7
Равнина. Широкие поля в ярко-зеленой окраске. Извилистые синие полосы рек. Прямоугольники темно-зеленых лесов и дубрав. Овраги, лощины, холмы — на фоне бесконечного простора они теряются, как заживающая царапина на теле. И только при ближнем рассмотрении можно обнаружить их присутствие. Далеко не редкое в этой полосе.
В нашем мире на этой широте — юг Казахстана, Киргизия. Своя фауна, своя природа. А здесь почти европейский ландшафт. Что-то вроде Евпатории, Сочи, Анапы. Лето с марта по ноябрь, остальное время — осень. Снег — редкость, мороз — еще большая редкость.
… Городской пост охраны мы миновали вместе, а разделились за Ступицино — небольшим поселением к западу от Самака. Некогда здесь был коттеджный городок, около сотни домов, инфраструктура обслуживания (магазины, больница, детсад, школа, технические станции). Теперь Ступицино — брошенное селение. Большая часть домов разрушена или сгорела, электричества нет, воды нет, газа нет, канализационная сеть не работает. Подстанция взорвана, водонапорная башня наполовину снесена. Центральная дорога и две объездные тоже разрушены. Асфальт изрыт воронками, ямами. Железнодорожная ветка скоростного пассажирского сообщения частично разобрана.
— Вообще-то Ступицино входит в план наших работ, — сказал Петр, когда мы добрались до поселка. — Кто будет делать осмотр?
— Начинайте вы, — предложил я. — А я поеду дальше. К Уштоберу. Там был железнодорожный разъезд, узел сообщений. Возможно, там кто-то живет.
— Ты в технике хоть разбираешься?
— Как-нибудь… — дернул я уголком губ. — Не сплошаю…
— Да?
Петр недоверчиво посмотрел на меня, потом глянул в сторону разрушенной будки стрелочника, возле которой стоял большой прямоугольной металлический ящик на стальных опорах. Когда-то ящик был огорожен сеткой, но теперь она частью лежала на земле, частью отсутствовала. Шедшие от соседнего столба провода электропередач лежали в траве.
— Что это — знаешь?
— Трансформаторная будка. Скорее всего понижающая. Питала оборудование этого участка пути, механизм въездной стрелки, давала эпектричество в будку и в соседние строения. Возможно, снабжала и близлежащие дома.
Петр глянул на будку, потом на меня и хмыкнул.
— Из деревни, говоришь?..
— Увидимся в Уштобере, — сказал я. — Если меня там не будет, значит, я поехал дальше, к Илидому.
— Дальше Илидома не уезжай. Встречаемся там в… пятнадцать ноль-ноль.
— Идет.
Развернув мотоцикл, я крутанул рукоятку газа и махнул рукой. «Югор» послушно набрал скорость и понес меня по обочине вдоль разрушенной дороги. Здесь можно было спокойно проехать.
«Лишь бы бензина хватило, — прикидывал я, объезжая рытвины. — В запасной канистре всего пять литров. Если особенно не лихачить, можно уложиться…»
На утренней встрече перед отъездом Голыбин еще раз напомнил, чтобы дальше Илидома мы не лезли. Мол, для первого раза хватит. А дальше видно будет.
Сразу за Ступицино начинались огромные поля. Некогда здесь выращивали зерновые, кукурузу и что-то еще. Лесов нет совсем, только узкие полоски лесозащитных посадок. Водоемов мало, одно небольшое озеро и мелкая речушка, которую даже ребенок легко перейдет вброд в самом широком месте. Правда, в сезон дождей речка превращалась в стремительный полноводный поток. И тогда в нее без страховки лучше не лезть.
Местность для наблюдения отменная — видно далеко, и спрятаться большому отряду людей негде. Впрочем, и сам на виду, но одному все же спрятаться легче, чем группе.
Помня о том, что это не прогулка, я действовал осторожно: внимательно рассматривал местность в бинокль, находил пару подходящих укрытий и ехал к ним. А там опять доставал бинокль…
Война обошла стороной этот район. Никаких разрушений, никаких воронок, никаких следов боевых действий. Даже железнодорожный путь уцелел. Только несколько мачт высоковольтных линий повалены. И на дороге, идущей вдоль путей, пара сгоревших грузовиков без колес.
Я ехал по дороге. Несколько раз сворачивал к «железке», рассматривал пути, проверял наличие «костылей», пинал шпалы и на глазок замерял зазоры между рельсами. Потом оценивал мачты. Большей частью они были деревянными и в принципе уцелели. А вот провода здорово провисли, часть и вовсе отсутствует.
«Железная дорога в норме, — прикидывал я, делая пометки в блокноте. — Ремонт не займет много времени. А вот восстановление автодороги — дело хлопотное. А если еще и линии тянуть… Долго и дорого. Впрочем, это не мое дело. Мое дело маленькое — провести разведку и доложить. И вообще — по фигу эти проблемы, со своими бы разобраться…»
Между Ступицино и Уштобером узкая полоска лесопосадок, идущая вдоль железнодорожного пути. Правее — заросшие бурьяном сотни гектаров пахотных земель, левее — небольшое озеро и пара невысоких холмов, господствующих над местностью.
С них поселок Уштобер должен быть виден как на ладони. Наскоро осмотрев пути, я сделал несколько пометок в блокноте, заодно описав состояние опор линий передач, потом оседлал «югор» и покатил к ближнему холму.
Подъем был пологим, мотоцикл легко преодолел его и взлетел на вершину. Здесь была плоская площадка метров десяти в диаметре, заросшая невысокой травкой. В центре углубление, пара камней, поросших мхом.
Поставив мотоцикл, я вытащил бинокль — армейский образец с двадцатикратным увеличением — и направил его на Уштобер.
Этот поселок — почти полная копия Ступицино. Разница одна — здесь жили не выходцы из города, а коренные, деревенские. И дома больше старого стиля, много подсобных строений, огороды, сады. Поселок выстроен в виде вытянутого прямоугольника. В центре широкая дорога, по бокам — в два ряда дома, участки, огороды, сады…
Уштобер был обитаем. Я насчитал с десяток дворов, где мелькали фигуры людей. Кое-где бегали куры, гуси, важно вышагивал по изгороди петух, прыгали возле забора котята. Ну вот и жители нашлись. Уже хорошо…
Я медленно водил биноклем из стороны в сторону, внимательно рассматривая дома, строения, людей. Людей, кстати, мало. Только в двенадцати заметил мужские и женские фигуры. А всего домов больше восьми десятков. Да и жители… Молодых не видно. Зрелых, в силе, мужиков и женщин тоже нет. Как минимум шестьдесят пять — семьдесят.
Разрушений не видно. Дома целы, даже заборы не повалены. Но народ отсюда, понятное дело, слинял, когда запахло порохом. Остались только те, кому ехать некуда, да и незачем. И возраст не тот, и сил мало. Конечно, сюда заскакивали бойцы из военных подразделений и частей каганата, брали продукты, воду, птиц, но стариков не тронули. Знакомая картина — нет смысла убивать тех, кто кормит и поит. Видел уже, знаю…
«Чужих нет. Только старики. Значит ли это, что каганат отсюда совсем ушел или все же наведываются лихие хлопцы? Или как их там — нукеры?.. До железной дороги всего три километра. Может, чуть больше. Если в будущем эти нукеры захотят напакостить республике, свои диверсии будут совершать из таких вот поселков и деревень, где они знают всех жителей. И где жители знают их. Отменное место для временного укрытия, исходных позиций…
Командовал бы я силами охраны строящегося пути сообщения, ставил бы опорные пункты и гарнизоны возле таких вот поселков. И пункт под контролем, и чужих всегда различить можно. Кстати, этот холм — отменное место для опорного пункта. Местность как на ладони. Вокруг километров на пять — десять все видно. И до Уштобера три километра, из поселка никто пункт не обстреляет. Разве что из миномета. Но с каких это пор диверсанты таскают с собой минометы?..»
Рассмотрев Уштобер, я уделил внимание его окрестностям. Те же поля, приличных размеров сад, узкая речка в двух километрах. Открытая местность, незамеченным не подойти.
«Нет, все же отличная позиция для поста. Миномет или АГС и пара пулеметов для охраны. И хрен кто полезет, если только не армейская часть. До города неполных четырнадцать километров, как раз для первого опорного пункта. Надо сказать Голыбину…»
Повторный осмотр ничего подозрительно не выявил. Можно ехать в поселок. Я еще раз проверил оружие, сунул пистолет за ремень брюк на спине (старая бандитская уловка для ментов-лопухов), нож перевесил ближе к пряжке. Потрогал спину. Мокрая. Температура явно зашкалила за двадцатиградусную отметку, солнце выскочило из-за облаков. Жарковато. Но снимать куртку нельзя. Незачем обнаруживать арсенал. Надо потом взять безрукавку. Удобно и не так жарко.
Вновь оседлав мотоцикл, выбрал подходящее место для спуска и покатил вниз. Где, интересно, Петр с Леней? Все в Ступицино копаются? Или рванули прямиком в Илидом?..
Бойцы отрядов Орду-улемского каганата в Уштобере бывали. Причем не так давно. Это я понял, всего-навсего проехав по единственной улице. Высохший грунт дороги хранил следы протекторов широких колес внедорожников. И пятна масла кое-где уцелели. И позеленевшие гильзы в низкорослой траве. И смятая пачка папирос «Муштабек», которые, как я знал, предпочитают любители травки. В отрядах каганата курят анашу, марихуану, чаре. «Муштабек» изначально выпускают со смесью обычного табака и наркотика. В пропорциях один к трем. В пользу второго.
Проехав полпоселка, я свернул к выкрашенному в зеленый цвет забору, за которым была видна крыша большого дома. Его я выбрал еще на холме. Здесь жили по меньшей мере три человека. Хороший объект для получения сведений…
Парней я нашел на окраине Илидома. Этот небольшой поселок стоял за узким пролеском в девяти километрах южнее железной дороги, рядом с двумя глубокими песчаными карьерами. До войны здесь забирали песок для кирпичного завода. Технику угнали, ограждения частью сняли, так что теперь здесь остались только огромные котлованы, наполовину заполненные водой. Настоящие озера метров ста в диаметре.
К Илидому вела отдельная дорога, по которой когда-то гонял небольшой тепловозик с десятком вагонов. Железнодорожное полотно огибало поселок и шло к небольшой станции с маневровой площадкой.
Вот на этой площадке Петр и Леонид и находились. Машину поставили возле длинного деревянного сарая со сгоревшей крышей и большим черным проемом вместо ворот. А сами что-то рассматривали в траве.
При звуке работающего мотора синхронно повернули голову и почти одновременно перекинули ППТ из-за спины на грудь. Похвальная реакция…
Узнав меня, замахали руками, подзывая.
— Ну? Какие новости? — спросил я, глуша мотор мотоцикла.
— Ничего особенного.
— А что это вы тут рассматриваете?
— Да вот. — Леня ткнул пальцем во что-то, спрятанное в траве. — Любуемся…
Я подошел чуть ближе, глянул. Три черепа. Грязные, в земле и налипшей траве. У двух теменные части расколоты, третий начисто лишен нижней челюсти. Судя по всему, лежат они здесь как минимум три года.
— Интересная находка… — поднял голову Петр. — Что бы она значила?..
— Ничего особенного. — Я повернулся лицом в сторону карьеров, прикинул расстояние. Около трех километров. — Меня в Уштобере просветили. В первые годы гражданской войны местные хозяева неугодных и непослушных здесь казнили. Головы отрубали и вывешивали на заборах. А тела сбрасывали в карьеры. Говорят, почти сто человек таким образом порешили. Потом то ли надоело, то ли руководство запретило, но пленных просто расстреливали. Но тела опять же бросали в карьер.
— Тьфу ты, черт! — выругался Леня и ожесточенно потер ладони. — А я хотел искупаться! Еще тропинку подходящую высматривал… Влез бы…
— Ничего страшного… В карьере завелись раки, рыбы… Трупы давно обглодали, кости лежат на дне. Вода чистая.
— Да уж, чистая…
— Ты хорошо поработал, — глянул на меня Петр. — В Уштобере кто-то живет?
— Да. Полтора десятка стариков. Держат кур, гусей, коз. Выращивают овощи, сеют немного зерновых, лепешки пекут. В саду растут яблоки, сливы, абрикосы. Вода в колодцах есть. На дрова разбирают старые брошенные сараи, заготавливают в посадке. Вместо электричества — лучины и факелы. У кого-то керосинки сохранились, лампы. Словом, выживают. Много ли им надо?..
— Ясно. Дорогу, пути, мачты и линии электропередач осмотрел?
— Конечно. У вас что?
— Все то же самое. Только людей нигде не встречали. Пусто. В Илидоме тоже. Разрушения небольшие, дома, строения уцелели. На дороге чуть хуже, но терпимо.
Я взглянул на часы. Половина третьего. Время пролетело незаметно. Дело, по большому счету, сделано. Можно возвращаться. Или проехать дальше, посмотреть, что там. Где-то через десяток километров пойдут довольно крупные лесные массивы, прорезанные клиньями полей. За ними гряда холмов — остатки заградительной линии, некогда созданной северными поселенцами для защиты от южных кочевников. Железная дорога доходила до гряды, это мы знали. А вот что дальше — неясно.
— Посмотрим, что там? — предложил я.
Леня вроде был не против. Но Петр отрицательно покачал головой.
— У нас приказ — не лезть дальше Илидома. Информацию собрали. Надо доложить Голыбину. Пусть он решает, что потом.
Это было правильное решение, и я не стал настаивать. Хотя очень хотел съездить к гряде. Были кое-какие сведения о тамошней обстановке и об отрядах каганата. Но это не для ушей Петра и Голыбина. Прибережем пока.
— Ладно. Раз дело сделали, давай обратно.
— Да. Только сперва перекусим. Быстро…
Обратная дорога не заняла много времени, два десятка километров мы проскочили за двадцать минут. Зато застряли на въездном посту охраны. За время нашего отсутствия здесь произошли разительные перемены.
Еще утром тут стояла небольшая палатка, рядом пулеметная позиция — полтора десятка мешков с песком, выложенных полукругом. В импровизированной бойнице торчал ствол РПДС (ручной пулемет Девяткина складной). Пара бойцов из отряда самообороны сидела на пустых ящиках из-под снарядов и сонно смотрела по сторонам. Нас они не останавливали, махнули в знак приветствия руками и опять уставились на дорогу.
Теперь же палатка и мешки исчезли. На их месте был самый настоящий дот. Выложенный из кирпичей и закрытый почти на всю высоту мешками колпак. Узкая амбразура смотрит на дорогу. Из нее торчит ствол пулемета. Только не легкого РПДС, а станкового «скифа». Эта машина класса ПКМ, только помощнее, и калибр у нее немного больше — 8,2 миллиметра. Насколько я понял, очень мощное оружие, прекрасно работающее на дистанции до километра.
Дорога перекрыта шлагбаумом. За ним две сваренные из рельсов конструкции, поставленные в шахматном порядке. Проехать сквозь них можно только на невысокой скорости. Напрямую проскочить не удастся.
У шлагбаума стоит солдат. Форма защитного цвета, на голове каска, на плече штурмовой карабин. Ременная система наподобие старой десантной. Сумка для магазинов, сумка для гранат, фляга…
Увидев нас, он решительно шагнул вперед и поднял руку. В амбразуре дота ожил пулемет. Ствол чуть повернулся и взял нас на мушку.
Внедорожник затормозил первым. Я встал рядом с ним.
— Ни фига себе картина! — удивленно произнес Леня, рассматривая солдата, дот и заграждения на дороге. — Когда успели?
Нас мариновали минут пятнадцать. На помощь солдату из дота вышел второй. Они проверили документы, по радиостанции доложили о нас начальству. То, видимо, наводило справки у Голыбина. Потом опять проверили документы. И только после этого пропустили.
— Новые порядки, — констатировал Петр. — Значит, за город берутся всерьез. Раз нашли возможность и посты как надо организовать, и солдат настоящих поставить. А то местные вояки хороши только для охраны садов…
— Видать, действительно скоро строительство начнется, — высказал свое мнение Леня. — Весело здесь будет.
— Да уж! Веселья на всех хватит…
Появлением нового поста охраны изменения не ограничились. Уже в городе мы обратили внимание на довольно оживленное движение на улицах и наличие гораздо большего количества машин на дорогах. Лихо проскакивали повороты грузовики, солидно притормаживали на перекрестках тяжелые трейлеры, ловко сновали автобусы с новыми специалистами: строителями, рабочим, техниками.
Огромный маховик строительства раскручивался буквально на глазах.
Еще одно доказательство грядущих изменений ждало нас у подъезда управления. Свободная еще утром площадка автостоянки теперь была заполнена машинами. Внедорожники, небольшие грузовики, автобусы. У входа толпа, то и дело хлопают двери. Среди этой суеты наше появление прошло незамеченным. С трудом отыскав свободное место, мы оставили транспорт и поспешили к начальству. Шел шестой час дня…
— Железнодорожные пути большей частью уцелели. Разрушение полотна зафиксировано только на участке третьего — пятого, одиннадцатого — четырнадцатого и семнадцатого километров. Отсутствуют шпалы, пути разобраны, рельсы либо свалены под откос, либо увезены. Мачты и опоры линий электропередач пострадали больше. Провода оборваны либо провисли. Электрооборудование выведено из строя целиком. Требует замены и ремонта. Автомобильная дорога требует капитального ремонта.
— Противник?
— Не обнаружен. Никаких следов присутствия. Но мы нашли следы его деятельности. Могильник, места захоронения, временные базы и лагеря. Крупное захоронение обнаружено в районе Илидома в карьере.
— Население где-нибудь есть?
— В Уштобере. Порядка пятнадцати человек. Старики. Живут своими огородами и садами, разводят домашнюю живность. Река неподалеку, там рыба. С голоду умереть сложно. В качестве освещения используют керосиновые лампы и лучины. В каждом доме есть печки.
— Они что-нибудь знают о бандах каганата?
Петр запнулся, посмотрел на меня. Доклад делал он на правах старшего, но сейчас решил предоставить слово мне, ведь я был в Уштобере.
— Последний раз бойцы из гвардии каганата там бывали неделю назад. Ночевали. Потом уехали дальше на север. Больше старики ничего не знают. Не исключено появление противника и впредь. Если Уштобер не взять под контроль, там так и будут шастать бандиты. Отменное место для временной базы.
Голыбин посмотрел на меня, кивнул и предложил:
— Продолжайте.
— Да, собственно, это все, — подвел итог Петр. — На карте отмечены участки разрушенной железной дороги. Автотрассу я отмечать не стал, она вся требует ремонта. Остальное доложили…
— Хорошо. — Начальник управления отошел от разложенной на столе карты, сделал пометку в блокноте и вернулся к нам. — Результатами разведки я доволен. Сегодня же будет собрано совещание, доведем сведения до остальных. А пока…
Он глянул на часы, поднял голову, что-то высчитывая в уме, потом сказал:
— Что происходит в городе, видели?
— Частично, — хмыкнул Петр.
— Решение о начале строительных работ принято, сроки определены. Выделены люди, средства, материалы, техника. Сейчас началась переброска всего этого в Самак. Одновременно руководством республики принято решение о превращении Самака в южный форпост наших сил.
Слово «форпост» еще с Ругии вызывает у меня не самые лучшие ассоциации. Память отлично сохранила все эпизоды, где я косвенно или прямо имел отношение к армейским форпостам в Зоне. И когда под личиной водителя бежал в Ламакею, и когда в ранге командира батальона чистил Зону. Сейчас слова Голыбина всколыхнули неприятные воспоминания…
— Это значит, — продолжал начальник управления, — что в скором времени сюда прибудут дополнительные силы для обеспечения охраны города и близлежащих районов. С одной стороны, это хорошо. Чертовски хорошо. Но с другой…
— А что с другой? — недоуменно вскинул брови Леня.
— О планах республики наверняка знают в каганате, — пояснил я. — Вряд ли их обрадует усиление позиций республики в пограничной зоне. Тем более что Самак входит в сферу их интересов. Так что они сделают все, чтобы помешать республике.
Петр смерил меня удивленным взглядом, покосился на Голыбина и как-то ехидно заметил:
— Неплохо для сельского жителя! Может, тебе лучше в центральный штаб или в правительство, а? Раз уж соображаешь?..
Я поймал внимательный взгляд Голыбина, изобразил понимающую улыбку и пожал плечами.
— Мне и здесь хорошо…
— Так вот, — опять взял слово Голыбин. — Можно ожидать, что каганат попробует помешать нам. Новым наступлением или действиями диверсантов. И если сам город мы еще удержим, то область, а тем более будущую магистраль… тут сложнее. Так что надо готовиться к самому худшему.
— Опять война! — как-то обреченно и тоскливо заметил Петр. — Когда же все закончится?
— Это к сведению. Теперь по вам, — продолжил Голыбин, словно не заметив замечания. — Сутки на отдых, потом новое задание. Надо будет сопроводить группу приехавших специалистов. Проведете их по сегодняшнему маршруту, покажете дорогу, поселки, обстановку. А они на месте наметят фронт работ. С вами пойдет охрана — пять человек. Дальше Илидома не ходите. Связью вас обеспечим. Все ясно?
— Да, — за всех ответил Петр.
— Тогда отдыхайте. Да! В другом крыле здания открыли столовую. Сходите поешьте. А то там у вас вряд ли была возможность нормально пообедать. Талоны на питание на вас заказаны, возьмете на месте. Все. Приятного аппетита…
Столовая — небольшое помещение рядом с запасным выходом. Сюда принесли десяток столов, тридцать стульев, длинную буфетную стойку, посадили в конце кассиршу с кассой и… столовая заработала. Кухня заняла соседнее помещение. Ассортимент небогатый, но вполне приличный.
В этот час столовая была почти пуста. Только двое мужчин среднего возраста сидели в углу, неторопливо поглощая содержимое тарелок и о чем-то разговаривая. Судя по их одежде, это сотрудники одного из многочисленных отделов, расположенных в здании.
Я подошел к стойке, прочитал написанное на листке от руки меню. Суп куриный, котлеты, жареная рыба, гуляш, макароны и картофельное пюре на гарнир. Яблочный сок, компот, сметана, булочки…
Так… Суп не хочу, котлеты подойдут, пару порций. Пюре тоже. И сок.
— Привет! — раздался за спиной знакомый голос. — А я думал, куда ты исчез?! А ты здесь…
Я обернулся. На меня смотрело довольное лицо Семена. Лоб чем-то испачкан, волосы всклокочены, глаза блестят, улыбка до ушей. На нем темно-синяя спецовка в черных полосах, на ногах тяжелые ботинки. За ремнем синяя кепка.
— Привет. Ты откуда такой… синий?
— Так с депо. Мы с дядей в ремонтный цех устроились. С тепловозами возимся. Всякие там ТО и ТР… Я на слесаря по ходовой части учусь. А дядя — дизелист. Зарплата приличная, я о таком даже не мечтал! Условия — во! Два дня по двенадцать часов работаем, два дня отдыха. Аванс выдали — полсотни! А всего в месяц — двести! Буду слесарем второго разряда — двести сорок. Говорят, пятый разряд до трехсот сорока зарабатывает! Это кроме талонов на питание, премий и другого!
Семена прямо-таки распирало от восторга. Он говорил взахлеб, азартно и излишне громко. Привлеченные его голосом служащие обернулись, удивленно посмотрели на молодого парня. Даже кассирша — мощная, дородная женщина лет пятидесяти — проснулась.
— Ты сколько дней отработал? — невольно засмеялся я.
— Два дня. Завтра первый выходной. Пойдем с дядей на рынок. Мы заняли две комнаты в общежитии. Купим кое-какую мебель, новоселье справим. Приходи завтра вечером!
— Благодарю. Посмотрим.
— А ты-то где работаешь?
— Молодые люди! — крикнула кассирша. — Вы брать что-нибудь будете?
— А? Ага! Сейчас. — Семен взял поднос, глянул на меня. — Давай за стол сядем. Там поговорим.
Мы набрали тарелок, стаканы, заплатили и заняли ближний к окну стол. Семен, манипулируя с ложками и вилками, продолжал разговор, с аппетитом уничтожая ужин.
— Да! — спохватился он через пять минут. — Так где ты работаешь?
— В службе снабжения управления строительных и восстановительных работ. Водитель.
— Да-а?.. Я слышал, что это управление еще не создано.
— Уже. Начальник есть, сотрудники… тоже есть. И дел невпроворот.
Семен кивнул, отставил тарелку с супом, точнее, уже без супа, пододвинул второе и снова заговорил. О депо, о работе, о дяде. Перескакивая с одного на другое, возвращаясь к прежнему, при этом поглощая котлеты и картофель и запивая все компотом.
За десять минут я узнал массу ценной и полезной информации о восстанавливаемом депо, о трех тепловозах — всем парке подвижного состава Самака, — о проблемах тормозных колодок, о буксах качения и буксах трения, о дефиците смазки ЖРО, о чудодейственном хозяйственном мыле, что возвращает перепачканной спецовке первоначальный вид.
Семен выкладывал новости с простодушием сельского жителя и подробностями новичка, пораженного столь большим количеством буквально свалившейся на него информации.
Самое смешное, что рассказывал он это человеку, окончившему в свое время железнодорожный техникум и имевшему довольно полное представление обо всем этом. Так что наивные признания и откровения вызывали улыбку.
Столовую мы покинули вместе. Уже на пороге управления Семен озадаченно потер лоб, спросил, который час, быстро попрощался и торопливо сбежал по ступенькам, предварительно напомнив о завтрашнем приглашении.
Я последовал его примеру, оседлал «югор» и порулил домой. Впереди ждала работа. Так сказать, личная…
… Срочное совещание датлайских разведчиков закончилось. Как показал сканер, они покинули побережье Таиланда. Видимо, пришли к какому-то решению и теперь продолжат работу.
Я занес названия городов в блокнот и отметил несколько точек на карте. Рутинная процедура по сбору информации. Возможно, пригодится для последующего анализа.
С датлайцами все ясно, они будут продолжать внедрение, захватывать ключевые позиции, искать новые связи. Чудесным образом подслушанный эпизод разговора прояснил обстановку. Пока их можно оставить в покое.
Теперь местные дела. На стол ложится другая карта, в блокноте открывается новая страница. Начнем с окрестных территорий…
Голыбину и своим новым коллегам я выложил не все, что узнал в Уштобере. Кое-какую информацию приберег для себя. Конечно, точными данными это не назвать. Так, слухи, обрывки подслушанных разговоров, мнения. Но мне они могут пригодиться. В скором будущем.
… Шегус. Небольшой городок у подножия гряды. Железнодорожная станция, трансформаторная подстанция, распределяющая электроэнергию на соседние населенные пункты. Сразу за Шегусом — цепочка холмов. Высота не больше двухсот метров. Сквозь гряду проложены два тоннеля. Первый — железнодорожная и автомобильная ветка. Второй — технический. Линии электропередач, трубопровод.
Как сказали старики, до сих пор в Шегусе сидит отряд вооруженных сил каганата. Это самостоятельное подразделение, почти целиком составленное из наемников. Они не подчиняются верховному командованию каганата, но выполняют их приказы.
Расположение у них самое удобное, выбить из города трудно, и у отряда всегда есть куда отойти. Холмы — отличная запасная позиция. К тому же у республики до сих пор не дошли руки до столь отдаленного участка.
Итак, Шегус стоит первым в списке возможных источников получения информации. От Самака до него по прямой семьдесят километров. По дороге выйдет почти восемьдесят. Можно провести разведку за день и вернуться до ночи. Либо наоборот — выехать ночью, чтобы приехать под утро. Это уж как выйдет. Дальше…
Темаук. Райцентр, если использовать привычную терминологию. Немногим более тридцати километров на юг от Самака. Сейчас там находится опорный пункт войск каганата. Именно оттуда проникают на территорию республики разведгруппы и диверсанты противника. Там штаб частей и подразделений, а также тыловая база. Конечно, все подступы к Темауку перекрыты, линия обороны проходит километрах в десяти — пятнадцати от райцентра.
Теперь о противнике. В рядах вооруженных сил каганата много фанатиков-националистов, молодежи, которой задурили головы, уголовников, рассчитывающих урвать куш, просто бездомных бродяг. И немалое количество наемников. Тех, кто воюет за свой карман.
В основном из наемников, а также из фанатиков и состоят диверсионные группы. А вот шальные банды, не подчиненные никому, в большинстве своем состоят из молодых сорвиголов и уголовников. Этим строгое подчинение начальству не по душе, и они действуют на свой страх и риск.
Именно бандиты — самые безжалостные и опасные изо всех. И именно они довольно часто наведываются на границу с республикой, нападая на населенные пункты, малочисленные заставы, перехватывая транспорт, людей, грузы.
Так что эти молодчики — мой потенциальный источник информации по каганату. Остается только выбрать место для «охоты» и решить, как и когда ее начать.
На карте появились новые отметки. Места нахождения воинских частей каганата, места возможного появления разведгрупп и бандитов. В блокноте исчез еще один пустой столбец таблицы.
* * *
За окном успело стемнеть. Солнечный свет сменился лунным. В небе засверкали яркие звезды. Часы показывали половину десятого.
Бумажная ли работа отняла много сил, или организм успел проголодаться, но я ощутил нешуточный голод. Быстро окончив с делами, поспешил на кухню.
Включил радио, чтобы было веселее, и начал колдовать с котлетами и картофелем. Пока жарил, ждал, когда остынет, а потом поглощал простую, но сытную пищу, слушал выпуск новостей.
Где-то что-то строили, где-то восстанавливали, пускали в строй, поднимали из руин. Где-то воевали. Причем, судя по сводкам, — исключительно успешно. Захватывали населенные пункты, уничтожали врага. Как в реальности обстояло дело — не рассказывалось. Да и никого не интересовало. Главное — республика побеждает…
Диктор распинался долго. От сводок с фронтов и строек перешел к указам и распоряжениям центрального руководства. «Направить все силы…», «Решительно покончить…», «Ускорить процесс…» и так далее. Из всего потока указивок заинтересовала одна — «Приказ о всестороннем обеспечении начавшегося строительства линии Самак — Жембас. О дополнительном выделении резервов. Людских, технических, материальных. Об охране линии. О политической и идеологической поддержке…» В общем, круто решили власти взяться за Самак.
После сытного ужина вполне закономерно потянуло в сон. По привычке еще раз проверив входную дверь и окна, стянул с себя одежду и упал на диван. Похлопал по упругому лежаку и вдруг вспомнил, что уже довольно давно обхожусь без женского общества. И что эту ситуацию надо как-то исправлять. Желательно побыстрее…
— … Первое — непроверенные миры. Аппаратуру ставим, но не активируем. Будем включать одновременно. Для этого каждый блок снабжаем приемником. Это во всех мирах, кроме тех, где обнаружим колонии. Там придется ставить блокировку. Иначе противник сможет восстановить связь. Разведгруппы — уничтожаем, аппаратуру ставим, но тоже не активируем. Второе — проверенные миры. Придется вновь выходить в них.
— Во все?
— Только в те, где нет колоний. Отключаем аппаратуру, монтируем приемники и прячем снова. Активировать будем вместе со всеми. Таким образом, снизим общий фон излучения и, может быть, сумеем восстановить связь с Артуром.
— А если нет?
— А если нет — продолжим поиск. Где-то ведь должна быть разгадка… Вопросы или возражения есть?
Ответом было молчание. Парни смотрели на карту многомерного пространства, прикидывали общий объем работ и… ничего не говорили.
Два дня прошли в непрерывном ожидании. Битрая не вылезал из импровизированной лаборатории, проводя один опыт за другим, его помощники сбились с ног, а Новистра поселил на станции целый штат врачей, чтобы те поддерживали ученых в работоспособном состоянии. Но все пока было впустую.
Связь с Землей-4 отсутствовала, и никаких признаков, что она будет восстановлена в ближайшие дни.
Но сидеть сиднем и горевать — удел слабаков. Надо действовать. И быстро. Если есть шанс, его надо использовать.
— Мы готовы! — наконец отозвался Сергей. — Начнем сегодня же.
— Мы тоже, — ответил Эгенворт. — Штурмовые группы, вооружение, техника…
Битрая кивнул, глянул на собеседников.
— Тогда приступаем немедля…
