ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Здравствуйте все, кого знаю! — громко воскликнул Колька, улыбнувшись.
Я так и остался стоять в двери, а Акоп неожиданно вскинул руку, и оказалось, что там зажат пистолет. Подрагивающее дуло смотрело прямо в лоб жрецу.
Улыбка мгновенно улетучилась с его потного лица.
— Акоп, не надо! — крикнула Вероника. — Он здесь как посол!
— Я посол, — повторил жрец. — Моя личность неприкосновенна. — И облизал толстые губы.
— Мне-то что, — тихо сказал Акоп. — Я не игрок Зари. На меня правила не распространяются!
Глаза жреца округлились. До него дошдр. И что бы он ни хотел сказать до этого, какими судьбами и зачем он вообще явился, сейчас он ничего сказать не смог.
— Акоп, если ты его убьешь, мы ничего не добьемся, — произнес Сом. — Николай принес какую-то важную информацию. Пускай он сначала выложит ее.
Акоп опустил пистолет:
— Прежде всего меня интересует, как он узнал о Театре. И как узнал, что здесь находитесь вы, Вероника.
— Я отвечу, — вновь облизывая губы, нервно сказал жрец. От той важности, с которой он сидел, когда вошли мы, не осталось и следа. — Я расскажу все, как только подойдет Вася.
— Хорошо. — Акоп убрал пистолет в какой-то потайной карман брюк и подошел к Веронике и Сому. — Как это произошло?
— Он просто подошел к входным дверям и потребовал, чтобы немедленно подозвали меня. Затем сказал, что у него есть очень ценная информация и если я пообещаю, что его не тронут, то он поделится ею, — ответила Вероника.
— Но вы же говорили, что он, кажется, погиб в магазине при взрыве?
— Выжил, собака, — ответил Сом, не сводя со жреца взгляда. Николай в ответ улыбнулся.
Дверь отворилась. Я обернулся и увидел Васю. Какое у него было лицо! Казалось, что он бежал несколько километров, не останавливаясь, — весь красный, тяжело дышал.
— Ты!!! — воскликнул он, увидев жреца, и вдруг бросился на него. Я отлетел в сторону от сильного толчка. Акоп прыгнул, пытаясь встать между, но не успел. Вася подлетел к Николаю и со всей силы ударил его по лицу! Жрец вскрикнул, падая вместе с креслом на пол… А затем Акоп все же настиг Васю и оттащил его в сторону, что-то бормоча ему на ухо. Сом помог подняться жрецу. Тот держался за разбитый нос, зажимая его вмиг ставшим красным платком.
Вновь сел в кресло.
— То, что ты выжил в магазине, не значит, что ты не сдохнешь здесь! — выплюнул Вася, правда, подходить не стал, а сел на стул напротив. Я поднялся с пола и тоже сел. Акоп встал за Васиной спиной. Сом и Вероника оставались стоять на своих местах.
— Я о тебе такого же мнения, Вася, — ответил жрец, задирая голову, — но не будем сейчас об этом. Я пришел по делу.
— Сначала расскажи, как ты вообще оказался здесь, — потребовал Акоп. Ясное дело — его прежде всего беспокоил тот факт, что сумеречные узнали о резиденции партизан.
— Тут ничего сложного нет, — ответил жрец. — Прежде всего, вы, наверное, все поняли, что я не погиб. Правда, все, кто был со мной тогда, уже на небесах. Я остался жив и немного позже увидел, как Виталик проделывал незамысловатые упражнения на проводе, пытаясь влезть
в окно. А дальше все просто, как никогда. Окрыленные успехом, вы в открытую выехали из села, ничуть не задумываясь о том, почему сумеречных почти нет, и уж, тем более, не думая, что за вами может быть слежка.
— А она была, — произнес Вася замогильным голосом.
— Конечно. Начиная прямо от железнодорожной станции, на которой вы, с нашей помощью, не смогли обнаружить ни одного сумеречного. Ну, а дальше, думаю, понятно. Правда, признаюсь, я не знал, что это за здание и чья резиденция, и понял, лишь когда увидел армянина, которого мы разыскиваем уже не один десяток лет. — Колька убрал платок. Кровь из носа у него уже не шла. — А теперь о деле. Вы думаете, я смог бы сунуться сюда, если бы у меня не было гарантии того, что я смогу выйти? Нет! Сразу скажу, что у меня в плену находятся шесть человек, которые не менее важные шишки, чем вы. Я тоже забочусь о своей жизни, знаете ли.
— Откуда нам знать, что это правда? — спросил Сом. Жрец молча протянул ему фотокарточку, выуженную
из внутреннего кармана пиджака. Сом передал фотографию Веронике, затем Васе и Акопу. Акоп протянул мне. На фотографии были запечатлены шесть мужчин, крепко привязанных к стульям. Рядом стояли люди с автоматами.
Одного из связанных я узнал — Максим. Наверное, Колька сознательно его сфотографировал вместе с пленными, чтобы сделать больнее Веронике.
— Убедились? — Колька вновь улыбнулся. — Теперь, думаю, чтобы долго не тянуть, можно перейти к главному — для чего я, собственно, явился! Вы же понимаете, что борьба, которую мы начали, не в вашу пользу. И вряд ли когда-нибудь станет наоборот. Люди еще ничего не поняли. Игроки Зари, в большинстве своем, — тоже. Да и вы, думаю, не много знаете обо всех масштабах операции.
— Кончай балаболить, — прервала его Вероника, — говори, зачем пришел.
— Не надо, чтобы прежние обиды туманили твой мозг, — заметил жрец. — Да, я предатель и четко это осознаю. Но борюсь за более правильное дело! За то, чтобы война закончилась и настало наконец светлое будущее!
— Ты мог бы выбрать и другой путь.
— Какой? Игроки Зари никогда бы не согласились на что-нибудь подобное. У них кишка тонка для этого. А иного пути, кроме как истребление, я не вижу. Да и Штамм тоже. Надоело уже прятаться! Хватит! Стоит пожить нормальной жизнью!
— Не уклоняйся от разговора, — заметил Акоп. — Ты пришел что-то просить. Так сделай это!
— Верно подмечено, — ухмыльнулся жрец. — Начну, пожалуй, с того, что сообщу, что у нас в плену сейчас находятся три тысячи игроков Зари. Я предлагаю вам обмен…
— Но у нас нет сумеречных. Ни живых, ни мертвых, — сказал Сом.
— Но зато у вас есть Виталик! — медленно и вязко произнес жрец.
Наступило молчание. Все смотрели на меня. Игроки Зари знали, что мой дар инициировать не удалось, а значит, я — обычный человек, по крайне мере пока. Жрец этого не знал и предлагал за меня людей, которые могли бы сильно помочь в борьбе с сумеречными. Тут весь выигрыш налицо. Но…
— Мы согласны, — быстрее всех кивнул Акоп. — Скольких людей ты освободишь?
Этого не ожидал никто. Теперь все взгляды обратились к партизану.
— Как ты можешь? — прошептала Вероника. Лицо Сома просто перекосилось от гнева. Казалось,
еще секунда — и он вцепится Акопу в горло.
— Могу, поверь мне, — коротко бросил Акоп и повернулся в сторону жреца. — Так сколько?
Жрец и сам не ожидал, что на его предложение ответят так быстро. Он замялся, облизывая губы.
— Мы не можем этого сделать, — сказал Вася. — Ты же понимаешь, что тогда всем конец.
— Здесь я хозяин, — резко ответил Акоп, — и мне принимать решение! Я вытащу ваших людей. И заткнитесь… пожалуйста.
Вася замолчал. Он решительно ничего не понимал. Как и все остальные. А вот до меня, похоже, начинало доходить. Я повертел фотокарточку в руках, не сводя со жреца глаз. Лишь бы он ничего не заподозрил.
Жрец тем временем окончательно собрался с мыслями и выудил из пиджака пачку скрепленных листов. Протянул их Веронике:
— Вот имена всех, кто содержится у нас. Вы можете выбрать имена трехсот человек. В случае вашего согласия их доставят сюда в течение четырех часов.
— Я же уже дал согласие, — ответил Акоп. — Вероника, выбирай.
Вероника нерешительно посмотрела на Васю. Согласен он или нет?
Только бы никто не решил встрепенуться!!!
Вася коротко кивнул. Сом ничего не ответил. Я не шевелился.
— Только одно условие, — заметил Акоп. — Сначала вы привозите людей, а затем получаете Виталика.
— Само собой, — пожал плечами жрец. — Что это ты так сразу согласился?
— А зачем нам человек? — пожал плечами Акоп.
— А разве он вам ничего не рассказал?
— Рассказал, конечно, но что нам делать с его даром, если мы не можем его открыть… у нас не хватает технологий. Да и война идет, не до этого сейчас.
— И вы не боитесь, что мы сможем использовать его против вас же самих? — подозрительно сощурился жрец.
— Это ему решать, — ответил Акоп, — но мне кажется, что он не станет этого делать.
— Ну, это мы еще посмотрим. Человек он для того и создан, чтобы мучиться!
Вероника тем временем проставила на листах крестики напротив фамилий и вернула их жрецу:
— Вот. Через сколько времени вы сможете доставить нам этих людей?
Жрец убрал листы в карман, не читая:
— Четыре часа, не более.
— А где гарантии, что вы не уничтожите Театр после того, как получите то, что хотите?
— Гарантий никаких, кроме моего честного слова, — ответил жрец, — но нам не хочется устраивать заварушку в центре города. Еще не время.
Он поднялся с кресла и неторопливым шагом последовал к двери. Следом за ним прошло два молодых паренька в белых халатах.
Минуты три все стояли молча и неподвижно. Пока не вернулся один из пареньков и не сказал, что жрец уехал на синем "форде" куда-то в город.
Первой закричала Вероника:
— Ты что же сделал, скотина! Ты же человека продал, который нам нужен! Понимаешь?! Идиот!
— Подожди, Вероника, не нервничай, — перебил ее Вася. — Тут сначала надо узнать, что вообще происходит. С чего вдруг здесь появился жрец?
— Он же сам объяснил тебе, что проследил за нами с самого Краевского! — ответил Сом.
— А Виталик, значит, ему нужен для того же, для чего и нам. То есть для использования его дара в войне?
— И этот ублюдок его обменял! — зло выкрикнула Вероника. Казалось, она сейчас не сдержится и кинется на
Акопа. Тот стоял как изваяние, улыбаясь. Да, он знал, что делает.
— Нет, я ничего не понимаю. Акоп, что ты затеял? Акоп произнес:
— Давайте-ка присядем. Я расскажу вам кое-что интересное…
— Главное в том, что мы знаем, где находится Штамм, — Акоп ткнул пальцем в карту, — Новоозерск. Город, который пока еще не захватили. И я даже знаю, почему. Потому что Штамм не хочет привлекать к своей особе внимания. Он работает доктором в одной из больниц и ждет своего часа.
— Не понимаю, откуда такая информация, — начал было Вася, но Акоп его перебил, похлопав меня по плечу:
— Вот от этого нашего ходячего чуда! Он лично встречался со Штаммом и даже разговаривал с ним!
— Что? — в один голос воскликнули Сом и Вероника. Акоп выдержал таинственную паузу и рассказал все,
что происходило у меня в комнате.
После этого повисла пораженная тишина.
— До вас дошло, дорогие мои! — радостно воскликнул Акоп, скорее утверждая, чем спрашивая. — Мой план прост и гениален. Все дело в том, что я знал, что в Новоозерск отсюда ведет всего одна дорога! Больше нет! А куда повезет Николай Виталика, если не к главарю?
— Логично! — подтвердил Вася. — Ну, а если он захочет сначала поквитаться с ним за то, что произошло в Краевском?
— Допустимо, — согласился Акоп, — но маловероятно. Николай, конечно, подлая личность, но он, как и все сумеречные, боится Штамма. А значит, постарается доставить Виталика, во-первых, как можно быстрее и, во-вторых, целым и невредимым! Я понял это, как только Николай начал говорить. И до меня тут же дошло, что он не знает, что мы обнаружили Штамма. А приехал он именно за Виталиком. Иначе с чего бы ему соваться в самое логово, да еще не зная, что его здесь ждет? Видали, как он переменился в лице, когда я наставил на него пушку и сказал, что мне плевать на эти ваши дурацкие правила?!
— И ты бы выстрелил? — поинтересовался я.
— Мне на игроков Зари, в принципе, наплевать. Они — марионетки в сетях правил и шагу не могут ступить без них. — Выдержав тяжелый взгляд Вероники, он добавил: — Ну, не все, но большинство! Согласитесь?
— Оставим это, — произнес Вася. — Лучше скажи, что ты собираешься делать дальше.
— Все ясненько! — гордо протянул Акоп. — Через четыре часа нам привозят триста человек и забирают Виталика. Его везут в Новоозерск по одной-единственной дороге. Впереди в засаде машину (или машины) поджидаем мы и, когда они будут проезжать, нанесем удар. Освобождаем Виталика, уничтожаем сумеречных и на их же машинах направляемся в резиденцию Штамма.
— И берем его! — В возбуждении Сом стукнул кулаком по карте. — Черт, я вдруг пожалел, что не стал партизаном!
— В этом плане слишком много изъянов, — мрачно заметил Вася. — Как мы узнаем, к примеру, какие машины именно принадлежат сумеречным?
— Для этого есть телефоны, если ты не знал. Наши сотрудники позвонят отсюда нам и сообщат, на какой машине увезли Виталика, ее-то мы и будем поджидать!
— Ну, а если жрец все-таки решит уничтожить ваш Театр, и никто ничего передать нам не успеет?
— Тогда не забывай, Вася, что здесь будут три сотни игроков Зари, да и моих ребят не меньше. Сумеречные не ввяжутся в бой, потому что Театр это все-таки крепость. И взять ее можно только штурмом и с большими
потерями. А им невыгодно раскрываться раньше времени.
— Что-то уж больно неожиданно все происходит, — пробормотал Вася. — А что с Виталькиным даром?
— Ничего пока. Мы знаем, что за Виталькиным родом наблюдал карлик, что со всем этим связана книга с вишней на обложке…
— А знаете, что еще странно, — сказал я, — это мне только сейчас в голову пришло. Я вот читал, что у карлика была своя большая библиотека, где он хранил множество старинных книг. А потом, во время войны, его библиотеку сделали госпиталем.
— Ну и?
— Так и Штамм работает в больнице. А мои предки, насколько я знаю, со времен Великой Отечественной войны никуда не переезжали из Новоозерска. Значит, библиотека карлика может находиться там!
— Не может, а должна! — выпалил Вася. — И сдается мне, что Штамм тоже ее ищет. Иначе с чего бы ему переквалифицироваться во врача.
— Это могла быть просто маскировка, — поморщился Акоп. Наша с Васей версия не пришлась ему по вкусу. — Откуда сумеречным знать о Виталике, да еще задолго до того, как они узнали о его даре?
— Но они могли знать что-нибудь еще, связанное с карликом? Да и жрец что-то чересчур сильно взялся за мою поимку! Видел бы ты его, когда он узнал о том, что я хранитель дара!
— Мы не можем отметать ни одной из версий, — произнес Сом, — но пока лучше придерживаться той, что Штамм просто маскируется. Нам останется напасть на него, связать, скрутить и можно праздновать победу! Верно я говорю?
— Верно! — подтвердил наш неровный хор. А Вася спросил:
— Сколько нас пойдет?
— Все мы. Евгения Валерьевича, наверное, придется оставить, — ответил Акоп. — Он еще не восстановился полностью, а нам нужны по-настоящему сильные люди.
— Можно несколько десятков людей отправить сразу к Новоозерску, — предложила Вероника. — Пусть они не входят в город, а дожидаются нас. Мне кажется, что Штамм будет окружен неплохой защитой.
— Но у нас есть преимущество! Он будет думать, что Николай везет ему Виталика и уж никак не будет ожидать нападения!
— Все верно, но предохраниться надо. — Вася встал. — Итак, через четыре часа приезжает Николай. Кто-то должен остаться, чтобы не возникло подозрений, и передать ему Виталика. Остальным, пожалуй, лучше всего выехать сейчас. Акоп, ты ориентируешься по картам лучше нас, тебе и вести! I
— А кто останется? — спросил Сом.
Все замолчали. Оставаться, ясное дело, не хотелось никому. Акоп и Вася нужны были как проводник и очень хорошая сила. Вероника хорошо знала Новоозерск, ну а Сом… Может, ему и остаться?
Наверное, так подумали все, но сам Сом неожиданно помотал головой:
— Не выйдет, господа. Я слишком давно не разминал косточки в этом Краевском. Надоело уже. Хочу приключения! И вы меня ни за что не остановите! Воин я, в конце концов, или тряпка?
— Тогда кто? — Вася переводил взгляд с одного лица на другое. — Догнать нас он не успеет, значит, ему придется остаться здесь.
— Евгений Валерьевич, — эхом отозвалась Вероника, — он может все это сделать!
Вася облегченно вздохнул:
— Думаешь, он не будет рваться с нами?
— А что поделаешь? Так он принесет много пользы.
— Ну, тогда кто ему об этом скажет?
— Я скажу, а вы езжайте, — неожиданно произнес я. — Договоритесь обо всем, чтобы я вас не слишком долго ждал в поездке.
— Все будет отлично, золотко! — воскликнул Сом. — Мы еще попьем с тобой пивка на napy.
Я задумчиво кивнул.
Как сказать обо всем старику? Черт возьми, проблема!
Евгений Валерьевич, казалось, вмиг постарел еще лет на двадцать.
Лицо его осунулось, блеск в глазах потускнел. Он устало присел на краешек кровати, положив руки на спинку.
— Повтори еще раз, — потребовал он тихим голосом, совсем не похожим на его прежний громовой бас.
Я рассказал ему все, что произошло, начиная с нашего разговора на кухне. Закончил тем, что предложили ему, Евгению Валерьевичу, друзья.
Не слишком важная роль во всех наших действиях, но и их надо было понимать. Они все беспокоились прежде всего за его здоровье, что бы там ни говорил Акоп насчет полного распада личности у игроков.
— Значит, меня попросту кинули, — вздохнул Евгений Валерьевич, не поднимая глаз. — Что ж, приятно осознавать, что кого-то еще беспокоит мое здоровье.
— Поймите, Евгений Валерьевич, они думали о вас, — не слишком убедительно сказал я. — Это не просто игра по правилам в подземке или еще что… это настоящая война. Уже без правил и без всяких моральных принципов.
— Ты думаешь, я не понимаю? — перебил он меня. — Не первый год на этом свете живу. Такого навидался, что тебе и не снилось…
— Просто наша задумка слишком опасна. Вы еще не до конца выздоровели, чтобы рисковать.
— Да я здоровее тебя в сто раз, мальчик мой, — проворчал Евгений Валерьевич. — Не в этом дело. Не думай, что я считаю вас всех подлыми предателями. Совсем нет, я даже не держу на вас никакой обиды. Хотите, чтобы я здесь остался и передал тебя Николаю? Пожалуйста! Но что мне делать потом? Мое место не у партизан, а среди игроков. А я остаюсь здесь совсем один? Как я буду выбираться?
А ведь он совершенно прав! Мы оставляем его, по сути, в совершенно чуждой для него обстановке. Да еще и среди людей, которых он не то чтобы презирал, но видел в каждом из них свой собственный просчет. Подтверждение того, что он не смог выбрать подходящую кандидатуру игрока. Вернее, игроков!
— Ладно, — всплеснул руками Евгений Валерьевич, — я так понял, что теперь мы не увидимся с тобой довольно длительное время. Если вообще когда-нибудь встретимся. И меня могут убить, и ты можешь погибнуть.
— Мы встретимся потом, — произнес я не очень уверенно. Лицо Евгения Валерьевича стало каким-то грустным, словно он точно знал, что моим словам сбыться не суждено. — Нет, правда, встретимся. Когда все закончится, сумеречные будут разгромлены, и вы станете наконец свободными от всех правил и сможете жить вечно, тогда я найду вас. Или вы меня, если захотите, конечно, иметь дело с таким… человеком.
— Сказки все это, — грустно улыбнулся Евгений Валерьевич, — а я уже не так молод, чтобы в них верить. Даже если мы победим, ты не захочешь оставаться с нами.
— Почему?
— Ты изменишься. Не только физически, постареешь, конечно, но и морально. Ты же земной человек, ты прикован к земле, и тебе захочется иметь жену, растить детей, собственными руками построить свой дом.
— Неправы вы, Евгений Валерьевич, — я помотал головой. — Я не такой. Мне не надо этого. Возможно, наверное, когда-нибудь я и захочу остепениться, но не так, как вы думаете. Далеко не так. Я рос в другой среде. Я и подобные мне так же не похожи на людей, как вы на партизан. У нас другой склад характера и образ жизни, так что… мне уже никуда от вас не деться. Уж лучше жить с вами и умереть среди вас, чем вот так, как я жил раньше. Мир все равно не примет вора и карманника. Пусть я даже сто раз спасу его от сумеречных! Евгений Валерьевич усмехнулся:
— И все-таки я привязался к тебе, Виталик. Знаешь, мне грустно, что нам приходится прощаться с тобой таким вот образом.
— Но мы еще не прощаемся. Нам еще вместе работать четыре часа, — напомнил я, — да и потом, наверное… как-нибудь.
— Давай все же обнимемся напоследок, — предложил старик.
Мы обнялись. Крепко, по-дружески. Тут только я понял, насколько близким человеком для него я стал. Может, у старика чересчур разыгрался комплекс внука, а может, он просто давно не общался ни с кем из простых людей и вдруг понял, как устал без этого. Я не знал. Его подбородок уперся в мое плечо, и он сказал:
— А из тебя бы вышел очень хороший игрок! Высшего класса!
— Спасибо, — прошептал я, — спасибо.
