ГЛАВА 4,
В КОТОРОЙ ОБДУМЫВАЮТСЯ И ОСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ КОВАРНЫЕ ПЛАНЫ
Заброшенная свалка космических кораблей в Туманности Альбиноса выглядела удручающе.
Собравшиеся в кучи покореженного металла старые списанные звездолеты беспорядочно парили то тут, то там, и Бельды составляло немало труда осторожно лавировать между ними.
— И где же мы его будем здесь искать? — сокрушенно покачал головой Снежок. — Это все равно, что пытаться найти ежа в стоге сена.
— Иголку, — деликатно поправил друга Бельды.
Впереди замаячил гигантский корпус пассажирского лайнера “Титанус”, после столкновения с ледяным метеоритом списанного на кладбище звездолетов.
— О, смотри, Снежок, по-моему, один из иллюминаторов светится.
— Где? — лайка зорко вгляделась в экраны внешнего обзора. — Бортовой компьютер, немедленно дать увеличение на 100 %!
— Есть, дать увеличение на 100 %, — отозвался бортовой компьютер, и агенты увидели светящийся иллюминатор “Титануса” во весь экран.
За иллюминатором было маленькое помещение, в углу которого на стуле сидел грустный Бисквит Иванович, вяло уплетающий сгущенку из грубо открытой железной баночки. Как стало ясно через минуту, бывший эмиссар Лиги Объединенных Планет смотрел по маленькому черно-белому телевизору сериал “Кибер-мария”.
— Вот до чего иногда доводит жизненная драма, — расстроенно всплеснул руками Бельды.
— Да, совсем мужик опустился, — кивнул Снежок, и агенты не спеша пристыковались к корпусу “Титануса”.
Шлюзовая камера долго не открывалась, детали отпорочных механизмов проржавели, а бортовой компьютер пассажирского лайнера, почему-то по-прежнему не отключенный, пребывал в состоянии глубокого старческого маразма, называя Бельды то Джекки Чаном, то доблестным пиратом Леонардо Ди Каприо.
Наконец с большим трудом шлюзы были открыты, и агенты проникли в недра корабля-гиганта.
Внутри царил полный бардак, жуткий хаос из каких-то бумажек, ржавых ночных горшков и стоптанных шлепанцев с эмблемой звездолета.
— Ладно, склеротик, — раздраженно обратился Бельды к незримо присутствующему в корабле бортовому компьютеру, — где твой единственный пассажир, в каком отсеке?
— А зачем он вам? — сварливо осведомился бортовой компьютер.
— Да поговорить надо, — ответил Бельды, — по важному делу.
— Уровень 3, палуба 6, отсек 13, каюта 202, — ответил компьютер, и агенты поспешили по указанному адресу, следуя стрелкам на стенах коридора.
Дверь каюты 202 была приоткрыта.
Бельды осторожно заглянул в помещение.
На полу в ворохе грязных тряпок сладко храпел какой-то грязный бомж, окруженный рядами собранных бутылок.
— Тьфу ты, черт, — Бельды вернулся в коридор, — это не он.
— Ну, тогда я не знаю, — сказал бортовой компьютер.
— Нам нужен странствующий космический монах, — звонко заявил Снежок, — который сейчас сидит в одной из твоих кают и смотрит сериал “Кибермария”.
— Так что ж вы сразу не сказали? — удивился компьютер. — Такой сумасшедший у меня только один. Палуба 3, каюта 16.
— Ржавый приют для бомжей, — зло прошептал Бельды, но бортовой компьютер его не услышал.
Бисквит Иванович действительно оказался в 16 каюте. Кусая губы и намотав на кулак длинную бороду, он с напряжением смотрел, как злая мачеха Хосеандроида пытается отключить у его постели аккумулятор жизнеобеспечения.
— Ну, где же ты, Кибермария, — простонал бывший эмиссар-смотритель, — ой, что сейчас будет.
Но тут на самом интересном месте серия закончилась, и по экрану побежала реклама.
Какой-то чахоточный китаец заявил, что школе восточных единоборств на Ганимеде-6 требуется тренер по харакири.
— Бисквит Иванович, дружище, — закричал Бельды, врываясь в каюту, — наконец-то мы тебя нашли.
Бывший эмиссар вздрогнул и, быстро надев черные очки, достал из кармана железную кружку.
— Люди добрые, — жалобно произнес он, слепо обшаривая стены, — подайте на пропитание жертве судейского произвола.
Снежок с Бельды переглянулись.
— Эй, Иванович, ты чего.
— Да крыша у него поехала, — прокомментировал бортовой компьютер, — от постоянного просмотра сериалов.
Бельды тряхнул бывшего эмиссара за плечо:
— Иванович, очнись, с Хосеандроидом все будет в порядке.
— А, так это вы, друзья? — закричал Бисквит Иванович, срывая черные очки. — А я думал, что это опять те жлобы из налоговой инспекции процент за попрошайничество вымогают.
— Эх, Иванович, — Бельды крепко обнял бывшего эмиссара, — ты почему это биоголограмму не отключил, на бомжа совсем стал похож.
— Так это я специально, — усмехнулся Бисквит, — так вид у меня более жалостливый, больше подают. А то в лице двухметрового качка, сами понимаете, побираться несколько проблематично, еще рэкет припаяют.
— Иванович, мы к тебе по делу, — сказал Снежок, нетерпеливо перебирая лапами, — мы тебя отсюда забираем.
— Позвольте, — возмутился бывший эмиссар, — без телевизора я никуда не пойду.
— Это точно, — подтвердил бортовой компьютер “Титануса”, весело заржав, — Иванович теперь профессиональный сериаломан.
— А это лечится? — с надеждой спросил Бельды.
— Ага, — хмыкнул компьютер, — током в психушке.
— Ладно, — согласился Снежок, — телевизор мы возьмем с собой.
— Ну, тогда другое дело, — кивнул Бисквит Иванович, и они, покинув каюту, направились к шлюзу, где был пришвартован корабль суперагентов.
Приглушенно ругаясь, Бельды тащил на спине телевизор.
— Прощайте, психи, — бросил им напоследок бортовой компьютер “Титануса”, врубив на всем корабле собачий вальс в исполнении хора сталеваров-ударников с Церпеи-12.
Тем временем Сан Саныч Воротилов сидел в плену у свихнувшихся космических пиратов, а Борис Богданович Убийвовк готовил план своего побега.
Обидно было бывшему оперу, что Сан Санычу удалось сбежать с Цербера-3 раньше его. Того и гляди, вернется Воротилов на Землю, и тогда и так уже достаточно призрачная мечта стать хрючевским авторитетом Убийвовку точно уже не светит.
В мрачном настроении пребывал пахан Цербера-3, гневно расхаживая по подземным камерам в сопровождении жутких примусов.
В ужасе дрожали заключенные, боясь попасться на глаза Борису Грозному, который в первый день своего правления на зоне уже ухитрился с помощью примусов умертвить двенадцать заключенных и двух надзирателей. Земных братков и новых марсиан Борис Богданович не трогал, зная, что Степановский и так уже достаточно наделал в штаны, а Эус ему ничего плохого, в принципе, в прошлом не сделал.
В верхних же наземных секторах тюрьмы уже начались серьезные волнения. Зеки каким-то образом все же прознали о том, что капитан сторожевого крейсера похищен и потому жутко бузили, требуя хлеба и зрелищ.
Расположившись в роскошной трехкомнатной камере, оборудованной джакузи, вибромассажером и объемным биовизором на всю стену, Борис Богданович Убийвовк вызвал к себе на разговор главаря новых марсиан Эуса.
Когда примусы его наконец приволокли, Убийвовк величественно спросил порядком напуганного марсианина:
— Расскажи-ка мне, братела, как вам в прошлый раз удалось сбежать с Цербера? Эус задумался, припоминая.
— Да церковный орден один, — начал рассказывать он, — решил в целях благотворительности наземным заключенным хлеб бесплатно раздавать с манной кашей. Раз в неделю на поверхность Цербера садился небольшой космический корабль с епископами, которые хором пели какие-то идиотские гимны, после чего раздавали всем желающим еду. Ну, мы, короче, этих евнухов скрутили и, переодевшись в рясы, пробрались на корабль. Но топлива мало было, к тому же звездолет абсолютно маломаневренный оказался, но до военной базы эрпизианцев дотянул. Там на базе мы в виде монахов пробрались на оружейный склад, вооружились и задали эрпизианцам перцу, угнав в итоге скоростную космическую тарелку класса “Тигровая акула”.
— Это тот, что ли, “Киндер-сюрприз” Сан Саныча? — удивился Убийвовк.
— Ну, во-первых, он не Сан Саныча, а наш, — осторожно возразил Эус, — а во-вторых, на нем можно несколько раз за час галактику облететь и парочку таких планет, как ваша Земля, уничтожить.
Убийвовк кивнул:
— Хорошо, этот ваш трюк можно будет провернуть еще раз?
— С переодеванием в епископов? — переспросил новый марсианин. — Нет, теперь это невозможно. Во-первых, орден тот за идиотизм упразднили и никто больше сюда с манной кашей не прилетает, а во-вторых, на орбите дежурит военный крейсер, готовый стрелять в любой стартующий звездолет, не имеющий специального разрешения для взлета.
— Что ж, понятно, — приуныл Борис Богданович, — спасибо, ты свободен.
И Эуса увели.
“Но ведь, — внезапно подумал Убийвовк, — на поверхности еще осталась летающая тарелка, на которой меня сюда привезли, железное яйцо Сан Саныча, точнее, новых марсиан”.
— Эврика, — закричал Борис Богданович, после чего приказал всполошившимся примусам готовиться к выходу на поверхность через заброшенный служебный туннель.
Гениальный план избавления от космических пиратов был Воротиловым почти уже разработан, когда в события вмешалась непредвиденная сила извне.
На космический катер к пиратам заглянул старый приятель капитана Леонардо, Тит Самоубийца, известный мерзавец и работорговец. На своих космических галерах Тит вместо атомной энергии использовал труд плененных рабов, гребущих на гравивеслах, и потому постоянно нуждался в пополнении кадров гребцов.
— Я слышал, у тебя появились пленные засране, — сказал он Леонардо после ритуальной кружки пива, — можно мне на них посмотреть?
— Конечно, Тит, — закричал флибустьер, — о чем речь.
Сначала Леонардо показал космическому работорговцу Сан Саныча Воротилова, мирно храпящего в маленькой камере.
— Нет, этот мне не подходит, — грустно покачал головой Тит, — слишком толст, да и, судя по всему, всю жизнь привык только командовать, от таких рабов больше мороки, чем проку. Давай показывай дальше.
В соседней камере что-то слезно блатное приглушенно пели братья Крючки, и вот эти заключенные Тита очень даже заинтересовали.
— Даю тебе, — просияв, сказал он пирату, — по тысяче кредиток за каждого.
— Э… нет, — протянул Леонардо, — маловато будет, приятель. Эти экземпляры мне особенно дороги, поскольку один из них сильно напоминает мою покойную жену Бетси Неистовую.
— Хорошо, — кивнул работорговец, — даю тебе четыре тысячи за обоих.
— Ну, это другое дело, — обрадовался пират, — по рукам.
Удачную сделку следовало обмыть.
— Девочки, рому, — радостно заорал Леонардо, и полуобнаженные девицы бросились откупоривать здоровую бочку с любимым пиратским напитком, выкатив ее из переполненных ворованной снедью трюмов.
— Иванович, у нас к тебе вообще-то серьезный разговор, — сказал Бельды, передав пилотирование звездолетом Снежку.
— Угу, — отозвался бывший эмиссар, офигело уставившись в работающий телевизор.
Кибермария на экране рыдала над неподвижным телом Хосеандроида, по-прежнему находящемся в киберпространственной коме.
— Ты слышишь, Иванович, я к тебе обращаюсь, — снова повторил недовольный Бельды.
— Угу.
— Я выкину сейчас телевизор в космос.
— Угу.
— Ну что ты с ним поделаешь.
— Этот синдром, если я не ошибаюсь, называется телеидиотизм, — вставил занятый штурвалом Снежок, — и ему в первую очередь подвержены люди, попадающие в стрессовые жизненные ситуации.
— Бисквит Иванович, очнись, — заорал на ухо бывшему эмиссару Бельды, — ау…
— Да чего ты орешь, как припадочный, — сказал Бисквит Иванович, пальцем прочищая ухо, — слышу я тебя, слышу, говори, что за проблемы.
— А от экрана ты отвернуться хотя бы на минуту можешь?
— А это обязательно? Бельды вздохнул.
— Из космической тюрьмы на Цербере-3 сбежал Сан Саныч Воротилов с телохранителями.
— Ну и что?
— Как ну и что, нужно их поймать, ведь с нас первых спросят, мол, вы его ловили и почему не дали особых инструкций по поводу его невероятной опасности для вселенной.
— Ну, у меня отсуживать уже нечего, — резонно констатировал Бисквит Иванович, — разве что телевизор, хотя он и так не мой, ворованный.
— Но нам-то со Снежком есть что терять, — возразил Бельды, — я не знал, Иванович, что ты стал закоренелым эгоистом.
— Странствующие монахи все эгоисты, — ответил бывший эмиссар, — в этом нет ничего удивительного.
— Но ведь мы хотим тебе помочь, — не унимался Бельды, — Лига вполне может обвинить в просчете только одного тебя.
— Вот это уже хреново, — согласился Бисквит Иванович, — нет, ты только посмотри, что делается. Этот грязный подонок брат-близнец Хосеандроида подбивает клинья к Кибермарии, какое возмутительное кощунство.
— Нет, Роботрон, — смущенно отвечала на экране Кибермария, — я не могу принять твое предложение, поскольку мое плазменное сердце навеки принадлежит Хосеандроиду.
— Правильно, молодец, — похвалил героиню Бисквит Иванович, — так держать, дорогуша. Белъды, застонав, взялся за голову.
— Тогда я убью тебя, — взревел на экране Роботрон, — а потом себя или нет, лучше я убью тебя, а затем разберу на части Хосеандроида и сдам его в металлолом.
— О Боже, — закричала Кибермария, отключаясь в обморок.
Трясущимися руками Бельды кое-как натянул на себя космический скафандр.
— Снежок, притормози, — сказал он сидящей за штурвалом лайке, — я выйду подышать свежим воздухом…
А на поверхности Цербера-3 творилось черт знает что: не то восстание, не то революция. Заключенные с яростью кидались на роботов-надзирателей, те били их током, летели искры, горели останки каких-то не то киборгов, не то гигантских пылесосов.
Короче, конец света.
Под надежным прикрытием разумных примусов, Борис Богданович Убийвовк торжественно прошествовал к космическому “Киндер-сюрпризу” новых марсиан, спокойно стоящему на отшибе за лесом, который в двух местах уже начинал гореть. В смысле лес начинал гореть, а не “Киндер-сюрприз”, поскольку некоторые заключенные решили, судя по всему, поиграть в звездные войны — эпизод тысяча двадцатый.
А все объяснялось довольно просто. Потеряв капитана, космический крейсер “Смердящий”, стоявший на стреме над планетой, совершенно утратил всякую дисциплину и соответственно, боеготовность. Часть офицеров разлетелась по домам, часть по дорогим космическим борделям, а матросы запили, пригласив на корабль Дэйва Фильдакопера с развлекающей программой и Чучелену, известную в галактике порнозвезду с четырьмя грудями.
В общем, отрывались на полную катушку, похлестче космических пиратов Леонардо Ди Каприо.
Взойдя на корабль, Убийвовк дьявольски рассмеялся, но тут же приуныл, вспомнив, что водить звездолет он, к сожалению, не умеет. Но на помощь пахану внезапно пришли верные примусы.
— Господин, — сказали они, — позволь нам повести корабль, мы это хорошо умеем.
Убийвовк, естественно, позволил и, погрузившись, они сразу же задраили все люки, поскольку число желающих прокатиться на звездолете резко стало возрастать. Они буквально толпой повалили из пылающего леса.
— Эх, революция, — вздохнул Борис Богданович, мечтательно глядя в иллюминатор, — народ ропщет, а власть как всегда лежит под ногами. Низы могут, но верхи не хотят. И как всегда в итоге бьют ни в чем не повинных кибернетиков. Взлетаем, братва.
И ловко колдуя над панелью управления, разумные примусы подняли “Киндер-сюрприз” в воздух, пальнув пару раз по снующим внизу без дела заключенным.
— Господин, — предложил один из железных чурбанов, — позвольте разнести эту планету на атомы. Убийвовк задумался.
— Конечно, это можно, — согласился он, — но, думаю, у нас сейчас просто нету для этого времени, все-таки там, в космосе, не все поголовно идиоты и скоро здесь наверняка будет армия. Примусы приуныли.
— Но вот главный тюремный корпус я вам разнести разрешаю, — благосклонно добавил Убийвовк, — на атомы.
— Ура, — взревели примусы, — а куда мы полетим после этого?
— Конечно же, на Землю, — ухмыльнулся Борис Богданович, — в город Хрючевск, у меня там остались кое-какие старые дела…
Когда Сан Саныч наконец проснулся, Крючков не было.
Дверь его камеры оказалась открытой, а в камере братьев Воротилов обнаружил порванный серый носок Семы. Да и вообще с первого взгляда было ясно, что Крючки яростно сопротивлялись и камеру покидать наотрез отказывались.
— Боже, — прошептал Сан Саныч, — я остался без охраны, теперь меня может замочить любой сопливый отморозок.
В рубке на полу Воротилов обнаружил в дрезину пьяного Леонардо, лежащего на груде обнаженных женских тел, тоже кстати пьяных и спящих.
— Какая гнусь, — сказал Сан Саныч, — я единственный на этом корабле, кто еще трезв.
— Ы-ы-ы, — промычал главарь пиратов, — кукареку-у-у-у…
— Допился, гад, — Воротилов с ненавистью пихнул пирата ногой в живот, — отвечай, мудило, куда ты дел моих телохранителей?
— Я их продал, — икнул на полу Леонардо, стаскивая с себя чью-то длинную ногу в изящной туфельке на шпильке.
— Кому продал, — авторитет чувствительно тряхнул пирата за отворот камзола.
— Да этому извращенцу, — заплетающимся языком ответил флибустьер, — Титу, он накачанных мальчиков очень любит.
— Чего? — ужаснулся Сан Саныч.
— Да нет, — возразил Леонардо, — не в этом смысле. Он часто устраивает боксерские поединки без правил, сшибая со зрителей колоссальные бабки, плюс букмекерские ставки, короче, не пропадут твои громилы, бабки заработают и себя из рабства выкупят.
Судя по более-менее становящейся связной речи, пират трезвел на глазах и Сан Саныч решил приступить к осуществлению своего очередного придуманного во сне плана.
— Скажи, Лео, ты человек азартный? — спросил он главаря корсаров, безуспешно пытающегося отыскать свой отстегнувшийся железный протез в груде спящих женских тел.
— Ну, а ты как думал, — усмехнулся пират, — русская рулетка — моя любимая игра. Вот подзову боцмана, приставлю к его голове бластер, да как нажму на курок…
— Но ведь в бластере нет ни патронов, ни барабана, — удивился Воротилов, — какая же это рулетка?
— А не важно, — махнул рукой Леонардо, — главное, что это очень азартно.
— В таком случае, — сказал Сан Саныч, — предлагаю тебе сыграть в карты.
И авторитет ловким движением руки извлек из-за пояса колоду порнографических игральных карт.
— Ух ты, круто, — восхитился пират, уставившись на картинки бесстыжих красоток, — а на что играть-то будем?
— На твои пиастры, — невозмутимо ответил Воротилов, понимая, что мышка уже в ловушке и никуда от него не убежит.
— Ну а ты что поставишь? — лукаво прищурился Леонардо. — У тебя ведь ничего, кроме одежды, нет.
— Свою жизнь, — легко бросил авторитет, скрестив за спиной на левой руке два пальца.
— Долго еще лететь? — спросил Фуха капитан Синицын. — Сколько еще часов?
Медвежонок забавно пожал плечами.
— Точно сказать не могу, возможно, около получаса. Гильдия торгового космофлота снова бастует, все космические трассы грузовыми танкерами забиты.
— А что случилось, — поинтересовался Белочкин, — почему они бастуют?
— Да зарплату им не платят, — ответил Фух, — уже второй год. Перебиваются бедняги контрабандой и торговлей налево, но в полиции, сами понимаете, тоже не дураки, работу выполняют добросовестно. Так что бастуй или умирай с голоду.
— Проклятые бюрократы, — проревел со спальной полки Рональд, — каленым железом… — и, не договорив, свалился на пол.
— А можно повторить падение на бис? — попросил Белочкин, сладко зевая. — С замедлением. Синицын сокрушенно покачал головой:
— А я думал, что только у нас на Земле мужики до белой горячки допиваются.
— Да что вы, — махнул лапкой Фух, — у нас вот такие экземпляры практически на каждом частном космическом корабле есть. Если пилот не пьет, то обязательно штурман за воротник закладывает, если не штурман, то бортовой механик.
— В общем, как в сказке про репку, — кивнул Синицын, — дед пил-пил не допил, бабка пила-пила не допила…
— А пока они бухали, — добавил Белочкин, — Змей Горыныч слопал репку и похитил внучку.
— М-да, — согласился Фух, — поучительно, но хуже всего, когда на корабле кок пьет, тогда уж всем точно крышка. Однажды случай один был. Пьяный кок с военного крейсера “Ильф и Петров” команду носками своими потравил, уронив их случайно в кастрюлю с супом…
— Не плюй в котел, — философски изрек с пола Рональд, — там повар тапки варит.
— Вот видите, — сказал Фух, — указывая на второго пилота, — он тоже знает эту историю.
— Я служил на том корабле, — глухо пробурчал Рональд, — и я единственный, кто выжил. Кока того потом под трибунал отдали, дело-то на маневрах было.
Еще немного повалявшись на полу, Рональд встал на ноги и побрел, придерживаясь за стены, к выходу из кают-компании.
— Господа, я на минутку отлучусь, мне надо туда, куда ходят маленькие мальчики.
— В зоопарк, что ли? — удивился Белочкин.
— Нет, хуже, — ответил Рональд, — в туалет. Слушай, Фух, что-то корабль сильно качает, а не попали ли мы случайно в метеоритный поток?
Выйдя из кают-компании, Рональд, воровато оглянувшись, прокрался в самогонную лабораторию в предвкушении стаканчика своего фирменного пойла…
Когда он вернулся к пассажирам, то был абсолютно трезв и зубы у него при этом стучали.
— Что такое, — испугался Фух, — у нас в туалете гигантская пробоина, через которую выходит воздух?
— Нет, — ответил Рональд, садясь в кресло, — в моей лаборатории на полу спит какая-то толстая баба.
— Вот до чего допился, — покачал головой Фух, — у него уже эротические галлюцинации, а вы говорите, что у инопланетян белой горячки не бывает.
Белочкин с Синицыным переглянулись.
— Надеюсь, — сказал Иннокентий Петрович, — посадка у вас тоже осуществляется автоматически…
А бедняга капитан Румбель все парил в открытом пространстве, облаченный в космический скафандр “Спиридоныч” и безуспешно пытался докричаться до проходящих мимо космических кораблей, поскольку все думали, что это один из бастующих космоторговцев выражает таким образом протест, выбросив себя в открытый космос.
Капитаны звездолетов радостно сигналили ему, проявляя свою солидарность, после чего уносились прочь.
На сотовый телефон Воротилова также надежды было мало, поскольку он был очень слаб и на местных частотах не работал.
Один лишь Убийвовк, пролетая в космическом “Киндер-сюрпризе” мимо, недоуменно пожал плечами, увидев в иллюминаторе странного мужика в треухе, валенках, телогрейке и с сотовым телефоном в правой руке.
— Глядите, бомж мобилку у какого-то барыги спер, — сказал Борис Богданович также удивленным зрелищем примусам, — далеко, однако, шельмец забрался…
