Глава 23

Солнце устало клонилось к скрытому за деревьями горизонту. Еще один невеселый летний денек быстро — ох, слишком быстро! — подходил к концу. Влад быстро шел по узенькой тропке, которая вела от деревни прямиком на запад, к заброшенной избушке, в которой жил когда-то старый деревенский знахарь.

Сегодня десяток Влада нес дозор в окрестностях деревни. Никто из бойцов княжеской дружины не видел особого проку в том, чтобы охранять деревню днем — даже малым детям было известно, что днем при солнечном свете и обычная-то нежить из логова своего носа не высунет, а уж про оборотня и говорить нечего! Так чего, спрашивается, понапрасну ноги-то оббивать? Однако же с начальством не поспоришь! Князь решил, воевода приказал — и хошь не хошь, а иди и стереги. И все потому, что разговорчивый где не надо ведун сбрехнул, что на него неподалеку от замка вроде бы прямо средь бела дня напал как будто бы волколак! Прямо говоря, верилось в это слабо, но князь поверил, а ратникам деваться было некуда.

Время дозора дневной стражи заканчивалось после заката, но несмотря на это самый молодой дружинный десятник бросил своих людей и на ночь глядя чуть не бегом рванул по нехоженой тропке куда-то на закат. Десятник прекрасно понимал, что, узнай о таком небрежении командирским долгом воевода, и досталось бы ему по первое число. А может, и со знаком десятницким пришлось бы распрощаться. Но это только в том случае, если бы Ильнар узнал. И если бы он, Влад, собирался возвращаться в замок…

Влад торопился. Не то чтобы у него были действительно веские причины для спешки, но… Окончательное решение созрело у него лишь сегодня после полудня, и теперь он боялся, что если будет медлить, то потом у него может просто не хватить решимости на исполнение задуманного. Или неотступно терзающий его страх заставит совершить какую-нибудь глупость. Или всплывет наружу правда. О том, что могло случиться тогда, думать было страшно. Страшнее даже, чем идти на ночь глядя в кишащий нежитью лес.

Последней каплей, переполнившей чашу его самообладания, стала книга, на счастье или на беду Влада забытая ведуном на столе в библиотеке. В этой книге он нашел ответ на последний остававшийся у него вопрос. Последние ниточки связались воедино и картина происходящего нарисовалась перед Владом в полный рост и во всей своей жуткой красе.

Сомнения поселились в душе Влада уже давно, сразу после второго нападения оборотня. До сих пор доставшееся в наследство от бабки колдовское чутье ни разу его не обманывало. Но в этот раз он до последнего надеялся, что ошибается. Влад никак не мог понять, почему именно он. Почему именно ему открылась правда, скрытая ото всех других? Даже от жреца. Даже от ведуна, если, конечно, он действительно не знал. Впрочем, ответ у Влада был, и, скорее всего, это был правильный ответ. Зацепи эта напасть кого ни то другого, и он, наверное, тоже ничего бы не почувствовал, не увидел, не узнал. А так…

Влад застонал сквозь стиснутые зубы и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы бессильного отчаяния. Видят Боги, он терпел сколько мог, но чтобы вытерпеть такое, нужны были нечеловеческие силы, силы, которых у него не было! Если бы дело было только в княжеском гневе, Влад, не моргнув глазом, с легким сердцем принял бы любое наказание, но когда все обернулось так… Да и что, в самом-то деле, он мог теперь поделать, если отступились даже Боги?!

Влад скрипнул зубами и усилием воли заглушил звучащий откуда-то из глубины души слабенький голосок вины и стыда за свою слабость, голосок, который тщетно пытался напомнить ему о чести мужчины и воина, которую он безвозвратно терял. Заглушить этот голосок Владу удалось на удивление легко — в последние дни сутью его жизни был страх. Страх перед неведомой темной силой, грозившей отнять у него все, что только можно было отнять у смертного при жизни и после нее. Этот страх не сразу, но все ж таки начисто вымел из души Влада все другие чувства, которые он знал до последних дней. Все…

Влад старался не думать о том, что будет с ним потом, после всего, когда он окажется в безопасности, когда все будет позади. Страх мешал ему мыслить здраво, и сейчас ему казалось, что главное — скрыться, затаиться и переждать, пока… Пока ведун… Влад снова застонал. Бежать! Бежать из этих мест без оглядки — вот и все, что ему сейчас оставалось!

Он вышел из деревни позже, чем планировал. Пришлось задержаться, чтобы разобрать какой-то дурацкий спор. Якобы один из его ратников без спросу взял — даже не стырил втихаря, а именно что взял, не скрываясь, и на виду у всех — у кого-то из деревенских не то пяток яиц, не то кринку молока. «Потерпевший» (Влад с некоторым облегчением заметил про себя, что не у него одного от постоянного напряжения последних дней ум заходит за разум) требовал расплатиться сразу. Опешивший от такого неожиданного напора ратник клялся расплатиться с «этим неблагодарным крохобором» не далее как завтра на рассвете.

Разговор понемногу переходил на личности и привлекал все новых спорщиков. Желанием прийти к какому-то согласию и не пахло. Однако Владу было недосуг разбирать дурацкие споры над выеденным яйцом, и кончилось дело тем, что он наорал на обе спорящие стороны. Спорщики, увидев нешуточный командирский гнев, решили, что дешевле выйдет разобраться во всем самим, и оставили наконец Влада в покое. Однако время было упущено, и теперь он с тревогой думал о том, что самое малое половину пути ему придется преодолеть уже по ночному лесу.

Здравый смысл подсказывал, что лучше вернуться и подождать до завтра, но Влад чувствовал, что еще один день он просто не выдержит. Уж лучше потерпеть сейчас, авось, и доберется куда надо целым и невредимым. В народе говорили, что оборотни выходят на охоту лишь в ночи полнолуния, и сейчас Влад, не переставая, молился всем Богам, чтобы так оно и было. И все же на душе у него было ох, как неспокойно…

— Далеко собрался? Замок-то, мне так кажется, в другой стороне.

Влад вздрогнул и, схватившись за меч, обернулся. В десяти шагах от него, почти неразличимый в густеющих сумерках, привалившись плечом к дереву, стоял ведун. Влад почувствовал, как сжимается его сердце. И как он этого… раньше не заметил? Ведь мимо же прошел!

— Не боишься гулять по ночам в одиночку? — дружелюбно поинтересовался ведун, делая шаг к оторопевшему десятнику. Влад попятился.

— Не приближайся ко мне, ведун! — проговорил он дрогнувшим голосом. — Выследил-таки… Но я не тот. Не тот, кто тебе нужен!

— Я знаю, — кивнул ведун, остановившись.

— Знаешь, — губы Влада скривила злая усмешка. — Ты все знаешь, ведун. Ведь так?

Ведун пожал плечами и сложил руки на груди.

— Я ухожу, — в голосе Влада прозвучала угроза. — Не стой у меня на дороге, ведун.

— Да я и не собирался, — ведун покачал головой. — Хочешь верь, хочешь не верь, а встретились мы с тобой совершенно случайно. Я тебя не выслеживал, ты мне не нужен. Просто интересно стало, куда путь держишь.

— Не твоего ума дело, — огрызнулся Влад, оглядываясь. Темнота быстро затопляла притихший лес, и уходящая на запад тропинка стала почти неразличимой для глаза. До избушки знахаря, в которой Влад рассчитывал укрыться до утра, чтобы с первыми лучами солнца бежать куда глаза глядят из этих гиблых мест, оставалось еще версты две. Пропади он пропадом, этот ведун, чтоб ему пусто было! И так тошно, а тут еще он…

— Это точно, — подозрительно легко согласился ведун. — Не моего. Ну, бывай, десятник, скатертью дорога.

Не спуская глаз с темной фигуры ведуна, Влад попятился, и тут, разорвав тишину, по лесу прокатился долгий тоскливый вой. Влад вздрогнул. Напряженные до предела нервы не выдержали, рука сама собой выпустила рукоять меча и судорожно сжала висящий на шее оберег.

— Не может быть, не может быть, — как полоумный забормотал Влад, затравленно озираясь по сторонам. — Луна ведь на убыль!.. Это просто волк. Да, просто волк…

— Да нет, это не волк, — подал голос ведун. — Но и не оборотень. Это волколак.

Влад отпустил оберег, его плечи бессильно поникли, голова свесилась на грудь. Он тихо всхлипнул, покачнулся и вдруг упал на колени.

— Отпусти меня, ведун. — взмолился он дрожащим голосом, не поднимая головы. — Отпусти меня! Я боюсь, понимаешь, боюсь! Никогда ничего не боялся, а сейчас боюсь. Я больше так не могу! Еще немного, и этот страх высосет из меня остатки разума. Если раньше меня не прикончит это чудовище. И даже если… Князь все равно меня не простит. Никогда. А ведь я не хотел, ведун! — Влад замотал головой. — Я не знал!!!

— Не ори, — оборвал его ведун. — Никто тебя не держит.

Ведун достал из кармана какую-то склянку, подобрал с земли толстую ветку и капнул на нее несколько капель. Потом что-то пробормотал, дунул на конец ветки, и тот сначала слабо, а потом все смелее и ярче стал наливаться теплым оранжевым светом.

Через полминуты конец палки выглядел как раскаленная добела железяка, исходящий от него свет стал настолько ярким, что не хуже хорошего факела, освещал все вокруг ведуна шагов на пять в стороны.

— Возьми, — ведун протянул ветку Владу. Тот с опаской посмотрел на колдовской светильник.

— Ш-што это?

— Ничего особенного. Экстракт Виранских светляков. Обычный светильник. Бери, не бойся.

— А волколак? — робко осведомился Влад. — Его не привлечет свет?

— Наоборот, — покачал головой ведун. — Этот свет вряд ли придется ему по вкусу. А вообще, волколак видит в темноте лучше кошки. И ему, по большому счету, наплевать, со светом ты ходишь или нет. А вот ты без светильника точно заблудишься — тропу-то эту и днем еле видно. Так что бери. А лучше вернулся бы ты, — посоветовал ведун. — Подождал хоть до завтра.

Влад поднялся на ноги и дрожащей рукой взял палку.

— С-спасибо, ведун, — пробормотал он, отводя глаза. — Я правда не хотел… не знал…

— Значит, не вернешься?

Влад молча покачал головой.

— Тогда последний совет, Влад. Возьми себя в руки. Что бы там ни говорили, а волколак редко нападает на людей, а на здоровых, сильных, уверенных в себе мужчин почти никогда, но он чувствует страх. Не мани свою смерть.

Десятник слабо кивнул и, сгорбившись, побрел прочь по тропе. Ведун смотрел ему вслед, пока свет колдовского светильника окончательно не померк за деревьями.

— Да. Это не герой, — тишину нарушил скрипучий голос. Из-за ближайшего дерева вразвалочку вышел вран и добавил с едва уловимой насмешкой:

— Не то, что ты.

— Я не герой, — не оборачиваясь, ответил ведун. — Я охотник.

— Ты силен и бесстрашен.

— Я силен, но не бесстрашен, Крарр. Я боюсь так же, как и он. Просто я умею использовать свой страх в дело, а не умеет. Не его вина, что его этому не научили! — Ведун повернулся к врану. — Я думал, враны не летают по ночам.

— Почему? — Вран склонил голову на бок. — В темноте я вижу не хуже волколака и летаю, когда захочу.

— Ну, ну, — покивал ведун, поправляя меч за спиной.

— Что думаешь делать с волколаком?

— А ничего.

— Это как же? — удивился Крарр. — Я думал, ведуны ведут с нежитью нещадную войну и истребляют ее везде, где только смогут.

— Я ни с кем не воюю. А волколак не так опасен, как многие думают. С ним вполне могут справиться и княжеские ратники. У меня в здешних краях иная забота.

Ведун огляделся, вздохнул и не спеша побрел по направлению к замку. Вран взмахнул крыльями и легко взлетел ему на плечо.

— Не возражаешь? Так удобнее разговаривать…

— Сиди, чего уж, — усмехнулся ведун.

— Ты уже знаешь, кто? — покачивая головой в такт шагам ведуна, спросил вран.

— Догадываюсь.

— Будешь ждать нового полнолуния?

— Слишком много вопросов, Крарр. Ты чересчур любопытен, это подозрительно. В чем все-таки твой интерес? Ты ищешь выгоду, или чего-то боишься?

— Боюсь, — буркнул вран.

— И чего же?

— А ты не догадываешься? — по-куриному нахохлившись, проворчал вран.

— Неужто оборотня? — усмехнулся ведун. — Или все-таки Повелителей Ужаса?

— Ты, как я погляжу, не очень-то в них веришь? — мрачно поинтересовался Крарр.

— Я стараюсь ни во что не верить. Мой наставник говорил: вера придает людям силу, но делает их слепыми и жестокими. Слепыми ко всему, что не укладывается в их веру, и жестокими к любому, кто пытается ей возразить. Он говорил, что такие, как я, не могут себе позволить во что-то верить. Это слишком опасно для Мира.

— Если ты, в самом деле, ни во что не веришь, тогда зачем тебе то, что делаешь? — подумав, спросил Крарр.

— Я не говорил, что ни во что не верю, — ответил ведун. — Я сказал, что стараюсь ни во что не верить. Вполне возможно, что если мне когда-нибудь удастся полностью избавиться от всех своих вер, я перестану бродить по Миру и истреблять существ, вся вина которых состоит в том, что однажды им пришлась по вкусу человеческая плоть.

— Странные слова для человека, — заметил Крарр. — Впрочем, ты ведь не совсем человек…

— Уж не знаю, к сожалению или к счастью, но пока я не настолько не человек, чтобы мне самому не казались странными собственные слова.

Ведун продрался сквозь заросли гномьей чаруницы и вышел на открытое пространство. У него перед лицом прошелестели крылья летучей мыши, где-то вдали залаяла собака. Над головами собеседников замерцали яркие звезды. Впереди, заслоняя их, высилась темная громада княжеского замка. Вран расправил крылья и, оттолкнувшись от плеча ведуна, взмыл в черное небо.

— К счастью… — донесся свысока его прощальный крик.

Ведун усмехнулся и, постояв немного, пошел в обход замка в сторону деревни.