– Март, – раздался в моей голове голос начальства. – Я знаю, что ты можешь проваляться вечность где-нибудь в тиши у моря, но если ты через пять минут не будешь на месте, то на задание поедешь мокрым. В лучшем случае.

Вот так всегда, стоило мне предаться воспоминаниям, а точнее приведению себя в порядок после них, как я сразу понадобился.

О нынешнем задании мы с Джо узнали как обычно. Стаковски говорил, что давать нам до поры до времени лишнюю информацию просто опасно для нас же самих. Поэтому начальной подготовкой, как и встречами с предположительным заказчиком, он занимался сам. Прикинув специфику будущей работы, брал меня или Кая и исчезал на неделю, две.

Спрашивать его о чем-то, что он еще не решил сказать, дело бессмысленное. Немного проще было разговорить Кая. Но со временем это удавалось мне все труднее.

На данный момент Кайто – семнадцатилетний мальчишка – телекинетик и компьютерный гений по совместительству, спокойный, как танк, и ядовитый, как банка скорпионов. Он начинал работать со Стаковски самым первым из нас, тогда у них был еще дуэт. Его мать-японка наперекор родственникам с островов вышла замуж за гайдзина-европейца, а точнее – латиноамериканского метиса. И получилась гремучая смесь из восточного хладнокровия и латиноамериканского обаяния по имени Миядзаки Кайто, если брать его имя по родине матери, и Кристофер Ламбродзо – по отцу. Для удобства мы скрестили эти два имени, и получилось Кай Ламбро. Артистичен он был невероятно и так же невероятно непредсказуем. Справиться с ним мог только Оскар.

Впрочем, если брать нас всех по отдельности, я даже не могу предположить, сколькими бы трупами закончилась наше сотрудничество, если бы не Стаковски.

Как-то, после очередного задания, Оскар с Каем пришли к выводу, что им не хватает еще одного силового специалиста, и так нашелся Джонас О'Келли. Пирокинетик, боевик и совершенно сумасшедший, с точки зрения его бывшего начальства и лечащих врачей, ирландец. Его списали из Иностранного легиона за «особые заслуги». Тогда же, когда он обрел эти «особые заслуги», и проявился его Дар. Шоковая ситуация сработала как провокация, а дальше все покатилось по наезженной не одним поколением паранормов дороге. Шок – вскрытие Дара – сумасшедший дом – как повезет…

Неуловимой, какой-то странной животной грации двадцатишестилетний вояка. Три с хвостиком года назад, когда я, собственно, и появился в команде, О'Келли было всего двадцать три, и его только год как подобрали в Английской психиатрической клинике Оскар и Кай. Ирландца держали там под постоянным воздействием наркотиков и были рады от него избавиться. Был он к тому времени уже абсолютно седой. Прозрачно-бирюзовые глаза и навечно въевшийся в кожу загар.

Теперь команда давно уже квартет. И, конечно, у каждого сложились свои индивидуальные обязанности.

Например, всем бизнесом – связями и общими финансовыми делами – занимается Оскар. У него даже есть по этому поводу какое-то образование, но в основном он выезжает на своем Даре видеть и частично править вероятности. С предвидением весьма удобно играть на бирже, к примеру. До сих пор не могу понять, почему Оскар не занимается только этим.

Спрашивать у Оракула подробности о нем самом? Нет уж, увольте. Одной головной боли на неделю мне вполне хватило. А он вполне может это устроить и на более долгое время. Дар – он же обычно не узконаправленный, а еще и с побочными, так сказать, эффектами.

Кай возится с технической проработкой операций и благополучно тренирует свой Дар в быту и полевых условиях. Поэтому, когда я ему хамлю, я всегда прикидываю путь отступления или хотя бы прикрытия.

Не хамить Каю выше моих сил. А его длинные иссиня-черные волосы, которые он собирает в хвост на манер предков-латиносов, приводят меня в состояние просто патологической вредности. И только жесткий самоконтроль, необходимый при моем Даре, не дает мне возможности превратить свою голову в дохлую сушеную лягушку с помощью Дара Миядзаки Кайто, который непременно сделает из нее это подобие, если я дам волю своим намерениям. Но пока дело ограничивается ментально-вербальными пикировками. Хотя в моем рукаве, кажется, начали уже заводиться козырные тузы по поводу нашего азиатского чудища.

Джонас гоняет себя на тренировках до седьмого пота, собирает коллекцию оружия и посещает церковь. Он редкий в наши времена тип настоящего верующего католика и искренне считает, что все, что у нас есть, Дар включительно, идет от Бога. К счастью, религиозность его на нашу работу практически не влияет. Но как большой знаток всего мистического и оккультного, а также прекрасно разбирающийся в любой из существующих религий, как нынешних, так и прошлых, он весьма полезен. Обычно он молчит, но когда дает себе труд отрыть рот, демонстрирует весьма недурное образование, хотя, глядя на его внешность, третий курс Гарварда трудно даже представить. Этакий просветленный философ с режущими и огнестрельными аргументами.

И я – единственный и неповторимый. Телепат, Март, Мартин Той, его высочество и т. д. Я не обижаюсь даже на последний эпитет, хотя изобразить праведный гнев могу весьма убедительно. Дело в том, что я ленив. Патологически. И это не последняя моя особенность, на которой с таким мастерством играет наш ясновидящий.

Отвлечь меня от блаженного безделья может только исполнение моих непосредственных обязанностей. И моя личная заинтересованность пополам с неистребимым любопытством. Так что люди, знающие меня не так уж хорошо, могут весьма заблуждаться насчет моей истинной активности.

Да, в мои прямые обязанности входит постоянное ментальное зондирование окрестностей на предмет опасностей и любого подозрительного возмущения, поддержка связи на задании между нами четырьмя и все, что может потребоваться от телепата моего уровня. Вплоть до сожжения агрессивного настроенно разума, если это в моих силах. Сейчас, после почти четырех лет профессиональной практики и специального обучения тонкостям своего Дара, могу, не хвастаясь, сказать, что…

– Март, если тебе для завтрака необходимо зеркало, можешь взять его с собой.

Это, конечно, Кай. Не узнать его интонацию по менталу было бы невозможно…

И мне пришлось спуститься в кухню.

Оскара не было почти полторы недели.

В этот раз он взял с собой Кая, и нам с Джо было предоставлено сколько угодно свободы, свежего горного воздуха и практически полного отсутствия возможности потратить свои деньги. Но если О'Келли это в принципе не волновало – церковь в городишке имелась, а две скобяные и одна антикварная лавка вполне могли занять его на несколько дней, – то для меня к концу этих шести дней, два из которых мы с ирландцем были исключительно вдвоем, скука начала приобретать угрожающие размеры. Мне начало сниться прошлое, а это значит, что мой уровень покоя уже зашкаливал. В этой чудесной добропорядочной стране, которую нам выбрал Стаковски для насильственного отдыха, даже красивую драку в кабаке было очень трудно спровоцировать.

Но я старался. И особенно стараться я начал тогда, когда понял, что сон является для меня проблемой. Всевозможные препараты, чтобы сон был именно отдыхом, а не подсчетом кошмаров, – такая химия паранормам была противопоказана, а засыпать и видеть сны я не желал по понятным причинам.

– Март?

Я зашел на кухню.

Ночью вернулся Стаковски, и благословенная и проклятая жизнь лентяя для меня закончилась.

Я мечтаю о покое, но меня выматывает сидение на месте. Что ж, и на этом противоречии Оскар так же прекрасно играл.

Кай, прибывший на день раньше Стаковски, предыдущим вечером ближе к ночи, с порога оценил наши вопросительные взгляды и сразу отдал ноутбук.

– Начальная информация тут.

Бросив эту короткую, но емкую фразу, он на два часа оккупировал душ. Но даже если бы он заперся там до утра, никто бы не был в претензии.

Мы с Джонасом всю ночь занимались обработкой данных и, как два рабочих мобила, прилежно комплектовали предполагаемое снаряжение. Выходило не так уж много. Пока.

Оскар, приехав следующей ночью, будить нас не стал. И судя по его сегодняшнему свежему виду, тоже счел за благо выспаться.

О завтраке позаботился Кай, и это значило, что перекусить можно было почти спокойно. Конечно, если делать поправку на то, что Кай – фанат всевозможных острых приправ, а вам на это наплевать. Даже горячие бутерброды у него имели розоватый оттенок отличного красного перца.

Делая себе кофе, я вскользь поинтересовался причиной столь ранней побудки. Все-таки мы привыкли работать в сумерках, а сейчас еще даже не наступил полдень.

– Просто потому, что новый заказчик захотел увидеть нас как можно скорее. Ты же видел материалы. У нас будет целая ночь для работы. Заказ надо выполнить как можно быстрее, и у нас не так много времени.

Оскар с полным равнодушием жевал приготовленное Каем печенье. Я-то всегда считал, что мальчишка просто лепит их из молотого перца.

– А когда у нас было много, времени?

Оскар пожал плечами и пояснил:

– Есть места, которые закрыты по ночам. А нам, возможно, сначала придется посетить именно их. Причем не все они принадлежат нашему нанимателю.

Я фыркнул – оракул опять перестраховывался.

Взятый напрокат джип антрацитово поблескивал боками под мягким вечерним солнцем. Конечно, Оскар рассчитал все правильно, и раньше послеобеденного почти вечера мы никуда не отправились. Зато все успели собраться и даже дважды перерыть оставляемое жилище на предмет «а не забыл ли я чего?» Мои вещи, уже четыре часа как погруженные в машину, благополучно дожидались своих соседей по багажу. К тому, что идеально собранный на деле Кай всегда устраивает полный бардак при отбытии на задание, я уже давно привык, как и к тому, что Джо и Оскар в этом ему помогают.

Мое же любимое место во время всего этого балагана – в машине. Где я счастливо уклоняюсь от всяческих попыток втянуть меня в дело «подчищения хвостов». К этому тоже все привыкли, но ритуально сказать: «Март?» – и получить мой отрицательный ответ стало, видимо, еще одной традицией, которых у нас, как ни странно, не так уж много. Казалось бы, довольно долгое и плотное общение должно только увеличивать их количество, но нет, как-то не получалось.

В общем, за четыре часа я успел выучить наизусть все наши проездные документы – от новых паспортов до визитки гостиницы, – еще пару раз просмотреть всю информацию в ноуте касательно новой операции, обозреть порядком надоевший сказочно-открыточный пейзаж – горы, зелень, красные и белые островерхие крыши в этой зелени, туманно расстилающуюся где-то там вдали и внизу долину, и все это сквозь прозрачный, кристально чистый воздух. Полпачки выкуренных мной сигарет не сильно его испортили, но время ожидания скрасили.

И то хорошо.

И вот наконец-то я получил возможность сдвинуться с места.

Кай забрал у меня ноут и привычно умостился на заднем сиденье рядом с Джонасом. Оскар сел на место штурмана, и мы поехали.

Длинная, занудно-живописная дорога в долину не вызвала у меня практически никаких эмоций. Я слишком привык к подобным пасторально-экологическим пейзажам. Через раз Стаковски заказывал для отдыха именно такие места. А через раз потому, что, налюбовавшись до зеленой тоски подобными красотами, я заявлял, что моим нервам нужна нормальная разгрузка, и если остальная команда оправляется в похожие пампасы, то лично я точно еду куда подальше. Оракул со мной почему-то не спорил и заказывал другое место – конечно, с молчаливого или не очень одобрения остальных.

Впрочем, я льщу себе тем, что телепаты все-таки товар редкий и хрупкий, а значит, и обращения заслуживают соответствующего.

Три с половиной часа, благополучно минуя все населенные пункты по дороге к нашему главному ориентиру – городу, где располагался аэропорт, – я, как обычно перед работой, приводил в порядок свои эмоции.

Скорость всегда хорошо влияла на меня. Легко думается, когда сквозняк через полуоткрытое окно задевает макушку. Кай язвит, что поэтому у меня вечно ветер в голове. Ну и пусть.

Относительно небольшой местный аэропорт был так же нетороплив, как и все, что окружало нас на этом отдыхе. Ну, конечно, не более, чем положено такой транспортной махине. Но все равно создавалось впечатление, что и механизмы, и люди двигались в каком-то однообразном режиме – «а теперь никто никуда не торопится».

Я привычно расслабился и подсоединился к ментальному уровню восприятия. Человеческие мысли, эмоции и желания тронули мои нервы, и легкий поначалу контакт превратился в сплошной поток, только успевай сортировать информацию.

Безусловно, при таком специфическом багаже, как у нас, стоило позаботиться о том, чтобы пройти на посадку без проблем. Один легкий выездной набор ирландца чего стоит: пять разнообразных ножей – во время работы он с ними не расстается. На отдыхе, правда, оставляет обычно не более двух, но сейчас-то полный комплект уже упакован. Его же пара легких пушек М 28 и SW 2017. Мы еле отучили его брать на отдых свой любимый Ремингтон 8000, хотя мне и не составляло особого труда маскировать его футляр под скрипичный. Но все равно всегда приходилось трудиться над приличным видом нашего багажа.

Восприятие окружающими нашей внешности я изменил еще тогда, когда мы только выехали из мелкого городка, где мы отдыхали. Конспирация – великая вещь, и уж в этом никого из нас убеждать не надо. Поэтому предосторожность – дело привычное.

Разные документы, разная внешность, разный стиль передвижения. Мы стараемся не выделяться из массы людей. Именно людей. Паранормы вольных команд знают друг друга – если не лично, то уж досье-то пролистывали все. Нет команды, где не было бы менталыцика, а уж он-то вычисляет себе подобных на раз-два. Впрочем, без особых причин никто и не блокируется.

Я нарисовал ментальную иллюзию по фотографиям в наших новых документах. Четверо мужчин, примерно ровесники, скорее всего братья, в крайнем случае – старые друзья. Небольшая разница в возрасте. Ярко выраженная скандинавская внешность. Такие компании часто наведываются в подобные места отдыха.

В самолет мы погрузились благополучно. Я засыпал комплиментами девушку, проверяющую наш багаж, и, кажется, она даже не смотрела, что у нее под руками. Сканеры мы тоже прошли нормально. Охрана увидела картинку, привычно преследующую их много раз на дню. В этот раз мы были рыболовами.

Люди даже не заметили, как странная четверка прошла мимо них. Особо остроглазые девушки и дамы еще успели повернуться в сторону столь колоритной компании, но улыбка одного из них, как фотовспышка, на миг ослепила их, исказив восприятие и стерев из памяти даже ощущение некоторой неуловимой странности происходящего. И теперь на четверку рослых отпускников обращали внимания не больше, чем на роботов-уборщиков, разъезжающих по залу.

Персонал, проверяющий их багаж, чуть не подпрыгнул на месте, когда к ним обратились. Но все та же улыбка полностью стерла как эффект, так и постэффект неожиданного появления.

Бледный высокий шатен сквозь стильные солнцезащитные очки умиротворенно оглядывал зал.

Юноша рядом с ним покачивал в руке плоский чемоданчик, даже не думая предъявлять его проверяющим. Он был немного мрачен и, казалось, что-то подсчитывал в уме, опустив взгляд в пол.

Высокий поджарый молодой человек в военном жилете-разгрузочнике на голый торс с удивительно загорелой кожей теребил в руках миниатюрные четки и цепким взглядом боевика оценивал расположение охраны аэропорта.

Последний же из четверки, насмешливый и слегка нервный, стоял ближе всех к проверочному пункту и сиял ослепительной голливудской улыбкой. Еще ничья улыбка не производила столь мощного эффекта. Никто не видел в упор их истинного облика, да и подкинутую фальшивку почти никто не запомнил. А данные о прохождении документов сквозь пограничный контроль были стерты из компьютерной памяти авиакомпании через 12 часов. То есть по прибытии этих странных людей в условленное место.