Глава шестая
— А все же, — сказал Симон с нажимом.
— Продолжаешь допрос? — улыбнулся Давид.
— Продолжаю, — подтвердил Симон. — Ваша очередь, господин Маревич.
Шумахер даже не улыбнулся, смотрел на Грая задумчиво, если не сказать отрешенно. А Изольда — тем более после своего долгого и неестественно художественного монолога — находилась почти в трансе. У Симона возникла ассоциация со старой детской сказкой, где была красивая, идеально сделанная механическая кукла размером с живую девочку. Кукла сыграла свою роль — и все, завод её кончился.
— Как зовут Владыку Шагора? — спросил Симон внезапно.
— Рабиндранаш, — отреагировал Давид с пулеметной скоростью, словно это была викторина, в которой учитывалось время на раздумье.
— Почему? — обалдело поинтересовался Шумахер.
— Ну, — объяснил Давид, — Тагор Рабиндранат, а Шагор — Рабиндранаш.
— Да пошли вы!.. — обиделся Симон. — Я ведь серьезно спрашиваю.
— А серьезно — не совсем с этого надо начинать, — объяснил Давид назидательным тоном.
Ну положительно никаких сил не оставалось вести этот безумный допрос. Ну не дают, мерзавцы, работать и все тут. Симон проговорил устало:
— Ладно, начинай с чего хочешь. Напоминаю только: вопросы-то у меня все те же. Какие такие Черные Птицы заклевали всю нашу губернию? То есть, тьфу! Птицы-то у нас белые, рыбы — черные, значит, не заклевали, а… что там делают рыбы? Покусали, что ли?
— А вот мы сейчас и разберемся! — с энтузиазмом подхватил Давид. — Вначале — немного философии, теологии и космогонии.
— Опять ликбез?
— Конечно, Симон. Девушке нашей эта часть удалась неважно. Лично я не доверил бы ей подрастающее поколение. Так вот. Начинаю с самого верха.
Мир создали Демиурги. Или один Демиург, что несущественно, как станет ясно из дальнейшего. Кто создал самого Демиурга, считается вопросом (как бы это помягче?) неграмотным и неэтичным. Ведь для всякого очевидно, что Демиурга никто не создавал — он просто рожден был женщиной в том самом мире, который потом и создал. Подчеркиваю: потом. Уже хорошо. Правда? Но ты слушай дальше. Ты знаком с Демиургом, лично знаком. Догадался? Нет? А почему спрашивал об имени Шагора? Так вот знай: у него много имен, очень много. Наиболее известные такие: Ариман, Иблис, Мара, Самаэль, Вельзевул, Яньло, Люцифер, Шайтан…
— Короче, мир сотворен дьяволом, — перебил Симон, почувствовав, что Давид увлекся и будет теперь до завтрашнего утра извлекать из своей «компьютерной» памяти имена князя тьмы, спасибо ещё не по алфавиту шпарил. — Оригинально.
— Да ничего тут нет оригинального. Люди догадывались о таком варианте мироздания ещё задолго до теоретика сатанизма Антона Лакея. Но никто из них как не понимал, так и не понимает сути. Сатанисты тоже дураки. Не было и нет никакого Мирового Зла. Просто Великий Скульптор, он же Демиург, создал мир, далекий от совершенства, чтобы людям тоже осталось с чем повозиться. Ну и люди напридумывали себе богов, и сами становились богами, и стремились совершенствовать этот несовершенный мир. И только единицы понимали, что никаких богов нет и никакого дьявола нет, что все — суета сует и ловля ветра, потому что боги — это люди, стремящиеся вперед, а дьявол — это опять же люди, стремящиеся сохранить все как есть. И кто из них добрый, а кто злой — тоже вопрос из разряда безграмотных и неэтичных.
Стремление изменить мир в конечном счете ведет к его гибели. Во всяком случае, это один из законов, которым наделил свой мир Демиург, когда создавал его. И этот закон он сообщил среди прочего тем немногим, кто способен был понять его. Но люди истолковали все по-своему, то есть с точностью до наоборот: мир погибнет, если не будет меняться. И стали проповедовать эту ересь. Демиургу, конечно, не понравилось: совсем не для того сообщал он вечные истины, чтобы другие чесали о них языком где попало, да ещё поставив все с ног на голову. Ну и пошла борьба: кто кого.
Для ясности проведу аналогию: религиозные фанатики и боги — это бунтовщики, революционеры, а так называемые «слуги дьявола» — обыкновенная служба безопасности, Вселенский КГБ. Ни тех, ни Других упразднить нельзя, потому что, в сущности, именно так и задумал Демиург, но задумал, бедняга, сам о том не догадываясь. Ведь он сотворил не просто мир, он сотворил самоорганизующуюся, саморегулируемую систему. И система, конечно, переросла самое себя, потом переросла Демиурга и вышла из-под его контроля. Последнее случилось не так давно.
Некоторые не понимают, что такое контроль, представляют его себе в виде толстых стен, колючей проволоки, всевидящего ока и отстрела непокорных. А на самом деле контроль — понятие чисто информационное. У кого больше знаний, тот и контролирует ситуацию. Демиург пользовался и пользуется некоей внеземной субстанцией, включающей в себя, говоря по-нашему, базы данных, процессоры и сети. Субстанцию эту называют иногда поэтичным словосочетанием «Розовые Скалы», а иногда буднично, по-деловому, без всяких заглавных букв — хранилищем полной информации обо всем.
Только такой удивительный человек, как наша Аннушка, может, пройдя все уровни Бытия, не моргнув глазом утверждать, что не знает, откуда пошли в двадцатом веке все проблемы. Это даже КГБ знает. Действительно, во второй половине минувшего столетия объем накопленной на Земле информации, скорость её обработки и разветвленность сетей стали сопоставимы с аналогичными параметрами Розовых Скал. Тут-то все и началось, тут-то все и посыпалось, процесс выскочил из-под контроля, на смену плавному движению пришла последовательность скачков: накопление критической массы — взрыв, опять накопление критической массы… Все чаще и чаще наступает у нас время «Ч». Промедление в выступлении смерти подобно!.. И вот уже снова бабахает какая-нибудь «Аврора», Ельцин запрыгивает на башню танка, и Шумахер произносит Нобелевскую лауреатскую речь… Чувствуете, как уплотняется время! Семнадцатый — девяносто первый — седьмой — снова семнадцатый. Да-да, снова семнадцатый. Потому что Демиург тоже почувствовал, как уплотняется время, И переименовал свою Службу Безопасности Вселенной в Черную Конфессию, а себя скромненько назвал просто Владыкой, Владыкой
Шагором. И решил сыграть с Посвященными на их поле и по их правилам.
Да, на этих днях в Кенигсберге и Раушене он дал последний бой Белым Птицам Высот. И проиграл. Случайно? О, это вечный вопрос! «В жизни Посвященных не бывает случайностей». Не нами сказано. А в жизни Демиургов? А в судьбе Вселенной? Судите сами.
О, как изящно строил Владыка Шагор свою гептограмму! Ту самую фигуру из семи точек, которая должна была положить конец самовольной беготне из мира в мир.
Стартовое убийство всегда самое простое: во-первых, ещё не надо выбирать время и место, во-вторых, застреленный человек — это наименее подозрительно. Но и тут ощущается творческий подход Великого Скульптора — выбран мичман Гусев — полуживой, полумертвый, полудезертир, полугерой. И обрабатывать его на предмет возвращения долго не пришлось. Гусев был православный, и ему показали на Втором уровне ангела. Ангел стоял, весь в радужном сиянии на выходе из длинного черного туннеля и велел мичману двигать обратно на Землю, дескать, не пришло ещё твое время. Ну, Гусев, бедняга, и двинул в удобное для Шагора двадцать третье декабря. И убирали его профессионалы из военной разведки, ни сном ни духом не помышлявшие, что на дьявола работают.
А дальше Шагору повезло: в удобную точку, в Георгенсвальде, вернулся давний враг его, вечный бунтовщик Пьер Люно, не слишком-то и скрывавшийся под псевдонимом Эжена Лано. Этого убить было одно удовольствие. Его ещё в девяносто втором руками русской мафии гасили в Париже. А ныне и вовсе просто: художник одинок, дело никуда не выплывет, а если и выплывет, опять удар на себя примут доблестные парни из РВР. Теперь-то совесть у них чиста — в ванне растворяли британского шпиона.
Для крючьев между ребрами подобрали кандидата из блатных. Среди них тоже Посвященных уже немало. Причем Кактуса-Крутикова пришлось эрвэ-эровцам оба раза самим мочить. Братва его и до воскрешения побаивалась, а уж после ни один сумасшедший не стал бы с таким тягаться.
Но самое красивое убийство — это все-таки задранный котом Савелий Кубышкин. Ведь отыскали именно алкаша, у которого жил сиамец Мурзик, и с похмелья Савелий вечно ругался со своим котом, Мурзик же этого не любил и однажды (все домочадцы помнили) вцеплялся уже Кубышкину в лицо за несправедливо суровое наказание. На этот раз Мур-зика гипнотизировал через космос (а коты это умеют лучше людей) самый сильный кот-экстрасенс — легендарный сиамец Лоципан. В общем, Мурзик не просто так повел себя с особым цинизмом, когда помочился Кубышкину прямо на подушку. Савелий бросился на него с палкой, остальное было делом техники.
Говорят, Мурзик ещё не торопится на небо. Земная жизнь, даже в бродячем варианте, его по-прежнему радует.
В следующей истории все было не очень интересно. Ведь со мной у матерых убийц проблем не возникло. Я человек тихий, карате не владею и «парабеллум» с собой не ношу. Военной разведке могу объявить благодарность за гуманизм: расчленяли не по живому.
А вот с Бранжьеной любопытная штука вышла. К шестому убийству гептограмма так легла, что совершить его можно было только в Обкоме. С одной стороны, проще пареной репы: там же все Посвященные, хватай любого, вяжи и швыряй в окно, а с другой — это же святотатство, о чем всякий среди Посвященных знает. Ни о какой военной разведке речи нет — их туда не пустили бы. И времени уже нет, время уплотняется. Решение пора принимать. Короче, выбрали палачом самую покорную — из новеньких, из тех, что рвутся делом заслужить гордое звание боевого шарка — блюстителя древних законов Вселенной. Не положено у Посвященных убивать, даже своих убивать не положено, но что ж поделать, коли карта так легла, коли на карту эту судьба всего мира поставлена. Вперед, девочка! Ты войдешь в историю, ты станешь не просто боевым шарком, ты обретешь статус Избранного Владыки и будешь легко проникать с уровня на уровень, глубже, глубже и глубже. (У них, в Черной Конфессии, принято считать, что каждый следующий уровень бытия не выше, а глубже другого.) Вперед, девочка! Ты знаешь, что боевой шарк — это не просто звание? Это — новые возможности, в частности, переход с Первого уровня на Второй безо всякого умертвия и боли. Заманчиво, девочка?
Но девочка Бранжьена не смогла. Черт с ними, с заманчивыми возможностями, черт с ним даже, со всем миром, пусть гибнет, рушится, а убить себе подобного в обители святой она не может. Но они и это предусмотрели. Вместе с Бранжьеной послан был знаменитый Ноэль — один из лучших шарков Черной Гвардии Шагора. И он сам принял решение, отпустил с миром несчастную намеченную жертву Бранжьены — пятнадцатилетнюю девочку Катю и осудил на смерть несостоявшегося палача.
А ведь гептограмма ещё ни разу в истории не срабатывала, и никто, абсолютно никто (включая Демиурга!) не знал, в каком именно смысле убитые не смогут вернуться. Мудрейшие не исключали варианта, что смерть от гептограммы есть абсолютная смерть, то есть извечное стирание информации об этих индивидах в самой субстанции Розовых Скал. Таким образом предполагалась своего рода мессианская роль святой семерки, погибающей во имя спасения мира. Красиво. Но я, признаюсь честно, манией величия никогда не страдал, и в Иисусы не рвался. А если уж спасать человечество, так судьба Гаутамы всегда казалась мне намного симпатичнее.
Ну так вот. Все у Черной Гвардии получалось складно. Ноэль даже не прятался, откровенно издевался над вашими дознавателями. Он ещё в бытность свою композитором Достоевским умел всегда держаться с достоинством. (Достоевский с достоинством — каламбур.) И это ж надо было удумать! Позволил себя в камеру засадить, а уж потом ушел, как колобок, и от бабушки, и от дедушки. Кстати, он и сейчас катится неизвестно где. Ждет свою хитрую лису, потому что Шагор оказался в лучшем случае серым волком — от него наш Глотков-Колобков тоже укатился.
Ладно. До чего мы дошли? А дошли мы до самого торжественного момента. Раушен. Последняя точка. Последняя станция перед обрывом. Последний час в истории Вселенной? Чьей Вселенной? И какой она будет по ту сторону? Никакой? Полноте, так не бывает. Если старый Демиург ни бельмеса, пардон, не петрит, значит, родился новый и готов творить… Да нет, уже творит, исподволь творит все с нуля.
Теперь нельзя было убить кого угодно и где угодно. Последняя точка — это очень серьезно. Безумно уплотняется не только время, конкретизируются обстоятельства, условия, место действия, имена жертвы и убийцы — все определяется с точностью до мелочей. Нет, остается, конечно, небольшой люфт, остается — так повелели мудрейшие. В нашем случае жертва и убийца могли (теоретически) поменяться местами. Но разве на самом деле могли? Шарон, Маргарита, Юдифь — у неё тоже много имен. Она — наиболее опытная среди подруг боевых шарков и сама давно и навеки — боевой шарк, она — царица секса, она — ведьма. А Изольда? Анна Неверова, Анна Венерова, Богиня Любви, Номер Один… Полная непредсказуемость и непокорность. Да нет, не было у Шагора обратного варианта, не было…
И начинает раскручиваться единственно возможный сценарий, главная роль в котором отводится тебе, Симон. Шагор это понял сразу, как только вы встретились в Обкоме. И началась охота. Для справки: военные морячки у развилки должны были открывать огонь на поражение по твоей машине. До сих пор неизвестно, почему они повели себя иначе.
Потом — разведчики на красном «опеле», которые косили под местных мафиози. Потом — красивая подставка в «Хромой лошади», где стреляли в тебя, а ранили Ланселота. Кстати, там спасли твою жизнь двое смертников из окружения Владыки Уруса — парень и девушка, оба — члены партии Демократический Союз. А Лотошин попался, как чайник. Уж не лез ли он сам под пули?
А потом на тебя свалились уже настоящие загонщики. В Раушен были брошены все лучшие шарки Черной Гвардии. Кажется, ради того, чтобы выпустить их на Землю вне графика, убили пять или семь совершенно случайных людей в Америке или Африке — подальше, подальше от Кенигсберга. И там по заданию Черной Конфессии работали уже какие-то дилетанты, подстраивались нелепые катастрофы — масса бессмысленных жертв, пострадавших, полный кошмар! Такое никому не сходит с рук. И Шагору не сошло. Он уже не мог выиграть. Но так хотел! И потому вся наличная семерка опытных убийц охотилась на тебя в Раушене. Однако теперь ты убегал от них тоже как колобок. А они сражались с группой Хомича и с собственными тенями. Ты убегал от них потому, что в последние полчаса пространство превратилось в стеклянный лабиринт: видно во все стороны, а идти можно только в одну, у каждого — единственный, жестко заданный маршрут. Ты спросишь: кем заданный? А я отвечу: это неграмотный и неэтичный вопрос.
Когда ты сделал три своих выстрела, мне сразу открылся «коридор». И я вынырнул рядом с тобой на первом уровне.
Вот и все. Что ещё тебе интересно, мой славный жандарм?
Симон молчал.
— Помнишь эти строки: «Сводит от ужаса скулы! Снова один на один…»?
— Помню.
— Считай, что это посвящено тебе. Или мне. Какая разница? Эти стихи очень давно написаны, и не известно, на каком языке. Хочешь, прочту целиком? Там всего семь строф. И перевод с английского современный…
Не дождавшись ответа, Давид стал читать:
Сводит от ужаса скулы.
Снова один на один
Я и морские акулы —
Черные Рыбы Глубин.
Как одолеть их — не знаю.
Только — отвага слепа!
Синие воды без края,
Волн равнодушных толпа.
Как мы узнаем друг друга,
Если случится беда?
Может, над зеркалом пруда
Тихо проснется звезда?…
Светом наполнятся лица,
Синий раскроется свод,
В небо поднимутся птицы —
Белые Птицы Высот.
Но — ухожу, убегаю,
Вдруг выбиваюсь из сил…
Синие воды без края,
Неба бескрайнего синь.
Нет, я не струсил, поверьте!
Мы ещё встретимся там.
Просто иллюзия смерти
Ходит за мной по пятам.
Просто пока ещё трудно
Помнить об этом всегда,
Просто над зеркалом пруда
Снова погасла звезда.
(Стихи Александра Бураго)
Симон вытер пот со лба и чуть не попросил закурить. От поэтического настроя аж защипало глаза. Но он совладал с собой и, выдавив грустную улыбку, решил добить лирику привычным цинизмом:
— Складно звонишь, Дейв, как говорят мои друзья уголовники.
— Правда так говорят? — заинтересовался Давид. — И в наше время тоже такие словечки были в ходу.
— От нашего времени до вашего — рукой подать, — философски заметил Симон. — А феня, между прочим, один из самых устойчивых жаргонов. Новые слова появляются, а старые почти не исчезают. Богатый язык. Скоро богаче русского станет.
— Ну а все-таки, о чем мы дальше говорим?
— Ребята, я закажу обед, — предложила уже совсем ожившая Изольда.
— С вином, — добавил Шумахер.
— И с кальвадосом! — обрадовался Давид.
— Почему с кальвадосом? — не понял Борис.
— Потому что сегодня особенный день, не Особый, подчеркиваю, а особенный, и полагается пить обязательно кальвадос. Классику надо лучше знать! Орлиную классику.
И Давид подмигнул Симону. Тот сразу понял, о какой классике речь — яркую сцену первого знакомства Давида и Анны запомнил он очень хорошо, но сейчас попросил жалобно:
— Ребята, а может, кальвадоса не надо? Вы-то молодые, а я мужчина в критическом возрасте. Я устал, у меня сердце не выдерживает…
— Это мы-то молодые?! — захохотал Давид. — Ты слышишь, Анька? Да мы на двадцать лет тебя старше, дуралей. Первый раз вижу такого бестолкового Белого Орла. Сердце у него не выдерживает! Анька, я сейчас умру со смеху!..
А обед уже несли. С вином и кальвадосом. И кажется, именно с черепаховым супом.