Книга: Мертвые не плачут
Назад: Глава первая Мэр
Дальше: 2

1

В Город-на-Реке въехал, как и рассчитывал, в начале восьмого, вечером. Покатил по прямой и не слишком в этот час загруженной Столичной улице, развернулся на площади и подъехал к вокзалу. Дорогу знал, бывал здесь прежде.
Тетка с квартирой нашлась довольно скоро, да и квартира оказалась неподалеку – десять минут езды на машине. Говенная, конечно, квартирка, но иной Пастуху и не требовалось: кровать имелась, стол был, стул – тоже, даже шкаф наличествовал – чего еще? Плюс – третий этаж и без балкона: влезть в квартиру через окно, если кто рискнет, будет непросто. Хотя – кто ж рискнет? В Городе ни одна собака не знает, что Пастух прибыл. Да и кто такой Пастух? Никто! Фантом. И максимум пять дней фантому здесь жить – это не срок.
Заплатил за месяц вперед. Как обычно.
Когда тетка ушла, довольная гешефтом, распаковал сумку – белье там, носки, рубашки и прочее носильное уложил в шкаф, добавил туда же пару чистых блокнотов, а папку, ноутбук и целлофановые пакеты с чем-то тяжелым вынимать не стал. Закинул сумку на плечо, спустился к машине, поехал к Великой Реке: помнил с прошлого раза, что где-то на Набережной банк был.
А он и был.
И Пастух до закрытия банка успел оплатить банковскую ячейку, получил ключ от нее, специальная тетенька отвела его в хранилку, где он и уложил в купленный сейф драгоценную папку. Изъяв из нее диск с досье на Первого. А еще достал из сумки и сунул в ячейку свой дорожный сейфик, очень нелегкий. Потом зашел в кафе на Набережной и пообедал, одновременно поужинав. Вернулся в новое жилье, зажег свет, запустил ноутбук, вставил диск и начал читать.
Любопытным мужиком оказался Первый.
Мало что Мэр, мало что за минувшие славные годы построил себе и семье вполне достойную для губернского уровня бизнес-империю! И пусть империя уже лет восемь как переоформлена на супругу, поскольку сам он предпочел карьеру чиновника, но, как ни погляди, все в семью. И бизнес при хозяевах, и должность Мэра очень способствует процветанию оного бизнеса. Восемь лет тому, как он призван во власть. Аналитики Службы пишут, что его состояние за восемь «мэрских» лет выросло в четыре и шесть десятых раза. Не слабо, а?
Народ, естественно, не безмолвствует, но кто его, на хрен, слушает, этот народ? Прав Наставник…
Пастух погнал курсор вниз: график жизни Мэра по дням и часам, списки друзей, подельников, информаторов, посредников, баб, а еще машины, шоферы, охранники, коллеги, подчиненные, их адреса, номера телефонов, зарубежные контакты, банковские счета, схемы вывода денег et cetera! А еще – поэтажный план дома, план участка, схема сигнализации, посты и маршруты охраны, график перемещений – по минутам, встречи постоянные, встречи оговоренные, встречи спонтанные, места традиционных посещений: офисы, рестораны, спортзал, квартиры бывших баб и одной нынешней, конспиративные квартиры…
Плюс – немногим меньшее досье на жену. Тоже штучка.
И совсем мало о двенадцатилетнем сыне: школа, увлечения, друзья…
Как поэт-трибун формулировал: маленькая, но семья.
Ну прям, всем мэрам Мэр! Вполне ясный клиент. Несомненный. Губернатор области рядом с ним – так, любитель пока. Даром что недавно назначенный: не разгулялся еще. Но, в принципе, тоже завтрашний клиент Пастуха. Все к тому…
Да, еще до кучи. Мэр с семьей постоянно обитал в пригороде, в поселке, выстроенном пять лет назад для лучших людей города и области, которые могли себе позволить толковое жилье за тройку-пятерку и более лимонов в заокеанской валюте. До поселка, если верить карте, имеющейся на диске, езды – пятнадцать минут. Ну, двадцать… Стоило на все посмотреть личным глазом. Для первого раза – навскидку. Тем более что за окном всего лишь смеркалось.
Как в сказках говорится: сказано – сделано. Уложился в семнадцать минут, если округлить.
Поселок расположился красиво: негустой лес, большое поле, где свободно росли не опознанные Пастухом сиреневые цветы, Великая Река, которая вольно и плавно несла свои воды, замыкая поселок с востока…
Пастух, не притормаживая, докатил до леса, притормозил там, где поселка уже не было видно, достал из сумки бинокль и, пройдя метров пятьдесят по сиреневому и зеленому полю, лег в цветочки и припал к окулярам хорошего бинокля, умеющего видеть и в сумерках. Получилось – на горушке лежал, а поселок тоже лежал, но – внизу.
Было на что посмотреть: владения у «поднадзорного» оказались не слабыми, скромно говоря. Участок, на глаз, под гектар, самый большой в поселке, выходит как на главную улицу, так и на ту, что бежит вдоль забора, за коим – пляж. Соответственно – два выхода: парадный и задний. От заднего до калитки на пляж – метров тридцать. Дом – очень толковая на вид работа неведомого архитектора. Два этажа, две веранды – закрытая и открытая, площадь по фундаменту метров сто с большим лихом, пышновато, конечно, но не без вкуса, нет. Второй дом – тоже двухэтажный, но унылый, наиболее вероятно – для охраны и прислуги. На оставшихся «гуляющих» площадях рос нечастый лес, явно обихоженный лесником, поэтому смотрящийся глянцево.
И цветы, много цветов. Как на открытке. Но – красивее…
Прикинул минусы. Избыточная охрана на въездной группе – у главных ворот. Тоже нехилая – у грузовых ворот, через которые в поселок доставляется что-то, естественно, грузовое, не парадное, что VIP-очам видеть западло. Толковая охрана внутри поселка: группы из двух бойцов неторопливо мерили улицы шагами. Пастух насчитал пять групп. Однако немного для такой площади застройки. Да и ходят они как-то гуляючи, болтают друг с другом, только семечки не лузгают. Это радует, что гуляючи… Вооружение? Ну, что у «топтунов» имелось, Пастух не опознал: что-то в кобурах. Разумно предположить, что боевые пистолеты-семизарядники как минимум, потому что бойцы-охранники щеголяли боевыми отечественными автоматами, лучшими в мире.
Дай Бог им здоровья и счастья, бойцам! Пастуху наплевать было, что охрана вооружена и не слабо. Пастуху надо было знать, чем именно она вооружена. Типа – узнал. Ничего неожиданного. Проходили.
Поселок спланирован банально. Одна главная улица, кольцом его замкнувшая. Еще одна такая же пересекает поселок насквозь. Типа осевая. От петли до осевой нарезаны боковые улицы, короткие и неширокие. Если сверху, с птичьего полета взглянуть, то поселок покажется зеленым листом с темными прожилками улиц… Ограждение поселка по верху – по всему периметру – венчала мощная спираль «Бруно». Не исключено – под током. Хотя вряд ли, дети все ж… К внешней части забора, идущего вдоль леса, примыкала автостоянка. То ли для гостей, то ли для грузовиков. Сейчас она пустовала.
Въезд плюс вход для обитателей и их гостей только через главные ворота, так? Сам себя спросил, сам себе ответил: только так. Запасные, грузовые, но не хуже парадных охраняемые ворота располагались рядом с автостоянкой. От нее невесть куда уходила вполне крепкая грунтовка. Куда невесть – надо проверить. Именно на нее Пастух вырулил, на ее обочине свое авто оставил.
С восточной стороны метрах в пятидесяти от забора вольно и плавно несла свои воды Великая Река. У Реки был обустроен неширокий пляж, на котором, несмотря на поздний час, кто-то торчал. Навскидку – человек пять. Вроде – одиночки. Кто бы? Жители поселка или пришельцы из округи?.. Пляж был открытым, хотя и уютным: деревянные лежаки, кабинки для переодевания, зонтики, песочница для детей. И – никаких ограждений, кроме поселкового. А в оном – калитка. Странно, но – не охраняемая. И до владений Мэра рукой подать. А если ночные тати проявятся?.. Остается думать, что и пляжная калитка, и вход на участок Мэра со стороны пляжа как-то особо просматриваются.
Или простреливаются. Шутка…
Увиденное впечатляло. Но не огорчало. Пастуха вообще ничто никогда не огорчало. Так его жить учили и научили: сначала в детдоме, потом на войне, потом на спецкурсе и опять на войне…
Однако стемнело сильно. В домах поселка зажегся свет, к главным воротам из Города потянулись авто, качая свет фар, раскатывались по дорогам, въезжали на свои тоже «озаборенные» угодья, гасили фары. Кстати, и подопечный Пастуха прибыл. На часах без малого девять. Вечер. В досье, помнил Пастух, была отмечена пунктуальность Мэра и, посему, стабильность графика передвижений. Его лимузин въехал в поселок, а машина охраны осталась вне. Пустяк, но стоило запомнить… Можно было еще полежать, можно было для порядка сменить бинокль на инфракрасный прибор ночного видения, который где-то в арсенале тоже имелся, но зачем? Пастух свои порядки сам и устанавливал. Бинокля – за глаза хватало. А вообще он и сам в темноте хорошо видел. На спецкурсе его «котом» звали. Не кличка, нет, просто характеристика качества.
А лежать смысла пока не видел: сначала личную информацию скопить надо, потом, придет время, еще улежится. Глянул в оптику на объект – и хватит на первый раз.
Спрятал бинокль в чехол, чехол в сумку, завел машину и поехал в город. Время к одиннадцати подкатывало, в шесть утра он планировал начать плотное наблюдение за домом «Первого», а когда тот уедет на службу, то попробовать войти в поселок. Кем-то не слишком приметным войти.
Ночевать машинку оставил в трех улицах от дома. Просто так. На всякий пожарный…
Вернулся в съемную квартиру ближе к полуночи и сразу лег спать. Умел, научили отключаться мгновенно и намертво, а просыпаться – точно в назначенное себе время. И при этом не чувствовать недосыпа. Спецкурс Управления разведки, самая, как известно, лучшая из всех подобных школ.
Так что ровно в полпятого открыл глаза, включился в действительность, с некоторыми трудами принял душ в облезлой ванне, выпил заначенную с вечера бутылку кефира, влез в Интернет, нашел там карту и обнаружил на ней еще одну дорогу к поселку – более длинную, с грунтовыми участками, наверняка – битыми. По всему получалось, что это и была та дорога, которую вчера собирался обкатать. Сегодня обкатает.
Дорога оказалась и длинной, и действительно битой. И не семнадцать минут она заняла, а тридцать семь: выше пятидесяти кэмэ в час ехать было стремно: жаль машину. Но в итоге дорога привела Пастуха к тому же самому месту, где он с биноклем вчера лежал. Только с другой стороны привела. Удачно! Оставил машину, где и вчера, лег в траву с биноклем и стал ждать. Высокая трава хорошо закрывала его от прохожих или проезжих. Пролетающие, конечно, его бы заметили, но если только с вертолета. Низко летящего. Коли полетит, услышится загодя, не проблема…
На часах было шесть без шести.
Жизнь во владениях Мэра началась рано. В шесть ноль четыре из малого дома для прислуги возникли две женщины – одна молодая, лет двадцати, другая сильно постарше, на сороковник тянула, как минимум. Обе вошли в хозяйский дом через задний ход. Пастух определил одну как повариху, другую, что помоложе, как горничную.
Из дома вышел охранник, явно там и ночевавший, то есть бдивший сон хозяев. Один на весь дом? Мало, счел Пастух. И отметил: хорошо, что мало.
В шесть двадцать от явно служебного двухэтажного здания у главных ворот отъехал грузовой микроавтобус, порулил по главной дороге прямо к дому Мэра. Там и тормознул. Водитель с пластиковой корзиной в руке подошел к воротам и позвонил. Охранник, сидевший на лавке у дверей, звонок услыхал, пошел к калитке. О чем-то минуты три поговорил с водителем, забрал корзинку и вернулся в дом. А микроавтобус поехал дальше, тормозя у других ворот. Хорошее дело: с раннего утра свежие продукты да к завтраку.
А начали-то развозить с главного, с Мэра…
Около восьми к грузовой проходной подъехал ветхий автобус, открыл переднюю дверь и выпустил на волю строительных рабочих числом, посчитал Пастух, одиннадцать персон, явно – гастарбайтеров. Они потянулись через проходную, протопали по улице, свернули на перпендикулярную, вошли на участок, где в лесах стоял кирпичный остов нового дома. Второго на том участке. В главном доме никто не обитал: окна закрыты ставнями. Да и кому охота жить на стройке? Вон даже работяг увозят на ночь. Это, понятно, от греха подальше…
И еще почти следом подъехали другие работяги – уже в кузове открытого грузовика. Эти явно где-то неподалеку ночевали. Тоже потянулись к стройке, к другой… Оппа! А стройка-то эта варилась через один участок от мэрского. Вчера поздновато было, смеркалось, всякие работы приостановились, вот Пастух и не заметил, что соседи Мэра строятся. Почти соседи…
А должен был. Плохо. Очень.
Но хорошо, что все же заметил. Пусть и сегодня, не поздно еще. Здесь возводили то ли гараж, то ли совсем небольшой дом. Для прислуги? Не исключено.
Здесь главный дом был явно жилым, но жильцов не наблюдалось. Несмотря на выходной. Вольный домысел, конечно, может хозяева в отпуск на теплые моря отлетели, но Пастуху был важен факт: участок и дом на нем в воскресенье необитаемы, если не считать рабочих. Стоит сей факт отметить и зафиксировать.
А кто у нас живет между этой стройкой и Мэром?
Осмотрел дом. Вроде жилой, окна распахнуты. Женщина вышла из задней двери, держа на локте корзинку, поспешила к стеклянному домику-теплице, где – в бинокль хорошо было видно, – быстро собрала утренний урожай овощей: помидоры, огурцы, травка какая-то. Немного. На двух-трех человек и то – по минимуму. Вернулась в дом.
Минут через пятнадцать (Пастух не засекал) вышла другая, прошла по улице на соседний участок, где строили, понесла работягам бидон с чем-то и почему-то всего три кружки. А работяг – пятеро, к слову. Скорее всего – квас. Или морс какой-то. Благотворительность, получается… Поставила бидон на скамейку, о чем-то поговорила с работягой, который ее встретил. Разошлись.
Больше никто ниоткуда не выходил. Пока.
Скучно было Пастуху! Но – работа. И привычка – до кучи.
А в девять утра на красном крыльце своей резиденции возник Мэр. Или, для Пастуха, Первый. По списку. На Мэре-Первом имел место голубой тренировочный костюм, куртка расстегнута, под ней – майка с надписью «Мэр». Чтоб не путали, не дай Бог. Мэр постоял на крыльце, подышал свежим воздухом, дошел до калитки и побежал по улице – к другой калитке, что вела на пляж, легко открыл ее и рванул в хорошем темпе вдоль Реки. Крепкий мужик, констатировал Пастух, в свои пятьдесят два – как новенький. Да и внешне – в отличной форме.
И без охраны! Ладно бы по участку, а он ведь в неохраняемые просторы ломанулся один-одинешенек. Вариант? – спросил себя Пастух и ответил себе: не вариант. Даже если он, Мэр, типа поскользнулся, с горы полетел кубарем и шею сломал. Слишком очевидно и оттого неубедительно. Пастух не любил простых решений, хотя Учитель на «спецухе» не раз говорил: простая смерть – понятная смерть, ей верят. По сути, Учитель прав. Но не по жизни. Пастух умел придумывать и осуществлять простые смерти. Только он знал и другое: чем проще, привычней и очевиднее смерть для близких, для врачей, для следствия, наконец, тем сложнее должно быть для исполнителя. Попробуйте, к примеру, устроить так, чтоб приговоренный – вдруг! – у десятка человек на виду выпил стакан воды и умер, поперхнувшись глотком и задохнувшись. Lege artis, как говаривали древние римляне, что означает – по всем правилам искусства. Это и есть искусство, как знал Пастух, и знали те, кто знал его.
Вот теперь и Наставник – из знающих…
Но это – к слову.
А не к слову, в половине десятого на всё то же парадное крыльцо явилась из дома супруга Мэра, владелица заводов и пароходов – буквально, поскольку ее завод как раз и строил суда класса «река-море», которые продавал всем желающим, но в первую очередь Государству. Жена, будучи моложе супружника на десять лет, выглядела почти ровесницей ему. Увы и ах, но женщины стареют раньше мужчин, особенно – если любят покушать и не терпят физических нагрузок. И вот вам вариант: у Мэра, как знал Пастух, имелась прелестная двадцатитрехлетняя дама сердца или иного органа страсти, которая жила в отличной квартире, ни хрена не делала, типа – ждала любимого, не смыкая глаз.
Ее очередь придет, допускал Пастух. Мэр вполне может умереть в объятиях подруги. Но Пастуху этот вариант не очень нравился. Слишком прост. Хотя, с точки зрения общественного мнения, весьма щемящ. Дамы изрыдаются!
И что тогда с подругой делать? Живая – значит свидетельница. А мертвая… Пастух не считал себя убийцей. На войне он убивал врагов, защищая интересы Державы – пусть и непонятные толком никому, а оттого вздорные. Ныне он стирает из реальности тех людей, которые оказались чрезмерными даже для его, Пастуха, абсолютно безбашенной Родины. Нормально, в принципе. А лишать жизни случайную девку…
И впрямь чрезмерно!
Ну, да жизнь покажет…
У Пастуха был достаточно большой опыт режиссуры смертей, он рано с этим столкнулся, еще пацаном, еще в детдоме, где всегда и повсюду пахло смертью…
А супруга Мэра, постояв на крыльце и обойдя глазом владенья свои, ушла в дом. И снова жизнь на дачном участке стихла, но ровно в десять ноль-ноль бегающий Мэр открыл калитку с пляжа, хорошим темпом добежал до своих ворот, потом до дверей дома, где и скрылся: душ, завтрак, сортир, что следом?
Впрочем, не Пастуха это дело.
На участке, что расположился между стройкой и мэрскими угодьями, никто посторонний не появлялся. А на том, где стройка, так и строили себе полегоньку, смотрящий устал смотреть и тоже к делу присоединился.
Былые коллеги Пастуха по военной службе считали, что Пастух – малость чокнутый мужик. Никто не любил подолгу лежать в засаде. Все, ясный болт, умели и частенько сидели, лежали, стояли в оной, но – не любили. Кроме Пастуха. Учитель считал, что это у него – дар Божий, не часто применимый в обычной гражданской жизни. Он был не очень прав, Учитель. Еще как применимый! Даже если отбросить нынешнюю гражданскую специализацию Пастуха, если заглянуть в рядовую жизнь рядового сапиенса, то быстро поймешь, что жизнь оного сапиенса на пятьдесят процентов состоит из ожиданий: лифта, такси, поезда метро, женщины, зарплаты, повышения по службе, выпивки, смерти, наконец. Список людских ожиданий безмерен! И профессия или интеллект ожидающего значения не имеет.
Как говаривал бессмертный герой бессмертного литературного произведения: «Ждем-с!..» Это – обо всех сапиенсах без исключения.
В десять сорок три супруга Мэра, надев соломенную шляпу, темные очки и взяв DVD-балалайку, отправилась на пляж – смотреть фильм и дышать у Реки полезным воздухом. За ней шел охранник, все время наблюдения, оказывается, таившийся внутри дома, и нес складное парусиновое кресло. На пляже он разложил его, установил в тенечке и отошел к калитке. Вроде и не рядом, а вроде и охраняет. Смешно! Метров двенадцать между ним и женой Мэра. Двенадцать раз ее кончить можно. И двенадцатью способами…
И опять это число! В двенадцать ноль шесть Мэр, одетый в джинсы, майку, неплохо подчеркивающую достойную для его лет мускулатуру, и обутый в легкие мокасины вышел из дома, миновал калитку и пошел куда-то по улице поселка. Один!
Пастух даже обиделся за него. Живет Большой Начальник, имеет три кучи бабла, одну от родного бизнеса, вторую – от неродного, но крышуемого, и третью от областного бюджета плюс федеральное финансирование, успешен, любим, держит тучу слуг, включая охрану, и – уязвим для любого прохожего бандюка. И ведь сам виноват. Нанимает супер-охранников, платит им (да пусть даже из казенных средств!) большие бабки и мешает охранять себя любимого. Это ж он сам наверняка приучил своих охранников не ходить за ним: в квартиру любовницы, в гости к соседу по даче, на пляж, в театр, куда еще?.. Да лень перечислять!.. Не привык наш человек к реальному режиму охраны. Нравится ему, что его окружают люди с оружием и в камуфляже, но понты понтами, а личные интересы – это не замай. Личное – это личное!..
И на хрена ему тогда охрана? Был бы Пастух простым киллером, горя бы не знал. Не работа – стрельба в детском тире по уточкам!
Но – не судьба ему быть простым. И слава Богу, что не судьба…
А Мэр одиноко прошагал по главной улице, свернул в боковую, позвонил в чью-то калитку. Из дома, куда меньшего, чем мэрский, выбежал какой-то мальчик лет двенадцати, открыл калитку и, не дожидаясь гостя, умчался назад, в дом. А Мэр калитку закрыл и тоже пошел в дом. И опять стало тихо и скучно. А Пастуху еще лежать было – не перележать. Хотя картинка уже вырисовывалась и довольно внятная. По сути, дальше можно было и не следить. Вряд ли что-то радикально изменится в абсолютно растительном существовании мэрской семьи в выходной день на лоне природы. Разве что гости к ним придут. Или они сами в гости двинутся.
В общем, так оно и случилось. Вернулась с пляжа супруга. Часа в два пришел Мэр. Был семейный и недлинный обед в саду. А в семнадцать ноль-ноль машины Мэра и охраны стояли у ворот, в семнадцать десять супруги вышли из дому – все в нарядном и сели в авто. И отбыли в неизвестном направлении.
Машина охраны встала за ними сразу, как они выехали через главные ворота. Судя по всему, охранники здесь, в поселке, где-то переночевали.
Гнаться за кортежем было незачем и не на чем. Чертопхайка Пастуха вряд ли удержалась бы на хвосте кортежа. Пришла пора уезжать и думать. А перед тем, как думать, стоило посмотреть на любовницу и на ее квартирку. Адрес в досье имелся.
Строительные работы шли как по-накатанному. Споро. На соседнем с мэрским участке в доме никого, кроме уже отмеченных двух женщин, не возникло. Да и женщины, как заметил Пастух, все больше внутри дома что-то мастырили, на свежий воздух не стремились. Стоило взять тайм-аут.
Собрался, сел в машину и отбыл по длинной дороге в Город. На всякий случай держал в кармане куртки подходящую для ментов ксиву, в коей значилось, что он, Пастух, является советником Министра безопасности. Липа, конечно, но сделана там, где делают не липу. Заслуга Службы и всепонимающего Наставника.
Впрочем, таких левых, но безупречных ксив у Пастуха хватало – на разные случаи из его странной жизни.
А девушки Мэра дома не оказалось.
Соседка ее по площадке, открыв дверь на звонок человека из райжилуправления, сообщила, что искомая гражданка отбыла на три дня к родителям в соседнюю область. Вернется в среду. Хотя, не исключено, и в четверг…
– В среду – когда? – полюбопытствовал Пастух.
– Да просто в среду, – просто и ответила соседка. – А уж когда точно – не сказала. Если и впрямь в среду, то вечером, наверно. Часов в десять. Она всегда так возвращается, когда от родителей…
Это и к лучшему. Проверить – проверил, тем и подтвердил свое решение. Девушка – сторонняя участница истории, ее Пастуху не заказывали. Дай ей Бог счастья и честного мужа.
То-то Мэр так по-семейному проводит воскресный день, что возможный вариант у него обломился. А может он так все воскресные дни проводит – с женой и сыном. Но Пастуху это уже не слишком интересно было. Он знал решение. И, как ни забавно, ничего от Мэра ему не требовалось.
Зато требовался временный цивильный камуфляж. В смысле – пристойная городскому казенному человеку одежда: скромный костюм, рубашка, галстук, пара обуви. Ну, верно, галстук – лишнее, лето вокруг… Деньги у Пастуха имелись. Много. В Страже выдали на дело.
Заехал в торговый центр, где ладно сожительствовали магазины или, по-нынешнему, бутики, арендующие малые площади в бывшем универмаге, легко – без всякой помощи продавщиц, – выбрал себе серый костюм-двойку отечественного шитья, пиджак в груди чуть тесноват был, но – лето на дворе, пиджак можно и расстегнутым носить, а то и вовсе не носить. В обувном бутике подобрал черные и тоже отечественные полуботинки, на другом этаже справил себе пару голубого цвета рубашек. Да, и поясной ремень еще… Переоделся в примерочной кабинке, вышел из центра через другие двери и на другую улицу. Другим, кстати, человеком вышел – вполне себе интеллигентным менеджером среднего звена. А прежнюю одежду уложил в бумажную сумку, в коей ему купленный костюм выдали.
Народу в залах универмага хватало, отпускной сезон еще не завершился, люди отоваривались к поздним отпускам. А кто-то – с детьми был: до учебного сезона всего-то ничего оставалось…
Дошел пешком до вокзала, потолкался в не густой пассажирской толпе, в туалет завернул, а оттуда вышел прежним и привычным себе Пастухом: куртка, джинсы, кроссовки. А обновки в бумажной сумке лежали аккуратно.
И до временного своего обиталища тоже – пехом, а машину трогать не стал: хорошо стоит в переулке у торгового центра, никому не мешает. И от дома – десять минут ходьбы. Будет надо, он вернется к ней и заберет. А не будет надо, так она здесь и заночует. А что в багажнике сумка осталась – так багажник без «фомки» не открыть. Как и двери, к слову. Вряд ли кто в воскресенье вечером на людном месте станет вскрывать фомкой машину.
Назад: Глава первая Мэр
Дальше: 2