К вокзалу мы подъехали спустя полчаса.

Солнце уже совсем вышло, но светило по-осеннему тускло и нежарко. Небо затянули серые тучи, и пробирал холодный ветерок. Все-таки осень — тут уж ничего не поделаешь.

У Васи я переоделся во все сухое, пошарив в его гардеробе. Вероника и хозяин дома сидели на диване, не предпринимая никаких попыток сопротивляться, и молча наблюдали за мной. И правильно, а то я не сказал бы сейчас с уверенностью, что не смог бы выстрелить в одного из них.

Дубинкой еще ладно, но не из транстерминатора. Оружие я сложил и спрятал под курткой.

Боб, лежащий перед будкой, проводил нас недовольным взглядом, словно ему совсем не нравилось оставаться одному и охранять ставший пустым дом.

На вокзале было не так уж и людно. Люди обычно с неохотой отправляются в какую-нибудь поездку, да еще в такую рань. Если дела не очень срочные, то можно отложить свой отъезд на более поздний час. Но мы торопились.

Василий и Вероника шли чуть в стороне от меня. Я же старался по возможности не спускать с них глаз, хотя мне почему-то казалось, что они никуда убегать не собираются. Уж слишком спокойным выглядел Вася и чересчур безразличной к окружающему миру Вероника. Она шла, глядя прямо перед собой, словно ничего не замечая!

— Нам до Краевской, — сказал Вася, когда мы подошли к кассам и остановились. Я не знал пока, куда мы вообще направляемся и к кому. Вася до этого ограничился лишь одним, сказав, что нам надо ехать на ближайший вокзал. Расспрашивать я не стал.

— У тебя хоть деньги есть?

— Если только в твоей одежде.

— На. Здесь на три билета хватит… — Он протянул мне приличную пачку рублей. — И можешь расслабиться, мы убегать не собираемся.

Я хотел спросить, с чего бы это вдруг, но промолчал и встал в конце небольшой очереди. Не хотят убегать, пускай. Это их личное дело. Мое дело лишь в том, чтобы он свели меня с одним из жрецов, а дальше…

А действительно, что будет дальше? Захочет он выслушать меня и помочь? Даже при условии, что я буду угрожать ему оружием? А если ему легче умереть, чем вообще открывать кому-нибудь секрет его общения приближенными Создателей? Интересные вопросы, но, к сожалению, ответов на них я не находил.

Передо мной какой-то дедушка тоже купил билет до Краевской. Обычный дедушка, не подозревающий ни чем. Приедет сейчас к своим родным, домой, ляжет смотреть телевизор или сядет за стол отмечать день рождения очередного внука. Да ему нет совсем никакого дела до Игры. Зачем она ему? Лучше жить спокойно и в неведении, чем вот так, как Вероника с Васей. И как у них нервы выдерживают? У меня вот уже совсем сдали…

Покупая билеты, я краем глаза заметил, как дедушка бодро подошел к моим пленным (как же их еще называть?) и завел с ними разговор. Несколько раз дедушка смотрел в мою сторону, и лицо его становилось все мрачнее и мрачнее.

Вот тебе и рождение внука. Тоже, небось, Игрок со стажем. И ведь не отличишь никак Игроков от людей. Дедушка — совсем как обычный человек. Наверное, они видят друг в друге то, чего мы, смертные, увидеть не можем. Надо будет поинтересоваться у Василия.

Купив билеты, я вернулся к троице разговаривающих. Они разом замолчали.

— Привет, — я слегка кивнул. — Вы тоже Игрок, как полагаю?

— А вы и есть тот самый отважный Виталий, полезший на Исправителей с дубинкой?

— Кто на кого полез, еще неизвестно, — ответил я. Мягкий и спокойный голос дедушки не предвещал никакой опасности с его стороны. Игроки, судя по всему, предпочитают не применять силу. Разве что в крайнем случае. Да и никакой особенной опасности, судя по реакции Василия и спокойствию дедушки, я для них не представлял.

— Меня зовут Евгений Валерьевич, — произнес старик, протягивая руку, которую я пожал, — именно так, потому что вы еще слишком молоды, чтобы называть меня только по имени. До поезда еще почти полчаса. Присядем?

Никто не возражал. Мы прошли в зал ожидания и заняли свободную скамейку. Людей было по-прежнему немного. За окном начал накрапывать тихий слепой дождик.

— Транстерминатор в куртке? — поинтересовался Евгений Валерьевич и, когда я кивнул, добавил: — Никогда не видел настоящих транстерминаторов. Представляете, двести с хвостиком лет живу, а с оружием сталкивался лишь на войнах.

Заметив мое удивление, он поспешил пояснить:

— Все дело в том, что я работаю в службе поиска выявления потенциальных Игроков. Работа не из сложных, хоть и опасная… раз в сто лет, — он засмеялся кашляющим смехом глубокого старика. — А об оружии знаю только понаслышке. Когда правила учили, нам показы вали, еще иногда новинки приносят, а так… мне даже именного пистолета не положено.

— Почему? — скорее из вежливости, чем из любопытства поинтересовался я.

— А кому я нужен? Сижу себе почти целый век, выхожу лишь в самом конце столетия, чтобы подыскать новых игроков. Я не воюю. Можно сказать, что и не играю толком. Разве только денег много.

— А дар?

— Дар тоже имеется. Могу видеть в человеке, болен он или нет. Самое, как говорится, необходимое для того, чтобы узнавать людей. Подходят они для нашей Игры или нет.

— Хорошенькое дельце. Прямо как вербовщик кадров для КГБ.

Евгений Валерьевич чуть заметно улыбнулся. В его глазах под густыми бровями ясно говорилось, что и это было. А как же еще людей вербовать, как не под личиной агента государственной безопасности? Или, как он там назывался, сейчас уже и не вспомнить… и ведь шли за ним люди. Да и сейчас идут. Вон, Вероника говорила, что почти семьдесят человек завербовали в начале двадцать первого столетия. Вот только не все выдерживают или хотят принимать Игру. Тридцать все-таки отказались, потом еще несколько сами ушли. Не захотели они богатства, дара бессмертия в обмен на то, чтобы развлекать живущих где-то в сером небе Создателей.

— И все-таки классно вы Исправителей… дубинкой. — Евгений Валерьевич по-детски восхищенно стукнул меня кулачком в плечо. — Эх, были б мои годы, я бы, может, всех сумеречных игроков в одиночку, как Рембо, в лесу бы вырезал… — Он мечтательно закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки. — Вы не подумайте, я не жестокий. Просто пожить спокойно хочется. Хоть и не вечно, но хотя бы самую малость. Приключение, конечно, интересное, что ни говори, но иногда так тянет вновь стать обычным, нормальным человеком. И дернул черт в мои-то пятьдесят четыре ввязаться в подобное! А ведь полез, как младенец. Толком правил не изучил, а уже рвался подвиги совершать.

— Женя, перестань, — сказала Вероника. — Виталик и так читал нам мораль час назад, теперь еще и ты.

— Это не мораль, это мой личный взгляд на жизнь. Мысли вслух, если хотите. Кстати, вы не знаете, конференцию собирают из-за Виталика или нет?

— Какую конференцию? — удивился я. Василий и Вероника переглянулись, недовольно нахмурившись. Оба тотчас перевели испепеляющий взгляд на старичка.

— Ой, я, кажется, лишнее ляпнул, — произнес Евгений Валерьевич тихо.

— Лучше бы ты молчал совсем, — ответил Вася.

— Так что за конференция? Вася глубоко вздохнул:

— Вообще-то, тебе не положено знать. Это дело только игроков Зари и больше ничье.

— И все-таки меня съедает любопытство.

— Всех съедало в свое время, — Вася улыбнулся, давая понять, что разговор окончен.

Интересно, что бы они могли скрывать? Хотя я ведь действительно для них лишний. Всего лишь очередной смертный, которого и живым-то они могут завтра утром не увидеть. Так, пустышка, про которую потом будут говорить: «А вот он был восемнадцатым! И, представляете, попытался взять Васька и Веронику в заложники! Да еще с чем! С транстерминатором!» Черт, но любопытно все-таки, что за конференция! Вероятно, кто-то собирает Игроков в одном городе, чтобы обсудить кое-какие проблемы. Может, и вправду создавшуюся со мной ситуацию? Но нет. Я слишком мелкая фигура, тем более что, как и говорила Вероника, их правила запрещаю Игрокам вмешиваться между мной и Исправителями. Тогда что-то другое. Может, просто хотят подсчитать свои силы, имеющиеся в городе? Или разработать новый план борьбы? Или кофе попить с тортом, отмечая чье-нибудь пятисотлетие! Как-никак полтысячелетия — это большой праздник.

Я усмехнулся. Что за дурацкие мысли лезут в голову? Разве наша Московская Дума не собирается каждый день? Вот и у них так же. Ничего особенного. Что-то решают, обсуждают, исправляют, выносят на голосование — вот и все. Ведь верно? Как ни убеждал я себя, глубине сознания мне все же упорно казалось, что в Краевском затевается что-то не то. Или у меня в связи со всем, что произошло за последние сутки, начала очень быстро развиваться шизофрения или какая там еще ее мания?

— Вот ведь скрытники! — прошептал мне на ухо Евгений Валерьевич. Я даже не успел заметить, как он пересел ближе ко мне. Его старческое лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от моих глаз, и я смог разглядеть каждую морщинку на нем, вплоть до крошечных трещинок на губах. Евгений Валерьевич заговорщицки подмигнул:

— Тебе же, Виталька, все равно, ты и так умрешь…

— С чего вы взяли?

— Ну, в этом, поверь мне, сомневаться не приходится! За двести лет я многое повидал. Но чтобы нарушивший правила не-игрок выжил? Ни за что!

— Вы меня «обрадовали», — честно признался я.

— Виталик! Я, конечно, уважаю твое стремление бороться, и то, что ты задумал, может, и продлит тебе жизнь, но ненадолго. Как только Исправители наткнутся на твой след, они опять нападут, а потом еще и еще, пока, наконец, все не завершится для них успехом. Понимаешь, у тебя впереди всего лишь жизнь, а у них — вечность. Убегать вечно ты не сможешь. Я прав?

Я кивнул. Да, он действительно прав.

Ну и что с того? Это моя жизнь, и я решаю, что с ней делать… не это ли говорила мне Вероника в подземке, когда я вытащил ее из-под надвигающегося ураганом аэрокатера? Я начинаю противоречить сам себе.

— К чему вы завели этот разговор?

— Просто так. Мне немного жаль тебя, поверь. А Вероника с Васей не прожили так много обычной жизни, чтобы стать мудрыми. Их сила немного затмила им глаза и научила чересчур высокомерно относиться к смертным. Если Вероника еще и принимает тебя за человека, то Вася уже нет. Для него ты…

— Да-да, я знаю. Ходячий труп. Вы ведь это хотели сказать?

— Точно. Для него ты — труп и ничего больше. А зачем трупу что-то объяснять?

Я вспомнил, как Вася отговаривал меня ехать к нему, а потом с явной неохотой показал мне историю создания их Игры. Он ведь и правда считает, что вся эта информация мне ни к чему.

Но ведь обладание информацией — это жизнь. А значит, я все еще жив!

Евгений Валерьевич слегка отклонился в сторону:

— Знаешь, почему они пошли за тобой?

— Потому что я мог их убить.

— Нет. Совсем не так ты мыслишь. — Старичок едва заметно улыбнулся, — Твой транстерминатор по сравнению с силой, которой обладает Василий, как игрушечный пистолет против танка. Уверенности придает, а толку, сам понимаешь, никакого.

Это интересно.

— Ну, и что же тогда их заставило приехать?

— Веронику с Васей вызвали на конференцию. Какой-то очень срочный слет всех игроков Зари ближайших городов. Для чего и почему никто не сказал. Дал понять только, что жрецу было видение, из-за которого нас всех и собирают. А тебя взяли за компанию. А еще, Евгений Валерьевич скорчил таинственную гримасу, мне кажется, что это все из-за тебя! Поэтому Вася и позволил тебе поехать.

Это тогда что же получается? Не я их в заложники, они меня? «Позволил тебе поехать» — это прозвучало и уст старичка, словно «Его Величество соизволили отпустить».

— То есть весь тот спектакль, который они разыгрывали передо мной у Васи на квартире, был ничем?

— Не знаю, что у вас там произошло у Васи на квартире, но дела обстоят так, как я тебе сказал.

Я коротко кивнул и прислонился к спинке лавочки размышляя.

Через двадцать минут Вася вдруг четко и громко сказал:

— Вот черт!

— Что? — задремавшая Вероника, открыв глаза, первым делом посмотрела в мою сторону.

Может, надеялась, что это Исправители пришли Потом уставилась в ту сторону, куда смотрел и Вася, Евгений Валерьевич, кстати, тоже.

Смотрели они на центральный вход вокзала. Там, как и обычно, входили и выходили люди.

Группками и по одному. С детьми и без. Ничего странного я не заметил, но вот лица всех троих игроков выдавали, что они вдруг увидели что-то не очень приятное.

— Сколько их? — спросила Вероника. — Четверо?

— Пятеро, — поправил Вася, — еще один в спортивной куртке. Идет к кассе. Видишь?

Вероника коротко кивнула.

О чем это они говорят? Я поискал глазами человека в спортивной куртке и увидел около касс сразу троих. Ничего необычного в них не наблюдалось.

Один — крепенький и низкорослый с короткой прической «под площадку». Другой похож на самого Васю, такой же молодой и с такой же копной волос.

Третий и вовсе был стариком. Для чего он напялил яркую куртку с эмблемами «Кока-колы» на груди и спине, оставалось для меня непонятным.

— Черт, ну надо было именно в тот момент, когда подходит наш поезд, — пробормотал Евгений Валерьевич. На лице его читалась тревога. А возможно, и страх, потому что он как-то чересчур нервно озирался по сторонам, выискивая кого-то глазами. — Вы уверены, что их только пятеро?

— Я больше никого не вижу, — ответила Вероника, оглядывая зал.

— Я тоже. — Вася продолжал наблюдать за кучкой людей, стоящих около выхода на платформу.

Четверо из них, за исключением человека в спортивной куртке, чем-то сильно встревожили моих невольных друзей.

— Что происходит-то?

— Сумеречные игроки, — ответил Евгений Валерьевич, не оборачиваясь, — пять человек. Слава Создателю, они нас пока не заметили.

Ого! Так вот что их встревожило!

Я вновь посмотрел на толпу ожидающих, но ни в ком ничего необычного не заметил. Люди как люди, каких много. Но ведь и Веронику не отличишь от обыкновенных.

— А как вы их видите?

— Это же элементарно. В каждом своде правил написано, что у сумеречных игроков нет обратной стороны глаза, — нервно ответил Евгений Валерьевич.

— И что?

— И все. Разве этого недостаточно?

— Признаться, нет.

Евгений Валерьевич оторвал взгляд от ожидающих и посмотрел на меня:

— Виталик, извини, конечно, но вот это уже точно не твое дело. Хватит и того, что ты натворил в подземке.

— А что я там натворил, — обиженно пробормотал я и отвернулся, чтобы понаблюдать за людьми в спортивных куртках около касс. Одного из них уже не было. Остались старичок и крепкий мужчина, который как раз на спортсмена и походил. Я посмотрел на Веронику и заметил, что она тоже наблюдает за кассами. Значит, игрок сумерек один из них.

Но кто?

Странный вопрос! Конечно же, тот, у которого нет обратной стороны глаз. Интересно, и как это определить? Может, у них будут такие же глаза, как и у недавних оборотней?

Нет, у обоих глаза, по крайней мере с виду, были нормальные.

Тогда, в чем же дело?

Подумав, я все же решил, что сумеречный игрок — это старик. Если спортивный мужик был таким, каких валом в нашем городе, то старичок все-таки отличался от остальных тем, что напялил на костлявую фигурку новую спортивную куртку.

Да и зачем мне гадать. Вероника и Вася сами разберутся. А вот Евгений Валерьевич вряд ли полезет. Он же оружия никогда не видел, что говорить о битве с игроками.

Мысль о том, что, возможно, сейчас может возникнуть схватка, охватила меня целиком. Но я вдруг вспомнил, что у них же есть свои правила. А значит, они будут сражаться, не привлекая внимания. Где-нибудь на крыше поезда… Захватывающее будет зрелище, ничего не скажешь.

— Спортивная куртка отделился от касс и направляется к остальным, — словно отрапортовала Вероника. — Других сумеречных игроков по-прежнему не видно.

Крепенький мужик и старик пошли к ожидающим около выхода на перрон людям одновременно, так и не дав мне выяснить, кто из них на самом деле игрок.

— Что делать будем? — поинтересовался Евгений Валерьевич.

— Тут все ясно. Согласно правилам, если они нас не заметили, мы можем вообще не ввязываться с ними в битву. Поэтому предлагаю сесть в поезд и ни о чем не беспокоиться.

— А если вдруг они нас увидят? Вася пожал плечами:

— Придется давать бой.

Судя по всему, подобные слова не успокоили Евгения Валерьевича. Он нахмурился и, посмотрев в мою сторону, сказал:

— Вот так, Виталя. А ты думал, что мы только взглядом испепелять умеем?

— А откуда вы узнали?

— О чем?

— Закроем тему, — пожал плечами я, — Евгений Валерьевич, а вас они как могут узнать?

— Так же. — Евгений Валерьевич загадочно улыбнулся и нагнулся к самому моему лицу. Своими глазами напротив моих. — Загляни в них.

— Зачем?

— Не бойся. Здесь ничего опасного нет. Просто загляни в зрачки. Вернее, за зрачки.

Я заглянул и неожиданно почувствовал, как сухой комок резко подкатился к горлу.

За зрачками не было ничего, кроме хорошо просматриваемой пульсирующей массы, покрытой слизью, тонкими жилками и сетью сосудов.

Это был мозг. Мозг Евгения Валерьевича.

Только что-то в нем было не то. Необычным он бы что-то неуловимое в нем отличало его, словно в нем был частичка чьего-то другого мира. Мира Создателей, наверное…

— Г-господи, — выдавил я, сглатывая и отводя глаза, за что же это с вами с-сотворили?

— А ничего особенного нет. Жить нам это не мешает, а для работы даже полезно. Зрение, к примеру, не портится.

— Да вы и не стареете. — На мгновение я забыл и Исправителях и о сумеречных игроках, стоявших всего в нескольких десятках метров от нас. Перед глазами сто ял только серый пульсирующий комок. Переплетение мыслей и информации, нервов и сосудов, души и тела..

Совсем не такой, каким нам его показывают во многих фильмах и познавательных передачах. В нем был что-то мрачное. Словно говорящее о том, что вот он маленький комочек — и есть центр всей твоей жизни. Даже не душа, не тело и не Создатели, думающие, что управляют людьми будто марионетками, а именно мозг составляет главную часть в человеке. Он управляет больше никто. И Вероника с Василием и многими подобными игроками подчиняются совсем не Создателя и они сами загнали себя в эту ловушку — убеждение, что они — ничто. У них просто исчезло осознание того, что они сами властелины своего разума.

Да ведь все они действительно марионетки и больше

никто.

— Сильное впечатление, не правда ли? — Голос Евгения Валерьевича вывел меня из транса, и я вновь увидел его перед собой. Пульсирующая масса перед глазами вмиг растворилась.

Я кивнул:

— Никогда не видел ничего подобного. Это было так…

так…

— Никто и не может объяснить, что он чувствует, когда впервые видит живой мозг за зрачком. Это не такой мозг, какой он есть на самом деле. Это — истинный.

— Что вы имеете в виду?

— Долго объяснять, — неожиданно резко сказал Валерий Евгеньевич, — да тебе это и не нужно, ты же не собираешься становиться игроком.

— За последние два часа я только и слышу ото всех, что мне то не нужно, это не нужно. А зачем тогда надо было мне обо всем рассказывать? Вытаскивать меня из подземки?

— Сначала я думала помочь тебе, — вдруг отозвалась Вероника. Она по-прежнему наблюдала за пассажирами, ожидающими поезд, — а потом ты и сам захотел все узнать. Я, дура, думала, что все-таки что-то изменится, и ты останешься живой, а оказалось, что все идет как обычно.

— Великолепно, — пробормотал я. Больше говорить на эту тему мне не хотелось. Я вдруг почувствовал, что слишком устал задавать вопросы, на которые все равно не получу ответа.

Где-то вдалеке пронзительно загудел гудок. Женский голос объявил, что подъезжает электропоезд маршрутом до Краевского. Люди оживились и стали толкаться в дверях, выходя на перрон. Мы, не сговариваясь, разом встали с лавочки, и Вася озабоченно сказал:

— Похоже, они собираются ехать в нашем поезде. И, помолчав, добавил то, что никто из нас не хотел услышать: — Нас заметили!