— Ваш ход, мастер!

Кратов открыл глаза. Оказывается, он успел задремать за то время, пока противник обдумывал, куда бы ему двинуть свои войска. И даже увидел какой-то сон, припомнить который, конечно же, сейчас вряд ли смог бы.

— Я переместил Зеленого Колдуна на черное поле в секторе 1025, а Красную Даму — на лужайку перед замком Трех Секретов, — любезно пояснил Шойкхасс.

— Сильный ход, — заметил Кратов. — Вы поставили меня в затруднительное положение.

Слова были необязательны и пусты. Просто чем-то нужно было заполнить образовавшуюся паузу.

— Тактика игры и заключается в том, чтобы беспрестанно ставить противника в затруднительное положение.

— Скорее — это одно из многих маленьких удовольствий игрового процесса…

Шойкхасс выпростал из переплетения золотистых нитей, что образовывали вокруг его тела некое подобие кокона, верхнюю конечность и нарисовал на своем лице контуры улыбки. В ксенологии это именовалось корявым термином «мимиграфика». Как и у всех тоссфепхов (экономя фонетические усилия, люди величали их когда унижительным прозвищем «тоссы», а когда ласковым «тосики» в зависимости от контекста), его яйцевидный, туго обтянутый молочно-белой блестящей кожей череп начисто лишен был мимических мышц.

— В наших мирах Зеленого Колдуна чаще называют Дремлющим Богом, — сказал Шойкхасс. — Кажется, у людей есть пословица: не будите спящего тигра…

— Собаку, — поправил Кратов. — Наши дома спокон веку охраняли млекопитающие. Хотя, возможно, у какого-то из народов, населяющих Землю и планеты Федерации, в пословице фигурирует именно тигр. Существовали нации, которые боготворили тигров, а собак употребляли в пищу. Какая угроза может исходить от бульонного мяса?.. К рептилиям же мы питали извечное недоверие.

— Вот как? — Длинный, оканчивающийся заботливо изостренным когтем палец начертил вертикальные линии в тех местах, где у людей находились брови. — В таком случае, вы и со мной должны чувствовать себя настороже.

— Так и есть. Разве можно чувствовать себя непринужденно за игровым полем с таким соперником, как вы, советник Шойкхасс?

— Нельзя, — согласно покивал тот. — Я не позволю вам расслабиться. Малейшая оплошность — и вы в Зоне Забвения.

Кратов покосился на Зону Забвения. Там уже прохлаждались две его фигуры боевой единорог и малый сфинкс.

— Ничего, — сказал он, — У меня еще есть в запасе дватрикстера.

— Один, — безжалостно напомнил Шойкхасс. — У вас остался только один трикстер. Первого вы использовали позавчера, на Эфирном Поле.

— Да, я забыл…

— Вы не забыли. Вы просто решили проверить меня. Вы не доверяете рептилиям. А мы ничего не слышали о млекопитающих вот уже несколько миллионов лет.

— И тут явились мы…

— И тут явились вы.

— …и все опошлили, — Шойкхасс стремительно очертил скабрезную ухмылку: он неплохо знал земные анекдоты, а чувство юмора, хотя и достаточно своеобычное, было у него почти человеческим. — Эволюция — дама капризная. Ей нет нужды всюду следовать одним путем. Как и вашей Красной Даме…

— Кстати, и вашей Пурпурной Леди…

— На Земле динозавры вымерли, а рептилии деградировали. На Тоссханне все сложилось иначе.

— А ведь наши миры так похожи!

— Просто удивительно… Поэтому мы оба здесь.

— Исключительно поэтому.

Это была удивительная беседа. Они обменивались куртуазными репликами, цепляя одну за другую, нанизывая слово на слово, словно плели нескончаемое кружево из малозначащих событий и образов. Как будто в этом гигантском, совершенно пустом зале одновременно творилось две игры, и не разобрать было, где прерывалась одна и продолжалась другая. Красная Дама перемещалась в меловой период и приканчивала на корню стада ничего не подозревавших динозавров. Орды Чингисхана огнем и мечом прокатывались по черным и белым полям, чтобы сгинуть без следа в Зоне Забвения. Под высокими сводами порхало эхо экзальтированных спичей Гитлера и Сталина, перемежаемое стуком фигур по игровому полю… Шойкхасс, совсем по-человечески заложив пару конечностей (кажется, среднюю) за спину, убрел в дальний конец зала, где за стрельчатыми окнами можно было видеть медленно разворачивающийся внизу зеленовато-голубой шар в тонком ореоле атмосферы. Кратов тоже оторвал седалище от кресла и неспешно обошел сложившуюся композицию по периметру. «Бросить бы все к чертовой матери, вернуться на стационар «Протей», залезть в горячую ванну… выпить холодного пива… уснуть и видеть сны. И пускай Пурпурная Леди сама подкараулит Красную Даму в укромном уголке Эфирного Поля и выцарапает ей зенки».

— Однако же, неплохая мысль, — буркнул он под нос.

И пихнул эту распутную бабенку в пурпурной мантилье в сторону Трех Секретов.