Глава 15. Путь изо льда

Третий совет нечистых состоялся в полночь. Они расположились близ леса, а на совете были Марет, Граф, Упырь, Юлиус, Маро, Грэт, Гектор, Тантра и Отец Всех Ведьм, седой старик.

– Вот и подошли мы к Великому Ниасу, где все решится. – Голос Юлиуса звучал устало.

– Только вот решится ли в нашу пользу? – проворчал Гектор.

Граф глянул на него, и вервольф умолк.

– У нас есть выбор, – заметил Упырь, – мы можем вернуться в замок…

– А кто сказал, что они не пойдут за нами? – вскинул брови Граф.

– Побоятся мертвецов ведьминых.

– Мы прошли такой длинный путь лишь для того, чтоб отступить? – воскликнул Марет.

Граф сухо рассмеялся.

– Вижу, вижу я своего старого друга в его потомке. И в самом деле мы всегда и все решали без нашего юного короля… так давайте же вручим ему наши судьбы… напоследок.

Марет тяжело вздохнул и обвел своих подданных властным, отнюдь не детским взглядом.

– Мы пойдем к людям, – сказал он твердо. – Только разгромив их армию, мы будем уверены, что наше вампирское княжество будет в безопасности.

– Княжество, король? – недоверчиво воскликнул Маро. – Я не ослышался?

– А ведь Марет прав, – подала голос Тантра. – Подумай сам, Маро, если мы начнем создавать его сейчас, мы оставим за спиной угрозу. Но если мы сейчас разгромим их, люди долго еще не высунут носа с Южного берега.

– Какое княжество, ведьма? – вскинулся Юлиус. – Да, мы часто говорили о нем, но это мечта, мечта Первоначального, и она неосуществима. Ты говоришь, разгромим… но если мы подойдем к мосту и перейдем Ниас, они будут ждать нас там, и Великая река преградит нам путь к отступлению.

– Мои мертвецы и не подумают отступать, – сквозь зубы пробормотала Тантра.

– Они – да, ибо у них нет нервов.

– О чем ты говоришь? – Тантра вскочила. – Да люди бросятся в бегство, завидев нас!

– Сомневаюсь. Там не только юнцы, но и опытные инквизиторы. И маги, и посеребренные мечи. То, что мы проиграм, вполне возможно.

– Нет!

– Поэтому я прошу Марета поменять свое решение, позволить нам отступить…

Мальчик молчал.

– Пусть те, кто за наступление и кто против, разойдутся в разные стороны, – промолвил он наконец.

Тантра встала и решительно отошла к Графу. Рядом с ними встал лишь Отец Ведьм.

Гектор, Упырь, Маро, Юлиус и – самое обидное – Грэт были за то, чтобы отступить.

– Заметный перевес, – ехидно сказал Упырь.

– Вы – трусы! – гневно бросила ему Тантра. – Вы просто… – Она, не в силах себя сдерживать, быстрыми шагами понеслась прочь, к равнине.

Грэт хотел было пойти за ней, но упрек в трусости обжег ему душу, и в первый раз он всерьез обиделся на свою королеву.

«Не понимает эта смертная дура, что я о ней думаю больше, чем о себе… тысячу лет ей сдались эти битвы!»

– Если вы хотите, вы можете уходить, – сказал вдруг Марет, – но те вампиры, которые будут мне верны…

– Никогда не покинут тебя, – пробормотал Упырь, опускаясь перед ним на колени. – Я подумал, что твой предок не позволил бы мне тебя бросить.

Грэт молча поклонился королю и отошел к опушке леса. Близился рассвет, и пора открывать гроб. Укладываясь, главарь лесных вампиров ночным своим зрением заметил в небесах маленькую черную точку. То был Демон.

Лишь когда небеса посветлели, Тантра смогла справиться со своей злобой. Она решительно не понимала робости вампиров, и это выводило ее из себя. Ведь нет никаких сомнений в победе!

Но, подумав, Тантра неохотно согласилась с тем доводом, что кидаться с головой в атаку тоже не дело. Смелость должна быть хладнокровна и расчетлива, тогда лишь это будет смелостью, а не безрассудством. И Тантра почувствовала стыд за свою вспышку.

– Жаль, начинается день… иначе я бы раскрыла крышку гроба, попросила бы у Грэта прощения и сказала бы… да ладно, и сам знает, – пробормотала Тантра.

А Демон меж тем несся к Ниасу. Когда солнце взошло над землей, окрасить бы ему снега в нежный цвет, если б не случилась оттепель. Пришлось небесному художнику красить лужи. Тантра усмехнулась, и вдруг сердце ее забилось сильней.

На горизонте блеснул Ниас. Не зря называли его рекой королей! Могучему Демону потребовалась минута полета, чтоб преодолеть его. Тантра, сощурившись, разглядела людской стан. Девушка, усмехнувшись, пробормотала заклинание маскировки и исчезла вместе с драконом.

А на самом-то деле дракон несся к людской стоянке.

Сердце Тантры забилось в смутной тревоге, когда она увидела, сколько здесь людей. Северяне, южане, полукровки, даже южные кочевники в традиционных своих одеждах.

«Их, пожалуй, будет больше, чем моих мертвецов… Сегодня ночью все решится… сегодня ночью…»

Тантра склонила голову, стараясь получше рассмотреть людей.

Странное дело… обычно катарийцы и южные кочевники не очень-то жалуют друг друга, и лишь, пожалуй, королевская армия сдерживает их от открытых столкновений, но нынче они объединились, ибо поняли, что мистический враг согнет их поодиночке.

«И все-таки люди в чем-то превзошли нечистых… хотя бы в том, что пусть они и разделены, но перед лицом опасности всегда собираются вместе… как братья из той сказки…» – подумала Тантра.

Почти весь день кружился Демон над людской армией, а Тантра примечала все подробности. Серебра, как она с радостью заметила, было не очень много, но странные выражения на лицах людей тревожили ее.

– Что-то они затевают… – прошептала Тантра, отдавая приказ дракону возвращаться.

Демон понесся обратно к становищу нечистых.

Солнце, последнее солнце ее жизни ушло. Тантра подскочила к гробу, дрожащими руками сорвала крышку и глянула в серое лицо, сейчас самое дорогое. Грэт открыл глаза, и в темноте его зрачки вспыхнули.

Тантра прижалась к нему, не говоря ни слова, все пытаясь впитать в себя этот любимый холод. Грэт поднял руку и погладил ее по волосам.

– Сегодня, родная моя… – прошептал он, поднимаясь из гроба. – Должно быть, красивая будет луна.

– Кровавая будет луна, – сказал подошедший Граф, – и она осветит собою решающий день для Катарии. Вставай, Грэт, пора.

– Мы пойдем через людской мост? – спросила девушка, сжимая руку Грэта и мечтая никогда ее не отпускать.

– У нас нет другого выхода.

– Но они в таком случае будут ждать нас. Они будут готовы.

– У тебя есть другие предложения?

Тантра стиснула зубы. Ей казалось, будто поганая склизкая змея шевелится в ее груди, и яд с клыков капает на сердце.

Нечистые двинулись в путь. Мороз прошел по коже Тантры от дикого, заунывного воя, который издавал Гектор. Он был в привычном своем облике серебристого волка, а в наступившей темноте его глаза горели.

– Когда мы подойдем к Ниасу, – заметил Граф, – нам придется пройти чуть-чуть вдоль него, чтоб выйти к людскому мосту.

– Нечистые пойдут на людей с голыми руками? – Тантра нахмурилась и только сейчас заметила, что ведь так оно и есть…

Граф загадочно усмехнулся.

Полчища нечисти спустились с холмов и пошли прямиком к реке. Небеса нынче были затянуты дождем, холодные капли неслись по мертвым и живым лицам, а молнии то и дело прочерчивали на небе искристые раны.

– Было бы хорошо, Тантрина, если б ты вылетела чуть ранее нас, и Демон поджарил бы людям…

Тантра кивнула, слегка удивленная тем, что Граф использовал уменьшительно-ласкательное значение ее имени. Тотчас же ей стало страшно. Она повернулась к Грэту, поцеловала горящее холодным огнем лицо и кинулась прочь, увязая по щиколотку в грязи.

Демон, парящий в выси, разглядел ее, понесся вниз, и Тантра, быстро уцепившись за его шею, забралась верхом.

– Неси меня к людям, мой Черный Демон, – пронзительно закричала девушка.

Дракон вознесся вновь, но уже не высоко он был. Отсюда Тантра ясно видела Графа, Грэта, Гектора… Марет и Селена остались позади, с ними несколько ведьмаков, так что в случае чего король и принцесса могли уйти…

Вспышка молнии – и Тантра, обернувшаяся на миг, разглядела ухмылку на лице Графа. Еще одна вспышка – и вдруг в руке каждого из вампиров, ведьмаков и мертвецов возник сияющий длинный меч… Тогда Тантра приказала Демону нестись вперед и больше не оглядывалась…

Вот и Ниас, вот она, величайшая из рек, река королей, воды которой глубоки и чисты, как слезы плачущей о смерти Катарианса вдовы… И тут Тантра ощутила дикую силу в своей груди. Ей казалось, будто душа ее стала прибежищем великой магии.

«Если нечистые пойдут к людскому мосту, люди будут ждать их там… но если они переправятся через Ниас вот здесь, то прибудут с той стороны, с коей их никто не ждет… Но нет здесь моста… А есть моя сила…»

Тантра подняла голову и вгляделась в туманные воды. А под взглядом ее они вдруг стали сереть, замерзать… Тогда Тантра поняла, что ей нужно, напрягла свою волю, сжала разум в кулак, и через Великий Ниас лег широкий мост изо льда, и мост этот был достаточен, чтоб армия нечистых прошла чрез него.

Вот они… Теперь Тантра была видима и наслаждалась испугом и смятением, возникшими в людском лагере при виде парящего над ними чудища. Но чтоб дыхнуть огнем, нужно снизиться… а значит, есть риск, что люди придут в себя, и чья-нибудь шальная стрела собьет наездницу с шеи дракона…

Тантра подавила в себе страх. Грациозно раскинув крылья, Демон издал дикий рев и понесся над землею, а струя пламени, бьющая из его пасти, сжигала под собою все.

Тантра зло рассмеялась и направила Демона чуть вбок. Его шея раскалилась, и Тантре пришлось оторвать от нее руки, чтоб не обжечься. Ноги ее, касающиеся боков юного дракона, тоже обожгло.

Если б Демон был настоящим, живым драконом, он бы давно потерял в легких воздух и рухнул бы на землю, но то, что он был мертв, сыграло на руку Тантре, ибо в мертвом, оживленном некромантией драконе пламя живет вечно.

Люди внизу пытались укрыться, спасаясь от жуткого огнедышащего чудовища.

Разлад царил здесь, и вряд ли армия будет слишком боеспособной, когда совсем скоро сюда придут нечистые.

Демон взмыл высоко, и Тантра окинула взглядом Ниас. По длинному ледяному мосту что-то двигалось. Это что-то сияло дивным светом. Тантра догадалась – это светятся вызванные Графом из небытия мечи.

– Летим обратно, мы достаточно поджарили их, – шепнула Тантра Демону, и тот точно огромная птица понесся над охваченной паникой армией. Он летел властно, медленно и спокойно.

А Тантра смотрела вниз. Если б не темнота, она разглядела бы тысячи испуганных взглядов, обращенных к ней.

– Сегодня вы все умрете! – крикнула она, и ее крик, прозвучавший низко, громко и зловеще, пронесся над всей людской армией.

Демон уже приближался к Ниасу, когда острая боль пронзила руку Тантры. Девушка охнула и обернула голову.

Длинная металлическая стрела торчала из ее предплечья. Она пробила ее насквозь. Стрелок, видимо, был весьма искусен.

Тантра, дурея от дикой боли, попыталась вытащить стрелу, но тем самым сделала себе еще больнее. Тогда она разломила стрелу пополам, одну часть вытащила из сквозной раны (а руку будто отрубили, такой была боль), а вторую выкинула, и она шлепнулась о ледяной мост.

Тантра оперлась лбом о теплую шею дракона. В воздухе просвистела еще одна стрела. Тантра испуганно дернулась, в этот же момент Демон резко рванулся вбок, а в следующую секунду Тантру окутала ледяная вода.

Она осознала, что упала в Ниас, лишь когда звездное небо над головой стало меркнуть. Девушка стремительно опускалась на дно.

Опомнившись, Тантра стала выплывать, но она могла грести лишь правой рукой, левая будто одеревенела, ибо наконечник той проклятой стрелы был большой и острый.

Девушка уцепилась за край моста и, вынырнув, вдохнула морозный воздух. По телу ее пробежала волна холода. Зуб на зуб не попадал…

Тантра выкарабкалась на мост и замерла, тоскливо вглядываясь в темноту на другой стороне Ниаса. Нечистые уже прошли по мосту…

– Демон! – выплевывая воду, закричала Тантра, но лишь неясный шум с поля битвы был ей ответом. Где-то там, в холоде и мраке, Грэт сражается с теми, кто в любой момент серебряным кинжалом может оборвать его жизнь… Мысль эта заставила Тантру побрести вперед. Сандалии спали с ее ног, когда она упала в воду, и теперь лед кусал ее босые ступни. Тантра шла медленно, шатаясь и иногда поскальзываясь. Всем ее телом владела непонятная слабость… изо рта при дыхании шел пар…

Несколько раз девушка звала своего дракона, но безуспешно. Поскользнувшись в очередной раз, Тантра подвернула ногу. Боль казалась нестерпимой и Тантра рухнула на лед, мечтая лишь о том, чтоб утихли три муки, пронзающие ее тело. Мокрые волосы под ледяным ветром заиндевели… и ресницы, и губы, и щеки…

«Ну, ты же ведьма…»

Но не мысль эта слабая, а сила воли Тантры сбила ледяную корку с ее тела, заставила боль чуть поутихнуть и дала девушке глоток спасительного воздуха. И снова Тантра пошла, тяжело дыша и хромая, но все же она шла. Во тьму и холод. Она звала Демона до тех пор, пока голос ее не пропал окончательно.

А потом все-таки, недалеко от берега, голова Тантры закружилась, и сознание покинуло ее.

Нечистые пришли оттуда, откуда никто их не ждал. Но людская армия не дрогнув отразила первый удар. Испуг, вызванный появлением дракона, был подавлен ликованием при виде того, что наездница упала в холодный Ниас, а уж оттуда-то вряд ли выплывет. И не юнцы безусые сражались в армии людей, а воины, закаленные и опытные, большую часть жизни проведшие в тренировках… Кровь лилась рекой, а лязг оружия, стоны умирающих, тяжелые шаги – все слилось в единую симфонию боя, боли и страха. Потери с обеих сторон были ужасны.

Но нечисть все-таки стала теснить людей и прижала их к Ниасу…

Бой начался для Юлиуса неудачно. Два раза его прошило насквозь людское копье, к счастью, железное. Но для копьеносца все сложилось еще неудачнее… Юлиус рубил сияющим мечом, и глаза его горели красным пламенем, а враги отступали, пораженные не силой воина, но его неистовой яростью. Кровь залила его белоснежную рубаху, кольчугу, руки и лицо, а когда он раскрывал рот, чтоб впиться в чью-то шею, и серебристые клыки сверкали во тьме… Юлиус был кровавым демоном зла. Он шел вперед, не оглядываясь и не замечая ничего, а когда бой был закончен и людей осталась сотня с лишним, как и вампиров, Юлиус бросил недобитую жертву и кинулся к предводителю людей – Стрелку.

Упырь наводил на людей ужас одним лишь присутствием своим. Он не боялся серебра, которое мелькало то тут, то там, он вгрызался в глотки с отчаянной яростью, и пораженные его страшным ликом люди в ужасе отступали. Бок о бок со старым другом сражался Граф. В его руках плясала огненная магия, но философ был без кольчуги, и посеребренный меч, вонзившийся в его спину, оборвал тысячелетнюю жизнь. Захлебываясь собственной мертвой кровью, Граф медленно опустился на землю. И долго его глаза не хотели закрываться, веки подрагивали, а изо рта тонкой струйкой лилась кровь, но потом ресницы сомкнулись…

– Прими в свое царство, мой друг… – прохрипел он, сжав руками голову, и тогда умер.

Упырь, увидев смерть друга, просто взбесился. Он погнался за тем мечником, что ударил Графа, схватил его за шиворот и, подняв над головой, стал раз за разом пронзать мечом его грудь. Упырь сжал зубы, и смерть уже давно пришла в то тело, но вампир продолжал кромсать юного воина. Слезы лились по лицу Упыря, наконец он отбросил бездыханный труп и вернулся туда, где лежал Граф. Он стал у тела друга, и орда людей хлынула к нему. Упырь так и не смог сообразить, когда серебряные стрелы одна за одной прошили его насквозь. Меч выпал из дрожащей руки, Упырь попятился, недоуменно глядя на оперения, торчащие из его груди, а потом упал рядом с Графом, прижал руки к животу и медленно опустил веки. Небо для него навечно померкло.

Но бой наконец-то закончился. Берег Ниаса был завален мертвыми телами… Людей осталось человек десять, и все они испуганно сжались возле Стрелка, нечистых же – раза в три больше, но не были средь них ни вервольфы, ни колдуны, все вампиры – и лишь один мертвец.

Уцелевшие нечистые пошли к людям.

Странно. Еще минут десять назад берег этот был адом… а нынче здесь так спокойно, и луна изливает свой неторопливый свет на мертвые тела и на вампира, который, хромая, брел к Стрелку.

Это был Грэт. Все его тело и руки залиты были кровью. За собой он волочил меч, а в глазах его застыло странное равнодушие.

– Тор, друг мой, ты жив?

Тоскливый вой был ему ответом. Гектор, весь измазанный своей и чужой кровью, бежал к Грэту. Около него он обратился в человека, а глаза… В ночь давным-давно, когда несколько вервольфов не вернулись с охоты, Грэт уже видел у царя такие глаза.

– Ни одного не осталось… – прошептал Гектор, кусая руки. – Все мои… нет их… Ни одного не осталось вервольфа… брат мой…

Грэт положил ему руку на плечо.

– Зато их волчицы будут знать, что они умерли победителями…

Сдержанный смех раздался за спиной Грэта. Вампир обернулся и увидел, что это Стрелок, окруженный телохранителями.

– Не смеются перед смертью, – сухо сказал Грэт.

– Победили в этой войне! Насмешил, нечистый, вы победили в первом бою, но близится второй.

– Что ты сказал? – Гектор подскочил к нему и схватил за грудки. При виде вервольфа телохранители не выдержали и бросились прочь.

– Что слышал, царь… Идет сюда еще одна армия, и не уйти вам, ибо она идет с обеих сторон, с обоих берегов Ниаса. Да, я умру, но и нечистому племени придется отправиться следом за мной.

Гектор и Грэт переглянулись. Тотчас же Грэт вздрогнул и обернулся, потому что окровавленная рука опустилась ему на плечо.

– Он не лжет, брат мой, – прохрипел Юлиус, указывая на южный горизонт.

Темная тень показалась на нем. Зрение вампира остро, а сердце, к счастью, давно умерло, иначе остановиться бы ему от отчаяния, ибо тенью той была несметная армия, шагающая к Ниасу. Не было времени раздумывать о военных планах людей, об их коварстве – Грэт вмиг смирился со смертью.

– Где девчонка, что была на драконе? – заорал он, подскакивая к Стрелку.

– Я подстрелил ее, и она свалилась в Ниас.

Гектор поднял лицо к луне и, сменив облик, дико завыл. Его вой прокатился по берегам, задыхаясь эхом.

Грэт так укусил губу, что кровь потекла по подбородку, но он ее не замечал. Вампир молча поднял руку с мечом и вонзил клинок в шею Стрелка. Тот даже не застонал, с ненавистью глядя на вампира. Но потом смерть взяла свое, и тяжелые веки опустились.

Грэт же, вытащив клинок, кивнул Юлиусу и Гектору и побрел к ледяному мосту.

– Царь вервольфов раньше никогда не отступал.

– Какая разница? Я просто не хочу, чтоб наши тела достались им… Все равно ведь к смерти идем? – Грэт с жуткой безнадежной усмешкой указал на северный берег, где ярко горели факелы еще одного людского отряда.

– С обеих сторон… они хотят дождаться рассвета… – Юлиус, не отставая, шел за Грэтом. Некоторое время вампиры и волк молчали, шествуя бок о бок по ледяному мосту. Луна освещала серые лица, серебристую морду, кровавые саваны…

– Ведьма умерла? – с сожалением спросил Юлиус.

– Она упала в эту проклятую реку… – Гримаса перекосила лицо Грэта.

Гектор вдруг побежал вперед и исчез во тьме.

– Тор? Тор, ты куда?

Волчий вой, а следом радостный крик уже человека. Грэт и Юлиус подбежали к замершему на корточках Гектору у недвижимого тела.

– Ведьма… – слабо улыбнулся Юлиус. – Она ведь жива еще.

Грэт бросился на колени перед телом, подтянул голову к себе и прижал к своей груди. Изо рта Тантры вырывался пар, волосы заиндевели, а на платье со стороны руки темнела кровь.

– Просыпайся… ну, очнись… – отчаянно пробормотал Грэт, тормоша девушку.

Она закашляла и открыла глаза.

– Бой закончен? Мы победили? – спросила она охрипшим на морозе голосом.

– Нет, моя королева, – сказал Грэт, целуя ее в лоб.

– Факелы? С обеих сторон? Люди?

– Да… – протянул Юлиус.

– Мы что, умрем? – Голос Тантры вознесся до детского.

– Ты – нет, ведь ты не боишься света… – Глаза Грэта засветились и вдруг погасли. – Но я бы мог отнести тебя на руках куда-нибудь… Мы все могли бы улететь, кто-нибудь бы понес и Гектора.

– Оглянись по сторонам, друг… Заметь, светло так стало… – печально вздохнул царь, принявший человеческий облик.

Грэт обернулся к южному берегу и оцепенел. Яркие костры горели, рассеивая спасительную тьму, и если б не лежали нечистые на льду, а стояли, давно бы прошить стрелам их насквозь.

– Выбирайте, мертвецы!.. – Над Ниасом понесся голос, усиленный магией. – Либо встаете вы, и мы казним вас милостивою серебряной стрелой, либо лежите там до рассвета, пока солнце не сожжет вас…

В главном зале Черного замка беспокойно было в ту ночь. Оборотни, вампирши, ведьмы собрались там не в первый раз, собрались, чтоб послушать сморщенную старую колдунью, которая сидела на треножнике у камина.

– Что ты видишь, Мать? – спросила наконец одна из ведьм.

– Я вижу мертвые тела… их много… ужас царит на берегах Ниаса.

– Муж мой и брат мой… они там? – вскричала Ванесса, поднимаясь из кресла.

– Оба. Крепись, бессмертная, оба лежат рядом, в груди одного стрелы, в спине другого – меч.

Ванесса закрыла лицо руками.

– Царь, царь там?

– Да. Он лежит на ледяном мосту. С ним мальчишка, главарь шайки, Юлиус и волевая ведьма. Шерсть царя твоего в крови…

Малия прижала руку к животу.

– Люди с обеих сторон… с обеих берегов великой реки… Мост изо льда, на нем нечистые, и не встать им даже… на них нацелены людские стрелы…

– Скоро ли рассвет? – глухо спросила Ванесса.

– Через час.

Молодая ведьма подошла к ясновидящей, положила ей руки на плечи и прошептала:

– Не терзай душу нам и себе, Мать. Мы поняли исход.

Тантра задремала в холодных объятиях, но потом мысль, что скоро рассвет, помутила ее сознание, и она подскочила.

Юлиус сидел на краю моста, свесив ноги, а Гектор лежал рядом, вытянувшись и глядя на луну.

– Неужто это все? – ошеломленно спросила Тантра.

– Да. Значит это, что наш земной путь подошел к концу.

– Мне страшно.

– Я знаю.

– Странно как-то… как оно там?

– Не было ничего, когда я первый раз умер… Только сон. Это всего лишь сон…

– Я не знаю, что сказать тебе… Я умираю, но я счастлива.

– Мы уходим из этого мира вместе.

– Да…

Страх ушел, остались лишь тоска да тревога.

Тантра прижалась к холодному телу и мечтала никогда его не отпускать. Но через некоторое время Грэт мягко отодвинул ее.

И тут дрожь прошла по телу Тантры, ибо увидела она, что восход начал светлеть.

Грэт улегся на бок, положив одну руку на колено девушке, Тантра села рядом с ним, крепко держа в ладонях вторую и глядя в красные зрачки. Грэт улыбнулся ей напоследок, и что-то полузабытое, связанное с теплом и счастьем, вернулось к Тантре.

Солнце неумолимо вставало, и вот лучи его упали на ночные тучи, превратив их из демонических замков в розовых ангелков. На берегах послышались крики людей, но словно откуда-то издалека.

По-настоящему истинным было лишь лицо с кривой усмешкой на нем, но постепенно усмешка эта погасла, а глаза в какой-то миг выразили всю муку, весь страх Грэта – и Тантра охнула, будто бы это ее охватил жар беспощадного солнца.

Вот краснота поблекла, и глаза Грэта стали обычными серыми, а пальцы, сжимающие руку и колено Тантры, медленно расслабились. Жизнь уходила из тела в окружающий воздух, сжигаемая ласковыми и такими жестокими лучами.

Тантра, не веря, перевела взгляд с лица Грэта на руку. Она не была больше бледной рукой мертвеца. По цвету она в точности совпадала с живой рукою Тантры. Грэт стал смертным, и смерть пришла за ним вместе с солнцем. Вдвоем они опалили его ресницы и кожу, заставили глаза закрыться… Грэт умер.

Тантра все не могла поверить. Черный цветок боли пустил ростки в ее душе. Тьма поднималась от глубины сердца к горлу, сжимала его, и град слез полился из ее глаз. Истерика острым лезвием полосовала ей внутренности, заставляла корчиться, проклинать небеса, целовать мертвые щеки. Тантре казалось, будто ее жалящие поцелуи способны вернуть жизнь Грэта и что сейчас дрогнут опаленные ресницы… Вся сила ее любви билась изнутри о грудь, и Тантра думала, что она может умереть от боли…

А потом узел плача ослабился.

Она оглянулась на Юлиуса. Он тоже был мертв.

Гектор подполз и лизнул руку Грэта. Тантра подняла на волка полные слез глаза.

– Что делать будем? – Волк медленно обратился в человека.

– Нельзя отдать им их тела… – Гектор прочел эти слова по губам, ибо из горла Тантры не вырвалось ни звука. Вервольф мельком подумал, уж не сошла ли ведьма с ума, но потом устыдился – и тихая печаль по павшим друзьям овладела им.

– Прощай, Юлиус…

И тут же громадный кусок моста откололся, и тело Юлиуса исчезло в глубинах Великой реки.

Гектор поднял мертвого Грэта. Тантра, помогая ему, пошла рядом. От моста уже откалывались громадные куски, и лед трещал под первым солнцем весны. Тантра, хромая, еле брела, а единственным ее чувством было недоверие. Неужто то, что вмещало в себя весь смысл, ныне стало обычным мертвым телом? Неужели все закончено? Неужели я сейчас умру? Как странно… только вчера мы прощались… я видела его глаза, такие родные, такие бесконечные… Какой холодный лед… а Грэт стал теплым… милые пальцы, последний раз я вас касаюсь… рука болит… а в груди будто с десяток ножей… почему я не могу дышать? Когда закончится эта мука?

– Мы идем к Северному берегу?

– Ближе… ближе к замку… Быть хочу там, где Грэт сейчас…

Гектор кивнул, продолжая волочить Грэта.

В этот же миг мост перед ними и за ними раскололся, оставив нечистых на небольшом ледяном островке. А горы уже ходили ходуном по Ниасу, выворачиваясь и сталкиваясь друг с другом. То была не весна, то была яростная магия Тантры.

Сталкиваясь, горы взметали в воздух осколки льда, и эти осколки падали на сидящих Тантру и Гектора и на мертвого Грэта, голова которого покоилась на коленях Тантры. Девушка гладила пепельные волосы и не замечала того ужаса, что ее велением творили ледяные горы на Ниасе.

Но что-то просвистело вдруг в воздухе, и Гектор, охнув, завалился набок. Из-под ребер его торчала стрела. Наверняка серебряная…

Тантра вскочила и мощным колдовством своим призвала четыре самые яростные ледяные горы нестись к ней. Они приближались с четырех сторон, а за секунду, как они столкнулись, Тантра упала на лед, прижимая к себе тело Грэта.

Во все стороны полетел лед, и четыре горы, сплетясь в одно целое, образовали купол, последней мыслью Тантры превращенный в стекло. И он стал медленно уходить под воду.

Над берегами Великой реки распускался рассвет первого дня весны, года от строительства Катарианса две тысячи двадцать пятого…