Учитывая важность заявления, которое ему предстояло сегодня сделать, Шаддам приказал перенести Трон Золотого Льва в парадный аудиенц-зал императорского дворца. Одетый в карминовую мантию, император сидел на массивном троне из резного горного хрусталя. Сегодня у Шаддама был действительно царский вид. Он и чувствовал себя настоящим повелителем, предвкушая реакцию Ландсраада.

После этого непокорные Дома поймут, как опасно игнорировать мою волю.

За закрытыми дверями, ведущими в зал, был слышен ропот и гул голосов, сгорающих от нетерпения представителей Великих и Малых Домов, вызванных на Кайтэйн по случаю императорского заявления. Шаддам и сам не мог дождаться того момента, когда посмотрит в их лица и увидит, как они отреагируют на то, что он сделал с Зановаром.

Напомаженные рыжие волосы Шаддама блестели в ярком свете ламп. Он сделал большой глоток меланжевого кофе, налитого в изящную фарфоровую чашку, и принялся изучать вручную нанесенный па ее стенки узор. Эта чашка будет разбита, как был разбит Зановар. Император придал своему напудренному лицу жестокое и одновременно сурово-отеческое выражение. Сегодня он не станет улыбаться какое бы удовольствие ни доставило ему предстоящее действо.

В аудиенц-зал, воспользовавшись одним из потайных входов, вошла, высоко подняв голову, леди Анирул. Не обращая внимания на подавляющий декор зала, она направилась прямо к императорскому трону. Шаддам мысленно выругал себя за беспечность. Надо было приказать запереть все доступы в зал. Надо было обязательно обсудить этот вопрос с канцлером Ридондо.

— Мой супруг и император, — обратилась Анирул к Шаддаму от подножия постамента и взглянула вверх, на легендарный трон. — Прежде чем ты приступишь к исполнению своего долга, я хочу обсудить с тобой одно дело.

Темно-бронзовые волосы Анирул были тщательно уложены и скреплены золотой застежкой. — Знаешь ли ты об особом значении текущего года? Шаддам был в недоумении. Какие еще интриги плетет за его спиной Орден Бене Гессерит?

— Что за особое значение? Сейчас идет 10175 год. Если ты не умеешь читать имперский календарь, то один из моих придворных может взять на себя труд каждый день информировать тебя о датах. А теперь займись своими делами. Мне предстоит сделать важное заявление.

Анирул не смутил резкий ответ.

— В этом году исполняется сто лет со дня смерти любимой второй жены твоего отца, Иветты Хагаль-Коррино.

Брови императора взлетели вверх. Он не мог понять, зачем его жене понадобилось вспоминать об этом именно сегодня. Будь она проклята! Какое все это имеет отношение к моему потрясающему успеху на Зановаре?

— Если это так, то у нас впереди целый год, чтобы устроить празднество по этому поводу. Сегодня же мне надо сделать заявление для Ландсраада.

Но и это не смутило надоедливую женщину.

— Что ты знаешь об Иветте?

Почему женщины вечно лезут со своими мелочами в самые неподходящие моменты?

— Сегодня у меня нет времени на изыскания в области семейной истории.

Не в силах выдержать ее строгий, как у серны, взгляд, Шаддам задумался, машинально посмотрев на настенные ик-сиамские часы. Представители все равно не ждут, что он примет их вовремя.

— Иветта умерла задолго до моего рождения. Поскольку она не была моей матерью, я не особенно интересовался ее биографией. В библиотеке есть фильм, так что, если у тебя есть желание и ты хочешь узнать…

— За время своего долгого правления твой отец был женат четыре раза, но только Иветте было позволено сидеть рядом с ним на ее собственном троне. Говорят, что она была единственной благородной дамой, которую он по-настоящему любил.

Любил? Какое отношение имеет любовь к браку императора?

— Очевидно, мой отец испытывал сильную сердечную склонность к одной из своих наложниц, но понял это только тогда, когда она решила выйти замуж за Доминика Верниуса. — Он недовольно поморщился. — Ты пытаешься делать сравнения? Ты хочешь, чтобы я дал доказательства своей любви к тебе? Что за вопросы ты мне задаешь?

— Это вопрос супруги. И одновременно вопрос супруга. — Анирул продолжала стоять у подножия трона и неотрывно смотрела на Шаддама. — Я хочу, чтобы здесь, рядом с твоим троном, стоял мой и чтобы я сидела на нем одновременно с тобой. Именно так поступил твой отец в отношении своей любимой жены.

Император выпил половину чашки кофе, чтобы прийти в себя. Поставить здесь еще один трон? Да, он приставил специальных сардаукаров, приказав им следить за женой, но они не смогли обнаружить в ее поведении ничего предосудительного. И не смогут. Не так-то легко проникнуть в тайны Сестер Бене Гессерит.

Мысленно Шаддам взвесил все «за» и «против». В конце концов сидящая рядом с ним на троне женщина из Ордена Бене Гессерит может создать для него большие преимущества, особенно сейчас, когда он выступил против незаконного хранения запасов пряности.

— Я подумаю об этом.

Обернувшись к сводчатому потайному входу, Анирул щелкнула пальцами, и оттуда четверо сильных молодых пажей, сопровождаемые двумя сестрами, внесли трон в аудиенц-зал. Трон был, очевидно, очень тяжелым, но уступал в размерах Трону Золотого Льва, хотя и был сделан из того же прозрачного сине-зеленого хагальского кварца.

— Ты хочешь сделать это прямо сейчас? — Император вскочил на ноги и пролил кофе на свою карминовую мантию. — Анирул! Но я буквально с минуты на минуту должен буду заниматься очень важными делами.

— Да! Я хочу сегодня же получить желаемое. Поставить трон на место займет не больше минуты.

Она позвала еще двух пажей на помощь первым четырем.

Растерянный и подавленный Шаддам некоторое время тупо смотрел на темное пятно, впитывающееся в мантию, а потом швырнул за спинку трона чашку, которая разбилась на мелкие осколки, разлетевшиеся по выложенному светлыми и темными плитами полу. Наверное, сейчас действительно самый лучший момент, особенно если учесть, что его заявление вызовет недовольство. Правда, Шаддаму было противно дать Анирул выиграть…

Тяжело дыша от натуги, пажи внесли трон и с тяжелым стуком поставили его на пол, а потом, немного передохнув, потащили вверх по ступеням постамента.

— Не ставьте его на верхнюю площадку, — приказал император тоном, не допускавшим возражений. — Трон моей жены должен стоять на один уровень ниже, по левую руку.

Анирул не получит всего, что хочет, не важно, как сильно желает она манипулировать своим супругом.

Анирул едва заметно улыбнулась императору, что заставило его почувствовать себя в какой-то степени униженным.

— Естественно, мой супруг. — Она отступила на несколько шагов, чтобы посмотреть, как поставлен трон, и удовлетворенно кивнула. — Иветта была из рода Хагаля, ее трон был сделан в стиле императорского, на котором восседал Эльруд.

— Семейной историей мы займемся позже. — Шаддам крикнул лакею, чтобы ему принесли новую мантию. Еще один слуга тихо убрал с пола осколки разбитой чашки.

Подобрав юбки, Анирул поднялась по ступеням и уселась на трон, как курица на насест.

— Думаю, что теперь мы можем принять вызванных представителей.

Она снова улыбнулась, но Шаддам сумел сохранить на лице суровое выражение, надевая новую, принесенную ему мантию, на этот раз синюю.

Шаддам кивнул Ридондо:

— Пусть входят.

Канцлер приказал открыть украшенные фризом золотые двери, висевшие на таких массивных петлях, что их можно было бы использовать для крепления люков лайнеров Гильдии. Шаддам изо всех сил старался не замечать сидевшую слева от него Анирул.

Люди в плащах, мантиях и строгих костюмах хлынули в аудиенц-зал. Эти приглашенные лица представляли большинство самых могущественных семейств империи, так же как и некоторые Малые Дома, о которых было известно, что они прячут в подземельях гигантские запасы незаконно приобретенной пряности. Занимая свои места у обитого пурпурным бархатом барьера, многие с удивлением смотрели на сидевшую рядом с императором супругу.

— Смотри и учись, — сказал Шаддам, не повернув головы. Он поднял вверх унизанную перстнями руку, и в тот же миг потемнели с текла в расположенных по периметру потолка окнах. Свет ламп стал тусклым, и перед массивным троном в воздухе возникло голографическое изображение. Даже Анирул еще не видела этих кадров.

— Это все, что осталось от городов Зановара, — произнес Шаддам зловещим тоном.

В зале возникла картина выжженной земли, снятой с воздуха автоматическими камерами с сардаукарских станций слежения, которые курсировали над местами, по которым был нанесен удар. Охваченные ужасом люди, затаив дыхание, смотрели на расплавленные строения, кучки пепла, которые когда-то были деревьями, машинами или людьми, кратеры, некогда бывшие озерами. От руин поднимался горячий пар, кое-где из-под раскаленных углей вырывались языки пламени. Изуродованные скелеты домов поднимались к небу, как сломанные длинные ногти, указывающие на небо, затянутое взметенным в воздух пеплом.

Шаддам специально попросил Зума Гарона снять местность, где раньше находилось имение Тироса Реффы. Видя эти разрушения, Шаддам не испытывал ни малейших сомнений: его потенциальный соперник, тайный сын старого Эль-руда, наверняка не мог уцелеть в этом аду.

— Действуя в согласии со старым имперским законом, мы конфисковали большой запас нелегально приобретенной пряности. Дом Талигари виновен в преступлении против империи, поэтому его ленное держание на Зановаре должно было заплатить полную виру.

Шаддам замолчал, давая аудитории возможность усвоить сказанное. Он буквально чуял страх и ужас, охватившие аристократов и послов.

Давний имперский эдикт относительно незаконного хранения пряности был издан несколько тысяч лет назад и сначала был предназначен только для ленных держателей Арракиса. Эдикт был призван пресекать попытки аристократов незаконно добывать пряность и уклоняться от уплаты налогов. Позже основания для применения эдикта были расширены, так как некоторые аристократы сколотили сказочные состояния, манипулируя запасами пряности, ведя войны или используя пряность для политических или экономических санкций против других Домов. После столетий непрерывных распрей и междоусобиц все Великие и Малые Дома были принуждены к сотрудничеству с ОСПЧТ или Космической Гильдией. Был разработан специальный имперский кодекс, в котором было оговорено, сколько пряности может быть во владении организаций и частных лиц.

Демонстрация ужасных сцен продолжалась, когда у подножия Трона Золотого Льва зажглись яркие лампы, и в их свете вперед выступил императорский глашатай. Шаддаму не пришлось самому произносить свою речь.

— Да будет известно всем, что падишах император Шаддам Коррино Четвертый не намерен долее терпеть незаконные операции с пряностью в полном соответствии с кодексами имперских законов. Каждый Дом, Великий или Малый, будет подвергнут аудиторской проверке чиновниками ОСПЧТ в сотрудничестве с Космической Гильдией. Все незаконные хранилища, которые не будут добровольно сданы властям, станут изыматься силой, а виновные понесут суровое наказание Свидетельство тому-судьба Зановара. Пусть это будет предупреждением и предостережением для других.

Сидя в полутени, Шаддам все время сохранял на лице непроницаемое каменное выражение. Зато он прекрасно видел, какой ужас, какой панический страх отразились на лицах присутствующих. Через несколько часов они сообщат эту новость на родных планетах, опасаясь, что такая же кара обрушится и на их головы.

Пусть трепещут.

Калейдоскоп голографических ужасов продолжался, и Анирул принялась внимательно рассматривать своего мужа Теперь она получила для этого прекрасную возможность: не надо было прятаться в тени и скрываться. В последние дни император был в непонятном напряжении, занятый удручавшими его мыслями. Это не были мысли об обычных интригах или придворной политике. Шаддам резко изменился, и произошло это совсем недавно.

В течение многих лет, вооружившись терпением Сестры Бене Гессерит, Анирул по крупицам собирала нужную ей информацию. Очень давно она услышала о проекте «Амаль», но не поняла, что это означает. Это был просто фрагмент разговора ее мужа с графом Фенрингом. При ее появлении они смолкли, но загадочное выражение их лиц многое сказало Анирул. С тех пор она усилила внимание и стала прислушиваться к мелочам.

Наконец в зале зажглись все светильники, растворившие зрелище ужасов Зановара. Под занавес, для должного контраста, были продемонстрированы кадры цветущих ландшафтов — такой была эта планета до опустошения. Шаддам никогда не отличался так-том или сдержанностью.

Прежде чем представители смогли возмутиться, в зал вошли вооруженные до зубов сардаукары и встали по его периметру. Это было силовое подтверждение серьезности императорского ультиматума.

Шаддам бесстрастно смотрел на собравшихся, пытаясь определить по выражению лиц виновных и невиновных в нарушении древнего эдикта. Устав, он решил, что потом посмотрит вместе с советниками заснятые во время аудиенции кадры. Вот тогда будет время оценить реакцию каждого из вызванных.

С этого момента Ландсраад будет бояться императора. Нет сомнения, что это приведет в расстройство все планы Анирул, в чем бы они ни заключались. Впрочем, планы жены сейчас не очень занимали императора. Они уже не имели никакого значения.

Даже без поддержки Бене Гессерит Шаддам скоро получит амаль. Тогда ему вообще не будет нужен никто.