Книга: Малой кровью
Назад: Глава двадцать четвёртая
На главную: Предисловие

ЭПИЛОГ

Прооперировали Стриженова уже на Земле. Рука вроде бы приросла, но ещё не двигалась и ничего не чувствовала. Да вы не переживайте так, говорили ему врачи, нервы – они же прорастают на миллиметр за день. Сорок сантиметров – полтора года…
Он это знал и до того, Урванцев просветил, и не переживал, а просто нервничал. Потому что привык, что тело слушается. А тут – таскаешь невнятную колоду.
Перемены на Земле его поразили. Можно было сесть во что-то наподобие самолёта и через два часа выйти в Нью-Йорке. За небольшие – за просто смешные деньги. Никаких виз, формальная таможня… Он слетал в Нью-Йорк, потом в Кению – посмотреть на слонов. Потом в Австралию. Так сказать, повторный визит…
Ко входу в Туннель его не подпустили, тормознули уже километрах в десяти. Да он и не собирался приближаться. Просто надо было убедиться, что с этой хотя бы стороны всё в порядке. С той – ещё всё могло быть, тиронцы – они тяжёлые, их трудно раскачать, но ещё труднее потом остановить…
Потом ему стало неинтересно ездить. Тем более, что везде пялились: кирпичного цвета лысый череп и рука на чёрной косынке. Экзот.
Он купил домик под Питером – сразу с машиной и обстановкой – и целыми днями лежал на диване, читая. Ему приносили газеты, и однажды из газеты он узнал, что существует такая специальная организация, которая занимается поиском людей, когда-либо похищенных имперцами. Поскольку с Империей худо-бедно, но действует договор, то судьбу хотя бы некоторых из них удаётся выяснить. Центральный офис организации был в Лондоне, а один из филиалов – в Москве.
Стриженов поехал в Москву на машине, убеждаясь по дороге, что глубинка почти не переменилась. Зато Москву он не узнал абсолютно – но и это неузнавание тоже было ожидаемым.
Машину пришлось оставить чуть ли не у Кольцевой. Офис был на Чистых Прудах, в старом доме. На улице было холодно, шёл дождь, он вошёл, отряхиваясь, и обратился к женщине, сидящей за столом прямо у входа:
– Простите, где бы мне здесь…
Она подняла голову.
Это была Мыша.

 

Награждали в Кремле, уже в ноябре. Звезду Героя ему и ещё семерым (знакомым и не очень) офицерам Легиона вручил президент, а потом настал черёд наград от Императора. Орден «Честь и свобода» – голубой сапфир в чёткой стальной оправе… Вручал не сам император, а кто-то вроде наместника – крупный седоватый парень с хорошим лицом и страшно усталыми глазами.
– Император просил лично вас особо поблагодарить за спасение его товарища, – сказал наместник.
– Служу Отечеству! – Стриженов отдал честь кивком головы, повернулся и встал в строй, краем глаза косясь на Мышу – она была в чёрном платье в первом ряду. Весь этот месяц они настолько не расставались, что даже во сне он часто вскакивал – убедиться, что Мыша здесь, вот она, рядом, никуда не делась…
Когда ему сообщили о предстоящем вручении наград, он хотел вспылить и отказаться. Или вообще устроить публичный скандал. Но потом что-то щёлкнуло внутри… Война – путь обмана, а полноценный обман можно оплатить только кровью. Я не просил оставлять меня в живых. Ребята, я получу эти ордена. Потому что они – ваши.
Ему дали слово. Он подошёл к микрофону и так и сказал: я получаю эти награды за тех, кто погиб – вдали от дома. И буду носить их в память о тех, кто погиб. Ребята, я всегда помню вас. Вас всех.
Из строя оркестра вперёд шагнул маленький горнист. Сейчас будут играть гимн, понял Стриженов, это надо вытерпеть. Горнист был не человек, а маленький полукот. Он поднял свой инструмент, и первая фраза чисто зазвенела под сводами. Вступил оркестр. Стриженов вдруг почувствовал, что его бьёт дрожь. Он не мог понять, что они такое играют. Это – гимн? Да, это был гимн. Зал встал. Зал пел, и все пели, и он тоже пел, он почти молился: горит и кружится планета, над нашей Родиною дым…

 

Потом был банкет, играл тот же оркестр, и они с Мышей танцевали. Вернее, танцевала Мыша, он неумело топтался. Наместник кружился с невысокой рыжей дамой, и по тому, как они друг на друга смотрели, можно было понять: не чужие. Потом они подошли знакомиться, держа за руку того котёнка-горниста. Он смотрел на Стриженова ошалелыми глазами поклонника.
– Вита, – представилась рыжая. – Наш сын Кеша, а с мужем вы уже, наверное…
– Не успели, – сказал Стриженов. – Мыш… Марина. Я, собственно, Игорь… просто.
– Мужчины, – презрительно сказал Вита Мыше. – Ни дня без протокола. Его зовут Адам. С ударением на первом слоге. Покурим? – предложила она Мыше, и обе умчались.
– Кеша вот… попросил его представить… – сказал Адам. – Ну… вот. Не помешали?
– Всё хорошо, – сказал Стриженов. Он наклонился к Кеше. – Ты прекрасно играл. Мурашки по спине.
– Честно? – испуганно спросил Кеша.
– Абсолютно.
– Я хотел сказать… когда папа мне о вас рассказал… что… что для меня большая часть… и я хотел…
Он замолчал.
– Спасибо, – сказал Стриженов. – Знаешь, что я тебе скажу? Не мечтай попасть на войну. Мечты имеют свойство сбываться… Честное слово, мир лучше. Но всё равно, хотим мы того или нет…
Он положил руку на плечо мальчугана и легонько пожал его.
– Не отчаивайся, братишка. Нам ещё понадобится всё наше мужество…
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ
Назад: Глава двадцать четвёртая
На главную: Предисловие