Написав «Царя Шекеля», я твердо решил покончить с сочинительством художественных текстов. Во-первых, меня обидело молчание критики. Я, конечно, понимал, что критиковать им в моем романе было просто нечего, но ведь критик-профессионал должен это признать, а не прятаться за старой поговоркой о том, что молчание — золото. Во-вторых, у меня и времени не оставалось заниматься литературой, поскольку именно тогда я сдал экзамены в Оккультный университет на планете Камбикорн и оказался причислен к славному, но беспокойному племени студентов.

Вскоре после начала семестра я познакомился с прекрасной Паскией, жительницей планеты Мида-3. Во время прогулки под метеоритным дождем, от которого мы прикрывались платиновым зонтиком, Паския рассказала мне душещипательную историю, поразившую мое воображение. История эта правдива, как «Краткий курс эволюции Вселенной», хотя я и считаю, что художественный вымысел гораздо интереснее жизненной правды. Но не в этом конкретном случае. Согласитесь — иногда даже в жизни случаются весьма поучительные истории.

Вы, конечно, ничего не слышали о мидянах — это не такая уж известная цивилизация, живут они, как я уже упоминал, на Миде-3, системе, расположенной в самом конце четвертого галактического рукава, сразу за туманностью Ориона. Внешне мидяне похожи на людей. Мидячки выходят замуж за мидяков, а дети у них просто чудо, Паския показала мне энергетическое изображение своего отпрыска, так я едва увернулся от удара правой в солнечное сплетение.

Впрочем, это вряд ли привлекло бы мое внимание романиста. Но когда Паския рассказала, какая участь ожидает ее замечательное чадо в случае развода родителей, я в ужасе закрыл уши руками. Дело в том, что если, разлюбив друг друга, муж с женой собирались развестись, рожденные в браке дети подлежали немедленному и безоговорочному умерщвлению.

— Это почему же? — ужаснулся я. — Как можно? Какое варварство!

— Шекет, — холодно возразила достойная Паския, — я же не комментирую ваш варварский обычай решать политические проблемы с помощью войн. Или это не массовое убийство себе подобных?

— Да, — смутился я, — но мы против этого боремся. Не исключено, что когда-нибудь войны вообще исчезнут…

— Тогда и будете критиковать наш замечательный древний обычай, — оборвала меня Паския и продолжила рассказ.

Да, детей убивали, и причина оказалась проста: чтобы выжить в холодном климате Миды, детям необходимо душевное тепло обоих родителей. Половинная порция приводила к медленному, но верному вырождению. С кем бы ни остался отпрыск после развода — с матерью или отцом, — он к двадцати годам превращался в тупое и жестокое создание, приносившее горе себе и окружающим.

— Наверное, мидяки и мидячки тысячу раз думают, прежде чем решаться на развод, не так ли? — осторожно спросил я.

— Семью скрепляет любовь, — твердо заявила Паския, сверля меня своим страстным взглядом. — Без любви развод неизбежен, это закон природы, зафиксированный в конституции.

— А дети…

— Что дети, если умирает любовь! Есть любовь — и дети будут, а нет — так какой смысл в детях? Вы согласны?

Я пожал плечами, но рассказ Паскии возбудил мою творческую фантазию. В ту же ночь, отказавшись от предложенных Паскией сексуальных утех, я уединился со своим компьютером и начал фантазировать роман, который назвал впоследствии «Мидия» по имени главной героини.

Сюжет прост. Жила на планете Мида-3 мидячка по имени Мидия, страстно любившая молодого героя, которого звали Озон. О, как она его любила! Ради него Мидия отправилась на планету Кавкузак-2, хотя терпеть не могла космических путешествий. Озон-то оказался на этой планете по служебной надобности: был послан с заданием добыть тонну чрезвычайно важного для промышленности редкомидного металла, название которого Паския сообщить не решилась по причине секретности. По-моему, она просто была не в курсе дела, но я не стал уличать мою собеседницу в небольшом отклонении от истины.

Так вот, Мидия отправилась на Кавкузак-2 следом за Озоном и спасла своего любимого из лап безумного дракона Нурпатгота. Мог после этого храбрый Озон не влюбиться в Мидию? Брак мои герои заключили сразу после того, как вернулись с Кавкузака-2 на свою Миду-3. Жили они счастливо и родили в радости двух замечательных сыновей.

Вторая часть романа — по сути начало истинного сюжета — начинается, когда на одном из правительственных приемов Озон, дослужившийся до заместителя главного канцеляра, знакомится с Дицей, гостьей с планеты Крин-4. Крин-4, чтоб вы знали, ничем не лучше Миды-3 — такая же галактическая дыра. Да и живут там существа, хотя и чрезвычайно разумные, но очень, на мой взгляд, непрезентабельные. Достаточно сказать, что тело у Дицы было жидким и приобретало любую форму, которую она могла себе пожелать. К тому же, жители Крина-4 умели читать мысли на всех языках Галактики. В общем, можете себе представить: скучающий на правительственном приеме Озон, думающий… Ну, о чем может думать скучающий мужчина, даже если дома его ждут любимая жена и два прекрасных сына? Конечно, Озон думал о женщинах! Дица восприняла эту мысль и немедленно обрела форму самой красивой женщины планеты — красивой, разумеется, в представлении Озона.

Тот повернул голову, увидел это чудо и… Любовь с первого взгляда. Пламя страсти. Взрыв вожделения. И так далее. Я не мастер описывать безумную любовь, но с гордостью признаюсь: в данном конкретном случае мне удалось превзойти самого себя.

Мои герои и не думали скрывать своих отношений — собственно, на Миде-3 это не принято, а Дица, естественно, уважала обычаи планеты, на которой оказалась в качестве руководительницы торговой миссии. В тот же вечер Озон признался своей жене Мидии, что любит другую и, следовательно, развод неизбежен.

Вот тогда-то и началось самое главное. Вы уже догадались: дети. Семи и девяти лет от роду. Убить их надлежало наиболее гуманным способом — лишением сладкого после ужина, для детей на Миде-3 это верная, быстрая и безболезненная смерть.

— Я сделаю это сама, — сурово сказала несчастная Мидия, отпустив мужа с миром к его новой пассии.

Надо сказать, Дица уважала чужие обычаи, но все же не до такой степени, чтобы спокойно отнестись к предстоявшей смерти невинных созданий.

— Я не могу этого допустить! — твердо заявила она Озону. — Ты должен забрать у Мидии детей, пока она с ними не расправилась.

— Но что мне с ними делать? — горестно воскликнул Озон и объяснил, чем грозит детям отсутствие тепла одного из родителей.

— И только-то? — удивилась Дица. — Возможно, у вас на Миде-3 это так, но у нас на Крине-4 климат гораздо приятнее, и нашего тепла хватит, чтобы обогреть любое количество детских душ. Забери у Мидии детей, и мы немедленно вылетим на мою родину.

В ту же ночь Озон проник в дом, где провел с Мидией десять замечательных лет, и выкрал спавших детей, да так ловко, что бывшая жена обнаружила пропажу лишь утром, когда пришла в детскую, чтобы прочитать вслух распоряжение суда о принудительном умерщвлении.

Ничто в природе не сравнится с криками разъяренной мидички!

— Негодяй! — кричала Мидия так, что слышно было даже на борту рейсового звездолета, уносившего Озона, Дицу и двух детей прочь от Миды-3 к жарким пустыням Крина-4. — Ты нарушил закон! О бедные мои детки! О несчастные! Какую участь готовит вам ваш безжалостный отец! Я должна убить вас своими руками, и я сделаю это!

Не теряя ни минуты, Мидия заказала скоростной спецзвездолет и прибыла на Крин-4 даже раньше рейсовой колымаги, на которой летели Озон с Дицей. В столице Крина Мидия развила бурную деятельность и прежде всего разрушила до основания дом Дицы, чтобы молодожены не имели возможности спрятать детей от матери. Мидию, естественно, арестовали — ни на одной из планет Галактики не поощряется уничтожение чужой собственности! — и судья вручил ей предписание покинуть планету в течение одних календарных суток.

Пришлось Мидии сдержать ярость и в тихой гостинице дождаться прибытия рейсового звездолета. Из космопорта Озон с Дицей отправились домой, и бедная Мидия видела, глядя в окно, как ее любимые сыновья веселились, обнимая отца и его новую жену, тоже, понятное дело, заслуживавшую смерти. Найдя свой дом разрушенным до основания, Дица не сказала ни слова упрека в адрес соперницы, и молодожены в сопровождении детей отправились ночевать к пригласившему их судебному приставу — тому самому, что незадолго до того вручил Мидии постановление о депортации.

Тогда и наступил последний акт этой ужасной трагедии. Понимая, что у нее в запасе всего один вечер и другого случая больше не представится, Мидия скупила все сладости, что продавались в магазинах кринской столицы, и уничтожила их в центральном городском крематории, где обычно сжигали за небольшую плату старую одежду и обувь.

Ничего не подозревавшие Дица с Озоном ублажали детей, как могли, а к вечеру отправили посыльного в ближайшую кондитерскую за традиционной коробкой сладкого шоколада.

Посыльный вернулся ни с чем и получил задание обойти все магазины, торговавшие сладостями. Когда и этот поход закончился безрезультатно, ужасное подозрение закралось в душу Озона. До ужина оставался час, и если дети не получат необходимую порцию сладостей…

Истина открылась Озону и Дице, когда они узнали, что именно жгла в городском крематории коварная Мидия.

— О горе мне! — воскликнул Озон. — О мои любимые дети!

— Горе нам обоим! — вторила Дица, понимавшая, что за оставшееся до трагической развязки время даже на скоростном самолете не удастся доставить порцию шоколада из соседнего города.

А Мидия стояла под окнами дома судебного пристава и громко смеялась. В полночь Озон вынес на руках безжизненные тела своих любимых чад, положил перед Мидией и проговорил:

— Безжалостная мать, достойна ты проклятья!

Мидия пожала плечами и ответила:

— Я всегда считала тебя слабаком, Озон. Если бы не я, тебя бы слопал на Кавкузаке злой дракон Нурпатгот.

После чего Мидия повернулась к бывшему мужу спиной и отправилась в космопорт, не желая нарушать закона о депортации. Она была уверена, что поступила правильно и спасла детей от долгой и никчемной жизни. Так на ее месте поступила бы каждая мать-мидячка, и только ослепленный новой любовью Озон не понимал здорового материнского инстинкта.

К сожалению, этого не поняли и многочисленные критики «Мидии», обвинившие меня в жестокости, хотя я всего лишь облек в художественную форму красивую историю, рассказанную мне Паскией с планеты Мида-3. Приходится признать, что у авторов и критиков понятия о прекрасном порой расходятся, в чем я еще раз убедился, когда опубликовал роман о шпице Омлете.