Этап четвертый: Шат Унген, Shat-Tzoor, Багута — Ван Трейа — Морита Грифона
Четырнадцать земных лет спустя
Астероид попался здоровый — даже по меркам местного пояса. Иные камешки в поясе крупнее естественного спутника Багуты-3, который всего-то вчетверо меньше самой планеты.
Катер-штольня отделился от рудной базы; унтер, видно, решил не ждать полных результатов разведки, а сразу брать удачу за хвост и приниматься за дело.
— Разведка, к высадке! — пропел он сиплым от алкоголя голосом.
Еще два столетия назад шаты не знали что такое алкоголь. Участь расы-сателлита, малозавидная даже при взгляде издалека… Все решают за тебя — что тебе есть, что тебе пить, сколько и с кем тебе трахаться, кем и как интенсивно работать.
Шат Унген по прозвищу Мотыга жалобно уркнул и полез из гамака.
Конечно, жить под пятой самодовольных наседок-азанни — участь на редкость тоскливая. Но, с другой стороны, среди шатов тогда не было законченных пьяниц, как отец. Шаты практически не знали воровства — а теперь что? На прошлой неделе у четвертой бригады сперли две штольни, и никаких концов унтеры отыскать не сумели! График бурения сорвали ко всем исамарам, премиальные, понятно, тю-тю, и в отпуск теперь неизвестно когда выпустят…
Люди пошатнули незыблемое превосходство пяти высших рас над остальными обитателями Галактики. Но они же и ввергли всех без разбору в грязь, в беззаконие, в произвол… Борк знает еще во что. Разве стал бы брат Шат Унгена Мотыги вором, а сестра проституткой, если бы шаты остались сателлитами азанни? Разве отец умер бы от пьянства, а мать — от нищеты и болезней? Вряд ли. Работали бы себе где-нибудь на Багуте-3 под присмотром начальника-азанни… Не роскошествовали бы, это факт, но не пришлось бы и бедствовать.
Мотыге повезло — он не стал вором, как брат; ну а участь сестры он по понятным причинам разделить не мог вовсе. Он сумел устроиться в горняцкую артель, по полной программе отпахал четыре цикла на Багуте-4, а потом был отобран военным ведомством для работы в поясе астероидов. Вероятно, сыграло свою роль стойкое предубеждение Мотыги против алкоголя — брат его родился куда здоровее, но за несколько лет превратился в развалину. А Мотыга здоровье не травил, работал много, но не через силу, и мало-помалу перерос старшенького. Стал и ростом выше, и в ключицах пошире, и мышечные узлы нарастил — будь-здоров, не скрипи!
— Мотыга! — зычно заорали из коридора. — Ты что, в полусон впал?
— Иду-у-у-у!!! — пропел Шат Унген в полную силу воздухополости. Со стола сдуло тоненький листик пластика — распечатку сестриного письма, что вчера пришло. Мотыга снова вспомнил о семье и тяжко уркнул. Брат — Борк с ним, сам из последнего ума выжил. А вот сестренку жалко… Как подумаешь, что трахают ее всякие уроды с монетой, так все наизнанку выворачивается. А с другой стороны — как ей еще на жизнь заработать? За обучение платить родители не могли. Вот она и не смогла работу найти — кому нынче нужны неучи? А в горняцкую отрасль баб не берут, разве что в администрацию. Но там все теплые места присижены — что у начальства из шатов родственников мало?
Впрочем, сестра вовсе не считала свою участь печальной. Монета у нее водилась, и, надо признать, пожирнее, чем у Мотыги. Правда, свободы сестричка не знала никакой: что и когда босс велит — изволь тут же изображать. Но, опять же, у Мотыги, что ли, босса нет? Только и разницы, что унтером зовется, а так — босс и босс.
А еще Мотыга не любил планетарные города. Как пацаном впервые попал в пространство (уборщиком на грузовоз Багута-3 — Багута-2 сумел устроиться. За половинную плату, разумеется, иначе взяли бы взрослого), так сразу и сообразил — тут его место. Среди звезд. Ну, не в том смысле, что шастать от звезды к звезде — Мотыга еще ни разу не вылетал за пределы системы Багуты — а в том, что когда не глянь наружу, а там звезды. И не только над головой, но зачастую и под ногами тоже, когда приходится работать в пустоте.
— Мотыга-а-а-а!!!
— Иду-у-у-у!
Вслед за письмом на пол свалилось перо-самописка, но поднимать Мотыга не стал. Пустотный комплект он уже прикрепил, привычно затянув ремни под ключицами, надел специальные башмаки с двигателями в подошвах, взял тубу с инструментом и вышел в коридор.
Шат Урима, напарник и закадычный приятель Мотыги, носил прозвище Сизый. Наверное, за цвет скелета на груди, действительно сизый какой-то до неприличия. У Мотыги скелет везде был, как и положено, здорового коричневого оттенка. Впрочем, у Сизого необычный окрас сложился вовсе не из-за болезни. Просто он в пустоте работает уже циклов тридцать, говорит, это вроде загара. У старых пустотников даже спина светлеет вроде бы.
Только где они — старые пустотники нынче? Сгубила их нежданная свобода от опеки наседок-азанни… Сожгла вседозволенность. Дотла.
А жаль.
— Куда на этот раз? На поверхность? — поинтересовался Мотыга.
— Не знаю еще, — Сизый придирчиво осмотрел напарника. — Опять ремни не затянул как следует?
— Трут, — пожаловался Мотыга. — Я привык со слабиной.
— Вот рванет гравитикой как-нибудь, вылезет тебе твоя слабина промеж ключиц, — проворчал Сизый. — Затяни сейчас же, а то я сам затяну.
Мотыга вздохнул, и подчинился. Сизого он уважал — за опыт, за готовность этим опытом поделиться и подсказать новичку если вдруг что не так. Да и просто за доброту уважал.
Сизый зыркал на него, опустив передужье. Убедившись, что Мотыга затянул ремни пустотного комплекта как полагается, Сизый довольно уркнул и пихнул Мотыгу в ключицу:
— Шевелись, птичья пожива! Унтер сегодня что-то рвет и мечет — не иначе ему начальство передужье натерло по самое не могу. Еще озвереет.
И они поспешили на штатное место в разведочном боте. В дряхлой керамической конструкции, сработанной еще рудокопами довоенной эры, но тем не менее исправно, цикл за циклом, служащей горнякам обеих Багут.
Едва они доложились унтеру, заняли свои ниши и пристегнулись (Сизый снова придирчиво глядел на то, как манипулирует ремнями Мотыга, но, кажется, на этот раз остался доволен), бот отстрелился. Мотыгу и остальных горняков вдавило в нишу. Рабочий день начался.
Унтер привычно затянул песню, и горняки дружно подхватили, перекрывая гул переборок. Чем еще занять время перед сменой, если не песней?
Когда бот коснулся поверхности и разведка повалила наружу, невдалеке как раз садилась штольня. Садилась сразу в вертикали; вокруг рыжей от коррозии свечи вились боты с гравитолкачами.
— Так! — пропел унтер перед неровной шеренгой горняков. — Начнем, пожалуй. Делим направления на восемь секторов, по сектору на двойку. Глубоких проб не брать, сначала исследуем приповерхностный слой. В первую очередь металлы и углеродные связки. Встретятся разломы или естественные шахты — исследовать с повышенным вниманием. Будут интересные результаты — докладывать вне графика. Поехали, первый сектор — Шаман, второй — Капелька, третий — Сизый, четвертый — Передуга…
Когда перекличка завершилась, а унтер ушел в кабину разведчика, напарник пихнул Мотыгу в ключицу и первым запрыгал вглубь отведенного сектора. Мотыга пристроился следом. Прыжки выходили высокими и плавными — сила тяжести на астероиде была очень низкой.
— Эх, легкость какая! — радостно пропел Мотыга. — Так бы и прыгал, так бы и скакал…
— Гляди, на орбиту заскочишь, — проворчал Сизый. — Ты хоть осматривайся, когда в верхней точке. Вдруг и правда разлом какой случится…
Периодически они останавливались, запускали сканирование и составляли изомерные карты — по отклонениям в структуре породы можно было сделать весьма полные и интересные выводы о залегающих поглубже слоях. Понятно, что ни Сизый, ни Мотыга самостоятельно никаких выводов сделать не могли, для этого нужно быть инженером и иметь под рукой приборы с вычислителями. Но практика полевой работы тоже стоила немало — в разведку попадали только лучшие. Мотыга уже не раз с удовлетворением думал, что в разведку идти — не кайлом махать.
Хотя, конечно, кайлом махать при нынешней-то технике приходилось исключительно редко… В наказание разве что, да еще в критических ситуациях — когда штольню на Виззкри завалило с четверть цикла назад, например. Тогда все, включая унтера намахались…
Работа была не тяжелая, и не легкая. Мотыга как всегда быстро впал в задумчивое состояние и все действия выполнял чисто механически, по привычке, а мыслями витал где-то вдалеке — вспоминал сестру, от которой накануне получил письмо, думал, чем займется в отпуске… Низкое тяготение тоже не слишком заботило шат-тсуров — горняки привычны к работе в любых условиях.
В середине смены Сизый пробурчал что-то о странностях — Мотыга и сам отметил, что поверхность астероида чересчур неровна, много сколов, мелкой крошки, россыпей — такое впечатление, что совсем недавно на его поверхности разыгралась какая-то катастрофа со многими взрывами. Время обычно стирает эти следы, даже в космической пустоте, если времени проходит достаточно. Но тут его прошло явно недостаточно.
Впрочем, какое им дело? Так даже лучше — если этот астероид на самом деле обломок более крупного — вполне могут обнажиться богатые и перспективные пласты, а это компании только на руку.
Очередной разлом обнаружил Мотыга — он как раз закончил сканирование и сиганул из низинки на возвышение. Еще на подъеме он увидел слабо темнеющую немного в стороне продолговатую черту. Это его удивило — на лишенном атмосферы астероиде тени обычно были резкими и очень контрастными, даже при включенном нокторежиме.
В несколько десятков прыжков Мотыга добрался до разлома; Сизый возился чуть ли не у близкого горизонта и выглядел предельно поглощенным работой.
Вблизи разлом больше походил на трещину во льду — почти прямой, а не зигзагообразный, как остальные. Множество светлой пыли скопилось у его краев и, наверное, внутри, на отвесных склонах. Тени перестали казаться блеклыми, совершенно непонятно почему. Мотыга заглянул в разлом, подсвечивая себе, и убедился, что тот очень мелкий, ун двадцать-двадцать пять всего, мелочи. С десяток-полтора ростов шат-тсура. Не задумываясь, Мотыга соскочил на дно разлома. И почти сразу заметил круглый, уводящий куда-то под поверхность, цилиндрический ход, похожий на нору сугароза.
Мотыга озадаченно уркнул, и связался с Сизым.
— Эй, старина! Я тут кое-что странное нашел. Дыра какая-то. Нехарактерная.
— Где?
— Следи… — Мотыга запулил в низкую и очень яркую звездную путаницу, что нависла над астероидом, свечу-сигналку. Оставляя быстро рассеивающийся дымный след, в небо вознеслась еще одна звездочка — зеленоватая. Запусти Мотыга красную — переполошились бы шаты и в разведботе, и при штольне, да и с орбиты могли заметить. Красный — цвет тревоги и опасности. У любой расы. А зеленый — просто рабочий сигнал, проводят взглядом, и вернутся к сиюминутным заботам.
Свеча возносилась все выше и выше — тяготению астероида не под силу было вернуть ее на поверхность.
— Вижу, — сказал Сизый почти сразу. — Сейчас буду.
Он появился даже быстрее, чем Мотыга ожидал. Видимо, как раз закончил сканирование и свернул инструмент перед сигналом.
— Что тут у тебя? — справился он, медленно падая на дно разлома.
— Во! — показал рукой Мотыга. — Скажи, на нору сугароза похоже? Хоть ружье бери…
Сизый внимательно оглядел стены, дно под башмаками, и машинально поскреб грудь — до экзоскелета он, конечно, не добрался, мешало поле скафандра.
— М-да. Странное местечко. Мне кажется, что этот коридор искусственный, — прокомментировал Сизый.
Мотыге стало одновременно и весело, и страшно, и любопытно. Он, как и все шахтеры-пустотники, мечтал о встрече с чужим разумом, и побаивался ее. Ведь не может быть, чтобы союз открыл все до единой расы Галактики и добрался до всех без исключения артефактов старины? Кому, как не им, горнякам, натыкаться на древние следы ушедших цивилизаций?
— Искусственный? — переспросил Мотыга, даже не пытаясь скрыть восторг.
— Ага, — подтвердил Сизый. — Я, конечно, не специалист, но от этой дыры за много ун несет… только не сугарозом, как ты решил, а Роем.
— Роем! — по-детски восхитился Мотыга. — Никогда не встречался с Роем.
— Радуйся, что не встречался, — проворчал Сизый. — Кстати, это нам знать вообще-то не положено, но вблизи Багуты где-то вне плоскости эклиптики циклов двенадцать назад случилась какая-то стычка с Роем… Я у унтера на рабочем экране директиву недавно подсмотрел.
— Правда? — насторожился Мотыга. Ему вполне хватало сообразительности, чтобы связать закрытую директиву и сегодняшнюю находку. Если они и впрямь связаны, то следует немедленно доложить унтеру и напрочь забыть о том, что существует любопытство и личная инициатива.
— Доложим? — так и спросил он более опытного напарника.
— Это всегда успеется, — Сизый решительно шагнул к дыре. — Сперва глянем.
Почти сразу они поняли, что ошибиться им не суждено. Совсем недалеко от входа в коридор они наткнулись на труп рабочего Роя. Иссохший, совершенно утративший воду. Рабочий лежал на боку, скрючив шесть суставчатых лап. Некогда округлое брюшко сморщилось и целиком втянулось под твердую спинную пластину. Головогрудь потеряла былой глянец и припала мелкой светлой пылью, которой вокруг по-прежнему было ненормально много.
— Этот из Роя? — прошептал Мотыга потрясенно. Мертвый инопланетянин из высших внушал ему неясный трепет.
— Да, — сказал Сизый, разглядывая труп. — Это малый рабочий, самая многочисленная форма, если верить брошюрам корпорации…
— А живых ты видел когда-нибудь? — поинтересовался Мотыга.
— Нет. Даже по телеку. Ну, если не считать кино, конечно, но ты ведь знаешь, что в кино такую чушь обычно снимают…
— Мне нравится кино, — заявил Мотыга. — Только там в основном солдат Роя показывают, а не рабочих.
Сизый коротко и неопределенно уркнул, а затем направился дальше. Мотыга невольно оглянулся на высохший труп, и последовал за напарником.
Вскоре им попался еще один мертвец, тоже рабочий, и еще один, и еще. Седьмой по счету труп был заметно крупнее остальных и несколько иначе сложен.
— О! — сказал Сизый и озадаченно остановился. — А это большой рабочий. Интересно, кого мы встретим дальше?
Дальше им встретились еще несколько малых рабочих, трое больших и четыре неопределенные формы, видимо, специализированные особи. Кроме трупов горняки не видели ничего — никаких орудий труда, никаких изделий, вообще ничего.
— Отчего они умерли? — тихо спросил Мотыга, когда Сизый задержался у очередного тела.
— Не знаю. Наверное, от отсутствия воздуха. Или от холода. Или от голода.
— Да, — дошло наконец до Мотыги. — Они же без скафандров! Как я сразу не сообразил!
— Особи Роя могут некоторое время функционировать в открытом космосе и на поверхности планет с агрессивными атмосферами, — назидательно оттопырив указательный палец процитировал Сизый, — а также на поверхности планет начисто лишенных атмосферы, либо с крайне разряженными атмосферами. Улавливаешь?
— А давление? — удивился Мотыга. Способность особей Роя обходиться без кислорода его не слишком впечатлила. Но вот способность выживать в вакууме… Это действительно поразительно. Это высший пилотаж выживания.
— Не тому ты удивляешься, Мотыга, — скучным голосом пропел Сизый. — Ты подумай, Рой в двух шагах от нашего дома что-то затевает, рабочих своих присылает, которым надлежит сидеть в гнезде и работать, а не по космосу шастать. А? Сообразил?
Мотыга даже присел слегка.
«А что, если тут и живые особи Роя найдутся? Как они нас воспримут? Как врагов?»
— Надо унтеру доложиться, — убежденно сказал Мотыга. — Как бы не нарваться на какую-нибудь штучку…
— Так и сделаем, пожалуй, — согласился Сизый. При этом он то и дело фокусировал взгляд на ближайшем трупе. Мотыге показалось, что будь трупов поменьше, Сизый настаивал бы на более подробном осмотре. А так… Лучше перестраховаться, с этим Мотыга спорить не собирался.
Сизый уже вызывал унтера.
— Эй, контора! — с деланным весельем пропел он в эфир. — Разговор есть.
— Чего вам? — отозвался унтер спустя некоторое время.
— Пошли на директ, — предложил Сизый. — У нас тут накололось кое-что…
Унтер безропотно переключился на выделенный канал, и теперь никто из посторонних не мог прослушать их разговор — аппаратура кодировала каждый импульс.
— У нас тут мертвяки, — небрежно сообщил Сизый. — В количестве.
— Свежие? — живо заинтересовался унтер. — Просто на грунте? И кто — шаты?
— Нет, не шаты. Рабочие Роя. По-моему, очень свеженькие, несколько циклов от силы. Тут нора какая-то, мы слегка спустились. Но еще не все осмотрели.
У унтера даже голос изменился.
— Рой?!? Уа-у-у-у… Так, Сизый, утреннее задание отменяется. С места — ни шагу до особого распоряжения. В эфир — ни слова. С канала не уходить ни при каких обстоятельствах! Да, и кто там с тобой? Мотыга? Пусть выберется наружу и дежурит на поверхности. Все, вас сейчас вызовут…
Унтер суетливо переключился, но синий индикаторный пиксел и не подумал погаснуть — каналу присвоили приоритетный статус.
— Ты понял? — Сизый обернулся к Мотыге. — Засуетился, как будто ему перцу на задницу насыпали. Что-то тут будет…
— Мне вернуться к выходу? — деликатно справился Мотыга.
— Подожди пока, — Сизый повертел головой, оглядываясь, и Мотыге показалось, что он очень не хочет оставаться в одиночестве.
Унтер не заставил себя долго ждать.
— Сизый!
— Я! — бодро отозвался напарник. Мотыга, затаив дыхание, вслушивался.
— Слушай вводную. Насколько вы углубились в канал? В нору эту вашу?
— Ун на триста-триста пятьдесят.
— Пройдите глубже. У вас видеодатчик есть? Трансляцию сообразить.
Сизый вопросительно взглянул на Мотыгу, и тот виновато присел. Не было у него датчика — зачем он нужен в поиске? Мотыга горняк, а не репортер.
— Нет у нас датчика.
Унтер что-то неразборчиво пропел, торопливо закольцевав мелодию на полутакте.
— Ладно… Тогда сообщайте на словах все, что увидите. Все, вперед!
Мотыга взглянул на индикатор, и понял, что к каналу подключился еще кто-то. Напрямую, в режиме клиента через терминал унтера.
Сизый призывно склонил голову, обошел застывший посреди хода труп рабочего и направился вглубь, прочь от выхода. Мотыга двинулся следом за ним. Лучи осветителей скользили по шероховатым стенам, выхватывали из тьмы зернистую породу, скупо припорошенную все той же светлой пылью.
Уже через пару десятков ун они наткнулись на обширную камеру-пещеру. Посреди камеры возвышалась темная гора в три роста шата и площадью у подножия ун пять на ун пятнадцать. Впрочем, подножие было неправильной формы. Вокруг в одинаковых скрюченных позах валялись трупы малых рабочих и еще какая-то членистоногая мелочь.
— Матка! — прошептал Сизый изменившимся голосом. — Мотыга, мы с тобой нарвались на транспортный астероид Роя!
— Со мной? — тупо переспросил Мотыга.
— С тобой, с унтером, со всей нашей конторой! Это не астероид Багуты! Это астероид Роя, пришлый! А еще скорее — не целый астероид, а обломок. Поэтому у него такой необычный рельеф поверхности.
Мотыга как раз соображал, почему Сизый пришел к такому выводу, и вдруг в некоем случайном озарении взглянул на гору в центре камеры несколько иначе, и понял, что это тоже труп. Труп огромной особи Роя, мало похожей на рабочих, но все же что-то общее в строении тела у этого гиганта и у рабочих просматривалось. Больше всего Мотыгу поразило полное отсутствие у гиганта ног. Хотя, они могли прятаться под тушей…
Эта, как назвал Сизый «матка», лежала иначе, чем остальные трупы. Рабочие большею частью замирали на боку, скрючившись и сведя вместе суставчатые лапы. Матка лежала спиной вверх, свободно вытянувшись. Вероятно, она была не слишком подвижной при жизни, и смерть ничуть не изменила ее позы.
У стен Мотыга углядел несколько десятков белесых клубков. Высотой они достигали шату пояса; форма если и отличалась от идеально шарообразной, то весьма мало. Около них загадочной светлой пыли наблюдалось куда больше, чем в коридоре и остальном пространстве камеры.
— Унтер! — вызвал начальство Сизый. — Я нашел камеру с огромным трупом, наверное, маткой. Что делать?
Ответ пришел немедленно:
— Ничего не трогай, военные уже ложатся в пульсацию. Они вот-вот высадятся. Ты отправил Мотыгу к выходу?
— Да, — соврал Сизый, и выразительно взглянул на напарника. — Он вот-вот доберется. Вызвать его?
— Как доберется, пусть доложит.
— Эй, напарник! Ты слышал?
— Слышал! — выдавил Мотыга.
Вторично намекать было не нужно: благодарно махнув напарнику рукой, он со всех ног кинулся к выходу из камеры. Но бежать было неудобно — низкий потолок мешал прыжкам. А в канале бежать и вовсе не получалось: Мотыга отталкивался от неровностей стен и довольно быстро приближался к разлому. Вскоре он выскочил под открытое небо; пятачок у входа в канал стискивали близкие отвесные стены.
— Унтер! — уняв дыхание позвал Мотыга. — Я на месте.
— Оч-хорошо, — глотая слоги пропел унтер. — Гляди в оба. Увидишь катера военных — сигналь свечками. Можешь даже красными. И не жалей, твой запас я уже списал…
— Понял, унтер! Гляжу в оба!
Мотыга немедленно подпрыгнул во всю силу ног, помог импульсом двигателей в подошвах и высоко вознесся над разломом, а потом стал медленно-медленно, словно на парашюте, опускаться. Так он и подпрыгивал время от времени: с высоты было легче следить.
Военные появились спустя полтора принятых в системе Багуты часа. Мотыга в очередном прыжке заметил быстро проплывающие у горизонта яркие звездочки и одну за одной принялся выпускать в зенит свечи-сигналки. Звездочки сначала замедлились, а потом стали стремительно увеличиваться в размерах.
Вскоре четыре оперативных корабля и транспортник легли на грунт у самого разлома. Из верхнего люка транспортника крупой посыпались вояки — шаты в легких скафандрах. У каждого к бедру был пристегнут регулярный лучевик работы азанни, но адаптированный специально под кисти шат-тсуров.
Шат-офицер — и не унтер какой-нибудь, а целый полковник! — соскочил с брони рядом с краем разлома, вплотную к поджидающему Мотыге.
— Где канал? — без предисловий начал он.
— Там! — указал Мотыга вниз. — На самом дне.
Полковник несколькими повелительными жестами раздал приказы; часть солдат оцепила участок местности. Мотыга с удивлением отметил, что вояки развернули даже три турельных орудия. Мало им, что ли, бортовых систем огня на катерах? Видимо, мало…
Десятка три солдат выстроились в шеренгу на самом краю разлома. Два лейтенанта что-то доложили полковнику, но Мотыга их не слышал — военные использовали свою частоту связи. Скорее всего, напрямую с Мотыгой сможет разговаривать только полковник. Остальные — в лучшем случае через унтера или горняцкий ретранслятор.
— Веди! — скомандовал полковник и Мотыга послушно прыгнул на дно разлома. Солдаты по очереди сигали следом.
Кроме солдат за Мотыгой последовали трое шатов в гражданских скафандрах. Все трое были обвешаны приборами, словно рекламные столбики — голограммами, и поэтому Мотыга решил, что это научники. «Наверное, биологи. Или специалисты по Рою», — подумал он, боязливо оглядываясь. Ему казалось, что полковник сейчас на него рявкнет, чтобы не глазел зря по сторонам, а вел, куда приказано. Но полковник молчал. Может быть, оттого, что Мотыга оглядывался не стоя на месте, а на ходу?
Поди угадай!
У первого трупа полковник велел задержаться. Ребята с аппаратурой присели на корточки и некоторое время колдовали над останками рабочего. Потом дружно встали на ноги. Мотыга снова не услышал их рапорта, но он и не надеялся что-либо услышать. Хотя ему было до жути интересно — что же такое сообщают начальству эксперты?
Вторично научники задержались у трупа большого рабочего, а потом — у каждой из специализированных особей. Задержки всегда получались короткими, словно экспертиза мертвых представителей Роя была делом совершенно обыденным и привычным для каждого из научников. Впрочем, — что мог знать о работе военных экспертов горняк Мотыга? Вдруг им и вправду часто приходится осматривать мертвые особи Роя?
В камере с маткой не оказалось Сизого, и Мотыга сначала немного струхнул, но напарник почти сразу вынырнул из дальнего канала. Видимо, решил не сидеть на месте пока Мотыга встречал вояк, а осмотреть тут все как следует. Похвально! Хотя, Мотыга честно признал, что сам вряд ли бы набрался отваги в одиночку шастать по дебрям астероида Роя. Кто знает, вдруг тут не только трупы встречаются…
— Я там еще кое-что обнаружил, — пропел Сизый, обращаясь к полковнику. Как показалось Мотыге — пропел как-то очень уж невесело и озабоченно. — Там, в следующей камере.
Сизый указал на темное пятно канала, откуда только что вышел.
— Веди, — полковник по-прежнему отличался немногословием. Один из экспертов, лейтенант и несколько солдат остались у мертвой матки Роя; остальные, и среди них Мотыга, последовали за Сизым. Мотыга пошел по собственной инициативе — и его никто не одернул.
Канал привел в камеру, похожую на предыдущую, только трупа матки здесь не оказалось. Зато нашлись трупы солдат Роя — даже Мотыга их без труда опознал, хотя солдаты выглядели далеко не так свирепо, как в фильмах. Впрочем, могут ли скрюченные трупы выглядеть свирепо? Повреждений на солдатах не было, а значит они умерли по той же причине, что и остальные особи Роя.
Посреди камеры возвышался чуть сплюснутый с вершины шарообразный кокон. Он был сплетен из похожих на светлую паутину тончайших нитей; внутри просматривалось что-то темное и массивное. Эксперты на миг остолбенели (это заметил даже Мотыга), а потом с таким остервенением схватились за свои приборы, что ничего не оставалось, кроме как предположить, будто они столкнулись с самой важной тайной со времен возникновения Галактики, и имели хорошие шансы эту тайну разгадать.
А, может, так оно и было? Есть ли в союзе более загадочная раса, чем Рой? Даже ледышки-а'йеши на деле оказываются близкими и понятными, особенно с того времени, как им приглянулось грязное человеческое мировоззрение. Такими делами стали ворочать… Люди могут отдыхать.
А Рой был и остается непостижимым и неприступным. На то он и Рой.
Вдруг и правда раскроют какие-нибудь его секреты? Тогда имя Шата Унгена по прозвищу Мотыга вполне может войти в историю. А что?
«…оставался малоизученным и замкнутым сообществом вплоть до момента, пока горняки корпорации «Минералы Багуты» Шат Урима и Шат Унген во время рядового поискового рейда не обнаружили…»
Что именно они обнаружили — Мотыга надеялся заучить потом. Пока он увидел только несколько десятков трупов да округлый кокон неизвестно с чем внутри.
«Кстати, — подумал Мотыга. — Если особи Роя могут некоторое время выживать в вакууме, то кокон явно способен оставаться живым дольше, чем активные организмы. Это аксиома, как говаривал биолог инструктор на вечерних занятиях…»
Мотыга очень любил вечерние занятия на базе и охотно их посещал. Практически без пропусков.
— Эй, чего стоишь? — Мотыгу дернули за рукав. — Помогай!
Мотыга очнулся и послушно вцепился в какой-то прибор, который его заставили держать. Полковник что-то лихорадочно и беззвучно выпевал в микрофон на тоненьком усике. Солдаты кольцом охватили объект изучения и как-то нехорошо поигрывали лучевиками. Словно могла возникнуть необходимость отстреливаться.
Кокон тщательно просканировали, несколько раз засняли, а кристаллы с записью бережно упрятали в аварийный кофр; прискакал третий научник, и «мозги на ножках», как дразнили ученых военные, принялись длинно и азартно спорить, периодически взывая к кому-то на связи. Понятно, что Мотыга об этом мог только догадываться, но как опытный пустотник, не один час наработавший в эфире и худо-бедно разбирающийся в переговорах по связи, без труда отслеживал включения на дежурный график. Он даже попытался втихую подстроить свою систему на частоту военных, но безуспешно. Впрочем, он не очень и надеялся — конечно, военные работают в закрытых диапазонах, аппаратура горняков на них просто не настраивается. Да плюс кодеры-декодеры, модуляторы-демодуляторы… Мало ли хитроумных штучек придумали и внедрили в обиход «мозги на ножках»?
Вскоре из темного канала прибыло пополнение: еще несколько научников и двое азанни. Вид бывших хозяев расы шат-тсуров Мотыгу и вовсе вышиб из колеи. Птички все еще играли в судьбе шатов немалую роль, хотя уже и не решающую. Но бывали случаи, когда они вмешивались, и зачастую — очень бесцеремонно.
Как сейчас.
Полковник сразу же поблек и отошел на второй план; теперь парадом командовал крылатый коротышка в маленьком скафандре. Коротышка смешно хлопал крыльями в тщетных попытках взлететь, из чего Мотыга заключил, что безвоздушка ему в диковинку. Какой-нибудь кабинетный птиц, скафандр, небось, второй раз в жизни надел…
Второй азанни вел себя профессиональнее: крылья использовал в основном как руки, и с ходу принялся деловито руководить научниками-шатами. Те у него живо забегали, собирая из разрозненных частей сложную машинку с кубическим экраном и плоским клавиатурным лоскутом. Когда экран ожил и засветился, этот азанни уселся за клавиатуру, а научники подозвали солдат и, вроде бы, приготовились кокон вскрыть.
Прибор у Мотыги отобрали несколько раньше, и теперь отогнали от кокона к стене. Сизый стоял тут же и глазел на происходящее из-за спин полковника и лейтенантов.
Даже с такого расстояния Мотыга был в состоянии разглядеть все, что возникало в толще экрана. А возник там первым делом прямоугольный брусок-параллелепипед, пропорциями сходный с интеррасовым кирпичом. Почему-то пропорции кирпича оказались приблизительно равными чуть ли не для всей галактики — и у азанни, и у цоофт, и у людей, и у шатов, и у булингов…
У разумных Галактики вообще слишком уж много общего. Мотыга часто об этом задумывался на занятиях.
Углы у бруска, вроде бы, выглядели сглаженными. А, может, это издержки сканирования, кто знает. Больше внутри кокона ничего настолько же плотного не просматривалось — только какие-то рыхлые клубки, скорее всего состоящие из той же «паутины», что и сам кокон.
По команде азанни двое научников взялись за резаки. Тонюсенькие плазменные шнуры бросили на кокон изумрудно-зеленые отсветы. Аккуратно, словно при работе с бомбой большой мощности, научники вспарывали резаками оболочку кокона. Она распадалась на две половины; края получались неровными и подпаленными. Теперь кокон стал напоминать огромное яйцо какой-нибудь птицы, поврежденное мелким хищником.
Когда надрез стал достаточно большим, шаты-научники взялись за края и развели их пошире. Кокон раскрылся, будто диковинный цветок, и Мотыга впервые воочию увидел то, что впоследствии стал считать саркофагом.
Серая чешуйчатая глыба действительно со скругленными краями. Безмолвный и загадочный монолит, при виде которого Мотыге (да и остальным, наверное) показалось, что на них мельком взглянула Вечность.
Это было странное и пугающее ощущение; но пугающее не в смысле угрозы и опасности — нет, пугающее отсутствием границ, возраста, пугающее непонятным предназначением… Чужеродностью, в конце концов.
Мотыга остро ощутил, что обычные понятия к этой находке неприменимы. Вот, например, что значит мысль об отсутствии границ? Не размытость же линейных размеров он имел в виду! Что-то другое — находка, казалось, не была привязана к данному конкретному месту во вселенной. Она, принадлежала всей вселенной одновременно. И всем временам заодно. Веяло от нее чем-то необъяснимым, чем-то высшим.
Даже азанни вроде бы это почувствовали, а уж они-то насмотрелись в космосе на любые диковины.
Некоторое время научники, сбросив оцепенение, хлопотали у находки. Окончательно освободили ее от остатков кокона, замерили, вроде бы, в который уже раз осмотрели и ощупали. Что-то занесли в свои мудреные компьютеры. А потом азанни (оба) очень долго совещались — и между собой, и с кем-то третьим, по связи.
Мотыга и Сизый переминались с ноги на ногу перед шеренгой солдат. Полковник и лейтенанты благоговейно взирали на неугомонных азанни, но не вмешивались — продолжали выжидать. Горняцкая смена уже давно закончилась, у Мотыги уже начало бурчать в желудках — хорошо, что никто, кроме него самого, не мог этого слышать.
Когда их вызвал унтер, азанни еще продолжали совещаться.
— Эй, Сизый! Где вы там!
Сизый встрепенулся:
— Тут! На месте.
Мотыга тоже оживленно прислушивался — звук начальницкого голоса был первым посторонним звуком за несколько часов.
— Можете возвращаться. За вами послали бот, он вот-вот сядет немного в стороне от разлома. Как поняли?
— Поняли, возвращаемся. Полковнику доложиться?
— Не нужно, он уже в курсе. Просто разворачивайтесь и идите, солдаты вас пропустят.
«Пропустят? — подумал Мотыга мимоходом. — Интересно. А что, могли и не пропустить?»
— Пошли, Мотыга, — сказал Сизый, подхватывая с земли рюкзак с инструментом. — Жрать охота — спасу нет…
— Ага, — подтвердил Мотыга. — Мне тоже.
Солдаты пропустили их без возражений — даже не шевельнулись, когда горняки прыгнули сквозь оцепление к наружному каналу.
Под открытым небом оцепление тоже было. Двойное. Первая линия сразу около разлома, вторая — чуть в стороне. Развернутых орудий насчитывалось уже больше десятка, а над разломом застил небо гигантский блин крейсера азанни.
«Ну и ну! — еще больше изумился Мотыга, хотя еще мгновения назад ему казалось, что удивляться дальше уже невозможно. — Нешуточное дело… Ох, нешуточное…»
Горняцкий бот поднырнул под брюхо крейсера мизерной искоркой и быстро пошел на снижение. Несколько истребителей сопровождали его до самой поверхности. Сизый и Мотыга прыжками направились к месту посадки.
Удивительно, но унтер присутствовал в боте лично.
Едва задраили шлюз бота, Мотыга отключил поле скафандра и с облегчением погрузился в мир нормального звука. И нормального тяготения.
— Фу-у-у!!! Ну и денек! — выдохнул он с чувством.
Унтер с мобильником в руке только отмахнулся. Видимо, у него денек выдался не легче. Да и не у него одного, наверное.
— Перо, я семнадцатый, принял искомых на борт, разрешите взлет?
Пел унтер на интере. На интере же ему и ответили — высоким щебечущим присвистом азанни:
— Я Перо, взлет разрешаю. По рукаву не разгоняйтесь…
— Принято, не разгоняться.
И — уже напевом шатов — пилотам:
— Фаза! Слышал? Не гарцуй, сожгут к хрясиной папе, с них станется…
В горняцком боте не было внешних экранов, и поэтому Мотыга мог только догадываться, как мимо неспешно проплывает необъятная туша крейсера азанни.
Сизый упал в нишу и расслабился. Пристегиваться на этот раз не пришлось — пилоты вели бот без ускорений, плавненько и размеренно.
Так и прибыли на базу — спустя еще час с лишним.
— Дуйте в столовую, и отдыхайте. Назавтра все работы отменены, — сказал унтер после посадки. — Хорошо, хоть содержание всем сохранили за счет вояк, невзирая на простой…
Мотыга чувствовал: только это удерживает унтера от соблазна наорать на подчиненных, отыскавших такую хлопотную штуковину на заурядном астероиде.
— И вот еще что, — добавил унтер. — Поменьше пойте обо всем, что сегодня видели. Это так, бесплатный совет…
Мотыга озадаченно взглянул на Сизого.
— Пошли, — вздохнул Сизый. — А то у меня уже желудки свело…
Унтер повернулся и ушел в сторону административного сектора. Сизый с Мотыгой направились в противоположную сторону, в жилые.
— Он прав, Мотыга, — тихо пропел Сизый. — Никому ничего не говори. Военные из нас душу вытрясут, попомнишь мои слова…
Только сваливаясь спустя полчаса в гамак, после плотного ужина и ионного душа, Мотыга почувствовал насколько устал за сегодняшний день.
Ему снилась находка. Продолговатый чешуйчатый брикет, похожий на огромный кирпич, обломок фундамента мироздания. Мотыга почувствовал, что отныне его судьба неразрывно связана с этой холодной загадкой.
Навсегда.
Подъем Мотыга проспал. Прояснив взгляд, он невольно повернулся к хронометру над дверью каюты, и увидел, что уже почти полдень. Он испугался, что не услышал сигнал к началу смены, но на инфотабло светилась зеленая метка: «Работы отменены. Выходной.»
«Вот, значит, как, — подумал Мотыга. — И наутро разведку не возобновили… Однако, сколько власти у этих военных! Даже корпорацию вмиг приструнили. Она ж денег потеряет из-за простоя — подумать страшно!»
Однако, какое военным дело — потеряет корпорация доход или не потеряет?
До столовой и кают-кампании Мотыга не дошел — в коридоре у двери его каюты дежурил рослый долдон в сержантском мундире и с лазерником на бедре.
— Шат Унген? — справился он деревянным баритоном.
«Интересно, а кто еще может выходить из моей каюты?» — подумал Мотыга и утвердительно качнул головой.
— Мне поручено препроводить вас к командованию. Следуйте за мной.
Мотыга слегка растерялся.
— А-а-а… Я хотел позавтракать…
— Всем необходимым вас снабдят.
Мотыга вздохнул, и понял, что возражать бессмысленно. Спасибо и на том, что не стали будить — дождались, пока сам проснется. Прям, вселенская вежливость по отношению к ничтожному горняку… Благодетели, ер-исамар…
Сержант предупредительно взял Мотыгу за локоть и мягко увлек за собой. Осталось расслабиться и ожидать подробностей.
Шахтерская братия, встретившаяся по пути, глазела на Мотыгу и сержанта с немым уважением и легкой завистью. Это слегка приободрило Мотыгу: не может быть, чтобы среди рабочих не поползли слухи, а раз есть чему завидовать, значит не все так плохо. Может быть, Мотыгу и Сизого даже наградят. Или повысят.
Хотя, — Сизого еще можно повысить до помощника унтера или даже до унтера. А Мотыгу? Маловато у него покуда опыта для такой работы.
В кабинете начальника базы было тесно и сизо от ароматического дымка. Несколько потешных с виду креслонасестов азанни сплошь были заняты птичками в официальных одеяниях; ниши для посетителей тоже все были заняты, а на диване рядом со столом начальника расположились четверо шатов явно высокого ранга — Мотыга разглядел многочисленные серебряные значки на одеждах. Сизый находился здесь же: восседал на высоком табурете перед столом начальника.
— Сержант Убарру, Шатта! Подопечный доставлен! — отрапортовал проводник, отпустил локоть Мотыги и вытянулся по стойке смирно.
— Вольно, сержант, — скомандовал вчерашний полковник с дивана. Несмотря на то, что он сегодня был в штатском, Мотыга его узнал.
Другой сержант проворно выдвинул на центр свободного пространства еще один табурет, тоже высокий, как в баре перед стойкой.
— Присаживайтесь, Унген, — предложил начальник базы ровным, совершенно лишенным эмоций голосом.
— Благодарю, — кивнул Мотыга и послушно взгромоздился на табурет. Сфокусировал взгляд на Сизом — физиономия у напарника оставалась вполне бесстрастной, из чего Мотыга заключил: ничего плохого пока не происходит.
— Итак, Шатта! Вот и второй герой вчерашнего дня. Надеюсь, вы как следует отдохнули, Унген, поскольку нам много чего предстоит сейчас обсудить, — пропел начальник базы на интере, причем в официально-вежливом ключе. — УА, представьте его, пожалуйста.
Унтер Шат УА немедленно вскочил и сделал шаг от ниши к центру кабинета.
— Шат Унген, двадцать семь циклов от инициации, горняк-разведчик корпорации «Минералы Багуты», — начал он. — К работам привлечен семь циклов назад; четыре цикла провел на разработках Багуты-4, где проявил себя исполнительным и дисциплинированным работником. Был выдвинут в экспедиционный корпус и успешно прошел тесты на разведчика-пустотника. Последние три цикла трудится под моим началом, сперва на подсобных работах, а с недавних пор непосредственно в разведке, в группе «Изомера». Имеет два поощрения и плюс за сверхурочные работы на Виззкри. Исполнителен, корректен, старателен. Регулярно посещает вечерние общеобразовательные занятия, вредными привычками не злоупотребляет: даже пиво с товарищами не пьет, предпочитает безалкогольные настои. Имеет тенденцию к стабильному профессиональному росту и по моим прикидкам циклов через пять вполне мог бы возглавить разведгруппу.
Мотыга слушал, затаив дыхание. Вот, значит, какого мнения о нем унтер! Приятно, ер-исамар, очень приятно такое слышать в свой адрес!
— Как непосредственный начальник вижу в Унгене только один существенный недостаток: отсутствие должного образования.
Короткая пауза.
— Если у Шатта есть какие-нибудь вопросы — постараюсь на них ответить.
Унтер умолк и вопросительно зыркнул в сторону дивана.
— Есть вопросы, Шатта? — поинтересовался начальник базы. — Нет? Ну и прекрасно. Спасибо, УА, можете садиться.
Унтер слегка поклонился и поспешно юркнул в свою нишу.
— Вроде бы, подходящий парень, — пропел один из шатов с дивана. — Скажите, Унген, у вас есть пилотская подготовка?
— Общая, Шат… Шатта… — Мотыга запнулся, потому что не знал как обратиться к собеседнику. Но, видя, что все внимательно слушают его и, вроде бы, не слишком озабочены субординацией, продолжил: — Экспресс-курсы астрогации маломерных звездолетов со сверхмалым приводом и ручного управления в условиях ближнего космоса. Налетал двадцать циклов на «Сквизе», есть опыт старта и посадки на луну Багуты-4.
Лица сидящих на диване посветлели.
— Прекрасно! — удовлетворенно пропел вчерашний полковник. — То, что нам и нужно.
Негромкий свист со стороны креслонасестов азанни заставил Мотыгу крутнуться на табурете.
— Унген, сталкивался ли ты с иными расами союза? Непосредственно?
Мотыга так и не смог определить, кто из азанни обращался к нему, поэтому ни на кого из гостей конкретно не смотрел. Поелозил взглядом по всем птичкам и ответил, стараясь, чтобы голос звучал поровнее:
— Да, сталкивался. С азанни несколько раз, в обстановке, приблизительно напоминающей сегодняшнюю. С булингами и ратэо — они работали на Багуте-4 вместе со мной, да и здесь на базе они присутствуют. Несколько раз видел издалека цоофт, свайгов, а'йешей, людей, дрра… и сенахе, по-моему. Вчера впервые видел мертвые особи Роя.
— Это все?
— Насколько я помню — да. Если не считать теле и фильмы, конечно.
— Теле не в счет. Ладно, ответ понятен.
И — остальным:
— Ну, что, (неразборчивый птичий свист)? Шатта? По-моему, вполне подходяще.
— Уши, — напомнил кто-то из азанни. Начальник базы тут же повелительно щелкнул пальцами, и один из сержантов тотчас распахнул массивную деревянную дверь в смежный кабинет.
— Урима, Унген, я прошу вас подождать в комнате отдыха, — сказал начальник базы. — Я знаю, что вы оба еще не завтракали сегодня — стол накрыт, можете не стесняться. Когда вы будете нужны — вас позовут.
Сизый и Мотыга послушно соскочили с табуретов и прошли в соседнюю комнату. Видимо, начальник базы высоко ценил часы отдыха, если приспособил для отдыха подобную комнату: стены в ней были отделаны темными деревянными панелями, повсюду — в треугольных кадках на полу, в аккуратных горшочках на стенах — виднелись растения, причем живые, и не только с обеих обитаемых Багут, но и с материнской планеты шатов — Тсурры. В стены кто-то додумался встроить несколько аквариумов, и передние их стекла казались окнами в иной, сказочный мир. На всей обстановке лежала печать достатка и роскоши. Мотыга даже дыхание задержал от восторга.
Сержант, тот самый, который привел Мотыгу, вошел вместе с ними, плотно затворил дверь и встал рядом, моментально обратившись в подобие неживого и недвижимого истукана.
Сизый сразу пошел к накрытому столу. Мотыга сначала осмотрелся, повертел головой, подошел к ближайшему аквариуму и задумчиво постучал костяшками пальцев по стеклу. Рыбы тотчас устремились к поверхности — видать, оголодали.
— Ну что, брат-горняк? Вкусим с барского стола? Когда еще такая возможность обломится? — пропел Сизый и хитро подмигнул, словно заговорщик.
Мотыга перевел взгляд на стол. Чего тут только не было! Рот поневоле наполнился слюной, тем более, что есть хотелось и до того, как их с напарником пригласили в комнату отдыха.
А Сизый уже наваливал в блюдо снедь — закуски, салаты, мясо… Да не синтетическое, а натуральное, судя по всему. Ломтиками.
Сержант от дверей пялился на них, словно цепной зверь на пирующего сугароза: голодно и с завистью.
— Эй, служивый! — с полным ртом обратился к нему Сизый. — Чего стоишь, иди к нам. Тут всего навалом.
Сержант колебался лишь несколько мгновений, а потом решительно выдохнул, приблизился и взял чистое блюдо.
— Живут же шаты… — пробормотал он с завистью.
Некоторое время тишину в комнате нарушало только мерное скрипение роговых челюстей, да редкое и довольное урканье Сизого. Мотыга не уркал — стеснялся. Сержант — тоже, но, видимо, по велению дисциплины.
— Тут и вино есть, — задумчиво протянул Сизый, глядя на короткую шеренгу бутылок в центре стола.
— Я не буду, — решительно сказал Мотыга. — Налей мне соку, пожалуйста. Во-он того, с Тсурры…
Сизый с удовольствием налил. Себе — вина, Мотыге — соку.
— А тебе чего? — спросил он у сержанта.
Тот только отмахнулся: мол, сам разберусь. Сизый снова уркнул и залпом осушил стакан. Он не знал, что секунду назад единым махом заглотил свое месячное жалование — вино было коллекционным.
Они успели и насытиться, и расслабиться в удобных креслах. Сержант, понятно, расслабляться не стал — пожевал наскоро и вновь занял пост у дверей. Ну, а Сизый с Мотыгой позволили себе немного пороскошествовать. В одиночку Мотыга не решился бы, наверное. Просто посидел бы где-нибудь в уголке, но вид Сизого, блаженно развалившегося в необъятном кресле со стаканом в одной руке и сигарой в другой, соблазнил и его. Вина Мотыга так и не попробовал; да и Сизый в общем-то не налегал, понимая, что впереди важный разговор. После стартового стакана залпом, второй он потягивал по глоточку довольно долго. Мотыга пил сок, разглядывая сквозь свой стакан подсвеченные изнутри аквариумы. Стаканы, кстати, были какие-то древние, кажется хрустальные.
Когда дверь распахнулась и на пороге возник второй сержант, Сизый и Мотыга мигом вскочили.
За все время из кабинета в комнату отдыха не донеслось ни единого звука. Изоляция в пенатах начальства была сработана на совесть.
Мотыга отметил, что народу в кабинете изрядно поубавилось. Во-первых, исчезли все азанни, кроме двоих самых важных. Во-вторых, из шатов осталась только публика с серебряными значками, а полковник, начальник базы со своими заместителями, унтер — эти тоже куда-то подевались.
Едва Сизый и Мотыга взгромоздились на свои табуреты, один из обладателей серебряных значков поднялся с дивана и сделал несколько шагов к горнякам, почтительно замершим в ожидании дальнейших событий.
— Шат Урима! Шат Унген! Руководство корпорации решило поручить вам важную и ответственную миссию. Именно вам, ибо временное гнездо Роя на безымянном астероиде обнаружили вы. Не скрою, что результат этой миссии интересует не только корпорацию, но и военные ведомства Багуты и Тсурры. Вы зарекомендовали себя как дисциплинированные сотрудники и лояльные граждане. Успешное выполнение возложенной на вас миссии весьма благоприятно скажется на вашей карьере, общественном положении и принесет ощутимые материальные блага. Другими словами, вы будете щедро вознаграждены.
Вы избраны для того, чтобы сопроводить найденный астероид в иную звездную систему — я не уполномочен говорить какую именно, да и ничего вам ее название не скажет. Ваша задача — просто находиться в переделах смонтированного на астероиде жилого модуля и присматривать за гнездом Роя. За всем, что там находится, включая трупы особей Роя и найденные предметы. Вас снабдят всем необходимым — припасами, энергией, оборудованием, информацией. Икс-привод, который в данную минуту монтируется на астероиде, будет работать в автоматическом режиме и квалифицированного вмешательства просто не потребует. По прибытии в место назначения вас переправят назад средствами военного ведомства.
Вот, собственно и все. Сомневаюсь, чтобы вам понадобились еще какие-либо разъяснения. Инструкции по пользованию оборудованием найдете на стандартном компьютерном сростке в жилом модуле. Если у вас есть вопросы, я постараюсь ответить на них — насколько это возможно, конечно. Итак?
Сизый и Мотыга переглянулись.
— А-а-а… Сколько времени займет эта миссия? — осторожно справился Сизый.
— От двенадцати до двадцати четырех стандартных суток Багуты-2.
Сизый шумно выдохнул, и, потупив взор, тихо уточнил:
— Отказываться нам, я так понял, не рекомендуется. Верно?
Собеседник невозмутимо подтвердил:
— Если начистоту, то да. До завершения миссии все сопутствующие действия рассматриваются как секретные. Возможно — что и впоследствии они останутся засекреченными.
Мотыге стало одновременно и страшно, и радостно. Повеяло приключением — в какой-то мере опасным, а значит — захватывающим. Сколько раз он представлял себя на месте героев любимых фильмов! Может быть, получится испытать что-нибудь хоть капельку похожее?
— Что ж… — Сизый поерзал на табурете. — Тогда я согласен.
— Я тоже! — поспешно выпалил Мотыга. — Согласен!
— Прекрасно! Рад, что мы в вас не ошиблись. Времени у нас мало. Поэтому не станем тратить его впустую. Личные вещи вам не понадобятся, модуль на астероиде развернут по полной программе, и он шестиместный. Так что вам всего хватит с лихвой.
Сержант у входной двери демонстративно распахнул ее.
Сизый и Мотыга синхронно сползли с табуретов.
— От себя я добавлю, Шатта, — сказал шат с серебряным значком. — Удачи!
Сизый молча мотнул головой и зашагал к выходу.
К военному катеру их сопровождал целый эскорт — два сержанта и шесть рядовых, вооруженных до челюстей. Горняцкая братия продолжала издалека поедать Сизого и Мотыгу взглядами.
Уже у шлюза в рукав, ведущий к пирсам и причальным докам, Сизый тихонько шепнул Мотыге:
— Ну и влипли мы с тобой, напарник…
Мотыга только еле слышно уркнул — почему-то получилось немного жалобно.
В нише катера, притянутый к полужесткой опоре, Мотыга пытался привыкнуть к мысли, что в жизни начинают происходить резкие перемены. Некоторое время не будет обычных смен и поиска в пустоте. Предстоит нечто совершенно новое и непонятное.
Поглощенный мыслями, Мотыга не заметил, как прибыли на место. Искусственное тяготение катера мягко отпустило, осталась только сказочная легкость, обычная для больших астероидов. На малых вес вообще почти не ощущается, и если оттолкнуться как следует, можно ненароком улететь в пустоту. Машинально натягивая предложенный пустотный скафандр, Мотыга подумал о том, что так и не успел отправить ответное письмо сестре. И если миссия затянется, сестренка может заволноваться… Он ведь всегда аккуратно и без промедлений отвечал на почту.
— Готовы? — немузыкально гаркнул пилот-капитан катера. — Открываю шлюз…
Воздух толчком выплеснулся из катера в забортную пустоту. На малых десантных корабликах стояли однослойные шлюзы, так уж повелось.
— Урима, Унген! Говорит полковник Уэсс. Вам надлежит покинуть катер, сориентироваться и пешком преодолеть расстояние до смонтированного жилого модуля. Там как раз заканчиваются работы, поэтому вас высадили чуть в стороне. Ориентируйтесь на вспышки вакуумного литья — литейщики еще не свернулись. Если что, вас подкорректируют со спутника. Подробные инструкции найдете в памяти компьютера на центральном посту. Есть вопросы?
— Есть, — осмелился Мотыга. — С поста можно будет отправить почту?
— Какую почту? — подозрительно спросил полковник Уэсс.
— Личную. Письмо сестре. Я не успел ответить…
— Ваших близких уведомят о кратковременном отсутствии в местах работы. Не стоит волноваться.
— Спасибо, — поблагодарил Мотыга совершенно искренне, и про себя подумал: почему военные всегда изъясняются так сухо и суконно? Будто и не шаты вовсе, а какие-то полуумные железные вычислители.
Мотыга следом за Сизым шагнул в раскрытый люк и пушинкой опустился на безжизненную поверхность астероида. Лучи корабельных прожекторов разгоняли слабенький свет звезд; небо казалось не угольно-черным, как обычно на астероидах, а чуть синеватым. Где-то за горизонтом отчетливо сияли зарницы вакуумного литья — заблудиться на астероиде мог только законченный идиот, либо совершенный новичок-салага, первый раз в жизни напяливший скафандр. Даже Мотыга, не говоря уж о Сизом, меньше всего боялся проскочить мимо жилого модуля.
— Сориентировались? — спросил полковник. В тоне его угадывалось безграничное терпение, присущее дрессировщикам и воспитателям.
— Да, мы видим вспышки, не беспокойтесь. Мы направляемся туда.
Сизый махнул рукой, и совершил первый пологий и длинный прыжок прочь от катера. Мотыга сиганул следом.
Едва они отдалились прыжков на десять, катер величаво взмыл на антигравах, развернулся носом к звездам и скользнул ввысь. Ничто не изменилось на астероиде: ни пыль не взметнулась, ни почва не дрогнула, ни звука не раздалось. Мертвый мир. Равнодушный.
Вскоре вспышки за горизонтом улеглись, но световое облако все равно прекрасно просматривалось издалека — не станут же строители сворачиваться в темноте? Полковник периодически выходил на связь и подгонял Сизого с Мотыгой, заодно подбадривая сообщением, что они двигаются в верном направлении. Словно они сами этого не понимали.
Призрачные свечи взмывающих кораблей возвестили о том, что Сизый и Мотыга остались единственными живыми существами на астероиде. Если, конечно, где-нибудь в недрах не затаились особи Роя, каким-либо образом сумевшие уберечься от смерти.
«Интересно, — подумал Мотыга, — а почему Рой не снабжает своих рабочих и солдат скафандрами? Тех, что работают в пустоте? Неужели жизни отдельных представителей Роя так мало значат, что ими можно смело жертвовать? Какая-то варварская философия. Чуждая даже жестоким и бездушным сверх всяких мер людям.»
Корабли строителей перестали взлетать, но свет (уже не за горизонтом, а просто впереди) и после этого не погас. Несколько прожекторов заливали площадку недавних работ ослепительно-белым светом, и ярко освещенный пятачок посреди мрачной пустыни выглядел настолько же чужеродно, насколько и привлекательно. Любое живое существо — безразлично, разумное или нет — тотчас устремилось бы туда. Беда только в том, что в этой пустыне могут встретиться только разумные. Да и то не по своей воле, а посланные чьей-нибудь высочайшей властью.
Мотыга как никогда остро ощутил, что прежняя уверенность в населенности космоса — не более чем детское заблуждение. Космос большею частью пуст и мертв. Жизнь — лишь слабый налет на поверхности некоторых миров, песчинки на границе бесконечной пустыни. Жизни нужны воздух и вода, нужны органические соединения, которые могут существовать только при соблюдении сотен условий и факторов, а условия эти соблюдаются крайне редко. И только благодаря воистину невообразимым размерам галактики в ней все же довольно мест, где способна зародиться жизнь. Но любой носитель разума рано или поздно осознает, что мест, где жизнь невозможна, неизмеримо больше.
Мотыга протяжно уркнул и едва не ткнулся в спину замершего на краю обрыва Сизого. Они уже достигли границы освещенной зоны.
— Пришли! — сказал Сизый с чувством.
Внизу лежал тот самый разлом, который они обнаружили вчера.
Только вчера.
Но как он изменился!
Нет больше части дикого отвесного склона — вместо склона теперь жизнерадостный фасад стандартного жилого модуля «Шестерка», вживленного в тело астероида. Прямо в скалу. На противоположном краю обрыва — ажурная мачта маяка дальней связи. Вокруг — прожектора на тонких суставчатых тягах. Груда бесформенных глыб чуть в стороне — вынутая порода.
— М-да, — впечатленно протянул Сизый. — Основательно тут поработали! И как быстро — меньше чем за сутки…
— Спускайтесь к шлюзу, — не дал полюбоваться полковник.
Если честно, он уже немного раздражал Мотыгу своим навязчивым вниманием.
— Слушаюсь… — пробормотал Сизый и шагнул с обрыва.
Где-нибудь на любой из Багут этот шаг стал бы последним в его жизни. А здесь Сизый всего лишь начал медленное и совершенно безопасное падение с высоты раз в десять-пятнадцать превышающей его рост.
Пустотники практически начисто лишены страха высоты. Иногда это губит их.
Мотыга приземлился рядом с Сизым; тот со скептическим выражением лица изучал панель управления шлюзом.
— Ты погляди! — пропел он со странной смесью удивления и недоверия в голосе. — Да это крепость, а не жилой модуль!
Мотыга заметил в узком простенке справа от шлюза канал боевого стационарного излучателя. И еще два — чуть выше и чуть ниже. И четвертый — в самом низу, почти вровень с площадкой. Эта техника могла выжечь пространство перед шлюзом в прах, до черноты. Только дай команду — и в разломе, у самого модуля, зажжется маленькое солнце.
Полковник проинструктировал как отворить шлюз; процедура была проста и достаточно надежна: код и сканирование фасеток глаза. Впрочем, это могло быть лишь частью обязательной идентификации, входной компьютер мог фиксировать десятки параметров, а участие в опознании самих опознаваемых было совершенно необязательным. Мотыга сталкивался с такими штучками на складах Багуты-4, где хранились особо ценные образцы и добытые минералы.
Так или иначе, шлюз пропустил их внутрь. Попав в квадратную промежуточную камеру, где царила уже нормальная сила тяжести, Мотыга подумал, что именно в данный момент из гостя превращается в хозяина. В одного из двух хозяев свежеотлитого жилого модуля.
— Добро пожаловать, напарник! — проворчал Сизый, отворяя внутренние створки. — Наш дом — наша крепость… Интересно, кому-нибудь взбредет в голову ее штурмовать?
Мотыга не понял — к чему клонит Сизый? Вообще, у него сложилось впечатление, что напарник сориентировался в сложившейся ситуации куда лучше его. Что Сизый понимает хотя бы общих чертах зачем их сюда пригнали.
Сам он не понимал этого совершенно. По логике сюда стоило послать спецов: если для перелета, то пилотов; если для изучения временного гнезда Роя — то научников; если для охраны — то военных… А зачем посылать горняков-пустотников? Да еще всего двоих? Чтобы они шлялись по поверхности астероида в качестве приманки для того же Роя?
«А что… — подумал Мотыга и взволнованно скрипнул экзоскелетом. — Вполне может быть… Безмозглые пайти перед норой сугароза. На привязи. Очень похоже…»
Шат Унген испугался внезапного озарения. Точнее того, что оно может оказаться правдой.
Едва они оказались за внутренними створками, Сизый поглядел на приборы, удостоверился, что давление нормальное, и принялся сдирать с себя скафандр. На индикатор воздушного состава он и не взглянул. Впрочем, не затем же их сюда загнали, чтоб ухлопать прямо на входе?
«А откуда ты знаешь? — Мотыге словно кто-то нашептывал на ушко. — Может быть, пустотные сугарозы любят плоть с душком, отстоявшуюся…»
Сизый уже снял скафандр.
— Чего стоишь? — спросил он. — Разоблачайся.
Мотыга тоже снял скафандр и водворил в совершенно обычный шкафчик перед шлюзом. Таких шкафчиков на любой горняцкой базе сотни. Разве что, эти совсем новые…
Планировку «Шестерки» каждый пустотник обязан был помнить до последнего закоулка. Мотыга совершенно отчетливо представлял, что центральный пост находится впереди, внутри кольцевого коридора. Туда Сизый и направлялся.
Модуль был освещен; пахло недавно остуженным металлокерамиком. Легкий озоновый запах бодрил и настраивал на рабочий лад.
— Так! — Сизый остановился перед створками. Сверху виднелась аккуратная треугольная табличка со знаком «Центральный пост управления».
— Нам сюда…
Мотыга подумал, что давненько не слышал назойливого полковника, а Сизый тем временем отворял створки.
Пост был освещен бестеневым методом, с нескольких точек одновременно. Подобное освещение поначалу кажется странным, но вскоре к нему настолько привыкаешь, что обычное, с тенью, начинает казаться неправильным, раздражающим. Сизый покосился на светопанели, разбросанные по потолку, и направился к месту дежурного.
— Модуль «Вагри-шесть» приветствует обитателей! — вкрадчиво пропел компьютер. — Модуль развернут по полной схеме; из дополнительного оборудования сопряжен с икс-приводом класса «Колосс»…
«Гигантским приводом рискнули, — с подспудной тоской отметил Мотыга. — Он же дорогой, зараза. Или наш полет все-таки безопасен?»
Ему очень хотелось поверить во второе. В самом деле, самые большие из доступных икс-приводов, способные двигать даже такие огромные массы, как этот астероид, стоят недешево. Далеко не все расы могут их себе позволить. Только шестерка высших, булинги, шат-тсуры, перевертыши, да еще, пожалуй, ратэо. Даже сенахе и дрра — уже не могут, не говоря уже об остальных новоразумных. Даже если бы у них хватило ресурсов расплатиться — не факт, что высшие расы доверили бы хотя бы один «Колосс» новоразумным.
— Управление приводом переключено на астрогационную сшивку; от персонала требуется только «Добро» на старт, — продолжал вещать головной компьютер модуля. — Комплектация сшивки программным обеспечением и оперативной информацией исполнена…
— Урима, Унген, по данным телеметрии модуль и икс-привод в полном порядке, — вновь возник на связи полковник. — Можете стартовать. После каждого прокола с вами будет проводиться сеанс связи. Как поняли? Ответьте как поняли.
— Поняли вас, — не слишком приветливо буркнул Сизый. — Команда на старт отдается вручную?
— Да, с центрального пульта. Там есть меню «сопряженные устройства», выберите «икс-привод», а потом «старт». Собственно, остальные пункты там неактивны.
Сизый проделал все необходимые манипуляции и с плохо скрываемым отвращением ткнул в нужную часть меню курсором.
— Старт! — сообщил компьютер с жизнерадостностью клинического идиота. — Система начинает просчет первой пульсации к указанной точке пространства. От персонала не требуются никакие дополнительные действия. Пульсация пройдет в штатном режиме.
— Вот спасибо, — проворчал Сизый. Последнее время он ворчал много и охотно. — Ладно, друже, пошли жилье осматривать… Здесь нам делать все равно нечего, все поотключено.
Он встал и решительно направился к выходу из поста. Мотыге ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.
Как Мотыга и ожидал, осматривать оказалось особенно нечего. Ну чего особенного можно найти внутри новехонького модуля-«шестерки»? Кают-кампания, камбуз, склады да шесть жилых комнатушек.
Они обошли все это, наспех изучили содержимое складов; Мотыга отметил, что никакого практически инструмента в комплекте не оказалось, только пища, медикаменты, одежда и простейшее несмонтированное оборудование, вроде кухонного комбайна или музыкального центра с обширным банком программ.
— М-да, — протянул Сизый. — Негусто. Теперь можно точно сказать, что нас послали не работать.
Мотыга покосился на совершенно пустые стеллажи инструментально-фурнитурного склада.
— А зачем тогда нас послали?
— Пойдем, — Сизый поманил его за собой. Почему-то в направлении тыльного шлюза.
— Ты куда это собрался? — поинтересовался Мотыга.
— Пойдем, пойдем, — пропел Сизый. — На, облачайся, — он извлек из шкафчика новехонький, ни разу не надеванный скафандр. Мотыга послушно продел руки в проймы, зарастил передний шов и активировал поле. Его тотчас обволокло защитной оболочкой, невидимой и неощутимой, но невероятно прочной. Оболочка, прилегающая к ноздревым каналам источала дыхательную смесь и поглощала углекислоту. Оболочка перед глазами служила объемным панорамным экраном. Оболочка у слуховых отверстий и ушных раковин выполняла функции акустических мембран, сопряженных с переговорным устройством и внешним уловителем звука. Мотыга теперь мог свободно нырять в расплавленный металл или жидкий гелий — поле скафандра защитило бы его. Единственное, от чего не в состоянии был спасти такой скафандр — это неистовый жар звездных корон.
Они с Сизым миновали шлюз и оказались в канале-коридоре. Во временном гнезде Роя, том самом, которое обнаружили только вчера.
— Спорим, — неожиданно сказал Сизый, — что мы не найдем ни одного трупа, но тот чешуйчатый ящик окажется на месте?
Мотыга остановился и некоторое время тупо взирал на удаляющегося напарника. Никак он не мог угнаться за его мыслями.
— Слушай, Сизый, — честно признался Мотыга, пускаясь вдогонку. — Ни бельмеса я не понимаю. Зачем мы здесь, для чего мы здесь и так далее. А ты, по-моему, догадываешься. Так может быть доверишь напарнику свои гениальные соображения? А то так и придется разжевывать мне смысл каждого шага, а я буду стоять дурак-дураком, да передужье тереть.
— А зачем, по-твоему, мы тащимся по этой исамаровой кишке? — не останавливаясь бросил через ключицу Сизый. — Я тебе все на месте показать хочу.
За первым же поворотом Мотыга убедился, что догадки Сизого если и верны, то не абсолютно все. Во всяком случае, догадка насчет трупов особей Роя оказалась ошибочной.
Они лежали аккуратными рядами вдоль стен: солдаты Роя, малые рабочие Роя, большие рабочие Роя, непонятно-кто-Роя… Их просто собрали со всех окрестных каналов, снесли в одно место. И оставили.
Сизый озадаченно уркнул. Потом пропел:
— Да… Хотел бы я и в остальном так же ошибиться…
Мотыга не нашелся что добавить.
Они прошли через камеру с мертвой маткой — эту громадину, конечно, с места сдвигать никто не стал. Да и не пролезла бы эта туша ни в один канал. Наверняка, она родилась и выросла здесь, в этой камере. Мотыга подумал, что у маток Роя на редкость незавидная участь. Всю жизнь провести в темном, похожем на тесное капище, каменном мешке. Никогда не видеть звезд. Никогда не видеть неба. Ни разу в жизни не ощутить дуновения ветерка на кислородной планете. Не сравнивать же с ветром хилый сквозняк, тянущий из черной дыры внутригнездового канала?
Невольно Мотыга передернул ключицами. Он уже жалел эту мертвую матку, этот высохший кусок плоти, некогда крохотную частичку Роя.
Рабочих и членистоногую мелочь невыясненного назначения из камеры удалили. Матка покоилась в гордом и одновременно жалком одиночестве.
Сизый не стал здесь задерживаться, и Мотыга этому обрадовался. Еще недавно он искренне желал осмотреть матку поближе, повнимательнее, но теперь это желание безвозвратно угасло. Вид мертвого существа стал ему неприятен.
— Пошли, пошли! — подгонял Сизый. — Не отставай, напарник…
Мотыгу не требовалось подгонять, он и так наступал на пятки Сизому.
Еще немного, и они достигли зала, где вчера «мозгами на ножках» был вскрыт белый кокон-яйцо. Остатки оболочки и сейчас виднелись у стены — их кто-то аккуратно собрал и уложил на гладкий каменный пол. Рядом с десятком похожих на клочья грязноватой ваты клубков. А посреди зала во всем своем чешуйчатом великолепии красовалась вчерашняя находка. Продолговатый ящик. Серо-коричневого оттенка в лучах локтевых осветителей. Странно, накануне ящик показался Мотыге совершенно черным. Или нет?
Мотыга уже не помнил. Эта безмолвная глыба надолго приковала его взгляд, заставив забыть о недавнем нетерпении. И Сизый замер в молчании у выхода из канала, тоже забыв о том, что собирался многое рассказать напарнику.
Они стояли долго — Сизый, Мотыга и саркофаг. Оба горняка ни секунды не сомневались, независимо друг от друга нарекая этот ящик саркофагом. И оба заранее уверовали в то, что погребена там древняя и пугающая тайна.
Мотыге показалось, что миновала вечность. В полной тишине и неподвижности. Он хотел перевести взгляд на Сизого, но вдруг обнаружил, что не может этого сделать. Почувствовал, что готов вздрогнуть, но его будто залили сургучом, лишив способности двигаться. Захотел вскрикнуть, но воздухополость свело болезненным спазмом. Мотыга не мог, не мог отвести взгляд от саркофага, загипнотизированный чьим-то злым разумом. Так и суждено ему тут торчать до скончания дней, до смерти от обезвоживания и голода… Как рабочим Роя. Вот они, оказывается, от чего сдохли…
Мотыгу обуял первобытный ужас. Казалось, стоит только напрячься, побороться, и ЭТО отпустит. Но тщетно — все попытки освобождения разбивались о чужую волю, словно морские волны о гранит. Чтобы таким манером разрушить скалу нужно время, сравнимое со сроком жизни морей и скал.
Его организм рефлекторно понизил температуру внешних слоев экзоскелета, и услужливый скафандр тут же усилил подогрев.
«Как быстро и как глупо…» — подумал Мотыга, ощущая себя на грани паники. Или даже сумасшествия.
В ту же секунду он понял, что не может вдохнуть — его лишили и этой способности.
— М-да, — протянул Сизый задумчиво. — Занятная штука…
Мотыга чуть не упал — мышцы обмякли и отказались держать тело в вертикальном положении. Неловко подвернув ногу, он все же устоял, и с немым изумлением убедился, что снова свободен. Никто его не сковывал, никто не лишал способности двигаться и дышать.
— Исамарова жуть! — сдавленно выругался Мотыга. — Что это было, Сизый? Я чуть не свихнулся тут! Чуть не помер! Ты чувствовал что-нибудь?
— Чувствовал, — холодно сообщил Сизый. — Будто меня сканируют. С ног до головы. Ты тоже?
— Да меня чуть живьем не сожрали! — заорал Мотыга. — Пойдем отсюда к исамаровой матери, а то я точно свихнусь!
— Не мельтеши, — Сизый упрямо опустил передужье. — Я тебя затем сюда и привел, чтобы ты сам во всем убедился. Я вчера тут постоял, перед этой штуковиной, еще когда она в кокон была упрятана… тоже чуть не обосрался. Это не просто глыба. Это сундук, но что там внутри спрятано? Только гадать остается. Ты спрашивал, что происходит? Нетрудно ответить. Военные пытаются понять, что это за сундук. Что он в себе таит. Врубаешься, напарник?
Мотыга мрачно глядел на Сизого.
— Вижу, ты тоже почувствовал ЭТО. Не бойся, когда понимаешь, что на тебя СМОТРЯТ, оно уже не так страшно. А по первому разу — да, жутковато.
— Погоди Сизый. Не так быстро. Какой смысл военным посылать нас? Хотят узнать, что там внутри — пусть вскрывают его сами. Мы-то тут при чем?
Сизый смешно уркнул и постучал себя по макушке.
— Военные боятся, дурья ты башка! Вот и послали двух остолопов покантоваться рядом с этим сундучком. Поглядеть — что с ними произойдет?
— А что с ними может произойти? То есть, с нами?
— Что? Дохлых муравьишек в канале видел?
Мотыга осекся, хотя уже собрался было проорать очередной вопрос.
Сизый в упор смотрел на него. Мотыге сделалось на редкость неуютно, но Сизый оставался вполне спокойным даже при таких неприятных речах, и это немного успокоило Мотыгу.
— Вообще-то военные могли послать своих шатов. Солдат. Мы ведь не солдаты, — неуверенно предположил Мотыга.
— Зато мы свидетели, напарник. Живые свидетели, которые видели это чешуйчатое диво. Мне сдается, что военные стремятся свести число осведомленных о нем шатов… и не шатов тоже к минимуму. Посылая нас, военные убивают одним когтем двух пайти: и свидетелей изолируют, и эксперимент ставят. Кстати, мне сдается еще и то, что наши военные играют во всей операции далеко не первую дудку. Иначе ко всей этой истории не проявляли бы столь пристальное внимание азанни.
Вот кто на самом деле ставит эксперимент: птички-недомерки, наши бывшие хозяева. А военных Багуты они просто терпят, как вчерашних сателлитов и сегодняшних якобы-союзников.
Мотыга ошарашенно выслушивал все это, и вдруг сообразил, что речи Сизого идут в эфир. Они ведь с Сизым облачены в скафандры.
«Умолкни, напарник! Нас могут подслушать!» — лихорадочно зажестикулировал Мотыга аварийным горняцким кодом.
— Да не слушает нас никто, — вздохнул Сизый. — Я сломал ретранслятор. В пределах модуля — там да, слушают. А тут — уши… гм… коротки, что ли? В общем, обломятся они.
Мотыга вяло дернул головой — когда приходилось поволноваться, всегда почему-то начинался этот нелепый тик.
— Значит, нас послали чуть ли не на смерть? — с тоской спросил он.
— Значит, — как-то на удивление беспечно и легко согласился Сизый. — Да только дураков нет помирать зазря. Мы еще побарахтаемся, напарник. Во увидишь.
Мотыга бледно улыбнулся — после разгромных откровений Сизого он был рад ухватиться за любую ниточку, пусть тонюсенькую, но дарящую проблеск надежды.
Надежда не умирает, что бы не болтали философы-теоретики. Иначе во Вселенной не существовало бы понятие «борьба». Ибо — какой смысл бороться без надежды на что-нибудь? На спасение, на богатство, на славу? Нужное подставить.
— Сизый… — выдавил из себя Мотыга. — Если ты знал все заранее, как ты мог согласиться? Как ты мог добровольно полезть в нору сугароза? А?
— Нас бы все равно убрали, Мотыга. Причем, очень быстро. Свидетели никому не нужны — ни азанни, ни военным. С этим сундуком связано что-то очень значительное, если с ним так носятся. Единственный шанс отсрочить смерть — согласиться на предложение полетать на этом исамаровом астероиде. И единственный шанс побарахтаться, попытаться обмануть смерть. А что до норы сугароза… Так имея ружье можно и туда слазить. — Вот, гляди, — Сизый извлек из кармана скафандра плоский кругляш в прозрачном пластиковом кофре. — Вот мое ружье.
Мотыга послушно поглядел. В свете локтевых осветителей кругляш сиял и переливался всем оттенками спектра.
— Это что?
— Это носитель. Астрогационный диск. Дело в том, что я соврал утром в кабинете босса. На самом деле я умею водить звездолеты и умею пользоваться астрогационными программами. Я шесть циклов летал вторым пилотом на «Гайтити». Просто это не отражено в моем послужном файле. По ряду причин.
«Вот откуда у него этот странный загар, — запоздало догадался Мотыга. — От фона икс-приводов и многих прыжков сквозь пространство…»
— Мы смоемся, напарник, — продолжал Сизый. — Смоемся вместе с этим куском камня и с этим недобрым ящиком. Соскочим где-нибудь в подходящем месте, а с загадками Роя пусть птички разбираются сами, без нас.
— Никогда не думал, что астрогационные программы пишут на такие странные носители, — невпопад пробормотал Мотыга.
Он действительно никогда не встречал таких дисков — его скромный пилотский опыт познакомил только со стандартными кристаллозаписями.
— А это не наш носитель, — весело сообщил Сизый. — Такими люди пользуются.
— Люди? — удивился Мотыга. — А откуда у тебя человеческие программы?
Сизый даже присел, предвкушая произведенный эффект.
— Не поверишь, напарник. Не поверишь. Здесь нашел, в соседней камере. Вчера. Пока ты встречал «мозги на ножках» и военщину. На нашем астероиде две техногенные вещи: сундук и этот диск. Ну, не считая свеженького модуля, конечно.
— А привод? — запоздало забеспокоился Мотыга. — Как же привод? Комп модуля разве снабжен человеческим приводом?
— Нет, конечно, — продолжал веселиться напарник. — Но я видел на складе музыкальный центр. К нему прилагается привод, совместимый с форматом этого диска. А преобразователь сляпать и слинковаться — пара пустяков. Инструмента, правда, нет, это плохо, но хорошему пилоту и шило инструмент. Ладно, пошли назад. Жутковато тут, если честно… И мумии эти еще… Смотри, в модуле особо не болтай, пока не прыгнем пару раз и я трансляцию не отключу. Да и кодом не усердствуй, у них и видеоконтроль наверняка включен.
— Хорошо, Сизый, — преданно выпалил Мотыга. — Буду молчать, как рыба.
Всю обратную дорогу по давящим пустотой и тьмой каналам гнезда Мотыга пытался осознать происходящее. Еще утром он радовался и гордился тем, что начальство его ценит. Что унтер так хорошо отзывается о его работе и личных качествах. Теперь же он остро осознал себя разменной фигурой в жерновах чужих, взрослых игр. Его, преданного и верного работника корпорации без малейших колебаний послали на смерть, лишь бы получить некую отдаленную и сомнительную выгоду. Это обижало, что и говорить. Может быть, Сизый ошибается? Просто ошибается? Ну, допустим, трения него с корпорацией и с азанни. Допустим, недолюбливает он и тех, и других, пусть даже заслуженно — за какие-то старые делишки. Вполне возможно что с ним обошлись круто и несправедливо. Но значит ли это, что корпорация обязательно пошлет их, ценных, как ни крути, работников на смерть при первом же удобном случае? И если их посылают на смерть — зачем было монтировать на астероиде довольно дорогой модуль-«шестерку» и еще более дорогой икс-привод? Расточительство какое-то. Необъяснимое расточительство.
Впрочем, нет, объяснимое.
Мотыга вдруг резко сменил точку зрения, словно разом переметнулся на позицию собственного оппонента.
Вполне объяснимое. При условии, что корпорация и азанни надеются узнать или получить нечто несопоставимое по стоимости с каким-то жалким жилым модулем и единичным икс-приводом. Сам Мотыга не сумел представить информацию, которая ценилась бы так высоко, но возможность ее существования вполне допускал. Да и, если разобраться, кем являются для боссов корпорации и для шишек из военного ведомства простые шахтеры и солдаты? Разменной монетой, не более. Во время давних войн их жгли в сражениях и гноили на стратегических рудниках даже не сотнями — тысячами. Сотнями тысяч. Несколько рас-сателлитов бесследно сгинули в горниле минувших войн. А ведь тоже, наверное, каждый бедняга-смертник надеялся, что именно его пронесет, что смерть минует и удастся выкрутиться. Лелеял свою хилую надежду и ждал, сцепив челюсти… Или что там сцепив?
Только перед шлюзом Мотыга будто очнулся, будто сбросил с мыслей липкую паутину, которая незаметно опутала его мозг.
«Исамарова жуть! — похолодел он. — Да что ж творится-то? Кто это моим сознанием вертит?»
Сизый всю дорогу молчал, и неизвестно — лезли ли ему в голову разные странные мысли, нет ли. Выглядел он бесстрастным.
Без проблем проникнув в пределы модуля, горняки освободились от скафандров, заглянули на склад за нужной техникой, и направились к центральному посту.
Едва бросив взгляд на голограммы астрогационной сшивки, Сизый сообщил:
— Эй, напарник, а ведь мы уже прыгнули. Мы теперь хрен знает на каком расстоянии от Багуты! За тысячу световых циклов, не меньше!
Мотыга, полжизни проработавший в космосе, попытался представить себе эту бездну, и не смог. То, что его напарник и бывший пилот говорит об этом как о чем-то само собой разумеющемся и не особо значимом, потрясло его.
Тысяча световых циклов. Если сейчас отыскать на обзорниках искорку Багуты, если она вообще видна с такого расстояния — он увидит свет, который помнит его далеких предков.
Прикосновение к галактическим масштабам, обыденность невообразимых расстояний и длительных промежутков времени — разве это не странно? Как миллионы разумных существ до него, Мотыга впервые ощущал себя поднявшимся из мелкой суеты к самым звездам.
Стоит только протянуть руку — и вот они. Звезды. Далекие-далекие — даже свет его родной Багуты мчится сюда сотни лет, сотни циклов. Свет, который мчится сквозь пустоту быстрее, чем можно себе представить. Что за прихоть природы? Что за странное состояние комочка живой слизи, именуемое разумом, позволившее нескольким расам Галактики дотянуться до звезд? До самых дальних звезд?
Мотыга подумал, что знать, и ощутить на себе — все таки очень разные вещи.
А Сизый, похоже, вообще ничего не заметил. Мысли его были поглощены совершенно другим.
— Ну что? — он хитро блеснул фасетками. — Послушаем музычку?
Водрузив кубик музыкального центра на пульт, Сизый полез в ящик справа от кресла.
— Вот, гляди, Мотыга. Это называется АК — аварийный комплект.
Он показал напарнику плоскую зеленую коробочку со сдвигающейся крышкой. Внутри, на бархатистой подкладке, обнаружился набор манипуляторов, щупов, молекулярный сшиватель, насадка-микроскоп для глаз…
Те самые инструменты, которыми предусмотрительно не снабдили их литейщики модуля.
Но ведь бывают еще и аварийные комплекты — разумеется, бывают. Это даже новичок-Мотыга знал. Если поискать под креслами и в остальных ящиках, на посту найдется и сухой паек, и запас воздуха, и резервные батареи…
— Вот, исамарова жуть! — в который раз за сегодня прошептал Мотыга. — Все-таки опыт — великая вещь!
Неизвестно — как скоро Мотыга додумался бы искать инструменты при нужде в пределах центрального поста. Слишком уж он был подвержен стереотипам: инструментам надлежит быть на соответствующем складе. Точка.
Может быть, корпорация специально натаскивает своих работников до состояния исполнительных болванов?
Что же, Шат Унген по прозвищу Мотыга. Если это так, то ты сделал первый шаг в сторону от оболванивания. Первый. Самый трудный. Обернись, раз сумел сделать это, и полюбуйся кем ты был еще вчера. Смотри, смотри. Внимательно смотри.
«Почему? — подумал Мотыга с внезапной тоской. — Почему шаты взрослеют и умнеют вот так, стремительно и взрывоподобно, в считанные дни или даже часы, хотя до того циклами пребывают в блаженной и страшной бездумности? Да и не только шаты — наверняка, не только они.»
Даже осознание того, что взрослеет и умнеет далеко не каждый, не согрело Мотыгу.
Пока Сизый ковырялся в центральном посту, Мотыга сходил на камбуз и оживил кухонную автоматику. Приготовить стандартный ужин пустотников на две персоны сумел бы, наверное, и дрессированный сугароз. Только и дел, что кнопки нажимать да пакеты с концентратами предварительно вскрыть. Мотыга машинально проделывал все необходимые операции, а сам думал, думал, думал… Десятки мыслей вихрем проносились у него в голове. Кем бы он стал, если бы на жизненном пути не столкнулся с Шатом Уримой по прозвищу Сизый? Очередным исполнительным болваном корпорации «Минералы Багуты»? Очередным винтиком в гигантском равнодушном механизме, единственная цель которого — поддержание собственного функционирования? И ведь точно — пахал бы на благо корпорации, сверхурочно работал бы, благодарностям искренне радовался… Или все таки нет? Или все равно прозрел бы рано или поздно? Ведь не может же такого быть, чтобы людей, подобных Сизому, Мотыга больше никогда не встретил? Не может.
Они ужинали здесь же, на камбузе, потому что тащить подносы со снедью в кают-кампанию просто поленились. Мотыга помнил о предостережении напарника не болтать лишнего и поэтому отмалчивался, а Сизый отрешенно перетирал ужин челюстями и, похоже, даже не чувствовал вкуса. Взгляд у него был блуждающий, казалось, каждая фасетка фокусируется в собственную точку. На руках Сизого Мотыга заметил пятна молекулярного закрепителя — значит, дело уже дошло до сшивки… Вполне возможно, что Сизый уже слинковал привод землян и центральный компьютер. Либо достаточно далеко продвинулся на пути к этому.
Гулкие удары по обшивке модуля застали их врасплох. Мотыга вздрогнул и уронил двузубую вилку — оглушительно звякнув, та упала на пластиковую столешницу. Сизый замер с куском парги во рту.
— Это еще что? — невнятно произнес он и поднялся.
Удары следовали один за другим, равномерные, как падение чудовищных капель.
— Это тыльный шлюз, — просипел Мотыга. — Снаружи…
«Рой? Или нечто из сундука-саркофага? — мелькнуло в голове у Мотыги.
Он мучительно пытался вспомнить — есть ли излучатели в створе тыльного шлюза? И если есть — как ими управлять? Как хотя бы активировать? По идее они должны были работать в полном автономе. Но это по идее, а как там на практике — поди разберись!
— У нас есть оружие? — Мотыга с надеждой воззрился на Сизого. Ему казалось, что старший товарищ, летавший к тому же вторым пилотом, да не на чем-нибудь, а на самом «Гайтити», должен знать верные рецепты выпутывания еще и не из таких передряг.
— Вообще-то есть, — отозвался Сизый и принялся быстро жевать — видимо, ему надоело разговаривать с набитым ртом. — В центральном есть сейф с ручными лучевиками. Но обычно он заперт и опечатан, а нам код доступа сообщить не потрудились.
Мотыга не знал даже этого — стандартный набор сведений о «шестерках» информации об оружии попросту не содержал, а поинтересоваться подробнее Мотыге никогда не приходило в голову. Хотя… При нынешней-то жизни… Это в пределах Багуты все относительно тихо и мирно, а в других системах? Где больше беспорядка и анархии? Где шастают пиратские звездолеты и шайки лихих и беспощадных корсаров современности учиняют молниеносные набеги на неокрепшие колонии, на одинокие и малочисленные рудники, на зазевавшиеся грузовозы… Даже на пассажирские лайнеры нападают!
Удары внезапно стихли. Мотыга уже инстинктивно сжался, уловив частоту, но вместо очередного гулкого «Баммм!!» он услышал только тихое чавканье Сизого. А мгновением позже донеслись новые звуки. На этот раз потише, но тоже размеренные. И теперь источник звука приближался.
«Помм! Помм! Помм!» — доносилось откуда-то сверху. Словно кто-то огромный и грузный вздумал прогуляться по кровле модуля.
Сверху? Но ведь модуль попросту вплавлен в скалу! Наверху кубоуны сплошной монолитной породы!
Мотыга втянул голову в ключицы и жалобно уставился на напарника.
— Чушь какая-то! — пробормотал Сизый. — Погляди!
И он указал пальцем на стакан с соком, стоящий на столе. Очередной «шаг» гиганта на крыше как раз заставил вздрогнуть весь модуль. Мотыга отчетливо ощущал, как толкается в подошвы пол, как улавливает колебания экзоскелет… А поверхность жидкости в стакане оставалась совершенно неподвижной, хотя крохотные концентрические волны просто обязаны были гулять от пластиковых стен к центру и обратно.
— Это все нам просто кажется, Мотыга! — объявил Сизый с каким-то жутко истовым убеждением, и едва он это произнес — посторонние звуки смолкли. Все до единого. Неведомый гигант, способный гулять в толще камня, словно в тумане, затаился. Или исчез. Стало тихо, аж в ушах зазвенело.
«Кажется? — недоуменно подумал Мотыга. — О чем он?»
Способность связно соображать временно покинула Шат Унгена.
Когда он более-менее отошел от ступора, вызванного обилием новых событий и впечатлений, Сизый сидел за столом, вопросительно уставившись на пустой стакан из-под сока. Недоеденный Мотыгой ужин уже остыл; вилка так и валялась на столешнице чуть в стороне от подноса.
— Сизый, — тихо сказал Мотыга. — Мне страшно.
Напарник отвлекся от созерцания пластикового цилиндрика.
— Что?
— Мне страшно, — повторил Мотыга. — Я не понимаю, что со мной происходит.
Сизый вместо ответа встал, спровадил свой поднос вместе со всем содержимым в утилизатор и мягко предложил:
— Пошли-ка спать, напарник. День сегодня выдался какой-то сумасшедший… Отдохнуть надо.
«Ладно, — подумал Мотыга. — Не хочешь обсуждать, не надо. Впрочем, он прав: отдохнуть действительно надо.»
Он тоже избавился от подноса и пошел вслед за Сизым к каютам.
Кают было шесть, естественно. Коротенький радиальный коридорчик ответвлялся от основного кольцевого, охватывающего центральный пост. По три створчатых двери на каждой стороне.
— Ты какую выберешь? — Сизый обернулся.
Мотыга ткнул в первую дверь справа. Инстинктивно он выбрал дальнюю от внешней границы модуля каюту.
— Тогда я эту…
Сизый выбрал дальнюю слева. Намеренно, или тоже инстинктивно — поди разберись.
Мотыга вздохнул, потерянно уркнул и протянул руку к управляющей дверьми панельке. Створки бесшумно разошлись, покорные его приказу.
— И вот еще что, — Сизый задержался на пороге своей каюты. — Я советую тебе заглянуть в аптечку, сглотнуть какой-нибудь стимулятор и закусить снотворным. Попомнишь мои слова: завтра сегодняшние страсти увидятся тебе совершенно в ином свете.
Мотыга поскреб передужье (рука была словно ватная), неопределенно дернул головой и вошел в каюту. Створки тотчас затянулись за его спиной.
«Вообще-то, в этом что-то есть, — подумал он о словах Сизого. — Действительно, полночи проворочаюсь, не высплюсь, завтра буду как маринованный… Лучше принять снотворное. Хотя, с другой стороны — что мне завтра, в разведку, что ли? Работы у нас тут никакой нет. Хоть целый день спи.»
Он отыскал аптечку в шкафчике, порылся, заглотил капсулу «Нейрофета» и снотворное, настроил излучатель в изголовье гамака, сбросил комбинезон, башмаки, и забрался в спальный мешок.
По мере того, как Мотыга погружался в сон, свет в каюте пригасал.
Несмотря на пережитые треволнения, забылся Мотыга почти сразу.
Наверное, он не рассчитал дозу снотворного и взял не то слишком большую капсулу, не то слишком малую. Сначала ему показалось, что слишком малую, потому что посреди ночи Мотыга проснулся. Тотчас вспыхнул свет; хронометр показывал локальное время где-то между полуночью и утром. Мотыгу мутило — снотворного было мало, чтобы заставить отключиться, но много для ясной головы. Предметы казались то размытыми, то преувеличенно резкими. Мотыга выбрался из гамака и, пошатываясь, встал посреди каюты. Потряс головой, отчего под черепом заворочалось что-то вязкое и тяжелое. Никак не удавалось сообразить — что его подняло и что сейчас следует делать.
Потом его словно кто-то подтолкнул; находясь все в том же непонятном полусне-полуяви, Мотыга направился к выходу. В коридоре он на миг задержался напротив двери в каюту Сизого, возможно даже поразмыслил — а не разбудить ли его? Но будить не стал, а вместо этого, по-прежнему пошатываясь, побрел к тыльному шлюзу.
О проделках вечернего гуляки по крыше модуля Мотыга словно забыл; во всяком случае о пережитом испуге Мотыга не вспоминал. Он отчего-то твердо знал: нужно идти к шлюзу.
И шел.
Словно сомнамбула, он натянул скафандр и активировал поле. Вошел в шлюз и дождался пока насосы откачают воздух. Зажег локтевые осветители, и устремился в плотную тьму канала, что пронизывал каменное тело астероида.
Он шел, изредка спотыкаясь, и даже не пытался сбросить окутывающую сознание мглу. Часть сознания Мотыги, похоже, спала. Та часть, что умеет задумываться, задавать вопросы и находить ответы. Бодрствовала другая — привыкшая подчиняться и не рассуждать.
Мотыга миновал кладбище — место, куда военные снесли погибших из Роя — миновал камеру с громадной мумией матки, и вскоре достиг зала, где покоился саркофаг.
Ему показалось, что тут произошли какие-то неуловимые перемены. Во-первых, зал, вроде бы, стал гораздо просторнее; во-вторых осветители на локтях давали почему-то заметно меньше света, чем в прошлые посещения, и от этого Мотыга почувствовал себя еще более неуютно. Приходилось до рези в каждой фасетке напрягать глазные мышцы, но коварная полутьма от этого только плотнее сгущалась. Кроме того, остатки оболочки кокона куда-то подевались — а, может, просто потерялись во мраке, что струился у раздавшихся стен.
Когда же Мотыга попытался взглянуть на саркофаг, он почувствовал, как костенеет экзоскелет от внезапного испуга.
Саркофага на месте не было. Не было массивного, и ранее казавшегося совершенно неподъемным и незыблемым «кирпича». Пропал; а на месте, где он раньше покоился, остались только смутные неровности.
Приглядевшись, Мотыга с замирающим дыханием убедился, что это вовсе не неровности.
Это десятки крохотных чешуйчатых копий саркофага, расставленных на полу зала в строгом геометрическом порядке! Таких же серо-коричневых, с отчетливо прорисованными чешуйками, но махоньких — любой совершенно свободно уместился бы у Мотыги на ладони.
В следующий момент Мотыга окончательно проснулся. Он сообразил, что совершенно добровольно покинул модуль, и в одиночку забрался в самый эпицентр странностей. Понял он и то, что никакая сила не заставила бы его сделать это сознательно. И что он остался наедине с тьмой, и всеми, кто таится в мертвом гнезде Роя.
Но — странное дело — одновременно Мотыга ощущал себя и лежащим в гамаке. В каюте модуля. Сознание словно раздвоилось; Мотыга из зала судорожно боролся со страхом и растерянностью, Мотыга из гамака силился понять, что происходит. Мотыга из зала не имел возможности здраво рассуждать, Мотыга из гамака не мог пошевелиться, сколько не пытался.
А потом тьма стала быстро сгущаться. Осветители изо всех сил старались ее разогнать — но тщетно: тьма тугими чернильными клочьями обволакивала Мотыгу. И без того жиденький рассеянный свет тонул в иссиня-черном потоке. Несколько мгновений — и Мотыга из зала остался в полной темноте. От паники его отделяла тонюсенькая, готовая в любой миг рухнуть преграда.
Ноги дрожали. Мотыга осторожно повернулся лицом к выходу из зала и башмаком нашарил перед собой пол. Аккуратно утвердил ступню, сделал шаг, потом еще один.
«Только бы не промахнуться… — подумал он. — Только бы не промахнуться… Проклятая темнота!»
Еще он подумал, что сейчас придется идти мимо мертвой матки, мимо остальных недвижимых и бесконечно чуждых тел, и едва не лишился остатков самообладания.
Мотыга из гамака с недоумением размышлял, почему погасли осветители. Точнее даже не погасли, а захлебнулись тьмой, не сумели ей противостоять. Иных слов, чтобы объяснить произошедшее он не смог подобрать.
Мотыга из зала тем временем преодолел те пару десятков шагов, что отделяли его от канала (в темноте на это ушло, кстати, вдвое больше шагов) и, вздрогнув, нащупал вытянутой рукой стену. Стену зала. Он промахнулся, не вышел точно к каналу.
Это его не слишком удивило — шаты часто сбиваются с направления, потому что длина шага с правой ноги и с левой у них неодинакова. Но на таком небольшом расстоянии не мог Мотыга и сильно ошибиться: максимум, на три-четыре шага в ту или другую сторону. Нужно всего лишь пройти по стеночке, и отыскать канал. А в канале отклоняться просто некуда: он достаточно узок, тут же наткнешься на стену.
В следующий миг Мотыга подумал — а сколько каналов сходятся в зале с мертвой маткой? Только ли два — один из зала саркофага, один — спасительный — от жилого модуля? Или больше? В моменты, когда он проходил этот зал с Сизым, внимание Мотыги всецело приковывалось к матке, и по сторонам Мотыга просто не смотрел. Как выяснилось, зря.
Если там есть еще каналы и ему «посчастливится» свернуть не туда, через какой-то час Мотыга безнадежно заблудится в лабиринте гнезда. Много ли шансов, что на помощь придет Сизый? Мотыга даже не представлял. Да и успеет ли Сизый на помощь? Что все таки таится в недрах астероида?
Мотыга даже не знал — велико ли гнездо Роя? Много ли в нем ходов и камер и залов?
Тем временем Мотыга сделал вдоль стены уже не меньше полутора десятков шагов, и спасительного канала так и не отыскал. Сплошная каменная стена, гладкая и неприступная.
Судорожно сглотнув, он повернулся, нащупал стену другой рукой и двинулся в обратном направлении.
Мотыга из гамака продолжал с удивлением взирать на происходящее.
Но и на этот раз Мотыга довольно долго шел вдоль стены, касаясь ее рукой, и стена оставалась сплошной. Пройдя шагов сорок, Мотыга растерянно остановился. Он не понимал, куда мог подеваться ход-канал.
А потом он ощутил слабое сотрясение почвы, и еще далекий звук — знакомый до холода в кончиках пальцев.
«Баммм!»
«Баммм!»
«Баммм!»
Вчерашний гуляка сквозь камень снова вышел на прогулку.
На десятом шаге у Мотыги не осталось сомнений — звуки усиливаются, пол зала дрожит все сильнее, а значит, гуляка приближается.
Мотыга понял, что еще немного — и он с нечленораздельным воплем рванется в темноту. Не разбирая дороги. И без того издерганное сознание постепенно заволакивало чернотой — может быть, именно так настигает шатов безумие?
А гуляка все приближался.
Мотыга опустился на корточки, вжался спиной в твердую каменную стену, и оцепенел.
«Баммм!»
Чья-то рука коснулась его плеча.
— Эй, напарник! Ты чего?
Мотыга едва не ослеп от яркого света, заливавшего каюту. Он сидел на корточках между гамаком и стеной, съежившись и обхватив голову руками. Рядом, перегнувшись через гамак, сгорбился Сизый.
Прикрывая глаза ладонью, Мотыга по стеночке встал. Он был совершенно опустошен и раздавлен.
— Пойдем-ка, — Сизый заботливо выудил его из-за гамака. — Одевайся.
Мотыга меланхолично облачился в комбинезон и башмаки. Казалось, он продолжает спать. Сизый встряхнул его слегка, и к огромному облегчению усмотрел во взгляде напарника нарождающуюся осмысленность.
— Давай, давай, шевели ножками… — с напускным весельем подгонял Сизый.
Он привел Мотыгу на камбуз, усадил за стол и вручил стакан сока.
— Выпей… полегчает.
Мотыга с опаской понюхал содержимое стакана — кажется, он заподозрил, будто Сизый подсунул ему спиртное. Но спирт в соке если и содержался, то в таких дозах, что ни один шат без специальных приборов не унюхает.
Мотыга в несколько глотков осушил стакан. И, похоже, оклемался еще больше — выглядел он теперь измятым и подавленным, но явно отходящим от оцепенения.
— А мне такая чушь снилась, рассказать — не поверишь! — по-прежнему весело сообщил Сизый. Он чувствовал: надо болтать, молоть любую ерунду, лишь бы отвлечь Мотыгу, расшевелить его окончательно и бесповоротно. — Представляешь, приснилось, будто я ночью за каким-то исамаром встал и поперся к сундуку. Ну, вот, пришел я, и что вижу? Вместо одного сундука-саркофага — штук сто, да все такие ма-ахонькие, не больше башмака. И тут у меня осветители сдохли…
Сизый еще в середине рассказа почуял неладное, но почему-то не остановился вовремя. После этой фразы глаза у Мотыги снова остекленели, и он стал серым-серым, и лицо посерело, и руки…
Стакан Мотыга ненароком раздавил. В ладони. Хрясь — и в крошку. Это макрополимерный пластик! Который выдерживал такие нагрузки, что думать было страшно.
А Мотыга его голыми руками изничтожил… У Сизого даже речь отняло от изумления.
— Что такое? — фальцетом пропел Сизый, приподнимаясь.
— Сизый, — просипел Мотыга. — Это был не сон…
Шат Урима схватывал все на лету; недаром у него за плечами имелся самый разнообразный опыт — и пустотника, и пилота.
— Не сон? Ты что, тоже ходил к саркофагу?
Мотыга согласно мотнул головой.
— Да… Я не знаю как это объяснить, но я как бы одновременно и находился там, в зале, и оставался в каюте. И видел все то же самое — сначала маленькие саркофажки и тьма, потом я не мог найти вход в канал, потом проснулся этот… Который топал вчера по кровле…
Сизый жестко глядел на напарника. Во взгляде его не читалось даже намека на испуг — только жадность дорвавшегося до фактов исследователя. Мотыгу это несколько приободрило.
— Что это было, Сизый? Иллюзии? Я ведь оставался в каюте, я знаю… Просто кто-то морочит нам голову. Насылает…
— Может быть и так, — осторожно ответил Сизый. — Но не обязательно насылает. Ты насколько внушаем? Знаешь? Гипнопедию проходил перед тестами?
— Нет. Меня военные отбирали…
— Ах, военные, — протянул Сизый совсем другим тоном — многозначительно так. Мотыга не понял — нравится Сизому этот факт или же, наоборот, не нравится. Скорее, второе.
— Ладно, — пробурчал Сизый. — Ладно. Где твоя аптечка? В каюте? Пошли-ка, напарник, проделаем кое-что…
Он чуть ли не силой выдернул Мотыгу из-за стола. Властно придерживая за локоть, увлек прочь из камбуза, в жилую часть. Что-то он явно задумал. Вот только что?
В каюте Сизый сразу сунулся в шкафчик с аптечкой, и некоторое время перетряхивал содержимое.
— Ага, — сказал он с каким-то туманным удовлетворением. — «Нейрофет». Ты знаешь, что это?
— Нет, — угрюмо отозвался Мотыга.
— Это наркотик. Галюциноген. В принципе, он действует на шатов как успокоительное, но только в строго рассчитанной дозе. Ты, небось, сожрал целую капсулу.
— Две, — мрачно поправил Мотыга.
— Две, — повторил Сизый задумчиво. — Нет, все равно мало — ты ж здоровый шат, не задохлик какой. Хотя, обострить восприимчивость это все равно должно будь-здоров как… Ладно.
Он еще покопался в аптечке и выудил из специального кармашка маленький датчик на присоске.
— Гляди. Это синфазный контроллер, что-то вроде врача-автомата. Сейчас мы его подстроим под твою мнемонику…
Он с размаху прилепил датчик Мотыге к виску.
— Так… Что чувствуешь?
— Током бьется, — цепенея пожаловался Мотыга. — Сильно.
Сизый кивнул, и запустил во внутренности приборчика тонюсенький щуп.
— А так?
— А так — не бьется, — Мотыга с облегчением расцепил челюсти. Если честно, то приборчик его встряхнул и отрезвил — это словно наиболее точно отражало перемену, произошедшую с Мотыгой с момента пробуждения. Ему словно мозги промыли.
— Ладненько. Эта штуковина фиксирует твой эмоциональный фон. Если ты испытываешь слишком… э-э-э… сильные чувства — испуг, паника, что-нибудь в этом роде, она будет лупить тебя током. Ты уж извини, но это помогает. Честное слово.
— Да я уже и сам чувствую, что помогает, — сказал Мотыга с воодушевлением. — Но что, исамарова жуть, все-таки на меня… на нас нашло?
Сизый ненадолго замолчал. Мотыга внимательно наблюдал за глазами своего напарника, и понял, что тот знает ответ, а думает только над тем, как его попонятнее сформулировать.
— Я думаю, — подал наконец голос Сизый, — что это дыхание саркофага. Его эманация. Точнее не скажу, извини.
Он встал и пошел к выходу; Мотыгу Сизый за собой не позвал. Створки он оставил открытыми, и в каюте Мотыги, и в своей, куда он направился. У себя Сизый тоже взялся за аптечку и прилепил к виску такой же датчик.
«Хм… — подумал Мотыга обеспокоенно. — Боится…»
А ему показалось, что Сизому любые страхи нипочем. И в это хотелось верить с такой невероятной силой, что логика пасовала — Мотыга, как ребенок, надеялся на знания и опыт более старшего товарища. На то, что в трудный момент Сизый и защитит, и вразумит.
Осознавать, что Сизый тоже опасается странностей, было очень неприятно.
— Ну, вот, — Сизый вернулся в каюту Мотыги, ухмыляясь на ходу. — Теперь нам гарантирована здоровая бессонница…
Он взглянул на напарника, и ухмылка медленно сползла с его лица.
— Ты что, Мотыга? Тебе плохо?
А Мотыга, замерев и уставившись в пустоту, прошептал:
— Сизый… Я слышу голоса…
Несколько мгновений в каюте царила тишина, которая для Мотыги была совсем не тишиной. Сизый мучительно старался избрать верную линию поведения. Он видел, что напарник не в себе, и что здраво рассуждать и поступать сейчас Мотыга вряд ли в состоянии. Но Сизый не привык и бросать товарищей в пустоте — закон обжитого космоса, который никто никогда не вводил и никто никогда не отменял. Если бы не люди и не их извращенные нравы, во всей галактике соблюдался бы этот закон — даже по отношению к незнакомым разумным. Кроме, разумеется, врагов.
Впрочем, как бы там ни было, напарника, с которым бок о бок ходил в разведку несколько циклов, Сизый вот так просто отталкивать не собирался. Даже видя как тот постепенно сходит с ума.
— Голоса? — переспросил Сизый, стараясь, чтобы голос звучал буднично. — И что они говорят?
Мотыга напрягся, словно бы вслушиваясь.
— Не понимаю… Кажется, это какой-то чужой язык.
И вдруг Мотыга утратил отрешенный вид, встрепенулся и, вроде бы, стал прежним Мотыгой — еще толком не обтертым пустотником, но уже и не новичком. Разведчиком, на которого всегда можно положиться и который тоже не бросит товарища в пустоте. Переход был настолько неожиданным и разительным, что Сизый даже слегка растерялся.
— Сизый… Так ты подключил земной привод к астрогатору? Куда мы прыгаем? И где мы сейчас?
О том, что в пределах модуля не следовало открыто высказывать такие вещи Мотыга, вероятно позабыл. Впрочем, Сизый уже практически не боялся — ранним утром он переключил управление прыжками на астрогационную систему человеческого диска. С момента переключения астероид успел прыгнуть по меньшей мере трижды, и настичь их теперь стало делом не то чтобы невыполнимым, но достаточно проблематичным. Поэтому Сизый даже не слишком расстроился — ну, слышат их на Багуте или боевых кораблях азанни. Ну и что? Пока преследователи доберутся до места, где в данный момент находится астероид, Сизый много раз успеет отдать команду на очередной прыжок, и пару раз успеет прыгнуть. Дело в другом. Совсем в другом — с астероида пора уносить ноги. Как только азанни и военные Багуты поймут, что Сизый с Мотыгой не пожелали играть роли марионеток в чьих-то рискованных играх, они попытаются непокорных шатов убрать, и чем быстрее, тем лучше, потому что в подобных играх свидетели всегда были и остаются наиболее опасным звеном на пути к успеху.
— Где мы сейчас? — выдохнул Сизый. — В космосе, напарник. Погоди. Еще пара прыжков — и будем сматываться… Я уже даже придумал куда.
Мотыгу этот ответ вполне удовлетворил, да и об обещании не болтать он, похоже, вспомнил. Во всяком случае, следующие полдня, пока Сизый готовился к осуществлению своего плана, Мотыга к нему не приставал с ненужными расспросами, а мелкие поручения выполнял безукоризненно точно и очень быстро.
«Ему просто нужен старший, — думал Сизый. — Который будет его подталкивать и наставлять. Тогда Мотыга и бояться перестает, и странностей не замечает.»
Через две пульсации Сизый засел за пилотский пульт и самым тщательным образом сориентировался. Если он сейчас ошибется — это будет означать смерть и для него самого, и для Мотыги. Поэтому Сизый не спешил.
Когда он решил, что все его устраивает, Сизый просмотрел расчеты еще одной пульсации, внес некоторые коррективы и отдал команду на задержку перед исполнением.
Он вовсе не хотел, чтобы стартующий астероид истер и изломал их с Мотыгой вместе с окружающим пространством.
А потом встал и бегло осмотрел центральный пост.
«Недолго мы тут хозяйничали», — подумал он.
И решительно направился к шлюзу.
Фронтальному.
Мотыга исправно сидел на кучке подготовленных припасов и оборудования. При виде Сизого он вскочил — видимо, Мотыге не терпелось убраться подальше от странной вещи, упрятанной под поверхностью астероида.
Сизому тоже не терпелось.
— Итак! — пропел Сизый с нескрываемым воодушевлением. — Облачаемся, напарник!
Он вскрыл пакет с новым скафандром. Не регулярным силовым жилетом пустотника, а аварийным скафандром с максимальным автономным ресурсом. С двадцатикратной батареей и новейшим рекомбинатором. С «космическим сортиром», который пустотники Багуты называли на людской манер «памперсом». С тяжелыми башмаками сингулярных движителей высшего класса.
Облачались они долго и тщательно, потому что любая ошибка сейчас неизбежно будет стоить жизни там, в пустоте.
Потом они долго перетаскивали на поверхность ребристый шар антиграва, прилаживали к нему кольцевые поручни и несколько больших пакетов с запасными кассетами жизнеобеспечения. Потом монтировали к антиграву еще четыре дополнительных энергоблока. И в конце концов принайтовались к антиграву сами и намертво прикрепили пакеты с припасами.
Сизый решил не рисковать и брал в сольный прыжок тройной ресурс.
Мотыга молчал и ни о чем не спрашивал — делал все то же, что и Сизый, лишь изредка бросая на напарника преданные взгляды. Скорее всего, он все понял и сам. А раз не спрашивает — значит доверяет. Единственное, чего боялся Сизый — это неопытности Мотыги. Вряд ли молодой шат-разведчик прошел через настоящие сольные прыжки. А тренировки всегда остаются всего лишь тренировками…
В последний раз оглянувшись на шлюз жилого модуля, Сизый скомандовал:
— Предстартовый тест!
Почему-то он решил быть сухим и официальным, и отдавать все команды именно так, как предписывал устав, без всяких гражданских вольностей. Хотя Сизый давно уже перестал быть пилотом…
— Энергетика!
— Норма, — ровным голосом отозвался Мотыга.
На контрольной панели светился зеленый шарик. Сизый на панель только косился, он и так видел, что светятся только зеленые.
— Биоприставки!
— Норма.
— Связь!
— Норма.
— Сопряжение!
— Норма.
— Дублирование!
— Норма.
— Контроль!
— Норма.
— Дублирование контроля!
— Норма.
— Готовность!
— Норма.
Тесты антиграва Сизый уже прогнал.
Вросший в породу жилой модуль вдруг показался родным и желанным, но едва Сизый вспомнил, что там, в лабиринте каналов Роя скрывается саркофаг, иллюзия развеялась без следа.
С прошлым нужно расставаться раз и навсегда, без сожалений и лишней сентиментальности. Позади еще один этап, позади жизнь горняка-разведчика, достаточно беззаботная, хоть и тупая. Только и всего.
— Старт! — скомандовал Сизый и взялся за поручень антиграва. Откинул ограничитель и нажал на розовый квадратик пускателя.
Пришла невесомость. Точно диковинная гирлянда антиграв, два шата и целая гроздь шевелящихся пакетов стали медленно подниматься из расщелины. К черному, в искрах, звезд небу.
«Бедный парень… — сочувственно подумал Сизый. — Первое же соло и такое длинное… Ну, да ладно. Авось выдержит. На астероиде он точно свихнулся бы в несколько дней.»
Поверхность их недавнего прибежища равномерно проваливалась вниз. Мотыга косился, и только. Все-таки хорошо, что он уже успел понюхать пустоты — а если бы довелось пускаться в подобную авантюру на пару с полным желторотиком? Милосерднее было бы просто пристрелить его. Или заранее испортить скафандр.
Они взмывали выше и выше, и вскоре покинутый астероид стал обретать отчетливую объемность. Перестал быть необъятной плоскостью в условном низу.
— Ускоряемся, — скомандовал Сизый.
Мотыга тотчас вставил ноги с специальные зажимы, закрепился и сухо доложил:
— Готов. Синхронизация включена, тест норма.
Сизый проделал все то же; результат теста он уже получил.
— Пуск.
Движители в ботинках начали свою методичную работу, по разгону «гирлянды». С каждым мгновением астероид становился дальше, а звезды — ближе, но бывалый пустотник Шат Урима по прозвищу Сизый прекрасно знал, что заметить второе ему не дано, а что до первого… Астероид сначала превратится в еще одну тусклую звездочку под ногами, а потом и вовсе пропадет из виду. И они с напарником останутся в пустоте, самым трудным будет убедить себя, что они не застыли посреди громадного ничто, а беспрерывно приближаются к намеченной цели. Останется выдержать эту пытку пространством, сцепив челюсти пройти через нее и не промахнуться мимо заветной крупинки на ладонях Вселенной.
— Ты уже все, понял, напарник? — обратился Сизый к Мотыге.
— Да, Сизый. Я только не знаю куда мы направляемся и насколько долгое нам предстоит соло.
«Молодец, — подумал Сизый одобрительно. — Держится. Все-таки, главный враг наш — это безделье. Стоило Мотыгу озадачить, и он моментально справился со своими страхами.»
— Направляемся мы к системе Джайдарры. Знаешь? Она входит в Пояс Ванадия. Забытый создателем периферийный рудник… То, что нам и нужно. А насколько долго… Долго, напарник. На озерах Багуты-3 как раз успеет начаться и увять лето, да и осени добрая половина пройдет.
Мотыга внимательно выслушал, немного помолчал, и все же спросил:
— Сизый… А ты уже совершал такие долгие соло?
— Такие — нет, — честно ответил Сизый. — Но в соло я ходил восемь раз, и три из них были очень долгими. Самое долгое — сорок семь стандартный суток.
Мотыга тихо уркнул и на некоторое время затих.
О том, что астероиду с временным гнездом Роя, саркофагом, икс-приводом и жилым модулем шатов предстоит финишировать через некоторое время в глухом углу земного сектора, в необитаемой системе Мориты Грифона, Сизый сознательно умолчал. И о том, что имел насчет него некоторые планы — пока еще туманные и неоформившиеся. Он вообще рассказал Мотыге далеко не все, что знал. Решил для начала поглядеть как напарник выдержит испытание такой нетривиальной акцией, как соло.
Астероид они потеряли из виду спустя несколько часов. Несколько позже их нагнала остаточная волна нелинейности от сработавшего икс-привода. Через четверо суток они впервые сменили кассеты жизнеобеспечения. Сингулярники к этому моменту давно уже были выключены и солирующие шаты парили на поводках рядом с ребристой поверхностью антиграва. Антиграв тоже давно не работал — в пределах досягаемости отсутствовали достаточные очаги масс. Ему просто не от чего было отталкиваться и не к чему притягиваться. Несколько раз в сутки Сизый производил расчеты, и пока необходимости корректировать курс не возникало.
Мотыга, вроде бы, первое время испытывал облегчение, но потом кажущаяся неподвижность и полное отсутствие событий начали на него давить. И чем дальше, тем сильнее.
Четыреста сорок шесть земных суток; двести девяносто суток Багуты-3 или пятьсот одиннадцать суток Багуты-2 спустя удаляющуюся от Джайдарры гирлянду запеленговал порожний рудовоз с Ван Трейи, направляющийся на рудник. Вмешиваться пилоты рудовоза не стали, но сообщили в поисково-спасательную службу. Спасатели-люди прибыли довольно быстро по местным меркам.
В составе гирлянды они обнаружили два трупа — одного шат-тсура и мертвую особь Роя — а также одного живого шат-тсура. Выживший пребывал в глубочайшем нервном ступоре и на внешние раздражители не реагировал. Мертвый шат был облачен в аварийный скафандр с полностью выработанным ресурсом; неиспользованные модули жизнеобеспечения в гирлянде еще имелись, хоть их и оставалось очень мало. Медэкспертиза показала, что шат умер от внезапной и неизвестно чем вызванной остановки нескольких жизненно важных органов. Особь Роя вообще оказалась мумией, мертвой уже несколько десятков лет. Никаких документов, носителей или записей обнаружено не было, за исключением древней механической звукозаписи на виниле — классической музыки докосмической эпохи; поскольку спасатели были людьми, они даже сумели прочесть надпись на плоском квадратном конверте: «Dave Brubeck in Moscow». Как показали последующие исследования, звукозапись была обычной звукозаписью и не содержала никаких кодированных сообщений.
Выживший шат был помещен в реабилитационный центр на Ван Трейе, где покончил жизнь самоубийством на вторые сутки реабилитации. За все время он пропел на языке шатов-Унге всего два слова: «Мотыга» и «Саркофаг». Что это означало выяснить не удалось. Запрос на Тсурру относительно личностей погибшего и самоубийцы дал результаты лишь спустя несколько земных месяцев, и пришел не с метрополии шат-тсуров, а из системы Багуты. Прилетевшие военные, похоже, опознали покойных соотечественников, но делиться информацией с властями Ван Трейи не сочли нужным, а власти не особенно и настаивали. Тела шат-тсуров представители Багуты вывезли, остатки гирлянды и труп особи Роя — выкупили и тоже вывезли. Антикварную звукозапись несколько раньше присвоил директор столичного исторического музея. Дело о заблудившихся солистах было закрыто и навсегда свалено в местный архив.
