Наутро Порнов долго не хотел подниматься. Разлепив веки, лежал на спине и глазел в небо, пытаясь припомнить, что же ночью ему такого ужасного приснилось; думал и ждал, когда выйдет солнце; потом вспомнил, что солнца не будет, и расстроился; потом вспомнил про свой эксперимент с кокосом – и обрадовался; приподнявшись на локте, подцепил чашку кокоса и допил остаток сиропа. Тот за ночь стал еще более газированным; Порнова некстати одолела икота.

– Икота, икота, перейди на Федота, – произнес Порнов магическое заклинание, – с Федота на Якова, с Якова на всякого…

Икота не прошла; зато, прошуршав в траве, заявился давешний краб.

– Явился…бдык, – удовлетворенно заметил Порнов. – Никуда не уходи, бдык. Будем мне, бдык, ложку делать.

Пока Порнов лежал, краб стоял смирно и только вздрагивал усами при каждом новом «бдык». Но, стоило Порнову сесть, как краб стал осторожно сдавать задом, маскируясь в траве.

– Умный, гад, – с некоторым уважением сказал Порнов; пока он поднимался на ноги, краб шмыгнул в траву и схоронился. – Да-а-а, и работничек из него – тот еще!

Ладно, обойдемся без усатых; что у нас на сегодня?

Порнов принялся загибать пальцы.

– Первым делом – поесть; а то с голоду брюхо сводит.

Во-вторых, надо все-таки залезть на пальму – посмотреть, куда это меня занесло; may be, и Мич с катапультой объявятся…

Вот, в – третьих: найти Мич и кресло – катапульту.

В – четвертых, пресная вода; а то от этой газировки и гастрит нажить недолго; да и умыться бы неплохо; скафандр, опять же, постирать…

Это уже в пятых; заняться скафандром и кондиционером.

На сегодня, пожалуй, хватит, – Порнов с сомненьем посмотрел на сжатый кулак. – Если хоть половину дел переделаю, и то за счастье.

Особенно «в-третьих» меня смущает; где поесть или там на пальму влезть – и где иголку в стоге сена найти…

Порнов разогнул средний палец обратно; посмотрел на образовавшуюся фигуру. – Вот именно!

Так, с чего начнем трудовой день? Правильно, с перекура.

Порнов уселся на песок и принялся меланхолично расшвыривать песок. Вскоре перед ним образовалась ямка, из которой торчал огрызок бывшего флагштока; ухватившись за него, Порнов выдернул из земли весь стержень; в длину он был сантиметров двадцать.

– Длинноват, – сказал Порнов, – ну да ничего; главное, торец ровный.

Он нашел на берегу камень с острой щербатой гранью и сделал на торце два неглубоких пропила; потом, уперев стержень в ствол пальмы, тем же камнем расколол его по этим выемкам вдоль; получилось три деревянные пластинки; крайние Порнов выбросил, а среднюю слегка обточил по углам – получилась плоская лопатка.

– Где там наша каша? – довольно осведомился он, запуская «ложку» вглубь ореха и выскребая ком аппетитно пахнущей массы.

Задумчиво пожевал и состроил кислую мину. – Герметик чистой воды; как сырую резину жуешь…

Что-то из этой массы, конечно, растворялось и усваивалось; но большую часть содержимого приходилось выплевывать обратно. Порнов выскреб весь орех дочиста, и едва заморил червячка.

– Так, с первым пунктом покончено; хотя, если подумать, от такой диеты и ноги протянуть недолго. На обед надо будет найти что-нибудь попитательней.

Дамы и господа! – объявил Порнов, расстегивая замки и вылезая из скафандра. – Вторым номером нашей программы – акробатические этюды!

Отсиживающийся в траве краб еще больше выпучил свои круглые глазки; постоянно третирующая его особь раздвоилась на две части; одна, белая и плоская, осталась сторожить остатки кокосового плода; другая же – темная и подпрыгивающая, двинулась прямо к нему, то бишь к пальме; будь у краба сердце, инфаркт ему был бы обеспечен.

То, что снаружи жарко, Порнов знал давно; но чтобы настолько – он не предполагал; впечатление было такое, словно из распахнутого скафандра он шагнул прямо в глотку сталеплавильной печи; «Только в печи жар, наверное, сухой, – подумал Порнов, – а здесь он сырой, влажный, душный»; он вспотел сразу и весь; так покрывается водой стекло, внесенное с холода в теплую комнату. И, что самое неприятное, пот никуда не девался, не высыхал и не испарялся; приходилось стирать его, сгонять вниз руками и стряхивать с ладоней.

– Точно, семьдесят по Цельсию, – ошеломленно подумал Порнов. – Тропики; к тому же вулканы эти коптят… С другой стороны, на солнце было бы еще хуже; без скафандра и воды я и суток бы не протянул.

Быстро на пальму и обратно; как бы с непривычки тепловой удар не получить.

Опыта лазанья по пальмам у Порнова не было никакого; но в одном из видеовыпусков «Плейбоя» он наблюдал, как это делают туземцы.

Обхватив руками шершавый ствол, он уперся ногами в основание пальмы и, выгнувшись дугой, как бы повис на ней; затем сделал ногами несколько крохотных шажков вверх.

– Главное, не сорваться, – лихорадочно соображал он, вскарабкавшись на высоту своего роста. – Упаду, все пузо об ствол обдеру.

Высота пальмы была метров десять; чтобы преодолеть их, Порнову понадобилось времени не больше, чем на всю историю с ложкой; однако сил у него на это ушло раз в десять больше.

«Если не в сто, – думал Порнов, в очередной раз перехватившись горящими ладонями. – Как эти туземцы по пальмам так быстро бегают, ума не приложу; наверное, у них особенные пальмы, плейбоевские, со ступеньками.»

Неподалеку от него висела гроздь орехов, но, чтобы сорвать их, требовались ловкость мартышки и сила клешней того же краба.

– Зеленые они какие-то; недозрелые, – Порнов проглотил слюну и полез наверх; вскоре голова его уже торчала из буйной зеленой кроны пальмы. Цепко держась за молодые побеги пальмовых листьев, Порнов принялся жадно озираться.

В море, куда он в первую очередь повернул голову, ничего особенного увидеть ему не удалось; только буруны прибоя, только белые барашки волн; свинцово-серая пластина океана на горизонте все так же смыкалась с пепельно-серой плоскостью неба; ни одного светлого пятна не нарушало их мрачной гармонии.

Щурясь от сильного ветра, Порнов все же старательно осмотрел огромную акваторию, предварительно разделив ее на полдюжины зон. Несколько раз взгляд его натыкался на движущиеся пятна; для Мич или кресла они были слишком велики и слишком темны; скорее, это крупные морские животные, решил Порнов, наблюдая за быстрым и хаотичным перемещением пятен. «Может, киты резвятся; может – тьфу,тьфу,тьфу – гигантские акулы».

– Ладно, на фауну насмотрелись; займемся флорой.

Порнов оставил океан в покое и принялся глазеть по сторонам; если не считать узкую полоску грязного берега, здесь зрелище было гораздо веселей; зеленые кроны пальм были густо приправлены яркой тропической растительностью; глаз выхватывал из общего сумбура то желтые шланги старых лиан, то оранжевые гроздья плодов, то красные зерна соцветий. Однако вся эта палитра Порнова волновала мало; ему позарез нужен был другой цвет – голубой или бирюзовый – цвет реки или озера; цвет пресной воды. Джунгли внизу были столь же необозримы, как и океан; но, поступив с земной поверхностью так же, как давеча с морской, и разделив ее на множество зон, он буквально просканировал джунгли вдоль и поперек.

Местность вокруг в основном была ровная; слева обнаружилось небольшое взгорье, справа – вереница миниатюрных вулканчиков; самый ближний по прикидке Порнова торчал над уровнем моря не более чем на полкилометра; река магмы, на которую вчера вечером наткнулся Порнов, видимо, брала свое начало у него; находясь в миле-другой от берега, он дымил и скворчал огнем, как маленькая печка; струи красной породы текли от него не только к морю, но и вглубь земли; дым от лесных пожаров, безошибочно указывая их направление, к сожалению, скрывал дальний план побережья.

– Слабо горит, – соображал Порнов, – климат, конечно, влажный, но не настолько; должна быть вода, должна!

Внезапно порыв ветра отнес густую прядь дыма в сторону, и на мгновение Порнов отчетливо увидел блестящее белое пятно.

– Что это, вода?! – он до рези в глазах вглядывался в лес. – Слишком яркое пятно; и солнца на небе нет; высоко к тому же…

Это…

Ветер вновь на секунду разорвал клочья дыма.

– Парашют! Вот ты где!

В самом деле, среди пестрой растительности блестел белым пластиком парашют кресла-катапульты. "Если повезет, там меня ожидает куча питательных таблеток, опреснитель морской воды и набор медицинских инструментов по прозвищу «Сам Себе Гинеколог»; короче, безбедное существование месяц-другой мне гарантировано.

А если не повезет, если это парашют один, а кресло давно оторвалось и утонуло? Нет уж, в моем положении рисковать нельзя; скафандр хандрит, а без него мне в этой бане-сауне быстро кранты наступят. Вода нужна; лучше дистиллированная; а еще лучше ванна со спиртом, – прополоскал бы в ней скафандр – тот был бы как новый. Да, спирт – это наилучший вариант… Кстати, и сам бы здоровье поправил."

Размышляя так, Порнов топтался на пружинящем листе, пытаясь высмотреть что-нибудь под густым шатром тропической поросли; наконец, когда ему стало уж совсем невмоготу, природа сжалилась над ним; неподалеку от вулкана Порнову удалось разглядеть крохотную серебристую змейку ручья. «Километра три до него будет», – преодолевая дурноту, прикинул измученный Порнов; палящий зной превратил его в полноценный, хорошо прожаренный стейк; сок вытек из него весь и уже не шипел на раскаленных листьях. – «Ходу отседова, ходу!»

Плохо соображая, Порнов начал было спускаться вниз, но, миновав крону, принялся высматривать что-то в листве.

Примерившись, он прыгнул вперед и повис на руках; раздался треск – и Порнов кулем свалился на песок, сжимая в руках гроздь орехов.

С превеликим трудом поднявшись на ноги, он занес камень над головой и ударил им по самому крупному ореху; затем еще раз; кокос лопнул, и из трещины потекла светлая жидкость; Порнов, давясь, принялся судорожно ее глотать. Выпил все без остатка и поковылял к скафандру; отряхнулся от песка и залез внутрь; к счастью, кондиционер за время отсутствия не подкачал; Порнов словно шагнул из парилки в прохладный предбанник.

– Вам, говорят, счастье привалило, – сказал он, с наслаждением ерзая внутри скафандра. – Кла-а-асс! Мы-то, дураки, живем у себя в Кудымкаре и счастья своего не знаем; подумаешь, снег у нас с сентября по май; так всегда же шубу надеть можно. Служил у нас на эсминце как-то мужик один, из Израиля; так он почем зря свой климат ругал; я ему все вкручивал – пляжи, курорты, Мертвое море, Средиземное, уже в марте купаться можно; а он усмехался только: мол, из своей кожи уже не вылезешь… Как я его понимаю!

Разглагольствуя так, Порнов провалялся на песке не меньше часа; приходил в себя и одновременно уточнял план дальнейших действий.

Вариантов было два. Можно было пойти к ручью напрямик, через джунгли; однако, здесь был шанс заплутать; а каждый час лезть на дерево после нынешнего Порнову совсем не улыбалось. Можно было поступить иначе и, добравшись по берегу до огненной реки, потом пойти к вулкану вдоль нее; насколько Порнов помнил, магма при своем движении выжгла обширную просеку и, следовательно, идти этим путем будет легче.

– Но тогда придется сделать изрядную петлю, – размышлял Порнов. – Даже при удачном раскладе добраться до ручья удастся лишь к вечеру; очень не хочется ночевать в незнакомом месте без разведки. Попробуем вначале вариант намбе ван; за одним в лесу и пропитание какое себе поищем.

Сборы его были недолгими. «Все свое ношу с собой», – заметил Порнов, снимая с шеста колпак шлема. Вместо него следовало оставить Мич какой-то другой знак; поразмыслив, Порнов решил написать ей письмо. Он выбрал место, куда не доставал прилив, и принялся ковырять веточкой песок.

– Если б это кто из наших был, мне и трех букв бы хватило; сразу поняли б, что свой, – объяснял он подкравшемуся крабу, выписывая на песке вензеля послания. – А так приходится писать много и подробно…

Он поставил точку и перечитал свое письмо; оно гласило: «М! Я в 3 км ссв!» Порнов подумал, добавил к последнему восклицательному знаку еще два и, вполне удовлетворенный, направился к чаще.