Наступил апрель 1945 года. Весна брала свое даже в холодной России. К тому же чувствовалось близкое дыхание победы. Советская армия была на подступах к Берлину.

Полковник Барышников тоже четко знал свое дело. Победа его касалась ровно настолько, насколько она касалась всех прочих людей, уставших от тягот войны. Задачи вести радиоигры с немцами ему никто не отменял, но в последнее время он все меньше видел в них смысла. Измученный подобными мыслями, он и пришел к Абакумову.

– Что у тебя, Володя?

– Я о Таврине и Шиловой, Виктор Семенович.

– Я слушаю.

– Они регулярно выходят в эфир, но в последний месяц обратная связь была только одна.

– Немудрено! Бои идут уже на ближних подступах к Берлину, и немцам не до своих агентов. Свои бы задницы спасти.

– А нам-то что с ними делать?

– Пусть пока выходят на связь, – после небольшой паузы ответил Абакумов. – Они еще нам пригодятся для вычисления заброшенных к нам в тыл немецких агентов. К тому же, возможно, после победы на конспиративную квартиру Таврина и Шиловой может выйти кто-либо из оставшихся в живых бывших сотрудников немецкой разведки. Но наблюдение усилить… А еще лучше, перевести их в тюрьму.

– Есть, товарищ генерал. Разрешите идти?

– Если у вас все, идите.

Последнее сообщение Таврина ушло в центр, датированное 9 апреля 1945 года. Оно, уже вполне естественно, осталось без ответа: до великой Победы оставался ровно месяц.

После окончания операции всех ее участников представили к правительственным наградам, а Григоренко отныне считался настоящим асом радиоигр. Сам Григорий Федорович рассматривал эту операцию как пример противостояния двух интеллектов двух сильнейших спецслужб, советской и германской, где первая продемонстрировала свое полное превосходство. Всего контрразведчик провел 183 радиоигры.