Выйдя из ресторана, я торопливо зашагал по пустынной ночной улице в том направлении, откуда мы со Станом пришли в «Уголок валькирий». Стан спешил следом. Он ни о чем не расспрашивал, а мне некогда было вдаваться в объяснения. Я рвался в бой с еще большей энергией, мне не терпелось как можно быстрее перебрать все звенья цепочки и выйти к ее началу, к истокам того кошмара, что черными реками растекался по обитаемым мирам. С трудом вообразимый узор, сложившийся в моей голове, при всей своей фантастичности, был внутренне логичен. Требовалось, конечно, получить еще кое-какие подтверждения — с Коршуна, Звездного Какаду, Земли и так далее — но я почти не сомневался, что все элементы моего в муках созданного узора располагаются теперь в единственно правильном порядке.

Свернув за угол, мы вышли на почти опустевший бульвар, и я устремился прямо к ярко горящей вывеске аптеки, расположенной по соседству с отелем «Свет Синицы». Дверь аптеки оказалась запертой, но я, не прекращая, посылал сигнал вызова до тех пор, пока не ожил маленький квадратный экран над дверной ручкой.

— Что угодно господам? — потирая глаза, не очень приветливо спросила с экрана немолодая сонная женщина.

Я поднес к экрану служебную карточку и коротко сказал:

— Управление полиции. Срочно нужен владелец аптеки.

Женщина посмотрела на нас так, словно мы были трехголовыми десантниками из другой галактики.

— Вам что, господа, нечем больше заняться? Лекарство — пожалуйста. А господин Пелгонен спит. Сейчас ночь, между прочим. Приходите к восьми.

— Если вы не разбудите господина Пелгонена, — вмешался Стан, — то ровно через десять минут сюда явится полицейский наряд и господину Пелгонену помогут проснуться.

С лица женщины мигом слетела сонливость.

— Заходите и подождите, пожалуйста, внизу, — совсем другим тоном сказала она и тотчас в двери раздался щелчок. — Я доложу господину Пелгонену.

Толкнув дверь, я вошел в слабо освещенное помещение с прозрачными шкафами витрин.

— Может, посвятишь меня? — спросил Стан.

— Потом, все объяснения потом. Сейчас нужно хватать за хвост и тащить.

Стан, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по залу, разглядывая витрины, а я стоял и прислушивался, когда же, наконец, раздадутся шаги и к нам спустится владелец аптеки.

— С ума можно сойти, — донесся до меня голос Стана. — Это сколько же напридумывали разных лекарств! Я и не слыхал о таких болезнях…

Да, болезни продолжали оставаться бичом человечества, несмотря на все успехи медицины и несомненные и разительные достижения в борьбе со старостью. Люди сейчас жили гораздо дольше, чем, скажем, пять столетий назад, признаки необратимых возрастных изменений в организме удалось отодвинуть за черту девяноста, а подчас и всей сотни прожитых лет и геронтологи ходили в героях — но болезни и не думали отступать. Менялись их внешние проявления и острота, они трансформировались под воздействием все новых и новых лекарств, но не собирались исчезать. Более того, освоение других миров, несмотря на самые разнообразные и выверенные меры предосторожности, привело к возникновению неслыханных ранее заболеваний, а постоянные межпланетные контакты разнесли эти заболевания по всей Ассоциации. И если, скажем, какая-нибудь весенница проявлялась, к примеру, на Иволге в виде легкого недомогания и непродолжительной рези в глазах, то эта же весенница, занесенная на Пеликан, стала целой эпидемией, во время которой практически полностью потеряли зрение тысячи людей. Зрение удалось восстановить, но проблема осталась. Уже на моей памяти был объявлен карантин с закрытием всех нуль-трасс на другие планеты на Полете Цапли из-за принявшего невиданные формы и поражающего всех подряд импетиго, — а грибок, занесенный на Гамаюн вообще Бог весть откуда, переполнил больницы детьми — притом только девочками! — с тяжело пораженной печенью. Болезни оставались неотвязными спутниками человека; благодаря все новым лекарствам дело редко завершалось смертельным исходом — но люди продолжали болеть, расплачиваясь, видимо, за грехи, совершенные или в этой, или, возможно, в каких-то прошлых жизнях…

Открылись створки лифта в дальней стене и из них чуть ли не выпрыгнул невысокий взъерошенный человечек в черно-красном домашнем халате. За ним спешила уже знакомая по дверному экрану женщина. Человечек, едва не теряя шлепающие тапки, бросился ко мне. Стан вышел из-за витрин и тоже направился в нашу сторону.

— Так же нельзя, господа! — возмущенно начал человечек, наскакивая на меня. — Есть же какие-то нормы, какие-то общие для всех правила! В конце-то концов, ноябрьские события давно канули в прошлое, а методы, выходит, все те же? Среди ночи, ни с того ни с сего какая-то полиция…

— С вашего позволения, Унипол, — вежливо вставил Стан.

— Тем более Унипол! Тем более! — почему-то еще пуще разошелся господин Пелгонен. — Что за странные, я бы даже сказал, дикие манеры? Ведь новых путчистов по-моему, не наблюдается! Я же не преступник, в конце-то концов, и не торгую наркотиками, и оружие не прячу под видом микстуры, и не предоставляю убежище террористам. Я обыкновенный аптекарь, в конце-то концов, и имею полное право ночью спать, а не разбираться с Униполом! В конце-то концов!..

Я терпеливо перенес это словесное извержение. Господин Пелгонен выплеснул свои эмоции и вздернул подбородок.

— Что же вы молчите, господа полицейские? Будите среди ночи для того, чтобы нам вместе помолчать?

— Ну, вы-то как раз не молчите, — заметил я. — Я просто не хотел вас перебивать и ждал момента, чтобы извиниться. По-моему, этот момент настал и я приношу вам, — я слегка поклонился аптекарю, — и вам, — я повторил поклон для женщины, застывшей с поджатыми губами, — наши извинения за это ночное вторжение. Поверьте, господин Пелгонен, мы поступаем так не по собственной прихоти и сейчас тоже предпочитали бы спокойно спать. Но когда речь идет об очень серьезных преступлениях, приходится идти на нарушение существующих норм. — Я говорил внушительно, слегка торжественно и витиевато; по опыту я знал, что с подобными импульсивными натурами целесообразнее всего разговаривать именно так.

— Серьезные преступления? — встревоженно воскликнул аптекарь. — Вы считаете меня причастным к каким-то преступлениям? Но это же нонсенс, в конце-то концов! Ты слышишь, Магдалина? Мы, оказывается, преступники!

— Речь не о вас, господин Пелгонен. Преступления совершены не здесь и уж, конечно, не вами. Речь идет о сборе материала, который может помочь в поимке преступников, о поиске деталей. Одна из таких деталей приобретенный в вашей аптеке транквилизатор «Льды Коцита».

— Вы хотите сказать, что я вступил в сговор с преступниками и оказал им содействие? — вновь заволновался господин Пелгонен.

— Этого я как раз и не говорил, и не собираюсь говорить, — заверил я его. — А говорю я только о том, что в вашей аптеке приобретен транквилизатор «Льды Коцита».

— Я что, не должен был его продавать? Откуда я, по-вашему, мог знать, что его покупает именно преступник? И что такого в этой продаже, в конце-то концов? Аптека для того и предназначена, чтобы каждый желающий мог приобрести в ней лекарства. А преступник ведь не сообщает мне, что он преступник! Разве я не прав, в конце-то концов? Какие законы я нарушил?

Стан закатил глаза и протяжно вздохнул. Вместилища же моего терпения были безграничны.

— Господин Пелгонен, вы не нарушали никаких законов. Вы абсолютно правы: аптека именно для продажи лекарств. Не хотелось бы надолго отрывать вас ото сна. Пожалуйста, ответьте нам на один-единственный вопрос: какое предприятие поставляет вам транквилизатор «Льды Коцита»?

— Как? И это все? — опешил непонятливый аптекарь. — И только из-за этого нужно вламываться среди ночи? Я бы не сбежал до утра, уверяю вас, в конце концов!

Я с сожалеющим видом развел руками:

— В нашей работе случаются ситуации, требующие немедленного прояснения. Немедленного, господин Пелгонен. Бывает, что вопрос жизни и смерти человека решают буквально минуты, вы-то уж понимаете это, как специалист. Сейчас у нас сложилась именно такая ситуация.

Мои слова о специалисте, кажется, подкупили его. И кажется, он, наконец, прочувствовал, что мы имели очень серьезные причины нагрянуть после полуночи и нарушить его священный сон.

— Индекс! — уже другим, деловитым тоном потребовал он.

— Какой индекс? — не понял я.

— Лекарства, разумеется. У меня же их сотни наименований, номенклатура обширнейшая.

— «Льды Коцита», белая упаковка с черным квадратом. Квадрат без верхней стороны. Как корона с двумя зубцами. Симтип лаконичный, но довольно броский. Транквилизатор.

— Корона! — фыркнул аптекарь. — Именно симтип, фирменный знак. Знаете, сколько этих фирменных знаков? У нас практически ежедневные поставки, мы ведь в самом центре, на очень удобном месте. Ладно, поищем ваш транквилизатор. По-моему, это было не очень давно. Да-да, пробная партия. Сейчас проверим. — Он обернулся к женщине. — Магдалина, иди спать, я уж сам разберусь, в конце концов.

Женщина, осуждающе посмотрев на нас со Станом, засеменила к лифту, а господин Пелгонен, теперь уже не только не спеша, но даже несколько вперевалку, с чувством собственной значимости, величаво прошествовал в глубь аптечного зала. Мы со Станом молча последовали за ним.

Пройдя за стойку обслуживания, аптекарь открыл дверь и широким жестом пригласил нас в кабинет. Так же молча, словно исчерпав в недавней обвинительной речи весь свой лимит разговоров, указал на кресла и занялся компом. Стан сел, а я подошел к аптекарю, читая ползущую снизу вверх по экрану колонку цифр и наименований.

— Вот. — Господин Пелгонен высветил необходимые строчки. Восемнадцать-двести восемьдесят два-шестьдесят два. Нейролептик общий, нового ряда.

— Стоп, — сказал я. — Что значит «нового ряда»?

— Может применяться не только как дополнение к снотворным и обезболивающим средствам для усиления их действия, но и служить заменой, в зависимости от дозировки, — пояснил аптекарь. — Без побочных эффектов. Читаем дальше. Производитель — фармакогруппа «Альберт», Четвертый Рим, Серебристый Лебедь. Поставщик — аутмаркет «Коцит», Четвертый Рим, Серебристый Лебедь. Наименование — «Льды Коцита», на обороте.

Я поверх головы господина Пелгонена смотрел на экран. В конце выделенных строчек стояли два знака: большая синяя буква «А» в центре красного кружка, с мелкой надписью «Льды Коцита» под кружком, и черный выщербленный квадрат. Все это было мне понятно: первый знак был симтипом фармакогруппы «Альберт», размещенным вместе с названием на внутренней стороне упаковки (а на внутреннюю сторону разорванного пакетика я, между прочим, и не обратил внимания, когда разглядывал его в спальне Свена Блутсберга. Откуда мне было знать?..); второй знак — черный квадрат принадлежал организатору сбыта, аутмаркету «Коцит» из Четвертого Рима. Зачем группа «Альберт» прибегала к услугам посредника было пока непонятно, но разобраться с этим уже не составляло труда. Главное — я вышел на производителя и поставщика транквилизатора «Льды Коцита», который, как мне теперь представлялось, был ключом к объяснению таинственных ужасных убийств.

— Вот вам ваша корона с двумя зубцами, — удовлетворенно сказал господин Пелгонен. — Отправить в лучший мир с ее помощью никого нельзя, при всем желании. Поставка произведена двадцать четвертого апреля, мелкая партия. Цена ниже, чем на аналоги. Сейчас найдем документацию.

— А почему название внутри, а не снаружи? — поинтересовался я. Мне еще не приходилось вести дела, связанные с медикаментами, а сам я, слава Богу, пока обходился без них.

— Интересы потребителей и право производителя, — ответил аптекарь. В нашем деле есть свои нюансы: не каждый, заходящий в аптеку, желает, чтобы кто-нибудь видел, какой именно препарат и от какого заболевания он приобретает. Но описания и схемы действия у нас есть. Именно мы и предлагаем… А в отношении нейролептиков — покупателю, в основном, безразлично, что именно он берет: «Льды Коцита» или «Леса Иволги». Лишь бы действовало. Он полагается на нашу рекомендацию и, естественно, смотрит на цену. Вот, пожалуйста, где вы найдете хоть что-то неправильное с этим «Коцитом»? Читайте.

Комп уже активизировал другой уровень и по экрану протянулись новые колонки. В правом верхнем углу размеренно мигал оранжевый значок, подтверждающий законность всех произведенных операций и полное соответствие препарата восемнадцать-двести восемьдесят два-шестьдесят два установленным в Ассоциации общим стандартам. Потом пошло описание препарата, и вновь сонно мигал оранжевый значок. Все было в полном порядке — транквилизатор «Льды Коцита» представлял собой стандартный препарат подобного рода. С его помощью, вроде бы, действительно никого нельзя было отправить в лучший мир. Но было ведь, было что-то если и не в нем самом, то все же как-то связанное с ним… Что?..

— Сделка дистанционная или контактная? — спросил Стан, покинувший свое кресло и тоже подошедший к компу.

— А вот, указано. — Аптекарь высветил еще одну строку. — Пробная партия, коммивояжер Шлапак. При полной реализации в установленный срок предусмотрено заключение контракта. Все условия оговорены. А расходится он у нас… — Аптекарь перешел на новый уровень. — Расходится он у нас не весьма. Вот, смотрите: в наличии шестьсот девяносто семь единиц из поставленной тысячи. Но что же вы хотите, в конце концов? Ассортимент у нас широкий, уж чего-чего, а этого всегда хватало. Разве что цена… При такой сравнительно низкой цене, возможно, мы с ними договоримся о дальнейшем сотрудничестве. Людям надо дать время. Ну и, конечно, побольше информировать — это уже зависит только от нас.

Я проделал в уме несложный арифметический расчет. Только в одной аптеке только одного города планеты Иволга за два десятка дней раскуплены триста три пакетика транквилизатора «Льды Коцита». Ими уже воспользовались не десять человек, и не двадцать. Больше, гораздо больше. А сколько таких аптек в Торборге? В округе? На Иволге? Во всех мирах? И где еще успели побывать коммивояжеры аутмаркета «Коцит»? И где, в каких аптеках находятся они сейчас, предлагая пробные партии своего товара по льготным ценам? «Чувствовала себя Евой в день сотворения», — говорила валькирия Гедда Горд. А значит, она и впредь будет покупать этот эффективный и сравнительно недорогой препарат в аптеке господина Пелгонена. Ей порекомендовали принимать «Льды Коцита» — и она, в свою очередь, порекомендует другим…

— Господин Пелгонен, — сказал я, — не желал бы вновь вызвать ваше недовольство, но, самое позднее, до конца дня у вас будет предписание городского медицинского управления о запрещении продажи препарата «Льды Коцита». Эти шестьсот девяносто семь единиц должны остаться у вас нетронутыми. Иначе будете привлечены к судебной ответственности.

— На каком основании? — вскинулся оторопевший было аптекарь. — Вы соображаете, что говорите, в конце-то концов?! Какая судебная ответственность, за что? При чем здесь этот безобиднейший нейролептик? Знаете ли вы, господа полицейские, что такое «лептик»? «Лептос» — это же по-древнегречески «легкий»! Легкий! Я совершенно не понимаю, я просто отказываюсь понимать подобные безосновательные…

— Господин Пелгонен, успокойтесь, — сурово сказал Стан. — Иначе мы вообще опечатаем вашу аптеку, а вы закончите ночь в участке. У нас есть на то полномочия.

— За что? — задохнулся от возмущения аптекарь, отскакивая от компа.

— За неповиновение требованиям работников полиции, находящихся при исполнении служебных обязанностей, — отчеканил Стан. — Издержки будут немалые.

— Я протестую! негодующе вскричал господин Пелгонен. — Магдалина, где ты? Опять ноябрьские штучки! Я буду жаловаться на вас, господа!

— Жалуйтесь, — жестко сказал я. — Но если до получения предписания, а тем более, после, вы продадите хоть одну упаковку «Льдов Коцита» — ответите по закону. Предупреждаю вас официально.

Мой тон, кажется, подействовал. Аптекарь чуть поостыл, перестал кричать и только шумно дышал и гневно сжимал и разжимал кулаки. Если бы это было в его силах, мы со Станом, несомненно, превратились бы в пепел под его огненным взглядом. Пожалуй, ему сейчас как раз не помешал бы транквилизатор.

— Наличие упаковок будет проверено, — пообещал Стан.

Прежде чем распрощаться с обескураженным владельцем аптеки, я узная адрес группы «Альберт» и аутмаркета «Коцит» и сказал:

— Еще раз извините за вторжение и некоторую резкость. Но, поверьте, причины очень и очень серьезные. — Это была моя стандартная фраза, и она, увы, всегда соответствовала действительности.

…Мы спешили по тихой улице к городскому управлению полиции. Рекламные огни теряли свою яркость, потому что вокруг начало светлеть; пока еще невидимый за крышами спутник Иволги, Синица, поспешно стирал с неба редкие бледные звезды.

— Думаешь добиться запрета? — спросил Стан.

— Да. Во всей Ассоциации.

— А обоснование? Это же будет совершенно фантастическое обоснование!

— Кондор поймет, он уже верит в фантастику. Обоснуем. Главное запретить. Я сейчас выхожу на местный департамент, а ты немедленно запрашивай Коршун, Какаду и Землю. Евсеев недавно разошелся с женой — тот, с Коршуна.

— А на Земле Трабзон и Кунгур, правильно? — уточнил Стан. — Сын и жена господина Селихова. Употребление препарата «Льды Коцита». Кстати, где это на Серебристом Лебеде Коцит? И что это — горы? Курорт? Приполярная область?

— Не знаю. Это аутмаркет «Коцит». Производит «льды» — то бишь средство, успокаивающее нервы. Охлаждающее. Может быть, имя владельца. Господин Коцит Лешко или наоборот: господин Станислав Коцит. Потом выясним, если потребуется. К утру подготовим обоснование — и на Серебристый; будем разбираться по «Альберту» и по «Коциту».

— Обоснование будет фантастическим, — повторил Стан. — Это же получается что-то вроде материализации неких мыслеобразов, не больше и не меньше… Ты ведь нечто подобное предполагаешь?

— В самую точку.

Я ничего еще не успел объяснить Стану, но он сам сделал тот же вывод, что сделал и я… Фантастично? Нереально? Да, фантастично. Но когда-то фантастичными считались и компы, и авиакары, и нуль-трассы… Не верили в ясновидение, считали шарлатанами телепатов, отвергали саму возможность телекинеза…

Возьмем известные факты и расположим их в определенной последовательности. Вот первая цепочка. Господин Минотти, он же Орфей, проживающий на Журавлиной Стае, обожает госпожу Эвридику Карреро. Господин Минотти принимает транквилизатор (уточнить, действительно ли «Льды Коцита» — хотя сто против одного, что именно «Льды Коцита»!) — и в ту же ночь к Эвридике Карреро является некий призрак и чуть ли не душит ее в своих объятиях. Итак, Алессандро Минотти сгорает от страсти к госпоже Карреро.

Вожделение — транквилизатор — призрак.

Вторая цепочка. Агент Свен Блутсберг презирает и ненавидит себя за малодушие. Фактически, он, честный человек, помогающий Униполу бороться с преступниками, изобличать их, вынужден покрывать преступников. Вечером он принимает транквилизатор «Льды Коцита», а утром находят его окровавленные останки.

Ненависть — транквилизатор — смерть.

Третья цепочка. Валькирия Гедда Горд ненавидит господина Лундквиста. Она принимает транквилизатор «Льды Коцита» — и той же ночью безликая женщина-монстр убивает господина Лундквиста.

Ненависть — транквилизатор — монстр — смерть.

Какая может представиться схема? Сильное чувство (негативное чувство, потому что плотское вожделение, похоть — это отнюдь не любовь) употребление транквилизатора «Льды Коцита» — появление призрака или монстра — смерть.

Какое звено повторяется во всех цепочках? Транквилизатор «Льды Коцита»…

Если мы установим, что жена Святослава Евсеева с Коршуна (вернее, бывшая жена) и сын или жена господина Селихова из земного города Кунгура тоже пользовались этим транквилизатором, если мы найдем таких людей среди знакомых Ивара Ноома с Феникса и знакомых всех его гостей, если то же самое мы определим в отношении трагедий на Звездном Какаду, Земле, Гамаюне и Салангане — не останется и тени сомнения в существовании зловещей закономерности. Стан дал четкое определение: мозг ничего не подозревающих спящих людей, принявших транквилизатор «Льды Коцита», создает материальные объекты, то, что Стан назвал мыслеобразами; эти бессознательно созданные объекты убивают тех, к кому спящий испытывает какие-то сильные чувства, а потом распадаются… Это подлинные монстры, живущие в подсознании каждого из нас! Они таятся в глубинах нашего существа, они не могут вырваться наружу. До тех пор, пока не появляется некий инициирующий их фактор. Препарат «Льды Коцита».

Агент Унипола Свен Блутсберг убил себя сам. Своим собственным воплотившимся мыслеобразом.

И пусть кто-нибудь попробует мне доказать, что подобное невозможно! Не существует допускающих такие явления теорий? Мне, полицейскому, не нужны теории — у меня есть факты. Это уже дело специалистов иного профиля разрабатывать теперь теорию, исходя из фактов.

Возможно (и даже вероятнее всего), ни работники предприятия «Альберт», ни посредники из «Коцита» знать ничего не знали об этих побочных — а, вернее, самых главных! — свойствах транквилизатора «Льды Коцита». Этим объясняется немотивированность, случайность совершенных убийств. Не было преступного умысла, и предусмотреть такие последствия не смог бы, наверное, даже самый талантливый специалист.

Но, с другой стороны, был этот непонятный выстрел на Журавлиной Стае… Кто-то почувствовал, что я напал на след и попытался меня убрать (припугнуть?) на лесной дороге? Значит, преступления все-таки планировались? Кем? Зачем? Теперь у нас были адреса, где, возможно, находились ответы на эти вопросы: «Альберт» и «Коцит».

Но это — утром. Сейчас главное — связаться с полицейским департаментом Иволги и добиться запрета на сбыт «Льдов Коцита»; через все средства информации оповестить людей о недопустимости употребления транквилизатора (придумать какой угодно достаточно убедительный повод); выявить тех, кто приобрел этот препарат и пользуется им; повторить то же самое в масштабах Ассоциации… Это была целая программа, и, конечно же, я не мог ее выполнить за ночь; но хотя бы положить начало!

Если сравнить возможное количество препарата, уже сбытого аутмаркетом «Коцит» аптекам, с количеством известных нам на сегодня убийств, то остается только благодарить Бога за относительно малые жертвы; к счастью, далеко не каждый человек постоянно и страстно вожделеет или ненавидит. Но действовать, тем не менее, нужно было с максимальной оперативностью — в любом уголке Ассоциации могло сейчас совершаться новое ужасное убийство…

Я провидел во сне эту черную корону, эти рога… Что это было? Проявление каких-то скрытых моих способностей? Подсказка извне? Слабое подобие видений библейских пророков?

Мне представлялось бессмысленным ломать себе голову и строить предположения — очень многие размышляли об этом до меня, но никакого единого мнения и убедительного подтверждения выдвигаемых на сей счет гипотез пока просто не существовало. Что-то еще, кроме отвратительных монстров, скрывалось в нас… Кто дал нам эти способности?..

Мы шагали по ночным теням, пересекающим тротуар. Тени совсем побледнели под светом разгулявшейся, наконец, Синицы. Двери городского управления полиции были совсем рядом, и Стан сказал, с сожалением посмотрев на меня:

— Так ты и не попробовал съедобных камней у этих валькирий. А камешки недурны.

— Когда все кончится, специально вернусь сюда и наверстаю упущенное, — пообещал я. — Дело-то поправимое.

— Ты прав, — согласился Стан. — Лишь бы все кончилось…