Ральф Зимородок, Керкинитида, лето года 864-го
До порта Ральф, кассат и Александр добрались быстро и почти без приключений, если не считать, что Ральфа дважды обругали по пути.
Сначала у рынка, какие-то неприятные меднокожие типы, с секирами на поясах. Потом на улице Шорников, откуда-то сверху, со второго этажа.
Ральф ускорил шаги, призвав Александра следовать его примеру, и точно: к брани присовокупили ведро помоев. К счастью, они успели миновать окна недобро настроенных горожан.
Без четвероногого приятеля не всякий узнавал в Ральфе штарха. Ну а если идешь с кассатом — хлебни своей доли сполна, штарх…
Александр сделался непривычно бледен, сжал губы и играл желваками на скулах. Когда улочки закончились и впереди разлеглась припортовая площадь, он тихо спросил:
— Почему вы это терпите, Ральф Маори де Криам?
Зимородок криво усмехнулся:
— Почему… не пойду же я чистить им рыла? К тому же… Ну, в общем, в людской неприязни есть и положительные стороны.
— Какие же?
— Людская неприязнь нужна кассату.
Александр даже остановился.
— Святой Аврелий, зачем???
— Я объясню это как-нибудь попозже, в более подходящей обстановке. Не споткнитесь, тут бармик…
— Что-что?
— Э-э-э… Швартов. Мы зовем швартовы бармиками.
— А, вот этот канат?
— Он самый.
Кассат перемахнул через парапет сантоны «Гаджибей» с некошачьей грацией. Как всегда ему не нужно было объяснять на каком судне он и штарх пойдут в море. Кассат знал это заранее.
— Здорово, Зимородок, — поприветствовал их матрос у асигута. — Пойдем, покажу твой гамак…
— Погоди. Этот господин — один из нанимателей. Отведи его в камору.
Алекс, не оступитесь…
— Камора — это, должно быть, каюта? — спросил принц, останавливаясь на краю причала.
— Точно! — подтвердил Ральф.
— Собственно, зачем мне туда? — Александр раскинул руки в стороны и ловко прошел по прогнувшемуся асигуту. — Вещи все равно доставят позже. Может быть, лучше осмотреть корабль? Мне любопытно.
— Тогда подождите тут, на фаш… на палубе, я устрою кассата, оставлю вещи в гамаке и сразу же вернусь.
— Отлично. Жду с нетерпением.
Александр вернулся к борту, оперся локтями о накрытину и принялся рассматривать сантону «Дельфин», зачалившуюся с противоположной стороны причала, а Зимородок и матрос прошли на прову и проворно нырнули в тамбучу, туда же, где несколькими секундами ранее растворился приятель-кассат. Отсутствовал штарх не более двух минут.
— Ральф! — тотчас по возвращении обратился к нему Александр, заговорщицки снизив голос. — У меня к вам большая просьба.
— Я весь внимание!
— Не говорите никому кто я такой, пожалуйста. Я — просто аристократ из метрополии. Отправившийся в море по делам. И все. Ладно?
— Как угодно… Кстати, тут не говорят «в море». Тут говорят «в воды».
— Так мы договорились?
— Разумеется!
— Отлично! Жду не дождусь когда выйдем в воды!
Ральф рассмеялся:
— Вы быстро учитесь, Алекс!
— Приходится… Я невеликий знаток морского жаргона, но даже мне заметно, что у вас тут каждая вещь иначе называется. Вот, мачта, к примеру, как по-вашему?
— Шегла.
— Но они же различаются? По ранжиру. На «Святом Аврелии» они зовутся, если не путаю, фок, грот и бизань.
— Конечно, различаются. Передняя — тринькет, средняя — майстро, ну а задняя, будете смеяться, бизань.
— Вот те на! Значит есть все-таки что-то общее?
— Знаете, Алекс, — Ральф даже задумался на какое-то время. — Я вот так вот с ходу и не скажу, единственное это пересечение в терминах или нет. Во всяком случае, другого я сейчас не припомню. Хотя, вот: реи тоже называются реями. Пожалуй, что и все. Остальное различается. Ванты — сарты. Фордун — потарация. Штаг — страль.
Шпангоут — тагун. Кильсон — пармизан. Бушприт — банберс…
— Стоп-стоп-стоп! — запротестовал Алекс. — Не все сразу. Буду привыкать к вашему жаргону постепенно… Начнем с азов. Нос и корма?
— Если уж быть совсем дотошным, то в метрополии это называется бак и ют. У нас — пупа и прова. Пупа — корма, прова — нос.
— Ну и хватит пока корабельных премудростей, — Алекс помахал перед лицом ладонью. — Шегла, пупа и прова. Отлично. Давайте-ка перейдем к географии. Помнится, части света у вас тоже зовутся необычно.
— Есть такое… Пойдемте, присядем, я вижу, прибыл груз, тут мы будем мешать.
Ральф увлек Алекса на прову, к самому банберсу и усадил на уложенный в бухту бармик. Принц сначала норовил умоститься на шнихель, пришлось намекнуть, что не принято.
— Основное отличие в том, — пустился в объяснения Ральф, — что здешние моряки насчитывают не четыре стороны света, а восемь. То есть, серединные направления, такие как северо-восток или юго-запад, тут издавна считаются равноправными с основными. Дабы было нагляднее давайте я вот что сделаю…
Ральф выудил из кошеля восемь мелких монеток и выложил их квадратиком на гладко выскобленных досках фашты.
— Итак, если предположить, что верхняя средняя монетка это север, то нижняя средняя это у нас…
— Юг, конечно, — фыркнул Алекс. — Я понял, понял, и остальные направления найду.
— Замечательно. Проще всего запомнить стороны света, если держать в голове этот квадратик, а вместо монеток подставить слова. Верхняя троица, слева направо — мистрале, трамонтане, грекале.
— Мистрале, трамонтане, грекале, — прилежно повторил Алекс, будто школяр на уроке.
— Средние — поненте, леванте.
— Поненте, леванте.
— И, наконец, сирокко, остро, либеккио.
— Сирокко, остро, либеккио… Нет, не запомню сразу, хотя принцип я понял. Кстати, слова напоминают романские.
— А они, скорее всего, и есть романские, во всяком случае в библиотеке саутхэмптонской академии я лично видел древнюю романскую книгу, где стороны света назывались именно так. Как я удивлялся тогда!
Алекс покачал головой и прищурился:
— Слушайте, Ральф! Вам определенно нужно поинтересоваться своим происхождением. Вы совсем не помните своих родителей?
Зимородок опустил голову.
— Увы, совсем. Ни единого воспоминания.
— Но где-то же вы набрались манер и знаний! Не только ведь в академии!
Может быть, в раннем детстве вас начали обучать, а вы просто все начисто забыли?
— Меня вырастили хорошие люди, — Ральф, не глядя на собеседника, собрал монетки и уселся на бармик. Глядеть он продолжал в сторону. — Не могу сказать, что очень образованные, но как минимум грамотные. А главное, у меня был доступ к книгам и довольно свободного времени.
Наверное, в этом вся причина.
— Знаете, Ральф, — сказал вдруг принц. — По-моему, у нас очень похожая судьба. Она очень разнится внешне, но почти неотличима по духу. О, глядите вон и дядя со свитой!
Легкость, с которой Александр перескакивал с темы на тему, была воистину необычайной.
Зимородок повернул голову: к причалу действительно направлялся капитан Фример в сопровождении нескольких офицеров и не менее чем двух десятков солдат. Припасы к этому времени уже заканчивали грузить на сантону.
Команда «фунда бармики!» прозвучала спустя каких-то полчаса. Моряки метрополии знали эту же команду в варианте «отдать швартовы!».
* * *
То, что сантона «Дельфин» отчалила вместе с «Гаджибеем» и пошла параллельным курсом, Ральфа не шибко удивило, хотя в принципе Ральфу не сообщили о работе на два судна. На борт одного только «Гаджибея» все люди Фримера не уместились бы, поэтому двое офицеров и дюжина солдат погрузились на «Дельфин», а на «Гаджибее» остались Алекс, капитан Фример, тот самый офицер, которого Ральф уже видел во время инцидента с апитором Альмеи Сократес, и еще десяток солдат.
С каморным (Чапой) Ральф успел повидаться лишь мельком — капитан Фример сразу же утащил Чапу вниз. Александр тоже ушел, поэтому Ральф решил пока есть время проверить, как устроился кассат. В матросском кубрике зычно командовал боцман по имени Заур и по прозвищу Катран.
Был Катран такой же как одноименная рыбина щуплый, проворный и шершавый — в том смысле, что голыми руками не возьмешь, подход требуется. Катран размещал по гамакам солдат Фримера и в данный момент внушал им резонную мысль о том, что: «блевать след за борт, а кто наблюет в кубрике — прибирать потом будет каждое утро до конца месяца!» Солдат с капральскими узелками на чакчирах снисходительно сообщил, что они к морям привычные и ходили даже за океан, так что местная лужа вряд ли их впечатлит, на что Катран с сомнением хмыкнул и неопределенно изрек: «Ну-ну…»
Гамак штарха всегда располагался впереди всех, совсем рядом с пров-тамбучей. Здесь же был обустроен закуток для кассата.
Собственно, пров-тамбучей пользовались лишь штарх да кассат; причем кассат всегда, без всяких исключений, только этой тамбучей и никакой другой. Штарх, разумеется, передвигался по кораблю более вольготно, а вот кассат обыкновенно или дремал в закутке или сидел наверху, под парусами, глядя на небо и волны, а квадратный проем тамбучи служил границей между этими двумя состояниями. В данный момент кассат дремал. Ральф не стал ему мешать, уложил вещи в продолговатый рундук под гамаком, и поднялся на фашту.
В лицо дохнуло ветром — свежим, просоленным, пахнущим водорослями. Из парусов стояли только флок, контра-флок, стралет и майстро-ранда; дуло полветра с левого борта, несильно — редко где на волнах можно было заметить барашки — но сантона бежала вперед весьма резво.
«Чапа, небось, опять днище мыл, — подумал Ральф с одобрением. — Дотошный он, не отнять…»
Обросший водорослями и ракушками корабль бежал бы в такой же ситуации заметно медленнее.
Курс держали сирокко, удаляясь от Керкинитского берега.
— Эй, Зимородок! — донеслось откуда-то с пупы. — Поди в камору, кличут!
«Ну, наконец-то», — подумал Ральф с удовлетворением.
Пора было и узнать — куда же они все-таки идут.
Ральф спустился к кассату — тот продолжал дремать, положив голову на лапы.
«Пусть дремлет… Дует нормально, курс спокойный… До заката работы нам вряд ли найдется».
Пробираться через заполненный солдатами кубрик Ральф не захотел, поэтому привычно взлетел по асигуту, поднырнул под флока-мунс и быстро зашагал вдоль борта.
В каморе было тесновато, потому что помимо Чапы, тостяка-Фримера и Александра там пребывал еще и невысокий офицер, чьего имени Зимородок пока не знал. Пришлось протискиваться на свободное место. Чапа и Фример сидели за столиком и разглядывали маленькую карту, забранную в прозрачный материал древних, на свободном краешке рундука примостился Александр, а офицер и вовсе стоял, загораживая проход.
— Вот и штарх, — оживился Чапа при виде Зимородка.
— Исмаэль, Александр, будьте так добры, пропустите штарха к нам… — басом попросил Фример.
— Конечно, дядя! — весело сказал принц, подобрал колени и втянул живот. Офицер тоже посторонился. Пришлось снова протискиваться и усаживаться рядом с Чапой.
— Э… — прогудел Фример. — Ральф! Раз уж вы теперь друг к другу лицом — знакомьтесь, это флаг-лейтенант Исмаэль Джуда. Он знает кто вы…
— Ральф Зимородок, — на всякий случай представился штарх. — Мое почтение, лейтенант.
Исмаэль Джуда четко, по-военному кивнул. Сесть ему было некуда, поэтому он продолжал загораживать проход. Это Ральф мог по-простецки вжать хоть и каморного, но все же старого знакомца Чапу в переборку, а флаг-лейтенанту, понятное дело, такое в голову придти не могло.
Говард Фример был потен и источал плохо скрываемое неудовольствие.
Ему было жарко, тесно и мерзко — после просторной каюты на «Святом Аврелии» камора Чапы казалась ему сущей крысиной норой. И мысль, что ближайшие недели, а то и месяцы придется ютиться тут вместе с подопечным принцем, повергала капитана Фримера в уныние. А еще вместо пяти десятков солдат получилось взять только половину; кока с цирюльником и вовсе пришлось оставить на «Святом Аврелии», потому что на эти чертовы скорлупки больше народу было ни в жизнь не впихнуть, а третью шхуну нанимать не оставалось времени, да и не хотелось отправляться на поиски целой эскадрой, привлекая всеобщее внимание.
Они с Бэрбанксом и вторую-то шхуну — или как бишь там ее, сантону — решили нанять только после того как узнали, что на борт, помимо команды, сантона сможет взять только полтора десятка человек.
Однако Фример был человеком долга и королю Теренсу, двоюродному брату, был предан всецело, поэтому он пытался неудовольствие свое подавить, загнать поглубже и сосредоточиться на порученной миссии, невзирая ни на что: ни на проклятую южную жару, ни на эту тесную каютку с чужим названием камора, ни на варваров со странностями и саутхэмтонскими дипломами…
— Вы бы сняли китель, дядя, — сочувственно посоветовал Александр. — Жарища ведь, спасу нет.
Сам Александр сидел в легкой рубахе, изрядно подмокшей.
— Я б снял… — пробасил Фример. — Да не развернусь, пожалуй…
— А мы выйдем! — с готовностью подобрался принц. — Исмаэль, прошу вас!
— Выхожу, — кратко отозвался офицер и освободил площади. На его место переместился Александр; пододвинулись и Ральф с Чапой. Фример с нескрываемым облегчением привстал и кое-как освободился от кителя.
Рубаха на толстяке была мокрая насквозь, хоть отжимай.
— Там вон гачок на переборке, — подсказал Чапа услужливо. — Ага, он… И шапку вашу можно туда же…
— Шапку! — фыркнул Фример. — Это треуголка, дикие вы люди!
— Ну, пусть будет треуголка, — охотно согласился Чапа. — Не под ногами же ей валяться?
— Тоже верно, — Фример кое-как пристроил китель и треуголку на гачок.
— Входи, Исмаэль!
— Пожалуй, я тут, в проходе постою, — сказал Исмаэль снаружи. — А то и впрямь дышать нечем.
Чапа озабоченно выглянул в проход перед каморой и гаркнул:
— Эй, вахта! Кто там есть?
— Тут! — донеслось сверху.
— Это кто? Кот?
— Я, камо!
— Гляди там, чтоб никто не лез! Заняты мы!
— Заметано, камо!
Чапа удовлетворенно кашлянул и всем своим видом показал, что готов внимать нанимателям.
— Ну, что ж… Взгляните на карту. На данный момент наша задача состоит в том, чтобы отыскать вот это место.
Ральф взглянул. Внимательно. Карта была крупномасштабной, судя по деталям и рельефу, на ней удалось бы разместить разве что город размером с Керкинитиду или Джалиту с ближайшими окрестностями, не больше. Город на ней был и изображен, город и побережье вод. Однако совсем маленький город, гораздо меньше Керкинитиды.
Впрочем, это не могла быть Керкинитида, потому что побережье было не плоское, степное, а высокое. Скалы, поросшие лесом горы. Городок стоял на маленьком полуострове и прилегающих холмах, обнимая две бухты. В одну из бухт, с виду более удобную для стоянки судов, вторгался продолговатый остров. Тоже небольшой.
Самое неприятное состояло в том, что на карте отсутствовала привязка к сторонам света.
— Что скажете? — поинтересовался Фример.
— Это наши воды? — осторожно справился Ральф.
— Мы считаем, что да.
— В водах масса мест, похожих на это.
Ральф старался быть предельно корректным и точным в формулировках.
— Значит, тысяча чертей, будем искать! По крайней мере, знаете вы, где искать не следует?
— Не беспокойтесь, знаем, — заверил Чапа. — Но по такой карте и впрямь трудно определить место…
— А ты умеешь читать карты? — недоверчиво прищурился Фример.
Чапа даже растерялся.
— А… Господин Фример, но я же каморный… Я вожу эту сантону по водам уже почти двадцать лет… Память памятью, но… Вот, глядите.
Он бережно достал из-под стола трубчатый чехол, извлек из него свернутую карту и аккуратно развернул. Карту Эвксины и Меотиды выражаясь языком метрополии или карту вод в понимании местных моряков. Это была хорошая карта для дальних походов; на ней даже были обозначены глубины, но составляли ее древние, а значит на эти цифры не стоило обращать внимания. Если верить цифрам, то воды когда-то были чудовищно глубокими… но это было давно, очень давно.
Ничего не понимающий толстяк уставился на сидящих тесно друг к другу Чапу и Зимородка.
— Господин Фример, наш каморный прав, — решил внести ясность Ральф. — Я, к примеру, научился читать карты — и морские, и иные — задолго до того, как поступил в академию Саутхэмптона.
— Хороши варвары, а дядя? — не без иронии вставил Александр. Похоже, он от души веселился. — Право, это лишь доказывает, что мы обратились по адресу!
— Честно говоря, я снова удивлен, — пробасил капитан Фример. — Час от часу не легче… Хорошо еще, что удивляете вы меня приятно.
Он пожевал пухлыми губами, в очередной раз промокнул платочком лоб и продолжил:
— Ну, ладно, к делу. Что вы предлагаете?
— Я думаю, — осторожно проговорил Чапа, — что нужно просто пойти вдоль берегов. Если это место и впрямь где-то в наших водах, мы его узнаем.
Осталось только назначить отправную точку.
— Поненте делать нечего, — сказал Ральф уверенно. — Гор там нет.
По-моему нужно идти к Боспору, а оттуда — леванте, вдоль побережья.
Если понадобится — до самого Меотидского пролива. Если не найдем до той поры — значит это не наши воды.
— Согласен, — кивнул Чапа. — А вы, уважаемый?
— Что ж, — Фример не стал перечить. — Если вы так считаете, давайте попробуем. Александр?
— Я согласен, дядя. Утверждаю, так сказать, и благословляю сей план.
И если у нас больше нет ничего достойного обсуждения — я бы предложил закруглиться. Мо?чи нет, хочется наверх, на ветерок. И еще я бы винца холодненького выпил. Немного.
— На том и порешим! — подытожил Фример. — Курс — на Боспор!
— А мы туда и держим, — усмехнулся Чапа. — Видите ли, господин Фример, у нас большинство походов так и начинаются: курс на Боспор, а там будет видно…
И Чапа довольно хохотнул. Настроение у него было лучше некуда.
— Баста! Наверх! — скомандовал Фример. — А еще нужно приготовить нам постели. И Исмаэля устроить подобающим образом.
— Я распоряжусь, — пообещал Чапа. — Все сделаем в лучшем виде, господин Фример, не сомневайтесь!
