Книга: Стрекоза в янтаре. Книга 2
Назад: Глава 48 ОХОТА НА ВЕДЬМ
Дальше: Примечания

Глава 49
БЛАГОСЛОВЕННЫ ТЕ, КТО ВЕРУЕТ…

Нет места темнее, чем дорога в северной Шотландии в безлунную ночь. Фары проносящихся время от времени машин высвечивали голову и плечи Роджера. Он наклонился вперед, будто готовясь к отражению подступающей опасности. Бри, тоже ссутулившись, сидела рядом со мной, забившись в угол. Так мы и сидели втроем, замкнутые, отъединенные друг от друга, погруженные каждый в свое собственное молчание, внутри огромной, всепоглощающей тишины стремительно несущейся машины.
Мои пальцы перебирали в карманах пальто мелкие монеты и прочую ерунду: кусочек какой-то ткани, огрызок карандаша, маленький резиновый шарик, оставленный на полу моего офиса малолетним пациентом. Подушечка большого пальца поглаживала края американского двадцатипятицентовика, выпуклую поверхность английского пенни и резкую бородку ключа от комнаты Джилиан Эдгарс, который я так и не вернула институту.
Перед тем как выехать, я снова пыталась дозвониться до Грега Эдгарса. Телефон звонил и звонил, но ответа не было.
Я вглядывалась в темное стекло окна рядом со мной, но не видела в нем ни своего отражения, ни массивных контуров каменных уступов, ни редких деревьев, пробегающих за окном. Вместо этого я видела ряды книг, аккуратно выстроившихся — точно аптекарские банки — на единственной полке крошечного кабинетика. А внизу тетрадь, исписанная мелким торопливым почерком, где в строгом порядке излагались выводы и заключения, вперемешку с мифами и научными фактами, почерпнутыми из легенд и бесед с учеными, и все было замешано на каких-то снах и мечтаниях. Любому случайному читателю это показалось бы какой-то заумной чепухой или, в лучшем случае, наброском романа с весьма надуманным сюжетом. Но я-то видела во всем этом глубоко продуманный, тщательно отработанный план.
Будто пародируя научную методику, первая часть книги была озаглавлена: «Наблюдения». В ней содержались разрозненные ссылки и сноски, крошечные чертежи и тщательно пронумерованные таблицы. «Положение луны и солнца в Праздник костров» — так была озаглавлена одна таблица, под ней — более двухсот парных цифр. Такие же таблицы были сделаны для предновогодней ночи, дня солнечного противостояния и Дня Всех Святых. Как раз завтра — один из древнейших праздников огня и солнца — Праздник костров.
Центральная часть тетради называлась: «Размышления». По крайней мере, тут есть какая-то система, раздраженно подумала я. На одной странице аккуратно, с наклоном было выведено: «Людей, предназначенных для жертвоприношения, друиды сжигали в клетках, сплетенных по форме тела жертвы, некоторых же подвергали удушению и затем перерезали им горло, чтобы выпустить из тела кровь. Так что же является необходимым элементом — огонь или кровь?» Это леденящее кровь любопытство вызвало в моей памяти лицо Джейлис Дункан, но не лицо студентки с широко открытыми глазами и прямыми волосами, чья фотография хранилась в институте, а хитроватое лицо жены сборщика налогов, лет на десять старше, сведущей в наркотиках, умеющей использовать людей в своих интересах и хладнокровно убивать их ради достижения своих целей.
В конце тетради на аккуратно наклеенной полоске бумаги значилось: «Заключения». Я изо всех сил сжала в пальцах ключ, всем сердцем желая, чтобы Грег Эдгарс ответил на телефонный звонок.
Роджер затормозил и свернул на ухабистую, грязную дорогу, ведущую к подножию холма, называемого Крэг-на-Дун.
— Ничего не вижу, — сказал он. Он так долго молчал, что голос его прозвучал хрипло и чуть ли не вызывающе.
— Естественно, — нетерпеливо произнесла Брианна. — Отсюда каменный крут не виден.
Роджер фыркнул в ответ и повел машину еще медленнее. Конечно, Брианна нервничала, но и он тоже. Только Клэр казалась спокойной и никак не реагировала на накаляющуюся обстановку.
— Она здесь, — вдруг сказала Клэр.
Роджер так резко затормозил, что Клэр и ее дочь от неожиданности подались вперед и уткнулись в переднее сиденье.
— Осторожнее, ты, идиот! — яростно бросила Брианна Роджеру. Она провела рукой по волосам, убирая их с лица быстрым, нервным движением. — Где? — спросила она.
По-прежнему не вынимая рук из карманов, Клэр кивнула вперед и вправо.
— Здесь припаркована машина, прямо за этими зарослями.
Роджер облизнул губы и потянулся к ручке двери.
— Это машина Эдгарса. Пойду посмотрю, а вы оставайтесь здесь.
Брианна распахнула дверцу со своей стороны так резко, что несмазанные петли заскрипели. В слабом свете, льющемся с небес, он увидел, что она бросила на него презрительный взгляд, и покраснел.
Она вернулась раньше, чем Роджер успел выйти из машины.
— Там никого нет, — доложила она и посмотрела на вершину холма. — Ты думаешь?..
Клэр кончила застегивать пальто и вышла в темноту, не отвечая на вопрос дочери.
— Вот здесь тропинка, — сказала она.
Клэр шла впереди, и Роджер, видя перед собой бледный, подобно призраку, силуэт, взбирающийся по склону холма к вершине, невольно вспомнил их недавнее восхождение по крутым склонам к церкви Святой Хильды. Брианна думала о том же; какое-то мгновение она колебалась, он слышал ее сердитое бормотание, затем ее рука протянулась, ухватила его за локоть и крепко сжала — то ли она хотела подбодрить его, то ли искала в нем поддержки. Во всяком случае его она приободрила, он потрепал ее по руке и сунул ее руку себе под локоть. Несмотря на все сомнения, фантастическую необычность всей экспедиции, его охватило волнение, когда они стали приближаться к вершине холма.
Была темная, безлунная ночь, и только слабый рассеянный свет звезд высвечивал по временам неясные очертания камней древнего круга, вырывая их из ночного мрака. Они трое остановились на округлой вершине холма, сбившись вместе, словно заблудившиеся овцы. Стояла такая тишина, что собственное дыхание показалось Роджеру неестественно громким.
— Глупость, — сквозь зубы процедила Брианна.
— Нет, не глупость, — сказал Роджер. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание, будто крепкая повязка сжала ему грудь. — Там свет.
Свет был едва заметен — не более чем быстро исчезнувшее мерцание, но он видел его. И сразу стало легче дышать.
Что же теперь? — размышлял Роджер. Может быть, закричать? Или их крик побудит их добычу к активным действиям? А если так, то что же им делать?
Он видел, как Клэр медленно качает головой, словно отгоняя назойливое насекомое. Она сделала шаг назад, отшатнувшись от ближайшего камня, и наткнулась на Роджера.
Он схватил ее за руку, приговаривая:
— Спокойно, спокойно, — как обычно говорят лошади.
Ее лицо казалось бледным пятном в звездном свете, льющемся с небес; он почувствовал дрожь, пробежавшую по ее телу, словно электрический ток, и застыл в нерешительности, держа ее за руку.
Его привел в чувство неожиданный запах бензина. Он смутно почувствовал, как вскинула голову Брианна, почувствовав этот запах, и повернулась в сторону северной оконечности круга; затем он отпустил руку Клэр и бросился через кусты и камни к центру круга, где какая-то темная согнутая фигура чертила круг на светлой, на фоне окружающей темноты, траве.
Голос Клэр, сильный и строгий, прозвучал за его спиной, нарушив тишину.
— Джилиан, — позвала она.
Раздался тихий неожиданный свист, и ночь осветилась ярким пламенем. Потрясенный Роджер отступил назад, споткнулся и упал на колени.
Сначала — ничего, затем острая боль в глазах и резкий свет, ослепивший его. Он услышал крик рядом с собой и почувствовал на плече руку Брианны. Роджер крепко зажмурился, из глаз потекли слезы, и зрение начало возвращаться к нему.
Стройная фигура стояла между ними и огнем — силуэт, похожий на песочные часы. Когда зрение вернулось, он понял, что женщина была одета в длинную широкую юбку и узкую жилетку — одежду из другого времени. Она повернулась на зов, и Роджер заметил большие глаза и светлые летящие волосы, развеваемые горячим ветром от костра.
Он стоял на нетвердых ногах, удивляясь, как она смогла притащить сюда такое большое бревно. Затем — как удар в лицо — он ощутил запах горящих волос и потрескивание кожи. Он вспомнил. Сегодня вечером Грега Эдгарса не было дома. Не зная, что является необходимым элементом, кровь или огонь, она решила попробовать и то и другое.
Роджер промчался мимо Брианны, весь сосредоточившись на высокой, стройной девушке, которую он видел перед собой, на ее лице — зеркальном отражении его собственного лица. Она увидела его, повернулась и понеслась, стремительно, как ветер, к расщелине в конце каменного круга. Через плечо у нее был перекинут грубый холщовый рюкзак; он слышал ее недовольное ворчание, когда при беге рюкзак бил ее по бедру.
Она немного помедлила, протянув руку к скале, и оглянулась назад. Он мог бы поклясться — по ту сторону огненной завесы ее глаза остановились на нем, встретили его взгляд и выдержали его. Он открыл рот в безмолвном крике. Она повернулась, легкая, словно искра, и исчезла в расщелине.
Огонь, мертвое тело, сама ночь — все внезапно исчезло в резком оглушительном грохоте. Роджер почувствовал, что лежит на траве лицом вниз, цепляясь за землю в неистовой жажде ощутить под рукой хоть что-нибудь знакомое, чтобы сохранить разум. Но тщетно, все его чувства отказали ему; сама земля казалась чем-то нематериальным, аморфным, будто он лежал на зыбучем песке, а не на твердом граните.
Ослепленный сверкающей белизной, оглушенный визгом расступающихся камней, Роджер шарил по земле руками, яростно бил по ней ногами, не ощущая собственных конечностей и осознавая только одно: что-то с бешеной силой тянет его к тому темному кругу и он должен, должен противостоять этой силе.
Слух постепенно начал возвращаться к нему, и тогда он услышал голос, выкликающий его имя. Вернее, его имя, повторяемое между какими-то обрывками фраз:
— Ты, идиот! Ты… придурок! Роджер, да очнись же ты, осел!.. — Голос звучал приглушенно — по крайней мере, так ему казалось, — но он ясно различал слова. С нечеловеческим усилием он приподнялся и уцепился за ее руки. Он шел, спотыкаясь и пошатываясь, как будто выбрался из-под тяжелой лавины, и вдруг оказалось, что он тупо смотрит в залитое слезами лицо Брианны Рэндолл; глаза ее показались ему темными, как пещера в умирающем свете костра.
Нестерпимо пахло бензином и горелым мясом. Он отвернулся, зажал рот рукой, но его все-таки вырвало на мокрую траву. Занятый своей физической немощью, он даже не обрадовался тому, что к нему вернулась способность чувствовать запахи.
Он вытер рукавом рот и неуверенно потянулся к руке Брианны. Ее трясло.
— О Боже, — говорила она, — О Боже, я думала, что не смогу остановить тебя. Ты полз прямо туда. О Боже.
Роджер привлек ее к себе, она не сопротивлялась, но и не ответила ему, просто стояла и по-прежнему дрожала, и слезы текли из ее широко раскрытых глаз. И снова и снова, как затертая пластинка, она повторяла:
— О Боже.
— Ш-ш, все будет в порядке, — сказал Роджер, — Успокойся.
Голова стала кружиться меньше, но он все еще чувствовал себя так, словно его раскололи на несколько кусков и раскидали по всем частям света.
Из темноты послышался легкий хлопок, Брианна непроизвольно вскрикнула, и тишина ночи вернулась вновь. Он закрыл уши руками, словно для того, чтобы утишить эхо только что отзвучавшего шума.
— Ты это тоже слышала? — спросил он.
Брианна, как кукла, кивнула, все еще продолжая плакать.
— А твоя… — начал он, все еще с трудом собирая разбегающиеся мысли, затем резко выпрямился, как бы полностью придя в себя, — Твоя мама! — воскликнул он, крепко сжав руки Брианны. — Клэр? Где она?
От ужаса у Брианны отвалилась челюсть, диким взглядом оглядывала она опустевший круг, где зловеще маячили огромные, в рост человека, камни, едва видимые в тени умирающего костра.
— Мама! — закричала — нет, завизжала она. — Мама, где ты?
— Все в порядке, — сказал Роджер, стараясь говорить уверенно. — Теперь с ней все будет в порядке.
По правде говоря, он не знал, придет ли Клэр Рэндолл в себя хоть когда-нибудь. Она была жива — это единственное, за что он мог ручаться.
Они нашли ее у самого края круга, она лежала без чувств, бледная, как только что поднявшаяся на небо луна, и лишь капли крови, медленно сочившейся из пораненных ладоней, свидетельствовали о том, что сердце ее еще бьется.
О своем дьявольском нисхождении вниз, к тропе, к машине, когда ее вес мертвым грузом давил ему на плечи, неловко подталкивая его, когда он спотыкался на камнях, а ветви цеплялись за его одежду, он предпочитал не вспоминать.
Спуск по проклятому холму лишил его последних сил; и уже Брианна везла их к дому — руки ее как клещи впились в руль, лицо окаменело.
Скорчившись на сиденье рядом с ней, Роджер видел в боковом зеркале последний слабый отблеск на вершине холма, где, словно дымок от пушечного выстрела, плыло маленькое светящееся облачко — немое свидетельство воинственного прошлого.
Брианна склонилась над диваном, где лежала ее мать, неподвижная, как каменное изваяние на саркофаге. Роджер с содроганием взглянул на очаг, где притаилось дремавшее пламя, и включил маленький электрический камин, которым его преподобие согревал ноги зимними вечерами. Его прутья раскалились, стали оранжевыми, камин громко и дружелюбно загудел, развеивая гнетущую тишину кабинета.
Роджер присел на низенькую скамеечку около дивана, чувствуя себя усталым и опустошенным. Призвав на помощь последние остатки решимости, он потянулся к телефонной трубке, но его рука повисла в нескольких дюймах от телефона.
— Может быть… — Ему пришлось остановиться, чтобы прокашляться. — Может быть… вызвать врача? Или полицию?
— Нет, — решительно ответила Брианна, склоняясь над диваном. — Она приходит в себя.
Опущенные веки дрогнули, при воспоминании о перенесенной боли на мгновение сжались и затем открылись. Чистые и прозрачные, как мед, глаза обежали комнату, скользнули по лицу Брианны, в напряжении застывшей около Роджера, и остановились на его лице.
Губы Клэр, бескровные, как и все лицо, шевелились, пытаясь что-то сказать, наконец ей удалось выговорить:
— Она… вернулась?
Ее пальцы царапали юбку, оставляя на ней темные следы крови. Руки Роджера инстинктивно сжались в кулаки, ладони покалывали. Значит, она тоже судорожно цеплялась тогда за камни и траву, пытаясь устоять перед влекущей силой прошлого. Он закрыл глаза, изгоняя из себя воспоминания об этом манящем проломе в скале, и кивнул:
— Да, она ушла.
Чистый взгляд сразу устремился к лицу дочери, брови вопросительно приподнялись. Но вопрос задала Брианна.
— Значит, это правда? — нерешительно спросила она. — Все это правда?
Роджер почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по телу девушки, и, не раздумывая, взял ее за руку. Он невольно поморщился, когда она крепко сжала его руку, и вдруг в его памяти всплыли слова из проповеди пастора: «Благословенны те, кто веруют не размышляя». А как же быть тем, кто должен размышлять, чтобы верить? И как жить с верой, достигнутой видением того, что потрясло и ужаснуло его, как жить, зная, что теперь придется в это верить?
Видя, что девушка уже готова принять правду, которую она только что видела, Клэр постепенно оживала. Бледные губы изогнулись в некоем подобии улыбки, глубокая умиротворенность разлилась по бледному напряженному лицу, засияла в золотистых глазах.
— Да, правда. — Слабый румянец появился на бледных щеках. — Разве мать будет тебе лгать? — И она снова закрыла глаза.
Роджер потянулся, чтобы выключить электрокамин. Ночь была холодной, но он больше не мог оставаться в кабинете, этом своем временном прибежище. Он все еще испытывал слабость, но дольше медлить не мог. Принятое решение должно быть выполнено.
Только на рассвете полиция и судебный врач закончили свою работу. Они заполнили какие-то бланки, высказывали суждения, принимали решения — словом, делали все, чтобы как-то объяснить случившееся. «Благословенны те, кто не размышляет, — подумал Роджер, — но верит». Особенно в данном случае.
Наконец они уехали со своими бумагами, значками, машинами с мигалками, чтобы проследить, как увозят останки Грега Эдгарса, выписать ордер на арест его жены, которая заманила мужа, подстроила ему смертельную ловушку, а сама бежала со сцены. Мягко говоря, подумал Роджер, не уставая удивляться.
Измученный душой и телом, Роджер оставил мать и дочь на попечение Фионы и врача, а сам отправился спать; даже не потрудившись раздеться или хотя бы откинуть одеяло, он упал на кровать и погрузился в желанное забвенье. Проснувшись перед самым заходом солнца от сосущего чувства голода, он спустился вниз и увидел, что его гости, по-прежнему молчаливые, но не столь взволнованные, помогали Фионе готовить ужин.
Трапеза проходила в безмолвии, но обстановка за столом не была напряженной. Казалось, что все они связаны между собой невидимой нитью. Брианна сидела рядом с матерью и, передавая еду, то и дело, словно ненароком, касалась ее, как будто хотела увериться в ее присутствии. Изредка она бросала на Роджера быстрый застенчивый взгляд из-под ресниц, но не заговаривала с ним.
Клэр говорила мало и почти ничего не ела, просто сидела, спокойная и тихая, как озеро под солнцем, и думала о чем-то своем. После обеда она извинилась и, сославшись на усталость, уселась на широкий подоконник в конце зала. Брианна бросила быстрый взгляд на мать — та сидела, повернувшись к окну, заходящее солнце четко обрисовывало ее силуэт — и пошла на кухню помогать Фионе. Роджер, чувствуя приятную тяжесть в желудке, отправился в кабинет, чтобы подумать.
Прошло два часа, но он немногого достиг в своих размышлениях. На столе и на секретере громоздились стопки книг, раскрытые книги лежали на стульях и диване; зияющие дыры на книжных полках и в книжных шкафах свидетельствовали о неудачной попытке найти то, что ему сейчас нужно.
Спустя некоторое время он все-таки нашел его — этот небольшой отрывок; он помнил еще с тех времен, когда проводил исторические изыскания по просьбе Клэр Рэндолл. Тогда результаты его поисков принесли ей успокоение; теперь будет совсем не так — если он решится ей рассказать. А как можно промолчать, если он, по-видимому, прав, — дело касалось той необычной могилы, далеко от Каллодена.
Роджер провел по щеке и почувствовал под рукой грубую щетину. Не мудрено, что со всем этим он забыл побриться. До сих пор, закрыв глаза, он ощущает запах дыма и крови; видит отблеск огня на темной скале и развевающиеся белокурые волосы, которых он чуть-чуть не коснулся. Он задрожал при этом воспоминании, и его вдруг охватило негодование. Клэр разрушила его покой; почему он должен щадить ее? И Брианна, если уж она знает правду, не должна ли и она знать об этом?
Клэр все еще сидела в конце зала, поджав под себя ноги и глядя в черную пустоту заполненного ночью окна.
— Клэр? — От долгого молчания его голос осип, он прокашлялся и повторил: — Клэр? Я… должен вам кое-что сказать.
Она повернулась и посмотрела на него, в ее глазах не было ничего, кроме легкого любопытства. Во взгляде — спокойствие, спокойствие человека, пережившего горе, ужас и отчаяние, познавшего трудную науку выживания — и вынесшего все. Глядя на нее, он вдруг почувствовал, что не сможет сделать это.
Но ведь она сказала же ему правду. Должен сказать и он.
— Я тут кое-что нашел. — Роджер нерешительно поднял книгу. — Насчет Джейми. — Произнеся вслух это имя, он почувствовал себя увереннее, как будто вызванный заклятием могучий шотландец твердо встал между своей женой и Роджером.
— Что же?
— То последнее, что он хотел сделать… Мне кажется… мне кажется, ему это не удалось.
Клэр побледнела, широко раскрытые глаза уставились на книгу.
— Его люди?.. Но я думала, вы нашли…
— Я и нашел, — перебил ее Роджер. — Нет, я абсолютно уверен, что это ему удалось. Он вывел людей из Лаллиброха; он спас их из Каллодена и вывел на дорогу домой.
— Но тогда…
— Он хотел вернуться обратно, вернуться на поле битвы, и я думаю, это ему тоже удалось.
Роджеру очень хотелось замолчать, но он заставил себя продолжать. Однако нужные слова не шли с языка. Он раскрыл книгу и стал читать:
— «По окончании битвы при Каллодене восемнадцать офицеров-якобитов, все тяжело раненные, нашли убежище в старом доме и оставались там без всякой медицинской помощи, их раны не обрабатывались, они мучились от боли. Через два дня они были обнаружены и расстреляны. Один из них, Фрэзер, командующий полком Ловата, избежал казни. Остальные были похоронены на краю местного парка».
— «Один из них, Фрэзер, командующий полком Ловата, избежал…» — тихо повторил Роджер.
Он поднял взгляд от бесстрастных строк и увидел ее глаза — широко раскрытые, невидящие глаза оленя, который замер, уставившись на свет фар приближающегося автомобиля.
— Он хотел умереть при Каллодене, — прошептала Роджер, — но он не умер.

notes

Назад: Глава 48 ОХОТА НА ВЕДЬМ
Дальше: Примечания