Глава четвертая.
Еще короче, потому что в ней ничего не происходит, и мы просто летим и болтаем. И потому что дело явно идет к концу
Мы так боялись из-за какой-нибудь глупой накладки упустить нашу неожиданную удачу, что не стали задерживаться ни на миг и не взяли с Леокады ничего. Улетали так же налегке, как и прибыли. Принцесса слегка расстраивалась от этого, ведь ей пришлось бросить множество дорогих и любимых с детства вещей. Но тогда она прижималась к Смолянину и спрашивала:
— Милый, я же все правильно сделала, правда?
— Да без базара! — восклицал тот, поглаживая перепонкой ее волнистые волосы. — Правильнее некуда.
И она успокаивалась.
…Мы все вместе сидели в гостиной корабля в креслах вокруг стола. Был вечер.
— Нам будет хорошо? — спросила Леокадия Смолянина так, будто была не владычицей грозного мира, а совсем маленькой девочкой.
— А что ты теряешь?! — цинично заявил тот. — Не понравится со мной, вернешься на Леокаду, слипнешься со своей копией, и поди потом разбери, где ты, а где она!
— Но я ведь не захочу вернуться? — продолжала сюсюкать девушка, видно, долгие годы обделенная лаской.
— Не захочешь, не захочешь! — уверенно воскликнул Смолянин. — Я тебе такое покажу! Такого тебе никто больше не покажет!
И он, хитро улыбаясь, постучал свободной рукой по крышке прихваченного с Земли чемоданчика, который теперь снова везде таскал с собой.
Мы со Стасом молча наблюдали за этой идиллией, и нам совсем не хотелось вмешиваться и нарушать ее.
Рядом с Кубатаем стоял открытый сундук, доверху набитый детским бельем, и здоровенное голубоватое в крапинку яйцо лежало на нарядных тряпочках сверху. Мечтательно разглядывая его, джигит тоже все время молчал.
Переглянувшись со Стасом, мы подумали, по-моему, об одном и том же: как все-таки хорошо, что мы нашли их. И вовсе не только потому, что они помогли нам, но и просто потому, что все эти годы мы очень по ним скучали.
Неужели наши приключения снова подходят к концу, и нам опять предстоит расставание?
Минут через пятнадцать к столу подсели злувы: все необходимые расчеты были выполнены, программа полета задана и теперь они были свободны до самой посадки — до завтрашнего полудня.
Хру'Каган, я его узнаю по бежевому пятнышку на пятачке, качнул ухом и сказал:
— Хорошо, что матушка не знает, что я лечу на Землю.
— Почему? — поинтересовалась принцесса.
— Там у них, в стране под названием Эквадор, водится удивительной красоты черная свинья. Я с детства ею бредил. Мама очень боялась за меня, сестре жаловалась… А мне бы хоть одним глазком взглянуть.
— А у вас со свиньями… Э-э… — не зная как сказать, протянул я, вспомнив странные отношения сфинксов с кошками.
— Ничего! — воскликнул Хру'Нестор. — Ни в коем случае! Как вы могли подумать?! Мы относимся к ним как к идеалу, как к несбыточной мечте…
— Почему мечте? — удивился Стас. — Летите на Землю, вывозите, сколько хотите. Стадами. Люди с удовольствием обменяют их на продвинутые технологии и всякие полезные штучки…
Хру'Нестор захрюкал и запыхтел от возмущения, и его выручил Хру'Наум:
— Если вам действительно интересно, я объясню вам непростую ситуацию со свиньями…
Нам, конечно, было интересно, и вот что он нам поведал.
Свиньи и жители Соло — никоим образом не родственники. Внешнее сходство — чистейшая случайность. Но с эстетической точки зрения злувов, земные свиньи — существа буквально идеальной красоты. Прямо-таки злувские эльфы. Особенно самки: утонченные и миниатюрные, не испорченные цивилизацией и интеллектом.
Когда леокадийцы впервые в качестве шуточного подарка привезли правителям Соло небольшое стадо земных свиней, представители правящей верхушки передрались из-за них и растаскали по своим жилищам.
Это вызвало в обществе злувов бурю. В свиней влюблялись. Их безмозглым поведением возмущались. Их жалели и ненавидели… Но главное, народ окончательно возненавидел правительство. Тогдашний президент Соло обнаглел до того, что попытался провести закон, позволявший, во-первых, жениться на земных свиньях, во-вторых, иметь неограниченное количество жен. Вот тут-то и случился государственный переворот со сменой общественной формации.
Во время переворота свергаемая верхушка во главе с негодяем-президентом пыталась спастись, держа свиней заложницами. Операция называлась «Обмен заложниками», но обмена не произошло. Прекрасные хрюшки погибли вместе с хунтой.
С тех пор ввоз свиней с Земли на Соло жестко запрещен. Им поклоняются, их почитают, о них пишут поэмы и баллады. Тем более что в какой-то степени злувы обязаны им нынешним справедливым общественным строем…
Но искушение слишком велико, и злувам их собственным законом запрещено даже находиться на Земле, кроме, естественно, исключительного случая, когда об этом просит сама принцесса Леокады.
— Но мы покорнейше просим не настаивать на нашей высадке, — закончил Хру'Наум, обращаясь к Леокадии.
— Конечно, — кивнула та. — Вы будете ждать распоряжений на борту корабля.
А мы не знали, что и сказать, и плавно переключились на другие темы. Рассказали кое-какие аналогичные эпизоды из земной истории. Рассказали о себе, о наших приключениях…
Конечно, в этом полете все мы стали значительно ближе друг к другу. Много разговаривали с Леокадией, но уже не как с принцессой, а как с нормальной девушкой. Зашел, например, разговор о ее родителях — короле с королевой.
— Мне было двенадцать лет, когда при дворе появился Перевозчик, — рассказала она. — И как раз в этот момент у папы сильно заболел зуб мудрости. Был флюс. И Перевозчик убедил папу, что лучшие дантисты сейчас — на Земле, ведь в мирах, где произошло подобрение, эта профессия пришла в упадок.
— Вот оно — ваше подобрение, — проворчал Стас.
— Во всех благих делах бывают издержки, — отозвалась Леокадия, но тут же поправилась: — Впрочем, я уже почти убеждена, что вы правы: минусов подобрение приносит больше, чем плюсов… Правда, в политическом смысле для Леокады это однозначный плюс, но меня научили думать, что мы не агрессоры, а благодетели…
— Угу… — пробурчал Стас.
— Так вот, — продолжила принцесса свой рассказ, — КОГДА Перевозчик рассказал папе о жестоких, но умелых земных дантистах, тот, как мужественный человек, безбоязненно решил лечить зуб именно на вашей планете. Перевозчик предложил свой метод перемещения, но папа предпочел старый добрый звездолет. И мама тоже полетела с ним. Перевозчик сопровождал их.
Мы со Стасом переглянулись. Собственно, дальше можно было уже и не рассказывать.
— Папа с мамой пропали без вести, Перевозчик и наши спецслужбы их долго искали… Спустя год они были признаны пропавшими без вести. А спустя три — мертвыми. Это соответствует закону, регламентирующему жизнь монаршей семьи.
— Что-то как-то слишком быстро, — заметил я.
— Теперь я и сама это понимаю! — воскликнула она. — А тогда — не задумывалась и приняла как данность. Я привыкла считать, что жизнь монарха принадлежит народу, и если он отсутствует и не способен править три года, это то же самое, что умер… И дорогостоящие поиски прекращаются… Но я на многое смотрю теперь другими глазами. Ведь нашлась же моя живая копия… И премудрый Кубатай рассказал нам о земном герцоге, проведшем в плену двадцать пять лет. Я буду искать их на Земле! Смолянинчик, ты поможешь мне?
— Ха-ха! Еще бы! — отозвался тот. — Само собой!
— Спасибо тебе, милый. Я знала, что ты мне не откажешь, — тихонько промолвила Леокадия.
— Смешная ты!.. — заметил Смолянин. — Вся в меня!..
— Вся в тебя! — согласилась девушка и, победно глянув на нас, тихо сказала: — Теперь я знаю, какая я.
Тут ее осенило.
— Милые злувы! — воскликнула она. — Пожалуйста, свяжитесь с… с принцессой на Леокаде, и пусть она попытается выяснить у двойника Перевозчика, где наши родители!
Хру'Наум поспешно ушел в рубку, но, вернувшись, сообщил, что принцесса пока не откликается. Оно и немудрено: она ведь принимала сейчас престол после долгих лет заточения… А никто из окружавших ее придворных об этом не должен был догадываться.
— Ничего, — кивнула Леокадия. — Свяжемся завтра или послезавтра.
…В связи с ее рассказом Стас спросил, есть ли на Леокаде своя религия, и девушка ответила, что есть, но и религией-то ее назвать трудно. Все знают, что есть бог, и его зовут Колесник. Но о нем не говорят, не обсуждают, не делают икон, не молятся… Просто знают, что он есть, и все тут. И никаких отправлений культа.
— Короче, живем в лесу, молимся колесу… — пробормотал Стас.
Леокадия неодобрительно на него посмотрела, но промолчала.
— Знаете что?! — вдруг встрепенулся он. — А чего это мы тут рассусоливаем, как будто на курорт летим? Нам надо план разработать, как снимать подобрение. Ты уже это делала когда-нибудь? — обернулся он к Леокадии.
— Никогда, — помотала она головой. — Но принципиальной разницы никакой нет. Запустить песенку той же силы, но противоположного воздействия по всем телеканалам — вот и все. Это несложно. Но такого клипа у меня нет.
— Клип — это не проблема! — воскликнул Стас. — У нас же в российском шоу-бизнесе все схвачено! Самогудова — наша фанатка, Перискоков — наш друг! Про тебя вообще не говорю, на тебя наши продюсеры молятся…
— Выходит, надо лететь не домой, а в Москву? — поморщился я, вспомнив наши столичные похождения.
— Нет! — воскликнул Стас. — В Москву я ни ногой! К этим придуркам? Да ни за что! Дома снимать будем!
— Стас, — отозвался я, — мне тоже в Москву не хочется. Но дома мы не потянем. Хорошо во всяком случае не сделаем. Весь шоу-бизнес делается в Москве. У нас ни студии приличной, ни специалистов…
Стас ненадолго задумался, потом сказал:
— Ну, от качества-то тут ничего не зависит. Так, по-моему? — глянул он на Леокадию. — Твое воздействие, это ведь как двадцать пятый кадр, не зависит ни от музыки, ни от слов?..
— Да, — подтвердила она. — Только от моего внутреннего настроя, который передается в интонациях. Запись вообще можно сделать «живую», была бы фонограмма аккомпанемента и необходимая для исполнения музыкальная аппаратура.
— Костя! — воскликнул Стас. — Что мы, аппаратуру дома не найдем? Нам ли, ветеранам межпланетного шоу-бизнеса, бояться трудностей?!
— Вот именно! — вдруг поддакнул Кубатай.
Мы удивленно на него уставились.
— А что вы на меня так смотрите? — насупился он. — Цирк на Венере, это что, не межпланетный шоу-бизнес?
— Да, конечно, конечно, — успокоил я его и вернулся к теме разговора: — А фонограмма? Где ее брать?
— Минусовка… — ты говоришь, от песни не зависит? — снова обернулся он к Леокадии.
— Не зависит.
— То есть мы можем взять любую песню из караоке! Костя, ты понял?! Решим какую, что-нибудь сверхпопулярное, чтобы без труда фанеру найти, и напишем ей слова на леокадийском.
— Я могу и на русском, — сказала она. — Я на многих земных языках уже пела, и тексты запоминаю моментально, у меня ведь генетически модернизированная память.
— Ну… Может быть… — согласился наконец я. — А съемка? А прокат? Или как это называется?.. Ротация!
— Значит, так! — воскликнул Стас. — Я все придумал! Когда мы будем на Земле?
— В полдень, — напомнил я, — мы же посчитали…
— Отлично! Записываться будем вечером в ресторане «Медведь», он через дорогу от нашего дома. Там и караоке есть, и аппаратура — там по выходным группа «OZколки» играет. А съемка, ротация… Через ваши коммуникационные системы можно выйти на нашу телефонную сеть? — спросил он Хру'Нестора.
— Боюсь, что… — начал тот, но его прервала Леокадия.
— Я умею это делать, — сказала она. — Когда искали папу с мамой, нам приходилось пользоваться вашими телефонами и даже прослушивать их. Все коды я помню наизусть.
— А я помню телефон Перескокова! — подпрыгнул от возбуждения Стас. — Давайте быстрее в рубку! Позвоним ему и скажем, что у него есть шанс снять новый клип Леокадии! Лучше даже так: совместный клип Леокадии с дуэтом «Тот-Того»!.. — Я поморщился, и Стас поправился: — Хотя ладно, хватит и одной Леокадии! Завтра в шесть вечера, в ресторане «Медведь»! Адрес… Адрес наш домашний скажем, ресторан где-то рядом, найдут! Я не удивлюсь, если он вообще придумает, как прямо оттуда выступление транслировать! Вперед!
Мы так заразились его лихорадочной взвинченностью, что соскочили с кресел и помчались в рубку.
— А успеют они до шести добраться?! — спросил я по пути.
— Захотят — успеют! Ну, если не будут успевать, переназначим на попозже! И кстати, чем больше звезд в кадре, тем быстрее клип раскрутится. Пусть тащит с собой всех, кого только сможет!
— Если они еще живы, — продолжал я упадничество, злясь на себя за это.
— Все живы! — уверенно воскликнул Стас. — Сколько нас не было-то?! Все живы и здоровы! Войн нет, преступности нет, а то, что они, возможно, не размножаются, так это пока не важно! Ну может, там бардак и разруха, конечно, но это все ерунда, не в первый раз!
С этими его словами мы всем гуртом и ввалились в рубку.