«Ночная дорога стелилась шелковой ленточкой», – думалось мне первые несколько километров от аэропорта. Потом на очередной воздушной яме зубы неприятно клацнули. И я сразу же внес поправку – «иногда».

С аэродрома мы выехали без приключений. Только пришлось объяснить господину Лукасу, почему он поедет именно на заднем сиденье, даже если он был в этой стране двадцать раз и дороги знает как свои пять пальцев. Оскар просто внимательно на него посмотрел и осведомился, не хочет ли Лукас стать аналогом того пилота, который недавно строевой рысью удрал от нас в гостиницу из-под моего контроля.

– Конечно, все воспоминания у вас останутся, – ласково добавил оракул.

Желание клиента «порулить» мгновенно улетучилось вместе с радужным настроением. Место на заднем сиденье между Джо и Каем не добавляло ему жизнерадостности. Мысли же обоих его соседей по этому поводу были столь малоцензурны, что я просто от греха подальше ненадолго их заблокировал.

Мы не стали заезжать в город, а просто обогнули его по объездным и пригородным дорогам, сквозь пыльные, дешевые кусочки мелких районов, как будто по осколкам использованной и поблекшей мозаики, рассыпанной вокруг. Этот город на мегаполис пока еще не тянул, но изо всех сил пыжился, выставляя напоказ для желанных зрителей все, что с его точки зрения делало его хоть как-то на мегаполис похожим. И старые, истертые осколки были безжалостно отсечены от блестящего неонового тела.

Место, в которое мы ехали, находилось милях в сорока от задрипанных окраин этого «очага цивилизации».

Хорошо, что это была все-таки прилично наезженная туристическая трасса, и мне не пришлось показывать чудеса высшего пилотажа на неподготовленном или безнадежно поврежденном покрытии. Но все же один из ножей, не удержавшись в наруче-фиксаторе под курткой, во время прыжка над очередной трещиной ехидно высунул из-под рукава блестящее жало специализированных ножен. Мне понравилась оторопь в глазах и мыслях нашего нанимателя, когда он это увидел. Я поправил манжет куртки, маскируя элемент экипировки, и обаятельно улыбнулся Лукасу в зеркальную ленту заднего вида.

Такая вот одежда, как-то: армейский жилет Джонаса, наши спецкуртки и кое-что еще по мелочи – всегда входит в рабочее оборудование. Вещи удобные, но слишком утилитарные, чтобы делать из них нечто постоянное. Проще избавиться от всего сразу по выполнении задания и не волноваться за особые приметы. Тем более что все равно каждый раз мы меняем требования, заказывая вещи с разными спецэффектами.

Дорога продолжала нас не удивлять. Шумное зарево города за спиной и загадочное мерцание звезд впереди. Изредка мелькали припозднившиеся туристы, но они, разумеется, ехали оттуда, куда стремились мы. Дорога из города за нами была пуста.

КПП на входе в музейно-туристическую зону не было. Мы миновали какие-то несерьезные остатки, похожие на шлагбаум, но, видимо, прихоти природы и человека сделали с этим пунктом сбора денег нечто такое, что начисто отбило у местных представителей власти охоту и дальше таким образом зарабатывать на достопримечательностях древнего города.

Прямая, как стрела, трасса проходила через весь этот музей древне-индейской архитектуры насквозь. Мы благополучно миновали самые привлекательные для туристов стоянки: пару больших и почти сохранившихся, а может, все-таки отреставрированных пирамид, автозаправку со всем прилагающимся ассортиментом и несколько кафе с припозднившимися посетителями. Вокруг буйствовали экзотические зеленые насаждения, изображающие дикую природу якобы совсем уже далекого от цивилизации музея под открытым небом. Оскар пока не давал никаких точных указаний. А господин Лукас только возбужденно подпрыгивал и заваливал нас малосущественной исторической информацией, обнаруживающей только его знание предмета и восторг по поводу прибытия на место.

– Отличные места для перестрелки из засады.

Джонас был в своем репертуаре. Он, конечно, хотел бы посвятить нас в подробности того, как можно было бы «благоустроить» этот район для его военизированных нужд, но…

– Ты меня очень обяжешь, Джонас, если заткнешься, пока я не пойму, куда нам дальше ехать. – Стальная мягкость Оскара даже по менталу действовала весьма убедительно.

И ирландец заткнулся.

Я чувствовал, как Каю хочется открыть свой ноут и заняться привычным делом ориентирования на местности, в очередной раз проверяя необъятные возможности своей техники. Но присутствие господина Лукаса его останавливало. И дело было даже не в секретности рабочих программ, а в том, что Кай был безнадежно ревнив по отношению к своей технике – больше даже, чем О'Келли к своему оружию. И, конечно же, страх того, что клиент попытается сунуть нос в его дела, держал его надежней, чем сам закон о конспирации, декларируемый Стаковски.

– Хочешь, я уберу его внимание от тебя?

Сейчас у меня было достаточно сил и свободных ресурсов, чтобы сделать такое предложение.

Волна недоверчивости, удивления, радости и, конечно, согласия была мне ответом. Я незаметно пожал плечами и поставил между Лукасом и Каем ментальный экран, гарантирующий телекинетику, что клиент больше не обратит на него ни малейшего внимания. И немедленно услышал щелчок застежек кейса. Через несколько минут раздалось удовлетворенное:

– Работает!

И хмыканье Стаковски:

– Я и не сомневался. Март, пора поворачивать. Да, вот сюда, за деревья.

Пока Джонас выгружал из машины наши еще не разобранные вещи, пока Кай, притиснувшись в углу, на скорости, близкой к космической, выяснял что-то по срочному запросу Оскара, пока господин Лукас изволил пучить уже снова нетрезвые глаза на завершающий этап нашей экипировки – короче, пока все были заняты делами, я, блаженно расслабившись, тестировал местность на активность присутствия жизни разумной, то есть людей.

– Оскар, скажи мне, куда ты нас приволок?

– В самую пасть тигра, Март. Можешь не сомневаться.

И последовавший затем холодный смешок развеял все мои надежды на то, что это заявление было всего лишь бодрящей шуткой.

Нам не пришлось вскрывать дверь. Незачем вскрывать едва заметный каменный проем в густо заросшей плющом стене. Почти разрушенное приземистое здание, похожее на заброшенные казармы, было, как и положено древнему экспонату, без окон и дверей, и мы легко захватили наше временное убежище.

Оскар сразу же ушел внутрь дома и, рыская в кромешной тьме световым раструбом фонаря, начал выяснять обстановку. Я и Кай остались у дверей. Джо и непременная обуза – Лукас – присоединились к Стаковски. Моя ментальная сеть, связывающая между собой нашу команду, работала отменно, и поэтому потеряться никому бы не удалось.

Я рассеянно пошарил вокруг лучом своего фонаря. Квадратное помещение, куда мы попали, не отличалось чистотой и изрядно заросло не только снаружи, но и внутри: пучки жесткой травы, пробивающиеся среди камней в бывшем полу, роскошный плющ, мелкие кусты и даже небольшое дерево в дальнем углу, частью кроны вылезшее на свободу через пролом в потолке. Иногда в темноте что-то шуршало и попискивало. Эти развалины давно стали частью джунглей вокруг. И не то чтобы я серьезно опасался дикой природы, но предположение, что меня в любой момент могут тяпнуть за лодыжку, никогда не способствовало моему душевному равновесию. Темные провалы внутренних дверей, в одном из которых исчез наш оракул, тоже будили какие-то нехорошие воспоминания и предчувствия. Кай хихикнул: он о мой паранойе знал и не раз проходился по этому поводу. На что я всегда предлагал ему поплутать суток трое в подземельях фамильного замка в юном возрасте, находясь в полной прострации относительно внешнего мира, а иногда и себя лично. Его неизменный ответ звучал так: «Вот так и становятся телепатами». Пикировка была старой и привычной, но, как ни странно, давала возможность снять напряжение.

Запах в этом древнем помещении был вполне сносный, какой бывает в любом пригороде на свежем воздухе, где растет большое количество зелени. К этому роскошеству также примешивалась нотка относительно близкой воды.

Темно было, как в заднице негра.

– Мартин. Кай. Можете подойти ко мне?

Призыв Оскара показался мне манной небесной.

Все полчаса торчания на пороге я слышал по связи только бесшумные ругательства ирландца и бесконечный треп Лукаса. Оскар же молчал, как пустой эфир, и понять я мог только то, что он пользуется свои Даром, хоть и не на полную мощность, а просто для ближайшего сканирования.

– Застряли?

– Застрял?

Голоса Кая и Оскара наложились друг на друга, и я поспешил за мерцающим у меня в сознании ментальным лучом. И даже ни разу не врезался в стену по пути. Минут через пять, идя по почти прямому коридору, касаясь пальцами камней и шаря под ногами суженным лучом фонаря, я почти столкнулся с Джонасом, который шел навстречу.

– Я за грузом, – коротко объяснил он, отодвигая меня с дороги. Кай посторонился, пропуская его, а я наконец-то разглядел Стаковски и нашего клиента. Клиента слегка знобило, хотя он всем силами старался не допустить, чтобы это заметили. Он уже уверился, что его поспешное решение навязать нам свою компанию было более чем опрометчивым. Но он также понимал, что отступать несколько поздно, и только надеялся, что «бандит» принесет его виски в целости и сохранности.

Стаковски усмехнулся, прочитав мысли клиента по моему каналу. Понятное дело, что для господина Лукаса этот канал работал только на выход, и он даже не чувствовал, как его считывают. Иногда странные предположения все-таки мелькали у него голове, но я привычно отвлекал его от всех подозрений, а пару раз так и просто стер едва только зарождающиеся мысли. Незачем Лукасу доставлять нам проблемы еще и по этому поводу.

Оскар пошарил рукой по стене и, видимо, нашел, что искал, потому что каменный блок перед ним с легким пневматическим выдохом сдвинулся и ушел внутрь и в сторону, открывая проем размером примерно полтора на два метра, из которого пахнуло теплым, слегка затхлым воздухом.

– Отлично. Прошу вас, господин Лукас. Это и есть наше пристанище на ночь и следующий день. И осторожно, пожалуйста, здесь ступеньки.

– Март, пошарь там внутри, правее по стене, должен быть выключатель.

Я повернул свой фонарь и шагнул в проем, на первую широкую ступень, рукой ощупывая стену, справа от себя.

Вспыхнувший свет не был раздражающе ярким, так что даже глаза щурить не пришлось.

– Здесь сейчас никого нет, – уверенно объяснил Стаковски и почти бегом начал спускаться по растрескавшимся ступеням.

Открывшийся лестничный ход по стенам кое-где еще носил облицовку из осколков древней керамики, но камень ступеней подновляли уже явно в наше время. Керамитовые плиты, которыми была доложена и переложена лестница, никак не могли относиться к периоду ацтеков. Спускаясь, я насчитал сто сорок восемь ступеней. Внизу, разумеется, начинался очередной коридор. Впереди мелькнула защитная куртка Оскара, он приглашающе махнул рукой и завернул за угол. Внизу стены были уже современно выкрашены, и на фоне бликующей темно-зеленой краски его камуфляж почти растворялся. Я пожал плечами и двинул за ним, стараясь несильно отстать.

– Куда вы меня привезли? – Запыхавшийся господин Лукас нагнал нас через минуту. Сзади него невозмутимо вышагивал Кай.

Стаковски толкнул ближайшую по левой руке дверь и соизволил дать короткие пояснения.

– Это база повстанцев. Одна из. Вы же знаете, эти южные республики жить не могут без заговоров и революций. В данном случае, это нам только на руку. Их сейчас здесь нет, в городе какой-то праздник. Да и им до завтрашней ночи здесь делать нечего. Ведь пик новолуния будет только завтра, не так ли?

И он послал Лукасу взгляд, как смертельный укол рапирой. Клиент почти пошатнулся.

– Проходите, господа, – насмешливо произнес Оракул, зажигая свет в комнате.

Комната являлась, скорее всего, каким-то учебно-распивочным центром. Во всяком случае, расставленные вдоль стен диваны и небрежно распиханные где попало коробки, заполненные упаковками с малопонятными надписями, наводили на весьма забавные мысли. Плюс пара компьютеров, довольно древних, плюс стены в лозунгах революционного содержания и – как апофигей – разбросанные на одном из двух столов презервативы, хорошо хоть не использованные, – все это давало пищу для размышлений.

– Располагаемся здесь. Это помещение им завтра вряд ли понадобится. Не так ли, Март?

– Конечно, – усмехнулся я, привычно вычисляя по «запаху» здешних ощущений, чем именно стоит заблокировать доступ. – Ближе к ночи, да?

Оскар явно и подчеркнуто вел себя как хозяин положения. Игра на клиента, в которой мы всегда с удовольствием ему подыгрывали.

– Я гарантирую, что до завтрашнего вечера сюда никто и носа не покажет.

– И все-таки…

Опять завелся наш клиент.

– Подождем Джонаса. Я думаю, у всех должна быть равная степень доступа к информации.

– Умеешь издеваться, – коротко одобрил Кай.

Ни одному клиенту никогда не было предоставлено право полного доступа к нашей информации. И надеюсь, я не буду причастен к ситуации, когда такое станет необходимым или возможным.

Минут через пятнадцать вернулся нагруженный ирландец. Несмотря на то, что на нем висела пара упаковочных переносных контейнеров да еще и коробка виски на руках, он, кажется, даже не запыхался. Только осторожно сгрузил коробку на стол и стал выпутываться из лент подвесок контейнеров. Завидовать таким возможностям с моей стороны было бы полнейшей глупостью, слишком разная у нас подготовка и специализация, но я увидел, как удивленно расширились глаза нашего клиента и как Оскар, подавляя улыбку, кивнул куда-то в угол, указывая место временного складирования вещей и оружия.

Господин Лукас немедленно вскрыл свое успокоительное марки Ballantines, и несколько основательных глотков прямо из бутылки привели его взгляд даже в большую осмысленность, чем до того. Все-таки не следовало нам брать его с собой. Хотя кто знает, что там увидел в будущем оракул?

Когда все устроились, Оскар соизволил озвучить ответы на вопросы, которые неоновыми строчками плясали в глазах у заказчика.

– Господин Лукас, мы уже практически решили поставленную вами задачу. Ваша собственность будет у вас не позднее, чем через два дня, а возможно, и еще раньше. Вопрос только в одном.

Тут Оскар качнулся с пятки на мысок и неожиданно оказался нависающим над расположившимся на диване заказчиком. Мы можем двигаться очень быстро, если хотим, или, вот как сейчас, надувать, когда я «отвожу» глаза жертве наших шуток.

Жертва вздрогнула, и зрачок Лукаса расширился почти до края радужки, когда взгляд Стаковски нанизал его, как цыпленка на вертел.

– Вы же, кажется, хотели пройти весь путь до конца? Я говорю не только о возможных мифических сокровищах, но и о том, что вы сами называете пером Кетсалькоатля. А уж в его наличии вы более чем уверены, так ведь?

Взгляд Лукаса испуганной мышью метнулся по нашим лицам. Клиент поджал губы и долго возился в поисках своей сигары, в результате все равно получив от Стаковски по рукам со словами: «Не стоит здесь курить. Это может нас выдать, если что».

– О, хорошо, конечно.

Сигара была немедленно спрятана. Но вся эта возня дала Лукасу возможность снять с себя тяжесть перекрестья прицела, что он постоянно чувствовал, сталкиваясь с Оскаром взглядами, или хотя бы в очередной раз попробовать адаптироваться к ней.

Успокоившись и подняв уже безмятежный взгляд, наш клиент ответил.

– Конечно, да, господин Стаковски. Неужели я посмею упустить такую прекрасную возможность для исследования и пополнения своей коллекции? Только я бы хотел узнать детали.

«Услышав» такое от нашего клиента, мне пришлось применить все свое самообладание, чтобы не рассмеяться. Я закусил губу и, отвернувшись, издал что-то вроде придушенного хрюканья. Это было все, на что хватило моей выдержки. И, конечно же, я немедленно заработал ментальную «желтую карточку» от Стаковски за «невыдержанность в соблюдении конспирации», как он любил говорить. Веселья это мне скорее добавило.

– Детали просты и даже в чем-то забавны. Дело в том, что вы были совершенно правы, предполагая, что ваша редкость понадобилась не просто так. Революции нужны деньги, а где их еще взять, как не у собственных предков? Так ведь рассуждают многие? Я уже говорил, что особенности менталитета местного населения просто исторически подталкивают их на подобные вещи. Для них это так же закономерно, как для вас существование археологии. Во всяком случае, эти люди уверены, что поступать следует именно так. И, если позволите, я не буду излагать их политических воззрений и лозунгов.

Оскар подчеркнуто издевательски оглядел расписные стены и всю прочую революционную атрибутику комнаты и мазнул вопросительным взглядом по Лукасу, тот поспешно кивнул.

– Безусловно.

– Отлично. Стало быть, наша задача сейчас в том, чтобы, не выдавая себя, провести здесь время до часа «X», когда хозяева сюда вернутся, а потом просто последовать по их стопам до конца пути к вожделенной цели. А уж там, полагаю, мы как-нибудь разберемся.

И Джонас в абсолютной тишине с глухим щелчком вставил дополнительный зарядник в свою пушку. Очень характерный звук получился. Оскар одобрительно улыбнулся.

Иногда мне кажется, что мы чересчур показушничаем. Но это, по словам Стаковски, необходимая плата за неагрессивное отношения к нам людей, даже нанимателей, которые платят деньги и, соответственно, желают, чтобы их вложения окупились. Немного театральности, немного спецэффектов, основанных на восприятии конкретного человека, – и вот образ готов. Так что если уж вы вызовете агрессию, то вам придется иметь в виду очень серьезные проблемы. Человеческая психика не так уж сложна, чтобы на ней не срабатывали примитивные приемы.

Господин Лукас с делано понимающим видом кивнул. Ему явно досаждало то, что курить было запрещено. Курил он редко, но, по его мнению, сигары были на втором месте по успокоительным средствам.

– Отлично. Раз все согласны, то попрошу с этой минуты выполнять мои приказы без ненужных вопросов. Все объяснения будут потом.

Это была фраза, рассчитанная исключительно на Лукаса. Мы на заданиях и без того иногда чувствовали себя просто инструментами в искусных руках Стаковски. Но для нас это было привычно, особенно когда тот же Оскар доказал нам, что это самое удобное положение вещей. Он, конечно, не телепат, но его аргументы всегда были безупречны.

Пользуясь паузой, пока наш клиент искал, что бы возразить, Оскар выдал первое распоряжение.

– Джонас и господин Лукас остаются здесь. Завтра будет тяжелая ночь, нелишне будет отдохнуть заранее. Неизвестно когда еще представится такая возможность.

Бирюзовые глаза ирландца сверкнули, перемещаясь на Лукаса, как теплоуправляемая наводка прицела. Лицо украсил белоснежный оскал улыбки. Ну, украсил – это с моей точки зрения. Господин Лукас же от такой демонстрации заботы и внимания поперхнулся только что придуманными для Оскара словами возражения. Голос О'Келли прошелестел на самых низких нотах.

– Все будет в порядке, босс. Я присмотрю.

Стаковски, стараясь не показать, как полегчало у него на сердце, шагнул в коридор.

– Мартин, Кай, у нас еще есть дела.

Конечно, мы поднялись и последовали за ним еще до того, как он озвучил свою мысль, но разговоры сейчас велись исключительно для нашего работодателя. Если бы было возможно, Оскар бы просто запретил все потоки информации, кроме ментала. Но, увы.

Интересно, зачем же он все-таки позволил Лукасу увязаться за нами?

Тщательно прикрыв за собой дверь, Стаковски огляделся, полностью переходя на привычный канал связи.

– Март, мы сейчас с Каем пройдемся, проверим, где и чем заканчивается этот коридор, а ты поднимайся наверх. Мне нужно, чтобы машина стояла в более удобном, а главное, более защищенном месте. Сдается мне, что это не может быть официальной стоянкой. На обратном пути закроешь дверь и вырубишь свет. Желательно, насовсем.

– А может, это удобнее сделать Каю?

– Может быть.

Оскар развернулся и, кивнув телекинетику, чтобы тот следовал за ним, отправился по коридору. Я, соответственно, двинулся в противоположную от них сторону, туда, откуда мы пришли. До лестницы коридор не разветвлялся, а только поворачивал, да и пройти было всего-то шагов тридцать – правда, предстоял еще подъем наверх. Ну да ладно, зато потом я буду спускаться.

Выйдя из нашего полуразрушенного пристанища, я с удовольствием вдохнул прекрасный ночной воздух. Ночь благоухала для разнообразия и на радость уставшему мне уже не снежными вершинами и высокоэкологичным озоном, не смогом и человеческими испарениями, а самым что ни на есть одуряющим запахом прогретой буйной зелени, воды и остывающего от дневного солнца камня. Плюс еще какая-то неуловимая составляющая, как незнакомая приправа на кончике языка – не знаешь, что это, но вкус придает умопомрачительный. В кустах попискивала невидимая пернатая мелочь, трещали насекомые, луна, по причине новолуния, отсутствовала, как и назойливое неоновое освещение. В общем, мое настроение постепенно становилось умиротворенным. Надоедливый клиент остался максимально далеко, насколько было возможно в наших обстоятельствах. Каналы связи шли чисто, без искажений. Лукаса я просто приглушил, как звук по TV, – там Джонас, он присмотрит и без всякой ментальности.

Настроившись на прямой канал со Стаковски, я подошел к машине, оставленной нами в ближайших кустах. Мне было, конечно, очень любопытно, что же они там выискивают в коридоре, и куда я буду отгонять тачку, и как все это связано? Я осторожно «стукнулся» к Каю:

– Дашь мне видеоряд?

Телекинетик пожал плечами:

– Бери.

И я подключился.

Видеть чьими-то глазами, в общем, несложно, только желательно или быть в неподвижности, потому что может неадекватно среагировать моторика тела, или хорошо знать того, к кому подключаешься. Я вот знал.

Кай был пониже меня ростом, хоть и давал понять, что в скором времени собирается обогнать меня минимум на полголовы. Но пока его макушка была как раз чуть повыше моего плеча. Поэтому и картинка работала соответствующе.

…Длинный коридор с почти одинаковыми дверями по стенам. Двери в большинстве своем замазаны краской или неаккуратно заложены кирпичом.

И то верно, зачем маленькой банде революции хоромы древних жрецов полностью?

Я был в курсе, что дом, в котором мы остановились, служил главной базой повстанцев, а также когда-то являлся одним из жреческих поместий вне черты храмов. Интересно, знали ли об этом наши герильерос, и это ли определило их выбор или наоборот? Сначала выбрали наобум, а потом поняли, как пользоваться? Хотя сейчас уже, наверное, это неважно.

В самом коридоре ничего интересного не было. Если, конечно, не считать интересным буйство революционной фантазии относительно настенных граффити.

Я прислонился к теплому еще боку машины и закурил. Внешние сканеры не давали поводов для тревоги, так что я мог погрузиться в созерцание.

…Периодически впереди маячила спина Оскара. Пока что обходилось без его комментариев.

Минут пятнадцать все визуальное наполнение пребывало в чарующем постоянстве. Разве только пару раз Кай заглянул в комнаты, но в первый раз это было помещение вроде того, где разместились мы, а во второй – оружейный склад. Окинув его профессиональным взглядом, Кай только презрительно хмыкнул. Конечно, наше снаряжение было и разнообразнее, и эффективнее, а уж ценность и сравнивать не стоило.

Когда Стаковски разобрался в несложной путанице коридоров, я уже успел прикурить третью сигарету. Но открывшееся зрелище едва не заставило меня поперхнуться дымом.

Выбранный им коридор заканчивался в небольшом квадратном зале, лишенном ставшей уже привычной относительно современной атрибутики. Даже граффити на стенах кончились. Оскар, коснувшись рукой выключателя, дал возможность тусклому свету – его явно не зажигали очень давно, и к малому накалу прибавилась еще и пыль, – осветить скудную и жутковатую обстановку этого места. Здесь был тупик.

– Вот сюда-то нам и надо, – почти довольно констатировал Оскар. – Март, подгоняй машину к нам над головой. Смотри, что там сверху.

За рулем я оказался в считанные секунды, мотор мягко завелся, фары я включать не стал. Убрав видеосвязь и пользуясь только наводкой ментальной сетки, накладывая ее результаты на карту местности на мониторе бортового компьютера, я выбирал маршрут.

На наше счастье, это культовое место для личного пользования было не настолько удобным и интересным, чтобы кто-либо испытывал желание добраться до него, и уж тем более переночевать. Так что помешать мне мог только разве что я сам. Но я этого делать не стал, а тихо повел свой джип по направлению, указанному картой и «маячком» Оскара. По ментальной связи я иногда задавал корректирующие вопросы и получал ответы на них, уточняющие тот или иной поворот.

Джонас и господин Лукас вели себя ангельски. То есть с их стороны была мертвая тишина.

Через полчаса ювелирного, черепашьего ползанья среди всей этой природы и мемориалов мой слух уже уверенно различил знакомый звук.

– Оскар, у вас там сухо? – задал я свой странный вопрос.

– В общем-то, да. А ты там что, испугался?

Кай никогда не упускал возможности добавить в мое существование несколько капель яда.

– Что там у тебя, Март?

Стаковски был серьезен, и я как на себе почувствовал его недовольный взгляд, брошенный на телекинетика.

– Ничего особенного, босс, – я усмехнулся, нацеливаясь на достаточно пологий спуск к маячащей в темноте небольшой отмели. – Просто в том месте, где вы стоите внизу, поверху течет река.

Джип, мягко соскользнув, затормозил у воды. Я огляделся.

– Не Рейн, конечно, но вполне себе приличное болотце.

Я вылез из машины и прошелся по берегу, шаря вокруг лучом фонаря. Мягкий песок с изрядной долей галечника хрустел под каблуками сапог, вода ближе к берегу немного заросла травой и водорослями, роскошная растительность по берегам, легкий запах гнили и все те же, правда уже с ярким водяным колоритом, южные звуки ночи.

Чуть правее обнаружились отличные нависающие кусты зелени непонятной разновидности. Ну, для того, чтобы спрятать под ними тачку, мне не обязательно было с ними поименно знакомиться, так что я, управившись со всей работой минут за пятнадцать, бодро пошел обратно, по мере возможности ступая так, чтобы следы на песке сошли за какую-нибудь очередную природную особенность. Следов от силового поля машины почти никогда не оставалось или они вполне могли сойти за естественную волнистость почвы. Тем более что у песка будет целая ночь и день, чтобы сгладить на себе все неприятные впечатления. И все-таки я надеялся, что сюда просто никто не сунется.

На всякий случай я оставил на машине щуп, развернув его так называемой «площадкой» – рассеивающее внимание ментальное поле.

– Все готово, босс. Возвращаюсь, – почти радостно известил я Стаковски.

– Пойдешь тем же путем, что и доехал?

– Нет, конечно. Попробую срезать напрямик.

Я был странно бодр и как-то нездорово весел, Оскар это уловил.

– Тебя выйдет встречать Кай. Смотри не разойдись с ним.

Я пожал плечами, переводя основное внимание на связь с телекинетиком.

– Понял, muchacho? Мне тебя подождать или пойти навстречу?

Никакая усталость, смена мест и прочие странности не могли заставить меня отказаться от пикировки с мальчишкой. Однако, к моему удивлению, отвечать мне он не стал, а просто указал место, где будет ждать, и ушел с канала. Не без помощи Оскара, естественно. Видимо, то, что я успел увидеть лишь мельком, произвело на него гораздо большее впечатление.

Я шел, автоматически разбираясь в закоулках зарослей, угадывая прямые углы так называемых улиц и сколы зданий. В голове крутился какой-то недавно услышанный мексиканский мотивчик, жутко хотелось текилы, и мысли текли плавно, как ленивое марево, которое настает здесь в полдень.

Вся эта история меня нисколько не удивляла и не пугала. За все время работы Shadowrun я участвовал в достаточном количестве заданий самого разнообразного толка. Были среди них головоломки и пострашнее. Но, правда, еще нигде я не видел такого древнего кровавого хаоса, привнесенного из прошлых веков. Согласен, во многих оккультных ритуалах жертвы – выбор добровольно-принудительный, но все же, насколько мне известно, кровавые жертвы – и тем более человеческие – редки и отнюдь не обязательны в большинстве культов. А тут…

Я передернул плечами, невольно возвращаясь к подземному тупику – последней картинке с видеоряда Кая.

…Каменный мешок из грубо обработанного сероватого камня – впрочем, в таком освещении угадать цвет в любом случае было бы проблематично, – заканчивался стеной с роскошным барельефом. На остальных стенах были видны разве что черные пятна, оставшиеся от использования примитивного освещения. В корзинах у входа стояли готовые свежие факелы.

Стена с барельефом притягивала взгляд. Какие-то многосуставчатые кольца, колеса круглые и квадратные, что-то не очень разборчивое, напоминающее письмена… Впрочем, главная тема различалась очень хорошо. Две огромные змеи с кольцеобразно завернутыми хвостами и переплетенными ближе к головам туловищами раскрывали пасти друг на друга, а меж пастями зияло, как затмение солнца, черное пятно – провал почти абсолютно круглой формы.

Но и кроме этой бесценной исторической вещи было на что посмотреть.

Справа в углу, почти рядом с барельефом, пренебрегая его исторической ценностью, а может, и наоборот, выражая свое почтение ей, все из тех же керамитовых кусков была сложена пирамида. Почти такая же, как та, что мы застали в той пропахшей кровью и трупами квартире, откуда наш заказ был уведен второй раз. Только на этот раз вершина пирамиды все-таки не пустовала.

Голова была, правда, засушенной, во всяком случае, так мне показалось на первый взгляд. Но на ступеньках этого восстановленного святилища лежали вполне опознаваемые куски подсохшего мяса. Сердца.

Понятия не имею, у кого в этой шайке первым поехала крыша, но всем остальным он ее свернул, видимо, капитально.

Голова – это еще, может быть, и старый дедовский антураж, а вот сердца были свежие. Не более недели лежали.

И, что удивительно, запах тухлятины почти не чувствовался.

Кусочки головоломки зашевелились в моей голове, складываясь причудливыми предположениями и логическими фигурами. Но все они безупречно упирались в одно. Шар.

Настроение куда-то понемногу улетучивалось. Дойдя до условленного места, я остановился и, пытаясь разглядеть на фоне звездного неба очертания одной из пирамид, потянулся по связи к Каю.

– Ну и чего ты орешь, как будто тебя едят?

Телекинетик вышел из-за ближайших кустов и направился ко мне. Немного ссутулившись, руки в карманах, он напоминал маленькую рассерженную птицу. Я просто физически ощущал, как он пропитан неприятным послевкусием от открытия нашего симпатичного ритуального тупика. Кай не любил трупы, во всяком случае, лежалые трупы точно. И хотя их как таковых не было, но само ощущение он иногда ловил и транслировал не хуже настоящего менталыцика.

Он подошел ко мне и тоже мрачно уставился на звезды. Я, конечно, чувствовал его мысли, но не мог сказать точно, о чем он думает, кажется, что мало-помалу Оракул научит и его блокироваться.

«И вот тогда мне крышка», – с каким-то странным весельем подумал я.

Кай повернулся ко мне и, заглянув в лицо снизу вверх, покачал головой.

– Даже не надейся. Лишиться такого развлечения, как ты, было бы с моей стороны слишком расточительным.

– У Оскара научился, – задумчиво протянул я и в последний раз затянулся сигаретой. – Пойдем, что ли?

Окурок был безжалостно затоптан каблуком.

Кай развернулся и пошагал прочь. Как ни странно, именно телекинетики обладают практически идеальным чувством направления.

Я догнал его. Идти с ним было удобно, он хорошо держал темп, и никогда не приходилось возвращаться или плутать.

– Послушай, Кайто…

Я редко звал его по имени и еще реже по полному его варианту. Но сейчас мне показалось, что вопрос лучше задать максимально вежливо.

– Ведь твой отец, он ведь тоже где-то из этих мест, да? Он много рассказывал тебе об… увлечениях своих предков?

Минут пять Кай молчал. Потом остановился и, не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Угостишь сигаретой?

Я быстро прикурил и протянул ему одну. Кажется, что сегодняшний вечер как-то странно повлиял на нашего «мистера язвительное молчание на все вопросы не по делу», и он был готов немного приподнять завесу своих тайн. Я же всегда жадно ловил такие моменты.

Все мы имели в своей жизненной памяти то, что тщательно оберегали даже от себе подобных. Тем более от себе подобных! Обычно наши рассказы о своей жизни начинались со времени полного становления Дара. Для допуска кого-то в информацию временем раньше требовалось или патовое положение, или… вот такая ситуация. Несмотря ни на что, мы оставались паранормами, все-таки получившими человеческое воспитание и произошедшими от людей, хоть нам и доставалась впоследствии совсем другая жизнь и законы.

Я старался не глядеть в сторону Кая и спокойно шел рядом.

– Где-то, но не совсем. Он был, вообще-то, поданный США, а с матерью познакомился случайно в командировке на острова.

Я подумал, что, когда миссия закончится, я напьюсь. Скорее всего, один. Просто чтобы отбить запах крови во рту. Несмотря на то, что это была явно иллюзия, ощущался он весьма назойливо.

– Якудза расстреляли его прямо на улице перед домом. Мне тогда было всего 3 года. Мама упала в обморок, а я остался стоять.

Я все так же молча протянул ему следующую сигарету.

– Потом мать увезла меня на острова. Я еще год почти не разговаривал, сначала от шока, а потом, стеснялся своего акцента.

– Ну, не так уж ты похож на латиноса, – утешил я его. – Во всяком случае, если не приглядываться.

Кай хмыкнул, и мне послышался знакомый яд в интонации.

– Это здесь и в Европе видят именно то, чего нет у самих. Восточные черты. А там, – он неопределенно мотнул головой. – Там как раз наоборот.

Мне хотелось спросить, были ли из-за этого какие-то проблемы, хотя я был почти уверен, что были, но он опередил меня.

– Меня почти сразу отдали в закрытую спецшколу для детей влиятельных родителей. Там все были со странностями, так что, можно сказать, мне повезло.

Я даже не предполагал, что его настолько проймет. Но он продолжил:

– А потом, когда матери не стало, ее родственники оспорили наследство, и я оказался… здесь.

Последнее слово отличалось от остальной фразы, и я понял, что мы пришли. Вечер странных откровений закончился. Но я все-таки понадеялся когда-нибудь еще получить подробности этой истории.

Мы нырнули в дверной проем, и я включил фонарик.

Кай пожал плечами, сам он не чувствовал в этом необходимости, и прошел вперед.

– Так что не имею ни малейшего понятия ни о культуре моего отца, ни о том, что с этим связано. Ясно, твое высочество?

Агрессия на излишне выданное откровение? Вполне похоже и понятно. Я кивнул ему в спину и усмехнулся.

– Никаких проблем, самурай.

…Вернувшись в катакомбы, мы закрыли дверной блок, и Кай профессионально восстановил все примитивные механические сигнализации «имени революции». Пока мы спускались по лестнице, он, кажется, все еще напряженно о чем-то думал. Я вежливо не лез глубже, чем лежит связь.

А потом мы с ним дружно сломали явно сделанный не очень давно и на скорую руку, распределительный щит. И только тусклые мигающие синие лампы аварийного освещения остались унылым напоминанием о занесенной сюда когда-то цивилизации.

Кай довольно оценил дело рук своих. Махрящаяся обмотка, на которой кое-где отчетливо виднелись искусно воспроизведенные следы маленьких острых зубов – всего лишь хороший нож и точность, – убедительно доказывала, что порча проводки – работа крыс. А ведь крысы есть везде.

– Отлично, Кай. Идем?

Когда мы сделали свое черное дело, Кай решил, видимо, договорить.

– Ты вот спросил, а я вижу. Здесь все чужое. Может, для отца было и не так, но для меня все. И я не хочу думать, что это… эти… имеют ко мне какое-то отношение. Ясно?

– Да я давно все понял, парень. – Я нагнал его и положил руку на плечо. И тут же почувствовал, что зря это сделал. На меня вдруг начала наваливаться чугунная тяжесть.

– Ssscccchhheisse! Эй, я же сказал!

Все-таки Кай слишком восприимчив, все-таки…

– Кай. Мне кажется, или у тебя есть еще много дел?

Оскар, как всегда, вышел на канал вовремя. Его голос, пройдясь по внутренней связи, как будто облил телекинетика ледяной водой, и тяжесть сразу ушла с моих плеч. Кай развернулся на каблуках и, неопределенно махнув рукой, почти убежал по коридору.

Я слегка отдышался и двинулся вслед за ним.

Все-таки эмоции в нашей работе – одна из ведущих сил. Подчиняясь эмоциям, мы можем творить странные и подчас чудовищные вещи. Эмоции – это как топливо для нашего Дара. И именно поэтому так важно держать их под контролем. Тот же Кай в несдержанном порыве может просто раскатать в лепешку небольшой аэропорт, причем не особо напрягаясь. Что же может натворить пирокинетник, когда не получается остановить рвущуюся на волю силу, я как-то видел. Джонас ведь контролирует свой Дар хуже всех нас.

Вот против таких случайностей и существуют связки. Работают в них обычно по двое: один – так называемое «оружие», второй – «пульт управления». Мобил и Ментальный штурман. Как Джонас и я, как Кай и Оскар, ведомый и ведущий.

Но что бывает, когда у менталыцика летит контроль, я даже вспоминать не хочу.

Оскар встретил меня около двери в нашу комнату. Кая нигде не было видно, видимо, он уже вошел внутрь. Я сложил большой и указательный пальцы колечком.

– Все в норме, босс. Он просто перенервничал из-за всей этой кровищи. Ты же знаешь, как он относится к таким вещам. Ты бы отбалансировал его, что ли?

Оскар внимательно на меня посмотрел.

– Ты считаешь, что я с ним не работаю? Просто… Впрочем, ты теперь уже в курсе. Это трудно, когда семейная, детская травма накладывается на проявления Дара, ты же знаешь.

Я кивнул и пожалел, что здесь нельзя курить.

– Ладно. Он же успел взять себя в руки. А если что, я бы перехватил управление.

Оракул кивнул и зачем-то похлопал себя по карманам.

– Это дело… Я думаю, что после нам понадобится отдых не меньше трех недель. Ты как? Где-нибудь на островах потеплее?

Я удивленно на него посмотрел, но отказываться от приятных перспектив не стал, а сразу добавил:

– И с хорошим игорным бизнесом.

Стаковски улыбнулся и сказал:

– И с рыбалкой на яхте.

Я просто издал по своему каналу какое-то невразумительное восхищенное мычание и зашел за Стаковски в гостеприимно распахнутую им дверь. И почувствовал, как тонкий щуп Дара, что оставил Кай на выключателе распределителя, слегка напрягся. Я даже почти услышал мягкий щелчок. И коридор погрузился в чернильную темноту.

Ночь мы с Оскаром разделили на двоих. Ни Джо, ни Кай с их спецификой Дара в ночной караул не годились, и поэтому мы в приказном порядке отправили их спать. Господин Лукас уже с час как мирно похрапывал на своем диване. Уроненная им пустая бутылка лежала на полу, и Лукас во сне иногда покачивал ее пальцами.

Я и оракул расположились друг напротив друга в переставленных для удобства ближе к двери креслах. Стаковски частично принял на себя поддержание ментальной сети, и я смог ненадолго впасть в забытье, которое на заданиях гордо именовал сном. Всю ночь мы с Оскаром сменяли друг друга, следя за раскинувшимся вокруг ментально контролируемым пространством. И хотя я, конечно, сузил рамки тревожности, несколько раз нам пришлось дернуться. Два раза это были какие-то странные, не опознаваемые плески рядом с машиной – резвилась местная фауна, а один раз чужая машина примерно с час проторчала у обочины как раз в том месте, от которого мы сюда свернули. Более внимательное сканирование быстро установило, что в машине банально трахались. Оскар хмыкнул, и я, пожав плечами, придавил восприятие. Только сексуального возбуждения перед марш-броском мне как раз и не хватало. Хорошо Оскару, у него направленность Дара другая, её не так задевают внешние раздражители. С горя я почти по-настоящему заснул. И проснулся лишь тогда, когда мне начал сниться какой-то маловразумительный кошмар.

Мне снилось огромное пространство, краев которого я не видел, вероятно, из-за искусственно суженного поля зрения. Где-то не очень далеко вздымалось облако то ли пыли, то ли каких-то испарений. А наверху этого облака что-то тускло блестело. Я попытался напрячь зрение, но тут меня выдернули из сна. Оскар стоял надо мной, вцепившись закаменевшими пальцами мне в плечо, и шипел не хуже рассерженной гадюки.

– Эй, ты чего?!

Если надо, по менталу можно орать никак не хуже, чем в реальности.

Взгляд Оскара начал обретать осмысленность, пальцы медленно разжались, и он рухнул обратно в кресло. Хорошо, что никто не проснулся. У меня хватило автоматизма поставить блокировку.

– Эй, босс, ты чего? – автоматически массируя пострадавшее плечо, я уставился на Стаковски.

– Это был мой сон.

– А? Ты был во сне?

– Это был мой сон-откровение, придурок!

Оракул почти зло посмотрел на меня и потянулся к бутыли с водой.

Я примерно знал, как выглядит работа Дара оракула, мы работали в связках, но со своим талантом перехватчика снов я столкнулся впервые. Надо будет потом изучить это более серьезно, если, конечно, Оскар будет не против.

– Поздравляю всех нас, – мрачно констатировал я и протянул руку. – Дай воду.

Напившись, я прокрутил в голове детали сна и сформулировал вопрос:

– Ну, и что теперь нам всем грозит? Или только тебе?

Оскар пожал плечами.

– Ничего особенного. Просто сон-предвидение, сон-предупреждение должен был прийти только ко мне.

– Оскар, но мы же в связке.

– Мы не первый раз в связке. Ты помнишь, чтобы такое было раньше?

Я задумался.

– Нет. Кажется, пока нет. Но, может, это результат совместной работы, так сказать, по накоплению ментального эффекта? Ты же знаешь, бывает такое.

Оскар хмыкнул, и напряжение отпустило меня.

– Я чувствую, что нам многое придется разбирать, когда мы закончим с этим.

Он вновь прикрыл глаза и расслабленно откинулся на спинку кресла.

– У тебя хорошие предчувствия? – Я скопировал его позу.

– Пока да. Как ни странно.

Я уловил нотку неуверенности в его тоне, но ничего говорить не стал. Еще не хватало глупых спецразборок в рабочее время.

До утра оставалось меньше часа, и я предложил Оскару поспать нормально. Все равно здоровый сон сейчас у меня не получился бы. Наступало время появления первых экскурсий.

День прошел, конечно же, бездарно. То есть Кай занимался делом, что-то выискивая во всемирной сети. Джонас занимался делом, в сотый раз проверяя все наше снаряжение. Даже Лукас занимался делом, развлекая Оскара и попутно меня доставучими и с его точки зрения весьма хитроумными вопросами. И только я сидел, как паук в паутине, закрыв глаза для лучшей настройки и вытянув ноги поперек прохода к двери.

Периодически у меня спрашивали, можно ли еще пробежаться до туалета, и я выдавал вальяжное: «Да-а-а…» Отлично понимая, что до вечера проблем не будет никаких. Только лишь туристы.

Несколько раз они заходили и в наш, так сказать, дом и даже пару раз обходили комнаты с местным экскурсоводом, щебечущим что-то на английском с колоритным акцентом.

Я не люблю ждать. К сожалению, это всегда составляет обязательную часть нашей работы.