110
— Понятное дело, — сказал Падла. — Чего-то такого я и ожидал…
Он сидел на корточках, обложенный вытащенными из компьютера платами и вертел в руках извлеченный из гнезда процессор.
— Что? — жалобно спросил я. Ощущение было — как на приеме у врача, который посмотрел твои снимки, анализы, постучал по коленке, прослушал легкие — и теперь с загадочным лицом пишет в карточку невнятные каракули.
— Двадцать четыре вольта на процессор — и опаньки! — жизнерадостно сообщил Падла. — Вика, пивка открыть?
— Спасибо, пока есть.
Позиция у Вики была самая выигрышная. Поджав ноги, она сидела на диване, наблюдала за нами, попивая пиво и временами подхватывая оливки из банки.
— Сдох твой проц, слушай! — Падла вздохнул. Открыл бутылку «Ярославского янтарного» — очередной компромисс между «Жигулевским» и вежливостью. Глотнул. — Есть запасной?
— Шутишь? Откуда…
— Эх… для себя берег… — Хакер полез в карман, достал носовой платок не первой свежести, в краешек которого недавно сморкался. Развернул — я был уверен, что он жестом фокусника извлечет оттуда процессор.
Но Падла только снова прочистил нос.
— Поставлю тебе проц на один и два. Материнка хорошая, выдержит… молодец, что с запасом брал…
— Что было, то и взял… вперед не загадывал. Падла, как возможно подать на процессор такое напряжение? Откуда, черт возьми?
— БИОСы пошли слишком умные… — в объяснения он вдаваться не стал.
— Сейчас посмотрим. Может, у тебя еще что погорело…
— Падла, ну ведь с блока питания выходит двенадцать вольт!
— Что такое плюс и минус двенадцать — знаешь?
Я не знал. Но на всякий случай кивнул.
Из баула был извлечен маленький чемоданчик. Из него — процессор. Падла воткнул его на место старого, даже не глядя на плату переставил джампера. Стал соединять разложенное железо проводами. Буркнул:
— Монитор подключай…
Я подключил дисплей, Падла торжественно вдавил кнопку питания.
— Не заводится, — прокомментировала Вика.
— Минутку. — Падла приподнял палец. — Леонид, шнур в розетку воткни.
Он снова нажал питание, и винчестер мягко зашуршал.
— Вот и все дела, — торжественно сказал Падла, когда на экране возникла заставка «Виндоус-хоум». — А вы боялись.
— Падла, у меня сейчас не найдется денег за процессор.
— Я с Чингиза сдеру, — безмятежно отозвался Падла. — Он не обеднеет. В конце концов в чьем доме твою машину грохнули?
— Падла, это неправильно…
— Правильно, неправильно… надо, чтобы машина работала… Тем более тебе сейчас нужен быстрый конь. Давай, мозгов еще добью до гигабайта…
Отказываться сил не было. Я представил себе ощущение от работы на тысяча двухсотом процессоре, да еще с гигабайтом оперативной памяти, и совесть, испустив пронзительный вопль, стихла…
— Вы все-таки собираетесь искать этот Храм? — спросила Вика.
— Конечно! — не прекращая возиться с машиной, ответил Падла. — Что еще остается, а, подруга?
— Не маяться дурью, дружок.
Падла чуть втянул голову, что при короткой шее было практически незаметно. Опасливо глянул на меня:
— Извините, Вика… это я так, фигура речи…
— Ты не лавируй, Падла. Лучше объясни, чего хотите добиться?
— Найти файл. Прижать к ногтю тех, кто соорудил новое оружие.
— Удастся ли?
— Ну… попробуем… — Падла закончил крепить материнскую плату, принялся втыкать в нее остальные компьютерные потроха. — Попытка не пытка? Да?
— Может быть, и пытка. Время не повернуть вспять. Оружие уже есть.
— Ломать — не строить! — с хрустом втыкая в разъем графический акселератор, сообщил Падла. — Главное — ввязаться в бой, а там — посмотрим!
— Ребята, я вам не советчик. Я вообще давным-давно в глубину не хожу…
Я вспомнил, как недавно обнаружил ее в шлеме, у включенного ноутбука, но промолчал.
— Ну так мы попробуем! — сообщил Падла.
— Есть простое правило безопасности, — сказала Вика. — Избегать опасных мест. Сейчас опасной стала вся глубина. Проще всего какое-то время обойтись без нее. Понимаете?
— Понимаем, — согласился Падла. — Но послушаться не можем. Завтра пойдем в «Лабиринт».
— Я бы не советовала, — повторила Вика. — Всем вам. Особенно Лене.
— Нам один уже не советовал… — упрямо сказал Падла. — Сейчас небось тоже над машиной плачет…
Я посмотрел на Вику. И отвел глаза. Мне вдруг стало не по себе.
— Это эскалация, — сказала Вика. — Падла, еще с год назад ты был бы возмущен самим фактом, что какой-то гад убил чужую машину. Теперь — злорадствуешь.
— Ха! — воскликнул Падла. — Что с Ленькой стало, видишь? А кто первый начал?
— Кто? — поинтересовалась Вика.
Мы с Падлой переглянулись.
— Ну, Маньяк не в счет… — заявил Падла. — У него оружие было чистое, это раз. И ни фига не сработало, это два. Вот Пат…
Может быть, мне не следовало рассказывать ей о случившемся так подробно…
— Так он же ребенок еще, — смущенно сказал Падла. — Ну, пожурить там… выдрать, как сидорову козу… Зачем же машину убивать?
— Падла, вы перешли к оружию второго поколения без малейших угрызений совести, — сказала Вика. — Так произойдет и с оружием, которое убивает. Едва оно попадет вам в руки — найдутся основания пустить его в ход.
— Никогда, — хмуро сказал Падла.
— Тогда убьют вас. Вы сами влезаете в ситуацию, которая требует все более и более серьезных действий. Ведь этот Темный Дайвер, он лишь хотел вас предостеречь! Вероятно, что он и впрямь владеет информацией в большей мере.
— Вот и поделился бы ею…
— Может быть, он собирался?
Падла крякнул.
— Вика, что ж ты его защищаешь? Он Романа подставил — это раз! К Чингизу в дом ворвался — это два! Леониду машину покалечил — три!
— Я не защищаю. Я стремлюсь к объективности. Чем глубже вы будете влезать в происходящее, тем больше риск, что вы станете жертвами нового оружия. Или… примените его сами.
— Никогда! — повторил Падла.
— Не зарекайся. — Вика пожала плечами. — Впрочем, вам решать.
— Леониду ты запрещаешь входить в глубину? — невинно спросил Падла.
— Ты чего-то не понимаешь в наших отношениях. — Вика улыбнулась.
Неудивительно… я-то и сам давно уже ничего не понимаю.
— Конечно, не понимаю, — согласился Падла. Кивнул мне: — Запускай тачку…
Я не воспользовался предложением.
— Все очень просто, — спокойно сказала Вика. Наши глаза встретились, и я отвел взгляд первым. — Мы любим друг друга. Но, наверное, мы любим в первую очередь тех, кем были в глубине. Два года назад, когда встретились… когда прошли вместе очень… очень многое… Жить вместе, под одной крышей, жить в настоящем мире — немного другое. Мы живем, как ты видишь. Мы любим друг друга. Но…
Вика аккуратно отставила пустой стакан.
— С той минуты, когда я, прилетев в Питер, чтобы впервые увидеться с Леней, простояла час в аэропорту, прежде чем поняла, что Леонид меня не встретил, мы выработали правило. Простое правило. Наша жизнь в Диптауне
— это одно. Наша жизнь в реальном мире — совсем другое. И живя вместе, мы не вправе вмешиваться в то, как поступаем в глубине. Мне очень не нравится мысль, что Леонид ввяжется в эту авантюру. Но я не вправе ни на чем настаивать.
Падла неуклюже поднялся, откашлялся. Подхватил сумку:
— Пойду я, пожалуй… Спасибо большое, Вика. Очень тронут знакомством.
— Заходи, — любезно сказала Вика. — Всегда рада буду тебя видеть.
В коридоре Падла сгреб меня за воротник и прогудел в ухо:
— Что ж ты, уродец такой, невесту встретить не мог? А?
Я освободился, с некоторым трудом оторвав от себя его руку. Вполголоса сказал:
— Ты понимаешь, Падла, я-то был уверен, что встретил Вику.
Он не понял. Но я уже отпер дверь и показал взглядом на темную лестничную клетку.
— Э-хе-хе, — вздохнул Падла. — Так что… ты идешь?
— Когда?
— Завтра, в десять ноль-ноль, сбор у Чингиза.
— В глубине?
— Давай там.
— Я буду.
Падла снова вздохнул и вышел.
Когда я вернулся в гостиную, Вики там уже не было. Бутылки и стаканы так и остались стоять где попало. Я собрал все и отнес на кухню. Бутылки
— в старый полиэтиленовый пакет, стаканы — в мойку…
Вика легла спать, не дожидаясь меня.
Я постоял немного, борясь с искушением сесть за машину. Новый процессор. Добавленная память. Хорошо бы погонять компьютер в разных тестах, посмотреть, насколько выросли цифры быстродействия…
Раздевшись, я выключил свет и лег рядом с Викой. Она всегда засыпала быстро. Может быть, действительно уснула.
— Спокойной ночи, — сказал я.
Но Вика не ответила.
Что ж. Будем считать, что она и впрямь спит.
— Я не проспал тогда, Вика. Я думал, что встретил тебя. Я поехал в аэропорт. Я дожидался у справочного. Ты подошла. Ты была такая же, какая есть. Такая же, как в глубине. Я сказал, что никогда не стану дарить тебе нарисованных цветов.
Она молчала. Дышала тихо и спокойно.
— А на самом деле у меня просто начался дип-психоз, Вика. Это был первый приступ. Самый тяжелый, наверное. С тех пор полегче.
Она и впрямь спала.
Я еще с полчаса лежал молча. То ли надеялся, что она все-таки ответит. То ли боялся этого. Лежал и смотрел в фосфоресцирующие звездочки, наклеенные на потолок. Звезды светили все слабее и слабее.
Нарисованными бывают не только цветы.
Потом я уснул.
Холодный душ. Горячий душ.
Есть такая хорошая русская традиция — перед боем помыться и переодеться в чистое.
Может, потому мы и воевать любим — хочется иногда чистыми походить?
Вики уже не было, она ушла совсем рано. Я слышал, как она собирается, но продолжал лежать, пока не хлопнула дверь…
Теперь надо поесть. Немного.
Я сделал себе горячий бутерброд, прожевал, не ощущая вкуса. Выпил крепкий кофе — растворимый, но неплохой.
На часах было самое начало десятого.
Можно еще погонять компьютер в разных режимах…
— Вика, работа, — сказал я. Достал из гардероба чистый подкостюмный комбинезон, надел. Старый, пропотевший за три дня работы, отстегнул и вытащил из костюма, бросил в тазик для стирки.
Вика на экране ждала.
Я немного постоял у окна. Шел снег. Совсем уже зима. Даже метет немного. И судя по небу, снегопад будет долгим…
— Вход в сеть, — сказал я. — Режим входа обычный. Личность номер семь… Стрелок.
Шлем. Застежки. Чуть-чуть увеличить яркость картинки на экранах…
deep Ввод.
Огненная радуга…
Наверное, оружие третьего поколения действует именно так. Переливы красок, мерцание далеких звезд… и обезумевшее подсознание начинает корежить тело. Возможно ли остановить сердце усилием воли? Возможно ли войти в кататонический ступор? Да, возможно. Для йога, для очень серьезно тренировавшегося человека… или для любого, подвластного гипнозу дип-программы…
Цветная метель стихает.
Встаю.
Я — в глубине.
А глубина — во мне.
Все, как обычно.
Делаю шаг по гостиничной комнатке, смотрю на часы. Время есть, еще довольно много времени. Впрочем, у меня найдется еще одно дело…
Выхожу в коридор, уже с привычной осторожностью оглядываюсь. Рука — на рукояти револьвера.
Никого.
Спускаюсь, беру мотоцикл со стоянки у входа. Пароль простенький, ведь и мотоцикл стандартный, не стоящий почти ничего.
По улице — поток машин. Сегодня мне будет несколько труднее, все-таки тело Стрелка штучной работы.
Еду к офису «HLD».
Добираюсь довольно быстро. Сегодня серверы не перегружены. Может быть, где-то протянули новый оптоволоконный канал. Может быть, наоборот, упал крупный провайдер, и все его клиенты оказались отрезанными от Диптауна…
В диспетчерской дежурит Галочка. Жалко… хорошая девчонка, наверняка смутится, сообщая мне об увольнении.
— Привет… я Леонид, — заглядывая в окошко, говорю я. — Как всегда — я без шоколадки.
Она и впрямь смущается. Ко всему еще мой новый облик произвел на нее какое-то впечатление. Надо же. Вечно так — держишь себя, старого, в запасе, не думая, что кому-то еще нужно это морщинистое лицо, злые голубые глаза, жилистые руки…
— Леонид… ты знаешь…
— Догадываюсь, — говорю я.
— Ты не появился на работе…
— Галочка, оставь. Все я понимаю. Пришел официально уволиться. Мне ведь надо где-нибудь черкануть подпись?
Галя виновато, будто именно она меня уволила, кивает. Достает бланк, кладет передо мной. Быстро проглядываю.
«В соответствии с пунктами 2.1 и 2.4 контракта… Невыход на работу без предупреждения руководства… В случае если будет обнаружена упущенная выгода компании… Согласно пункту 3.7 выходное пособие может быть выплачено лишь…»
Расписываюсь. Щелчком пальца отправляю бланк к Гале. Снова улыбаюсь:
— Все нормально, поверь. Мне просто надоело ходить на службу.
— А у тебя есть куда податься? — интересуется она.
— О… с этим у меня проблем нет совершенно. — Улыбка выползает на лицо сама собой. У меня не такой умный шлем, как последние модели, которые регистрируют и отображают мимику. Это только пальцы — коснувшиеся клавиатуры, вбившие в нарисованное лицо символ улыбки. Может, оно и к лучшему. Я могу улыбаться, даже если я плачу.
— Удачи тебе, Леонид…
— И тебе, Галя…
Перегибаюсь вперед, чмокаю ее в щеку.
Вот теперь, пожалуй, с формальностями покончено. Можно заняться и делом.
— Если у тебя есть вещи в раздевалке, можешь забрать… — Галя улыбается. Похоже, она довольна, что все разрешилось так хорошо. Я не в обиде, расстаемся друзьями, подпись получена…
— Сейчас гляну.
Иду в раздевалку. На самом деле мне нечего там забирать.
Но мой сосед по шкафчикам в это время обычно уходит с работы. Илья всегда работал по утрам и вечерам.
Так и есть.
Я застаю его в тот момент, когда Илья традиционным пинком отправляет мальчишку-письмоношу в шкафчик. Судя по выражению лица, он опять пробегал по Диптауну в поисках того, чего нет.
— Привет, Илья.
Недоуменный взгляд. Да, конечно… эту личность он не видел.
— Я Леонид.
— А…
С легкой заинтересованностью Илья осматривает Стрелка. Кивает:
— Ничего… только старомодный какой-то… На Клинта Иствуда похож.
— Я вообще старомодный. Как твои успехи?
Илья мрачно разводит руками.
— Не собираешься отказаться от этого письма? — небрежно интересуюсь я.
Разумеется, он клюет…
— С чего бы? Не собираюсь. Сам хочешь найти Храм, что ли?
Отвечаю только на второй вопрос:
— Хочу тебе помочь.
Вот теперь цель достигнута. Полностью. Во взгляде Ильи подозрительность и решимость искать Храм Дайвера-в-Глубине до скончания веков.
Откуда ему знать, что апокалипсис и впрямь близок…
— Сам справлюсь.
— Илья, тут такое дело… — начинаю мяться. — У меня есть завязки на одного дайвера… он может сказать, где Храм…
— Подумаешь. У меня есть знакомые хакеры! Они могут найти Храм за пару часов!
Как интересно…
— Так чего же ты двое суток с письмом носишься?
— Они сейчас заняты. Очень. — Илья мрачно смотрит на меня. — Я тебе не могу сказать, что они делают… это слишком круто.
А все-таки он действительно ребенок.
Обо всем, что делал тот же Маньяк, я узнавал лишь постфактум. Хотя он был хакер, а я — его друг. Хакеры, которые говорят, что «делают что-то крутое»… как интересно…
— Ну смотри… — пожимаю плечами. — Вот откажутся от письма за позднюю доставку — останешься вообще без награды.
— Погодь… — Илья быстро запирает шкафчик. Раздумывает. — А сколько ты хочешь?
— Половину.
— Ого! — Он крутит пальцем у виска. — Нашел дурака!
— Ты же получишь сто двадцать пять долларов за это письмо, — продолжаю гнуть свою линию. — Ну… пятьдесят баксов мне.
— Нет!
Судя по тону, Илья настроен серьезно.
— Хорошо. Сколько дашь?
Он размышляет минуту. Похоже, вопрос и впрямь принципиальный.
— Двадцать… пять… — с видом спартанского мальчика, откусывающего на страх врагам собственный палец, решает Илья. — Больше не дам.
Теперь моя очередь размышлять.
— Я не жадный, — вдруг говорит Илья. — У меня просто звуковая карта совсем позорная. А за сто баксов мне продадут хорошую… очень…
Господи… да не нужны мне ни сто, ни двадцать пять, ни десять баксов с причитающейся ему суммы… И не стану я их брать, если все получится, и он доставит письмо по назначению.
Мне просто нужно уверить его, что игра ведется по-честному. Что Храм будет найден, что он сможет доставить письмо. Что нельзя сдавать его на хранение в архив.
А доверие бывает лишь в двух случаях. Если ты друг, или если ты деловой партнер.
На дружбу у меня нет времени.
Значит, надо стать деловым партнером.
— Договорились, — решаю я. — Как отыщу того дайвера и узнаю адрес Храма, так сразу тебе сообщаю. И все по честному. Окей?
Илья кивает, мы молча бьем по рукам.
— Если мои друзья раньше адрес узнают, ты ничего не получаешь! — торопливо уточняет Илья.
— Конечно, — соглашаюсь я. — Давай обменяемся пейджерами… если что, так сообщишь, чтобы я зря не искал.
— Ага…
Я записываю его номер, он — мой.
— Когда тебя можно найти в глубине? — уточняю я.
— Утром и вечером. Еще ночью.
— Днем бываешь?
Илья мрачно качает головой:
— Телефон нельзя занимать…
Бедолага. Так он по модемному соединению…
— Я когда не на работе, то сижу в баре «У погибшего хакера», — говорит Илья. — Если что, можешь меня там найти. Только пускают лишь хакеров.
— Круто, — киваю я. — Жалко… я не хакер.
— Назовешь пароль и пустят, — решает Илья. — Только он очень секретный, учти.
— Правда? Я никому не скажу.
— Сердце и Любовь! — торжественно произносит Илья.
Давлю смех. Пароль, имеющий хоть малейший смысл, уже не пароль. Однажды, когда военный генератор пароля случайно выдал осмысленную фразу, подтверждая древний тезис об обезьяне, которая способна сочинить «Войну и мир», паника поднялась на весь бывший СССР…
— Договорились!
Что ж, вот теперь и впрямь все. Осталась сущая малость — найти сам Храм. Смотрю на часы — без десяти десять…
— Мне пора, — сообщает Илья.
— И мне тоже, — говорю я. — Пойду играться в игрушки.
— Какие игрушки?
— Ну, «Лабиринт Смерти» проходить.
— Детство какое-то, — презрительно говорит Илья. — Я когда был маленьким, тогда игрался. А сейчас работаю.
— А у меня теперь такая работа — по «Лабиринту Смерти» бродить.
Нехорошо, конечно, провоцировать зависть. Но я ведь не вру…
…На этот раз дверь в жилище Чингиза открывает Падла. В руках у него
— «Моссберг Маринер», очень серьезный полицейский карабин. Наверняка его виртуальный аналог не менее опасен.
— Ты, что ли? — изрекает Падла.
— А ты не видишь?
— Мало ли, что я вижу, — вздыхает хакер. — А ну-ка скажи, какой проц я тебе вчера поставил?
— Тысяча двухсотый…
— Ощущаешь радость бытия?
Честно признаюсь:
— Пока не заметил разницы.
Падла все-таки не торопится меня впустить, а золотистый ствол карабина продолжает смотреть мне в живот.
— Чего я принес с собой?
— Пива… цветы Вике.
— Какие цветы, какое пиво?
— Букет роз, желто-кремовых, пиво было «Ярославское…»
— Проходи, Ленька…
Да. А ведь, пожалуй, мы теперь всегда будем обмениваться воспоминаниями при встрече в глубине. Напугал нас Темный Дайвер.
Сегодня вся толпа собралась не в столовой, а в библиотеке. Комната очень приятная… обилие книг наводит на странные мысли. Создать такую комнату в глубине — несложно, как правило, любая выпущенная в свет книга быстро становится общедоступной. Но если у Чингиза на самом деле такая библиотека… все эти стеллажи до потолка, заполненные классикой, фантастикой, детективами, альбомами, справочниками, энциклопедиями, какими-то миниатюрными и репринтными изданиями…
Понятно, почему он перестал быть хакером. Столько читать и сохранять при этом профессиональный уровень — невозможно. А для интерьера, как мне кажется, он книг держать не станет…
Комната длинная, в конце, между двумя зашторенными окнами, пылает камин. Возле него все и толкутся. Пат сидит на полу, обхватив руками коленки. Он мрачный как туча, мне лишь едва заметно кивает. Похоже, вчера у него был серьезный разговор с Чингизом.
Чингиз развалился в кресле. Он в халате, весь расслаблен и вальяжен. Сигара, тлеющая в руке, дополняет картину. Буржуй чертов…
— Позор русского хакерства, — бормочет Падла. — Буржуй. Сибарит фигов. Расселся тут, понимаешь…
Впрочем, это не мешает ему усесться во второе и единственное кресло, более того — немедленно потянуться за собственной сигарой.
— Здравствуй, Леонид, — говорит Чингиз. — Садись куда-нибудь…
Маньяк, сложив руки на груди, стоит у камина. Меня он приветствует кивком и едва заметной улыбкой. Одет он во все черное, на голове какой-то темный берет.
— Вот все и в сборе, — решает Чингиз, когда я, недолго думая, сажусь перед камином рядом с Патом и протягиваю к огню руки. — Будем обсуждать тактику?
— Вначале обсудим вчерашние дела, — негромко замечает Маньяк. — Мне кажется, так будет вернее…
В последний момент я замечаю, что он косится на что-то за моим плечом. Пригибаюсь — и вовремя.
— Привет, Ленька! — кричит кто-то, прыгнувший на меня сзади. Увы, плеча, на которое он хотел навалиться, уже нет. Имеются только мои ноги, о которые он благополучно запинается и с протяжным воплем влетает головой в камин.
— О Господи… — тихо-тихо говорит Чингиз.
Высокий, нескладный парень уже выдергивает голову обратно. Голова урона не понесла. Голова — это кость.
Где же он прятался? Компьютерный Маг, или просто Маг, или «Зуко» — из-за любви к химическим растворимым напиткам. Он бывший программист в виртуальном борделе, где когда-то работала Вика. Один из самых талантливых и одновременно безалаберных программистов, которых я знаю. И наверняка самый шумный.
— Здравствуй, Зуко… то есть — Маг, — обреченно говорю я.
— Ага! Узнал! — Компьютерный Маг присел, схватился за голову. — Он меня узнал! Видите? Все видите? Ага! Ну, сколько лет я тебя не видел, а?
— Месяц, — признаюсь я, вставая.
Зуко виснет на мне, пытается приподнять. Увы, виртуальное тело Стрелка весьма тяжелое. Стрелок сухопарый, но ширококостный…
— Растолстел как! — кричит Зуко. — Заматерел, мать-перемать, прости за каламбур! А что, ты раньше с Чингизом не был знаком? Почему ж я тебя не познакомил, а? Ведь Чингиз — мой лучший друг! Правда, Чингиз? Ты, конечно, человек скромный и нелюдимый, но когда я прихожу — сразу все на стол, все дела — к черту, и на все готов!
Оглядываюсь — в глазах Чингиза и Падлы какое-то жалкое, пришибленное выражение. Пат начинает медленно отползать в сторонку. Похоже, Маньяк это замечает.
— Сергей, у нас времени немного, — вполголоса говорит он Зуко, берет его за плечо. — Давай потом отметите встречу?
Маг стряхивает его руку, укоризненно кивает головой:
— И ты, да? И ты? Поздороваться не даешь! Нет, все, я обиделся…
— Маг, давай вначале дела сделаем? — прошу и я. — Ты ведь в курсе, что произошло? Тебе ведь сказал… кто-то… интересно, кто…
Смотрю на Шурку — тот разводит руками и слегка втягивает голову в плечи.
— Давно думал, что дело к этому идет! — садясь рядом, шепчет Компьютерный Маг. Его шепот еще пронзительный, чем когда он говорит в полный голос. Это настоящий театральный шепот, которому артисты учатся долго и трудно. — Да… бардак, бардак… Ленька, а как там Мадам?
— Ничего, нормально, — шепчу я. — Маг, давай послушаем Шурку?
Зуко с громким хлопком закрывает рот обеими ладонями. Жест этот ему явно нравится, значит, три минуты тишины нам обеспечены.
Маньяк это тоже понимает и начинает говорить без лишних церемоний:
— Вчера мы все вели себя непрофессионально. Более того — смешно.
Падла кряхтит, Чингиз кивает, Пат забивается куда-то в дальний темный угол и делает вид, что разглядывает корешки книг.
— Во-первых, Чингиз, твоя система защиты оказалась примитивна.
— Это хорошая система… — возражает хозяин. — Просто…
— Просто она не работает, — говорит Шурка. — Во-вторых, мы сразу же, едва появился Темный Дайвер, проявили агрессивность. Тут моя вина, конечно. Я использовал очень неплохую разработку нашей фирмы, противник должен был полностью лишиться подвижности, но… в общем — моя вина. Я как бы задал дальнейшую линию нашего поведения.
Мне лично кажется, что поведение Маньяка было вполне оправдано. Но я не спорю. Если ему хочется разделить вину на всех, включая себя, то мешать не стоит.
— Совершеннейшим образом сглупил Падла, — жестко говорит Шурка. — Пока враг не проявил активности, ему надо было контролировать Пата. Это в-третьих. В-четвертых… Пату не стоило начинать стрельбы. Как бы оскорбительно ни вел себя визитер! Можно многое списать на возраст, на характер, но в глубине мы все равны. Вошел в Диптаун — будь добр повзрослеть!
Интересно, а какую плюху он отвесит мне…
— И в-пятых… То, как вел себя Леонид, мне вообще не понятно! — говорит Маньяк. — Абсолютно! Ты же дайвер, черт возьми! Ты должен был сразу выйти из глубины и контролировать происходящее по монитору! Это ведь дает выигрыш во времени в условиях боя! Ты мог бы застрелить его сразу, едва дело приняло серьезный оборот…
Все. Серьги розданы всем сестрам…
Опускаю глаза.
Да. Маньяк прав, конечно же.
Не объяснять же ему, что Темный Дайвер не врал, что у меня действительно дип-психоз.
Технически мне по-прежнему легко выйти из глубины в любой момент. Практически же… я этого не хочу делать.
Зуко рядом со мной начинает подпрыгивать на месте и тянуть руку.
— Хочешь выйти? — тоном учителя спрашивает Маньяк.
Пат в углу облегченно хихикает.
— Нет, я только узнать хочу, а я в чем виновен?
— Ты? — Маньяк на миг задумывается. — Ты еще год назад обещал доделать свою систему опознания и входного контроля и дать всем ребятам, включая Чингиза, на тестирование. Если бы доделал — никто не смог бы проникнуть в дом.
Ошарашенный Зуко стихает.
— Ладно, Саша. — Чингиз стряхивает пепел с сигары. — Все ошибки понятны. Давай разберемся с выводами из вчерашнего прискорбного происшествия.
— Давить гада, вот и все выводы! — Падла бьет кулаком по журнальному столику. Столик скрипит, но выдерживает.
— У него оружие второго поколения! — тихонечко подает голос Пат и шмыгает носом.
— Плюс иммунитет к большинству видов оружия, — добавляет Маньяк.
— Он преследует какие-то свои цели и не собирается работать с нами вместе, — говорит Чингиз.
Да уж… теперь точно — не собирается. Если мои заряды нанесли ему урон, аналогичный тому, который получил я…
Все смотрят на меня, и я вставляю свое замечание:
— Он знаком с Шуркой.
— Да, я помню эту фразу. — Маньяк кивает. — «Кстати, привет, Шурка…»
— Так вы знакомы? — уточняю я.
— Он со мной знаком, вероятно. В каком обличье, где и когда я его видел — мне неизвестно. Увы.
— А давайте я скажу? Давайте? — Зуко оглядывает нас. — Ребята, да видно же сразу — этот Темный Дайвер знает о нас все! Ну — или почти все! А мы о нем — ничего! И тут дергаться бесполезно, надо работать исходя из имеющейся ситуации. Что он будет делать, как вы думаете?
— Идти в Храм. — Маньяк пожимает плечами.
— Ясно даже пьяному ежику… — бормочет Падла.
— А единственный вход в Храм где? В «Лабиринте Смерти»! — Зуко торжественно поднимает указательный палец.
— И этот дайвер уже там, — кивает Падла. — Это уж будьте-здрасьте! Он, зуб даю, еще вчера туда рванул!
— Тогда чего мы сидим? — спрашивает Маг. — Если кому-то еще неизвестно — я специально взял отпуск на три дня! Фирму свою без руководства оставил, на придурка-компаньона, который только языком трепать умеет и пошлые шуточки отпускать! Так что давайте быстренько все двинемся в «Лабиринт» и поможем Леониду войти в Храм!
— Остается последний вопрос: кто именно пойдет? — говорит Чингиз.
— Все… или? Лично я, разумеется, иду.
Несколько секунд слышно лишь, как потрескивают в камине дрова.
— Я специально взял отпуск… — робко повторяет Зуко.
Падла шумно вздыхает и косится на Чингиза:
— Ты видел, что я с утра пива не пил? Ну… почти не пил.
Маньяк лишь усмехается.
— В отношении меня вопросов как бы и нет, — говорю я. — За неимением других дайверов…
Пат в углу встает. По лицу видно, что он готов к долгой и безнадежной схватке:
— Чингиз… если вы меня не возьмете… ты мне больше не друг… знать тогда тебя не хочу!
Мы все смотрим на мальчишку. Тот подозрительно хлюпает носом и продолжает:
— Если я вчера сглупил, то это еще ничего не значит! Между прочим, каждый ошибается! А если никогда не давать возможности исправить ошибки, то они так и останутся неисправленными, и ошибшийся человек будет с этими ошибками жить, и… и ошибки эти…
Он путается в своей пылкой сумбурной тираде, смолкает и в полном отчаянии кричит:
— Чин, ну так вы меня берете или нет?
Чингиз давит в пепельнице сигару, будто обычный бычок.
Я знаю, о чем он думает.
— Если меня часто убивать будут, так ладно, я тогда отстану, я вас не заторможу! — говорит Пат. — Тогда вернусь домой! Честное слово!
Он так и не может понять до конца, что все изменилось. Что не после любой смерти в глубине можно будет вернуться домой. Что вчера мы уже готовы были его похоронить.
— Чин… — совершенно безнадежно говорит Пат.
— Да что ты кричишь, будто программист при виде калькулятора… — Чингиз встает. — Конечно, берем. Ты из нас самый образованный в играх. Куда мы без тебя…
Я бы ему поаплодировал. Но нельзя.
Когда человек берет на себя ответственность за кого-то другого — это не нуждается в аплодисментах.
А то все станут озираться на редкие звуки в глухой тишине.
