Эпилог
потом я лично отвез нашу Северину ван Гримм на Догеус. Это одна из ближних центаврианских колоний. Милое местечко. Там обязательно что-нибудь цветет, даже грибы. Население – сплошные аграрии. Коэффициент религиозности – восемь с половиной. Хурманчей много…
– Догеус? Что-то смутно припоминаю… Слышала, кажется, – откликнулась Аля Лаура. Она методично чистила апельсин пилочкой для ногтей. – Это там, где полный двухдневный психокарантин для въезжающих расы Т?
– Точно!
– Да вы герой, Серж! Вытерпели сорок восемь часов сурдокамеры!
– Пришлось, – скромно потупился я и замолчал. Шум прибоя услужливо заполнил паузу. – Понимаете, Аля Лаура, после всего этого майянского сумасшествия я поклялся себе, что больше не доверю Северину ни одному, прошу прощения, мудаку. Кроме ее родителей, конечно.
– Так что, выходит, у нее все-таки были родители? – изумилась Аля Лаура. Изумление это было неподдельным. Когда Вок поведал мне о том, что Вукуб-Цикин не сирота, я сам дар речи потерял. – Почему же они не подали заявку в Бюро Розыска?
– Потому что они знали, где Северина.
– Гм…
– Да, мне тоже поначалу казалось это странным. Но дело в том, что центаврианцы в этом вопросе устроены не так, как мы. У них в высших кастах, особенно у спиритуалов, попадаются та-акие антикварные типы… Нам даже представить себе сложно, что такие бывают.
– Нет, я понимаю, многие земные родители тоже не очень-то заботятся о своих детях. Как педиатр, я немало таких повидала…
– Дело не в том, что они «не заботились». Видите ли, Аля Лаура, они считали, что у их девочки есть предназначение. И что ее предназначение – помочь Воинам Обновления. Повстречаться с Мастером Мысли, спасти Грин. Они были совершенно уверены, что с девочкой ничегошеньки не случится. И даже не удивились, когда я им ее привез. Папаша тут же благодарственный молебен закатал, все как у людей… Вы бы это видели! Я был сразу после сурдокамеры, так мне вообще крышу чуть не снесло ко всем чертям!
– Ну дела!.. – Аля Лаура по-свойски протянула мне половинку апельсина.
Сидя на берегу зеленого моря, мы жевали кисловатое яблоко греха, исчадие местной гидропоники, и глядели в сиреневую вечернюю даль. Тревожные крики голодных чаек, йодистый ветер треплет вихры, стремительно остывает желто-серый песок.
Прибой исправно вылизывал пальцы наших ног с частотой восемь облизываний в минуту.
Да, это был искусственный пляж моего родного пехотного госпиталя на Декстра Порта. При реабилитационном центре «Наша победа».
Вода, искусственно обогащенная солями, минералами и микроэлементами до показателей Средиземного моря, колыхалась в нужном ритме волею соответствующих механизмов. Томное голографическое солнце с требуемой степенностью пряталось за живописную гору с белой беседкой. Зыбкая даль, облепившая купол, который метрах в двухстах от нас исподволь скруглял картину, вроде как подергивалась золотистой дымкой.
– Красиво, правда? – вдруг сказала Аля Лаура и набрала полные легкие умело смешанного в камерах, скрытых в «горе», воздуха.
Я опешил. Почему-то мне казалось, что Аля Лаура – из тех, кого подобные «подделки под природу» должны либо раздражать, либо оставлять равнодушными. Но чтобы вот так – «красиво»…
Два бледных и тощих, как угри, рядовых пехотинца козырнули мне («здравия желаем, сениор сержант!») и поставили свои шезлонги в трех метрах от нас. Затем они живенько разделись и побрели в воду – совершать свое вечернее омовение, прописанное доктором.
На спине одного из них, прямо над поясом купальных шорт, синел змеистый шрам, шедший вдоль позвоночника до самых лопаток. Жилистые ноги его товарища имели цвет спелой тыквы. Хоть я и лопух в таких делах, но знаю, что такой цвет у кожи появляется, когда ее обрабатывают регенераторами в отделении противоожоговой терапии. Сам там был – после Эсквемелина.
– Я понимаю, что это как-то глупо звучит. Такие места не полагается называть красивыми. «Красиво» можно говорить только про слабо заселенные планеты, где дикая природа и всякие девственные леса, – уловила мое замешательство наблюдательная Аля Лаура. – Но я выросла на таком пляже, на космодроме Сеттел, это астероид в системе Пелопоннес-K. Мой отец был оператором такого заведения. А заодно – уборщиком и билетером. Обычно я играла в куклы в кондиционерной. Как-то раз я из шалости изменила параметры водной смеси, так что море получилось синим, как чернила, и густым, как шоколадный ликер. Тут-то наших кибер-крабов и начало по одному заклинивать. А какой-то ветеран после этого вылез на берег, подошел к отцу и говорит: «Прекрасно! Всегда мечтал посетить лечебные грязи!»
Мы оба расхохотались.
Признаться, отчасти я хохотал над самим собой. И над придуманным мною же самим образом Али Лауры.
Я почему-то полагал, что она – дочь по меньшей мере центаврианского князя. В крайнем случае внебрачная. Оказалось – уборщика искусственного пляжа. Я чувствовал: мне предстоит открыть в ней еще много неожиданного.
Но я не торопился. Я знал: у меня, у нас, есть время.
Холодало все стремительнее. Аля Лаура надела свой приталенный лиловый пиджачок с красным крестом Медицинской Службы. До закрытия пляжа оставалось семь минут, и мы стали потихоньку собираться.
Аля Лаура воткнула свои белые наманикюренные ножки в туфли на флюоресцирующей розовой платформе. Я натянул носки и застегнул на все восемь липучек высокие армейские ботинки.
– Я не покажусь вам навязчивым, если спрошу, можно ли мне проводить вас до приемной? – спросил я.
Я сам себе нравился. Галантный принц из передачи «Как завоевать девушку своей мечты».
– Буду рада.
– А что вы скажете, если я возьму вас за руку?
– Скажу, что… пожалуйста! – лучезарно улыбнулась Аля Лаура.
Мы стояли близко-близко друг к другу. И от этой близости температура моего тела повысилась градуса эдак на два.
Я держал ее за руку, слизывая взглядом веснушки с ее щек, освещая своим обожанием ее златовласую головку, ее чуть обветренные губы. И она вроде как не возражала.
Двое рядовых – те самые, любители вечерних купаний, – вылезали на берег, о чем-то вполголоса переговариваясь. Держу пари, они спорили, будем мы сейчас целоваться или нет.
– Ну что, пошли? – сказала Аля Лаура, и, по щиколотку утопая в песке, мы двинулись к выходу, замаскированному под живописную расселину в скалах.
«Пускай эти скалы, это море и эти чайки – сплошная липа. Сплошной наглый обман осязания и зрения. Главное, что мы настоящие», – подумал я, не выпуская руки Али Лауры.
Пляж закрывался. Небо из сиренево-голубого стало ультрамариновым, затем – охряно-желтым и, наконец, – зеленым, как ночь на планете Грин, как глаза рядовой первого класса Тайши Вассерфаль, как клейкий, апрельский лист черемухи.
Канал: правительственная спецсвязь
Отправитель: закрытый
Адрес: Декстра Порта, пайп gai, хуб 341
Получатель: закрытый
Статус: закрытый
Дорогой Серж!
Сразу, пока не забыл, спешу передать привет от лейтенанта оперативной разведки Руперта Беленьких, более известного тебе под именем Хан Соро-Соро. Он чувствует себя хорошо и не в обиде на тебя за те легкие телесные повреждения, которые ты по незнанию причинил его физиономии и ребрам возле Волшебного Дерева на Марсе.
Жаль, не вижу в этот момент твоего лица.
Да-да, «веганец Хан Соро-Соро» жив и здравствует. Чего не скажешь о Хоми, который действительно принял яд в космопорту Анагравы и был отправлен на родину в изумительном гробу высшей категории за правительственный счет. Как ты понимаешь, официально и он, и яхта «Скорта» погибли в результате несчастного случая.
Надеюсь, мне удалось заинтриговать тебя ровно в той мере, чтобы ты не потянулся к кнопке «Del» раньше времени и дочитал это послание до конца.
Насколько я помню наш последний разговор на «Юнгере» – подчеркиваю, на «Юнгере», а не в сауне «Лоэнгрина», – Сергей ван Гримм выражал желание избавиться от известных тебе полномочий, предоставленных мною Сергею ван Гримму на двенадцать стандартных суток. И хотя до истечения этого срока осталось всего лишь три часа, пока что ты все еще являешься Консулом Содружества и от тебя самого зависит – отказаться от своих полномочий или продолжить пользоваться ими для целей… откровенно говоря, для любых целей.
Итак, война с кровернами окончена. Но в истории этой войны осталась одна белая страничка. Ты, как все еще Консул, имеешь право знать.
Возможно, ты помнишь, что во время операции обеспечения на Глкке нашими силами специального назначения был захвачен корвет кровернов, оборудованный новой установкой для дистанционного подрыва МУГ-конвертеров. Такие же установки через несколько часов были использованы кровернами для уничтожения Седьмой эскадры.
Кстати, тебе, наверное, будет приятно узнать, что ротой спецназа, взявшей на абордаж кровернский корвет, командовал майор Василиса ван Гримм.
Трофейное оружие, которому было присвоено кодовое название «Дельфин», деятельно исследовал профессор Бхуд-Масави. Как ты знаешь, довольно быстро выяснилось, что кроверны не имеют прямого отношения к производству этой установки. После чего Особый отдел полностью перекрыл легальные и полулегальные каналы утечки информации и в наши медиа больше никакие «сюжеты» об изысканиях Бхуд-Масави не поступали.
Тем временем происходило следующее.
Ты со своей Джонни еще прохлаждался в Анаграве, когда почти все силы аналитической и оперативной разведок, все наши резидентуры, силы спецназначения и легион внештатных сотрудников были задействованы в грандиозной операции, цель которой угадать не трудно: найти и уничтожить завод, производящий «Дельфинов».
Завод обнаружить не удалось – возможно, его не существует вовсе. Но на орбите Ханако-5 – это планета-гигант рядом с климатизированной кровернами Ханако-4 – при помощи случайно уцелевшего в системе спутника протокола был обнаружен массивный металлический объект. Которого, разумеется, там никогда раньше не наблюдалось.
Объект был существенно крупнее, чем любая наша орбитальная крепость. Крупнее, чем известные космические сооружения других цивилизаций – в том числе кровернские. Откуда взялась эта железная гора и почему кроверны ее не уничтожили? А ведь кроверны обычно стремятся очистить систему от любых инопланетных объектов! (К счастью, наши спутники протокола столь невелики, что кровернам не всегда удается обнаружить и перестрелять их все до последнего.)
Наша находка получила прозвище Чужак.
Для захвата Чужака было создано сводное ударное соединение – по одному-два корабля от каждой эскадры Космофлота. Это было сделано для того, чтобы в случае полного разгрома – такого же, как на Глокке, – репортажи о новом позорище не просочились в медиа. Сам понимаешь, скрыть гибель целой эскадры невозможно, в то время как замолчать потерю двадцати кораблей из разных эскадр – проще простого.
Кстати, «Юнгер» тоже был включен в состав сводного ударного соединения. Рейдер был одним из семи кораблей Космофлота, МУГ-конвертер которого успели оборудовать экспериментальными экранами для защиты от гравитационного шнура кровернских «Дельфинов». Разведка в секторе АН-9007 была вторичной задачей, которую мы имели право выполнить, только получив освобождение от операции в районе Ханако-5.
После четвертого прыжка, который мы совершили, покинув Декстра Порта, «Юнгер» оказался ни много ни мало на рейде Ханако-5.
Если бы в этот момент Голдсмит получила с флагмана сводного соединения приказ «План Четыре», ваш взвод был бы разбужен и извлечен из капсул. «Юнгер» по «Плану Четыре» приблизился бы к Чужаку. Свечникова, тебя, весь ваш взвод выбросили бы на так называемой южной площадке объекта. В то время как три группы спецназа штурмовали бы его с «ночной» стороны.
К счастью, флагман передал на «Юнгер» приказ «План Десять». Не спрашивай почему – я все равно отвечу: «Не знаю».
Вас даже не стали будить – рейдер сразу же разогнался и ушел в подпространство.
Штурм Чужака сорвался. После этого он был просто расстрелян нашими крейсерами. Мы так и не узнали, являлся ли Чужак заводом или просто арсеналом.
В бою с кровернами были потеряны девять кораблей, два сквада истребителей и куча катеров. Десантный шлюп спецназа «Кухулин» получил тяжелые повреждения и пошел на вынужденную посадку. Он исчез в густой атмосфере Ханако-5. Посланный за ним рейдер «Турнье» также не вернулся.
«Кухулин» и «Турнье» пока что числятся пропавшими без вести. Честно говоря, есть данные, которые позволяют считать рейдер погибшим.
Кроверны не предоставили нашей Согласительной Комиссии никаких сведений об этих кораблях. Также мы пока что не можем обследовать места предполагаемой посадки «Кухулина» и «Турнье» – кроверны не дают «добро» на заход наших кораблей в систему Ханако.
На борту «Кухулина» вместе с ротой своих бойцов находился и майор спецназа Василиса ван Гримм.
Сергей, шлюп спецназа – это надежный, маневренный, крепкий корабль, который может выдержать все. Даже жесткую аварийную посадку. Единственное, что ему не по силам: взлететь с такой тяжелой планеты, как Ханако-5.
Как ты понимаешь, никто не станет затевать новую войну с кровернами только ради того, чтобы получить разрешение на досмотр Ханако-5. Вся надежда на тебя, на твое влияние среди кровернов и Воинов Обновления…
Я не стал дочитывать. К чему клонит Вальдо, было ясно как термоядерный день. Подфартило мне с матушкой – нечего сказать!
Наверное, уместно было бы пустить скупую мужскую слезу, но как-то не случилось. «Пропала без вести» еще не значит «погибла». Нюни распускать рановато.
Я активировал свой консульский милитум и надиктовал такое сообщение:
Дежурному коменданту Декстра Порта
Премьер-капитану Владимиру Ростову
Танцуй, мышка, танцуй…
notes
