Георг Берроуз, принц Моро, Джалита, лето года 864-го
Арестованного коменданта порта, именуемого в Джалите «майстро», доставили на допрос вскоре после возвращения принца Георга из дворца теперь уже Мауро Веррентайна.
Невзирая на неожиданные новости, Георг пребывал в добром расположении духа. Во-первых, он и не рассчитывал захватить Назима Сократеса вот так просто: не дурак же тот, в конце концов! Даже если бы наместник сидел весь день во дворце, при виде входящей в порт альбионской эскадры он не замедлил бы задать такого стрекача, что вряд ли посмел бы остановился раньше Сурожа или даже Кафы!
Поэтому Георг вернулся на «Святого Аврелия» в приподнятом настроении.
Залпом выпив бокал вина и побаловавшись затем необычайно вкусной таврийской черешней, он совсем было собрался обсудить с советником Иткалем дальнейшие шаги и действия, но тут явился вахтенный офицер и доложил, что комендант джалитинского порта доставлен в собственный кабинет управы и находится там под стражей. Корабельные каюты успели изрядно опротиветь принцу еще во время долгого плавания, да и недавнее сидение на мели внесло свою лепту, поэтому он с удовольствием решил прогуляться до управы, тем более что советник Иткаль и министр Микела направились туда же несколько раньше. Опоясавшись для внушительности шпагой, Георг (разумеется, в сопровождении стражи, причем усиленной по сравнению с обычным) поднялся на палубу и затем вышел на пирс.
На порт любо-дорого было глядеть: куда не кинешь взор — везде альбионские солдаты с мушкетами наперевес, а кое-где и мундиры гвардейцев виднеются. При виде принца охранники и патрульные замирали навытяжку. Георг охотно салютовал в ответ на их приветствия.
Никакого бардака, никаких нетрезвых матросов, портовых девиц, вездесущих мальчишек и нищих попрошаек! Порт был скорее похож на военный лагерь, а к военным лагерям принцы Моро последнее время успели попривыкнуть — исключая, единственно, Александра.
Отсалютовал Георг и страже у входа в управу. Свернул направо, благо дорогу уже знал. И без стука вошел в кабинет майстро-коменданта.
За рабочим столом восседал Джакоб; его помощники рылись в извлеченных из шкафа книгах, периодически выкладывая на стол перед Джакобом одиночные листы бумаги.
Люциус Микела сидел в уголке дивана с бокалом чего-то крепкого в руках; перед диваном помещался небольшой низкий столик, на котором стояли пыльная бутылка явно родом из местного бара, ведерко со льдом и щипцами и ваза, полная фруктов. Противоположный уголок дивана облюбовал Иткаль; диван был так огромен, что между советником и министром легко уместилось бы еще пять-шесть человек. Однако там умещался лишь один: капитан Фример, как всегда громогласный и жизнерадостный. Впрочем, при виде племянника он притих и по примеру Микелы взялся за бокал.
Напротив, на краешке изящного стула с гнутыми ножками и точеной спинкой не очень ловко сидел пожилой болезненно-желтолицый мужчина.
Одет он был по местной моде: достаточно легко, чтобы не слишком потеть по летней жаре, но при этом очевидно богато — за простолюдина не примешь. При виде Георга мужчина поспешно вскочил.
Еще в кабинете, разумеется, присутствовали вооруженные гвардейцы, но они на глаза не лезли — помалкивали у стен, но вместе с тем не расслаблялись и в любой момент были готовы пресечь неугодные действия пленника.
— Ваше Высочество, я рад приветствовать…
— А вот я не слишком рад, — жестко сказал Георг, не позволив коменданту договорить. — Прием, оказанный мне Джалитой… а в особенности ее наместником, оказался весьма своеобразным, клянусь честью!
Комендант втянул голову плечи, а потом, совершенно неожиданно для всех, сказал:
— Ваше Высочество! Я догадываюсь, что гнев ваш вызван поступками Назима Сократеса. Но, уж поверьте мне, старому грибу, наместник давно уже всей Джалите встал поперек горла! Да что там Джалите — всей Тавриде!
Говорил он тихо и с той безнадежностью в голосе, с какой изъясняются приговоренные к смерти, точно знающие, что на помилование рассчитывать не приходится.
— Если Назим Сократес разгневал вас, Ваше Высочество, призовите к ответу его и его подручных, но не мстите Джалите, я вас умоляю: уж город-то точно ни в чем не виноват.
Этот голос враз изменил настроение принца Георга. Принц вошел, готовый карать, наказывать и метать громы с молниями, а сейчас вдруг увидел перед собой старого больного человека, которому поэтому не особо и страшны его громы с молниями, но который зачем-то продолжает служить городу Джалита и который делает это верой и правдой, без лукавства, притворства и показухи.
Откуда взялось это ощущение Георг объяснить не мог. Однако он чувствовал нутром: так оно и есть. Поэтому он проглотил гневную речь, готовую уже сорваться с языка, и просто сказал:
— Садитесь! Как вас зовут?
— Эдмон Флакки, к вашим услугам, — ответил комендант и снова присел на краешек стула.
Принц тоже сел — на диван, между Иткалем и Фримером.
— Скажите, Эдмон, — задал вопрос принц. — Вам известно где сейчас находится Сократес?
— Где-то в водах, — не задумываясь ответил комендант. — Он собрал всю свою эскадру и ушел куда-то аж за Тарханкут.
— Эскадру? — удивился Георг. — А что, большая у него эскадра?
— Пятнадцать судов, Ваше Высочество. Девять кварисс, две сантоны, шелия и две муары. Правда, шелия ушла только незадолго до вашего прихода, остальные же корабли покинули Джалиту раньше.
«Дьявол! — подумал Георг с тревогой. — Не ожидал, что флот Сократеса столь многочисленен!»
Он невольно переглянулся с советником.
— Не поспешить ли нам в Керкинитиду? — пробормотал принц. — Как бы с Александром и «Королевой Свенирой» не случилось ничего худого…
— Почему в Керкинитиду? — переспросил капитан Фример с простодушным недоумением.
Георг повернул голову направо, вопросительно глядя на дядю.
— Что значит — почему в Керкинитиду? — спросил он, холодея от внезапно сформировавшейся догадки.
— «Королева Свенира» из Керкинитиды ушла, так что нам нечего там делать.
— Ушла? — окончательно уверившись в самом худшем выдохнул принц.
— Ну, да, ушла! Из Керкинитиды мы вышли одновременно, «Королева Свенира» на запад, а мы — на юг, к вам на выручку!
— На запад? А потом за Тарханкут?
— Ну, да… — растерянно проговорил Фример, уже сообразив, что случилось неладное. — А вы разве не знали, Георг?
«И крипт, о котором рассказывал дядя, остался у Александра!» — подумал Георг почти с отчаянием.
— Почему? Ну почему мне никто об этом не доложил???
Желание карать и метать громы с молниями снова захлестнуло Георга, правда, объект теперь сменился. Но, разумеется, Георг Берроуз Моро моментально взял себя в руки. У тех, кто мечет громы и молнии, весь пыл уходит в бесполезное сотрясение воздуха. Тот же, кто умеет думать — думает и действует.
— Микела, дядя! — распорядился Георг властно. — Нам необходимо выйти в море, чем скорее тем лучше! Бросаем все, я повторяю — ВСЕ!
Действуйте!
В следующую секунду принц переключил внимание на Эдмона Флакки.
— Послушайте, любезный, — обратился к нему Георг, словно и не он совсем недавно приказал коменданта арестовать, — мне нужны люди, которые знают все таврийские мели. Как минимум двое, а лучше семеро.
Прямо сейчас.
— Штархи? — переспросил комендант задумчиво. — Не знаю, есть ли в городе сразу семеро. Но парочка точно должна быть. Кто у вас тут самый быстроногий?
Георг щелкнул пальцами; лейтенант гвардии тотчас предстал.
— Ступай в таверну «Ореанда», это недалеко, на набережной, — несуетливо посоветовал Флакки. — Спроси Туса Леао и Герхарда по кличке Кипарис. А после бери их плотно за шиворот и волочи сначала в кассаториум, а потом сюда, даже если для этого придется надавать им по загривкам. Но ни в коем случае не разговаривай с ними, особенно если эти ребята пьяны! И кассатов не бойтесь, не тронут они вас.
Понятно?
— Тус Леао и Герхард Кипарис, — повторил лейтенант с готовностью.
— Бегом! — скомандовал Георг. — Опрометью!
Лейтенант исчез, предварительно что-то коротко обронив одному из гвардейцев.
Помощники Джакоба невозмутимо водворяли только что вынутые книги назад в шкаф.
— Дядя! Отошлите охрану! И пусть снимают посты, со всего порта! Всем на борт!
Фример кивнул и целеустремленно загрохотал к выходу. Микела покинул кабинет еще раньше, после первых же слов принца об отходе.
И только Эдмон Флакки все так же по-сиротски сидел на краешке стула.
— Знаете, Эдмон, — сообщил ему Георг с нескрываемой горечью, — по-моему, Джалите не повезло с наместником. Зато весьма повезло с начальником порта, с майстро. Простите меня за сегодняшнее вторжение.
Я возвращаю вам ваши пенаты, хозяйничайте как раньше.
— Ваше Высочество, — Флакки поднялся на ноги. — Не сочтите мои слова за лесть или за дерзость, но если принц просит прощения у старика откуда-то с края света, не все еще прогнило в Альбионе. Джалита будет рада видеть вас снова… тем более, что наместник тут явно сменится.
— Что ж… Возможно, я сюда еще вернусь. Но на всякий случай прощайте.
— Удачи вам, Ваше Высочество!
Принц порывисто встал.
— Пойдемте, Иткаль.
И зашагал к выходу.
Уже на улице, на полпути к пирсу, он грустно спросил — то ли у Иткаля, то ли так, вообще:
— И все-таки, почему мне никто не сообщил о намерениях Александра?
— Полагаю, все были уверены в том, что вы это знаете. Промах капитана Фримера, не иначе — отозвался Иткаль. — Но лучше, Ваше Высочество, обсудим это на борту «Святого Аврелия».
