В лицо Кратову полыхнуло ослепительно-синим, и жуткая круговерть оборвалась. Импульсы от позабытых за глобальными проблемами зрительных нервов наконец-то пробились к изнемогшему сознанию, и оттуда поступила слабая, едва различимая команда тревоги. Отчужденное было за ненужностью тело очнулось от столбняка, зажило…

И шарахнулось прочь.

Следующий разряд ударил в то место, где Кратов только что стоял.

Колонна синего огня преграждала вход в заклятую пещеру. Змеящиеся отростки выкидывались из нее на склоны сопки, прожигали в наледи черные сухие дорожки, били в корчившееся от неудовольствия тесто, сметали прочь вросшие в землю скелеты.

Кратов увяз ногой в костище, споткнулся и упал.

Тонкое жгучее щупальце прыгнуло за ним вслед и цапнуло за плечо, едва прикрытое лохмотьями скафандра. Мир снова взорвался — но уже не мыслями, а болью.

Оглушенный, наполовину парализованный Кратов покатился под уклон. Торкнулся пылающим лицом в спасительно холодный наст и пополз прочь — подальше от страшного, бушующего урагана молний.

«Куда я?.. — внезапно проступило в его сознании. — Там же смерть. И позади — смерть… всюду смерть…»

Как в бреду, как в кошмаре, он ощутил мягкий, но настойчивый толчок в спину. Сильные лапы перевернули его. Подсвеченное синим адским пламенем небо чужепланетной ночи на миг склонилось над ним и тут же пропало. На Кратова надвинулась поросшая седыми лохмами звериная морда. Маленькие глазки налились кровью, распахнулась розовая клыкастая пасть.

— Уэхх! — дохнула она в лицо Кратову, — Уарр уэхх!..

И продолжала надвигаться и распахиваться все шире и шире.