Баталер «Нахального» чиновник одиннадцатого класса Арсений Свистунов принял по описи расходуемое корабельное имущество — запасы пищи, воды и прочих напитков, комплекты спецодежды и индивидуальных средств защиты, а также многое другое, отметил кое-где мелкие недостачи имущества, еще не внесенного в реестр на списание, после чего трижды подтвердил свою ответственность за то, что успел проверить и что действительно имелось в наличии, — личной подписью, папиллятором и ДНК-идентификацией.

За всей этой рутиной он не уловил момент старта — «Нахального» бережно поднимали в стратосферу на антиграв-луче, и перегрузка почти не ощущалась. За три минуты до включения маршевых двигателей взвыла сирена, и опомнившийся Арсений кинулся искать свой ложемент. Ему показывали, куда надо бежать, но он заблудился, еще не успев изучить топографию внутренних помещений. Арсений читал когда-то, что служебные и жилые помещения военных судов проектируется по принципу максимальной простоты. Кой черт! Если это простота…

— Эй, давай сюда! — крикнул кто-то из кубрика, куда новоиспеченный баталер сунул нос только для того, чтобы убедиться, что это не его кубрик. — Чего бегать, разинув рот? Падай здесь, тут у меня свободное лежбище.

— Простите, — замялся Арсений, — вы кто?

— Для тебя — ты, а не вы. Боцман Ферапонт Галилео, фамилия такая. А ты новый баталер, я знаю. Давай падай живее.

— А…

— Живо! Думаешь, тебя ждать будут? И рот закрой. Прикусишь язык, а это невкусно.

Когда навалилась перегрузка, Арсений оценил совет.

В десяти километрах от них висел «Атлант», медленно наползал на Луну и занимал половину поля зрения. Арсений на секунду зажмурился — показалось, что корвет падает на эту громадину.

— «Титаник», — иронически прокомментировал боцман Ферапонт. — Такой же монстр. И кончит когда-нибудь примерно так же. Как именно — ты в курсе?

— Я знаю историю «Титаника», — сказал Арсений, справившись с первым потрясением. — Но что тут общего, кроме размеров?

Боцман фыркнул:

— Элита всегда найдется, так? — Арсений кивнул. — Или, во всяком случае, те, кто полагает себя солью земли — всякие там потомственные титулованные бездельники, воротилы из списка «кто есть кто», прожигатели жизни, золотая молодежь и позолоченная шваль. Ну, этих не тронь! Эти хлыщи и прыщи желают вращаться исключительно в кругу себе подобных, не смешиваясь с плебсом. Стало быть, для них и созданы роскошные палубы, бары, танцевальные и игровые залы, рестораны и всякая дорогостоящая мишура. Опять же — лакеи в ливреях. Обычный стюард без ливреи — страшное оскорбление для них. — Боцман витиевато выругался. — Словом, корабль строился для них и принадлежит им. Но! Ты думаешь, это рентабельно?

— Не знаю. — Арсений пожал плечами.

— Вообще-то рентабельно, но на самой грани. На пределе. А кроме того, между механизмами корабля и палубами «люкс» обязательно должна существовать толстая прослойка — ну и чем, спрашивается, ее заполнить? Скажешь, каютами экипажа и всякими подсобными помещениями? Верно, но этого мало. На таком чудовище, как «Атлант», всего этого не хватит и на то, чтобы заполнить десять процентов необходимой кубатуры. А ну-ка скажи, что отсюда следует, а?

— Мне уже ясно, — сказал Арсений. — Отсюда следует необходимость первого, второго и третьего классов… четвертого случайно не придумано?

— Хватит и трех. Первый и второй, между прочим, небольшие, зато третий класс — ого! Вот он-то как раз и поднимает рентабельность с минимальной до приемлемой. Больше пяти тысяч душ! Пассажиры там, конечно, не круизные — вербованные простолюдины, переселенцы с чадами и домочадцами и все такое прочее. Есть даже отдельный загон для ссыльных и помещение для их охраны. Ясное дело, пассажиры первого класса, я уж не говорю о третьем, не должны попадаться на глаза элите из «люкса». Посему классы жестко изолированы друг от друга. И правильно, потому что иначе элита побрезгует «Атлантом». Вот и сходство. Пока существует элита, надобность в «Титаниках» не исчезнет, понял?

— Понял. А мы-то зачем?

— Как зачем? Охранять. Войны давно нет, но на периферии кое-где еще пошаливают. Мелкое пиратство. Думаю, напасть на «Атлант» и так никто не решится, уж больно он здоров, но на всякий случай мы пойдем в охранении. Кроме того, будем спасать пассажиров в случае катастрофы…

— Пассажиров какого класса? — быстро спросил Арсений.

— Третьего. Ты что себе думал? На верхних палубах полный комплект шлюпок и катеров, даже с небольшим запасом, а в третьем классе — голый шиш. Зато мы под боком… хм-хм… конечно, если в тот момент действительно окажемся под боком…

Арсений произвел в уме приблизительный расчет.

— «Нахальный» не сможет принять пять тысяч пассажиров.

— А я разве сказал, что сможет? — Боцман поднял бровь. — Он и пяти сотен не возьмет. Если ужать всех, как селедок в бочке, и самим спать стоя, можем принять сотни три, от силы три с половиной. Теперь понятно, почему я вспомнил о «Титанике»?

— И ничего нельзя сделать?

— Молиться. И им, — Ферапонт кивнул в иллюминатор, где «Атлант» затмил наконец Луну, — и нам. Молиться, чтобы рейс сошел гладко. Кажется, больше ничего придумать нельзя. Кто как, а я молюсь.

— Помогает? — не без ехидства спросил Арсений.

— Пока обходилось без больших ЧП… Кстати, ты никогда не видел, как такая махина уходит в подпространство? Полюбопытствуй, осталось полторы минуты.

Когда пришел срок, Арсений на мгновение зажмурился — ему показалось, что в центральной части «Атланта» внезапно вспух яркий шар холодного пламени. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять: это обыкновенная Луна в полной фазе. Затмевающий ее лайнер исчез, не оставив после себя ни следа, ни сполоха. Лишь ровный свет равнодушной Луны, лишь россыпь звезд там, где ее только что не было, и красный уголек Альдебарана поблизости от лунного диска.

— Теперь мы, — сказал Ферапонт и с хрустом потянулся.

— Скоро? — с беспокойством спросил Арсений.

— Вот-вот. Туннелирование в подпространстве дело обычное, команду оповещать не станут…

— И я ничего не почувствую?

— Кто тебя знает. Тут ведь у кого как, заранее не скажешь. Некоторые вообще ничего не замечают, кое-кто жалуется на легкое недомогание, а иные маются жуткой мигренью. Я бы на твоем месте прямо сейчас слопал таблетку от головы…

Арсений так и сделал.

Койки, робы, пищевые запасы, барахло разное…

Винное и стимуляторное довольствие.

Подштанники.

Обеспечение условий хранения, инвентаризация, списание негодного старья, составление заявок на множество повседневно, рутинно необходимых изделий и материалов.

Скука смертная. Магазин «Тысяча мелочей»…

Вляпался.

— Разве меня не представят капитану, сэр? — спросил Арсений сразу, как корвет поднялся на орбиту.

— Во-первых, не капитану, а командиру корвета. Во-вторых, этого не требуется.

Арсений готов был поклясться — вопрос позабавил старшего офицера. Командир — фигура, величина, а кто ты? Букашка. Ничтожное существо, чья функция — копаться в гумусе. Вот и копайся в нем дальше, желательно молча.

Давно уже Арсений не чувствовал себя таким дураком. Обрадовался — вышел к звездам! На деле же сменил одно прозябание на другое, и кто сказал, что второе лучше первого?

Больше шансов отличиться? Да, пожалуй, немного больше. И все-таки можно прослужить баталером «Нахального» всю жизнь и так и не поймать случай за хвост. Потому что подходящий случай может вообще не представиться!

Нет сейчас нигде войны в космосе. Надежная техника почти не оставляет места для геройства в мирное время. «Почти» звучит несколько обнадеживающе, но что может сделать баталер в случае аварии? Починить что-нибудь на ходу? А что он в этом понимает? Заткнуть своей задницей пробоину от метеорита?

Даже не смешно. А кроме того, в подпространстве не бывает метеоритов.

И уж заодно полезно вспомнить: крупные аварии в космосе чаще всего заканчиваются гибелью корабля со всем экипажем, а устранение мелких — не подвиг.

Что еще?

Собрать компромат на командира и старшего офицера и по возвращении на Землю разоблачить их махинации? Ведь все мухлюют в меру сил и возможностей, все люди, все человеки, мало кому нравится быть белой вороной в стае черных, да и с начальством надо делиться, иначе недолго усидишь в своем кресле… В сильном сомнении Арсений пожевал губами и отверг этот вариант. Нет, таким образом подтверждения дворянства не добьешься — ну какие, в самом деле, крупные махинации можно проворачивать на борту «Нахального»? Так, мелочь какая-нибудь с приписками, как и везде. Ну поблагодарят за раскрытие, ну руку пожмут… брезгливо, как Иуде, чтобы тут же вымыть ее с мылом… И правильно.

Вот если бы командир со старшим офицером и частью экипажа намеревались ограбить элитных пассажиров «Атланта» и выбросить их в вакуум, а сам лайнер использовать как мобильную базу для пиратской деятельности — о, это совсем иное дело! Тогда дворянство можно было бы считать подтвержденным — конечно, в том случае, если бы удалось проникнуть в замыслы негодяев, помешать им и при том уцелеть. Но какие есть основания подозревать начальство во всяких романтических глупостях? Решительно никаких. Не похожи на черных злодеев ни командир корвета, ни старший офицер, ни даже боцман Ферапонт Галилео.

Космическое пиратство существует, факт есть факт. Как отрыжка войны, как результат послевоенных перегибов на местах. В успокаивающемся Внеземелье пиратство — даже не экологическая ниша, а так, узенькая щель для тараканов, которую рано или поздно зашпаклюют. Нынешние Флинты и Морганы рекрутируют себе подобных не из бесшабашных ловцов удачи — куда там! — а из тех, у кого нет ни малейших шансов выдвинуться или хотя бы выжить в правильно зарегулированном мире. Из тех, кто вне закона. Из глупого и трусливого отребья. Из тех, кто с волчьим паспортом и при том достаточно слабоумен, чтобы не задуматься о печальной перспективе космического разбоя в ближайшем будущем.

Служака с чистой анкетой не пойдет на это никогда. Он сыт, он уважаем, он мало-помалу продвигается по служебной лестнице, к выходу в отставку он почти наверняка дослужится до чина, дающего право на личное, а то и на потомственное дворянство. Станет ли мало-мальски разумный человек ловить неверные шансы, упуская верные, гарантированные общественной системой? Даже отпетых авантюристов система заставила работать на себя и играть в рамках предложенных ею правил.

Итак — минус в активе. Идея яркая, но нереальная, и шут с ней, мир ее праху. И что-то ничего другого на горизонте не видно. Значит — ждать случая отличиться? Год ждать, два… Сколько потребуется.

И быть готовым словить случай за хвост, пока это не сделали другие.

Что, кстати, у него прежде никогда не получалось. Кто-то всегда успевал раньше.

Придется учиться быть сжатой пружиной, готовой без промедления распрямиться в нужный момент. Оно и поздновато учиться чему бы то ни было, разменяв четвертый десяток, и уж тем более поздно перекраивать на новый лад самого себя, да уж, видно, судьба. Не век же оставаться мямлей и рохлей, как дразнили в детстве!

Ох, не хочется… И результат то ли будет, то ли нет.

Но разве он уже не ступил на этот путь, сначала нагло прорвавшись к этому надутому радужному пузырю Прохазке, а затем приняв вряд ли наилучшее, но зато СВОЕ решение — стать баталером «Нахального» и единственным на свете корабельным секретарем?

Изучив полный реестр имущества, находящегося отныне на его попечении, Арсений двое суток вникал в тонкости снабжения, в путаницу счетов, ордеров и накладных, актов расхода, порчи и списания. Приходилось заучивать наизусть бесчисленные параграфы служебных инструкций, циркуляров департамента снабжения флота, законов о материальной ответственности корабельных чинов в мирное и военное время, не говоря уже об Уставах Космофлота, и эти параграфы столь часто и явно противоречили друг другу, что Арсений только стонал. Не всегда выручали и подзаконные акты — приказы по Адмиралтейству, специальные разъяснения, судебные прецеденты. От непрерывного пользования мнемоусилителем в голове поселилась ноющая боль. Таблеток от мигрени Арсений больше не принимал: лучше больная голова, чем тупая.

В часы, отведенные корабельным распорядком для личных нужд, боцман Ферапонт звал новоиспеченного корабельного секретаря пропустить стаканчик-другой крепкого и сгонять партию в кости или, на худой конец, в шахматы. В ответ Арсений лишь страдальчески мычал и осторожно, чтобы не расплескать закипающее содержимое, мотал головой: рад бы, мол, но никак не могу, извини.

На третьи сутки Ферапонт не выдержал:

— Ну что ты мыкаешься, как швабра у лентяя? Давай сюда свои бумаги. Да не трясись над ними, я их не съем!..

Арсений с завистью смотрел, как боцман лихо расправляется с пухлой кипой документов. Иные он сразу отбрасывал в сторону, то фыркая, как лошадь, то отпуская замечания вроде: «Вот это отложи — пригодится подтереться». Некоторым бумагам Ферапонт уделял больше внимания, а одну даже пробежал глазами дважды, потратив на ее изучение никак не менее минуты. Потом перетасовал кипу, выбрав из нее более половины документов:

— Вот это тебе надо подписать, да?

Арсений кивнул. Жестом фокусника Ферапонт вытянул из похудевшей кипы две накладные.

— Эти не подписывай ни за что. Остальное либо безвредно, либо обычный мелкий мухлеж, никто не обратит внимания. А если и обратит — чепуха всмятку, на первый случай отделаешься выговором без занесения…

Арсений жадно просмотрел два отобранных Ферапонтом документа. Согласно первому, «Нахальный» принял на борт две тысячи упаковок поливитаминов; согласно второму, в его трюмах покоилось десять тонн пшеничных сухарей торговой марки «Золотая нива». На обоих документах уже красовалась размашистая подпись старшего офицера.

— А в чем дело? — изнывая от любопытства, спросил Арсений. — Уж что-что, а это я бы подписал…

— Хочешь оказаться крайним? Тогда подписывай. Начальство будет очень радо.

Арсений наморщил лоб. Ферапонт следил за ним с ухмылкой, не спеша прийти на помощь. Наконец Арсений сдался:

— Нет, не пойму, где подвох. Вроде все совершенно невинно…

— Невинно! — Боцман крякнул. — А количество? Наш рейс продлится не более месяца. Экипаж корвета — тридцать человек. Десять тонн сухарей — не многовато ли будет? А две тысячи упаковок поливитаминов? Кстати, упаковка — это не коробочка с сотней шариков драже, а сорок восемь таких коробочек. И заметь, это не попутный товар, иначе он был бы оформлен совсем иначе. По бумагам, он предназначен для экипажа. Для какой надобности, по-твоему, нужна такая прорва? Чтобы умертвить всех на борту гипервитаминозом?

Арсений пожал плечами:

— Ну, если на большой срок… Допустим, имеют место перебои со снабжением, вот старший офицер и вытребовал впрок…

— Чего-о? На Земле? Перебои с такой ерундой, как сухари и витамины?

— М-м… запас для «Атланта»?

— У мухи запас пищи для слона? На «Атланте» трюмы не пусты. Парень, тебе совсем мозги отшибло.

— Контрабанда? — прозрел Арсений.

— Уже теплее, — одобрил боцман. — По витаминам чистая контрабанда и есть, это ты в точку попал. А следовало бы тебе изучить сначала наш маршрут, а потом уже в бумажках ковыряться. Мы сопровождаем «Атлант», а он идет круизным маршрутом «Земля — Новый Тибет — Твердь — Рой — Архипелаг — Земля». Где в чем нуждаются? Я тебе скажу: на почве Нового Тибета не приживаются земные растения. Кое-что из местных травок-корешков съедобно, да и местное зверье ничего на вкус, я ихнее мясо пробовал, но вот витаминов там нет и в помине. Ни в зелени, ни в сырой печенке скальных ящеров. Витамины туда с Земли завозят, и вывозная пошлина — ого-го!

— А синтезировать на месте? — удивился Арсений.

— Пробовали, — махнул рукой боцман. — Что-то у них там с экологией не получается, с выбросами предприятий. Вроде как они для местной жизни сугубо ядовиты, а очищать — дорого. В общем, новотибетцы покумекали и решили, что выгоднее витамины покупать. Они и сами продают кое-что уникальное да еще имеют доходы с туризма, так что живут — не тужат. И контрабанду, между прочим, всячески поощряют. В отличие от наших властей.

— С витаминами ясно, — покивал Арсений. — А сухари?

Боцман облизнулся в предвкушении.

— О сухарях особая песня. Можно, конечно, продать их где угодно, хоть на том же Новом Тибете, но это выгода малая. В накладной вообще не указано человеческим языком, что это за сухари. А они с тмином! Скажу больше, тмина в них не меньше, чем муки. Спецзаказ, понял? Ну так вот. На Тверди есть заповедный материк, населенный дикими аборигенами. Кто говорит — гуманоиды они, кто — нет. Нам — тьфу. По мне, гамадрил краснозадый больше похож на топ-модель, чем те аборигены на человека. Но не в том дело. С ними идет полуподпольно кое-какая меновая торговля, а тмин для них — наркотик. Понял смысл? Выковырял из сухаря тмин, а для этого, я слыхал, даже специальная машина придумана, нашпиговал тмином местный огурец — там во-от такие огурцы растут, — угостил огурчиком аборигена и дури его сколько хочешь, пока он под кайфом… Что? А, ну да, тмин на Тверди расти может. Пытались его там разводить, только лабуда получилась. Нет в нем каких-то там свойств, какие есть в земном тмине… а синтезировать активное начало пока не удалось, хотя местные жучки, и заправилы даже, уж сколько лет переманивают к себе лучших химиков, пытаются создать хотя бы эрзац… и еще долго будут пытаться. А пока что ввоз тмина на Твердь запрещен под страхом сурового наказания. Это тебе уже не заурядная контрабанда, это куда хуже. Вот подмахнешь не глядя еще одну бумажку — о списании испортившихся сухарей — и молись, чтобы унести с Тверди ноги. На Земле ты за такую подпись получишь в худшем случае года три условно, а на Тверди состариться в камере успеешь. Выйдешь лет в восемьдесят лысым и дряхлым. Усек?

Арсений кивнул. И сейчас же спросил:

— А как же подпись старшего офицера?

— Старшой только визирует твою подпись, балда! Если ты подписал — ты крайний, а он в худшем для себя случае виновен только в ослаблении контроля за подчиненными и отделается дисциплинарным взысканием. Сейчас он подписал вперед тебя, что вообще-то запрещено параграфом сто сорок один дробь це Уложения о материальном снабжении. Но, поскольку у нас на тот момент не было баталера, старший офицер прикроется параграфом восемнадцать Положения о нештатных ситуациях. А ты уже решил, что он взял всю ответственность на себя?

— А если я не подпишу?

— Во-от! — Ферапонт торжествующе улыбнулся. — Вот тогда, поскольку товар уже погружен, а мы находимся в рейсе, вся ответственность ляжет на старшого — если, конечно, он решится продать витамины в Новом Тибете и тмин на Тверди. Вопрос в другом: будешь ли ты помалкивать?

Арсений подумал и кивнул.

— Наш человек! — расцвел боцман. — Я так считаю: не хочешь неприятностей на свою шею — не рискуй. Но и за других не подставляй голову задарма! Живи сам и давай жить другим, верно?

— Я вот о чем хочу спросить, — задумчиво произнес Арсений. — Этот ваш прежний баталер, который заболел…

— Он не заболел, — перебил Ферапонт. — Он сел. Хотя официально-то, конечно, заболел… Как только к кораблю двинулись полицейские, тот парень был списан по болезни, о чем была сделана запись в судовом журнале. За минуту до ареста. Репутация «Нахального» не пострадала.

— Вот как… — Арсений почесал в затылке. — А прежний баталер, он…

— Был в доле. В малой доле, до смешного малой. А сел он один. Что из этого следует?

— Куда ни кинь, все клин, — удрученно подытожил Арсений. — Где же выход?

— Ищи, — посоветовал боцман. — Я за тебя искать не стану. Я с тобой лучше в кости сыграю, а?

— Лучше в шахматы.

— Тогда, чур, я играю белыми.

На пятом ходу Ферапонт возроптал:

— Э, ты куда конем пошел?

— На d4, а что?

— Ты защиту двух коней играешь или как? Так играй по теории. Ты должен был убрать коня на а5.

— Кому это я должен? Как хочу, так и хожу. Мало ли, что Чигорин играл иначе. Если можешь наказать — накажи.

Наказать Ферапонт не смог. На сорок седьмом ходу Арсений поставил красивый мат — пешкой.

— Реванш? — хищно спросил Ферапонт. — Или нет, давай теперь в кости. По маленькой, а? Пять монет на кон?

— Как хочешь. Только у меня денег нет.

— Поверю в долг до первого жалованья.

В кости боцман разгромил Арсения три раза подряд. Похоже, неприятностям с законом Ферапонт предпочитал небольшой, но верный доход с новичков, а если и занимался контрабандой, то по мелочевке, как все. Малую партию товара в худшем случае просто конфискуют, не навесив срок.

— То-то же! С тебя пятнадцать, не забудь.

— Я не забывчивый, — успокоил Арсений, и тут по корабельной трансляции грянул вызов:

— Баталера — к старшему офицеру!