот раз на поверхность со спиралью легла ладонь. И как только она коснулась серебра — пальцы резко скрючились, охватывая края амулета.
Лицо Хасанбека болезненно исказилось!
Амулет притянул его кисть, и она словно приклеилась намертво. Хасанбек сделал попытку отдёрнуть руку, но тщетно! Напротив, его пальцы всё сильнее сжимались, удерживая магическую пластину.
Глаза темника полезли из орбит.
— Отпусти! Я не хотел причинить вреда! Кусмэ Есуг, помоги мне! Забери свой амулет…
Хасанбек с усилием зажмурил глаза. Вместо крика он уже хрипел, задыхаясь. Изумлённый, не предвидевший такой реакции, Кусмэ Есуг сделал шаг назад к пологу, прикрывавшему выход из шатра. Но шнур амулета натянулся, сдерживаемый напряжённой рукой темника, и не позволил пятиться дальше.
«Посланник» ошарашено глядел на хрипевшего нойона и на свой амулет, непостижимым образом пленивший руку монгола. Казалось, Кусмэ Есуг сам не ожидал, что таковым может быть воздействие магической пластины. Очнувшись от оцепенения, он накрыл своей кистью кулак темника, и потянул изо всей силы прочь, пытаясь оторвать пальцы Хасанбека от пластины. Но пленённая рука вместе с амулетом резко дёрнулась к нойону, ещё более натянув шнур… От рывка «посланник» невольно склонился вперёд. Расслышал сквозь хрип:
— Кусмэ Ес-су-г-ххх… Попроси Небо-о… не гх-ху-би-ить…
Наклонившийся «посланник» исподлобья глядел вдоль натянутого шнура, уходящего вперёд и теряющегося в кулаке Хасанбека. Больше он не видел ничего…
Довольно заурчал большой белый зверь внутри темника. Его могучая лапа стала вдруг безвольной и немощной. И, почуяв слабину, чёрный зверь рванулся из-под неё, ещё не понимая, что его попросту…
НИКТО БОЛЬШЕ НЕ ДЕРЖИТ!
Ничего иного не мог в этот момент видеть Кусмэ Есуг… Он не видел, как всколыхнулся полог, и в шатёр скользнули две рослые фигуры. Не видел, как мгновенно изменилось лицо Хасанбека. Только что мученически скорченное в немыслимых страданиях, оно вновь стало спокойным и решительным. А на губах заплясала довольная улыбка. Левая рука темника ещё сильнее натянула шнур, притягивая голову Кусмэ Есуга к себе. В это время другой рукой он вытащил из-за пояса кинжал и полоснул по шнуру. Сопротивляющийся «посланник», получив нежданную свободу, отлетел назад. Но не упал…
Его подхватили под руки и стиснули, как клещами, два нукера мощного телосложения. Все попытки вырваться оказались напрасными.
Потрясённый Кусмэ Есуг не верил своим глазам. «Что происходит?!»
Темник стоял перед ним и улыбался, как ни в чём не бывало!
«Куда девались страдания?! Этот ли человек только что умолял о помощи?!»
На открытой ладони Хасанбека покоился заветный амулет. В другой руке поблёскивал кинжал.
— Не гневи Небо, нойон!.. Сейчас же отдай Знак Серебряной Змеи… пока… не обуглилась твоя рука… пока… — Кусмэ Есуг говорил торопливо, как заклинание, стараясь при этом освободиться от крепкого захвата. — Пока не распрямилась спираль!..
Хасанбек рассмеялся в ответ.
— Будешь рассказывать это друзьям-демонам, когда окажешься в Преисподней. Не трогай Синее Небо своим раздвоенным языком… И умолкни. Постарайся хотя бы умереть, как мужчина.
Он подошёл к «посланнику» вплотную, перехватил рукоятку поудобнее.
— Что ты делаешь, безумец! Останови-и-и… — Быстрый удар пришёлся чуть выше кольчуги. — …и-и-с-сссь…
Кинжал пронзил выемку между ключицами. Вошёл в плоть по самую рукоятку.
Глаза Кусмэ Есуга — эти ненавистные серые водянистые глаза! — дёрнулись и затихли. Угасли и бессмысленно застыли. Тело обмякло и продолжало стоять только благодаря двум воинам, удерживавшим его под мышки.
Хасанбек выдернул кинжал, некоторое время смотрел на струйку крови, фонтанчиком выбивавшуюся из раны и стекавшую по блестящим звеньям кольчуги. Потом очнулся, перевёл взгляд на безжизненное лицо «посланника»… И ОБМЕР.
На мёртвом лице оставался кусочек, который, казалось, не решилась тронуть смерть — ГУБЫ.
А на них по-прежнему змеилась, извивалась, тянула вниз уголки рта…
УЛЫБКА.
Трижды проклятая мысленно и наяву!!!
КУСМЭ ЕСУГ УЛЫБАЛСЯ!
О неистребимый и лживый демон! Рука Хасанбека выпустила кинжал, и тот упал с глухим стуком. Рука ухватила рукоять верного мэсэ, рванула, выпуская «Стремительного и Ненасытного» из ножен на волю… Меч коротко взлетел, блеснул, меняя направление, и секущим ударом перерубил голову, разделяя наискосок губы, а вместе с ними и ненавистную улыбку. Верхняя половинка головы отлетела в сторону и покатилась к стене. Хлынувшая из срезанной нижней части кровь — тут же залила остатки улыбки, потекла через край вниз, на доспехи.
Багатуры стояли недвижимо, не выпуская тело. Они не вздрогнули даже, когда клинок нойона молнией сверкнул у самых глаз. Темник махнул им рукой — положите! — и, дождавшись, когда тело самозванца уложат на земляной пол, нагнулся над ним и вытер клинок о синий плащ покойного. Потом — не спеша вложил меч в ножны. Прошёлся, рассматривая внутреннее убранство шатра. И только теперь вспомнил об амулете, который по-прежнему намертво сжимал в левой руке. Но рассмотреть его — опять не успел…
— Нойон! Смотри! — крик одного из багатуров хлестнул слух.
Хасанбек резко дёрнул головой, оглядываясь. И не понял сразу, что случилось. На лицах багатуров, ранее неустрашимых, застыл плохо скрываемый страх. Они стояли на своих местах, только… у их ног — вместо бездыханного тела! — чернела наполовину впитавшаяся в землю лужица крови. Да у самой стенки валялась половина головы с остатками умершей УЛЫБКИ. Сам же Кусмэ Есуг…
— Где он?! — крикнул темник, пытливо всматриваясь в лица подчинённых. — Где?!!
— Не гневайся, доблестный нойон… Я не знаю, что случилось, но… ОН ИСЧЕЗ!
— Я видел собственными глазами… как он… словно РАСТВОРИЛСЯ в воздухе…
Хасанбек обхватил свою голову руками: «Как же это? Ведь я сделал так, как говорил Аль Эксей… Вначале лишил лжепосланника связи с амулетом, а затем…»
Амулет! Темник с опаской глянул на пластину с серебряной спиралью. И, поколебавшись, сунул добычу себе за пазуху — будь что будет!
«Избавляю тебя от наказания за девять преступлений, доблестный Хасанбек!» — почудился его ушам голос Великого Хана. Дёрнулось болезненно лицо темника. «Вот и посмотрим… как ты ценил этого пришлого советника, Повелитель… Вселенной! Посмотрим».
Хасанбек приказал телохранителям уничтожить все следы борьбы в шатре и следовать за ним. Сам же обернул овчиной половину головы Кусмэ Есуга и взял с собой, прикрыв плащом. Выйдя из шатра, упрятал страшную поклажу в седельную сумку и вскочил на коня.
Направив скакуна к Белой юрте Великого Хана, Хасанбек ехал, не замечая встречных, приветствующих его воинов, и командиров. Перед глазами нойона всё стояла наполовину укороченная и навсегда застывшая, но от того не менее раздражающая — улыбка человека, называвшего себя проводником воли Вечного Синего Неба.
Глава четырнадцатая
Дочь Локоса
Бывает, что приходится разбрасывать камни.
Поэтому, само собой, рано или поздно приходит время их собирать!
Я попросил соратников немного «прибраться в банкетном зале» после нашего разгула. Каюсь — я не помогал им. Дело не в патологической лени. Мною повелевало жгучее желание: поскорее, с помощью «знающего человека», разобраться в подоплеке происходящего. К тому же, подсознательно я чувствовал, что Амрине будет неприятно, мягко выражаясь, натыкаться взглядом на трупы своих соплеменников.
Числом десять.
Как выяснилось, вооружение у них было похуже нашего, а уж что касается навыков пользования им… Уровень владения оружием определялся одной фразой: «салаги первого года службы». Только трое защитников имели при себе «спецкомплект»: чёрный блестящий шлем из пластика с дымчатой пластиной-забралом; блок-ранец, крепившийся за плечами; и своеобразный излучатель энергии, в виде чего-то похожего на обычный карабин, но без приклада. Все эти элементы соединялись между собой толстыми… э-э, ну скажем, проводами или шлангами.
И надо же было такому случиться, что во время боя все трое выскочили именно на меня. Вот и верь после этого в теорию вероятности! Как обнаружилось позднее: арсенал, который они, должно быть, разбирали по сигналу «внутренней тревоги», находился как раз у того выхода, откуда наступали мы с Серой Звездой.
И в хранилище этом, в специальных гнёздах, находились ещё семь «излучателей». Новеньких! Защитники терминала их так и не успели расхватать и применить… Поэтому вооружены были эти семеро нерасторопных, как говорится — чем попало. Причём средствами, почему-то, исключительно немецкого производства! Три пистолета-пулемета МП-40. Карабин системы Маузера. Два пистолета, самые настоящие «вальтеры»…
И старинная шпага.
Из этих десяти — троих бедолаг уложил я. Стольких же сработал Юджин. Серая Звезда сообщил, что прикончил пятерых, но, как мы ни старались, отыскались лишь четверо убиенных с характерными следами применения японского холодного оружия.
Пятый — исчез, словно провалился сквозь землю!
Тут же вспомнились слова Амрины: «…пока Офх Путс придёт в себя и сможет внятно объяснить… при каких обстоятельствах сработала защита „от пули-дуры“…»
«Та-а-ак… Значит, одному из них удалось унести прочь свой бренный организм… Что ж это за защита такая сверхъестественная?! Каков принцип её действия?»
Но эти мысли шевельнулись и тут же отодвинулись на второй план. Я пытался понять, что мне объясняет моя «принцесса». Она, отвечая на вопрос, держала в руке свой диковинный амулет с серебряной змейкой-спиралью:
— …так вот, Алексей… это совсем не талисман какой-нибудь… а персональный терминал «Спираль». По сути, он является универсальным комплексом по обеспечению выживаемости во враждебных средах… Конечно, его можно было бы имплантировать прямо в тело, но… Когда-нибудь, при случае, я подробно расскажу тебе об этой почти всемогущей системе… и покажу, на что она способна… Сейчас есть кое-что поважнее. У нас действительно — ОЧЕНЬ мало времени…
Даже удивляться мне было некогда. Я смотрел и смотрел в глаза Амрины, и меня опять становилось всё меньше и меньше… «Наваждение?!»
«Она тебя ЗАВОРАЖИВАЕТ, похоже, но вот — специально это делается или, так сказать, естественно происходит…» — озабоченно вставил Антилексей.
Я отмахнулся от его комментария. В этот момент мне просто хотелось смотреть в её глаза и не думать больше ни о чём. Это было, как… в серо-голубое небо смотришь, растворяясь в нём по частице.
«К чёрту этот расчудесный терминал „Спираль“! Что же на самом-то деле меня больше всего волнует? Ну, конечно же… Она сама!»
— Из какого ты века, принцесса? На сколько десятков или сотен лет моложе меня? — мужчина, истомившийся во мне, жаждал послушать «об её, о женском».
— Ну ты загнул… — улыбнулась она. — Насколько мне известно… Алексей Алексеевич Дымов Десятый — не настолько древний, чтобы меряться со мною сотнями лет… Мне двадцать два цикла… по вашему это — примерно тридцать три года… А значит — биологически я моложе тебя всего на девять лет. — И тут же с опаской спросила: — А что, по-вашему это очень много?
— По-нашему — это просто замечательно! Золотая разница… — и тут я осёкся. — Стоп! А что значит «двадцать два цикла»? И откуда ты так хорошо знаешь мои данные? Ты читала моё досье?
Она торопливо и нежно приложила палец к моим губам.
— Не спеши… скажи лучше — кто я, по твоему?
— По-моему… Мне кажется, что всё же… человек из будущего Земли. Вот только затрудняюсь определить, из какого века… Я так думаю, в вашем настоящем — человечество достигло такого уровня развития, что уже стало вплотную заниматься исследованием природы времени. И это у вас, судя по всему, уже получается… Умные потомки. А то, что творится вокруг… фантасмагория хаотичная, смешение времён и народов — побочный эффект от ваших исследований.
Грустная улыбка тронула её губы.
— Тоже версия… Из Будущего Земли. Нет, Алексей. Всё гораздо серьёзнее и страшнее… То, что ты назвал хаотичной фантасмагорией — не побочный эффект… Это — основная цель.
— Что-о?.. Я не ослышался? Вот это вавилонское столпотворение… все эти бессмысленные сражения… и есть основная цель ваших исследований?!
— Это не исследования… — Амрина замялась. — Понимаешь… это скорее практическая сторона решения одной проблемы. Исследования — это слишком долго и неопределённо… У нас абсолютно нет времени на исследования. Как бы тебе объяснить, чтобы ты понял… Ниже границы, настоящего, мы можем расхаживать по уже пройденной, изученной дороге… куда заблагорассудится… В неизвестность будущего движение затруднено, переход чёрной границы даётся очень тяжело.
— Не совсем понимаю… Точнее, совсем не. Давай пока вернёмся к военной теме… Ты хочешь сказать… что… вы совершенно осознанно делаете это? Что это никакие не опыты, а… ваша политика по отношению к нам?! Ну ничего себе! Хорошо же вы к прадедушкам относитесь! Никакого уважения к старос…
— Опять мимо, Алексей. Вы… не предки нам. Вы сами по себе… И мы сами…
— Постой! — у меня возникло нехорошее подозрение, и я постарался тут же его развеять. — Ты хочешь сказать, что вы… не из будущего?
— Нет, я такого не говорила. Именно для тебя — из нынешнего. Но по сравнению со многими из вас… мы — определённо из будущего. И всё-таки…
— И всё-таки! Кто вы? Или даже не так… Амрина, КТО ТЫ?!
Её зрачки сузились. Она испытующе глядела на меня, не решаясь произнести слово, которое, судя по всему, должно было разрушить многие иллюзии… Удушающей пеной неприглядной реальности загасить всё то, что успело вспыхнуть и разгореться между нами.
— Я… если пользоваться вашей терминологией… Я — твоя сестра.
— ЧТО?! Какая ещё сестра? У матери я один. Вот у отца… тут затрудняюсь. Не знаю…
— Перестань, Алексей… не тревожь своих покойных родителей. Я… твоя сестра по разуму.
Её взгляд заметно изменился и кольнул меня необъяснимой, но весьма чувствительной вспышкой. Глаза стали не серыми — стальными. И остановили поток… моих слов, которые так и не хлынули. Вместо них я выдавил банальность.
— Амрина… я никогда не считал женщин более глупыми существами… Среди них есть многие, не уступающие мужчинам в интеллекте… А есть и настоящие умницы, способные всячески заткнуть мужиков за пояс! Не понимаю, зачем нарочито подчёркивать равенство в разуме…
— Я не верю, что ты не понял, о чём я говорю. Ты понял… просто оттягиваешь миг осознания. Я помогу тебе… Мы действительно из будущего. Только не из будущего Земли… Другими, понятными тебе словами — я пришелица из космоса. Одним словом, я ино… Понимаешь?! Иноплянетянка.
ИНОПЛАНЕТЯНКА…
Слово прозвучало!
Я с запоздалой надеждой смотрел на её спелые, опрометчиво шевельнувшиеся губы. Может быть, ещё можно вернуть слово обрат…
Увы.
На меня словно опрокинули ведро холодной воды. По позвоночнику пробежала леденящая волна…
ИНО… ИНОПЛАНЕТЯНКА.
«Да быть того не может!»
«А почему, собственно? — не утерпел мой ехидный АнтиЯ. — Наоборот, теперь-то всё наконец раскладывается по полочкам. Эх, чуял я недоброе! Всю жизнь от баб — сэдьбы в лоскуты… А ты, как пацан зелёный, раскудахтался — моя принцеска, моя половинка! Тьфу! Да я теперь нисколько не удивлюсь, если она совершенно не так выглядит, на самом-то деле! Может статься, что этот её миловидный образ — всего-навсего результат их наблюдений за тобой… Вывели в результате тестирования хитрую индивидуальную формулу — типа „Любимая женщина спецназовца Дымова“… и — бац! — смоделировали образ. Или же того хуже: просто внушили тебе этот фантом с установкой — „любить и жаловать!“ — вот и охмурили… Качественно и в краткий срок. Любишь и жалуешь… Блин, ну что за невезуха! Только-только „резидентов“ сдыхались… Теперь новый контролёр — идеальная принцесса из снов. Ну просто не продыхнуть от эксплуататоров! Кукловодов развелось немеряно, так и норовят, гады, в марионетки рекрутировать…»
Антил и в обычных-то жизненных ситуёвинах бывал крайне подозрителен, а тут — обалдеть можно! — Враги из Космоса.
«Ага, пролетарий, в точку! — подпел я ему. — Я в неё влюбился с первого взгляда, потому что ослеп… а на самом-то деле она — и не белая, и не пушистая. Ещё чего доброго окажется — уродина страшная, этакая карга… или того хуже — чудовище мерзкое, в слизи и коростах».
«Ну, то, что ты описал — типичная картина для всех по уши влюблённых. Сколько жениху ни тверди: „Она же крокодил!“ — ответ один: „Зато как целуется!“ Любовь слепа, воистину. Аминь».
Антил похоже, так же как и я, пребывал в ступоре — то откровенно паниковал, то нервно шутил.
Но под влиянием внутренней перепалки, полыхая в том жаре, что бушевал внутри меня, образ Принцессы дрогнул… Начал оплавляться, словно был отлит из воска.
Страшна сила самовнушения! Я посмотрел на Амрину глазами Антила… Спелые губы сначала потрескались, потом лопнули, ссохлись в две блёклых ниточки. Из глаз испарились оттенки голубого, остался только серый. Иссякнувший до грязноватой мутности. Цвет кожи. Причёска. Шея. Даже ресницы. Всё стало неуловимо иным, словно выйдя за границы симпатии!
Только Антилу этой развенчивающей трансформации было мало… И вот уже кожа на щеке инопланетянки трескается, расползается на мелкие фигурные кусочки, которые ещё минуту назад были единым целым и входили многочисленными выступами в выемки друг друга. Паззлы! Точно! Кусочки щеки выпадали, как плохо сцепленные паззлы…
«НЕ-Е-ЕТ!!!!!»
Я зажмурился и в исступлении затряс головой.
«Изыди…»
Когда я распахнул веки, испытал величайшее облегчение! У меня в буквальном смысле отлегло от сердца. Амрина смотрела на меня, по-прежнему цельная, миловидная… Да что там миловидная! Фантастически обворожительная… Восхитительно красивая и желанная… Милая…
МОЯ.
Смотрела на меня… и по её щекам ломаными линиями пробирались вниз торопливые капли. Её глаза распирала внутренняя боль. Излишки этой боли ползли по коже — слезинками.
Я решительно отбросил сомнения и уже не думал ни о чём плохом. Мои губы оказались так близко и так вовремя, что ни одна слезинка не упала наземь. Я собрал их все до единой. Я впитал эту солёную боль и… совершенно случайно наткнулся на её губы… и окончательно перестал слышать. Даже собственный внутренний голос, кричавший мне о грозящей опасности.
…Когда мы очнулись, я задал только один вопрос:
— Амрина… как называется твоя планета?
И услышал чуть различимый выдох, перед тем, как нас накрыло ураганом нового поцелуя:
— Локос…
…Начинало смеркаться, когда темник подъехал к лёгкому жёлтому шатру Повелителя. Трофейному, некогда захваченному у китайского императора. Конь Хасанбека ступал шагом, всадник же неподвижно сидел в седле, глядя перед собой и никого не замечая. Лишь иногда останавливал нойон свой застывший взгляд на суме, притороченной к луке седла. И, мерещилось ему, что сквозь загрубевшую кожу явственно видит он её страшное содержимое…
Странное поведение командира заставляло всех встречных умолкать и почтительно расступаться. Провожали его воины недоумёнными напряжёнными взглядами… И непроизвольно сжимали оружие, предчувствуя недоброе.
Когда Хасанбек въехал в коридор из хранящих* костров, расположенных на площадке перед шатром хана, те уже отчётливо выделялись на загустевшем фоне неизбежно темнеющего неба. Фигура всадника медленно проследовала между цепочки костров. Их языки потянулись было к нему, но тут же заплясали хаотически, словно признали за своего и потеряли всякий интерес. Темник спешился. Молча бросил повод подбежавшему хэбтэгулу* и, прихватив суму, всё так же молча вошёл в шатёр Великого.
Чингисхан встретил начальника своей гвардии вопросительным взглядом. Но тот, не говоря ни слова, приложил руку к сердцу и опустил голову. Потом медленно приблизился и вытряхнул содержимое сумы на пол…
Голова, отрубленная по линии губ, с глухим стуком упала между Чингисханом и Хасанбеком. И, несколько раз качнувшись, застыла неподвижно.
Великому Хану было достаточно беглого взгляда, чтобы отпала необходимость в вопросе: «Кто это?». Он расслабленно прикрыл глаза, словно его ничуть не тронуло это жестокое зрелище. Только желваки перекатывались под кожей лица. Да сжались судорожно, до белизны на костяшках, кулаки…
— Как это выш-шло? — шипящий шёпот Повелителя вполз в уши темника.
Хасанбек сглотнул ком и хрипло молвил:
— Ты волен, о Великий, поступить со мною, как сочтёшь нужным, но… я сделал это в здравом рассудке и… готов ко всему.
Он снял с себя пояс* и протянул его Чингисхану.
— Я не спрашиваю, что с тобою делать, Хасан. Ни к чему мне твой пояс… Я желаю знать, как это произошло.
Темник не поверил своим ушам… Великий не гневался! Напротив, вёл себя так, словно уже давно был готов к подобному развитию событий и ждал ТАКОГО появления Хасана…
Они говорили полночи. И слово за словом, по крупице, снял с души Хасанбек тяжкий груз, коим были многие знания, до поры бывшие недоступными его Повелителю. Он изложил всё, что накопилось. Особенно подробно остановился на встрече с Аль Ексеем и тех знаниях, что получил от… себя же?..
Хасанбек ещё не определился, как относиться к тому поразительному факту, что здесь, в неведомых вышних степях, довелось ему встретиться с… самим собой, но грядущим. Пока что он решил принимать эту встречу как неизбежную данность, от коей никуда не деться. Как жару, как дождь, как ветер…
Чем дольше слушал Великий Хан верного соратника, тем мрачнее становился, и морщины глубже резали лицо Потрясателя Вселенной на ломаные части. Чингисхана ошеломило известие о том, что вовлечены они в замыслы не Синего Неба, как полагали, но, напротив — всё это время выступали покорными исполнителями чудовищной воли тёмных сил. Ошеломило настолько, что он даже не задавал вопросов. Почти не задавал. Лишь спросил, как встретиться с этим Аль Ексеем, да уточнил мнение Хасанбека по поводу судьбы младшего лжепосланника. Сошлись на том, чтобы по приезду последнего не обращать внимания на любые его речи и вести себя так, словно говорить доводится с неразумным ребёнком или же с выжившим из ума. Ночью же — послать умелого человечка, который навсегда оставит «посланника» в сонном царствии…
Лишь за пару часов до рассвета Хасанбек сомкнул глаза. Очнувшись же, долго не мог понять: не приснилась ли ему эта чересчур мирная беседа с Повелителем? Хотя во сне, напротив, как помнилось темнику, они с ханом были уже на Небесах. Не иначе, сбылась их мечта: они оба скакали на огромных белых лошадях Облачной Орды. Подтвердились россказни шаманов, что, уйдя на Небо, герои становятся бесплотными и оттого — неуязвимыми. Нойон чувствовал это… А ещё он чувствовал, что способен увеличиваться в размерах, по своему желанию. Что уж говорить о Великом Хане! Тот — огромный! — смотрел неотрывно на своего темника. И знакомые жёлтые «кошачьи» глаза постепенно заняли всё видимое небо. И настоящая песчаная буря взбивала песчинки в этих глазах.
…Дэггу Тасх не заставил себя долго ждать.
Ещё не успело толком рассвести, как он примчался на взмыленном скакуне в полевой стан Чёрного тумена и, к своему удивлению, застал всё на тех же местах, что и день назад. Тут же смекнув, что монголы выступать в поход и не собираются, он метнулся за объяснениями к своему старшему. И, недолго пробыв в шатре «посланников», по каким-то видимым лишь ему признакам — сообразил, какие события произошли в его отсутствие…
Взбешённым младшего ещё не видал никто. Он буквально ворвался — о неслыханная дерзость! — в шатёр Великого Хана.
Монголы слушали его молча, бесстрастно, с каменными лицами, словно Дэггу Тасх расплескивал свой гнев перед изваяниями идолов.
Серые глаза лжепосланника полыхали неподдельной злобой.
А слова…
— О безумцы!.. Что вы наделали! Как вы могли даже подумать, что можно поднять руку на посланца Небес!.. Нам чужда месть… но, если у вас есть глаза, поднимите их вверх… Теперь вы полностью во власти звёзд!.. Вы видите — звёзды стали ближе… Вы в полной их власти!.. Они, как стая голодных волков, окружают вас со всех сторон… Их угрожающий взгляд мерцает из непроглядного мрака Вселенной… И ждут они своего часа… когда на миг отвернётся Вечное Синее Небо… Ждут, чтобы разорвать вас… в одночасье…
Дэггу Тасх уже не смотрел ни на хана, ни на его нойона. Он вошёл в транс и раскачивался, скороговоркой исторгая слова, из которых добрая половина была неразборчива. По тем же обрывкам, смысл коих можно было уразуметь, выходило, что инородец попытается выяснить у пославших его Небес: как быть дальше?
«Посланник» обещал молить Небеса, чтобы, как проявление высшей их милости, позволено было монголам искупить свою вину достойной жертвой. И если всё же станет возможным искупление — пусть Великий Хан сам решит, что за жертва способна умилостивить Вечное Синее Небо. При этом Дэггу Тасх, не сумев совладать со своими чувствами, ненавидяще посмотрел на Хасанбека, нисколько не сомневаясь, какая именно жертва понадобится…
Чингисхан перехватил этот взгляд и, успокаивающе, положил руку на плечо темника. Они молча глядели на неистовство самозванца. Два безмолвных зрителя — Великий Хан и его верный сподвижник.
К чему сотрясать воздух? Разве можно вернуть назад время — хотя бы одну песчинку, из мириад упавших?
…Когда все слова иссякли, они, все также молча, позволили лжепосланнику удалиться. Тем более, что жить тому оставалось совсем недолго.
Но лишь лучи солнца ощупали всю округу и распрямились в полную длину, кэшиктэн* Дэжулгэн, один из нукеров, приставленных к самозванцам, прибежал и доложил нойону неприятную весть: младший «посланник» Вечного Синего Неба ИСЧЕЗ! Незадолго до первых лучей солнца…
Дэггу Тасх так и не ложился спать. Он просто взял да и растворился внутри своего шатра, не выходя наружу и ничего из вещей не прихватив с собой.
Дитя Локоса доверчиво смотрело на меня. Молча. И эта молчаливая доверчивость лучше любых слов укротила новую вспышку моего раздражения.
На меня опять накатило!
Я мог проклинать и ненавидеть целую цивилизацию, протянувшую свои грязные щупальца к моей, тут же ставшей щемяще-родной, Земле. И в то же время — был готов качать на руках и петь колыбельные этой невозможной, немыслимой и неповторимой БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ этой самой вражьей цивилизации.
В моём восприятии — совершенно не одно и то же: Цивилизация Бледноликих Уродов и… моя незагорелая красавица.
Очаровательная овечка в их паршивом стаде.
Более чем паршивом. Не то слово!
Должно быть, я именно этим и занимался в первую очередь — проклинал и ненавидел. Причём облекал проклятия в увесистые, жёсткие слова:
— Вы, наверное, решили, что чужая история — это огромный ящик с песком и маленькими макетами воинов для командирских игр?! И что можно играть в войнушку, стоя вокруг с указками и изучая чужую стратегию и тактику? Такое преступно вытворять даже с современниками. И тем более хозяйничать во времени… У меня в голове не укладывается — у кого из ваших идейных вдохновителей мозги зачесались даже подумать об этом?! Неужели вы надеетесь, что вашей цивилизации это сойдёт с рук? Злые шутки с линейным течением времени… Игнорирование космических законов, ежели таковые, конечно, существуют… а я не сомневаюсь, что существуют! Амри… ну скажи мне, скажи, что лично ты совершенно не при чём! Скажи, и я обещаю поверить тебе…
Разлитое внутри меня горячее чувство к этой женщине не так-то просто было остудить моими безжалостными словами.
Воистину, любовь не ведает преград… Я изначально исключил Амрину из списка своих потенциальных врагов. И, даже бросая ей в лицо обвинения в адрес её народа, успевал любоваться растерянностью и нелогичной в данной ситуации желанностью. Потому-то и слова мои недополучали злобы ещё на самом взлёте.
— …вы, наверное, уже давно прошли тот этап, что был на моём текущем календаре… У нас уже полвека среди молодёжи в моде компьютерные игры, где каждый может на свой вкус набрать войско, выбрать интересующую его эпоху и воевать, воевать, пока глаза не вылезут… А при желании — можно изменить даже географию, смоделировать любую карту мира… Неужели вы до этого в реальности дошли?! Я, хоть убейте, не могу понять, в каком районе планеты мы сейчас находимся! Вы что, соорудили всё это? Это ж какого уровня развития нужно достичь, чтобы искусственно…
— Да… Мы достигли его, милый… Это искусственная карта, как ты выражаешься… краплёная карта театра военных действий… — только-то и выдавила она из себя.
Я моментально умолк, растерявшись. Не ожидал, что моё бредовое предположение способно оказаться суровой реальностью. Наверняка, в эту минуту у меня был такой вид, что…
Амрине ничего не оставалось, как взять меня тёпленьким. Её губы впились в мои с такой жадностью и напором, что неизвестно сколько слов было затоптано друг другом, не находя выхода наружу.
Слова умерли. В моём личном мире хозяйничали губы. Её губы.
Один из лакомых кусочков дочери Локоса.
Частица Амрины… моей любимой Женщины.
Инопланетянки.
ЧУЖОЙ.
