32

В это утро Жора выпил целых три чашечки кофе, предложенного Пуркносым – слишком уж хотелось спать. Пуркносый с удовольствием приготовил и даже сервировал стол. Все-таки странный он, странный, думал Жора, приканчивая последнюю чашечку. Кофе не помог, напротив, захотелось спать еще больше.

Дома Жора повалился на кровать и еще секунды три вспоминал Пуркносого с его страстью предлагать кофе, потом Пуркносый вместо кофе стал лить яд (из большой зеленой бутыли с черепом) и Жора понял, что спит.

Жоре приснился призрак, который звал его к себе. Он проснулся, стал лежать с открытыми глазами, глядя на потолок, дорисовывая на потолке недосмотренное.

Потом встряхнулся как мокрая собака, вышел из-за ширмы (он умел спать только в маленьком, очень маленьком помещении, большие его возбуждали или подавляли) и наткнулся на зеркало. Отшатнулся. Включил ночник и выловил в аптечке две таблетки Ллоида. Принял. Ушел за ширму и лег, глядя в черный потолок. И вдруг понял, что спит. Как это так? – подумал он. – Почему я сплю, но не помню, как засыпал? Я должен проснуться. А вдруг я куда-то опаздываю?

Он заметил свет за ширмой. «Вставай. Уже пора на дежурство», – сказал отец. Отец сидел спиной к Жоре, сидел, склонившись над столом, и что-то записывал. «Я стихи сочинил, – сказал отец, – хочешь, прочту? Не дай мне Бог сойти с ума. Да просыпайся же ты наконец». «Сейчас», – сказал Жора и попробовал проснуться. Он присел на кровати, но увидел, что ширма стала прозрачной, а спина отца исчезла. Ну вот, я же опять сплю, – подумал Жора, – как же так, мне ведь на дежурство. Он попробовал пошевелиться, но не смог. У него было два тела: одно подчинялась приказам, но было ненастоящим, второе, настоящее, лежало, как бревно. Причем отличить настоящее от ненастоящего Жора затруднялся. Одно из его тел поднялось и в полуприседе стало идти к двери, прошло в двери спиной вперед. Нет, – подумал Жора, – это тело ненастоящее, – мое бы не стало так пятиться. Зачем же ему? И неснастоящее тело снова исчезло.

Жора попробовал покачать головой из стороны в сторону и потрясти руками перед лицом – удалось. Нет, – подумал Жора, – это тоже не мои настоящие руки и голова, – я ведь вижу их с закрытыми глазами. Но в таком случае, нужно открыть глаза. Он поднес руки к глазам и стал тянуть веки в разные стороны. Увидел мутный свет. Вот и хорошо, – подумал Жора, – значит, глаза приоткрылись. Он сделал еще усилие и увидел три картины на стене. Картины были освещены желтым светом. На каждой из картин был призрак в белом балахоне. На моей стене нет картин, – подумал Жора, – опять обман! И он продолжил свои старания.

Он старался час за часом и с каждым часом все яснее понимал, что эти попытки напрасны. Тот паук, который раньше рос внутри него, уже выбрался наружу, свил паутинный кокон вокруг настоящего жориного тела. И это тело не могло пошевелиться. Но если я не смогу проснуться, – подумал Жора, – тогда меня выгонят с работы. А если меня выгонят с работы, то я умру с голода. Я ведь ничего не умею. Да я и раньше умру с голоду, ведь я не умею есть во сне. Надо стараться, надо, ведь я потомственный военный, у меня же и честь есть в конце концов. Не хочу я заснуть до смерти, не надо!

И он возобновил попытки проснуться. В это время он уже был в городе, в городской больнице номер тринадцать. Тележку везли два медбрата, а один врач наблюдал за показаниями приборов.

– Смотрите, доктор, – сказал один из медбратьев, – смотрите, как перекашивается его лицо. Это судороги?

– Не думаю, – ответил доктор, – кажется, он борется, он хочет проснуться, но не может. Он старается изо всех сил.

– У него мало шансов? – спросил второй медбрат.

– Почти никаких.

Когда Жору обнаружили утром, спящего на полу, наполовину вывалившегося из-за ширмы, то вызвали доктора. Доктор попробовал разбудить пациента, но не сумел. Доктор только измерил давление и пульс – и то, и другое было критическим.

Дыхания почти не было, подергивались кончики пальцев на ногах. Доктор проверил коленные рефлексы (не потому, что было нужно, а потому, что хотел себя показать с хорошей стороны) – рефлексов не было.

После этого Жору отправили в город. Энцефалограмма показала обширную мозговую опухоль. Операцию провели немедля. Во время операции пальцы на ногах Жоры продолжали дергаться – Жора все еще боролся. Он продолжал бороться еще несколько часов просле операции. Даже после того, как остановилось сердце и умер альфа-ритм, даже после того, как хирург сказал: «все, а чего же вы ожидали?», снял шапочку и вытер пот со лба; даже после этого пальцы на ногах Жоры продолжали шевелиться в течение десяти минут. Он все еще боролся за жизнь.

Вскрытие показало, что Жора долгое время пользовался редким синтетическим токсином и употреблял его регулярно. То есть – был наркоманом. Информацию донесли до непосредственного начальства, но начальство сказало, что ничего подобного оно за Жорой не замечало и приказало информации умереть. Информация умерла тут же, не сходя с места.

В двенадцать часов по первому местному каналу прервали учебную передачу, включили траурную музыку и сообщили, что гордость местной милиции, ужас всех преступников, спокойный сон нашей округи, короче говоря – хромой Жора уснул и не проснулся. О дате официальных похорон будет сообщено дополнительно.