3
Стартанули в начале двенадцатого. Ночь практически. Быстро докатили – по пустым-то дорогам. Въезжать в поселок Пастух не стал, бросили машину на трассе, на обочине: ей не впервой, привыкла. Через въездную группу Пастух тоже не рискнул – чего зря светиться, когда можно лишние полкилометра пройти, а там ограда кончается, и стражников никаких нет. Типа – коммунизм.
Обосновались как раз в том доме, какой Пастух давеча изнутри исследовал. Света не зажигали, да его, похоже, еще и не подвели к дому. Уселись на каких-то ящиках: в открытое окно отлично просматривался и дом Королевы, и подъезд к нему.
Пока дама не спешила.
– А что если я пока погуляю? – спросил Мальчик.
– И тебя как раз стражники и повяжут. И сдадут на вивисекцию, чтоб неповадно было. Сиди и смотри.
Мальчик замолчал. Может, и обиделся, но вряд ли. Привык к Пастуху-командиру. Но и понять пацана нетрудно: видно, не научили его в детдоме сидеть, лежать, вставать по команде. Может, и хорошо ему, что не научили, но вообще-то плохо. Умение это по жизни часто бывает востребовано…
А Королева приехала сразу за полночь.
Ворота во двор открыла дистанционным пультом, ворота в гараж – тоже. Въехала, вышла из машины, закрыла все ворота, а через несколько секунд в доме зажегся свет. Сразу везде. Пастух поднял бинокль.
Женщина шла по дому и на ходу раздевалась, сбрасывала платье, расстегивала бюстгальтер, что еще – видно не было, урезы окон позволяли картинку только по пояс. А и то ладно, подумал Пастух, Мальчику не стоит таращиться на этот невольный стриптиз, мал еще. Скосил глаза: вот ведь таращится, гад!..
А Королева скрылась из поля зрения, минут десять в нем отсутствовала, а появилась уже в черном блестящем халате и в полотенце на голове. Включила телевизор. Что смотрела – видно снаружи не было.
– Красивая, – сказал Мальчик.
– Красивая, – согласился Пастух.
– И умная, – добавил Мальчик.
– С чего ты взял? – спросил Пастух.
– Была б не умная, так кучеряво не жила бы, – пояснил Мальчик. – Одна ведь, буквально. И все сама. И вон какая…
Какая – не объяснил.
Но Пастух и так понял. И согласился с Мальчиком.
– Тебе ее не жалко? – спросил Мальчик.
– Всех не пережалеешь, – сказал Пастух и тут пожалел о сказанном.
Эта женщина пренебрежения не заслужила. Факт. Но Пастух не знал чем, какими причинами она заслужила смерть. Пастух не задумывался над этим, потому что научен был: задумаешься – просрешь дело. Это – правило, оно жило на войне, а мир, понимал он, ничем от войны не отличается. Разве что стрельбы чуть поменьше.
– Не бери в голову, – сказал любимое Пастух. – Это наша работа. И вообще она – Королева.
Так и сказал: наша работа. То есть его и Мальчика. И имя ей дал – подстать.
А Мальчик, похоже, сейчас так не думал. Его право – так не думать. А право Пастуха – думать иначе. Так, как надо, как положено, как приказано. А еще лучше – вообще не думать. Когда стреляешь, к примеру…
Королева явно ждала телефонного звонка. Крутила в руке мобильник, нажимала на кнопки, смотрела в экран, клала его на стол, снова брала…
– Волнуется, – сказал Мальчик.
– Наверно, есть с чего, – сказал Пастух.
– С чего бы? – задал вопрос Мальчик. – Она же красивая и умная. Имя ты ей правильное выбрал. У нее по определению все должно быть в порядке.
– А вот тут ты ошибаешься, – сказал Пастух. – В жизни у красивых и умных королев так почему-то не бывает…
– Откуда знаешь? – удивился Мальчик.
– В книжках читал, – отговорился Пастух.
И тут, судя по картинке в окне, ей позвонили.
Она схватила аппаратик, прижала к уху, что-то слушала, начала улыбаться, что-то отвечала, уже смеялась, потом схватила со стола карандаш и что-то на чем-то записала, бросила телефон и облегченно откинулась на кресле.
– Случилось что? – спросил Пастух, потому что захотелось спросить об очевидном.
Так бывает: чужое «очевидное» и при сем очевидно радостное вызывает у людей тоже радость. У нормальных людей. Пастух себя таковым числил.
– Поживем-увидим, – серьезно и наставительно, как старый старичок, сказал Мальчик. – Ждет она кого-то, вот что.
Скорее всего, он был прав.
А еще он был странен Пастуху.
Ясный болт, он, Пастух, за эти сумасшедшие дни энд ночи всякого Мальчика повидал, но не всякого полюбил.
Умного, рассудительного, начитанного, веселого, тактичного, легкого на подъем и прочее – замечательно, восхитительно, любим и ценим. А вот скрытного, язвительного, молчащего часами, исчезающего невесть куда в последнее время – надолго, обладающего, кошке ясно, двойным дном, – это все Пастуху подспудно не нравилось. Почему – толком объяснить не мог. Самому себе объяснить…
Или не хотел. Что странно было для Пастуха, любящего ясность в любом деле. Тем более – в своем.
Ну, да ладно, опять в философию ударился!..
Что Батя говорил? Невозможно быть слишком осторожным, вот что он говорил. Типа: нет края у осторожности. Бди и берегись. Днем и ночью…
Оборвал мысль, выругался про себя. Что с тобой, Пастух? Подозреваешь пацана? Ну, так убей его. Мертвые молчат. Книжка такая была. Крутая… А не готов убить, не хочешь, так и не городи огород или, если интеллигентно, не умножай сущности… Он тебе опасен? Ты так не думаешь. Тогда работай работу и не отвлекайся на эти самые сущности.
А фигурантка вдруг начала явно генеральную уборку среди ночи. Обзор был неважным: от окна к окну, за которыми мухой носилась Королева, таская стопы чистого белья – одно окно, застеливая постель в спальне на втором этаже – другое окно, выкидывая из холодильника в полиэтиленовый мусорный мешок что-то, на ее глаз, несвежее, что-то понадкусанное – третье окно… А было и четвертое, и пятое, но вот остальные окна из несданного пустого коттеджа не просматривались, они с другой стороны дома располагались. Да и эти пять тоже – не телевизор, картинка смутная.
– Ждет кого-то, ты прав, – сказал Пастух, в общем, подводя небогатый итог ночного наблюдения.
– Не просто кого-то, – подправил Мальчик, – а кого-то очень близкого… Кто у нее близкий?.. Ты ж в досье читал, Пастух…
– Да не так уж и много близких, – объяснил Пастух. – Мать, сестра… Все, пожалуй… Кто-то из них завтра прилетит-приедет. Из Города-на-Левом-Берегу. А то и вдвоем. Других близких у Королевы нет. Вопрос – когда?
– А хоть бы и с утра, – сказал Мальчик. – Вот и посмотрим…
– Она может поселить их в столичной квартире.
– Думаешь?.. Типа: провинциалы, погулять по Златоглавой, в театр сходить?.. Как-то все это не катит…
Мальчик был прав. Не катит. Судя по явно внезапной плюс чрезмерной радости Королевы, мать и сестра едут не на экскурсию. Давно не виделись? Не так. Королева летала к ним в мае, если верить досье, и пробыла там целую неделю. Три месяца минуло – не срок. При наличии-то доступной и надежной междугородной телефонной связи…
Что-то там, на Левом Берегу Реки, случилось. И явно хорошее. Радостное. Требующее поделиться этой радостью с единственным близким человеком. Что бы это могло быть?..
– Что бы это могло быть? – повторил вопрос Мальчик, будто подслушав мысли Пастуха.
– Ты как думаешь? – спросил Пастух.
– Мозги сломал… Может, день рождения у кого?
– Ни у кого. Сестра – весеннего розлива. Матушка – январская. Королева – тоже зимняя, в декабре родилась…
– А если что по работе?
– Что по работе? У Королевы – все шоколадно, как я понимаю. У младшей сестры – тоже неплохо: в сентябре третий курс начнет, с учебой вроде в порядке… Мамаша… А что мамаша? Ведет дом, скорбит о муже…
– Придется прибегнуть к проверенному способу, – сказал Мальчик.
– То есть? – не понял Пастух.
Он знал много проверенных способов, подходящих к данному случаю. Все они, считал он, – не более, чем елочная гирлянда из лампочек, а электричество гад-монтер не подвел. То есть, все вроде на месте, а не сияет. И настроение не новогоднее.
– Твой, между прочим, способ, – сказал Мальчик. – Сесть на хвост и анализировать информацию по мере ее поступления на приборы.
– Это на мозг, что ли?
– На два, – скромно сказал Мальчик.
Пастух не выдержал серьезности, засмеялся.
Спросил:
– Ваши действия, партнер?
Мальчик подумал – для приличия, пожалуй, он для себя все уже решил – и сообщил:
– Машина у нас на ходу. Бензин есть, да?.. А мало – заправимся по пути. Ночуем в этом недострое, тепло ведь. А утром… Они, мама с сестрой, наверняка утренним рейсом прилетят. Иначе чего она генеральную уборку среди ночи затеяла? Я прав, да?
– Как вариант. – Пастух малость опустил ситуацию. – Только мы, пацан, не где-то в горах в засаде лежим-ждем: появится враг или не появится. Мирное время на дворе. Умное время. Поэтому информацию возможно и необходимо получать заранее. Чем больше, тем лучше. Так что делим обязанности: ты сидишь в засаде, бдишь и носа не кажешь. Тем более – ночь, казать некуда. А я до машины, до компа доберусь и выясню: какие с утра есть рейсы из Города-на-Левом-Берегу, когда и на какой аэродром они прибывают, где нам машиненку оставить, где, у какого выхода засечь сначала фигурантку, а потом и ее родичей. И постараться услышать поболе. Они, которые в аэропортах встречаются, шумны и говорливы… Ты учись, учись, пока я рядом…
– А что означает твое «пока»?..
Странный был голос. То ли обиду в нем Пастух услыхал, то ли угрозу. И, в первый, пожалуй, раз, ощутил какое-то неудобство. Как будто пацан знал больше, чем Пастух. Где-то, в чем-то, почему-то…
Но не стал додумывать, анализировать. Решил: хамит. Уж и случалось похожее…
– Ничего не означает, – сказал тоже жестко. – Все мы смертны. Как-то и когда-то. Ты, кстати, не исключение… – не удержался, добавил если и не угрозу, то – так, колючку малую: – Пока мы партнеры, пацан, это одна данность, а какая завтра родится, ту и примем с достоинством.
Это не его фраза была. Комбата. Так ведь не грех и процитировать умного человека, если к месту.
Он оставил Мальчика в коттедже – караулить ситуацию, а сам окольным путем, минуя всяких-разных стражей, дошел до машиненки, достал ноутбук и влез в Сеть. И обнаружил в расписании семь рейсов из Города-на-Левом-Берегу в Столицу. Первый прилетал в Западный аэропорт в 9.35. Второй – в Северный, в 12.10. Третий – тоже в Северный, в 14.35. А четвертый – в Западный, в 17.55… И еще три – совсем вечерние. И куда ему с Мальчиком отправиться?
Подумал: опередить фигурантку не удастся. От Западного аэропорта до Северного путь не близкий. Ошибиться в выборе аэропорта и не увидеть встречи родных людей – не смертельно, конечно, все равно Королева повезет их домой. Но домой – куда? В Наукоград? Или на столичную жилплощадь, что имеет место в толковой новостройке на проспекте Вождя Революции? Концы немалые. Вопрос логичный. Ответ однозначен: будем караулить и потянемся за Королевой хвостом. Эка проблема!..
Шел обратно, прикидывал: а что ж, все-таки, за событие случилось в семье Королевы, что младшая сестра с мамой непременно и срочно возжелали пусть на время, но воссоединиться со старшей сестрой и дочерью? День рождения отпадает, Пастух только что еще раз проверил. Годовщина смерти мужа и отца? Тоже не сейчас, а осенью. Лечиться, может, едут в Столицу? А с чего тогда столько радости? Точно знают, что вылечатся?..
Все. К черту домыслы! Утро на носу. Будет день, будет и пища. Для ума в данном случае, а, точнее, для принятия решения: когда и как. Часики тикают…
В палатке на въезде в поселок купил две бутылки кефира и зачерствевшие к ночи сдобные рогалики с джемом. Утром подкрепиться невредно.
Мальчик сидел ровно там, где Пастух его оставил, и спал сидя. Прислонившись спиной к листу фанеры, пристроенному к стене, люлькой изогнувшемуся под нетяжелым мальчишеским телом. Голь на выдумки, как и прежде, хитра. Пастух глянул в окно: в коттедже Королевы было темно. Ночь. До рассвета еще часа два с половиной. Чтобы попасть в Западный аэропорт к половине десятого, Королеве придется выехать из дому часов в восемь – для пущей надежности. А то и в полвосьмого – в зависимости от того, как она ездит – как приперло или по правилам. Так что и у Пастуха есть малое время, чтоб покемарить.
Подвинул Мальчика на фанерном листе, устроился рядом: а что, нормально, даже не жестко. И заснул, как умел – мухой.
Проснулся с рассветом.
Да и фигурантке уже не спалось.
Пастух достал бинокль и сел у окна.
Королева явно готовилась к приезду родственников. Что-то откуда-то куда-то переносила, переставляла, перевешивала и еще – ряд глаголов с приставкой «пере». Но – ничего не готовила. В смысле – стряпни. Вывод? Привезет родню – куда? В Наукоград? Или в столичную квартиру? Да никакого вывода! Рано и бессмысленно выводы делать. Хотя привезти их сюда, в «глуши лесов сосновых», было б получше. Пастуху было б. Но тут уж как фишка выпадет.
Мальчик проснулся, загремев фанерой.
– Привет, – сказал, – а ты уже наблюдаешь?
Вопрос был риторическим. Поэтому Пастух посоветовал:
– Там, в пакете, кефир и булки. Перекуси.
Мальчик поглядел в окно на дом фигурантки, сбегал на двор по малой нужде, вернулся и приступил к очень легкому завтраку. А в семь тридцать Королева выехала на своей красавице из гаража, открыла брелочком ворота, автоматика у нее наличествовала, и покатилась по проспекту Основателя к Столичной трассе. А Пастух с Мальчиком легкой трусцой добежали до машиненки и – вдогонку.
Догнали скоро. Хотя на трассе Королева держала сто двадцать и более. Нарушала то есть. Машиненка у Пастуха пусть и невзрачной гляделась, но мотор у нее был вполне пламенный. Как в старой песне.
Хотя песня – про самолеты…
В Западный аэропорт прибыли аж за двадцать минут до прилета рейса из Города-на-Левом-Берегу. Королева бродила по залу прилетов, почему-то нервничала, выглядела – супер, перелетные мужики – из тех, что вечно «на чемоданах», – глаз не сводили с нее. Опять как в песне – в старой песне Тихого Поэта.
И что самое смешное, рейс прибыл вовремя.
Младшая сестра Королевы оказалась молоденькой, она даже не смотрелась на паспортные двадцать с копейками, она выглядела школьницей – тоненькой, с двумя рыжими косичками, с заплетенными в них красными лентами, в каком-то невероятно пионерском, как Пастух определил, платьице, в сандаликах с ремешками – ну, прям, вот скоро дом она покинет, вот скоро вспыхнет гром кругом, как определил ей некогда тот же Тихий Поэт.
Она увидела сестру, бросилась к ней, обхватила руками, повисла на шее, лепила поцелуи – куда попадет: в губы, в нос, в щеки… А мать – тоже, кстати, абсолютно на младшую дочь похожая, или, точнее, наоборот – стояла рядком и улыбалась ладком. Ждала очереди. А дождалась – поцеловала старшую дочь раз в щеку, два в другую, этим и ограничилась. Спросила что-то.
Королева показала куда-то назад, где на стоянке осталась ее спортивная красавица. И они легко, держась за руки, устремились к выходу, а мать, как самая разумная, прихватила большую, но явно нетяжелую дорожную сумку на колесиках, с которой они прилетели.
– Во, блин, – сказал Мальчик, – бывают же совершенно счастливые люди! Ты как, Пастух?
Бессмысленный внешне вопрос на деле имел очень емкий смысл.
– Согласен, – ответил Пастух. – Чтоб мне так жить!
– Слабо нам, – подвел итог невнятному диалогу Мальчик.
Хотя для них обоих он, диалог, был отчетливо внятен. Что Бог отнял, того ни в лавочке, ни в супермаркете не прикупить. А тут – не отнял. А даже – наоборот.
Поехали они, Пастух в том и не сомневался, в столичную квартиру. Это было, как любил говорить Брат, совсем не гут. Войдут они в подъезд, поднимутся на лифте на восемнадцатый этаж с видом на Столицу-реку и как их отслеживать? Телескоп купить? И мухой снять хатку в доме-близнеце бок о бок и на том же восемнадцатом? Замаешься пыль глотать, снимая там площадь! Что дорого – не суть важно. А вот что бабушки какой-никакой или толстой тетки обычной там не будет – это как к гадалке не ходи. А будет там для клиентов риэлтерское агентство, казенный договор, печать туда, печать сюда – с публичным приездом в Столицу вас, господин Пастух с малым ребятенком…
Вообще-то, прослушка здесь нужна.
В машине приборчик есть, хороший приборчик, но, чтоб его поставить, надо в квартиру войти. В качестве кого? Электромонтера? Водопроводчика? Мужика, который ищет некую, допустим, Лялю и адресом ошибся?..
Детский сад и, по-любому, засветка на финише.
Мальчика туда послать, чтоб он «жучка» незаметно прицепил? В качестве кого послать? В качестве юного почтальона, перепутавшего адрес? Пустое…
Странно, но Пастух почему-то не хотел никуда и ни за чем посылать Мальчика. Почему – сам не знал. Но не хотел. А хотел, чтоб Мальчик никуда из виду не отлучался. Почему хотел – не ведал. А он отлучался. Несанкционированно. Мимо Пастуха. А Пастуху это нужно? Не нужно. Его бойцы – там, прежде, – никогда никуда самостийно из группы не отлучались. Не принято было. Потому что опасно. И для того, кто отлучится, и для тех, кто останется…
Вот сомнение какое-то вдруг и всплыло и осело легким осадочком. Хороший Мальчик, да. Но, как Батя говорил, хороший-то хороший, да с прохорошью. Претензий формально – ноль. Сам пристал к Пастуху, сам и отстанет, коли припрет. По логике, по формальной ли, по военной ли, надо бы расстаться с излишне самостоятельным пацаненком. Надо бы! Ан, нет! Что-то мешает осуществить. Что-то внутри подсказывает: не надо, Пастух, не время еще. Типа – внутренний голос. В прежней жизни, было дело, не слушался он его. И пару раз чуть не сгорел. Фигурально выражаясь. Хотя, что так говори, что эдак, финал был бы один: фигец котенку. Но Бог или кто-там-есть-на-небе подсказал, а Пастух послушал. И никакой не фигец. Жив котенок. И дальше жить собирается…
Сейчас – уж тем более.
Время – оно длинное, если уметь им управлять…
– Слушай сюда, – сказал Мальчику. – Маячить нам здесь, как два тополя, не стоит. Чую, они там ненадолго. Что им сейчас в Столице делать? Разве что по магазинам пошляться, в кабак сходить пообедать… А потом они так и так уедут в Наукоград. Тем более что у Королевы там работа…
– И что? – невежливо спросил Мальчик. – Снимаемся с места и опережаем их? И – в засаду, да? Мне по кайфу. Я уж и притерпелся в том доме. На фанерке сон очень сладок.
– Не выеживайся, пацан. Ударю легонько – больно будет сильно. Тебе это надо?
– Пугаете, дяденька, – все еще по-хамски сказал Мальчик, но угрозу явно услыхал. Хотя она и была обычной пугалкой, как холостой патрон. – Ты объясни, объясни, что задумал?
– Вернуться в Наукоград, вот что. Они тоже поедут туда, сто пудов. Но позже. Они явно кого-то ждут. Дождутся – отбудут.
– С чего ты взял? – удивился Мальчик.
– Сумка, – сказал Пастух. – Дорожная. На колесиках. В машине. Они ее не вынули из багажника.
– Во блин… – с восхищением произнес Мальчик, – а я даже не заметил… А если они кого-то дождутся и поедут не в Наукоград, а куда-нибудь в третье место?
– Третьего пока не дано, – привычно, обкатанно сказал Пастух и сам усмехнулся: мол, любим мы штампы, сами на язык тянутся, – нет никакого третьего места в досье на Королеву. Разве что квартира бывшего мужа, так это нереально, чужой человек давно… Вопрос: кто у них четвертым-то будет? А то и пятым? Соображения есть?..
Мальчик молчал некоторое время. Типа – думал. Но не надумал и сказал обиженно:
– Не знаю я. Кто из нас двоих профи? Ты и соображай… – И вдруг оживился, обидку сразу забыл. – А почему бы нам тоже не дождаться того, кого они ждут? Если сумка – в багажнике, значит, этот кто-то вот-вот появится. Посидим, посмотрим…
– Появится – не появится, жизнь покажет… – почему-то медленно, как-то задумчиво и непонятно сказал Пастух.
– Так они ж его ждут!
– Ждут… – автоматически подтвердил Пастух. Встал. – Погнали.
– Но почему? Ты даже не объяснил… – Мальчик спешил за Пастухом, не поспевая. – Чего ты?..
– Ничего. Мне надо подумать, – сказал Пастух, садясь в машиненку.
Сказал, чтоб Мальчик заткнулся.
Пастуху и вправду хотелось подумать. И чтоб никто рядом не верещал.
Ему почему-то было хреново. Как после суточного перехода по горам. С вещмешком за спиной и с пулеметом на плече. Он сейчас впервые, пожалуй, после войны почувствовал реальную усталость, которая этими виртуальными мешком и пулеметом оттягивала плечи, гнула, давила, тормозила…
Тормозила – точное слово и – к месту.
Может, заболел?
Но он никогда и ничем не болел. Даже насморка не хватал ни разу. А сейчас вот…
Он не понимал, что с ним происходит. Ситуация – ясная и внятная. Есть фигурантка. Есть отдельно стоящий и вообще одинокий дом, в котором она живет постоянно и который очень подходит для дела Пастуха, для исполнения приговора, если уж казенные термины употреблять. Эти три милые родственницы, очевидно, ждут кого-то четвертого, и сей «четвертый» или «четвертая» – потенциальный участник грядущего «шоу» Пастуха.
Впрочем, что ему до каких-то капризов здорового организма? Есть башка, которая думать не разучилась, есть дело, которое надо умереть, но закончить, есть пацан, с которым придется попрощаться, когда все завершится.
А завершится вот-вот. Может, даже завтра. И об этом «завтра» думать надо прямо сейчас.
И никуда не ехать, а ждать…
– Поехали, – сказал Пастух. – Они вернутся сами. А мы время теряем.
– Какое, на хрен, время? – не сказал, а выкрикнул Мальчик.
– Рабочее. Надо готовить акцию…
– А мне что делать.
– Минимум – не мешать. Оптимум – помочь.
– Как помочь?
– Как раньше помогал. А как конкретно – надо подумать.
– Долго думать станешь?
– На «долго» времени нет…
Пастух лукавил: времени было – с лихвой. Он его, время, богато сэкономил на четырех прежних акциях. Но вряд ли стоило использовать сэкономленное. Не на что его использовать. Есть способ ликвидации фигурантки. Ты его уже чуешь. Более того, ты, уж не лукавь сам с собой, уже выбрал его. И даже четвертый участник, кто бы он ни был, не помешает тебе.
Хотя четверо – это многовато.
А если еще и пятый до кучи наклюнется?..
Маленькое пространство, тесное. Вплотную не подобраться…
Но и хорошо, что маленькое и тесное!
– Так бы сразу и сказал, – уже спокойно, без эмоций заметил Мальчик. – А я-то думал, что способы ты заранее придумываешь. Или они у тебя в записной книжке – от «а» до «я». Не так?
– Не так. Нет у меня никакой книжки. И быть не может. Кончай ёрничать, пацан! Сиди тихо, а то выкину за борт к такой-то маме…
– Я вообще-то сирота, – напомнил Мальчик.
Очень тихо напомнил.
И замолчал. Обиделся.
Но Пастуху насрать было на все его обиды. Его заботило иное: что делать? Вопрос «кто виноват?» его не волновал, по-любому – виноват будет он. Слишком много людей рядом, слишком! Уже – трое. А четвертый или четвертая ожидается. А там, смотришь, и пятого по дороге домой прихватят.
Королева – дама явно общительная…
И коттеджик ее, так славно расположенный вдалеке от обитаемых мест поселка, окажется слишком переполненным. Свидетелями. Пусть даже того свидетелями, чего они толком не поймут.
Не смогут?..
Не успеют?..
Это все – так, да. Но лишних жертв не хотелось бы. Совсем уж лишних. В принципе, не хотелось бы, да и кому они нужны – эти принципы? Разве что Пастуху? Вряд ли. Жизнь его иное подтверждает…
А время имелось, верно. И место, вроде бы уже избранное и акцептованное Пастухом – коттедж в поселке, было удобным: тихое, безлюдное, не очень-то пока и живое. И не шибко жилое.
А то, что их будет четверо…
Да какая, в сущности, разница!
Одна, трое, семь с полтиной… Вопрос: как?
Пастух предполагал ответ. Ему и впрямь нужно было время, не очень длинное, чтобы подготовиться. Минимум – часа три. Он же и максимум, поскольку время дорого. Оптимум – остаток дня и ночь. Или хотя бы вечер. Когда они из Столицы прибудут? Попозже бы…
И один, но послушный Мальчик нужен.
А главное – никаких сомнений!
