101
— В конце-то концов, — говорит Маньяк, стоя у окна. — Что нам нужно от глубины? Что для нас главное в Диптауне?
Нам всем надоело сидеть на полу вокруг бочонков. Мы стоим с кружками в руках, смотрим на настоящий город — из глубины, из виртуального пространства. Пьем пиво и рассуждаем. Пока еще есть время просто рассуждать, живо и непринужденно, чувствуя себя в безопасности.
Пат лежит на полу, болтая ногами. То ли придуривается, то ли вторая кружка пива была ему лишней. Скорее, второе. Падла кряхтит, временами скребет пятерней лысину. Интересно… что за манера так стричься к наступлению холодов?
Чингиз и Маньяк самые сдержанные в нашей компании. И по манерам, и по тону.
— Общение, — говорит Чингиз. — Общение, приключения. По большей части. Все остальное может дать простая электронная почта.
— Можно закрыться, — говорит Маньяк.
Да… мысль лежит на поверхности. То же самое, о чем размышлял и я.
— Можно, — соглашается Чингиз. — Чего уж тут… не проблема.
— Объединим воедино наши участки виртуального пространства, — продолжает Маньяк. — Вы трое, я, Леонид, Зуко, ну… найдем десятка два людей, кому можно доверять. Позовем к себе тех, кто никогда не принесет в глубину настоящее оружие. Сделаем все сами. Дома, рестораны, пляжи… бордели. Все, что нам нужно. А в остальную часть Диптауна — контролируемый выход. Если уж вдруг нам понадобится…
— Это тупик, — говорит Чингиз, и я киваю, потому что согласен. — Тупик по всем параметрам. Во-первых, нам придется иметь настоящее оружие. Чтобы обороняться в случае необходимости.
— Но мы же не станем стрелять друг в друга? — спрашивает Маньяк. Голос его почти серьезен.
— Ты, я, Падла… мы не станем. А вот…
— А чего я-то? — вопит с пола Пат. — Что я? Я тебя хоть раз пальцем тронул?
— Ты, блин, меня ногами пинал, спящего! — напоминает Падла.
— Так то ногами!
— А в Леню стрелять не будешь? — спрашивает Чингиз.
Мальчишка смотрит на меня и неохотно говорит:
— Не… он хороший.
— Тогда второе возражение, — говорит Чингиз. — Каждый из нас захочет привести в этот маленький безопасный «Диптаунчик» своих друзей. Верно? И каждый будет готов поручиться за них… и каждый будет им верить. Но друг твоего друга не обязательно станет и твоим товарищем. Увы, это так.
— Ограничим прием. — Маньяк не то чтобы спорит. Они просто отрабатывают вариант до конца.
— Не выйдет. Если нас будет слишком мало — нам надоест. Начнутся ссоры и склоки. Проблемы всякого разного рода. Рано или поздно кто-то из нас войдет в маленький, безопасный район с настоящим оружием. Просто, чтобы защитить себя. И рано или поздно мы начнем стрелять. В друзей своих друзей. Со всеми вытекающими последствиями. Саша, твое предложение
— утопия.
— Пусть бы и утопия, — говорит Маньяк, доставая сигарету, закуривая. — Хотя бы отсрочка. Альтернатива — бросить глубину совсем.
Я встаю между ними. Смотрю вниз, на улицу.
И впрямь — белеет.
— А ведь снег ложится, ребята…
Минуту мы все молча смотрим вниз. Даже Пат поднялся с пола и приник к окну.
— У нас жара… — говорит Маньяк. — Я бы хотел сейчас… под настоящий снег.
— Прилетай, — бросает Чингиз.
— У меня не твои доходы, — беззлобно огрызается Маньяк. — Может, на тот год.
— Лето — тоже хорошо, — тихонько шепчет Пат.
— Лето кончилось, — отвечаю я ему.
— Оно давно кончилось, старик, — вдруг замечает Падла. — Ты просто этого не хотел видеть. А сейчас пришла зима.
Так мы и стоим, у нарисованного стекла в нарисованном доме… хакеры и дайвер.
— Это не станет концом глубины, — говорю я. До меня вдруг начинает доходить, что истина куда страшнее той картины, которую я представлял в начале. — Ребята, да вы только подумайте… когда всем станет известно про появившееся оружие…
— Массовое бегство, — сухо изрекает Чингиз.
— А вот это фиг. — Падла качает головой. — Смотря сколько народа по первости положат. Ленька, а ты прав!
— Кто-то уйдет, — говорю я. — Но основная часть предпочтет остаться, приняв меры предосторожности. Именно те, которые вы сейчас обсуждали. Диптаун развалится на множество маленьких районов. В каждом будет своя полиция, а в перспективе — армия. Люди начнут группироваться по каким-либо признакам — по национальности, по специальности, по интересам, по сексуальной ориентации…
— Тысячелетняя война садистов и мазохистов! — радостно подхватывает Падла. Он, похоже, готов веселиться по любому поводу. — Французское княжество «La profondeur» предъявило ультиматум Вольному Союзу Системных Администраторов!
— Любители стратегичек против… против… — Пат подпрыгивает на месте, не в силах найти достойного неприятеля.
— Против поклонников тетриса! — Падла вдруг замолкает. Мрачно смотрит на меня: — Да. Как в жизни, выходит, станет?
Я киваю:
— Глубина стала для мира свободой. Новой свободой, равной которой не было и быть не могло. Ее душили, травили, регламентировали. Ничего не вышло. Глубиной пугали, глубиной клялись, глубину старались не замечать. Ничего не менялось. Диптаун рос. Все больше и больше людей входили в виртуальность, начинали там работать и развлекаться. И страх смерти ничего не изменит. Наверное, не изменит. Просто добавит всю грязь, что есть в реальной жизни. Настоящие правительства, настоящая полиция, настоящая армия. Настоящие похороны.
— Как много времени у нас есть? — спрашивает Маньяк.
— Все зависит от того, ищет ли враг похищенный файл.
Я сам не замечаю, как легко произношу слово «враг».
Слово, которому в Диптауне раньше не было достойного применения.
— Как быстро можно пройти «Лабиринт Смерти»? — Шурку, похоже, вопрос времени тоже тревожит в первую очередь.
— По мнению Крэйзи Тоссера — за несколько месяцев. За месяц, в лучшем случае. Я думаю…
Все снова смотрят на меня. Пат даже открыл рот.
— Думаю, у нас есть на это двое-трое суток.
Жду смеха, но никто не смеется.
— Давно не играл, — вздыхает Чингиз. — А когда-то… помнишь, Сашка?
Маньяк покусывает губу, вопроса он не слышит:
— Так… мне надо поесть, отоспаться и перенастроить машину… Часов через восемь-десять начнем, ага?
— Ёшкин свет! — вопит Падла. — Так что, для спасения мира надо хорошенько в игрушки поиграть?
— Только попробуйте меня не взять! — Пат кидается вперед, хватает меня за куртку. — Вот только попробуйте! Сами пожалеете! Я же игры лучше вас всех знаю! Чингиз, скажи им! Чинга!
И в этот миг где-то далеко-далеко хлопает дверь.
Секунду Чингиз еще улыбается, глядя на Пата. Потом его лицо обретает странное, настороженное выражение:
— Леонид, Саша! Вы слышали что-нибудь?
— Стук. Дверь вроде… — Маньяк медленно делает шаг от стекла к винтовой лестнице.
— Значит, это здесь. В виртуальности. — Чингиз немного расслабляется.
— Чингиз, кто может войти в этот дом?
— Ключей не знает никто кроме меня, Пата и Падлы. — Новый русский хакер делает легкое движение рукой, и извлекает откуда-то из-за спины длинноствольный пистолет. — От меня они никуда не уходили.
— Я не давал! — вопит Пат.
— Гад буду, никому не давал! — ревет Падла.
Ой-ей-ей.
А дела совсем плохи?
Маньяк нехорошо щурится и крадучись идет к винтовой лестнице. При этом он достает из кармана маленький перочинный ножик.
В жизни не поверю, что над этим изделием фирмы «Victorinox», в рекламных целях распространяющимся в глубине бесплатно, не поработали его шаловливые ручки.
Смотрю на Падлу — у того в руках пустая пивная бутылка. Откуда? Мы же пили пиво из бочек!
А короткий винчестер, который Пат торопливо собирает, свинчивая казенную часть с прикладом, крепя ствол и одновременно запихивая патрон? Где он его прятал?
Возникает ощущение, что я голый. Достаю револьвер Стрелка, и ощущение пропадает. Нет, не фиговые листочки использовали Адам с Евой, чтобы прикрыть наготу от Бога. Сделали себе по дубинке — и сразу стыд пропал.
— Я бы посоветовал тебе выйти, — негромко говорит Чингиз. — Ты единственный из нас, кто может это сделать в любой момент.
— И что? — Ч не отрываю взгляд от лестницы, за перилами которой притаился Шурка.
— Возможен вариант, что ты останешься единственным свидетелем, — очень серьезно отвечает Чингиз. Делает шаг, заслоняя собой Пата.
Он не шутит.
Вот только меня уже захлестнула багровая волна ярости.
— Я Стрелок… — говорю я.
Даже в этом теле я был и буду Стрелком.
Мы стоим так почти минуту. Ждем. Потом Маньяк выпрямляется, заглядывает через перила вниз, пожимает плечами, вопросительно смотрит на Чингиза.
— Пошли, — решает хозяин.
Он делает шаг вперед, я двигаюсь следом. Падла остается на месте, крепко схватив протестующего вполголоса Пата.
И вот в этот миг все и происходит.
Движение — рывок — серая тень взмывает над ступеньками.
Маньяк коротко размахивается — и безобидный перочинный ножик в полете превращается в копье из голубого света. Визитер пытается уклониться, но луч пронзает его, отбрасывает к дальней стене. Там он и замирает, пришпиленный, будто жук на булавке.
— Ёпрст, — говорит Падла. Что он имеет в виду под этим невразумительным сочетанием букв — не знаю.
Может быть, то, что незваный гость — точная копия Чингиза?
Даже одет так же — спортивный костюм и кроссовки.
— Кто ты? — Чингиз реагирует на появление двойника очень спокойно. Целится в него, но стрелять не спешит.
Лже-Чингиз морщится, берется за пылающее копье, резким рывком выдергивает из плеча. Кровь течет, как и положено. Коротко отвечает:
— Гость.
— Незваный, и с чужим лицом…
— Откуда ты знаешь, каково мое лицо, Чингиз? — незнакомец криво улыбается. — Впрочем…
Он проводит ладонью по лицу и преображается. Рост делается ниже, плечи — шире, волосы исчезают с головы, зато появляются на груди. Из одежды остаются только старые мятые шорты.
— Неправда, я не такой урод! — восклицает Падла. Чингиз взмахивает рукой, и хакер замолкает.
— Кто ты? Чего ты хочешь? Как и зачем проник в мой дом?
— Отвечать по порядку? — Гость ничуть не чувствует себя смущенным. То, что нас пятеро, а он один — будто бы и не важно.
Учитывая, как легко он преодолел оружие Маньяка, — его самоуверенность оправданна.
— Да.
— Я тот, кого зовут Темным Дайвером.
— Опаньки! — говорит Падла. — Опять морду лица сменил?
Его двойник не реагирует, а продолжает:
— Я хочу вас предостеречь.
— Как ты вошел? — повторяет Чингиз.
— Очень просто. Я стал тобой, — насмешливая улыбка в награду. — Господа хакеры… кстати, привет Шурка. Как-то с этой суетой и не поздоровались…
Маньяк щурится, но молчит.
— Господа хакеры, уважаемый дайвер… — легкий кивок в мою сторону.
— Мне кажется, вы делаете большую ошибку.
— А именно? — Чингиз остается невозмутимым.
— Наш маленький контракт, — Темный Дайвер смотрит на Падлу, — очевидно, расторгнут. Вы не смогли добыть файлы из «New boundaries». Я очень переживаю, что Роман погиб. Но больше нас ничего не связывает… и связывать не должно.
— Ты не прав, браток. — Падла отпускает Пата, который, похоже, чуть утратил агрессивность, и подходит к Темному Дайверу. — Файл-то мы добыли…
— Он у вас? — Двойник Падлы улыбается так широко, что играть нет смысла.
— Нет. Но скоро будет.
— Не будет. Вам его не достать. Никак.
— Достанем! — Падла жизнерадостно машет пустой бутылкой. — И передадим тебе. Все как условлено.
— Вы не понимаете. — Темный Дайвер очень натурально вздыхает. — Храм Дайвера-в-Глубине недостижим для человека, не обладающего способностями дайвера…
Он и впрямь все знает!
Я вдруг понимаю, что это — всерьез. Легкое оцепенение, наступившее после появления незнакомца, спадает.
Передо мной и впрямь стоит дайвер, не утративший своих способностей. Человек, который продолжает играть с глубиной по своим правилам!
Мы сходили с ума и глушили водку. Мы учились программировать и нанимались на подсобные работы. Мы решили, что наш век кончился.
А он продолжал идти по Диптауну, легко и беззаботно, играя с реальностью и вымыслом в старую-старую игру…
— Пусть даже вы пройдете «Лабиринт», — говорит Темный Дайвер. — Допустим. Тряхнете стариной, примете в команду десяток помешавшихся на играх тинэйджеров, протащите с собой вирусное оружие… Пройдете. Найдете вход в Храм. Что, думаете, дальше все просто?
Все молчат.
— Войти сможет лишь дайвер, — говорит незнакомец.
— У нас в команде есть дайвер, — вступает в разговор Маньяк. — Очнись. Мы пройдем «Лабиринт» и войдем в Храм. Или — он войдет.
Двойник Падлы смотрит на меня. И что-то меняется. Становится не по себе. Будто он видит меня насквозь.
— Леонид… бывший дайвер… — движение руки, взмах снизу-вверх, будто шторка прошла перед его лицом.
Я смотрю в собственные глаза.
— Он давно уже не дайвер, — говорит мой двойник. — Он списан с корабля. По состоянию здоровья. Дайвер с дип-психозом — смешно…
— Я пройду, — говорю я. Мне самому не верится в эти слова. Но я все-таки их произношу.
— Нет… нет, не пройдешь. Расслабься, Леонид. Очнись. Ты — не Стрелок. Ты — не дайвер. Твое время кончилось два года назад. У тебя был шанс — ты его упустил. Теперь ты никто, и звать тебя — никак.
— Не стоит так говорить, — произносит Маньяк. — Не стоит.
— У меня предложение ко всем присутствующим. — Темный Дайвер оглядывает нас. Улыбается.
Черт возьми, у меня улыбка куда обаятельнее!
— Говори, — разрешает Чингиз.
— Прекратите гоняться за файлом. Вам он ни к чему. Вы не сможете ничего сделать с полученной информацией, даже если найдете ее. Все происходящее касается лишь меня.
— То, что Ромка погиб, — твое дело? — говорю я. — То, что Диптаун превратится в такое же дерьмо, как реальный мир, — твое дело?
Темный Дайвер снова поворачивается ко мне:
— А откуда ты знаешь, какие отношения были у меня с Ромкой? И что для меня — Диптаун и реальный мир? Вы — дети… заблудившиеся в глубине дети. Это вы превратили виртуальный мир в скверное отражение своей жизни, уже давным-давно…
Может быть, разговор бы длился еще долго. Мне даже кажется, что мы смогли бы услышать что-то важное… Но тут Пат вскидывает свой обрез и вопит:
— Ты сам заблудился! Тебе здесь не рады!
В чем-то он, конечно, прав…
Обрез в руках Пата строчит как автомат, пули дырявят стену. Но Темный Дайвер успевает прыгнуть на пол, и заряды проходят мимо. Зато ответный выстрел — из такого же, как у меня, револьвера! — достигает цели.
Пат скрючивается и падает на пол.
Вот тут начинается безумие.
Чингиз стреляет, пули ложатся в тело Темного Дайвера, но, похоже, не причиняют тому ни малейшего вреда. Падла с уханьем прыгает на врага, бьет того по голове бутылкой.
Нуль реакции.
Я целюсь, пытаясь не попасть в Падлу. И вдруг замечаю, что из всех присутствующих Темный Дайвер выбрал в качестве цели меня.
Будто зная, чем заряжен мой револьвер.
Мы стреляем одновременно. Или все-таки я на долю секунды раньше?
Ведь я успеваю увидеть, как голова Темного Дайвера разлетается кроваво-серыми клочьями, а тело изгибается в судороге.
Потом его пуля настигает меня.
Темнота.
Не самое большое удовольствие — сидеть с кастрюлей на голове.
Экраны шлема темны и безжизненны.
Я отстегнул крепление и снял свою потрепанную «Sony». Первым делом посмотрел на дисплей — та же картина.
Черт.
— Вика, старт! Включись. Работаем.
Надежда на то, что оружие Темного Дайвера просто отключило питание компьютера, была слабая. И все-таки я нажал кнопку питания и подождал минуту.
Машина не оживала. Даже не пыталась включиться.
Отцепив все провода, я вытащил системный блок, стянул корпус, который никогда не закручивал, и уставился внутрь. Будто мог что-то увидеть глазами.
На вид все было цело. Дым не валил, винчестеры не разлетелись на кусочки, револьверных пуль, застрявших в материнской плате, тоже не наблюдалось.
Я снял телефонную трубку и набрал номер Чингиза. Он ответил сразу:
— Леонид?
— Да. Что с Патом?
— Ревет у компа. У этого гада было что-то второго поколения… Как ты?
— Аналогично.
Чингиз помолчал. Спросил:
— Ты сам разберешься с железом?
— Нет.
— Ясно. Знаешь что… я попрошу Падлу к тебе подъехать.
— Что с Темным Дайвером?
— Ты его убил. Из чего стрелял?
— Заряды второго поколения. Те, что у вас взял.
Чингиз коротко и зло рассмеялся:
— Хоть это радует. У нас всех было более гуманное оружие. Леонид… не раскисай. Падла подъедет. Жди.
— Жду, — согласился я. Мне ничего больше и не оставалось.
Так меня и застала Вика, когда пришла с работы. Сидящим у раскуроченного компьютера.
— Мне убили машину, — просто сказал я, когда она вошла. — Вика… мне убили машину.
— Как — убили? — стягивая шарф, спросила она.
— В глубине. Из оружия второго поколения. Повредили железо.
Вика присела рядом. Заглянула мне в глаза, потом посмотрела в компьютерное нутро. Улыбнулась:
— Леня… ты уверен? Кому могло понадобиться использовать такое против обычного человека?
Она даже не поняла, что сделала мне больно.
— Вика… я должен тебе кое-что рассказать.
— Говори. — Она вздохнула.
— Ромку убили.
— Оборотня? — Она еще улыбалась. — А что у него?
— Ромку. Убили. По-настоящему.
Я видел, как улыбка медленно исчезает с ее лица.
— Господи… Как?
— Из глубины. Оружием третьего поколения.
— Леонид…
— Выслушай меня, Вика. Пожалуйста. Поверь и выслушай.
Как быстро можно изложить события двух суток, если избавиться от эмоций. Быстро и легко. Взлом. Погоня. Смерть. Поиски. Маньяк. Чингиз. Письмо. Темный Дайвер.
К концу рассказа она встала и села на диван. Сжала в ниточку губы. Взгляд ее стал жестким и холодным… взглядом Мадам, а не Вики…
Я не люблю этот ее взгляд. Ненавижу.
Но нельзя смотреть на мир чужими глазами. И уж тем более нельзя решать за других, как им смотреть.
— Леня… это все правда?
— Это правда, какой она видится мне. Вика, глубине — конец. Почти конец. Она превратится в копию реального мира. Со смертью, опасностью, подозрительностью, недоверием. Если мы не справимся…
— Как вы хотите справиться? Леня? Оружие уже существует, так? Оно уже пущено в ход. Ничто из того, что появлялось в глубине, не оставалось тайной.
Я промолчал. Она была права, конечно же. Как обычно.
— Леонид… сейчас.
Я молча смотрел, как Вика достала из сумочки сигареты, зажигалку. Курит она крайне редко. Только если ей очень хорошо… или очень плохо.
— Выпущенного джинна в бутылку не загонишь. — Вика затянулась. — Ты прав, это конец виртуальности в том виде, в каком мы привыкли ее знать.
— Дай сигарету, — попросил я. Закурил легкий «Mild seven», сказал:
— Если можно попытаться предотвратить беду — надо пытаться.
— Леонид, ты неправильно ставишь вопрос. Предотвратить уже нельзя. Процесс пошел. Вы уже опоздали — ты, Шурка, вся эта хакерская тусовка… Давай признаем неизбежное.
— Что?
— Диптаун живет по своим законам. Но это человеческие законы, от них никуда не деться. Несколько лет назад виртуальность была всего лишь ребенком. С детской восторженностью, с детской жестокостью. С драками в песочнице. Ты меня ведерком по голове, а я тебя совочком по попе. Все это было. Игры в доктора, потасовки, обидки, сказки про черную руку и кровавую простыню. Но детство проходит. И сейчас Диптаун обретает зрелость. А это — немножко другой расклад. Леонид, в глубину приходит нормальный человеческий мир.
— Убивать — это нормально?
— Леня, но ведь мы говорим не о том, что такое хорошо и что такое плохо. Мы говорим о норме. А норма человеческой жизни — война и убийство. Нельзя вечно спускать пар в «Лабиринте Смерти» или на арене «Смертельного Поединка». Маленький мальчик может бегать с пластмассовым автоматом, но когда ему исполнится восемнадцать, он получит боевое оружие. Смерть не могла не прийти в Диптаун. Вот она и пришла.
Вика помолчала. Стряхнула пепел на газету, валяющуюся на диване.
Крепко же ее проняло.
— Вот… открой газетку… Что ты прочитаешь на первой странице? Пьяный мужик пришел домой, выпил еще стакан, зарезал жену и выкинул в окно детишек, выпил еще сто граммов, погонялся за тещей, не догнал, допил бутылку и повесился в туалете. Американские ВВС совершили миротворческий полет над Европой. Уничтожено двадцать военных целей, включая кондитерскую фабрику, больницу и жилой квартал. Арабские террористы подложили бомбу в пассажирский самолет. В знак протеста против другой миротворческой миссии…
— Я не читаю газет.
— Леня… — Вика вздохнула. — Леня, милый, ты все-таки их читаешь. Слышишь. Догадываешься. Нельзя прятаться в глубине вечно. Понимаю — хочется. Но не выходит. Рано или поздно кто-то должен был принести в Диптаун подлинное оружие. И раз уж оно появилось — надо решать. Что для тебя реальность, а что вымысел? Если разницы нет — живи в глубине. Не все ли равно как умирать?
В прихожей тренькнул звонок.
— Это Падла, — быстро сказал я.
— Кто?
— Падла… хакер, я же говорил.
— И что? — Вика встала, быстро оглядела комнату, будто надеясь за двадцать секунд навести в ней порядок. — Ты предупредить мог?
— Извини… — Я поднялся с пола. — Забыл.
— Иди, открывай. — Вика быстро оправила волосы. — Давай, давай… твой друг пришел. Чего уж теперь.
Да…
Лучше бы приехал Чингиз.
Я представил себе, как Падла с воплями и матюгами ввалится в прихожую, заполнив ее целиком, вывалит из рваной сумки двадцать бутылок «Жигулевского», и мне захотелось не открывать дверь.
Впрочем, с Падлы станется ее просто вынести плечом. На всякий случай. Вдруг я звонка не услышал.
Глубоко вдохнув, я подошел к двери, открыл замок.
— Добрый вечер, Леонид, — вполголоса сказал Падла. — Я не слишком задержался?
Поперхнувшись заготовленной фразой о том, что жена дома, и желательно не употреблять ненормативной лексики в полный голос, я отступил от двери.
Падла пошаркал ногами по половику и вошел.
В одной руке у него был здоровенный букет чайных роз. В другой — огромный баул. Наверное, именно в нем он пытался протащить в квартиру Чингиза проститутку?
— Супруга дома? — тихо спросил Падла. В ответ на мой кивок уточнил:
— Как зовут?
— Вика…
— Ага…
Хакер заозирался в поисках тапочек. Я молча сбросил с ног свои.
— Добрый вечер. — Вика появилась в прихожей.
— Вечер добрый! — Падла неуклюже поклонился. Протянул букет. — Безумно рад встрече, Леонид так много о вас рассказывал. Меня зовут Антон.
Я сглотнул.
— Спасибо, какая прелесть… — Вика взяла цветы. — Леонид, может быть, ты представишь нас?
— Вика, моя жена, — пробормотал я. — Па… Антон. Замечательный специалист в области компьютеров.
— Как лучше — Антон или Падла? — поинтересовалась Вика. По ее глазам было видно, что ситуацией она наслаждается.
— Честно говоря, Виктория, мне будет привычнее называться Падлой. Но некоторых это имя шокирует…
— Ничего страшного, Падла. Раздевайтесь, проходите. Извините, у нас немного неубрано. Я весь день на работе, Леонид занят в глубине…
— У вас очень уютно и мило! — с жаром произнес Падла. Стянул с головы облезлую ондатровую шапку. Если бы он так встал у метро — ему бы быстро накидали туда мелочи. Вздохнул. — Не обращайте внимания, пожалуйста, на мой несколько необычный вид… я всегда бреюсь наголо к зиме.
— Как интересно… а можно узнать, зачем? Куртку вешайте сюда… И будьте как дома.
Падла хлюпнул носом. Поставил баул, спросил:
— Вы уверены, что я могу быть как дома?
— Конечно.
— Ну, блин… я предупреждал… — Падла стащил куртку, набросил на вешалку. Следом бережно повесил шапку. — Вот… в общем-то из-за нее и бреюсь. Старенькая она у меня…
— Кто старенькая?
— Шапка. Старенькая, дряхлая и села изрядно. Если наголо не стричься, то на голову не налезает.
Я попытался сообразить, получится ли быстро вытолкать Падлу в подъезд. По всему выходило, что никак не получится. Ни быстро, ни долго.
— А купить новую? Я понимаю, нынче все дорого, но…
— Понимаете ли Виктория, восемь лет назад я вступил в Общество Защиты Животных. С тех пор считаю, что использовать мех для изготовления одежды — варварство и фашизм. Поэтому я не вправе приобретать новую меховую шапку. Однако зимой в Москве настолько холодно, что ходить с непокрытой головой небезопасно для здоровья…
— Очень достойная позиция, — сказала Вика. — А вас не шокирует, что рядом висит моя шубка?
— Не шокирует, — с достоинством ответил Падла. — Но расстраивает. Если вы не против, то впоследствии мы с вами поговорим о защите окружающей среды и гуманном отношении к братьям нашим меньшим.
Я искоса посмотрел на Вику.
Она улыбалась. Улыбалась так хорошо, как я давным-давно не видел.
— Проходите, Падла. И будьте как дома, только чуть-чуть аккуратнее. Вы сразу станете пить пиво или после починки компьютера?
— Мы могли бы совместить… э… процесс, — осторожно предложил Падла. — Виктория, а вы употребляете пиво?
— Употребляю. Лучше Вика, договорились?
— Ясен пень, договорились! — Падла расплылся в улыбке. — Так, Ленька, тащи стаканы и показывай, где твое горелое железо.
— Я сама покажу, — сказала Вика. — Леня, нарежь хлеба, сыр и посмотри, что еще найдется в холодильнике.
Со смутным ощущением, что я немного лишний, я отправился на кухню.
