10
Утром я поехал в гараж. Честно говоря, надежды на то, что джип отремонтируют, было мало. У механиков много работы, до «алдана» руки не дойдут. Но, как выяснилось, все опасения были необоснованными. Михалыч свое слово держал.
«Алдан» стоял у ворот гаража, блистая на утреннем солнце свежей краской. Я подошел ближе, недоверчиво глядя на него, осмотрел колеса, потрогал баранку руля. Фантастика!
— Ну как? — прогудел за спиной густой бас Михалыча. Я обернулся, увидел довольную улыбку старого мастера. Развел руками.
— Нет слов.
Механики за эти два дня постарались. Задние сиденья сняли, увеличив тем самым объем багажника почти втрое.
Сразу за передними сиденьями поставили небольшой ящик для инструмента и вещей. Остальное пространство было свободным. И по приблизительным прикидкам могло вместить почти тонну груза.
Передние сиденья заменили более легкими и мягкими. Ветровое стекло тоже заменили, поставив армейский пакет, способный выдержать попадание осколка. С левой стороны под рулем сделали упор для оружия.
С капота и крыльев исчезли вмятины и дыры. Новая краска защитного цвета скрыла все следы.
— Движок перебрали, коробку передач починили, зажигание отрегулировали, — говорил Михалыч. — Фары новые поставили. С противотуманками и маскировкой.
— Когда вы успели?
Механик довольно усмехнулся, подкрутил ус.
— Уметь надо.
— Понял.
Михалыч протянул мне ключи и хлопнул по борту кузова.
— Опробуй во дворе. Только осторожно, — добавил он, глядя, как я прыгаю на сиденье. — Краска еще не везде высохла. Красили поздно вечером.
«Алдан» завелся с пол-оборота. Движок работал ровно, без рывков и почти без шума. Я выехал из гаража, сделал несколько кругов по большому двору, объезжая пустые бочки и будку собаки. Красота! Легкий, маневренный, с высокой проходимостью, малозаметный, простой в управлении, без наворотов и излишеств. Именно такая машина нужна для пересеченной местности. Для узких лесных тропок, степных грунтовок, проселочных дорог. Для всех этих оврагов, низин, холмов, взгорков. Хороший трофей я заполучил в случайной сшибке.
— Михалыч, с меня стол.
— Да ладно.
Механик хмыкнул, покачал головой.
— Для дела не жалко.
Я с чувством пожал ему руку, еще раз заверил, что за мной не пропадет, и запрыгнул в джип.
— Мотоцикл здесь оставлю.
— Хорошо.
Нажав на клаксон, я вырулил со двора.
Вереницу машин, стоящую на дороге возле управления, заметил издалека. Два больших «увата», два «кунгура» и открытый «САЗ» с поперечной рамой за передними сиденьями. На раме на турели установлен пулемет «скиф».
Возле машин стояли и ходили люди. Почти все в военной форме, в армейских ботинках, на головах кепки. Вооружены по-разному: кто с самозарядными карабинами СКД, кто с «типковыми». Сумок под магазины и гранаты не видно, как и ранцев. Видимо, оставили в машинах.
В отличие от первого отряда эти бойцы обмундированы по-армейски и выглядят как солдаты, а не как охотники и рыбаки. И людей среднего возраста больше.
«Вообще-то отряды самообороны, как и другие формирования армейского толка, подчинены военному командованию, — рассуждал я, подъезжая к управлению. — Однако сейчас фактически ими командует Голыбин. Ведь волонтеры должны прикрывать магистраль и некоторые важные объекты. И транспорт дан управлением, и снабжение будет осуществлять одна из служб управления. Хотя приказы по-прежнему отдает начальник гарнизона или комендант. Вот такой фокус… Реалии гражданской войны…»
Поставив джип на крохотной стоянке у самых дверей здания, я заглушил мотор и пошел к входу, сопровождаемый десятками любопытных взглядов. Всеобщее внимание привлек мой «алдан», блиставший на солнце как новенький. Давненько никто не видел таких машин, словно только сошедших с конвейера.
Уже подойдя к дверям, заметил около грузовиков еще один «САЗ». На крыше установлен небольшой транспарант. «Республиканская печать». «Новости Самака».
— Ну, вот и пресса появилась, — шепотом констатировал я, замечая среди бойцов две фигуры в полувоенной форме, с кипами газет в руках.
Одна фигура, несомненно, принадлежала женщине. Скорее даже девушке. Взгляд отметил стройные длинные ножки, аппетитные ягодицы, тонкую талию, косу за спиной.
«И если вид спереди не уступает виду сзади…» — мелькнула шальная мысль.
В кабинете Голыбина, кроме хозяина, были еще два человека. Первый — начальник строительной бригады, что восстанавливала железнодорожную ветку до Ступицино, старый опытный мастер. Второй — военный, старший сержант, с двумя поперечными полосками на погоне.
Хорошая выправка, уверенный вид выдавали в нем опытного вояку. Согласно табели о рангах, старший сержант был помощником командира роты по подготовке, в некотором роде начальник небольшого штаба. Он отвечал за индивидуальную подготовку солдат, контролировал учебный процесс.
В прежней армии Русинии институт унтер-офицеров был развит довольно сильно. Стать младшим командиром мог только профессионал, отслуживший не менее двух лет рядовым, прошедший специальную полковую школу унтер-офицерского состава и получивший годовую практику.
Первичная должность унтер-офицера — командир отделения (командир артиллерийского расчета, командир танка). Им становится ефрейтор. Сержант занимает должность заместителя командира взвода. Так как младший офицер приходит на взвод, чтобы получить навык командования подразделением, и через два года уходит, то сержант фактически командует взводом.
Старший сержант работает при управлении роты. Главный сержант занимает должность инструктора батальона. Его сфера деятельности — индивидуальная и тактическая подготовка солдат, совершенствование уровня знаний унтер-офицерского состава, доподготовка, какую должен пройти унтер-офицер, чтобы занять вышестоящую должность.
Старшина — высший чин унтер-офицера. Помощник начальника полковой школы младших командиров, инструктор, ответственный за весь унтер-офицерский штат полка (более трехсот пятидесяти человек). Также может быть помощником командира батальона по обеспечению либо начальником вещевого склада полка.
Возрастной потолок службы унтер-офицера — пятьдесят лет. При условии, что он сдает все положенные нормативы и выполняет свои обязанности. Так вот звание старшины и должность помощника начальника полковой школы младший командир мог получить только после двадцати лет службы. Должность главного сержанта — после пятнадцати. Старшего сержанта — после десяти. Сержанта — после пяти.
Таким образом, на каждой ступени надо было прослужить минимум пять лет. Понятно, что профессиональный уровень унтер-офицера был очень высок.
Правда, это было до войны. Сейчас же большая часть довоенного штата выбыла из строя. Кто-то погиб, кто-то сделал карьеру, получив чин офицера в армии новых республик, каганатов, анклавов. Кто-то покинул ряды.
Младшими командирами становились солдаты, вставшие в строй уже после начала войны. Это были гражданские специалисты, рабочие, техники, инженеры. Те, кто пережил первые месяцы и выдвинулся благодаря своим личным качествам.
Ради справедливости надо сказать, что из них выходили неплохие унтер-офицеры, способные командовать подразделениями, учить новобранцев и вести их в бой.
Наверняка и этот старший сержант из «военного» набора. Видимо, он командует прибывшим отрядом. Наверное, высшее начальство не считает необходимым посылать сюда офицеров. Их и так не хватает.
* * *
Увидев меня, Голыбин приветственно кивнул и сказал сержанту:
— Вот ваш проводник. Он покажет дорогу до поселков, обрисует обстановку на месте. Знакомьтесь — Артур Томилин.
— Старший сержант Нестеров. Богдан, — представился тот, пожимая мне руку.
Чуть ниже меня ростом, крепкий, подтянутый. На вид ему тридцать, может, чуть больше. Волосы русые, черты лица резкие. Взгляд очень уверенный, спокойный. И вообще он производит впечатление несуетливого человека.
— Познакомились, теперь давайте к делу, — сказал Голыбин. — Ваш маршрут — Доруча, Краменец, Сабатид. В каждом поселке надо оставить по одному отряду. У вас всего шестьдесят три человека, значит, по двадцать одному на поселок. Как и что оборудовать и обустраивать — решите на месте. Для помощи выделяем вам несколько человек из строительной бригады, материалы и кое-какую технику. Вот Владимир Андреевич отдает вам лучших специалистов.
Бригадир согласно закивал.
— Остальные вопросы мы обговорили. Так что можете выезжать.
Голыбин повернулся ко мне:
— Ты на чем? На мотоцикле?
— Нет. На джипе.
— Да ну? — удивленно поднял бровь начальник управления. — И как он? Успели отремонтировать?
— Успели. Под окнами стоит. Можно взглянуть.
Все вместе подошли к окну. Голыбин бросил взгляд на «алдан» и изумленно присвистнул:
— Ого! Вот так игрушка! Сверкает, как новый! А мотор?
— В полном порядке. Ходовая, управление, зажигание — все в норме. Идет почти бесшумно, легко.
— И сколько он может взять?
— Тонну.
— Это значит, на нем можно грузы на посты доставлять? — Голыбин одобрительно покачал головой. — Замечательно. Кто постарался? Лопатин?
— Михалыч, — подтвердил я. — Золотые руки.
Сержант тоже с интересом смотрел на машину. Потом спросил:
— Откуда такое чудо?
— Трофей, — вместо меня ответил Голыбин. — Взят в бою с превосходящими силами противника. Артур лично постарался.
Начальнику управления было приятно, что его подчиненный, не военный по профессии, проявил себя в качестве бойца.
Я поймал внимательный взгляд сержанта. Видно, он по достоинству оценил информацию и составил обо мне определенное мнение.
— Что ж, пора в дорогу, — напомнил Голыбин. — Думаю, сегодня успеете закрепиться на месте. И держите постоянную связь с нами. С будущей недели начнем плановое снабжение. Главное — не дать каганату нарушить ход работ.
Начальник управления поочередно пожал нам руки и проводил до дверей. Уже на пороге сказал мне:
— Жду к вечеру. Но если дотемна не управишься, лучше не рискуй. Заночуй в каком-нибудь поселке, а утром приезжай.
— Ясно.
Кивнув на прощание, я вышел.
На улице сержант посмотрел на часы, на своих людей и сказал мне и бригадиру:
— Выезд через двадцать минут. Впереди идет Артур, потом мои машины, потом ваши люди, Владимир Андреевич. Кто старший строителей?
— Мастер Суханов.
— Познакомьте меня с ним. Артур, ставь джип вперед.
— Хорошо.
Сержант и бригадир пошли к «САЗу», а я потопал к своей машине. Возле нее уже стояла небольшая толпа бойцов. Они с любопытством рассматривали джип, вслух обсуждая проходимость и расход топлива.
В этот момент прозвучала резкая команда «по машинам», и бойцы поспешили по местам.
Я залез в импровизированный кузов, проверил в ящике наличие пластикового бочонка с водой и запаса продуктов, закрыл его на защелку и потрогал борт с внутренней стороны. Краска вроде высохла. Хорошо, что солнце припекает да ветерок обдувает. Скоро все полностью высохнет.
— Эй, парень! Держи газету, — раздался за спиной звонкий девичий голос.
Я обернулся. Возле машины стояла девчонка. Брюки из ткани защитного цвета, сшитые почти в обтяжку. Зеленая футболка, штормовка цвета хаки, расстегнутая на груди. Широкий армейский ремень с маленькой кобурой. На ногах полусапожки, тоже сшитые в стиле «милитари».
Фигурка ладная, точеная. Грудь высокая, упругая. Лицо симпатичное.
Нет, не симпатичное. Красивое. Еще по-детски пухлые щечки, голубые глаза, забавная челка на лбу, длинная коса. Прямо куколка. Ростом где-то метр семьдесят два — семьдесят три. Совсем молодая. Не больше восемнадцати.
— Чего смотришь? Газету держи.
Она держала в протянутой руке свернутую трубочкой газету и смотрела на меня с едва различимым негодованием — застыл, понимаешь, какой-то!..
— Положи на сиденье… красавица.
Девчонка фыркнула, бросила трубочку на сиденье, глянула на машину.
— Новенькая… Не знала, что такие выдают. Вот.
Она извлекла из небольшой сумки, висевшей на левом боку, трехцветный вымпел — маленькую копию флага республики с гербом в центре.
— Прикрепи на раму стекла.
Такие вымпелы я уже видел на грузовиках, стоящих впереди. Но мне его вешать не с руки. Там, на нейтралке, навстречу может вылететь кто угодно. И выдавать свою принадлежность к республике не стоит. Иначе можно сразу влипнуть…
— Благодарю, не надо.
— Почему? — удивленно и подозрительно взлетели тонкие брови. — Ты не хочешь прикрепить флаг республики? Это не патриотично…
«Зато спокойно и практично», — промелькнул в голове каламбур.
— Просто — не стоит!..
Девчонка прищурила глаза, опять фыркнула, осуждающе посмотрела на меня и резко развернулась. В ее глазах я упал ниже плинтуса — не патриот!
Я еще раз обошел машину, попинал колеса, в который раз проверяя их упругость, посмотрел уровень масла и бензина. Ажур! Хватит на поездку даже с запасом.
Посмотрел на грузовики. Бойцы неторопливо садились в машины. Среди них бегала девчонка, раздавая последние экземпляры газеты. Кто брал молча, кто-то шутил, кто помоложе — пытался заигрывать. Но девчонка такие попытки игнорировала, отвечала улыбкой, парой слов и шла дальше.
«Пропаганда и агитация в действии, — подумал я, следя за маневрами красотки. — Надо подбодрить добровольцев, едущих практически на передовую. Вообще, насколько я в курсе, политико-пропагандистская деятельность поставлена в республике прилично. Оно и понятно — только на патриотическом подъеме, на самоотверженности и решимости можно возродить государство, поднять его из руин и пепла. Эти факторы играют не меньшую роль, чем ударный труд (на который тоже еще надо сподвигнуть) и профессионализм. Ради этого целое министерство печати и пропаганды организовали. Девочка, видно, оттуда. Только зачем пистолет таскает? Для форсу? Судя по размерам кобуры — там «хорс». Малогабаритный девятимиллиметровый пистолет, созданный в середине семидесятых для скрытого ношения. Неплохая штучка с хорошим останавливающим действием. Такими любят тыкать дамы из тех, кто считает себя наравне с мужчинами. Видать, эта тоже так считает…»
Заведя мотор, я вырулил со стоянки и медленно покатил вдоль грузовиков, чтобы встать впереди них. Проезжая мимо девчонки, что стояла у второй с конца машины, подмигнул. Она с высокомерным видом отвернулась. От резкого движения коса скакнула вверх и влево. Нет, все же красивая малышка…
Старший сержант после короткого разговора со строителями вернулся к грузовикам, принял доклады от помощников, проверил, все ли выполнили приказ, и пошел к голове колонны.
В этот момент из здания вышел Голыбин. Он подошел к сержанту, что-то сказал ему, и они вместе пошли к моей машине.
— Готовы? — спросил начальник управления.
— Всегда готовы! — ответил я, как настоящий пионер. Потом вспомнил, что в этом мире пионеров, как, впрочем, и комсомольцев, никогда не было, а значит, каламбур никто не поймет.
— Тогда в путь. Я только что получил сведения, что вторая строительная бригада прошла свой отрезок пути и уже сегодня встретится с первой бригадой. Таким образом, железнодорожная ветка до Уштобера будет пущена в ход. Мало того, строители восстановили двенадцатикилометровый отрезок на перегоне Уштобер — Камидар. Так что надо как можно быстрее прикрыть их.
— Сделаем, — пообещал сержант.
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент Голыбин увидел девчонку, что уже раздала все газеты и шла к своей машине. Взмахнул рукой:
— Милена!
Девчонка повернула голову, увидела Голыбина и… улыбнулась. Да еще так радостно…
Черт, я вдруг поймал себя на мысли, что хочу смотреть на нее не отрываясь как можно дольше. Натуральная, природная красота, не вымученная с помощью косметики и пластических операций, а первородная, истинная.
Впрочем, моя реакция вполне закономерна. Я третью неделю без женщин. Тут и какой-нибудь «серой мышке» будешь рад, а не только такой красавице!
Девчонка подошла к нам, опять улыбнулась.
— Здравствуйте, дядя Степа.
— Здравствуй. Ты что здесь делаешь?
— Работаю. Привезли свежий номер газеты. Специальный выпуск, посвященный строительству магистрали. Решили сами развезти, тем более бойцы едут на границу.
— Ну-ну…
Голыбин со сдержанным одобрением посмотрел на нее, кивнул.
— Отец-то как? Давно не видел его.
— Работает. У них сейчас аврал!
— Конечно. У Василия всегда аврал. Должность такая.
Они разговаривали как хорошо знакомые люди. И видимо, давно знакомые. Милена откровенно рада видеть «дядю Степу», а тот рад поговорить с дочкой, как я понимаю, своего старого друга.
Сержант Нестеров смотрел на Милену с едва скрываемым удовольствием. Тоже не устоял перед ее красотой. Девчонка восхищенный взгляд, конечно, заметила, одарила сержанта улыбкой.
— Вы командуете отрядом, господин старший сержант?
— Да.
— Едете на передовой пост?!
В ее голосе слышалось искреннее восхищение и сержантом, и его бойцами. Глаза смотрели с такой теплотой и приязнью, что Нестеров даже смутился.
— Да… Кхм!.. Верно… На пост…
— Будете сдерживать натиск врага.
— Да.
— Милена, — прервал странный диалог Голыбин. — Не смущай командира. У тебя наверняка еще много дел.
Девчонка стрельнула глазами на сержанта, потом взглянула на начальника управления.
— Да. Уже еду. — Протянула Нестерову вымпел. — Возьмите, господин старший сержант. Это последний. Некоторым он оказался не нужен.
Острый короткий взгляд на меня, легкий прищур глаз, язвительная усмешка на губах. Зацепила-таки.
— Спасибо. — Сержант принял подарок, сунул в нагрудный карман. — Это будет наш боевой флаг.
— До свидания, дядя Степа!
Милена кивнула Голыбину, подарила сержанту еще одну улыбку, проигнорировала меня и побежала к «САЗу».
Сержант посмотрел ей вслед, поймал насмешливый взгляд Голыбина, смущенно бросил:
— Извините, пора выезжать.
— Да-да, сержант. Идите.
— Шустрая деваха, — сказал я, когда сержант отошел к машинам. — Забавная.
— Да. Характером в мать.
Начальник управления покачал головой. В голосе появилась грусть.
— Жаль, умерла рано… Ладно!
Он оборвал сам себя, взглянул на часы.
— Вам пора. Успеха.
— Благодарю.
— Жду возвращения.
Я запрыгнул в джип, завел мотор, посмотрел в зеркало заднего вида, проверяя готовность грузовиков, и тронул машину с места. Поехали…
Этот выезд был самым долгим, самым продолжительным из всех, что я совершал раньше. По прямой до Сабатида — дальней точки маршрута — сорок четыре километра. С учетом поворотов и изгибов дороги, заездов в другие населенные пункты — больше шестидесяти. И большая часть пути — в зоне повышенной опасности. Которая начинается от внешнего поста охраны Самака.
Сержант, доказывая свой профессионализм, сразу после того, как колонна миновала пост, произвел некоторые изменения в построении. Ко мне посадил двух бойцов с «типковыми» и биноклем. Со следующего за нами «увата» велел снять тент и установить на станке «скиф». Сидевших в кузове бойцов посадил лицом к дороге и приказал снять оружие с предохранителей и дослать патрон в патронник. Так же сделали и в других машинах. «САЗ» строителей поставили предпоследним, к ним подсадили бойца. Замыкающий «кунгур» шел тоже в полной боевой готовности. Даже с двумя пулеметами. «Скиф» смотрел вперед, РПД — назад.
Таким «ежом» и следовали. Сначала до Доруча, потом до Краменца, а потом и до Сабатида. В полной готовности встретить врага огнем из всех стволов. И с сильной надеждой, что до этого не дойдет.
Пожалуй, больше всех не желал встречи с противником я. Накануне первой вылазки в логово врага, накануне возможной схватки с датлайцами местные проблемы мне совершенно не нужны.
Вот я и ехал — в полной боевой готовности и с тайной надеждой проскочить без шума.
И мне повезло. Нам повезло. Тишина, благодать, спокойствие. Словом, добрались без проблем. Даже странно.
В каждом поселке Нестеров оставлял группу из двух десятков бойцов под командованием бывалого солдата. Правда, как он мне сказал, бывалыми приходилось считать тех, кто участвовал хотя бы в двух боях. Увы, иных в распоряжении комендатуры не было.
Сержант лично выбирал место под опорный пункт, лично указывал новоявленным командирам, как строить оборону, где выставлять наблюдательные посты, где ставить пулеметы, как выбирать сектора обстрела. Сам осматривал поселки, разговаривал с местными жителями (такие нашлись в Краменце и Сабатиде).
Потом давал напутствия, проверял, как работает связь, и… оставлял группу обживаться на новом месте.
По мере продвижения колонна таяла. Грузовики оставались в поселках. Их должны были разгрузить — процесс не быстрый. По договоренности я на обратном пути буду забирать машины и вести их в Самак.
В Сабатид мы приехали уже во втором часу дня. Нестеров сразу выставил посты наблюдения, послал разведку в гай, что граничил с поселком, а остальных поставил на разгрузку машин. Сам же с мастером и другими строителями пошел выбирать место под опорный пункт. Так как Сабатид был самым отдаленным от Самака населенным пунктом, именно здесь должна быть самая мощная оборона.
Среди всеобщей суеты и беготни я один был предоставлен сам себе. Поэтому занялся своими делами. Проверил машину, долил из запасной канистры бензин, потом перекусил и стал заново прокручивать план предстоящих действий.
Из поселка мы выехали через час.