Жизнь в Службе дальней разведки достаточно скучна для рядовых сотрудников. Обычная аналитика, рутинные программерские переборы кодов и тому подобное. Но есть одно, что заставляет биться все сердца. Гонки во вневременном тоннеле. Да я уже рассказывал. В общем — завтра гонки.

Джованни сидел в глубине своего гаража и красил аэрографом дверцу желтого «Фиата». Где он их берет? После традиционных объятий, ничуть не преувеличенных, после угощения невесть откуда взявшейся граппой, после всего того, без чего ритуал встречи с радушным Джованни невозможен, разговор постепенно перетек в спокойное русло. Джованни чинил «Фиат» какой-то донны. Причем оказалось, что донна не имеет никакого отношения к нашей конторе, но выяснить ничего доподлинно не удалось. Джованни сыпал именами знакомых, моделями машин, сортами краски и грунтовки с такой скоростью, что понять всю взаимозависимость разрозненных элементов этого спича было невозможно. Но я особенно и не стремился. Что плохого в том, что Джованни делает свою работу спокойно и изящно?

– Слушай, Фарбер! А что у меня есть! — Джованни вдруг сам сменил тему разговора. — Мне подарили диски для «Порша»!

Он метнулся к дощатому сарайчику, пристроенному рядом с гаражом для воздушного насоса, и, погремев скопившимся там автобарахлом, извлек один за другим шедевры металлургии — широченные литые диски с сакральной эмблемой на оси. Полированный титан смотрелся на манер старого золота. Диски были и на самом деле прекрасны.

– Джованни, ты никак «Порша» завести себе захотел! Он ведь не копеечная машина, это подороже «Дуэ кавалли» будет, — подтрунил я.

– У меня есть очень хорошее предложение! Мне предлагают совсем неплохую «Таргу». Там совсем немного работы, так царапины, хозяин прогорел на своем ресторане и ему срочно надо деньги добыть. Так вот, за эту «Таргу» уже после покраски я могу выменять «Боксер» пятьдесят шестого года в идеальном состоянии! Ты не представляешь, что это за поршина!!

Джованни был непревзойден. Откуда, кто и как ему мог предлагать эти машины? Какие неведомые силы руководили этим странным делом? Надо ли об этом думать? Наверное, не надо…

– Нет, ты посмотри, я совсем забыл!! У меня есть противоугонная система от Порша! Я собственно ради этого и хотел тебя видеть! — вдруг вспомнил Джованни. Хотя я и сам к нему пришел, без всякого приглашения. — Вот смотри!

Джованни долго рылся в глубинах своего немыслимого гаража, наконец вынес картонную коробку. Самое интересное! При том, что весь гараж был неописуемого производственного вида, заляпанный краской, гидромаслом, какими-то невозможными органическими смесями, все, что Джованни выносил из гаража, было идеально чистым. Как и эта коробка.

– Вот смотри, мне это знакомый подарил. Тут прекрасная противоугонная система, но она немножко не работает.

То, что она не работает, можно было понять по обуглившейся плате и взорвавшейся микросхеме.

– Ты не мог бы починить? Я знаю адрес производителя, ты там можешь схемы узнать, тебе же раз плюнуть. Ведь не сложно, да?

Для Джованни мне все было не сложно.

– Да конечно! Какие вопросы, — я тщательно переписал номер модели, вытравленный на печатной плате.

– А вот смотри, какая штучка! — Джованни стал мне демонстрировать брелок радиоуправления всей этой байды. — Посмотри, какой красивый!

Брелок был, ну, если не красивый, то по крайне мере, изящный и приятно ложился в руку. Из тех вещей, прикосновение которых к пальцам запоминаешь навсегда.

– Джованни, как моя тарантайка, как всегда идеально? — спросил я его о главном, ради чего собственно и пришел.

– Да не беспокойся! Её уже перегнали к старту гонок! Она божественна!! Ты победишь, как всегда? Фарбер, сынок, победи, а? Победи их! Вера будет тобой очень гордиться! — и откуда он знал, что будет делать Вера, если я выиграю гонки? Впрочем, Джованни все знал.

Потом мы долго говорили о всяких разностях, Джованни хвастался новым сварочным полуавтоматом. Он не успокоился до тех пор, пока у меня не стали получаться очень аккуратные швы. Потом я варил ему этим прибором какое-то крыло, потом, когда все было выпито и кончилось все вкусное, что дала на работу Джованни его жена, я откланялся и на прощание мы опять обнялись. Джованни почему-то опять просил меня победить всех, показать этим и не бояться тех. Что-то он очень расчувствовался…

Гонки! Это не только быстрое передвижение по указанному маршруту, это ещё и все остальное, к нему прилагаемое, составляющее девяносто процентов всего действа.

По традиции на гонки собираются все. По той же традиции все мужчины, не пилотирующие болиды и не являющиеся секундантами и техниками, должны быть одеты во фраки и цилиндры. Дамы, естественно все, должны быть одеты — ах как! Хотя, в отличие от британских ипподромных традиций, могли обходиться без безумных шляпок. Ну, так сложилось…

Худощавый Карански был заметен в толпе издалека, благодаря светло-серому фраку и шелковому цилиндру таких же тонов. Босс выделялся не только изысканностью одежды, но и неуловимым умением носить ее, что дается не всем. Карански обходил строй в пятнадцать болидов. Впрочем, их число не менялось из года в год. У моего он остановился дольше обычного.

– Ну что, Фарбер, как всегда первый будешь? — пожимая ритуально мне руку, спросил Карански.

– Да, сложно сказать… Столько молодежи, через нее не пробиться, — поскромничал я.

– Ну-ну, не надо прибедняться. Куда им до тебя? Всякий успех достигается годами практики, тренировок и самоотверженного труда! Ты сам это знаешь! Я верю в тебя! — Чего это Карански понесло на плакатную лексику?

– Ну, не всегда так. Можно и Оскара получить на первой роли в кино, — зря я это ляпнул. Ну, кто меня тянул за язык?

Карански как будто стукнуло током.

– Я говорил тебе, Фарбер, не лезь не в свое. Зря ты копал. Ой, зря. Мне искренне жаль, — дальше обходить строй болидов он не стал.

Через мгновение в наушниках шлема опять зазвучал его голос:

– Фарбер, я открою тебе один секрет. Женщины, если они работают в Службе постоянно, в случае беременности высылаются в слип-моду. Навсегда.

Сука.

Несмотря на торжество, греющее меня изнутри, было противно.

– Фарбер! Я здесь! — Услыхал я наконец голос, который для меня был важнее всех побед во всех гонках.

Ух ты!! Вера выглядела потрясающе! Невероятной ткани платье спадало тяжелыми складками с плеч. Казалось, что это просто поток расплавленного серебра струился от её огненных волос. Впервые она воспользовалась косметикой. Странно. Я знаю её столько лет, а вот на тебе, только сейчас понимаю, что люблю самую прекрасную женщину в мире. Что мне мешало раньше? Где оно, мое раньше? Неужели я был так глуп все эти годы? Вера продиралась ко мне сквозь небольшую толпу, образовавшуюся, как обычно, вокруг болидов. В какой-то момент, я видел это, ее остановил Карански. Они перебросились парой слов, и на Веру почему-то это произвело сильное впечатление. Она что-то очень резко ответила Карански и, не оглядываясь, продолжила свое движение ко мне.

– Он что, тебе гадости говорил?

– Ну его, скотина он, — Вера была очень расстроена и возбуждена. — На фиг! Тоже мне, наместник неизвестно кого неизвестно где. Все! После гонки мы с ним вместе поговорим! Ты как? Готов?

– Как Гагарин и Титов! — забывая все, отрапортовал я. — Ты будешь болеть за меня?

– Ещё чего не хватало! — засмеялась Вера. — Ты и так их всех! Кто они, а кто ты?

– А кто я? — я включился в шутливый разговор.

– Ты — мой Фарбер. Ты лучше всех! Будь осторожен, — улыбнулась Вера под звон колокола, оповещающего минутную готовность, — и борись за свою победу. Борись за нас!

Я видел, как мой секундант, назначаемый жеребьевкой, ковыряется возле электрических разъемов стартера. Сквозь многослойную оболочку шлема я услыхал сокрушительный рев турбины. В зеркало заднего обзора было хорошо видно стратифицированный хвост раскаленных газов, вылетающих из чрева двигателя. В то же зеркало я успел разглядеть Веру. Она стояла рядом с Джованни и в ужасе прижимала ладони к щекам. Джованни что-то говорил Вере, подкрепляя слова отточенной жестикуляцией. Потом он взял ладонь Веры в свои руки и что-то вложил в неё. Но я уже заметил это краем глаза. Пронзительный зуммер в наушниках шлема дал старт гонке.