Книга: Все, способные держать оружие…
Назад: 10.06. 16 час Ресторан «Алазани»
Дальше: Год 1961. Зден 01.09. Окало 03 час База «Саян». Командный пункт

10.06. 23 час
Турбаза «Тушино-Центр»

— А здесь и был аэродром. До войны и немного после. А когда заключили Дрезденское соглашение и иметь авиацию стало нельзя, на месте аэродрома разбили парк.
Так и осталось.
— Очень неуютно без гор, — княжна приподнялась на локте. — Подсознательно: чего-то не хватает, отсюда — постоянная тревога… Зато какие роскошные сумерки — этого мы лишены. Какие закаты!..
— А в Петербурге вы были?
— Да, но только зимой, к сожалению. Пойдемте еще в воду, там хорошо…
— Будет холоднее — не простыть бы вам.
— Никто не простывает на войне.
— Это правда. Пойдем купаться, старый, — я ткнул Командора пяткой в бок.
— Нет, я тут полежу, — сказал Командор. — Я, наверное, и правда старый…
— Я пойду, — из-под покрывала вылезла Валечка. Единственная из всех нас, она сохранила верность натуральному стилю. Мы с Командором, ренегаты, в присутствии гостьи со строгого нравами Востока облачились в плавки; на самой же гостье был черный глухой купальник с короткими рукавами и штанишками — в таком можно гулять по городу, и никто не оглянется. У лавочника выпали глаза, когда он понял, что эту реликвию мы действительно хотим взять и даже отдать за нее какие-то деньги.
Так мы и поплыли, живая диаграмма прироста трикотажа на душу населения: слева голая Валечка, в центре я — в очень экономной, но уже одежде, справа княжна как символ грядущих достижений. Дно ушло из-под ног, но впереди, метрах в сорока, была песчаная отмель, где можно будет постоять и передохнуть: княжна плавала плохо, по-собачьи.
— Странно, — сказала она, — мы жили так близко от моря… два часа на машине… и так редко бывали там… три раза всего. Не понимаю, клянусь…
— Не надо разговаривать в воде, — сказал я. — Потеряете дыхание.
Валечке надоело плестись наравне с нами, она молча нырнула и через минуту вынырнула далеко впереди, прямо в лунной дорожке. Там уже шла отмель, и Валечка стала, приседая, выпрыгивать из воды — почти вся целиком.
— Вы все так… хорошо плаваете…
— У нас отличные реки. У нас океан. У нас столько озер.
— У нас море… в двух часах… Папе просто… не хотелось… не любил моря… и нам не давал…
— Давайте руку.
На короткий миг она потеряла контроль над собой: судорожно вцепилась мне в кисть. Но тут же расслабила пальцы и дальше держалась почти спокойно.
— Расслабьтесь, Кето, расслабьтесь, — сказал я. — Не держите так высоко голову, не прогибайтесь столь сильно, свободнее, свободнее… — я греб одной левой, и так, гребков в двадцать, мы добрались до Валечки. Почувствовав песок под ногами, княжна отпустила мою руку и приложила ладони к щекам.
— Я вдруг испугалась, — сказала она. — Я вдруг чего-то испугалась. Не боялась ничего, и вот, пожалуйста…
— Постоим, отдышимся, а потом обратно мы отвезем вас на буксире, — сказал я.
— Нет, я поплыву сама… рядом, но сама… надо же учиться плавать. Я уже поняла, что неправильно делаю. И… вот… — она стояла по шею в воде, и я видел только ее лицо с виноватой улыбкой, но понял — она выбирается из своего костюма.
— О-о, я и не знала… не знала вовсе… мы всегда так запираемся от природы, от Бога… это же — как лететь, лететь самому…
Валечка скользнула к ней и за руку потянула ее от глубины, на мелководье, а я лег на спину, раскинув руки крестом, и поплыл по течению, чуть шевеля ногами, и позади остались две девы в лунном свете, а слева висела сама госпожа Луна, голубоватая, как свежий снег, а справа проступали крупные и мелкие звезды, и под всем этим великолепием плыл я, раскинув руки, и уже не плыл, а висел, висел без опоры, — это было упоительно. Не знаю, сколько времени я провисел так. Наверное, долго, потому что отнесло меня довольно далеко. Я возвращался тихим брассом, глядя вперед, потому что там было на что посмотреть: Валечка и Кето, взявшись за руки, взмывали над водой, как молодые дельфинихи, и плюхались обратно, поднимая фонтаны серебряных искр. Девочки, сказал я наконец, выныривая позади них и приобнимая обеих за плечи, нам пора. Командор стоял на берегу и махал рукой. Не хочу уходить, сказала княжна, просто не хочу… Ее колотила легкая дрожь. Еще пять минут. Еще пять, согласился я. Но из веселья уже вышел пар, мы попрыгали, побрызгались и поныряли — без былого восторга, — потом шагнули на глубину и поплыли.
— Никогда не думала, что может… быть такое наслаждение… — сказала княжна. — Наверное, когда всегда так… это не так остро… а когда первый раз… и последний… очень остро… очень сильно… спасибо…
На берегу княжна с Валечкой забрались под одно покрывало и вздрагивали там, согреваясь. Вода была куда теплее воздуха. Я насухо протер себя полотенцем и натянул футболку.
— Панин идет, — сказал Командор.
Вдали, действительно, кто-то шуршал по песку.
— Нюхом учуял? — не поверил я.
— Говорю — Панин…
Это действительно оказался Панин.
— Вот вы где, — сказал он, подходя. — А я ищу на обычном месте.
Обычным было место на траверзе затопленного контейнера со снаряжением. Мы ушли оттуда на случай, если Панину понадобится что-нибудь спрятать или взять. Не понадобилось: Панин был сух.
— Командор тебя метров с двухсот опознал, — сказал я.
— А у него в левый глаз ноктоскоп вставлен, — сказал Панин. — Это чтоб ты знал.
— Княжна, — сказал я, — позвольте представить: Сергей Панин, наш лучший актер.
Княжна Дадешкелиани.
— Можно просто Кето, — высвободив из-под покрывала руку, княжна подала ее Панину. Панин тут же продемонстрировал, что он актер и в старом смысле этого слова: пал на колени и приложился к ручке так, как не снилось и д'Артаньяну.
— Как работа? — спросил я его, когда он наконец оторвался — вернее сказать, отвалился — от руки.
— Более-менее, — сказал Панин. — Но это нужно видеть глазами. Гера там сейчас кипятком брызжет.
— Гера? Интересно… Княжна, оставляю вас на Командора, извините…
— Она что, настоящая княжна? — спросил Панин, когда мы отошли метров на двести.
— Да, вполне.
— Странные вещи творятся на этом свете… Так вот, о деле. Мальчика мы взяли очень тихо, хорошо взяли… но подержаться нам за него не удалось.
— То есть?!
— Анафилаксия.
— На аббрутин?
— Да. Сдох на игле.
— Но-омер… вот это номер… — я даже остановился. До сих пор считалось — не без оснований, — что выработка непереносимости к аббрутину — монополия нашей фирмы. Никого из нас нельзя превратить в буратино: смерть наступает мгновенно.
Значит, теперь и в этом мы не одиноки…
— В квартире мы нашли одну штуку, но пока не скажу, что, — сам увидишь.
— Труп куда дели?
— С трупом все в порядке: продали мусорщикам.
— Сколько они сейчас берут?
— За все — две с половиной.
— Нормально.
— А знаешь, откуда пришла дробилка? Из гаража Скварыгина. Страшный народ эти мусорщики… Ну, документы мы забрали, купили билет в Бейрут — на сегодня — в общем, мальчик улетел.
— Ну, Серега, все-таки — что вы там нашли?
— Нет, все сам — и посмотришь, и пощупаешь, и полижешь, — все сам. Гера бродит вокруг нее, как кот вокруг сала…
— Бомба, небось?
— Угм.
— А кроме?
— Вещественного — ничего. Абсолютно чисто. А вот обозвал он нас — как бы ты думал? — Как?
— Японскими болванами.
— Японскими?
— Вот и я удивился. Очень. Понимаешь, когда я уже воткнул в него иглу, он выпихнул кляп и крикнул: «Позовите… а, дураки, японские болваны!» — и все.
— Интересненько… Да, жалко, что так вот…
— Неожиданно, правда?
— Весьма неожиданно… японские болваны… Может быть, это просто идиома? Типа «японский городовой»?
— Почему это у грузин должны быть японские идиомы? Тьфу, черт — не японские, а русские…
— Русские… За кого он вас мог принять? По мордам видно, что не японцы…
— В том-то и дело. Мы его ждали в квартире. Я и Гера. Эта штука, бомба, — мы ее распаковали, и она лежала прямо по центру. Он это видел, когда мы его вязали. Он даже не сильно сопротивлялся. Вырываться стал, когда я — взял шприц…
— Все забавнее… Ладно, показывай, что вы добыли… Панин постучал сложным стуком, а потом отпер дверь своим ключом. Гера неподвижно сидел в позе роденовского Мыслителя над предметом, размерами и формой похожим на пятилитровый молочный бидон. Японский городовой… Я нашарил сзади какой-то стул и сел.
Правильно Панин темнил — я все равно не поверил бы. Именно такую форму и размер — пятилитрового молочного бидона — имела японская атомная фугасная мина «Тама»: плутониевая, тротиловый эквивалент восемь тысяч тонн…
— Получилось? — спросил Панин. Гера молча протянул ему кусок фотопленки — совершенно прозрачный.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказал Панин. — Я тоже, — сказал я. — Нельзя ли чуть подробнее? — Когда мы ехали, — сказал Гера, — в одном месте Машины проверяли радиометрами. Я думал — все. Но нас пропустили, хотя вообще-то «Тама» очень сильно светит — до пяти рентген в час. Плутоний, сам понимаешь, а свинца в ней всего двадцать килограммов. Ну, вот я решил проверить…
— Фотопленкой?
— Да. И получается, что так и есть — никакого излучения.
— Тогда, значит…
— Надо лезть внутрь, — сказал Гера. — Надо лезть внутрь, и все. Плутония там нет, это ясно, а остальное… В общем, ребята, вы пока погуляйте, я вас позову.
Мы отошли от дома метров на сорок и остановились. За деревьями играла музыка и бродили цветные сполохи — там танцевали. Кто-то громко смеялся рядом — громко, заливисто, пьяно.
— Водочки бы, — сказал Панин. — Как твое мнение?
— Не возражаю. Вот сейчас с Герой и возьмем на троих.
— А девочек?
— Не знаю, пьют ли княжны водку.
— Спросим. Она настоящая княжна?
— Ты уже интересовался.
— Ну и что? Я свободный гражданин свободной страны…
— Настоящая.
— Тогда надо будет найти еще двух девочек.
— Подождем, чем там кончится у Геры, — может, эта штука оторвет ему яйца…
Мы оглянулись на дом, и мне вдруг представилось: окна вспыхивают магнием, и все вокруг становится черным, и из черного пространства начинают медленно выплывать багровые клочья… Но вместо этого открылась дверь, и возникший на желтом фоне истонченный светом силуэт Геры дал нам понять, что все в порядке.
Все в порядке… Под предохранительной крышкой имелся вполне работоспособный подрывной блок тройного действия, но под блоком не было ничего: колодец, куда помещается собственно заряд, титановый стакан с плутонием и взрывчаткой, — этот колодец был до краев наполнен крупной свинцовой дробью…
Назад: 10.06. 16 час Ресторан «Алазани»
Дальше: Год 1961. Зден 01.09. Окало 03 час База «Саян». Командный пункт