Глава 13. Первоначальный
Демон стремительно взлетел, но все равно Тантра не могла избавиться от гнетущего ее беспокойства. С высоты она разглядывала вампиров, но отнюдь не так просто было различить Грэта средь них.
Демон, выдохнув струю огня, понесся вперед. Тантра сощурилась и вдруг поняла, что на крепостной стене нет защитников.
«Наверное, прячутся… или ушли…»
Демон развил стремительную скорость, и через несколько мгновений его когтистые лапы опустились на площадку центральной башни там, где обычно сидят меткие лучники.
Тантра оглядела крепость. Здесь было безлюдно. Внутренний дворик был пуст.
Демон пролетел над всей крепостью, мерно взмахивая крыльями, а Тантра все осматривала оплот герцога Норлека и силилась понять, куда же делись люди. В ночной тьме разглядеть их было бы непросто.
– Демон, подыши огнем на каждую башенку.
Тотчас же стекла и витражи в Центральной лопнули, и огненная струя заполнила все внутри. Сомнений нет, будь там кто-нибудь, он бы сгорел, а перед смертью вряд ли бы сдержал крика.
Вскоре обуглились и остальные башни. Тогда Тантра, не доверяя людям, вытащила из-за пояса длинный меч, усадила Демона на площадку перед безводным отчего-то фонтаном, а сама, озираясь, прошлась по внутреннему дворику основного укрепления. Здесь жил герцог, и крепость, построенная еще в незапамятные времена для войны непонятно с кем, теперь пригодилась людям. Но отчего они ее покинули?
Здравый смысл твердил Тантре: «Убирайся лучше», а любопытство гнало ее дальше. И, как часто бывает у девушек, любопытство победило разум, и Тантра вошла в зал, где герцог пировал с семьей и приближенными. В противоположность традиции знать в этом замке обедала внизу, а слуги – еще ниже, в подвале. У остальных замков планировка не такова: герцоги – на высшем этаже, слуги… да, опять-таки в подвале. Так бывает в домах, так же бывает и в стране, когда что-то меняют, положение низших всегда неизменно.
Здесь было тихо. Ни один факел не нарушал застывшую тьму, правда, как подметила Тантра, подходя к камину, угли еще не успели до конца остыть.
Где-то скрипнула дверь. Это был всего лишь порыв ветра, но девушка уже резко обернулась, со свистом поднимая меч, и вдруг замерла.
Дрожь прошла по ее телу, потому что на Тантру взирал белыми глазами молодой слепой. Он был в новой одежде слуги.
– Как это может быть? – выдохнула девушка. – Ты же… ты же умер… ты ведь мертв… – Грудь ее сдавило от волнения.
– Лекари Инквизиции назвали меня мертвым, Тантра, чтоб отправить прислуживать герцогу. Все ушли, узнав о приближении вашего отряда, но я остался, потому что соскучился по тебе. – Он ласково коснулся ее волос. Со щек девушки градом неслись слезы и, капая, ударялись о каменный пол и ее собственные ноги.
– Но я ведь видела твое мертвое тело… ты перерезал себе вены…
– Я потерял сознание, но я не умер.
Голова Тантры кружилась.
– Меня оставили сторожить и ценой жизни защитить то, что может помочь нечисти в войне с людьми. Но я перейду на твою сторону, – мягко говорил слепой.
– Что это? Что тебя заставили охранять?
– Это под замком, в катакомбах. Об этом нельзя рассказать, можно лишь показать.
– Покажи мне, проведи меня туда! – потребовала Тантра, утирая слезы. Первый шок прошел. И впрямь, она ведь прекрасно знает всю лживость лекарей инквизиторских, и ведь действительно, не слишком-то и текла кровь у слепого. А что потерял сознание – естественно, от предчувствия костра! Огромная радость заполняла сердце Тантры.
– Я проведу тебя туда, – кивнул слепой и спокойно пошел вдоль стены, держась одной рукой за нее, другой сжимая ладонь девушки.
Они спустились в сырой подвал. И слепой повел ее по катакомбам.
Потолок нависал над головой, ход был узок. От стен веяло плесенью.
Бесконечные ответвления… откуда здесь свет? Ах да, это зажег слепой. Теперь он шел уверенней, иногда заворачивая влево или вправо. Рука его, прежде опиравшаяся о стену, теперь вытянулась вперед вместе со свечой.
Переходы… переходы… Тантра уже потеряла счет им, тьма смыкалась за спиной, и верен был лишь свет свечи, кривая спина, мелькающая впереди, да мозолистая рука, сжимающая ладонь девушки.
– Скоро?
– Скоро уж, моя Темная королева.
– Не называй меня так… ты связан не с самыми моими темными воспоминаниями… не считая, конечно, тюрьмы.
– Скоро мы придем, – повторил слепой и пошел быстрее. Но ведь это невозможно, позвольте-ка, для человека, который не видит…
– Как ты можешь так хорошо ориентироваться? – Ледяной пот подозрения прошиб Тантру. – Слушай… ты меня, конечно, извини… но как звали твоего отца?
Слепой медленно повернулся к ней, и зловещая, совсем не принадлежащая ему улыбка расплылась на его лице.
– Догадалась-таки, Темная королева. Раньше подозревать надо было. Да, я – призрак, иллюзия, ничто! – Слепой щелкнул пальцами и растворился в воздухе, а Тантра упала на пол, кусая руки и заливаясь горькими слезами.
Она проклинала свою глупость. Иллюзия! Должно быть, кто-то из магов напоследок создал иллюзию, заклял ее каким-нибудь чаровничеством вроде «увидь того, кого желаешь» и ушел. А она-то, она попалась на такую простую ловушку, и в сердце защемило, потому что она теперь глубоко под замком, и катакомбы извилисты, и путь не найти.
Тантра, шатаясь, встала и побрела назад, но, должно быть, где-то свернула не туда, ибо вышла в небольшой зал. Здесь было темно, но усилием воли девушка зажгла старые факелы, висящие по стенам.
В центре зала стояла статуя. Это была худая девушка, за спиной ее – огромные крылья. Девушка сложила руки на груди крест-накрест, и лицо ее, красиво выточенное, было преисполнено скорби.
Тантра все глядела в мертвые глаза, а потом вдруг упала на колени и опустила голову. Сердце ее разрывалось на куски от боли и страха. Такое бывает, когда оказываешься в безвыходном положении и на кону – твоя жизнь. И Тантра уже чувствовала это прежде.
– Я обманул тебя… таково заклятие… – холодно сказал слепой, возникая за ее спиной.
– Будь проклят ты, и маг, что заклял тебя! – закричала Тантра, начиная биться головой о пол.
– Отсюда есть выходы. Но ты умрешь от голода и жажды, прежде чем найдешь их.
– Пошел прочь! – Тантра телекинезом швырнула в призрака факелом. Слепой исчез, а факел потух.
Прошло несколько томительных минут. Девушка постепенно приходила в себя, ее всхлипы стихали, и наконец она сняла со стены горящий факел и пошла обратно.
Тишина бы владела этой непроглядной тьмой, если б не шаги Тантры да трещание огня. Она не теряла надежды, и надежда вела ее, как и свет в собственных руках.
Но тупик за тупиком, совершенно на вид незнакомые повороты, бесконечные часы и то, что Тантра уже хотела есть и пить, сделали свое дело. Девушка поняла, что совершенно заплутала, и осознание этого изгнало из ее сердца даже слабый огонек надежды.
Она кричала, пока ее голос не охрип настолько, что даже просто говорить вслух было сложно. Чтоб не сойти с ума, Тантра подбадривала себя разговорами сама с собой, но от этого-то и казалось, что она свихнулась, потому что странно одиноко звучал ее слабый голос.
Бывали моменты, когда Тантра уже не могла заставить свое тело повиноваться. Тогда она просто садилась на холодный пол и погружалась в полусон-полусмерть. Потянулись вторые сутки пребывания ее здесь, затем третьи, четвертые, пятые… Они казались ей сном, давящим на голову. Тантра пыталась сопротивляться, бывало, часов по двенадцать шла, выискивая путь, но потом странное состояние вновь ею овладевало, и она снова засыпала – бывало на сутки-двое. Желудок ее тоже сначала будто бы вопил, требовал еды, но потом вдруг смирился, голод пропал, и лишь жажда иссушала девушку. От смерти ее спасло то, что в одном из коридоров стены были мокры и капельки воды выступали на них, и Тантра слизывала эти капельки, а потом садилась и думала, что умрет. Кому только в голову могло прийти выстроить под замком эти проклятые катакомбы? Но потом не оставалось ни на что времени, хотелось лечь, забыться и умереть.
И вот на седьмые сутки Тантра уже не вставала. Она лежала, не чувствуя холода покрытого изморозью пола, не чувствуя уже собственного тела. Мрак надвинулся на ее сознание, и последней мыслью было: «Как глупо!» Она, точно последнее зарево перед смертью, осветила сознание Тантры, а потом все окончательно потухло.
Она видела сон. Летний дождь с грозою волнуют вампирский парк, и теплые капли стекают по ее лицу… она оборачивается и видит, что Грэт сидит на скамье. Тантра села рядом с ним и, поцеловав, спросила:
– Отчего ты грустен?
– Оттого что ты мертва, моя милая, – глухо отвечал Грэт.
– Нет, я жива, я рядом с тобой.
Но Грэт печально покачал головой.
Молния озарила небеса, затянутые черными тучами.
– Нынче лето, нынче тепло, хорошо, – сказала Тантра, смеясь от радости. Ветер зашевелил ветки дерева, под которым они сидели, и капли с листьев упали на них. Благоухание лип заполнило собой парк.
Молнии продолжали носиться по небесам, точно в нелепой гонке пытаясь догнать друг друга. А дождь был прохладен и свеж.
– Наверное, нам стоит отойти от дерева, вдруг ударит молнией, – говорила Тантра, оборачиваясь к Грэту, но его рядом не было.
Она вскочила и побежала, босыми ногами окунаясь в теплые лужи. Нигде не было Грэта, и Тантре стало тоскливо. Она крепко-накрепко зажмурилась, как обычно во сне, надеясь, что картина станет другой.
Она и стала другой. Тантра стоит во дворике Норлек-лайда и видит Грэта, лежащего в гробу. Наверное, он спит… вот ему будет радость.
Тантра тормошит его, и глаза его открываются. Девушка отшатнулась в ужасе, потому что глаза, обычно бывшие просто красными, как бывают серыми или голубыми, теперь налились кровью. Кровь заполнила зрачки и белки.
– Ты ведь знаешь, что это значит, – говорило это чудовище голосом Грэта, беря ее за руку и прижимая ладонь к груди.
Тантра знала. Такое бывает у вампиров, когда они умирают от жажды и в течение нескольких дней не пьют кровь.
– Не умирай, выпей мою кровь… – просто сказала Тантра, свободной рукой проводя по пепельным волосам.
– Поздно, моя королева, ты не успеешь найти путь. Марет дал мне кровь, и Селена, и вервольфы, но все они слабы от голода. Люди держат нас в осаде… Ты сейчас видишь сон, и дай я хоть во сне тебя поцелую… в последний раз.
Тантра наклонилась, и мертвые холодные губы коснулись ее виска.
– Ты не умрешь, – твердо сказала Тантра и проснулась.
Над ней нависал черный потолок. Девушка, не имея сил встать, поползла к стене. Здесь точно кто-то шепнул ей на ухо решение, и перед ее затуманенным взором встала картина, как должен выглядеть магический символ призыва духа из небытия.
Вот готов он и расплывается перед глазами, и нет больше сил, и смерть кажется райским покоем, но Тантра сказала слабым голосом, чувствуя, что жизнь уже уходит из тела:
– Отец… Первоначальный… ты слышишь меня? Приди и позволь мне спасти твой народ… дай мне выход отсюда… Отец…
Тантра не могла толком понять, что двигало ее языком, когда она призывала Отца всех вампиров, но он пришел в тот миг, когда был более всего нужен.
Призрак, сквозь которого просвечивалась стена, замер. Тантра лежала у его ног, чуть приподняв голову.
– Вставай, дочь моя. У тебя впереди длинный путь. А в запасе час, ибо через час душа Грэта расстанется с телом навсегда. – Голос Отца был глух.
Призрак повернулся к ней спиной и быстро зашагал вперед. Откуда взялись у Тантры силы, но она встала и, держась за стену и щурясь, пошла следом за Первоначальным. Одна лишь мысль владела ее сознанием – дойти бы, глянуть на Грэта. Пусть придет за мной смерть, лишь бы не за ним…
Первоначальный шел, а Тантра ползла, думая в недоумении, как в ней есть еще силы переставлять ноги. Но она ползла упорно, не позволяя себе ни секунды покоя. И туман, застилающий ей глаза, стал постепенно рассеиваться.
Может, час уже прошел?
– Я провел тебя, Тантра. Учти, ты обещала спасти мой народ, – предупредил Первоначальный и растворился серым туманом.
Тантра подковыляла к двери и, приоткрыв ее, выскользнула, задыхаясь от свежего воздуха, пахнувшего ей в лицо. Ее волосы разметались, и ветер этот казался слаще всего, что на свете есть.
Сейчас стояла глубокая ночь, и через окна были видны звезды. Тантра поползла к дверям, ведущим во внутренний дворик, поползла, плача от счастья.
Тут же она наткнулась на что-то холодное. Подняв голову, Тантра увидела, что Грэт лежит, прислонившись к косяку двери. Он протянул слабеющую руку и погладил девушку по волосам. Его глаза были налиты кровью, зрачки и белки стали одинаково кроваво-красного цвета.
– Грэт… не умирай… – захлебываясь слезами, воскликнула… нет, прошептала Тантра.
Грэт слабо улыбнулся.
– Не беспокойся, я не умру. Мне уже лучше. А это тебе… я берег для тебя… мое сердце разрывалось, когда я глядел на Марета и Селену… но я берег для тебя… – Грэт вытащил из кармана кусок черствого хлеба, и Тантра жадно в него вцепилась.
– Что здесь случилось? – спросила она. Мысль «Я не умру…» дала ей больше сил, чем еда.
– Люди пришли… Мы, дураки, всей толпой вместе с трупами рванулись в крепость. Мы просчитались, моя королева. Когда мы все оказались внутри, ворота захлопнулись. Мы теперь пленники этих стен…
– Но ведь вампиры умеют летать.
– Лучники с серебряными стрелами стоят вокруг, и мы потеряли уже нескольких отчаянных вампиров. Крови нет, мяса для вервольфов тоже, а еду эти мерзавцы всю вынесли. Я боюсь, Марет умрет, он ослаб… Я искал тебя, но вход в катакомбы был закрыт, открыть их можно либо магическим паролем, либо щеколдой изнутри. Я знал, что ты жива, и теперь, на исходе моих дней, приполз сюда, поближе к тебе…
Тантра притянула к себе лицо вампира, поцеловала его в губы, а потом встала и пошла вперед на шатающихся ногах.
– Я вернусь, – прошептала она, ласково касаясь волос вампира.
Девушка вышла во внутренний дворик.
– Демон! Демон мой… – прохрипела она, падая на колени перед фонтаном. Дракон был там, где она его оставила.
Он придвинул к ней тяжелую морду. Тантра схватила его за чешую и с трудом забралась на спину. Там она просто уткнулась лицом в шею и пробормотала:
– Взлетай, мой Демон, и да не достанут нас людские стрелы…
Дракон вознесся в высь, и через мгновение людские крики разорвали тишину, повисшую над замком.
– Сожги их, Демон, – шепнула Тантра, держась за длинную шею его обеими руками.
И Демон стал вершить свой суд. Он летал над небольшим отрядом лучников, и те кричали, погибая в чудовищном огне, а Тантра лишь молилась – не потерять сознание бы. Оно угасало, а Демон все летал и палил. Отряд, держащий осаду, был невелик, и чудище, явившееся из ночной тьмы, истребило всех. Людские крики смешивались с трещанием огня, но смертей Тантра уже не видела.
И вдруг мысль: «Грэт там умирает…» пробила ее разум. Тантра, борясь с потерей сознания, выпрямилась и воскликнула:
– Демон, неси меня обратно в замок Норлека…
Дракон, издав пронзительный крик, взмахнул перепончатыми крыльями и полетел обратно. У фонтана Тантра резко спрыгнула с его шеи и на подгибающихся ногах понеслась к Грэту. Красное сияние его глаз постепенно угасало.
Тантра заметалась, не зная, что делать. В этот миг ее взгляд упал на меч, висящий на ее исхудавшем поясе. Она осторожно поднесла лезвие к собственному плечу, рассекла его, и кровь потекла темной струйкой.
Девушка поднесла плечо к губам Грэта, и вампир жадно вцепился в нее. Уже через минуту Тантра ощутила дикое головокружение, но не отнимала плеча от бессознательно пьющего Грэта, потому что мысль «Я умру» не была и вполовину такой страшной, как мысль «Он умрет».
А потом Тантра все-таки отняла плечо и, чувствуя жуткую слабость во всем теле, легла, положив голову на колени Грэта. Тогда-то сознание ее ушло.
– Она ведь не?.. – произнес кто-то дрожащим голосом, почти что всхлипывая.
– Не знаю, Селли, – отвечал мужчина, – я сделал все что мог, и если она сейчас не очнется, я за нее не ручаюсь.
Тогда Тантра открыла глаза. За полукруглым окном стояла звездная ночь. Девушка лежала на кровати, до груди укрытая одеялом, а комната была тесна, но не холодна.
– Граф, посмотрите, она открыла глаза, – восторженно сказала Селена, сидящая у кровати. Под глазами принцессы обозначились черные круги, она исхудала, но красота ее никуда не делась.
Граф с улыбкой склонился над ней.
– Ну, добрый вечер, Темная королева.
– Не называй меня так… где Грэт?
– Спит твой Грэт. Чтоб его поставить на ноги, нужна лишь человеческая кровь, а ее в окрестных деревнях достаточно. А вот ты заставила меня напрячь свой ум и вспомнить-таки заклятие кормления спящих, крайне сложное. Ты ведь не чувствуешь голода?
– Нет… Люди держали вас в осаде? – Тантра закашляла – еще бы, неделю она блуждала по холодным коридорам.
– Да. Эти воспоминания будут для меня не лучшими… – Граф содрогнулся. – Чтоб наши вампиры не сожрали Селену и короля, мне пришлось немало потрудиться над охранными заклятиями. А оборотни… эх, ты бы видела Гектора. Не столько голод бил, сколько жажда… Но теперь, когда Демон сжег людскую осаду (будь благословен тот день, когда я поймал этого дракона в горах Тиэла), мы смогли выйти, добыть крови для себя и еды для вас. Все хорошо теперь. Мы ждали лишь твоего пробуждения, чтоб покинуть Норлек-лайд и двинуться дальше.
– Какое сегодня число?
– Тридцатое января.
– Как?
– А так. – Граф пожал плечами. – Ты долго лежала без сознания.
– Понятно… – Тантра прикрыла веки. – Когда я смогу увидеть Грэта?
Селена встала и бесшумно вышла.
– Я не знаю, когда он проснется, но поверь, с ним будет все в порядке. А ты молодец. Твоя слабая кровь вытащила его из объятий смерти, отсрочила ее приход к нему.
– А тот хлеб, что он берег, отсрочил ее приход ко мне.
– Вот оно что… – Граф помолчал. – Да, ваша история достойна прославления в легендах.
– Не надо никаких легенд. Мы выступим завтра, когда я наберусь сил, хорошо?
– Да. – Граф кивнул и вышел, оставив Тантру в одиночестве.
Она приподнялась и, откинув одеяло, подошла к зеркалу. Как она изменилась с тех пор, как последний раз смотрела на себя!
Тогда, в замке, зеркало отражало чуть полноватую девушку с ямочками на щеках. За то время, проведенное в замке, Малия старалась впихнуть в Тантру побольше еды, и ведьма утратила худобу. Тантра не была похожа на Темную королеву. Сейчас же прозвище стало подходить ей.
Лицо ее как будто бы даже вытянулось, скулы выступили, как когда-то, черты заострились, а глаза запали и теперь мерцали на лице как два уголька. Тантра вытянула вперед руку и поразилась тому, как иссушили ее голод и жажда. Пальцы стали тоньше и, кажется, даже длиннее.
«Теперь я вряд ли смогу так же крепко держать молот, как раньше… хотя я вряд ли снова возьму его в руки…»
Дверь тихо скрипнула, и Тантра быстро обернулась. На пороге стоял тот, кого более всего желала она сейчас видеть, и глаза его теперь лишь чуть светились краснотой, и не заливала она их. Грэт стал самим собой.
В эту комнату в последующие часы никто не заходил.